Текст книги "Ради любви…"

Автор книги: Одри Хэсли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

Он покачал головой и посмотрел на часы.

– Благодарю за приглашение, но мне надо в больницу, я и так уже изрядно опаздываю.

Шерил кивнула. Видно, угроза потерять Сидди заставила его бросить все и примчаться сюда, виновато подумала она. А Сидни открыл парадную дверь и вышел, но затем обернулся.

– Сидди сообщил мне, что приказал тебе весь день не вставать с постели. – Сидни почти незаметно улыбнулся. – И он был прав… Ты выглядишь неважно.

– Кажется, единственное, в чем вы все спелись, так это в том, что я плохо выгляжу, – проворчала Шерил и впервые за этот день улыбнулась. – Наверное, это новый оригинальный способ сказать женщине приятное.

Сидни кивнул на прощание и направился к своей машине.

Шерил, закрыв за ним дверь, припала к косяку. Он теперь готов на что угодно, лишь бы не потерять Сидди, своего только что обретенного сына, вяло подумала она. Да, готов на все, даже, если понадобится, наловчится скрывать свое истинное ко мне отношение и будет изображать некие теплые чувства… И осудить его за это я не могу.

Не прошло после его отъезда и часа, как зазвонил телефон.

– Шерил?

– Сидни?! – удивленно воскликнула она.

– Есть некоторые вопросы, которые я хотел бы тебе задать. Как у тебя с мужчинами?

– Прошу прощения? – непонимающе пролепетала она, подумав, не свихнулся ли Сидни случаем.

– Ну, есть у тебя какой-то мужчина, которого ты любишь или за которого собираешься выйти замуж?

– Мне кажется, это не твое дело, – отрезала она.

– А я все-таки хочу знать. И прошу ответить на мой вопрос.

Шерил, взбешенная его нахальством, выпалила первое, что пришло ей в голову:

– Допустим, это Льюк Крэмм.

– Крэмм? А я-то думал, что между вами ничего нет. А если что и было, так лишь в больном воображении голливудского режиссеришки!

– Не обязательно…

– Что значит это твое «не обязательно»? Объясни.

– Не кажется ли тебе, что это ты должен объяснить, чего от меня хочешь? – раздраженно ответила Шерил вопросом на вопрос.

– Я спрашиваю тебя о серьезных вещах, а ты суешь мне под нос этого Крэмма! Проклятье, он, может, и великий художник, но черт его побери, Шерил, он же не меньше прославился и своей психической неуравновешенностью!

– Да ты просто клевещешь на него, потому что…

– Так пусть он подаст на меня в суд. За клевету!

– Сидни, – простонала она, – это смешно… Меня в конце концов вообще никто не интересует, ни Крэмм, никто!

– Но ты же назвала именно его.

– Потому что я не намерена всерьез воспринимать твои нелепые вопросы.

– Почему же сразу было не сказать, что тебя не интересует ни Крэмм, ни другой мужчина?

– Сидни, я что-то не пойму, к чему ты клонишь?

– Ну, мне есть к чему клонить, – интригующе заявил он. – Ты помнишь, я сказал тебе, что сам найду решение проблемы?

– Да, помню.

– Я нашел.

– Интересно.

– Ты должна выйти за меня замуж.

Шерил настолько была потрясена неожиданным поворотом дел, что у нее язык отнялся.

– Из твоего молчания я делаю вывод, что тебе нужно подумать, – прозорливо заметил Сидни.

– Нет, не нужно, – ответила Шерил, насилу переведя дыхание. – Идея твоя просто нелепа, а потому я могу принять ее только как не слишком остроумную шутку.

– Ну вот, я же говорил, что тебе надо подумать!

Прошло несколько секунд, пока Шерил осознала, что слышит короткие гудки. Дрожащей рукой опустив трубку на рычаг, она в отчаянии уронила голову.

Положение ухудшилось, страшно ухудшилось, и в том моя вина, оцепенело думала Шерил. Не зря, выходит, я беспокоилась… Но как же я ошибалась, полагая, что Сидни потеряет интерес к Сидди! Теперь совершенно ясно, что этого не случится.

Прислонившись к стене, она закрыла глаза. Если уж он решился на такой шаг, как женитьба, то ни перед чем не остановится, лишь бы удержать Сидди. Ясно же, что у него на уме! Краткосрочный брак с последующим разводом, после чего он обретет законные права на Сидди. Или я опять ошибаюсь? Нет, именно так он и будет действовать.

Но придя к столь жестокому своей определенностью выводу, она ужаснулась. Неужели это может быть правдой? Шерил потрясла головой, чтобы избавиться от наваждения. Что бы Сидни ни замыслил, она абсолютно точно поняла теперь, что он любит Сидди и не захочет нанести ребенку неизлечимую душевную травму, расставшись с его матерью.

Она подумала о Леоноре и вдруг остро ощутила свое отчаянное одиночество. Леонора усомнилась в ее страхах, не поверила, что однажды Сидни может утратить интерес к сыну. И Шерил испугалась, что между ней и Леонорой вполне может разверзнуться пропасть непонимания. Вновь окунуться в одиночество, и никто не протянет тебе руки…

– Она оказалась права! – громко простонала Шерил. – Хотя мне от этого не легче, а еще тяжелее.

Затем в ее сознании всплыли эти холодные слова: «Ты должна выйти за меня замуж», – и Шерил поняла, что просто не в состоянии прийти к какому-то решению.

10

Хмуро дослушав напористый поток слов, Шерил, изменив голос, ответила, что никакой Шерил Джонс здесь нет, и положила трубку.

Сильно расстроенная и озабоченная, она вышла в сад. Вот уже второй такой звонок за эти дни. Недавно она решила навсегда распроститься с модельным бизнесом, но у нее еще оставался контракт с австралийской косметической фирмой на участие в нескольких съемках. Правда, эта работа была оговорена так давно, что до вчерашнего дня Шерил и не вспомнила о ней, а съемки между тем должны состояться именно на этой неделе.

Несмотря на почти удушающий полуденный зной, молодая женщина ощутила озноб. Когда-то она намеренно скрыла существование Сидди от прессы, и ей повезло, журналисты до сих пор ничего не знали, они просто не обнаружили мальчика. Но если это удивительное везение теперь кончилось и репортеры пронюхали о Сидди, мрачно подумала Шерил, нечего и сомневаться, что начнутся разные догадки по поводу того, кто его отец.

Но как, черт возьми, газетчики разузнали номер телефона Леоноры?! Впрочем, что теперь рассуждать об этом, надо выработать линию поведения. Если репортеры очень уж начнут донимать, придется дать интервью, подтвердить свой уход из модельного бизнеса, а затем, воззвав к их благородству, просить оставить ее в покое. А если они настырно начнут доискиваться причин такого решения? Неужели врать, что из-за болезни сына, который и в больнице-то провел чуть больше недели?

Шерил слабо улыбнулась, вообразив, какую реакцию вызовет подобное объяснение. А может, невероятное везение еще не совсем покинуло меня, оптимистично подумала она, может, газетчики, бросив все силы на выяснение причин моего ухода из модельного бизнеса, отвлекутся от углубленного погружения в мое прошлое… Но нет, нет, этот оптимизм совершенно ни на чем не основан. Слишком уж много людей знает теперь о Сидди, так что вряд ли журналисты прозевают лакомый кусочек.

– Мама, я поймал рыбу!

Звук родного голоска вывел Шерил из глубокой задумчивости.

Восседая на плечах отца, малыш находился наверху блаженства, в то время как о Леоноре, с нескрываемым беспокойством поглядывающей на приемного внука, никто бы этого не сказал.

– Вот если я сейчас встану на папины плечи, то могу спрыгнуть мамочке на руки, – провозгласил ребенок и чуть было бесстрашно не выполнил трюк, если бы его намерения не пресекли сильные отцовские руки.

– Мне кажется, это не самая твоя удачная идея, сынок. – Сидни усмехнулся и обменялся с Леонорой понимающими взглядами. – Давай не будем пугать бабушку хотя бы теперь.

– Почему же и теперь не попугать? – проворчала Леонора. – Все равно уж вы оба за этот день успели напугать меня до полусмерти.

Поставив сына на землю, Сидни приобнял женщину за плечи и невинно улыбнулся.

– Леонора, мы же шли на самой малой скорости, какую может развить мой катер, как я и обещал.

– Было так здорово! – с восторгом выдохнул Сидди, бросаясь в объятия Шерил. – Папа гнал так быстро, что катер даже дрожал. А бабушка чуть не выпала за борт, но потом удержалась… Хотя папа все равно бы ее спас.

– Да уж, твой папа знатный спасатель! – Шерил усмехнулась и крепко обняла малыша. – А где же рыба, которую ты поймал?

– Я выбросил ее за борт, а то бы она умерла.

Никого не могло обмануть ворчливое бормотание Леоноры – она явно была довольна и прогулкой, и, главное, Сидни, который без конца шутливо поддразнивал ее. По всему было видно, что Леонора, как и Сидди, обожает его. Уважение к мнению Леоноры заставило Шерил забыть на время об опасениях, вызванных предполагаемыми ею намерениями Сидни. Но только на время, ибо она чувствовала, что с таким трудом обретенное равновесие в любую минуту может быть нарушено.

Сейчас же ее огорчало одно: она существует отдельно от этой счастливой троицы. Нечто, затаенное глубоко в душе, мешает ей присоединиться к ним и быть непринужденной и радостной. Сидди, правда, отчасти помогал преодолеть этот барьер, но все равно это было притворство, надолго ее не хватит. Слишком многое стояло между ней и Сидни, особенно события последних дней, когда невероятное счастье, которое Шерил пережила в совместно проведенную ночь, наутро оказалось фальшивым.

– О чем задумалась, Шерил?

Голос Сидни, неожиданно прозвучавший за спиной, заставил ее вздрогнуть.

– Думаю, не приготовить ли чай… или кофе… Когда тебе надо возвращаться?

– В восемь у меня операция. Но чаю с удовольствием выпил бы.

Теперь она знала, что Сидни предпочитает оперировать рано утром или вечером. Впрочем, подумала Шерил, в операционной, хоть и оснащенной кондиционерами, наверное, бывает жарко и вечером.

Все ее тело напряглось, когда Сидни приблизился и, опершись о раковину, оказался совсем рядом. Когда-то это не смущало Шерил: в иные времена, стоило им остаться наедине, их тотчас притягивало друг к другу – сначала нежностью, а потом и вспыхнувшей страстью.

– Итак, где же вся эта стряпня, которая помешала тебе присоединиться к нам? – спросил он.

В голосе Сидни не было и намека на издевку или насмешку. Он улыбался вполне открыто, и это помогло Шерил немного расслабиться. Во всем его облике было что-то мальчишеское – выцветшие джинсы, футболка – ничего общего с облачением хирурга, которое разительно меняло внешность Сидни.

– Подожди, скоро увидишь, – ответила она. – Будет подан настоящий английский чай.

– Правда? С настоящими ячменными лепешками и кексом с изюмом? – уточнил Сидни, воспроизводя интонации сына, когда тот чем-то бывал страшно доволен.

Шерил лишь кивнула, вдруг почувствовав волнующе знакомое ощущение его близости, всем телом, всей кожей вспомнив восхитительные ласки этих загорелых рук, прикосновения этих длинных красивых пальцев.

– Мои адвокаты не совсем довольны, – резко переменил Сидни тему. – Они…

– Ради Бога! – в отчаянии воскликнула она.

Твердо отвергнув предложение вступить в брак, Шерил меньше всего ожидала, что Сидни не успокоится и пойдет на все, лишь бы она переменила решение и он впоследствии обрел законного наследника. Отказ Шерил не помешал ему и дальше искать пути, которые приведут к желаемому. Теперь вот еще и адвокаты! Он впервые заговорил о них, и Шерил с большим трудом удалось подавить волну паники, грозившую накрыть ее с головой. В первый момент у нее еще была надежда, что ко всему этому можно отнестись как к неудачной шутке. Хотя интересно, ядовито подумала она, что Сидни будет делать, если окажется, что я опять беременна?

– А что касается адвокатов, на твоем месте я бы на них не тратилась. Уж если некому больше оставить фамильные драгоценности Спенсеров, завещай их Сидди.

– Этот путь еще сложнее, гораздо сложнее, чем ты думаешь, – заверил Сидни. – Ведь «фамильные драгоценности», о которых ты говоришь так небрежно, совсем не безделушки. Тебе придется признать тот факт, что я человек омерзительно богатый.

– И это мешает тебе взять лист бумаги и выразить свою волю? – спросила она довольно резко, ибо слова о богатстве пробудили у Шерил воспоминания о далеко не лучших ее днях.

Он хмуро посмотрел на нее.

– Новозеландские законы совсем не то же самое, что австралийские.

– Мне плевать, какая между ними разница. Я уже говорила тебе, и не раз, что не желаю обсуждать этот предмет.

– Шерил…

– Ради Бога, давай оставим это!

– Ну хорошо, хорошо. Я ведь просто зашел узнать, получим ли мы свой чай со сливками и клубничный джем с ячменными лепешками.

Он так улыбнулся, что сердце Шерил забилось быстрее.

– Да, сэр, вы все это непременно получите.

Шерил отвернулась от его пытливого взгляда, дабы скрыть вспыхнувший на щеках румянец, и начала составлять на поднос все необходимое для чайной церемонии.

– А может, нам посоветоваться с Сидди? – спросил Сидни.

Шерил почувствовала, что кровь стынет в жилах.

– О чем это?

– Да о том, нужно ли нам жениться.

– Даже и не думай об этом! – Она гневно повернулась к нему. – И вообще это отвратительно! Невозможно понять, когда ты шутишь, а когда говоришь серьезно…

– Мама, за что ты ругаешь папу?

Услышав голос сына, Шерил вздрогнула от неожиданности, обернулась и увидела, что Сидди направляется к ним. Она протянула руку, чтобы потрепать малыша по волосам, и натолкнулась на руку Сидни, собравшегося сделать то же самое.

– Он что, плохо себя вел? – озабоченно спросил Сидди.

– Твоя мама так думает, – тихо ответил Сидни. – Но она ошибается. Просто я иногда позволяю себе глупые шутки, которые ей не нравятся. – Он выразительно взглянул на Шерил. – Так что поверь, дорогая, это была лишь глупая шутка.

– Ладно, если ты пообещаешь, что это больше не повторится, – проворчала Шерил с серьезностью, которую, как она знала, Сидди должен оценить, – то можешь получить свой чай со сливками.

Она повернулась, чтобы взять поднос, и уголком глаза заметила, как Сидди подталкивает отца локтем.

– А, да… Я обещаю, – покорно сказал Сидни и даже умудрился привнести в свой тон нотку раскаяния.

– Ты же обещал мне больше не упоминать об этом! – возмущенно воскликнула Шерил спустя несколько дней.

– Нет, я обещал не упоминать о консультации с Сидди, – безмятежно возразил Сидни, стоя на газоне возле дома Леоноры и наблюдая, как Сидди заволакивает в его автомобиль целый тюк вещей. – Послушай, сынок, мы ведь везем маму не на сафари, а на обычную прогулку на катере. Так что тащи-ка ты все это обратно в дом.

Пока ребенок выполнял распоряжение, Сидни уселся на водительское место, с загадочным выражением лица взглянул на свою опасливо настороженную пассажирку и добродушно сказал:

– Хорошо, сегодня мы отдыхаем, я не буду удручать тебя тонкостями новозеландского законодательства.

На губах Шерил промелькнула слабая тень улыбки.

Глаза Сидни посерьезнели, дыхание стало сбивчивым, что весьма обеспокоило и смутило Шерил. Впрочем, сожалеть о своем согласии на сегодняшнюю прогулку было уже поздно. Согласившись принять участие в этой экскурсии, Шерил с первого момента знала, что ей будет нелегко, но явное удовольствие, которое получал Сидди от присутствия матери несколько смягчало ситуацию.

Когда они подъехали к пристани, лицо мальчишки сияло от счастья, он выскочил из машины и помчался по пирсу, все время оглядываясь и удивляясь неторопливости родителей.

– Мама! Папа! Почему вы идете так медленно?

– Какой прелестный малыш, – заметила какая-то женщина, проходившая мимо.

– Что ж удивительного? – отозвалась ее приятельница. – Ты только посмотри на его очаровательных родителей!

Шерил услышала тихий смешок Сидни и, обернувшись, всмотрелась в дразнящую темноту его глаз.

– А что, в самом деле, разве мы не очаровательны? – спросил он.

Рассмеявшись, он догнал нетерпеливо поджидавшего их сына и взял его за руку.

Сначала, когда Сидни завел мотор и катер помчался прочь от пристани, Шерил с тревогой следила за Сидди, страшась его повышенной активности.

Ее тревога несколько унялась, когда Шерил поняла, что Сидни прекрасно справляется с управлением. Катер шел плавно, без рывков, и Шерил позволила себе немного расслабиться, радуясь свежему ветерку, овевающему прохладой лицо и играющему с волосами. Она то и дело посматривала на Сидни и Сидди, и любовь к ним переполняла ее сердце.

Сложением малыш весьма походил на отца. Уже сейчас было видно, что, стоит Сидди вырасти, он будет таким же стройным и широкоплечим, как его отец. Когда Сидни скинул футболку, Шерил глаз не могла отвести от его сильной стройной спины, мучительно четко вспомнив, как ее руки ласкали это совершенное создание природы. Она перевела взгляд на сына, который, обожающе глядя на отца, с огромным удовольствием повторял все его действия. Конечно же Сидди тоже стащил с себя футболку, и от этого милого обезьянничества у Шерил перехватило горло.

Как можно жить на качелях, летая от любви к ненависти и обратно, спросила она себя и задумалась, надолго ли ее хватит. В конце концов надо признать, что ревность не последнее из того, что ее мучило, ибо не только Сидди обожал Сидни, но и Леонора выказывала ему полное свое расположение. Да нет, дело даже не в их любви к нему… Гораздо больше Шерил раздражала безусловная любовь к ним Сидни. Если бы только он не терзал ее своими нелепыми брачными предложениями, она, возможно, нашла бы какое-то средство совладать с собою.

И Шерил грустно покачала головой, будто сознаваясь себе в собственном ребячестве. Впрочем, все это не имело бы столь огорчительного значения, если бы она не любила его и если бы не подозревала, что вновь беременна.

И тут Сидди, будто почувствовав, что его мамочке это нужно, обернулся и послал ей воздушный поцелуй. Шерил ответила сыну тем же, и сердце ее сжалось при воспоминании о страхе, пережитом ею в первые дни его болезни. Неважно, насколько непреодолимыми кажутся все другие ее проблемы, когда самое худшее, связанное со здоровьем ребенка, позади. И Шерил с неизбывным восторгом и удивлением вновь ощутила это чудо – маленькие теплые ручки, обвившиеся вокруг ее шеи, горячая щечка, прижавшаяся к ее щеке, и быстрые, порхающие как бабочки слова любви, сказанные шепотом.

Потом она с умилением взирала на личико малыша, повернутое к отцу, и на лицо Сидни, склонившегося к ребенку и говорящего ему что-то чуть ли не в самое ухо, поскольку ветер подхватывал и уносил слова вдаль.

И вдруг отец и сын одновременно обернулись к ней, так радостно и бурно смеясь, что было видно: им хочется и ее заразить своим весельем. Улыбаясь им, Шерил осознала бесконечную сложность человеческого разума, способного вместить в себя и радость, и отчаяние одновременно.

Не раз и не два в течение этого дня Шерил оказывалась свидетельницей безумно буйного единения Сидни и Сидди и не могла не видеть, насколько сильно привязался Сидни к малышу за столь короткое время.

Восхищенно проследив за тем, как ловко малыш перебрался с катера на причал, Шерил неторопливо собрала в корзину остатки ланча, затем принялась за небрежно брошенные футболки, бутылки из-под фруктовой воды и прочие вещи, разбросанные по всему катеру. Аккуратность явно не входила в курс лекций, читаемых Сидни сыну.

– Мама, эти люди хотят поговорить со мной, – возбужденно окликнул ее Сидди. – А еще они хотят меня сфотографировать, и у них столько камер!

Шерил выпрямилась, откинула с лица пряди волос и недовольно поморщилась, завидев группу людей с камерами, направленными на нее. Но одна камера заставила ее по-настоящему запаниковать, ибо охотилась исключительно за Сидди, а неразумное дитя с удовольствием позировало и отвечало на задаваемые вопросы.

– Шерил, в чем дело? – тихо спросил Сидни. – Неужели журналисты собираются использовать малыша, чтобы создать еще одну дешевую сенсацию?

– О, Сидни! – в отчаянии вскричала Шерил. – Ведь они даже не знали о его существовании!

Одним сильным движением Сидни перескочил на причал и оказался рядом с патлатым типом, который еще быстрее принялся щелкать затвором фотоаппарата, снимая ребенка.

– Папа, давай мы… – начал было Сидди, но рука отца, бесцеремонно зажавшая малышу рот, не позволила ему договорить.

– Шерил, пошли! – властно распорядился Сидни, подхватил ребенка и двинулся сквозь толпу репортеров, будто ледокол через льды.

Шерил заторопилась следом, стараясь не отставать и полностью игнорируя протянутые к ней руки и град вопросов.

– Мисс Джонс, где вы скрывали своего ребенка?

– Это дитя любви?

– Кто его отец?

Один голос из хора голосов привлек ее внимание.

– Его лицо мне знакомо… Уже не тот ли это хирург? Как его?.. Спенсер! Шерил, неужели вы надеялись сохранить это в тайне?!

– Оставьте ее в покое! – взревел Сидни и, схватив Шерил за руку, выдернул ее из толпы и прижал к своей обнаженной загорелой груди.

Она обернулась и, чувствуя себя защищенной в сильных объятиях Сидни, вызывающе бросила онемевшим писакам:

– Это никогда не было тайной! Я и не думала отрицать, что у меня есть сын. Просто никто из вас не догадался спросить меня об этом.

Сидни, решив, что сказано достаточно, втолкнул Шерил в ослепительно темный – после солнца – салон автомобиля.

Мощная машина взяла с места в карьер, набирая скорость под яростным напором своего владельца.

– Они хотели сфотографировать нас всех вместе, – заговорил Сидди, хотя его было почти не слышно из-за рева мотора. – Это было бы так красиво. Почему вы?..

– Успокойся, пожалуйста, – одернул его Сидни.

Мальчик издал преувеличенно громкий вздох протеста, но повиновался.

– Сидни, – начала Шерил, и голос ее звучал напряженно. – Прости меня, пожалуйста. Я…

– За что тебе извиняться?

– За то, что втянула тебя и Сидди в этот… в это безобразие, – ответила Шерил, нервно вцепившись в сиденье и молясь, чтобы Сидни снизил скорость, пока кого-нибудь не сшиб.

– Согласись, я давно уже в это втянут, так что тут ничего не поделаешь. – Он мельком взглянул на нее, и выражение его лица заметно смягчилось. – Шерил, ты не должна защищать меня… Хотя один Бог знает, как они умудрились столько лет оставаться в неведении. Сидди, как ты считаешь, не стоит ли нам пригласить маму и бабушку куда-нибудь пообедать?

– А куда, папа? В настоящий ресторан, да?! – тотчас заинтересовался Сидди.

– В самый настоящий из всех ресторанов на этом острове, – с усмешкой ответил Сидни, сворачивая к дому Леоноры. Но его усмешка тотчас преобразилась в протестующий смех, поскольку две жаркие ручонки обхватили его за шею, и мальчик принялся целовать своего замечательного папочку. – Сидди, никогда больше так не делай, когда папа за рулем, – отчитал мальчика посерьезневший Сидни, затормозив.

– Хорошо, папа.

– Это очень, очень опасно, – строго сказал Сидни и вдруг с радостным воплем перетянул малыша к себе на переднее сиденье и крепко его обнял.

Входя следом за ними в дом, Шерил все еще была взволнована картиной этой спонтанно выраженной любви. Сидни мог быть недоступным, держаться отчужденно, но в роли отца он забывал о снобских манерах, становясь милым и простым человеком, и за одно это Шерил готова была простить ему и прошлое, и настоящее.

– Хоть я и наслышана, Сидни, что вы прекрасный хирург, – улыбаясь, сказала Леонора, когда они втроем сидели в патио за послеобеденным кофе, – но и представить не могла, что вы так хорошо разбираетесь в детской психологии.

Шерил и Сидни с удивлением воззрились на нее.

– Не знаю почему, – продолжала Леонора, – но мне не очень-то понравилось, что вы объясняете ребенку все подробности предстоящей операции. Словом, когда Шерил рассказала мне, что вы посвятили Сидди во все тонкости его болезни, не скрою, мы обе были весьма огорчены. Но, поговорив на следующий день с Сидди, я поняла, что, если бы не вы, малышу было бы гораздо страшнее.

– Ну, тут надо благодарить самого Сидди, – развел руками Сидни. – У меня не так много опыта общения с детьми. В целом, признаюсь, они меня даже пугали. Но Сидди оказался невероятно смышленым и храбрым парнишкой. Удивительно, какой у него пытливый ум. А главное, он не боялся задавать самые тревожные вопросы и не успокоился до тех пор, пока не выпытал у меня все, что его…

Не договорив, он вскочил и бросился к Леоноре, которая начала задыхаться.

– Леонора, что с тобой? – встревожилась Шерил, видя, что Сидни, оказавшись возле задыхавшейся женщины, не знал что делать. – Бедняжка моя, ты не?..

Она умолкла, не веря своим глазам: Леонора задыхалась от смеха.

– Ох, простите меня… Садитесь, Сидни… Пожалуйста… – не в силах унять приступ смеха, просипела женщина, вытирая набежавшие на глаза слезы. – Ну и зрелище… Это надо же! – И она вновь зашлась в смехе. Наконец, успокоившись, договорила: – Шерил сидит и кивает, в полном согласии с вами, пока вы, Сидни, в совершенстве изображаете любящего папашу.

– Я? – недоуменно спросил он. – Я изображал? Да я и в самом деле его люблю!

На лице Сидни появилось такое растерянное выражение, что обе женщины дружно рассмеялись.

– Знаете, леди, вы обе слишком привыкли к мальчику, присмотрелись, – Сидни перешел из обороны в нападение. – А мальчик этот нечто особенное… – Сидни умолк, с нарочитым терпением ожидая, когда женщины успокоятся. – У тебя, Шерил, есть все основания гордиться тем, как он справился с болезнью. Я хотел сказать, вы обе можете гордиться…

Тут он схватил чашку и залпом осушил ее содержимое, явно смущенный чувствами, повергшими его в такое многословие.

– Могу только порадоваться, что отец получил наконец возможность обнаружить, какой у него прекрасный ребенок. Еще кофе, Сидни?

– Да, пожалуйста.

– Послушайте, чем ехать на ночь глядя, не лучше ли вам переночевать здесь? – продолжала Леонора.

Сидни откинулся на стуле и с улыбкой посмотрел на нее.

– Спасибо за приглашение, миссис Тампст, но лучше я поеду. Завтра мне нужно пораньше появиться в больнице.

Леонора, сославшись на неотложные дела, попрощалась с гостем и исчезла в доме. Шерил какое-то время пребывала в задумчивости, из которой ее вывел смешок Сидни.

– Леонора имеет редкую способность читать мысли. – Он уставился на нее немигающим взглядом. – Нам с тобой нужно поговорить.

Шерил напряглась. Сцена с репортерами наверняка разозлила Сидни, хотя, рассказывая об этом Леоноре, он изобразил сие событие очень весело. Да и рассказал далеко не все.

– Эта история с прессой…

– Вряд ли вновь нападут на нас, – поспешила заверить Шерил.

– Послушай, Шерил, я же не идиот! Они не успокоятся, пока не сделают из мухи слона. Поэтому, когда они вновь навалятся на тебя, ты должна сделать заявление, причем такое, которое их удовлетворит.

Шерил кивнула, поскольку пришла к такому же выводу.

– Вот о том, что ты должна сказать им, нам и надо поговорить.

– Я скажу им правду. Лгать не стану, так что нам нечего обсуждать.

– Разве я предлагаю тебе лгать? Просто подумал, что мы избавимся от множества неприятностей, кривотолков и прочей гадости, если ты объявишь им, что я твой муж.

– Знаешь, это перестает быть смешным! – воскликнула она, вскакивая. – В отношении Сидди ты добился от меня всего, чего хотел. Почему бы тебе на этом не остановиться?

– А если я не могу на этом остановиться?

– О, ради всего святого, я слишком устала, чтобы спорить с тобой!

Шерил повернулась и направилась к дверям, выходящим в сад. Все эти деловитые разговоры о браке, все эти игры в счастливое семейство совершенно вымотали ее. Стоит ли удивляться, что она чувствует себя так, будто идет по острию ножа!

– А если я буду настаивать на своем, то ты заберешь у меня Сидди, ведь так? – гневно спросил Сидни, догнав ее.

– Нет, конечно нет! Я… Сидни, почему ты так поступаешь со мной?

– Как я поступаю? Прошу женщину, которая ненавидит меня, быть моей женой? – горестно спросил он и опустился на скамью, стоявшую под раскидистым деревом. – Согласен, я, должно быть, совсем выжил из ума, – пробормотал Сидни.

– Откуда ты взял, что я тебя ненавижу? Нет, ничего подобного.

Шерил села рядом.

Жизнь доказала ей, что любовь и ненависть прекрасно уживаются в одном сердце. Но теперь там, в ее сердце, осталась одна только любовь, да еще, пожалуй, тщетное, болезненное сожаление о том, чего быть не может.

– В тот день, когда ты сказала, что тебя не интересует ни этот ненормальный Крэмм, ни кто-нибудь еще…

– Послушай, что ты имеешь против бедняги Льюка? – раздраженно прервала она его, не в силах понять, зачем Сидни вернулся к этой теме.

– Бедняга Льюк! – ядовито повторил он. – Думаешь, ему полезны все эти эксперименты с наркотиками? Он, конечно, заявляет, что это, мол, нужно для работы, но…

– Послушай, я об этом и понятия не имела, я вообще…

– Ты или слепая, или невероятно глупа, вот что я тебе скажу. Неужели ты не видела, что с ним творится последние два года?

– Дай же мне договорить! – В голосе ее слышалось раздражение. – Последний раз я видела этого человека задолго до того, как он стал знаменитым. Фактически я не видела его с тех пор, как Леонора впервые выставила его работы в своей галерее!

Темные крылья бровей Сидни выгнулись в притворном удивлении.

– Скажите на милость! Тогда объясни мне, почему именно его имя ты выбрала, чтобы дразнить меня, как дразнят быка красной тряпкой?

– Красная тряпка?..

Нет, подумала Шерил, пришло время прекратить это. Довольно слушать его разглагольствования, потому что совершенно невозможно предугадать, о чем он заявит в следующую минуту.

– Когда я спросил, есть ли у тебя мужчина, ты не задумываясь назвала имя человека, которого не видела много лет и к которому не испытываешь ни малейшего интереса. Как это понимать?

– Я ведь уже говорила, что моя жизнь совершенно тебя не касается, – отрезала она.

– К чему тогда размахивать красной тряпкой? Я думаю, ты просто решила отвлечь мое внимание от кого-то еще. Наверняка есть кто-то еще… Ты что, хочешь за этого кого-то выйти замуж?

– Просто невероятно, до чего ты способен еще додуматься! – рассердилась Шерил. – Да нет у меня никого, нет!!!

– Пойми, у меня есть достаточно веские причины задавать тебе подобные вопросы. Я, конечно, кажусь тебе эгоистичным и неразумным, но, если ты выйдешь за кого-то замуж, какие у меня гарантии, что Новая Зеландия не перестанет быть для Сидди домом? Да и вообще, кого Сидди будет называть папой?

– Эти вопросы просто не могут возникнуть, поскольку я вообще не намерена выходить замуж.

– Да кто может знать, что случится завтра?

– В таком случае этот вопрос относится и к тебе, – сказала Шерил, хотя понимала, что, лишившись единственной любимой женщины, Сидни вряд ли женится на другой. А если и женится, то это не будет брак по любви.

– Я ни на ком, кроме тебя, жениться не собираюсь, и детей у меня, кроме Сидди, никаких нет. Могу присягнуть в этом.

– Ну, я тоже могу присягнуть. Так что тебе не о чем беспокоиться.

Интересно, подумала Шерил, почему он так уверен, что у него нет детей? Может, он просто не знает об их существовании, как не знал о существовании Сидди?

– Мою проблему может решить только женитьба на тебе, – отрезал Сидни, и глаза его сверкнули в лунном полумраке.