Текст книги "Ради любви…"

Автор книги: Одри Хэсли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

Шерил продолжала рыдать, и Мартин лег рядом, прижал ее к себе и гладил до тех пор, пока она не успокоилась. В такой позе они оба и заснули.

В такой позе и застал их Сидни, когда ранним утром, сопровождаемый разъяренной хозяйкой виллы, с треском сорвав щеколду, распахнул дверь в спальню.

При этом воспоминании Шерил похолодела… Она до сих пор не могла забыть возмущенное неверие на лице Сидни, когда она и Мартин вскочили.

Сидни изрыгал проклятия, и в какой-то момент Шерил показалось, что он вот-вот в бешенстве набросится на них. Но он умудрился сдержаться, лишь с издевкой бросил:

– А я-то и вправду решил, что должен объясниться с тобой!

Поскольку оснований для неистовства и проклятий было хоть отбавляй, Сидни, ни минуты не колеблясь, презрительно осудил Шерил. И это презрительное осуждение подтолкнуло ее ко лжи, в которую он с готовностью поверил.

– Да, Сидни, ты мне ничего не должен! – швырнула она ему в лицо. – Как видишь, ты не единственный, кто имел свою маленькую тайну… Ну а теперь все вышло наружу!

Безумным и презрительным взором он сверлил ее полуобнаженную грудь, а Шерил сжала кулаки так, что ногти вонзились в ладони, но сдержала желание запахнуть халат.

– И давно это у вас? – пренебрежительно бросил Сидни.

– Это что, в самом деле вас занимает? – сухо осведомился Мартин, поддержав заблуждение, которое имел все основания развеять.

– Нет, не особенно. Просто любопытно, на какой день после потери невинности бывшие девственницы пускаются в разгул, дабы испробовать новообретенный опыт.

Звуки, раздавшиеся в коридоре, вернули Шерил к действительности, и вот дверь в палату открылась. Сердце Шерил бешено заколотилось, глаза остановились на бледном личике сына, когда хирург и анестезиолог при помощи Габи перекладывали малыша с каталки на кровать.

– Ну вот и все, грыже пришел конец, – радостно сообщил хирург Шерил, которая тянулась дрожащей рукой к сыну, не в силах вымолвить слова. – Все прошло как по маслу. Так что… – Он замолчал, широко улыбнувшись вошедшему в палату Сидни. – Рад сообщить вам, коллега, что даже вы не сделали бы эту работу лучше.

Сидни по очереди обнял и горячо поблагодарил мужчин. Затем подошел к кровати, склонился над сыном и, неотрывно глядя на детское личико, начал расспрашивать врачей о каждой детали того, что происходило в операционной.

Шерил слушала и ничего не понимала.

– Медицинский жаргон, – шепнула Габи на ухо Шерил, ободряюще сжав ей руку. – Главное, что операция действительно прошла как по маслу, малыш перенес ее великолепно, в чем вы и сами сможете убедиться.

Закончив расспросы, Сидни начал похлопывать Сидди по щекам.

– Ты же его разбудишь! – всполошилась Шерил, вмиг обретя голос.

– Именно этого я и добиваюсь. – Сидни усмехнулся и посмотрел на Шерил таким выразительным, по прошлому памятным взглядом, что по телу ее пробежала дрожь. – Просыпайся, маленький герой, – нежно обратился он к сыну, – пора уж тебе проснуться.

Сидди начал подавать признаки жизни, и Шерил бессознательно задержала дыхание. Малыш дернул головой, будто был раздражен жесткими прикосновениями отцовской руки, потом веки его дрогнули и глаза распахнулись.

Оба врача, увидев, что мальчик проснулся, оставили его заботам Сидни и бесшумно покинули палату.

– Привет, соня, – нежно проговорила Шерил.

– Мама… папа. – Малыш повернул голову, будто ища кого-то. – А где бабушка?

– Бабушка уехала наводить порядок в галерее, разве ты забыл? – напомнила Шерил.

Сидди кивнул, глаза его снова закрылись.

– Эй, уж не собрался ли ты снова заснуть? – спросил Сидни.

– Нет, – сонно пробормотал Сидди, – просто мне еще больно.

– Я же предупреждал тебя, что немного поболит. Но это ведь совсем другая боль. Верно?

Ребенок кивнул, бледное личико его вытянулось, и он повернулся к матери.

– Меня зашили нитками, и от них очень больно. – Малыш страдальчески поморщился. – Очень больно, мама!

Сидни тихо сказал что-то Габи, затем спросил сына:

– Итак, что мы пропишем от боли?

– Укол, я думаю, – бесстрашно ответил малыш.

– Ты правильно думаешь, – кивнул Сидни и взял у сестры наполненный лекарством шприц.

Шерил смотрела, как бережно и нежно он обращается с сыном, и сильное сердцебиение ее пошло на убыль.

Просто безумие было давать волю воспоминаниям! А теперь вот оказалось, что раны так же свежи, как в тот день, когда они были нанесены.

И вдруг на Шерил навалилась страшная усталость.

Немного погодя она покинула палату, чтобы позвонить Леоноре, а когда вернулась, Сидни настоял на том, что вызовет шофера и отправит ее домой, отдыхать. Сил спорить с ним у Шерил не осталось.

7

Уже стемнело, когда Шерил проснулась и ощутила, что несколько часов глухого, без сновидений сна восстановили ее силы.

Ничего удивительного, что переживания по поводу операции сына плюс кошмарные воспоминания истощили все мои силы, думала она, стоя под ободряюще холодным душем. Но жестокость памяти хоть как-то помогла ей справиться с ужасной мыслью, что она все еще любит Сидни.

Выключив воду, Шерил скользнула в просторный махровый халат, и губ ее коснулась улыбка. Сидди – ее жизнь, ее радость – прекрасно перенес операцию, а все остальное не имеет значения.

Она туго завязала пояс и, сняв купальную шапочку, пальцами прошлась по волосам, после чего босиком отправилась вниз. Войдя в кухню, она взяла чайник и собралась уже наполнить его водой, как ее окликнул Сидни.

– А я и не слышала, как ты пришел, – отозвалась Шерил. – Собралась вот приготовить себе кофе. Ты будешь?

– К черту кофе! – ответил он, улыбаясь до ушей. – Сегодня мы пьем шампанское.

– Шампанское? – Шерил посмотрела на него и удивилась. Такого выражения она никогда раньше на его лице не видела. – Сидни, а ты уверен, что уже не пьян?

Он рассмеялся.

– Поразительно, но я и правда будто пьяный, хотя не пил ни капли, уверяю тебя. Наверное, потому, что наш сын только что меня поразил… просто поразил!

– Чем?

– Подожди минутку.

Сидни исчез. Вконец растерянная Шерил опустилась на стул, обхватив себя руками и гадая, что еще могло случиться.

– А вот и я! – воскликнул Сидни, вернувшись с бутылкой шампанского, которую сразу сунул в морозильник. – Вероятно, не лучший способ охлаждения столь тонкого и капризного напитка, но…

– Ох, Сидни! Да скажи, наконец, что ты имел виду, заговорив о Сидди?! Ради всего святого, что случилось?!

Он виновато улыбнулся.

– Извини, я напугал тебя! Витаю в облаках и никак не могу спуститься на землю. Не мешало бы мне принять холодный душ. – Вдруг он схватил Шерил за руку и, не замечая ее протестующих возгласов, потащил по лестнице в свою комнату. – Ты тут сиди, – распорядился он, легонько толкнув ее на кровать и на ходу стягивая с себя рубашку. – А я буду принимать душ и рассказывать тебе, какое чудо наш Сидди.

Шерил и глазом не успела моргнуть, как Сидни исчез в ванной, оставив дверь открытой, и уже оттуда, перекрывая шум текущей воды, кричал:

– Сразу же, едва очнувшись от анестезии, он был как огурчик и потребовал показать его грыжу!

Шерил попыталась успокоиться, не дать захлестнуть себя жаркой волне чувств. Сидни Спенсер в роли восторженного папаши! Никогда, даже в самых безумных мечтах, не могла она вообразить такое.

– Я назначил ему антибиотики, потому что у него немного поднялась температура и…

– Температура? – Шерил даже задохнулась от волнения.

– Да это обычное дело, уверяю тебя, – успокоил ее Сидни. – Волноваться не о чем. Малыш довольно спокойно отнесся к тому, что вечером ему придется перенести еще один укол. – Он выглянул из ванной и улыбнулся, и эта улыбка успокоила Шерил лучше всяких слов. – Ну ничего, зато завтра можно будет ограничиться таблетками.

Сидни вышел из ванной – в черном халате, с влажными еще волосами – и остановился, перехватив взгляд Шерил, сидевшей на краю огромной кровати.

– Должно быть, я кажусь тебе идиотом, несущим чушь, но что делать, такова уж моя реакция… – проворчал он.

Необузданно радостное настроение, не отпускавшее его с момента появления в доме, незаметно пошло на убыль, уступая место другим ощущениям.

Шерил встала, чувствуя себя так, будто ее ударили в живот. Этот ликующий папаша, так бездумно затащивший ее в свою спальню, кроме того мужчина, который может, к собственному стыду и ужасу, вдруг возжелать ее…

– Я подожду тебя внизу, – сказала она, с удовольствием отметив, что ее равнодушный тон задел Сидни.

Но как это возможно, потрясенно спросила она себя, что в сердце прекрасно уживаются любовь и ненависть к одному человеку?

– Итак, ты не отрицаешь, что я болтливый идиот?

– Сидни, я…

– Пожалуйста, позволь мне объясниться.

– Нет, ты ничего не должен объяснять…

– Как можешь ты так говорить, понятия не имея, о чем я собираюсь тебе сказать? – раздраженно спросил он.

– А если я имею об этом понятие? – сдавленно проговорила она и вдруг взорвалась: – Мать Сидди и Шерил Джонс – это не два отдельных человека, что бы ты там об этом ни думал!

Вид у Сидни был недоуменный.

– Но у тебя гораздо больше практики и опыта…

Теперь настал черед Шерил взглянуть на него с недоумением. Она просто не понимала, что он хотел этим сказать.

– Да, наверное, будет лучше, если ты объяснишься.

– Спасибо, – бросил он и напрямик заявил: – Мой отец умер от перитонита, развившегося в результате ущемления грыжи.

– Ох, Сидни! – прохрипела Шерил, ошеломленно осев на кровать.

– Сказав тебе, что он умер, я не счел нужным сообщать причину его смерти. Но когда узнал, что Сидди мой сын… Сам не пойму… Любой дурак, знающий о медицине лишь понаслышке, увидит, что между случаем моего отца и случаем Сидди нет ничего общего. Словом, медик-то я опытный, а вот искусством отцовства еще не успел овладеть, и страхи родителя подчас пересиливали весь мой врачебный опыт. Раньше я просто не поверил бы, что такое возможно.

– Ну что тут скажешь… – посочувствовала Шерил.

– Да нечего говорить. – Он смущенно улыбнулся и дотронулся до ее руки. – Пойдем-ка лучше посмотрим, как пережило наше драгоценное шампанское мои варварские методы охлаждения.

В кухне, глядя, как Сидни вытаскивает из морозильной камеры бутылку шампанского, Шерил спросила:

– Скажи, а Сидди действительно было так больно, что он с легкостью согласился на укол?

– Ну, не с такой уж легкостью. Он даже пытался шантажировать меня, – посмеиваясь, сказал Сидни. – Вероятно, нам понадобятся бокалы. Так что придется тебе сходить за ними в столовую.

Шерил послушно отправилась в столовую и, возвратившись с двумя высокими хрустальными бокалами, поинтересовалась:

– И чем же он тебя шантажировал?

– Сказал, что пожалуется на меня мамочке и она ужасно на меня рассердится.

Сидни, сняв с горлышка бутылки фольгу, шутливо нацелил его в Шерил.

– Не смей этого делать! – вскрикнула она, отскакивая.

– Но я сказал, что его мамочка скорее рассердится, если я не сделаю нужный укол. Ему пришлось смириться.

Сидни откупорил бутылку, и фонтан шампанского заставил Шерил вновь отскочить.

– Ты так попусту выхлестнешь треть содержимого, – рассмеялась она, подставляя бокалы, чтобы уловить часть упруго бьющей струи.

– Уходя из больницы, я позвонил Леоноре и доложил, что с Сидди все в порядке. Кстати, она настояла, чтобы мы и за нее выпили шампанского. – Он поднял бокал, и глаза его сверкнули. – Итак, за Леонору!

– За Леонору! – отозвалась Шерил, даже не успев удивиться, что эти двое – Сидни и Леонора – заранее знали, что она согласится пить с ним шампанское.

– Теперь – за Сидди! Он тоже захотел бы, чтобы мы за него выпили.

К тому времени как они закончили провозглашать тосты за всех, кто имел хоть какое-то отношение к благополучному удалению грыжи Сидди, Шерил почувствовала легкое головокружение от выпитого и от непрерывной легкомысленной и пустой болтовни.

– Ох, чуть не забыл! Я ведь пригласил Леонору отужинать с нами завтра, надо же хорошенько отпраздновать столь замечательное событие.

– Весьма любезно с твоей стороны. Благодарю, – сказала Шерил и допила то, что оставалось в ее бокале.

– Благодарить надо мою домоправительницу: вечно она ворчит, что я не устраиваю увеселительных мероприятий. – Сидни озабоченно взглянул на Шерил. – Кстати, ты еще не проголодалась? Тебе, верно, пора уже подкрепиться.

– Нет, Сидни. – Шерил покачала головой и обнаружила, что та малость поплыла. – С голоду я еще не умираю.

– Ну ладно, хорошо хоть на этот раз ты не смешивала шампанское с лекарством, – пошутил он. – Черт! Только что вспомнил! Утром мне надо съездить в пригород, где я был сегодня, посмотреть как там моя пациентка со своим бэби.

– Со своим кем?.. – спросила захмелевшая Шерил.

– Она предпочла остаться в местной больнице, – невпопад объяснил Сидни. – Но не беспокойся, как хирург я сделал для нее все, что мог… Удачно! – Усмехнувшись, он вновь наполнил бокалы, под конец расплескав шампанское, поскольку начал имитировать сильную тряску рук. – Хорошенький смех! – с притворной суровостью проворчал он в ответ на хихиканье Шерил. – И ты бы позволила такому хирургу себя оперировать?

– Сидни, а что за хирургическая помощь потребовалась той женщине?

– Ну, сначала мне пришлось потрудиться над ее ногой, которая при аварии оказалась сильно зажатой, а потом я сделал кесарево сечение… В результате на свет появилась изумительная малышка, которую назвали Шерил.

– Да ты все это выдумываешь!

– Выдумываю?! – негодующе воскликнул он. – Молодая мамочка была так счастлива, что попросила меня дать младенцу имя. Ну, называть девочку своим именем я счел нескромным… А Шерил звучит совсем не плохо, можно даже сказать – красиво.

– Что-то не верится. По-моему, ты здорово привираешь. – Она улыбнулась и поднесла бокал к губам, но тотчас решила, что ей, пожалуй, достаточно.

– Хорошо, посмотрим, что ты скажешь завтра, когда прочтешь в утренних газетах о моем героическом поступке, – преувеличенно гордо произнес Сидни. – Кстати, убедительная просьба, обязательно покажи эти газеты моему сыну. Ну а теперь в постель! – Он подошел к Шерил и помог ей встать. – Уж Сидди-то, надеюсь, сразу поверит в благородное сердце своего отца, не то что его мамочка!

– Ну, как знать. Если я прочитаю о твоих подвигах в газетах, может, и я поверю, – насмешливо сказала она, следуя за Сидни из кухни к лестнице.

– Смотри у меня! А то я завтра скажу счастливой мамаше, что передумал давать малышке твое имя, – пригрозил Сидни, когда они оказались на верхней площадке лестницы.

– А с ней все хорошо, с этой женщиной? Я имею в виду с ее ногой…

– С ногой все прекрасно. Кроме перевязок, там больше ничего не потребуется, но вообще-то повреждение было серьезным… И не думай, что я не заметил, как ты стараешься сменить тему.

Сидни говорил это с ленивой улыбкой и вдруг резко, всем телом повернулся к Шерил. Она инстинктивно отшатнулась, оступилась, но он успел поддержать ее. Затем нежно коснулся губами ее руки, и глаза его посерьезнели.

– Шерил… – хрипло выдохнул он, прижав ее к себе. Его жаркий рот нашел ее губы, и Сидни ощутил вспыхнувший ответный жар. – Все… все это не имеет значения, – прошептал он почти неслышно. – Ты ведь согласна, да? Никакого значения…

Шерил даже не пыталась понять, о чем он бормочет. Что не имеет значения? С чем она должна согласиться? Но все это и действительно было неважно…

После долгого и пылкого первого единения тел, после этих поцелуев на лестнице оба удивленно пытались понять, что за магия овладела ими. И вскоре они нашли ответ: тайна постоянства этой магии в том, что она никогда не исчезала.

Потом, в спальне, когда они, почти не прерывая страстных объятий, срывали друг с друга одежды, бросая их как попало, Шерил побоялась спугнуть эту волшебную магию, задав дурацкий вопрос, который занозой сидел в ее сознании. Но все отступило, позволив магии одержать верх над рассудком. Остались только тела, которые никак не могли насытиться радостью, в какой им так долго было отказано.

И вдруг Сидни, отстранившись от пылко льнущей к нему Шерил, хрипло пробормотал:

– Подожди минутку, я должен кое-что взять…

– Нет, не уходи от меня, – прошептала она, тем самым и себе ответив на так и не прозвучавший вопрос.

Сидни приподнял ее, прижал к себе и перевернулся в постели, увлекая Шерил за собой. Он, как и прежде, безошибочно угадывал ее желания и отвечал им.

– Неужели это все происходит с нами? – простонал Сидни.

– Да! – выкрикнула она. – Да!

И вдруг под натиском его неустанных атак Шерил рассмеялась. Смех девочки, которой она когда-то была, прорвался из самых сокровенных глубин естества.

– Нехорошо это, – прошептал Сидни. – Так, пожалуй, я опережу тебя, потому что… потому что я… О-ох…

Слова исчезли в стонах восторга, когда страсть Сидни достигла наивысших пределов, на что тело Шерил тотчас ответило, отпустив душу в блаженные высоты свершения.

Тогда и там, здесь и теперь – души их находились в иных, запредельных пространствах, а тела полностью растворились в магии, принадлежащей всем временам.

Потом Шерил беззвучно заплакала, а когда Сидни поцелуями осушал эти заплаканные щеки, оба вновь почувствовали возбуждение.

Нежность все еще сдерживала необузданную силу их обоюдного желания, они целовали и ласкали друг друга, вспоминая эротические тайны, известные только им. Но когда нежности им стало мало, они вновь забылись в бушующем океане страсти, которая бросила их в объятия друг друга.

Завтра, возможно, придется опять остаться ни с чем, не имея выбора перед лицом реальной жизни, думала Шерил в подступающей дреме, но сегодня… Сегодня хоть раз еще побыть той счастливой и беззаботной девятнадцатилетней девочкой, любящей и любимой!

8

– Вот папа задаст тебе! Сделает укол побольнее моего, будешь тогда знать, – сурово пообещал матери Сидди, когда она решила выбыть из игры, в которую они втроем играли. – Правда же, бабушка?

– Да, детка, боюсь, ты прав, – проворковала Леонора, но добрый ее взгляд таил в себе и некоторую обеспокоенность. – Вот только твоя мама, малыш, кажется, немного устала. Наверное, лучше будет отвезти ее в папин дом и заставить как следует выспаться. Как ты думаешь, это хорошая идея?

Сидди внимательно посмотрел на мать и, почувствовав себя ее защитником и покровителем, вынужден был согласиться.

– Я думаю, это хорошая идея. – И с важным видом пояснил: – Потому что если ты не выспишься и заснешь на ужине, который папа готовит для тебя и для бабушки, это будет очень невежливо, ведь правда?

Шерил умудрилась не рассмеяться, но это ей удалось с трудом, поскольку мысль о Сидни, самолично стряпающем ужин, на который он пригласил Леонору, показалась ей невероятно смешной.

– Ты прав, сынок, заснуть на званом ужине было бы крайне невежливо, – сказала она, взглянув на часы. – И поскольку тебе тоже пришло время немного поспать, полагаю, бабушка до твоего пробуждения вполне может успеть отвезти меня в дом твоего папы. – Она наклонилась, поцеловала мальчика и нежно прошептала: – Пожалуйста, не балуйся, у тебя ведь теперь главное занятие – благополучно дождаться того момента, когда снимут швы. Тогда я смогу наконец обнять тебя так крепко, как никогда раньше не обнимала. А то сейчас и не поймешь, как к тебе прикасаться.

Сидди хихикнул, но тут же, схватясь за живот, проворчал:

– Ой, не смеши меня… Мне больно смеяться. И смотри, не забудь напомнить папе, чтобы он тоже не смешил меня, когда придет, а то, может, он забыл.

– Не беспокойся, я ему напомню, – пообещала Леонора, целуя малыша. – Ну, мы пошли, я вернусь сразу же, как только отвезу твою маму… А ты пока спи.

– Только не забудь сказать папе, что я просил.

Леонора заверила, что не забудет, и еще раз поцеловала. А когда выходила из палаты, глаза ее увлажнились.

– Ох, какое облегчение, знать, что все уже позади, и операция, и все такое прочее, – пробормотала она нетвердым голосом.

Шерил сочувственно прикоснулась к руке женщины.

– С самого начала я была уверена, что с Сидди все будет хорошо. А вот теперь я так сильно радуюсь благополучному исходу, будто сомневалась в нем.

Они вышли из больницы и направились к автостоянке.

– А я вообще не беспокоилась о Сидди, – небрежно бросила Леонора, будто не она только что прослезилась от радости. Найдя в сумочке ключи от машины, она испытующе посмотрела на Шерил и договорила: – Чего, однако, не могу сказать о тебе.

Шерил поймала себя на том, что и рада бы поделиться с Леонорой своей новостью, но и сама не верит в реальность ночных событий. Ведь они могли и не повториться.

Что имел в виду Сидни, пробормотав прошлой ночью: «Все это не имеет никакого значения»? Вот для нее в те минуты и в самом деле ничто не имело значения, кроме всепоглощающего желания любить и быть любимой.

Да, вопреки всему Шерил продолжала любить его. Но разве это оправдывало ту ложь, к которой шесть лет назад она прибегла в качестве самозащиты? Как и того, что гордость и самолюбие до сих пор не позволяли ей рассказать Сидни правду.

Не исключено, впрочем, что прошлая ночь была для него лишь возможностью утолить физическую потребность, и тогда действительно все остальное не имеет для Сидни никакого значения. Вот потому Шерил и не решилась пускаться в какие бы то ни было объяснения, боясь, что утро принесет ей лишь горечь и боль разочарования.

Так ведь и произошло, жестко напомнила она себе, садясь в машину. Он ушел, не разбудив ее, не сказав ни слова, предоставив проснуться в одинокой постели…

Леонора вставила ключ в замок зажигания, но, вместо того чтобы повернуть его, обратилась к Шерил:

– Дорогая, чем больше я думаю, тем меньше вижу мудрости в том, что мы так редко с тобой говорили о Сидни. Да что редко! Считай, никогда. И ведь в глубине души я всегда чувствовала, что напрасно ни разу не попыталась нарушить это табу и… Словом, я чувствую себя виноватой.

– Что ты, Леонора?! – воскликнула Шерил. – Тебе не в чем винить себя! Ведь ты всегда считалась с моим мнением и поступала так, как мы обе решим.

– А я не должна была… Это поставило тебя в мучительно неловкое положение, когда ты встретилась с ним. Ты оказалась совершенно не готова к этой встрече. Так оно и есть, дорогая, не спорь! Ведь ты, как выяснилось, даже не знала, что он не женат, и думала, что у него есть дети.

– Да, но…

– Нет, Шерил, здесь не может быть никаких «но», – прервала ее Леонора. – Я просто обязана была рассказать тебе о других женщинах, которыми Сидни увлекался после смерти своей невесты. Когда ты предположила, что он, вероятно, искал ей замену, я уклонилась от ответа, хотя и знала, что он всегда почитал за долг совершенно определенно говорить этим женщинам, что жениться не собирается.

Небольшая машина Леоноры сильно нагрелась внутри, в салоне было душно, но Шерил вдруг до костей пробрал озноб.

– Ты знаешь, как я отношусь к сплетням и слухам, а уж нелепые сплетни, которые нагнетались вокруг твоего имени, и вообще выбивали меня из колеи. – Леонора говорила довольно натянуто, и видно было, что ей нелегко. – А потом слухи о том, что Сидни прожженный бабник, просочились в прессу…

– О нем писали в газетах?

Леонора кивнула.

– Пока он не уехал в Америку, они тискали статейки о его похождениях… Еще бы о нем не писать! Ведь благодаря своему происхождению и богатству Сидни весьма завидный жених. Хорошо еще, что ты была загружена работой, часто разъезжала, и все эти газетенки не попали тебе в руки.

– Но любые сплетни и слухи всегда на чем-то основаны, – промямлила Шерил, страшась того, что это может оказаться правдой.

Леонора кивнула.

– Конечно, детка, дыма без огня не бывает. Когда Сидни жил в Америке, у племянницы моей давнишней подруги была с ним любовная связь. Кэрол – так, кажется, ее звали – работала в той же больнице, что и Сидни, и вскоре прознала о его репутации сердцееда. Насколько мне известно, Кэрол отнюдь не была глуха или глупа, все слышала и понимала, но это не помешало ей вступить с ним в связь.

– Да, Сидни, когда захочет, умеет быть неотразимым, – хрипло сказала Шерил, не в силах преодолеть озноб.

– Ну, не знаю, – Леонора вздохнула, – что за неотразимость такая… Он был с ней так же откровенно и грубо честен, как, говорят, и со всеми другими женщинами. А Кэрол, бедняжка, после нескольких встреч сдуру объяснилась ему в любви… Так Сидни заявил ей, что он, видите ли, крайне этим огорчен.

– В это можно поверить! – воскликнула Шерил, подумав, что Сидни и в самом деле таков: обольщает женщину, не связывая себя никакими обязательствами, а потом уходит, не сказав ни слова, как сделал это сегодня утром.

– Дорогая, пожалуйста, дослушай меня! – взмолилась Леонора, с тревогой посмотрев на Шерил. – То, что он огорчился, Кэрол пошло только на пользу. Сидни сказал ей, что руку бы отдал на отсечение за возможность полюбить такую девушку, как она… Но он, увы, однолюб, навсегда утративший свою единственную любовь.

– К чему ты рассказала мне эту историю? – едва слышно спросила Шерил.

– Мне она известна не понаслышке, – вздохнула Леонора, лицо ее омрачилось. – А ты, кажется, все еще неравнодушна к Сидни, поэтому не мешает тебе точно знать, с кем ты имеешь дело.

– Племянница твоей подруги точно знала, с кем имеет дело, – без выражения сказала Шерил, – но это не помешало ей влюбиться.

– Пусть так, но она оставила его. Сейчас Кэрол помолвлена и находится на вершине счастья.

Леонора наконец завела машину и выехала со стоянки.

– Я рада, что для нее все так хорошо закончилось. – Шерил выдавила тусклую улыбку. – Но это заставляет задуматься, действительно ли она любила Сидни.

– Шерил, неужели ты думаешь, что во всей этой истории прав Сидни? Или что только ты одна способна на сильные чувства?

Шерил пожала плечами и оцепенело подумала, что, наверное, и сама она подобно Сидни способна любить только раз в жизни.

– Возможно, это все, на что некоторые способны…

– А может, эти некоторые просто обманывают себя, решив, что это все, на что они способны? – проворчала Леонора. – Но когда нормальные и здоровые молодые люди придерживаются таких взглядов, это поражает меня ужасающей пустотой и явной неестественностью! – Она взглянула на Шерил и вздохнула. – Конечно, все эти критические замечания не к месту и не ко времени, но и промолчать я не могла. Кстати, дорогая, ты и вправду выглядишь изможденной.

– Ничего, посплю немного и приду в норму. Но я рада, что ты высказала все, что считала нужным. Нет, правда, я тебе благодарна, – добавила Шерил, перехватив недоверчивый взгляд Леоноры. – Это поможет мне увидеть некоторые вещи в развитии…

– Надеюсь, что так. – Леонора затормозила у дома Сидни. От предложения зайти и выпить чашечку кофе она отказалась. – И тебе не советую. Сразу же отправляйся в постель и хорошенько выспись. – Она вдруг порывисто обняла Шерил. – Я верю, что совсем скоро ты обретешь счастье, ты его заслужила! Просто помни об этом и жди… А теперь марш спать!

Войдя в дом, Шерил отправилась в кухню, чтобы сообщить домоправительнице о своем возвращении. От кофе отказалась, ограничившись стаканом минеральной воды.

У лестницы она остановилась и сердито тряхнула головой. Есть, в самом деле, из-за чего расстраиваться! Разве из рассказа Леоноры она узнала нечто такое, что могло ее удивить? Да и все существо Шерил отказывалось верить, что Сидни одержим вечной любовью к той, которую судьба жестоко отняла у него. Ни ярость, вспыхнувшая в глазах Сидни, когда он обнаружил, что все еще вожделеет к Шерил, ни его безмолвное утреннее исчезновение, не могли помешать Шерил думать, что она отличается от женщин, с которыми он был сурово честен. Нет, здесь иное. Однажды она заставила Сидни усомниться в ее любви и верности, поэтому он никогда не забывал ее.

Шерил уже поднималась наверх, когда с шумом захлопнулась входная дверь. Она обернулась, и дыхание ее пресеклось. У основания лестницы стоял Сидни.

– Что ты здесь делаешь? – невольно вырвалось у Шерил.

– Я? – Он смотрел на нее довольно сердито, и глаза его казались абсолютно черными. – Живу здесь. Ты что забыла?

– Да нет… Ты понимаешь, что я имею в виду, – пробормотала Шерил, стараясь казаться как можно более спокойной. – Ты сказал, что поедешь навестить пациентку…

– Я уже вернулся. А теперь заехал домой перекусить, после чего отправлюсь в больницу.

Холодная отстраненность превращала Сидни во враждебно настроенного незнакомца. Однако этот незнакомец был мужчиной, с которым Шерил разделила в прошлую ночь весь пыл бушующей страсти.

– Ну, не буду тебя задерживать, – сказала она, продолжая подниматься по лестнице. – Мне надо немного отдохнуть.

– Теперь, когда мы оба здесь, не думаешь ли ты, что самое время поговорить?

– Поговорить? О чем? – надменно осведомилась Шерил, поскольку явная холодность Сидни весьма болезненно задела ее. – Видно, у тебя в связи с прошлой ночью возникли проблемы. – Холодное презрение, сквозившее в ее тоне, удивило Шерил и в то же время принесло облегчение. – Уж не думаешь ли ты, что, поговорив со мной, решишь эти проблемы?

– А у тебя, значит, из-за прошлой ночи проблем не возникло?

– Ну, пара часов, проведенная без сна… Ничего, досплю днем, – небрежно бросила она и продолжила восхождение по лестнице.

Но не успела Шерил дойти до верхней площадки, как услышала за спиной шаги, а в следующее мгновение оказалась прижатой к стене. Сидни перекрыл ей пути к отступлению.

– И что же ты думаешь о моих проблемах?

Он уперся руками в стену, заключив Шерил в плен, глаза его пылали безумием.

Ошарашенная внезапностью нападения Шерил не на шутку испугалась, но виду не подала, а смотрела ему прямо в глаза.

– Отвечай мне! – приказал он, прожигая ее взглядом.

Шерил попыталась перевести дыхание, но в горле застрял комок, и вдруг ее злость преобразилась в жаркое желание. В этот момент она увидела в глубине глаз Сидни знакомые зеленые искры, выдававшие тот же голод, что томил и ее.

– Черт побери, Шерил, отвечай мне! – простонал он, и его взгляд переметнулся на ее губы, все еще хранящие следы страстной ночи.

В нем происходила какая-то борьба, и Шерил с трудом смиряла желание обнять Сидни, прильнуть к нему всем своим существом – и телом, и душой. Их разделяло столь малое пространство, что она готова была сделать естественнейшее из движений – движение навстречу, но именно в этот момент Сидни отстранился и отошел к перилам.

– Решил замкнуться со своими проблемами в ореховой скорлупе? – поддела она. Дыхание ее стало прерывистым, как от долгого, изматывающего бега, тело, выйдя из-под контроля, дрожало. – Надеюсь, ты не станешь отрицать, что все еще вожделеешь ко мне.

– Не это я ожидал от тебя услышать… Скажу только, что прошлая ночь и в самом деле озадачила меня. Но, согласись, Шерил, ты крайне соблазнительная женщина, а я всего лишь мужчина из плоти и крови.

Его очевидная неспособность признать правду, потрясла ее больше, чем намеренно оскорбительный тон.