Текст книги "Палитра счастья (СИ)"

Автор книги: Оксана Сергеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 41 страниц)

Глава 19

– Мы не можем этого сделать. Я уже всё испробовал, ничего не выходит, – нехотя прозвучал ответ программиста службы информационной безопасности.

– Объяснись. – Ян откинулся на спинку кресла, чувствуя, что скоро съедет с катушек. Мозги плавились, хотя кондиционеры работали на всю мощность. На улице холодно и сыро, потому что весь день дождь лил как из ведра, что на удивление для августа. А кабинете невыносимо душно, – видимо действовала атмосфера. Она накалялась с каждым часом всё больше и больше, день ото дня, пока сотрудники под началом Мартина вели внутреннее расследование.

– Взлом был из вне, как мы и предполагали. Атака прошла как обновление сервера… как компонент обновления защиты, поэтому система её не распознала. – Дин старался использовать поменьше терминов, и говорить на «простом» языке, поэтому часто останавливался, подбирая нужные слова. – Это не вирус это программа… целая программа. И сколько она у нас сидела – не известно. Сбой произошёл позже, а не в тот день, когда произошло заражение. Были заложены конкретные дата и время, когда программа начала активизироваться, и этот процесс был уже необратим. Подключение к серверу было произведено удалённо.

– То есть ты хочешь сказать, что любой придурок, у которого есть дома компьютер может подключиться к нашему серверу и устроить эту хрень? – Ян давно перестал стесняться в выражениях, а высказывался напрямую, потому что, был зол и устал топтаться на одном месте.

– Нет, этот придурок, как вы говорите, должен был у нас работать, чтобы знать, по крайней мере, IP-адрес сервера и ещё парочку, систему программ защиты, её компоненты и многое другое.

Будучи фанатиками своего дела, даже эти «ищейки», как про себя называл их Грант, уже утомились копаться во всевозможных бумагах, базах данных спецслужб, так и не найдя ни одной конкретной зацепки.

– Да. Вот этого придурка нам и нужно найти… – твёрдо сказал Ян.

– Откуда была запущена программа узнать не представляется возможным, – Дин помялся и продолжил, – ну, во всяком случае, для меня, признаюсь честно. Это было сделано с прокси-сервера.

– Это на практике. А в теории? Теоретически это возможно сделать? – влез в разговор Мартин.

– Да. Теоретически – да, – Дин кивнул. – Но я ещё ни разу не видел, того, кто бы это сделал.

– Ясно. – Это обнадёживало, и Ян мысленно уже искал новый выход из сложившейся ситуации, – Раз теоретически да, значит и практически тоже да. Стивенс?

Ронни Стивенс был похож скорее на химика, чем на бывшего агента ЦРУ, хотя бывших не бывает, тощий и непримечательный с бесцветными глазами, скрытыми за стёклами очков он даже не стал заглядывать в свои записи, чтобы дать ответ.

– По проверке перечислений, пополнения счетов пока ничего. Либо сумма легализована и хвост мы уже не найдём, либо мы ещё не наткнулись на него, но мы его нароем. Я только начал работать. Связался кое с кем, мы их пока через налоговые базы пропустим, потом и по другим, время ещё нужно. Вы же понимаете, что это неофициально.

– Я-то понимаю. Очень хорошо понимаю. Только много времени у нас как раз и нет. Вебстер?

– Засада полная. Нарыл кое-что незначительное. Штрафы за парковку, хулиганство, но ничего связанного с большим криминалом. Мы уже выбросили всё лишнее, ограничили круг и разрабатываем только айтишников и наших, действующих и уволенных. Попробую расширить временные рамки. Мы со Стивенсом параллельно действуем, так вернее и легче.

– Мюллер?

– Пф-ф, кинул клич среди агентов, есть кое-какие намётки, но я бы не хотел их озвучивать. Проверка требуется.

– Ясно, что пока ничего не ясно. – Ян встал с места, давая понять, что беседа окончена. – Все свободны. Мартин задержись.

– Вот такой пока расклад, Ян.

– Да вижу уже, и расклад не очень хороший. Мне это не нравится, Серж. Мне это очень не нравится. – Ян рылся на столе, перекладывая с места на место документы.

– Я знаю, и мне тоже поверь. Нужно больше информации, гораздо больше, а мы как слепые кроты, копаем всё подряд. Нужно отсеять всё лишнее, тогда будет легче.

Пробурчав себе под нос что-то связанное с чёртом, Ян манул рукой и вновь обратился к Мартину.

– Серж, а ты связывался с таможенным комитетом?

– Нет. А нужно?

– Свяжись. Есть контакты?

– Нет. Сейчас нет, был раньше, но сейчас уже нет того человека.

– Тогда я сам. У меня есть выход.

– Зачем?

– Потому что мы ищем деньги. Наличные, которые, должны быть легализованы на биржах или инвестициях, или электронные в форме трансфертов. Есть и другая форма оплаты, о которой мы не подумали, Мартин. Это – драгоценные металлы или драгоценные камни. Нужно узнать ввозилась ли последнее время большая партия.

Ян снял очки, положил их на стол, потёр глаза. Всё это он сделал с таким вымученным вздохом, будто на его плечи опустилась вся вселенская тяжесть бытия. В глаза, будто песка насыпали, а голова раскалывалась. Поддержки в виде кофе уже не осталось, пустая чашка одиноко стояла на столе. В ответ на тихий вопрос, Ян только махнул рукой, отпуская Мартина и заканчивая разговор.

Третий раз он слушал, что абонент вне зоны доступа.

«В какой же он тогда зоне?» – хотелось спросить, поэтому Ян набрал свой городской номер.

Тишина. Вернее не тишина, а ряд длинных гудков.

– Эва звонила, – сходу начала Селеста и Ян положил трубку.

– Продолжай.

– Она сказала… в общем она сказала, что уронила в воду телефон. В ванную что ли… У неё какая-то встреча и она уже выбегала из дома, а до тебя дозвониться не могла.

– Понятно. Эва и сотовый телефон вещи совершенно несовместимые.

* * *

– Нет.

– Почему?

– Потому что.

– Ну, хорошо, давай белое.

– Даниэлл, посмотри на меня. – Эва засмеялась и оглядела себя. – Одна капля и платью конец.

– А ты не буянь, – он подшучивал над ней, раздумывая, что заказать на ужин.

– Хорошо, именно сегодня я и не буду этого делать. – Эва деловито взяла меню. – Сегодня я сама буду выбирать, а то от того, чем ты меня в прошлый раз накормил, я валялась в больнице.

Дэнни оторвался от папочки в кожаном переплёте и тревожно взглянул на собеседницу.

– Господи, Эва… Почему ты мне не позвонила?

– Ну, сначала я не могла, попросту. Да и зачем мне тревожить тебя?

– Не могла? Эва! Ты должна была мне позвонить!

Слово «должна» как-то сразу резануло, и она совсем не считала, что кому-то что-то должна, во всяком случае, не Даниэллу, это точно.

– Даниэлл, да всё нормально, у меня всего-навсего поболел живот. Ян отвёз меня в свою больницу. Ну, не в свою, а ту, которая обслуживает его компанию. Там хорошие врачи, я только денёк там побыла, а вечером вернулась.

Она поймала себя на том, что с некоторых пор не может называть его уменьшительным именем. Язык почему-то не поворачивался. Она даже не могла припомнить точно, с какого времени, но «Дэнни» выпало из её словарного запаса.

– Ян?..

Ей совершенно не нравилась та вопросительная интонация, с которой он говорил, будто ждал от неё объяснений.

– Да, он вовремя побеспокоился. И всё сложилось как нельзя лучше.

– Побеспокоился?..

Почувствовала со стороны Дэнни давление, и это стало раздражать. Усиленно делая вид, что внимательно изучает меню, Эва проигнорировала вопрос, хотя готова была заказать первое попавшееся.

– Скажите в этом нет грибов? – обратилась она к подошедшему официанту, указав пальцем строчку с названием блюда «Баранина по-тулузски».

– Нет, мисс, – последовал вежливый ответ

– Отлично, тогда меня это устраивает. И вот этот салатик пожалуйста.

Заглянув в меню, официант понимающе улыбнулся.

Название «Аида» сразу привлекло её внимание, а савойская капуста, помидоры, болгарский перец в составе манили ещё больше, обещая «смягчить» сытное горячее блюдо.

Пока Даниэлл делал свой заказ, она порылась в сумке, но потом вспомнила, что осталась без телефона. Можно попросить телефон у Даниэлла – это была не проблема. Проблема была в том, что не хотелось говорить при нем, а удалиться в дамскую комнату, означало снова вызвать вопросы. Оставалось смириться, в надежде, что Селеста правильно передала её слова Яну.

– Ну, расскажи как твои дела, а то, что мы всё обо мне?

Попытка вновь завести непринуждённый разговор не удалась, потому что Даниэлл вновь свёл всё к тому, от чего она пыталась уйти.

– Почему это только о тебе? По-моему, ты так толком ничего о себе не рассказала. Как твоя работа? Продвигается?

– Семимильными шагами. А если по-честному, топчусь на месте, – пыталась она уклониться.

Отпила вина, поставила на стол бокал, взглядом давая понять, что вопрос исчерпан, но мужчина не отставал:

– А что ты вообще пишешь на этот раз? Вы о чем-нибудь договорились или всё воюете? Успокоился твой заказчик?

– Это скучно Даниэлл. Всё очень скучно. Ты меня не жалеешь, у меня и так одна работа, вот вырвалась к тебе … и ты всё о том же.

– Да, наверное. Прости. А я уезжаю на днях обратно в Нью-Йорк. Не знаю точно, когда вернусь.

– Ты здесь всё закончил уже?

– Нет, но сейчас этим другие будут заниматься.

Почему-то Эва почувствовала облегчение от его слов. Большое облегчение, которое помогло ей расслабиться и сбить чувство неловкости. Прощальный ужин… ну и прекрасно…

* * *

В который раз Ян спрашивал себя, что он здесь делал, хотя мог быть где угодно, с кем угодно и сколько угодно. И в который раз давал себе исчерпывающий ответ. В трёх словах. Их было достаточно.

Ко всем прочим чувствам, что клокотали в нем, прибавилось ещё одно. Беспокойство. Беспокойство за любимого человека, потому что было поздно, темно, а у неё даже не было сотового. Можно подумать, что вокруг нет ни одного телефона. Он бы точно нашёл возможность с ней связаться, а вот Эва даже не удосужилась дать о себе знать.

Видимо вечерок проходил на славу, и у неё были более важные вещи, чем звонок ему. Чем два простых слова, что всё в порядке.

Он стоял на террасе, глядя вдаль на бушующий океан, и чувствовал себя так же. Чувствовал, как волны его собственных ощущений захлёстывали с головой. Темно и сыро, даже холодно, а казалось, что температура тела подскочила на несколько градусов.

Он шарахнул дверью и остановился напротив стены, уставившись на непрозрачный матовый полиэтилен. Видимо, будет сюрприз, но он не собрался заглядывать, что она там рисовала три ночи к ряду игнорируя его.

– …Ты спать собираешься? Или ты эту ночь тоже проведёшь в компании акрила и разбавителей? – Тон далёк был от довольного.

– Нет.

– Что нет?

– Не собираюсь.

– Ты не права.

Размыто, но наводило на определённые мысли, и Эва стала задумываться не перегибает ли она палку, устраивая ему террор такого рода. Ей и самой надоело вторую ночь не спать, доказывая, что развлечения окончены и главное для неё работа, а не он, что она не преминула ему сообщить:

– Мой дух, настроен на творческое вдохновение, а не на биохимическую реакцию. Развлечения окончились, а то я совсем забыла, что я здесь на работе, а не на отдыхе.

Она не подняла головы, чтобы посмотреть, какую реакцию вызвала в нём, продолжала рыться в коробке с тубами краски, через мгновение услышав его удаляющиеся шаги.

От своих же собственных слов, стало неприятно. Как бы она его не отталкивала сейчас, потерять его совсем не хотелось. Но где та золотая середина, на которой можно остановиться, она не знала.

…Вышел обратно на террасу, стало ещё темнее. Чем темнее становилось на улице, тем мрачнее у него в душе. Ни слова, ни звонка, где и с кем. Это уже слишком.

Хотя по вопросу «с кем» кое-какие соображения у него были. Даже не кое-какие, а вполне конкретные, касающиеся личности упомянутой «старой маразматичкой». И именно это выводило из себя.

Не вечер, а сплошное дежавю.

Только на этот раз намного сильнее, больше, мощнее.

На этот раз он не мог справиться с мыслям, и пустить их в более спокойное русло. Они бились в голове, живя своей жизнью, заставляя возвращаться к ним снова, прокручивать в голове, прибавляя возможные подробности.

Ян даже не пытался чем-то занять себя, даже не заглядывал в кабинет и не включал ноутбук, опасаясь, что в один момент он закроет его, сложит пополам, только в другую сторону.

Кажется, даже мышцы зудели от напряжения, не позволяя успокоится. Сначала он ждал её прихода, теперь просил её задержаться подольше, потому что был уже вне себя, а ничего хорошего это не предвещало.

В доме он не нашёл ни одного места, которое могло бы его усмирить.

* * *

– Замёрзла? – заметил Даниэлл, как она повела плечами.

– Да, ты же знаешь, я не люблю сырую погоду, и просто ненавижу дождь. Он меня угнетает.

– Да, я знаю… Я помню, как ты страдала в Нью-Йорке. Там не всегда так солнечно как в Майами.

Его многозначительное «знаю» напрягло.

Хотелось домой, к Яну, в их постель, в его тёплые руки, и к черту картину…

Эва поняла, что её совершенно не волновал этот ужин, все эти разговоры, все темы, которые они перебрали за обсуждениями. Радовало, что Даниэлл не отличался нудностью, а заболтал её до умопомрачения, забросал шутками, и время пролетело не заметно.

Задерживаться долго она не собиралась, но сделала это только из вежливости и понимания, что они долго не увидятся после сегодняшнего вечера.

– Я отвезу тебя, – настаивал Даниэлл, открывая для неё дверцу такси.

– Даниэлл, не нужно, я прошу тебя, – она упиралась и отшучивалась. – Я уже большая девочка и сама доберусь.

– Нет, уже поздно и так мне будет спокойнее. Не спорь. Со мной бесполезно, – он отмахнулся от неё и уселся рядом на заднее сиденье.

Со вздохом Эва назвала водителю адрес, но ей совсем не хотелось, чтобы Дэнни ехал с ней. Она и так почувствовала себя предательницей. Громкое слово, но оно отражало её состояние. Все эти дни, что она посвятила себе борьбе с Яном, казались такой глупостью, как и всё, что она ему наговорила. А может, это вино играло в крови, а она просто соскучилась по нему, дойдя до определённой точки.

– Я уже говорил тебе сегодня, как ты прекрасно выглядишь?

– Да.

– Мне хочется сказать это ещё раз. Что с тобой происходит, скажи мне?

Эва засмеялась, с удивлением повернувшись к нему.

– А что со мной может произойти? Я такая, как и всегда.

– Нет, что-то изменилось в тебе, я это вижу.

– Не придумывай. – Она уставилась в окно. Снова начался дождь, мелкий и противный.

* * *

Ян выругался в сотый раз, готовый застонать.

Бредовая идея…

Только его воспалённый мозг мог придумать это. И он придумал, а вернее, не придумал ничего лучше, чем залезть в воду в такую погоду. А ведь прекрасно знал, что ему нельзя этого делать. Хотя, может, физическая боль затмит неразбериху в его душе, успокоит разгорячённый дух.

Как только Ян проплыл первую стометровку своей обычной дистанции, травмированное плечо дало о себе знать. Среагировало на холод, и начало ныть, слегка, но навязчиво, что увеличилось в десятки раз, когда он вышел на берег. Видимо, он перестарался с нагрузкой, так как теперь плечо ломило нестерпимо, а боль, которая как он надеялся, отвлечёт его, только разозлила ещё больше.

Горячий душ мало успокоил, поэтому Ян нашёл самый тёплый свитер под горло, что имелся в его гардеробе. Откуда он взялся, уже не помнил. Главное он был толстым, а ему нужно было согреться, тогда боль начнёт уходить.

Дождь барабанил по окнам мелкой дробью, раздражая и убивая всякое ощущение тепла и уюта.

Помассировав правой рукой плечо, сделав пару привычных движений, Ян вспомнил про чудеса медицины, под названием «обезболивающие». И уже направился в сторону кухни, где хранил лекарства, как заметил свет фар, подъезжающей машины. Он и понять не успел, как оказался на террасе, на том самом месте, где уже был некоторое время назад.

Он забыл про боль, только сердце отстукивало секунды, которые тянулись как… Как что? Он даже не мог подобрать определения. Они просто тянулись, пока он ждал, как из машины выплывет его ненаглядная. Она, конечно, не выплыла, а выскочила из машины и быстро направилась к дому.

Это было последней каплей, самой последней. Ян даже не думал, что можно сделать что-то ещё, чтобы взбесить его больше, чем сейчас. Но Эва умудрилась это сделать, нанеся ему удар в прямо в солнечное сплетение, потому что территория была освещена достаточно, чтобы он мог хорошо её разглядеть.

Глава 20

Эва вздохнула свободно, когда ей наконец удалось выйти из такси. И, слава богу, ещё до того как Даниэлл кинулся открывать ей дверцу, потому что далее последовали бы несколько наставлений и дружеский прощальный поцелуй.

Ещё в такси она заметила знакомую фигуру стоящую на террасе. Выражения лица она разглядеть не смогла – приглушенный свет, лившийся сзади, выхватывал только его абрис. Да и Ян он сразу же скрылся в доме, как только она вышла из машины. Зябко поёжившись, девушка ускорила шаг и вбежала в дом, тут же застыв на месте. Облегчение было совсем не то, что она почувствовала, захлопнув входную дверь, – сердце забилось чаще в предвестии чего-то неприятного.

Сейчас подумалось, как безрассудно она поступила, не взяв телефон Даниэлла, не позвонив. Нужно было поговорить с ним, услышать его голос и убедить, что всё хорошо, а не сидеть весь вечер, мило улыбаясь, хотя душа была не на месте, и мыслями она была не с Дэнни.

Эва медленно прошла в гостиную, стараясь не стучать каблуками, хотя какое это уже могло иметь значение. Что-то вещал телевизор. Хотя, казалось, в доме стояла гробовая тишина, будто воздух застыл. Затишье перед бурей – не иначе. Пока плелась на кухню, всё внутри перевернулось, и она кляла себя на чем свет стоит, что вообще куда-то пошла. Чувствительность сейчас совсем не на руку, потому что энергетика исходящая от Яна сбивала с ног своим негативом.

Он слышал, как Эва вошла, но так и не обернулся, а усердно рылся в одном из многочисленных ящиков. В установившейся тишине, резко взвизгнувшая молния заставила вздрогнуть, – Эва открыла сумку, что бы достать заколку. Холодные капли стекали с мокрых волос на обнажённое плечо, оставляя неприятное ощущение. Поэтому она собрала волосы в узел и заколола китайской шпилькой. Говорить глупое «привет» не имело никакого смысла и Эва лишь оглянулась вокруг, ища взглядом неведомой поддержки, – то, за что могла ухватиться как за соломинку. Увидев в его руках коробочку каких-то таблеток, подошла к нему.

– Ян, ты заболел?

Он не ответил, а только вытащил таблетку из упаковки и отправил в рот, сделав несколько глотков воды.

Не помогло. Как всегда, таблетка застряла в горле. С самого детства не мог пить таблетки, давился и страдал.

Эва взяла блистер, чтобы посмотреть, какое лекарство он пил и узнала красненькие капсулы обезболивающих.

Ещё пара глотков воды, а эффект всё тот же. Ком в горле, – горький и тошнотворный.

– Ян?

Он вырвал у неё из рук пластинку. Швырнул в ящик и захлопнул его. Тихо, но только, потому, что доводчики смягчили звук. Посмотрел в стакан, будто решая, допивать воду или нет.

– Ян… – попыталась ещё раз, и в голосе прозвучало сожаление.

Он поставил стакан. Нет, не поставил. Грохнул его о мраморную столешницу, так, что Эва подскочила на месте. Потом медленно повернулся к ней. Охватил её всю: от влажных волос и обнажённого плеча до щиколоток, задержавшись на каждом кусочке тела, просвечивая.

Если до этого момента Эве казалось зябко и неуютно, то от его взгляда повеяло ледяным холодом. Столько эмоций она увидела в его синих глазах… Столько, что стало не по себе. Инстинктивно отступив назад, она надеялась… Единственное, на что она надеялась, что то не было презрение, а очень на то похоже… Пусть злость, гнев, но только не ледяное презрение, которым он окатил её.

– Замёрзла? Ещё винца попей, может, согреешься.

Ян заметил, как, вздрогнув, она поёжилась.

Что-то нужно было сделать, чтобы протолкнуть эту чёртову таблетку!

Он открыл дверцу шкафчика, потом отпустил. Взял со стола яблоко и осторожно разрезал на несколько частей. Одна составляющая бешеного коктейля, той бури, что ещё клокотала в нем отошла на второй план. Беспокойство, что с ней, могло что-то случиться, медленно растворялось. Стало чуточку легче, что она явилась домой живая и здоровая.

Она боялась к нему даже прикоснуться. В таком состоянии, притихший, сдерживающийся, он пугал её больше. Лучше бы накричал на неё; лучше бы изверг весь свой гнев как вулкан, затопив её с головой. Она бы ответила, начала отбиваться, объяснила всё. Но он молчал.

И не предполагала раньше, что молчание может быть таким «говорящим», таким «громким», просто оглушающим… Не находилось слов, что бы начать разговор, хотелось нервно расхохотаться от абсурдности происходящего. От того что глупая и невинная ситуация на глазах превращалась в катастрофу.

Сейчас, глядя на него, вернее, на его широкую спину, обтянутую тёплым голубым пуловером, она живо представила себя на его месте. Так живо, что стало жутковато. Жутковато от осознания того, как он провёл эти часы в её ожидании, пока она вела непринуждённую беседу, выслушивая все бредни с деланным интересом. Она жалела, что так импульсивно поступила, согласившись на встречу с Даниэллом. Совершенно ненужную ей встречу.

– Ты долго ещё молчать будешь? – тихо спросила, будто боялась разбудить тот самый вулкан внутри его.

Ян скривился, сглотнув, словно ему пришлось пережевать не кусочек яблока, а её слова тоже.

– Уйди.

Эва прерывисто вдохнула, выбитая из колеи одним словом.

– Да, что…

– Уйди, пока я не отвернул тебе голову, – бросил он жёстко и этого хватило, чтобы Эва покинула кухню, оставив его одного. Поднялась на второй этаж, села на кровать, находясь в каком-то пограничном состоянии, как в прострации, не осознавая до конца суть происходящего. Огляделась, спрашивая, зачем она пришла сюда.

Ян замер, услышав, как хлопнула дверь её спальни на первом этаже.

Замер на мгновение, задерживая дыхание, прислушиваясь. Он удержал себя на месте, хотя уже развернулся и сделал шаг. Видимо, желатиновая капсула начала растворятся, понемногу забирая боль, вместе с которой постепенно отступала горячность, но оставался душевный раскол.

Эва лежала на кровати, не шевелясь; смотрела в потолок, слыша, как собственное сердце билось где-то у горла; наблюдала со стороны, как Ян разбивал вдребезги их собственный мир на тысячи осколков. Только она совсем не собиралась позволить ему этого сделать. Совсем не собиралась. Нужно было привести в чувство этого упрямца, пока он не надумал себе не Бог весть что. Но решительность её немного ослабла, когда она снова натолкнулась на ледяную синеву глаз, застав его на том же месте.

– Тебе нельзя, ты пил таблетки, – констатировала она, видя, как Ян достал бутылку коньяка и бокал.

Поймав его скептический взгляд, она пожала плечами и достала второй. Ян вопросительно приподнял бровь и, получив утвердительный кивок, плеснул ей коньяк. Отсалютовав с язвительной усмешкой, он выпил залпом свою порцию и налил вторую, а Эва скривилась, едва глотнув. Он сразу сунул ей в рот дольку яблока, едва заметил её гримасу, даже не успев подумать, что делает.

– Глупо спрашивать, обижаешься ли ты?

Он молчал, и Эва уже готова была согласиться с провальностью очередной попытки.

– Глупо.

– Злишься?

– Тоже глупо.

– В гневе?

– В абсолютном.

– Я не могла тебе позвонить.

– Самой не смешно?

– Ты прав.

– Вот видишь?

Пара хлёстких фраз и таких же хлёстких взглядов, но лучше, чем тихое остервенение в его душе.

Она забралась на высокий стул, а он всё разглядывал её, ища только ему ведомые изъяны.

– Ян. Давай поговорим.

– Не о чем.

– Не веди себя так! – Она подняла голос от бессилия, что не может достучаться до него. Он отвечал, даже не задумываясь, просто парировал в ответ.

– Не кричи.

– Ты убиваешь меня. – Она обречённо глянула на бокал и глотнула ещё.

– Ты меня тоже. – Видел, как она снова скривилась, и выпил ещё. Жидкость приятно согрела внутренности, принося, на удивление, чувство некоторой расслабленности. Нужно было давно выпить.

– Ты недавно мне с упорством доказывал, что есть только биохимическая реакция, а теперь устраиваешь мне сцену ревности из-за пустяка.

На это он не ответил сходу.

– Я устраиваю? – съязвил, посмотрев на неё деланным удивлением.

– Прекрати!

Эва готова была швырнуть в него стаканом, чтобы пробить эту броню безразличия. Ей хотелось распалить его, чтобы он высказался, несмотря на разрушительные последствия. Если прошлый раз она только об этом подумала, то в этот у неё реально чесались руки замахнуться как следует.

– Даже не начинал, – он старался произнести это спокойно, но она видела, как он сжал челюсти, теряя своё железное самообладание.

– Ну так начни! – она звякнула бокалом, поставив его на стол.

– Тебе не понравится, – многообещающе произнёс он.

– А мне и так не нравится. Я не знаю, что ты там подумал…

– Это тебе нужно было подумать, Эва! Тебе нужно было подумать! – резко сказал и скрылся в кабинете, оставив её одну.

– Вот твою ж мать! – выругалась она с чувством и слезла со стула.

Спокойно помыла бокалы, вытерла их полотенцем, пока они не заблестели, убрала бутылку со стола. Придирчиво посмотрела, всё ли стоит на своих местах.

– Рассказывай, – кивнул он, как только она с грохотом захлопнула за собой дверь, зайдя к нему. – Но если мы начнём, тебе может не понравиться то, что ты услышишь от меня, Эва.

Теперь Эва молчала. То ли глоток коньяка её так разгорячил, то ли ситуация обострённая до предела, но сердце снова зачастило, готовое выскочить из груди. Она собиралась закончить разговор, не раз пытаясь его начать. Закончить, хотя уже не имела представления, чем он может обернуться.

В кабинете было темно, только настольная лампа горела. Эва прошла и уселась на край стола, глядя ему в спину. Он не повернулся, а так и стоял, глядя в окно.

– Что? Нечего рассказать? Ты, Эва, – он сделал многозначительную паузу, – ты, которая с тем же упорством доказывала ошибочность моей теории, с удовольствием бегаешь на свидания, даже не удосужившись позвонить мне. Ты даже не вспомнила обо мне. Где были твои чувства? И не нужно говорить, что ты не могла. Я не хочу этого слышать! – Саркастический тон убивал напрочь все попытки связно мыслить, а железная логика ставила в тупик.

Наконец-то он выдал больше трёх слов, но от этого не легче, только хуже.

– Это не свидание, а дружеская встреча, – настаивала она с упорством.

– Да? И кто же этот загадочный друг? Тот самый любитель грибов? Очень занятно… Весьма занятно… – он сардонически усмехнулся, а руки медленно поползли в карманы джинсов.

– Прекрати язвить, он мне просто друг. Довольно редко, но мы встречаемся. И повернись ко мне лицом, хватит с окном разговаривать, – сама удивилась, как резко прозвучали её слова, но они подействовали, он развернулся.

– Не смеши меня, дружбы между мужчиной и женщиной не бывает.

– Это одна из твоих многочисленных психологических теорий? – она попыталась ответить в тон на его резкие слова.

– Можешь считать и так. Хотя нет, дружба бывает. Но только в двух случаях: либо до, либо после секса. Один должен испытывать влечение. Ну? Какой случай у нас? До или после? – Он смотрел ей прямо в глаза, пытаясь прочитать в них ответ. Сковывал её взглядом, пригвоздив к столу, но и сам застыл на месте, выжидая и оценивая её реакцию.

Она задохнулась. Мысли взметнулись вихрем в её светлой голове, принося понимание того, что за бред творится в его голове.

– Ян, ты же не думаешь, что мы… Как ты можешь? – Она даже не смогла озвучить его предположение, так нелепо грязно оно было.

– А почему бы мне так не подумать? – зло сказал он. – Что мне мешает так не думать? Ты мне всю неделю доказывала, что я для тебя ничего не значу!

– Это не так, – тихо, но убеждённо сказала она.

– А как? Я взрослый мужчина, Эва. Ты не можешь пинать меня как мальчика, я просто тебе не позволю этого вот и всё, – жёстко и колко, отрывисто, что не могло не вызвать в ней должного отклика.

– Так что же тебя задело тогда, если ты такой ярый приверженец «химической» теории отношений? – выпалила она ему в лицо. – Скажи!

Решила достать его до конца. Прояснить всё сейчас или нет никакого смысла продолжать разговор. Рассчитывала на его реакцию и получила её. Он уже не был спокоен, хотя с виду держал себя в руках. Это угадывалось в напряжённой позе, в отрывистых движениях и острых взглядах.

Эва занервничала, вытащила шпильку и расправила волосы. А потом вздрогнула и отшатнулась, когда он резко шагнул к ней. Он смотрел на неё, в серые глаза, казалось, вечность, уперевшись в стол руками по обе стороны от неё. Эва почувствовала, как в горле собирается предательский ком, и поняла, что ещё несколько секунд, и она разревётся.

– При всем при этом, я не встречаюсь с другими женщинами! И я бы точно нашёл возможность дать о себе знать! Эва! Просто позвонить мне и сказать, что ты в порядке! Чтобы, черт тебя дери, я не думал весь вечер, что тебя прибили в тёмном переулке! Потому что ты моя Эва, я должен это знать! Я должен знать, что с тобой всё в порядке! – он повысил голос, полоснув её словами.

– Я знаю. Я не права, я знаю это, – она прошептала. Сил говорить громче не было, она устала. Устала за весь этот долгий, бесконечный вечер нервотрёпок.

– Тогда зачем ты всё это делала? Зачем?

Эва протянула руку и развернула настольную лампу в другую сторону. Яркий свет, в общем полумраке кабинета, начал её раздражать.

– Чего ты добивалась?

Она видела, как вздымается его грудь при каждом вздохе, как стиснули его руки край стола.

– Чтобы…

– Ты хотела довести меня до белого каления?

– Ты… – она заикнулась, и предательская слезинка скатилась по щеке, – чтобы ты понял, что ты не прав.

– У тебя это получилось…

Она не поняла, что он имел в виду. Что именно у неё получилось: доказать что он не прав, или довести его до белого каления.

– Я сверну тебе шею… если ещё раз увижу тебя рядом с ним… или с любым другим… а ему переломаю ноги… в нескольких местах…

Она распахнула глаза, забыв про слезы, раздумывая, серьёзно он говорит или нет, потому что в его тоне не было и намёка на шутку.

– Ты бы смог?.. Смог поднять на меня руку?

– Нет, что ты… Ни за что… Ударить женщину? Нет. Никогда… Убить – да, а ударить – нет.

Она так и смотрела на него, забыв, что нужно дышать, а он смотрел на неё.

– Меня не интересует то, что было. Меня интересует то, что есть. Ты больше с ним никогда не увидишься, Эва. Никогда.

Он стер с её щеки вторую слезинку и сжал лицо в ладонях.

– Не смей. Слышишь? Не плачь… Я просто не вынесу этого… я не вынесу твоих слез. – Он, действительно, не мог выносить её слез, ни одной слезинки, он шептал, исступленно заговаривая её, выбивая из головы всякие мысли. – Если бы он вышел из машины… если бы только он вышел… я бы убил его Эва… просто убил бы… всё из-за тебя… только из– за тебя.

Он прикасался к ней губами, но это не были поцелуи… Это были легчайшие касания солёных щёк, отяжелевших век, виска. Она хотела отстраниться, потому что устала; потому что хотела зарыться в тёмный уголок, чтобы обдумать всё, но уже не смогла, почувствовав себя игрушкой в его руках. Оказавшись привычно беспомощной под его натиском.