Текст книги "Ради любви…"

Автор книги: Одри Хэсли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

– Здесь наверняка найдется немало женщин, готовых подтвердить, что ты воистину мужчина из плоти и крови, – отрезала Шерил. – Удивляюсь только тому, что все они считали тебя нормальным!

– Можно подумать, ты с ними знакома, – помрачнев, буркнул Сидни.

– Да ни с кем я не знакома! – возразила Шерил и, понимая, что удачно отбитый удар может вернуть ей самообладание, непринужденно объяснила: – Просто пресса достаточно хорошо осветила твою любовную жизнь.

– Пресса осветила мою сексуальную жизнь, – с леденящей язвительностью поправил он. – Любовной жизни у меня не было. Но мнения газетчиков обо мне, по крайней мере, совпадают, а вот с тобой они так и не смогли разобраться, то ли ты ледяная девственница, то ли женское мое подобие. – Он помолчал, затем улыбнулся такой знакомой, такой ошеломляюще прекрасной улыбкой, что Шерил стало не по себе. – Но я-то ведь знаю, кто ты, не так ли? Впрочем, не стоит расстраиваться – твоя тайна навеки погребена в моем сердце.

– Ну ладно, с меня достаточно, – пробормотала Шерил, начиная терять терпение. – Если не возражаешь, я пойду спать.

– А мне пора в больницу. Но прежде чем уйти, мне хотелось бы спросить у тебя… Ну хорошо, я, по-твоему, все еще испытываю к тебе сильное влечение, а сама-то ты по какой причине решила провести со мной ночь?

– Почему бы и нет? Ты весьма привлекательный мужчина, а я обычная женщина из плоти и крови.

Сказав это, Шерил сразу же пошла наверх, надеясь, что Сидни не успел заметить, как резко побледнело ее лицо. Едва оказавшись в своей комнате, Шерил рухнула на кровать и залила подушку слезами гнева, скорби и пережитого унижения.

А она-то думала, что ужаснее той боли, что Сидни причинил ей шесть лет назад, ничего уже не будет. Выяснилось, однако, что и теперь, стоило ему появиться, старые душевные раны открылись и болят еще сильнее… Нет, она должна вычеркнуть Сидни из своей жизни, иначе та превратится в сущий ад.

Пока Леонора расхваливала картину, висевшую на стене респектабельной гостиной, Шерил с бокалом нетронутого аперитива в руке исподтишка наблюдала за Сидни. Великолепный хозяин великолепной гостиной – эрудированный, очаровательный и остроумный, с недобрым чувством думала она. А главное, какой внимательный! За весь вечер Сидни ни разу не обратился к ней, Шерил, – два-три слова, положенные по этикету, не в счет – и ни разу не посмотрел ей в глаза.

То, что Шерил умудрилась заснуть после столь напряженного разговора, удивило ее саму. Но пробуждение было не из приятных, проснулась она совсем не в том состоянии, в каком пребывала, погружаясь в сон. Она все еще любила Сидни, вот кошмар, от которого невозможно отделаться. Кошмар наяву. С этим, увы, приходится мириться, но допустить, чтобы это разрушило ее жизнь, нельзя. Та ранимая, неимущая девчонка девятнадцати лет выжила и обрела известность и успех… А теперь, в эти страшно тяжелые дни, теряется все… Иными словами, она будто забыла, что больше не то беспомощное существо, каким была в юности, а сильная и независимая женщина, уверенная в себе и способная добиться всего, чего пожелает.

– Как только мои художники становятся известными, я их картины у себя в галерее больше не выставляю, – объясняла Леонора Сидни, когда вошла горничная и сообщила, что ужин подан. – Мой Джон никогда не забывал тех ужасных трудностей, с которыми столкнулся в юности, еще не имея имени, – продолжала она, подходя к Шерил и беря ее под руку, чтобы идти в столовую. – Потому, обретя известность, он и основал нашу галерею, чтобы дать возможность молодым, еще неизвестным художникам, проявить себя.

– Насколько я знаю, большинство из тех, чьи работы вы у себя выставляли, недолго оставались в неизвестности, – заметил Сидни, идя следом за женщинами. – У вас, как видно, нюх на таланты, как и у вашего покойного мужа.

– Ну, такого нюха, как у Джона, у меня никогда не было, – возразила Леонора, усаживаясь за стол. – В основном я советуюсь с опытными в этом деле друзьями. А подчас помощь приходит совсем с неожиданной стороны, – продолжала она, посмеиваясь. – Льюк Крэмм, к примеру, это открытие Шерил.

Сидни удивленно поднял брови и впервые за этот вечер посмотрел на Шерил.

– А теперь это весьма известное имя. Помнится, я где-то читал, что в Голливуде сняли фильм, в основу которого легла биография Крэмма.

– Весьма вольно, скажем так, трактованная биография. – Леонора усмехнулась и взглянула на Шерил. А та, подозревая, куда может завести этот разговор, поежилась от страха. – Судя по всему, режиссер имеет тайную склонность подчинять любой сюжет любовной истории. Но кто бы стал порицать беднягу? – От предложенного Сидни вина Леонора отказалась. – Нет, спасибо, я за рулем. Но это не значит, что и вы двое должны лишать себя столь невинного удовольствия! – воскликнула она, заметив, что Шерил тоже отказалась от вина, а следом за ней и хозяин ограничился бокалом минеральной воды.

– У меня сейчас не то настроение, чтобы пить вино, – объяснила Шерил.

– Да и мне, увы, придется обойтись водой, – проворчал Сидни. – У меня сегодня ночное дежурство. Итак, вы говорили о странностях режиссера…

– Ах да! – Леонора улыбнулась. – Он прослышал о роли Шерил в открытии дарования Льюка и решил пригласить ее на роль этакого романтического ангела. Вообще он воспылал желанием сделать из Шерил звезду, сняв ее в своем фильме. Уговорами докучал страшно, а ее отказом был просто потрясен.

– Правда? – недоверчиво буркнул Сидни, сохраняя на лице своем неподвижность маски. – Я уверен, что многие женщины продали бы душу дьяволу, лишь бы сняться в фильме.

Шерил все свое внимание сосредоточила на стоящем перед ней блюдом, удивляясь, что только сейчас заметила странную напряженность в атмосфере этого званого ужина, хотя она существовала с самого начала.

– А и в самом деле, почему ты отвергла предложение голливудского режиссера? – настоятельно спросил Сидни.

– Потому что не имела ни малейшего желания становиться актрисой, – раздраженно объяснила Шерил, злясь на Сидни за готовность хоть чем-то задеть ее.

– Но ведь модели во многом приходится проявлять свой артистизм, – довольно ядовито заметил он.

– Не знаю… Никогда не думала об этом, – равнодушно бросила Шерил. – Я и моделью-то становиться не собиралась.

– Так почему же стала ею? – спросил Сидни, заговорщицки переглянувшись с Леонорой.

– Вряд ли человеку вроде тебя, богатому и знатного происхождения, дано это понять. Не всем жизнь предоставляет выбор, иным она швыряет всего один шанс.

Шерил слышала недовольный вздох Леоноры, но никак на это не отреагировала. У Сидни была возможность расспросить ее, но он предпочел отступить, посмеиваясь и трусливо уходя от сложностей. А сейчас, чувствуя, что в присутствии Леоноры безобразные сцены ему не грозят, он просто дает понять, что сожалеет о той ошибке, которую совершил минувшей ночью. Презренный трус! Он уверен, что есть вещи, куда не следует совать свой аристократический нос. Достаточно высказывать легкие суждения и поглядывать с высоты своей башни из слоновой кости.

– Ты слышал о Берте Хоторне? – спросила Шерил. – Это его фотографии выпихнули меня в нежеланную карьеру, а его самого вывели на тропу успеха, ибо вскоре он стал одним из самых известных и преуспевающих фотографов. Но когда я впервые встретила Берта, он был нищим, а сама я сидела без гроша, – безжалостно продолжала Шерил. – Имеешь ли ты хоть какое-то представление о том, что такое бедность? Безысходная, разрушающая душу бедность? Когда Берт часами бился над тем, чтобы сделать мои снимки, карьера модели и чего-то в этом роде занимала меня в последнюю очередь – я просто хотела есть! Способен ли ты поверить, что каждый сеанс просто снабжал меня средствами на очередную порцию дешевой пищи? Если бы тогда кому-то потребовались фотографии обнаженных беременных женщин, думаешь, я бы постеснялась раздеться?

– Пожалуйста, Шерил! – хрипло взмолился Сидни.

– Это только люди вроде тебя имеют роскошь выбора, – бросила она, оставшись глухой к его мольбе. – А прочим, таким, как я, часто приходится хвататься за то, что подвернулось под руку, за объедки, которые пренебрежительно швырнула тебе судьба. Где уж там рассуждать о воплощении мечты…

– Хватит, дорогая, достаточно! – взмолилась уже и Леонора, притянув ее к себе и крепко обняв.

И вдруг гнев Шерил схлынул так же быстро, как и накатил, отчего она почувствовала себя опустошенной.

– Но почему, Шерил?! Почему? – Сидни был просто ошеломлен. – Ты носила моего ребенка, а мне не дала ни малейшей возможности защитить тебя.

– Замолчите оба! – приказала Леонора. – Я догадывалась, что вы все эти дни не ладите, но это уже чересчур!

– Леонора, милая, прости меня, – извинилась Шерил, которую захлестнуло чувство вины. – Я не имела права втравливать тебя во все это… Мое поведение просто безобразно.

– Мое тоже, – буркнул Сидни.

Леонора смотрела то на Сидни, то на Шерил и качала головой – устало и с раздражением.

– Мне огорчительно видеть вас обоих в таком состоянии. Вам надо раз и навсегда разобраться со своим прошлым и достичь хоть какого-то согласия. Это нужно и вам самим, и Сидди. – Едва она закончила говорить, вошла горничная и доложила, что в гостиной сервирован кофе. – Вот и прекрасно, – сказала Леонора, вставая. – Мне скоро пора уезжать, так что давайте успокоимся и насладимся кофе.

В гостиной, пресекая все повторные извинения, Леонора заговорила о том, что могло объединить Сидни и Шерил, об их сыне. Ей даже удалось немного развеселить эту парочку, когда появилась горничная и позвала хозяина к телефону.

Сидни, извинившись, вышел из комнаты, встала и Леонора.

– Ну, мне пора. – Она обняла Шерил.

– Сама не пойму, что вдруг со мной случилось, – сокрушалась Шерил. – Леонора, милая, прости меня, я…

– Да ты и вполовину так не виновата, как я! И зачем только я наболтала тебе обо всех этих сплетнях!

– Там были не только сплетни, – возразила Шерил, провожая Леонору к дверям. – И ты правильно сделала, я должна была все знать.

– Да что там знать! – взволнованно воскликнула Леонора. – Разве кто-то из нас знает хоть что-нибудь точно? То, о чем я говорила, пришло ко мне из вторых и третьих рук. Мне казалось, я поступаю правильно, а теперь поняла, что только Сидни может поведать тебе подлинную историю своей жизни. Шерил, ты… – Она замолкла, увидев Сидни.

– Звонили из больницы, – сообщил он. – Боюсь, мне придется уехать прямо сейчас.

– Мне тоже пора, – улыбнувшись ему, сказала Леонора. – И хочу поблагодарить вас, Сидни, за воистину великолепное угощение.

– Спасибо, Леонора, я передам вашу благодарность моей домоправительнице.

Он улыбнулся ей и с легким поклоном распростился. А Леонора, сопровождаемая Шерил, продолжила свой путь.

– Мы обо всем поговорим завтра, если ты захочешь, конечно, – сказала она, погладив Шерил по щеке. – Теперь отправляйся в постель и попытайся хорошенько выспаться.

Шерил обняла ее и пообещала так и сделать, после чего отправилась в свою комнату.

Да, это уже чересчур, горько подумала она, раздеваясь. Все испорчено! Я так безобразно сорвалась, так огорчила Леонору! Да и с Сидни… Все стало еще хуже.

Что касается любви, мы с Сидни весьма похожи, не могла не признать Шерил, слишком хорошо помня, что, потеряв его, оказалась не способна полюбить другого мужчину. Разница только в отношении к сексу, который для меня шел рука об руку с любовью, а для него мог существовать отдельно. И все же именно я была той самой женщиной, с которой он изменил своей единственной возлюбленной!

Но, какое бы значение ни имела для Шерил вчерашняя ночь страсти, Сидни явно считал эту ночь предательством, которого не сможет простить ни себе, ни ей.

9

– Жаль, что Дик не познакомился с моим папой, – вздохнув, сказал Сидди матери и Леоноре, разбиравшим кучу подарков, которыми завалил мальчика навестивший его друг. – Папе тоже было жалко, и он сказал, что обязательно встретится с ними в другой раз.

– Когда он это сказал?

Шерил озадаченно посмотрела на сына. Приехав утром в больницу, она узнала, что Сидни скорее всего не будет до конца дня, отчего испытала облегчение.

– Он заходил ко мне, когда вы с бабушкой провожали Дика и его маму, – беззаботно ответил малыш. – А еще он сказал, что если все будет хорошо, то в конце недели я уже смогу поехать домой! Разве вы с бабушкой этому не рады?

– Что ты, еще как рады! – Шерил порывисто обняла сына.

– Ты, должно быть, страшно устал, – проворчала Леонора, взъерошив волосы малыша, – я знаю это, хотя мне и не пришлось все утро возиться с тобой и твоим другом.

– Ох, бабушка, было здорово! – с энтузиазмом воскликнул Сидди. – Мама почитала нам сказку из той книжки, что подарил мне Дик, а потом мы с его мамой пели песенки. Жаль, что тебя и папы не было. Мамочка, давай покажем бабушке ту игру, которую мне подарили!

– Нет, сынок, не сегодня. Тебе пора спать, так что у нас не осталось времени рассмотреть все подарки.

– Да, их так много, – посмеиваясь, вставила Леонора, – будто Рождество и твой день рождения мы отпраздновали одновременно. Интересно, куда мы все это денем?

– Можно положить в тумбочку, – предложил Сидди.

Шерил покачала головой.

– Вряд ли все подарки поместятся в тумбочке. Мы лучше вот что сделаем. Я сегодня поеду с бабушкой домой, так что ты оставь себе пару-тройку игрушек, а остальные мы заберем, чтобы они дожидалось твоего возвращения дома.

Сидди кивнул и призадумался, решая непростую задачу, что оставить, а что отправить домой. И хоть не сразу, но все же малыш справился с этим, и женщины начали готовить его ко сну.

– Ох, я забыл сказать папе, что ты, мамочка, ужасно устала, – вспомнил малыш. – Наверное, вчера, во время сиесты, ты так и не выспалась, потому что выглядишь хуже, чем я. Правда, бабушка?

– Ну, если даже ты устал, что уж говорить о маме, – проворчала Леонора. – И ты прав, конечно. Мы с тобой должны настоять на том, чтобы завтра мама весь день провела в постели.

Сидди кивнул и серьезно вгляделся в мать.

– Папа и бабушка завтра придут и поиграют со мной, так что ты можешь спать, сколько захочешь, пока не выспишься.

– Давай договоримся, сынок. – Шерил улыбнулась. – Если ты сейчас закроешь глазки и заснешь, я завтра хорошенько отдохну.

– Обещай мне весь день не вставать с постели.

– Ну, там видно будет… А теперь – спать, уже поздно.

По дороге к автостоянке Леонора спросила:

– Ты что, в самом деле решила ехать со мной? Ведь до выписки Сидди осталась всего пара дней.

– Ну… теперь нет нужды все время торчать здесь, – промямлила Шерил, испытывая безотчетный страх.

– Хорошо, тогда давай заедем за твоими вещами, – предложила Леонора, когда они дошли до машины.

Тревога в ее добрых глазах только усиливала возникшие у Шерил чувства вины и страха.

– Они уже в багажнике.

– Ох, зря я уговаривала тебя остановиться в доме Сидни, – горестно сокрушалась Леонора, заводя машину. – Да и вообще… Зачем только я рассказала тебе все эти сплетни о Сидни! Ведь он…

– Дорогая моя, ничего нового ты мне не рассказала, – прервала ее Шерил. – А что до его дома, то в первые дни – до операции Сидди и после – это было для меня идеальное место.

– Но не теперь, как я вижу.

– Да, теперь нет, – согласилась Шерил и вдруг выпалила: – Ох, Леонора! Как мне бы хотелось повернуть время вспять, чтобы все было как две недели назад!

– И никто, детка, не стал бы порицать тебя за такое желание, – Леонора вздохнула, – кроме, пожалуй, Сидди. Ведь хоть он и настрадался здесь физически, но и обрел великое счастье узнать и полюбить отца. – Она искоса взглянула на Шерил. – И ты только посмотри, как Сидни привязался к малышу! Ну разве это не следствие его прежней любви к тебе?

– Может, и так… – Мысли Шерил смешались, и она погрузилась в тягостное молчание. Потом заговорила, и в словах ее звучала горечь: – Если честно, именно это меня и пугает.

– Пугает? – растерянно переспросила Леонора.

– Да, пугает! – Глаза Шерил омрачились болью. – Когда-то я не сомневалась в любви Сидни, а вот теперь и Сидди поверил в нее…

– Шерил, нельзя сравнивать любовь мужчины и женщины с любовью отца к ребенку.

– Я знаю, Леонора, знаю… Ах, ну как тебе объяснить? – Голос ее дрожал от отчаяния и безнадежности. – Несколько раз мне почти удавалось убедить себя, что я вновь заинтересовала Сидни, но с его стороны это было не более чем весьма ловкое притворство, чтобы половчее схватить и съесть вкусный пирожок.

– Рада, что ты говоришь «почти», – проворчала Леонора. – Потому что, несмотря на все свидетельства, говорящие против него, я просто шкурой чувствую, что Сидни Спенсер не больший бабник, чем… чем был мой Джон.

– О, если бы так!.. – безнадежно воскликнула Шерил. – Я понимаю, ты жалеешь, что кое-что объяснила мне… Но это, по крайней мере, расставило все по своим местам. – Она горестно покачала головой. – В тот день, когда Сидни узнал и признал Сидди, я насторожилась и уже не могла не думать о том, что последует дальше… Беда только, что я не вняла своим опасениям. Но, повторяю, я рада, что узнала от тебя кое-какие подробности…

– А я, моя дорогая, повторяю, что только сам Сидни может рассказать о себе всю правду. А все остальное – сплетни.

– Но то, что он не был женат, ведь не сплетня, – нетерпеливо возразила Шерил.

– Ну так что из этого следует?

– Я просто хочу разобраться что к чему и точно знать, чего ждать от будущего… Леонора, я чувствую, что Сидни еще до встречи со мной рассорился со своей возлюбленной. Не думаю, что с его стороны это был заурядный случай измены. Но когда он вернулся потом в Крайстчерчу… Ну, ты знаешь исход всего этого… Конечно, помирившись с ней, он начал испытывать вину передо мной. Я это прекрасно поняла…

Она не договорила, ибо все еще не могла посвятить Леонору в подробности тех жутких событий.

Ненависть и скорбь, мерцавшие в глазах Сидни той ночью, ничем не могли быть преодолены… И пусть чертовски неприятная ситуация, в которой он нашел Шерил, была ему на руку, освобождая от чувства вины, дело тут в другом. Шерил для него стала женщиной, в союзе с которой он разрушил свою единственную любовь. И все это – и застарелую вину, и ужас невозвратной потери – все это Шерил видела в его глазах.

– Но это не помешало ему признать и полюбить Сидди, – возразила Леонора.

Безнадежность одиночества с новой силой охватила душу Шерил. Леоноре она доверяла как никому и признавалась во многом, но не во всем, хотя бы ради сохранения собственной гордости.

– Полюбить Сидди… Интересно, надолго ли? – напряженно спросила она. – Сидди есть плод события, которое напоминает Сидни о его измене возлюбленной. Леонора, ты же сама вчера вечером видела, как он вел себя со мной. Неужели ты можешь объяснить это чем-то иным, кроме враждебности?

– Но я и другое видела. В иных случаях он обращался с тобой иначе. А вот вчера вечером вы оба вели себя хуже некуда… Да нет, ты, пожалуй, даже хуже.

Шерил судорожно вздохнула.

– Ох, если бы все было так просто, – пробормотала она. – Ты ведь знаешь, после этого жуткого ужина я не виделась с Сидни и не говорила с ним. Сказать по правде, я не удивилась бы, узнав, что он горько сожалеет теперь, что пригласил нас с тобой на этот клятый ужин. Смотри, ведь он старательно меня избегает… – Шерил горестно уставилась на свои нервно сцепленные руки, лежащие на коленях, и поняла, что должна подавить свою гордость и во всем признаться. – Я кое-что должна сказать тебе, Леонора, но только, прошу, не презирай меня… В тот день, когда оперировали Сидди, я проявила слабость, и Сидни тотчас воспользовался этим, поскольку как женщина я все еще привлекаю его… А теперь, после того что случилось, он не испытывает ко мне никаких чувств, кроме отвращения.

Договорив, она потрясенно всхлипнула.

– Презирать тебя! Бедная моя девочка! – сокрушенно воскликнула Леонора. – Да как только это пришло тебе в голову? Сама подумай, родная, разве может что-нибудь сокрушить мою любовь к тебе? Ох, мне бы надо было быть мудрее! Ведь я же видела, что… Тогда утром я заехала к вам и, войдя в гостиную, увидела тебя спящей в его объятиях… Именно это я и имела в виду, когда сказала, что Сидни далеко не во всех случаях относился к тебе плохо. Естественно, я была шокирована – потому-то мне сдуру и взбрело в голову просветить тебя насчет похождений Сидни. Но ведь не могла же я не видеть его заботы о тебе, его желания защитить тебя! Бедняжка моя дорогая, мне бы остаться с тобой в Веллингтоне, а я взяла и уехала в свою чертову галерею!

– Да разве ты могла бы защитить меня от собственной моей глупости?! – возразила Шерил. – Вот только Сидди… Уж его-то мы должны защитить.

– Шерил, о чем ты говоришь? – встревожилась Леонора. – Надеюсь, ты не намерена оторвать мальчика от отца?

– А что еще остается? – вопросом на вопрос ответила Шерил. – Не дожидаться же, когда он сам решит оторвать от себя Сидди!

– Ты делаешь такие предположения, девочка, которые даже не укладываются у меня в голове.

– Не хотелось бы тебя огорчать… Но, если позволить Сидни делать что ему вздумается, я не буду знать ни минуты покоя… Буду вечно трястись и ждать того момента, когда Сидни отвергнет малыша. Леонора, неужели ты не можешь понять меня?

– Да что я вообще могу?! Только молиться за тебя, – сказала Леонора, сворачивая на подъездную аллею, ведущую к ее дому. – Но я категорически отказываюсь разделять твои страхи… – Она заглушила мотор. – Дорогая, я понимаю, мое чутье не есть нечто абсолютно безошибочное, но что касается твоих отношений с Сидни – хоть в прошлом, хоть в настоящем – я знаю, что ты не права, что ты ужасно ошибаешься. Родная моя, неужели ты способна осудить пятилетнее создание, только что обретшее отца, на такую потерю? Ведь малыш полюбил Сидни и знает, что тот тоже любит его. Шерил, неужели ты на такое способна? Нет, не могу в это поверить!

– Если бы я знала, что в будущем это спасет моего мальчика от еще более страшного разочарования, то не задумываясь сделала бы это… Ведь я сыну всю жизнь посвятила, как же мне не думать о его будущем?

– Но ведь ты же не знаешь! – пылко возразила Леонора. – И, поступив так, никогда не узнаешь, справедливо ли было твое решение или ты причинила своему сыну ничем не оправданные страдания.

На следующий день, почти в двенадцать, Шерил проснулась от телефонного звонка. Она взглянула на часы и сонно побрела из тенистой прохлады патио в дом.

Насилу заснув после бессонной ночи, она с превеликим трудом заставила себя встать, сознание ее пребывало в неопределенном пространстве, где явь пересекалась с действительностью.

В дверях она столкнулась с Леонорой.

– Ты подойдешь к телефону?

– Да.

– Ну, детка, тогда я поехала! Лайза присмотрит за галереей, и мы с Сидди проведем вместе весь день. А ты выглядишь просто ужасно. Позавтракай и отправляйся опять на боковую. Последуй совету своего сына не вылезать сегодня из постели.

Шерил чувствовала, что хотя пара часов сна в спокойном уединении сада немного и освежила ее физически, но состояние духа ничуть не улучшила.

– Слушаю… – сонно пробормотала она, беря трубку.

– Шерил? – раздался голос, заставивший замереть ее сердце.

– Да, Сидни.

– Просто взять и уехать… Почему, Шерил?

В голосе его послышалось нечто такое, от чего Шерил запаниковала.

– Нет больше никакой необходимости торчать возле больницы, – удивляясь будничности своих слов, объяснила она. – Благодарю, что позволил мне пожить в твоем доме… – Еще не договорив до конца, Шерил осознала, как нелепо звучит последняя фраза.

– Уехать, не сказав ни слова…

Вдруг Шерил поняла, что ее испугало. В голосе Сидни не было абсолютно никакого выражения – ни интонаций, ни акцентов, только ровная и безжизненная цепочка слов, следовавших одно за другим. Болезненная дрожь охватила ее, сердце сжал необъяснимый страх. Было такое ощущение, будто Сидни обесточил все свои чувства и эмоции.

– Ты заходил к Сидди?

– А как же! Конечно.

Едва речь зашла о его сыне, Сидни превратился в совершенно другого человека, голос его ожил, стал теплым.

Шерил вздрогнула, из глубины души поднимался все тот же страх. Да, ошибки нет, холодность его относилась лишь к ней и совершенно не касалась ребенка. Он рассказывал о своей встрече с Сидди, а она прислушивалась к нежным интонациям его речи, и льдинки страха не таяли в ее душе. Нельзя отрицать, что Сидди получил бесценный дар – любовь отца. Но как щемит сердце! Будто эта любовь чем-то грозит лично ей, Шерил.

– Мы должны поговорить, – сказал Сидни, и теплота из интонаций сразу же исчезла. – Не о Сидди, нет, у нас и без того есть что обсудить, хотя бы то, что случилось с нами в ту ночь.

Сердце Шерил готово было разорваться. Надо же! Шесть лет назад он даже не попытался по-человечески поговорить с ней… Ну а теперь у нее нет ни малейшего желания выслушивать его холодные, рассудительные речи.

– Не будь идиотом, Сидни, мы взрослые люди. – Шерил удалось даже слегка усмехнуться. – Что тут обсуждать? Так уж сложились обстоятельства. Глупо, конечно, но по-человечески вполне объяснимо.

Сказав это, Шерил даже немного встревожилась: молчание Сидни свидетельствовало о том, как жестоко ранили его эти небрежно брошенные слова. На какой-то миг она пожалела Сидни, но гнев все же взял верх. Хорошо ему, конечно, убивать ее презрением, но совсем другое дело переносить презрение самому. Он, как видно, не сомневался, что ему удалось удачно воспользоваться ее слабостью. Так вот пусть-ка побудет в ее шкуре. Пусть проглотит свою мужскую гордость и признает, что его использовали.

А я ведь использовала его, можно и так на это посмотреть, мстительно подумала Шерил, хотя на самом деле вовсе не жажда мести руководила ее поступками.

– На твоем месте, Сидни, – продолжала она, безжалостно вторгаясь в его молчание нарочитой безмятежностью интонаций, – я бы просто забыла о том, что случилось, и дело с концом.

– Забыть ночь, проведенную в объятиях шлюхи?.. Да, должно быть, это не слишком трудно. Но что ни говори, а ты все-таки еще и мать моего ребенка.

Его слова не звучали теперь ужасающе бесстрастно, однако Шерил показалось, что еще страшнее. Дело даже не в оскорблении, была попрана ее гордость – последнее, на что еще могла она опереться.

– Твоего ребенка, Сидни? – проговорила она почти нежно. – Какие сложности? Просто забудь о нем, вот и все. А я облегчу тебе задачу, как только заберу мальчика из больницы: ты никогда его больше не увидишь.

Шерил опустила трубку на рычаг и в изнеможении прислонилась к стене, разразившись потоком горчайших и безнадежнейших слез.

Для спящего, видящего кошмарный сон, пробуждение – спасение. Но ее-то неожиданное пробуждение ввергло однажды в кошмар, который продолжается вот уже шесть лет, безжалостно терзая сердце и не давая жить. Сидни одним фактом своего существования не давал ей полюбить другого, а теперь еще угрожал потерей самого дорогого, что у нее есть, – ее сына.

Да, она отдалась ему в приступе сумасшедшей любви, которая отказывалась умирать… А он назвал ее шлюхой, вынудив применить единственное оружие, которым она владела… Но она не хотела… Нет, нельзя было применять столь мощное оружие!

Шерил подняла голову и невидящим взглядом уставилась на телефон. Хотя бы ради Сидди она должна постараться исправить то, что наделала.

Рука сама потянулась к телефону. В больнице Сидни не оказалось. Она позвонила ему домой, однако там его тоже не было. Несколько минут Шерил просто ходила по комнате, едва ли осознавая, что делает. Потом, будто очнувшись, снова бросилась к телефону. Опять позвонила в больницу и домой, на этот раз попросив передать доктору Спенсеру, что звонила Шерил Джонс.

Еще какое-то время Шерил продолжала метаться по комнате, поглядывая на телефон в ожидании звонка. Наконец вышла в патио, но вскоре вернулась туда, где безмолвно стоял телефон. Ее сознание было всецело занято ожиданием звонка, а поэтому, когда он раздался, Шерил тотчас схватила трубку.

– Господи! Что я делаю? – простонала она, осознав, что звонят в дверь, и бросилась открывать.

На пороге стоял Сидни, осунувшийся и бледный.

– Шерил, я…

– Где ты был? Я просила передать, чтобы ты мне позвонил! – истерично вырвалось у нее, но Шерил усилием воли постаралась взять себя в руки. – Послушай, Сидни, я была не права, жутко не права, сказав тебе то, что сказала! Конечно, ты можешь встречаться с Сидди, встречаться с ним в любое…

– Шерил, прости, я… у меня сорвалось… – пробормотал он, не дав ей договорить. – Выпалил сгоряча, но совсем так не думаю, поверь! Я молился и надеялся, что ты поймешь, что я не имел в виду… Что я… Ну, то, как я назвал тебя…

– Об этом я говорить не хочу! – Шерил отвернулась.

– Черт возьми, но должны же мы поговорить! – воскликнул Сидни, захлопнув за собой входную дверь.

– Все, что я хотела тебе сказать, уже сказано. О чем нам еще говорить?! – бросила она ему, чувствуя, что теряет самоконтроль. – О том, что ты, испытывая ко мне отвращение, все же не смог устоять, поскольку похоть оказалась сильнее? Все это просто действие шампанского, оно и помогло тебе преодолеть отвращение. О чем же тут говорить?

– Бога ради, Шерил, не…

– О, я как всегда ошибаюсь, не правда ли? – сердито прервала она его. – Но разве ты не ужаснулся, обнаружив, что все еще вожделеешь ко мне? Так ужаснулся, что решил сделать вид, будто этой ночи, проведенной со мной, не было. Просто взял поутру и смылся, не сказав ни слова…

– Прекрати! – прорычал он. – А чего, кроме похоти, ты от меня ожидала? Встретив тебя после всех этих лет… Обнаружив, что я все еще хочу тебя, несмотря на… – Он резко прервал себя и яростно встряхнул головой. – Впрочем, я ведь уже говорил, что все это не имеет значения… Ох, прости меня, Шерил. Я совсем потерял выдержку и набросился на тебя, как… Никто не может винить тебя за наказание, которое ты назначила мне в отместку.

– Повторяю, нам с тобой больше не о чем говорить, – тихо сказала Шерил, чувствуя полный упадок сил. – Единственное, чего я хочу, это чтобы мы постарались отделаться от прошлого и сумели придать своим отношениям оттенок дружественности, хотя бы ради Сидди.

– Но Сидди и есть наше прошлое, – выдавил он из себя, пытаясь хоть немного успокоиться. – Ты права, если бы нам удалось преодолеть горечь прошлого, разделившего нас, я был бы счастлив получить привилегию числиться среди твоих друзей. Но…

– Но что?

– Откуда мне знать, что ты не переменишь своего решения и надо мной вновь не нависнет угроза навсегда потерять Сидди?

– Тебе остается только поверить мне на слово.

– А если я не могу?

– Не насильно же мне заставлять тебя поверить!

– Хорошо, придется мне самому найти решение проблемы, – пробормотал Сидни с жалкой улыбкой.

– Надеюсь, ты в этом преуспеешь. Знаешь, я… Силы небесные! Да что ж это я держу тебя в прихожей! – воскликнула Шерил, почувствовав вдруг неловкость. – Может, выпьешь со мной кофе или что-нибудь прохладительное?