Текст книги "Плоть (СИ)"
Автор книги: Оксана Крыжановская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)
Когда он вернулся во дворец, красноватая дымка рассвета коснулась горизонта.
Пройдя до своих покоев, Редрик решил, поспать пару часов, а потом взяться за дела.
Конечно, его отъезды и приезды не оставались без внимания слуг, но кто – скажет королю? Особенно такому, как король Влард?
Редрик с детства ненавидел слухи, поэтому сейчас, когда у него появилась власть, обрывал их на корню. Поэтому слуги видели и помалкивали, не желая на собственной шкуре познать гнев своего повелителя.
Как монарх Редрик отдавал себя всего для улучшения дел в королевстве. При его правлении, всего за какой-то год, экономика страны значительно улучшились, а некоторые законы поменялись. Ему удалось, заключить несколько удачных сделок с соседними странами, улучшить промышленность, договориться об экспорте соли на другие материки, снизить налоги, добиться лучших условий для работников шахт и еще решить много разных проблем.
Нельзя сказать, что его отец был плохим королем, просто Редрик смотрел на вещи немного иначе, и еще в юношеском возрасте составил план по улучшению страны.
Так что работал Редрик не покладая рук, мотаясь по королевству в желании, проследить за всем сам. И расслаблялся он лишь, когда встречался с Анжей, в том охотничьем домике, который так любила его мать.
Через два часа его секретарь разбудил его. Приняв водные процедуры, одевшись и позавтракав прямо в кабинете, Редрик принялся за очередную стопку бумаг.
Через несколько часов его уединение нарушила Лионора. Она зашла в кабинет, прошлась до бара, налила себе в стакан виски, присела на кушетку, отпила и произнесла хмуро:
– Тебя опять не было за завтраком.
– Я позавтракал в кабинете, – ответил Редрик, не отрывая взгляд от документов.
– Ты мог бы хоть иногда завтракать со мной.
– У меня сейчас куча дел и нет времени.
– Значит, проводить ночи с ней у тебя времени хватает, а уделить мне полчаса за завтраком – нет?
Редрик оторвался от бумаг и посмотрел на свою жену, которая опустошила уже один бокал и пила другой.
Лионора уже давно оповестила его о том, что знает об его отношениях с Анжей.
Редрик не любил Лионору, но уважал за то, что она оказалась достойной королевой и матерью его сына. Хотя в последнее время его уважение уменьшалось из-за ее пристрастия к алкоголю и нередко пьяным истерикам.
– Я уделяю тебе время за ужином, – хмуро произнес он. – Каждый день.
В ответ Лионора фыркнула, осушила стакан до дна и с нарочитой безразличностью сообщила:
– Я завела себе любовника.
Редрик вернул взгляд на документы и равнодушно ответил:
– Не забудь, использовать заклинание " бальтаз", или пей зелья. Я твоих бастардов принимать за своих детей не буду.
Лионора опять налила себе виски. Редрик проследил за ее действиями взглядом, поморщился и раздраженно произнес:
– И постарайся, сегодня сильно не напиваться. У нашего сына сегодня посвящение, а потом будет еще пир.
Проигнорировав его слова, королева присела на место и презрительно бросила:
– А что мне прикажешь делать с твоими бастардами?
Хмуро взглянув на свою жену, он подчеркнуто отчеканил:
– У меня не будет бастардов.
Хоть он был и законнорожденным, но многие в прошлом считали его бастардом, поэтому Редрик еще с юности решил для себя, что никогда не наплодит незаконнорожденных детей. Особенно, от Анжей.
– Да? – ядовито усмехнулась Лионора. – Я думала, ты уже давно обрюхатил свою подстилку...
Редрик ударил ладошкой по столу, женщина вздрогнула, от чего виски выплеснулось ей на платье. Холодно посмотрев на Лионору, король с нарочитой ласковостью протянул:
– Не волнуйся, дорогая, брюхатить я буду только тебя. – Редрик вернул взгляд на документ в руке, тем самым намекая, что их беседа окончена, но Лионора не спешила уходить.
– Я не хочу, чтоб она сегодня присутствовала на пиру, – произнесла она с настойчивостью.
– Ее не будет сегодня, – холодно ответил Редрик.
– Я не хочу, чтоб она приближалась к моему ребенку! – не сдерживаясь, закричала королева. – Если она посмеет к нему подойти хоть на десять шагов, то я клянусь...
Лионора осеклась, увидев направленный на нее взгляд короля, потому ей показалось, что с нее заживо сдирают кожу.
– Послушай, дорогая, – его ласковый тон и кожасдирающий взгляд, заставили королеву в страхе задрожать, – во-первых, Миколас мой ребенок, а во-вторых, не смей, мне угрожать. Поняла?
– Я... я расскажу все отцу, – прохрипела она, словно взгляд короля ее душил.
Редрик откинулся на спинку стула и издевательски рассмеялся.
Если год назад ее угрозы смогли как-то задеть его, то теперь ему было просто смешно.
– И что же твой папочка может мне сделать? – с насмешкой спросил Редрик, взглянув на свою жену словно на глупого ребенка, который смел поучать старика.
– Он... он... он... – заикаясь бормотала Лионора, лихорадочно соображая, как ответить на его вопрос, чтоб он внял ее словам. – Он может, выступить против тебя, убить и стать регентом, пока Миколас не достигнет совершеннолетия! – наконец-то выпалила женщина.
Редрик на этот раз смеялся громче и издевательски, а потом он ТАК взглянул на женщину, что ее бросило в холодный пот.
– Запомни на будущее, дорогая, никогда не следует, рассказывать врагу о своих планах. А теперь ступай, мне нужно еще уладить пару дел перед посвящением.
Редрик махнул рукой на дверь, словно пытался отогнать муху, которая надоедала и мешала своим жужжанием.
Лионору одолела злость и ненависть от того, что он не придал её словам и грамма внимания. Резко вскочив на ноги, она с силой кинула стакан в него, вот только он словно налетел на невидимую стену, отскочил, полетел в сторону и разбился о стену.
С усталостью проследив за стаканом, Редрик закатил глаза и спокойно вернулся к бумагам, а Лионора просто воспылала от злости и гнева.
– Я... я отомщу тебе... и твоей подстилке! – в запале выпалила она и направилась к двери, а в след ей несся издевательский хохот.
Вот только стоило двери с громким хлопком закрыться, как смех словно в испуге, исчез.
Редрик глубоко вздохнул, покачал головой и тихо пробормотал:
– Жаль... жаль...
Вытащив из-под рубашки прозрачный, продолговатый камушек, король сжал его в руке и пробормотал заклинание. Через пару минут камень наполнился голубоватым светом и из него раздался голос:
– Слушаю?
– Тебе безопасно говорить?
– Да.
– Ты подвез Анжей до дому?
– Да.
– Давно?
– Буквально полчаса назад.
– Она завтракала?
– Нет. Извините.
Редрик поджал губы и угрюмо сказал:
– Ладно, я с этим сам разберусь. У меня к тебе есть серьезное дело.
– Внимательно слушаю.
-Так уж получилось, что моя дорогая женушка меня... разочаровала. А ты ведь знаешь, как я не люблю, когда меня разочаровывают?
– Да.
– И еще, направь одну из тех женщин к отцу моей дорогой женушки. А то у меня появилось чувство, что он в скором времени меня тоже... разочарует.
– Будет исполнено... Ваше Величество.
– Я знаю, что на тебя всегда можно положиться, – с довольно улыбкой ответил король, сжал камень и он тут же погас.
Откинувшись на спинку стула, Редрик подумал, что иногда все же женщины этого рода бывают очень и очень полезны... Если бы еще Анжей не принадлежала им, то все могло бы сложится совсем бы по другому. Хотя с другой стороны, если бы не ее сила, то он никогда и не обратил бы на нее внимание. Не нашел бы ее. Одним словом, палка с двух концов. Но в том, чтоб убрать Лионору он был уверен. Она уже дошла до той грани, когда слова переходят в действия. А он так надеялся, что их брак будет более плодотворным. Но в море много рыбки, и в следующий раз он выберет себе такую жену, которая не будет устраивать ему истерики и тем более угрожать его женщине. Например, дочь правителя Латарии. Полгода назад Редрик приезжал к нему с дружеским визитом, и король Ирган намекнул ему, что сожалеет о том, что Редрик женился в таком юном возрасте и не поискал себе жену более достойную и... выгоднее. Но тогда Лионора нужна была ему из-за отца и трона, а теперь же... Теперь можно подумать и о том, чтоб заключить союз повыгоднее. Притом литарцы обучают своих женщин быть покладистыми и подчиняться мужчинам с детства, а значит – разочаровывать она его не будет.
И Анж так будет намного спокойнее.
***
Есть такое выражение: "Любой закон существует для того, чтоб его нарушить". Но я бы сказала по-другому: "Любой закон существует в том случае, если его можно нарушить". Например, не существует закона, который запрещает украсть солнце с небосвода, потому что это просто нереально сделать.
В роду Вайтерон существует три главных правила:
1. Не использовать свою силу на короле.
2. Не влюбляться в мужчину.
3. Не беременеть от того мужчины, которого не одобрил Беримор.
Я нарушила два правила и теперь решилась нарушить третье.
Последствие от их нарушения я прекрасно осознавала и готова была их принять.
Готова была бросить все то, что когда-то ценила и любила, для того, чтоб начать новую жизнь. Жизнь, где не будет его, но будет его часть.
Такое уж было последнее эгоистическое желание Анжей Вайтерон, потому что в скором времени она прекратит свое существование.
Мать ждала меня в своей любимой полукруглой комнате. Она взглянула на меня с грустью и слабо улыбнулась.
– Я знала, что, в конце концов, ты решишься на этот шаг и придешь ко мне, – тихо произнесла она и кивнула на диван. – Посиди немного со мной, Анж.
Я присела рядом с ней на диван, взяла ее ладошки в свои руки и сжала их. Некоторое время мы сидели в тишине, а потом я спросила:
– Как ты поняла?
Мама тяжело вздохнула, посмотрела на наши руки и тихо произнесла:
– Когда мне было девятнадцать лет – я влюбилась. Очень сильно влюбилась в одного юношу, а он в меня. Он родился в семье крестьян и считал, что это главная причина, мешающая нам быть вместе, ведь я была дочкой графини и наследницей. Он предложил сбежать... сбежать туда, где нас никто не знает. Где мы сможем жить вместе, не оглядываясь на наше происхождение. Вот только преградой к счастью было совсем не наше происхождение. – Мама замолчала, сильнее сжала мои руки. – Он долго меня уговаривал, сбежать с ним, и однажды я не выдержала и сказала ему, что открою свою тайну, и если после этого он сможет, принять меня, то я убегу с ним.
Она долго молчала, от чего я аккуратно спросила:
– И что было дальше?
Она вздрогнула, словно мой голос вырвал ее из мыслей и забормотала:
– Он не понял... не смог, принять меня... такую... начал мне угрожать... угрожать раскрыть всем нашу тайну... и мне пришлось... пришлось сделать это... сделать, чтоб защитить... – Она тряхнула головой. – После него я не верю мужчинам.
Мы замолчали. Сидели, держались за руки, понимая, что так мы сможем быть в последний раз.
– Я люблю его, – наконец-то решившись, призналась я.
– Я знаю, – ответила мама, посмотрела на меня с болью и грустно улыбнулась. – Мы все-таки обычные женщины, которым хочется любви.
– Но я не могу так больше. Я не могу больше быть с ним... быть так с ним. Знаешь, я завидую Лионоре. Этой простой пешке, которую он использует. Я завидую.
– И ты решила...
– Да. Я осознала, что больше не выдержу, поэтому я решилась.
Мама вновь сжала мои руки.
– Спасибо, что пришла, попрощаться и прости... прости меня за то, что не смогла, уберечь тебя от твоего отца. От его ошибки, за которую пришлось, расплачиваться тебе.
– Мама, – я взглянула на нее, не зная, как спросить о том, что в последнее время не давало мне покоя, – ты жалеешь о том, что родилась в семье Вайтерон?
Она посмотрела мне прямо в глаза и ответила:
– Когда-то жалела, но когда появилась ты... – она отпустила одну мою руку, но лишь за тем, чтоб погладить меня по щеке. – Разве можно жалеть о том, что у меня появилась такая прекрасная дочь?
– Мама...
Я крепко ее обняла и заговорила. Я рассказала ей о том, как впервые встретилась с Влардом, приняла его за обычного юношу и соблазнила. Как потом увидела его на балу и поняла, что он кронпринц и будущий муж Лионоры. Рассказала, о нашей беседе, а потом как он перехватил меня возле трактира, и я впервые узнала, что такое ласка. Как он напоил меня "зеркалом", как потом я задела его гордость и он наказывал меня несколько месяцев. Как, можно сказать, шантажом заставил стать его любовницей. Как впервые заставил ощутить "маленькую смерть". Как своей нежностью, лаской и, в некотором смысле, заботой покорил не только мою плоть, но и душу. И как я стала хотеть большего. Хотя понимала, что этого он мне не в силах дать.
Когда я закончила говорить, то мать сказала:
– Я понимаю, почему ты влюбилась в него. Ты, из-за ошибки своего отца, знала от мужчин только боль и насилие, а он же показал тебе, что существует еще ласка и удовольствие. Он приручил тебя.
– Знаю, – печально подтвердила я. – Поэтому и хочу уйти сейчас, или в конечном счете я возненавижу и его, и себя.
Она сжала мою руку и тихо спросила:
– Притом, хочешь уйти не одна? – Моя мама всегда была сообразительной, поэтому не следует, удивляться ее проницательности. – Но ты ведь понимаешь, что если ты сможешь это сделать и уедешь, то это будет выдержать очень тяжело. Если ты сорвешься, то...
– Я понимаю, – кивнула я головой. – Ты мне поможешь?
– Помогу, – тихо прошептала она и из ее глаз потекли слезы.
– Мам? – растерялась я.
– Извини, – всхлипнула она. – Просто мне будет очень тебя не доставать.
Я крепко обняла ее, чувствуя, как и по моим щекам потекли слезы и ответила:
– Мне тебя тоже.
Мы некоторое время сидели в обнимку и плакали, а потом она отстранилась, слегка улыбнулась и произнесла:
– Ну, все хватит. Пойдем просить Беримора о милости, а потов выпьем. Ведь я скоро стану бабушкой, а это дело надо отметить.
Мы поднялись и, держась за руки, направились в подвал, где в скором времени должна была – решиться моя судьба.
***
Карета неслась в сторону охотничьего дома, словно сумасшедшая. Я, не смотря на слова короля, задержалась у матери на целый месяц. И сегодня был первый день, как проснулся голод.
Сжимая в руках непримечательное с виду украшение, в виде медальона с изображением розы, я вновь мысленно возвращалась к прощальным словам мамы.
"Это не простой медальон. Одень его во время зачатия на себя, и он заполниться его энергией. Надолго ее не хватит. Пять-шесть месяцев от силы, а потом ты должна будешь держаться. Держаться до последнего и даже больше. Понимаешь?"
Я понимала и была ей очень благодарна, ведь она отдала мне одну из реликвий нашей семьи... Семьи, к которой с завтрашнего дня я уже не буду принадлежать.
Я надела медальон на шею и глубоко вздохнула.
Карета остановилась, дверь открылась, и Дэй подал мне руки.
К комнате я шла не спеша, словно пыталась запомнить каждый дюйм дома, который являлся для меня моим маленьким мирком в последний раз.
В комнате ничего за этот месяц не изменилось. Тот же письменный стол, шкафы, полки, лампа, чучело оленя, арбалет, кровать. Тот же камин, возле которого стояла софа, на ней лицом к двери сидел он, хмуро глядящий на меня.
– Я, кажется, сказал вернуться тебе через неделю, две максимум, а не через месяц!
– Извини, – сказала я, подошла к нему, наклонилась, обняла его руками за шею и поцеловала... впервые поцеловала сама.
Влард несколько секунд был в растерянности, а потом обняла, прижал к себе, простонал в губы: "Я так скучал по тебе, Анж" и поцеловал, яростно и страстно. Его руки принялись снимать мое платье, но я отвела их в сторону, от чего он в удивлении глянул на меня, и сказала:
– Позволь, мне все сделать сегодня самой.
Его зрачки от удивления расширились еще больше, а я развязала тесемки на груди и спустила платье на пол. Под ним на мне ничего не было. Ничего, кроме медальона с изображением розы.
– Что сама? – хрипло спросил Влард.
– Все сама, – с озорной улыбкой ответила я и стащила через голову его рубашку.
– Все-все? – с легкой насмешкой спросил он.
– Все, – уверенно ответила я и взялась за его штаны, чем вызвала не просто удивление, а самый настоящий шок.
Когда на короле не осталось одежды, я прикоснулась к его губам и прошептала:
– Сегодня я буду ласкать тебя, – и опустилась перед ним на колени.
– Анж, – простонал король, положил руку мне на макушки и погладил.
Признаться честно, было страшно, ведь я раньше никогда никого не ласкала. Вначале я начала целовать его живот, руками ласкать грудь, плечи, руки. Он стонал, шептал мое имя, а потом рукой направил мою голову вниз. Я вначале растерялась, а потом неуверенно лизнула его. Король застонал сильнее, бедрами поддался вперед, а его рука надавила на мою макушку.
Оказалось, в этом нет ничего страшного, больного или противного, как я думала до этого. Чувства были... необычные. И появилось какое-то чувство ликования, от понимания, что именно ты заставляешь этого мужчину стонать от наслаждения. Я, признаться, так увлеклась, что когда он вдруг схватил меня за волосы и дернул мою голову вниз, испугалась, попыталась дернуть назад, но он держал крепко. Его горячее семя полилось мне прямо в горло, от чего я вновь попыталась дернуть назад, но попытка была тщетна. Когда он наконец-то отпустил мою голову, я отпрянула назад и закашлялась, так как до этого не могла сделать и вздоха.
– Анж... Анж... – опустился рядом со мной Влард. – Все нормально?
– Нет, – с обидой сказала я.
Я ведь чуть не задохнулась!
– Извини, не сдержался, – произнес король, широко улыбнулся и томно протянул: – Давай, я лучше действиями выпрошу твое прощение. Уверен, тебе понравится.
Он схватил меня за лодыжки и потянул их вниз, чтоб я легла на ковер, но я уперлась рукой ему в груди и сказала:
– Не нужно. Я ведь сказала, что сегодня я буду вас ласкать.
Он хмыкнул, затем дерзко улыбнулся и ответил:
– Что тогда я должен делать?
– Ложись на кровать.
Он отвесил мне шуточный поклон и произнес с насмешкой:
– Слушаюсь и повинуюсь.
Когда он лег на кровать, то с вызовом на меня посмотрел и протянул:
– Ну и?
Я залезла на кровать, поцеловала его, а руками принялась гладить грудь, затем губами, языком, вновь заставляя его стонать от своих действий.
– Будешь сверху? – хрипло спросил Влард.
Почему бы и нет? Знать бы только, как еще это проделывается.
Король усмехнулся, словно прочитал мои мысли, немного приподнялся, схватил одну мою ногу и перекинул ее через себя, я оказалась сидящей у него на животе.
– Теперь приподнимись, – прошептал он.
Я уперлась коленями и приподнялась. Его рука легла на живот и слегка толкнула меня назад, а потом обхватила с одной стороны талию и потянула вниз, прямо на него, отчего я невольно застонала.
– А теперь двигайся, как тебе хочется.
И я начала двигаться. Вначале медленно, неуверенно, а затем, набирая темп, заставляя нас стонать. Но долго так не продолжалось, так как Влард вдруг схватил меня за ягодицы, немного приподнял и начала двигаться сам. Намного быстрее и резче, чем это делала я.
Я схватила его за плечи и застонала от этих молний, которые врезались в мою плоть с каждым толчком. И когда молнии... сотни молний, казалось, одновременно ударили в меня, я выгнулась и со стоном закричала:
– Влард...
Вдруг меня резко дернули вбок и в следующую секунду, я лежала под ним и с удивлением смотрела на короля. Он застыл, внимательно взглянул мне в глаза, словно пытался там что-то увидеть и вдруг произнес:
– Мое имя – Редрик.
Вначале мое лицо исказилось в удивлении, а потом в изумлении.
Он ведь наполовину южанин, а значит... значит это было его истинное имя. И он мне его открыл. И это значило очень-очень многое для южан. И раз он мне его открыл, значит, она меня на самом деле... Нет! Стоп! Нельзя об этом думать, иначе весь мой план провалиться! Я уже приняла решение и не собираюсь его менять!
В следующую секунду, он сделал совсем странную вещь. Он укусил до крови свой палец и своей кровью начал рисовать на моей груди странный символ, при этом так быстро бормоча на своем языке слова, что я не смогла ни одного понять. Когда он закончил, то наклонился ко мне, поцеловал в губы и прошептал:
– Отныне твое имя будет Каллиса. Никому его не говори. Ни одной живой душе. Поняла?
– Да, – в шоке ответила я, а потом спросила: – Но что вы сделали?
Король улыбнулся и хотел ответить, но вдруг его глаза закатились, и он, потеряв сознание, упал на меня.
Точно, артефакт! Мама предупредила меня, что он заберет у него много энергии, так что неудивительно, что король потерял сознание через несколько минут после нашего соития.
Выбираться из-под него было трудно, особенно из-за того, что он до сих пор был во мне. Мне потребовалось около десяти минут перед тем, как я смогла встать на ноги и натянуть платье. Потом вспомнила, стащила его, взглянула на грудь... но крови на ней не было! Как и не было ее на платье!
Что за чертовщина? Надеюсь, это не какой-то южный маяк? Надо будет, уточнить про магию южан у Нэда.
Надев платье назад, я подошла к кровати, укрыла короля одеялом, поцеловала его губы и прошептала:
– Прости, меня. Я не могла поступить иначе. Прости и прощай, Редрик.
Я погладила его по лицу, на котором застыло счастливое выражение, развернулась и, не оборачиваясь, чтоб не дать сомнению и крошечного шанса, остановить меня, направилась к двери.
Направилась к выходу из моего маленького мирка, оставив там навеки свою душу и сердце.
***
Редрик проснулся в отличном расположении духа. Мысли в его голове медленно раскачивались на волнах сонливости, а в душе свернулось клубком и мурлыкало что-то такое прекрасное, нежное и правильное.
И в этом была виновата она – Анжей Вайтерон.
До вчерашнего дня он считал ее своей женщиной, но эта ночь заставила его переосмыслить свое отношение и понять одну истину, которую он не хотел, не желал и боялся осознать – она является его любимой женщиной. Он испытывает к ней немного большее чувство, чем желание обладать, покорить и заставить принадлежать только ему.
До того, как она не сделала шаг к нему навстречу, не сняла своим поцелуем повязку неведенья с глаз, не освободила ласками тело от цепей сомнений, не отдала ему свою душу всю без остатка, он не понимал ее значение в своей жизни.
Когда Редрик это осмыслил, сделал то, что на его месте сделал любой бы южанин – он открыл ей свое истинное имя, впустив тем самым в круг своего доверия, сердца и души. И даже больше – он поставил на ней свою метку, тем самым приняв в свою семью. Не в ту, где обитали словно гниющий нарыв вместо сердца, зависть, эгоизм, надменность, высокомерие, злоба, призрение, ненависть. В это общество лицемеров, скрывающих под вежливыми улыбками и преданными взглядами, искаженные в отвращении лица, Редрик никогда ее не приведет. Не выкинет на сцену, как неопытную актрису в качестве главной роли, на суд внимательных зрителей, которые только и жаждут, когда она оступится, чтоб освистать ее.
Редрик не понимал, почему отец сделал подобное с его матерью. Если он любил ее, то почему не сохранил, не спрятал, не сберег ту единственную, а выставил на всеобщее обозрение? Неудивительно, что его мать зачахла как нежный цветок в болоте сплетен, клеветы и предрассудков. У Анжей есть шипы – Редрик это знает, так как сам ломал их – но он все равно никогда не сделает то, что сделал отец с матерью.
Поэтому Редрик взял ее в другую семью, о которой никто не знает и никогда не узнает и которая теперь состоит всего лишь из трех человек: Алкана, Редрика и Каллисы.
Его Каллисы. Его нежного цветочка. Его любимой женщины.
Редрик приподнялся на локтях, глянул на вторую половинку кровати, где обычно спала на животе, обняв подушку в крепких объятьях, Анж, и не увидев женщину, раздраженно нахмурился. Он ведь сказал ей, оставаться с ним до утра, чтобы он мог разбудить ее нежным поцелуем и жаркими ласками, а потом сливаться, слышать стоны, чувствовать, как она сжимает его во время оргазма, доводя Редрика тем самым до грани блаженства, как физического, так и душевного. Вот и сейчас ему хотелось слиться с ней. Особенно, ему не терпелось услышать, как она со стоном произносит его истинное имя, потому что теперь она имеет на это право.
Раздражение сменилось насмешливой мыслью: "Она, наверное, смутилась своего поведения и ушла раньше, чтобы я не смог видеть ее смущенное лицо".
Смущалась она бесподобно. Ему нравилось наблюдать за ее лицом, когда он говорил какую-нибудь пошлость, на что щеки Анж становились двумя красными помидорами, а во взгляде плясали далекие, как звезды, искорки возмущения.
Редрик поднялся на ноги, и неожиданно его повело в бок, голова закружилась, а на виски и лоб стала давить каменная плита. Похожие, но не настолько сильные чувства, он испытывал после того, как Анж им питалась... Через липкий, неприятный туман головной боли вдруг мелькнула мысль о том, что вчера, после того, как он нарисовал на ней свою печать и дал истинное имя, его вдруг вырубило. Но ведь вчера она этого не могла сделать. Редрик уже чутко знал грань, после которой ее жажда тянет зубы к его энергии, и старался не переходить ее. Неужели у Анжей получилось, питаться без боли? Это было бы отлично, потому что ему хотелось убить каждого, кто доставлял ей боль во время утоления голода. Но тогда, почему она не сказала ему? Даже если Анж не знала, и это получилось впервые, то она должна была остаться и прояснить с ним эту ситуацию. И почему ему так плохо? Раньше ведь было во много раз легче.
В душе Редрика появился комок беспокойства, который увеличивался с каждой секундой.
Мужчина сжал камень на груди, который носил всегда и никогда с ним не расставался, и, дождавшись, когда он затянется голубой дымкой, хрипло спросил:
– Во сколько ты отвез Анж домой?
– Она разве не с тобой? – удивленно уточнил Дэй.
– Нет! – Редрик сжал камень с такой силой, что казалось, он сейчас рассыплется на кусочки. – Немедленно свяжись с тем, кто следит за ней и узнай, где она сейчас находится.
Не в силах держаться на ногах, мужчина сел на кровать, а потом и вовсе откинулся назад, на спину и уставился пустым и холодным, как снежная пустыня, взглядом в потолок.
Она не могла так поступить. Не после того, как он открыл ей свое истинное имя. Ведь тот южанин-секретарь рассказал ей, что это значит, она сама это подтвердила. Не после того, как принял ее в свою настоящую семью. Не после того, как он наконец-то осознал, как много она для него значит.
Она не могла... Просто не могла так поступить с ним!
Камень на груди озарился красноватым светом, Редрик сжал его, от чего он стал голубым, и услышал хмурый голос Дэйя:
– Влард, у меня плохие новости...
***
Детектив Тарворт Ринкт стоял, сгорбившись, нервно комкал свою кепку в руках, смотрел в пол и чувствовал, как с него по миллиметру сдирают кожу.
Мысленно, он уже сотни раз проклял тот день, когда согласился на это, поначалу казавшееся легким дело – следить за Анжей Вайтерон. Да и как тут было не согласиться, когда оплаченная сумма наконец-то помогла купить ему новый дом и отправить дочь учиться в престижную школу? Когда он осознал, что женщина, за которой его наняли следить, является любовницей короля, то понял, насколько стало шатким его положение, но отказаться уже не мог: деньги были потрачены. Хотя сейчас, стоя напротив короля – Вларда Валинорского, восседавшего на обычном стуле словно на троне и смотрящего на него ледяным, пустым взглядом, который, казалось, проникал под кожу и медленно, с наслаждением, ее сдирал, Тарворт осознал, что лучше бы он где-нибудь перезанял эти деньги и вернул их назад.
– Рассказывай, – приказал холодный голос, Тарворт вздрогнул и принялся быстро бормотать:
– Леди Вайтерон вернулась сегодня около часа ночи домой, вначале шестого она поехала в город и зашла в мужской клуб. Когда я зашел туда, спустя пять минут, то ее там не было, я стал расспрашивать, но все как один говорили, что женщина в их клуб не входила. Да и если бы она вошла, то ее тут же бы выставили, все-таки это мужской клуб, куда женщинам запрещено...
– Довольно, – вновь приказал тот же холодный голос, а затем вынес ему приговор: – Разберись с этим, Дэй.
Король поднял на ноги и медленным шагом направил к двери.
– Помилуйте, Ваше Величество, – пропищал Тарворт.
Звук шагов на несколько секунд стих, а затем возобновился вновь.
Тарворт до боли в пальцах сжал свою кепку, с силой зажмурился и приготовился к Смерти, которая тихими шагами приближалась к нему в лице того, кто когда-то нанял и заплатил ему деньги, и еще одного незнакомца.
Чужая рука оказалась на плече, с силой надавила вниз, заставляя встать на колени. Другая рука схватила за подбородок, нажала на щеки, потому рот рефлекторно открылся, пальцы сжали и дернули язык вперед. А дальше все было словно во вспышках сознания:
Холодное прикосновение. Острая боль. Металлический, отвратительный вкус собственной крови. Крик, который так и не появился изо рта, став хриплым мычанием. Слезы, текущие по щекам. Раскаленный метал. Запах горелой плоти. И поглощающая, спасительная темнота.
Крик пятый:
Его медленно гниющая жизнь
Редрик с усталым интересом рассматривал чайную комнату в главном поместье рода Вайтерон. Птички, цветочки, кошечки... даже и не скажешь, что хозяйкой этой комнаты является женщиной, чья жизнь зависит от имевших ее каждый месяц мужчин. Хотя, не картины же с оргиями, где она выступает в главной роли, он рассчитывал увидеть? Это было бы еще нелепей, чем вся это обстановка, которая, скорей, подошла б даме в возрасте, нежели женщине в самом рассвете сил. С другой стороны, Редрик ведь не знал, сколько именно лет главе Вайтерон. Да и, признаться, не слишком желал это узнать. Ему в последнее время все стало не интересным и пустым... кроме одного, точнее, одной женщины.
Вероника Вайтерон не заставила его ждать. Стрелка часов не успела отсчитать пять минут, как она вошла в комнату с вежливой улыбкой на губах и почтением в глазах.
Редрик не забыл, как однажды, когда он стоял перед ней на коленях, в ее глазах плескалось превосходство. В ту минуту она упивалась свой силой, потому что понимала: это был первый и последний раз, когда ей дали подобную возможность.
