Текст книги "И в горе и в радости"

Автор книги: Одри Хэсли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)

3

Уходите спать, отчаянно умоляла про себя Линда родных. Пожалуйста, идите спать. Завтра он уезжает домой. Вы что, не понимаете? Мне необходимо побыть с ним наедине!

Линда была потрясена, когда ее мать тут же поднялась и объявила о намерении удалиться спать. Когда отец быстро последовал за ней, а спустя пять минут и Дэн, Линда возблагодарила Господа за милосердие. Она спрыгнула с перил веранды, чтобы сесть рядом с Роджером на ступеньки, и сердце ее глухо застучало от собственной дерзости.

На Роджере были шорты и открытая майка, Линда была одета так же. После жаркого дня ночной воздух быстро начинал остывать. Но Линде не было холодно. Близость Роджера согревала ее.

Она смотрела на его длинные загорелые ноги, потом на атлетический торс, позолоченный загаром долгих летних дней. Его бедро было всего в дюйме от нее. Если она придвинется чуть ближе, то почувствует тепло его кожи. Но Линда знала, что не решится зайти так далеко.

– Такого ночного неба в Сиднее не увидишь, – задумчиво произнес он, вздохнув и чуть откинувшись назад. Их бедра соприкоснулись.

Линда судорожно подтянула ноги на верхнюю ступеньку и обхватила колени руками, питаясь унять дрожь. Это было слишком!

– Я… Я даже не знаю, – пробормотала она дрожа.

– Твоя мама говорила, что после школы ты собираешься в Сидней, в университет, – оказал Роджер.

– Я мечтаю об этом. Если отец сможет оплатить учебу. Остается надеяться, что следующие три года не случится засухи или наводнения.

Роджер нахмурился, словно ему никогда не приходило в голову, что чья-то судьба может зависеть от погоды.

– Если это произойдет, можешь рассчитывать на меня.

– О, это невозможно! – воскликнула она, несмотря на волнение, которое вызвало столь щедрое предложение. – Уилсоны всегда платят за себя сами.

Роджер вздохнул.

– То же самое я слышал от Дэна. Черт побери, Линда, ты непременно должна пригнать в Сидней!

– Я должна? – удивилась она.

Их взгляды встретились, и сердце девушки переполнила радость. Он чувствует то же, что и я, подумала она изумленно. Просто он думает, что я еще слишком юная, поэтому недоговаривает. Это, наверное, намек на то, что он будет ждать меня.

– Я неточно выразился… Но хорошо, если бы ты приехала в Сидней, – пробормотал он, но Линда уже его не слышала. Она словно утонула в его синих глазах, мечтая лишь о том, чтобы Роджер поцеловал ее. Она просто умрет от огорчения, если он уедет, так и не поцеловав ее.

– А чем ты хочешь заниматься? – спросил он.

– Что?.. А… Чем-нибудь гуманитарным… Психологией, например, если получу достаточно высокий балл. А может быть, займусь социологией. Знаешь, я хочу работать с людьми. Хочу помочь решать некоторые социальные проблемы в мире.

– Это высокая цель, Линда, – решать мировые социальные проблемы. Но я считаю, здорово, что ты хочешь попытаться. Скажи, а какую социальную проблему ты считаешь главной?

– Трудно назвать одну. Их так много. Знаешь, возможно, это упрощенный подход, но я думаю, если бы люди жили проще, естественнее, то были бы счастливее. В последнее время резко снизилась роль семьи. Я бы убеждала людей серьезнее относиться к браку и воспитанию детей…

– А ты сама хотела бы иметь мужа и детей? Или собираешься сосредоточиться исключительно на работе?

– Не вижу причин, чтобы не справиться с тем и другим. Конечно, работа всегда будет играть вторую скрипку по отношению к моей семье. Муж и дети всегда будут для меня на первом месте.

– Ммм… Вижу, мне придется приглядывать за тобой, когда ты приедешь в Сидней, а то какой-нибудь смазливый идиот потащит тебя к алтарю, прежде чем ты словечко успеешь вымолвить.

– Ты… Ты не должен волноваться на сей счет, Роджер. Для меня всегда будет существовать только один мужчина…

Тут она повернула голову и посмотрела ему прямо в глаза.

Эти глаза расширились от удивления, потом сузились с выражением, каким он никогда не удостаивал ее прежде. Его потемневший взгляд медленно скользнул по лицу девушки, остановившись на нежных полураскрытых губах, затем опустился ниже, туда, где под тонкой материей четко вырисовывались ее груди. Внезапно она ощутила, каково это – быть объектом желания мужчины. Именно мужчины, а не мальчика. Она почувствована, как ее тело отозвалось, став вдруг горячим, тугим и трепещущим. Лицо ее тоже пылало.

– Тебе всего пятнадцать, – проговорил Роджер отрывисто, словно напоминал себе об этом.

– Мне не всегда будет пятнадцать, – затаив дыхание, отозвалась она.

– Верно… Но когда ты вырастешь, ты можешь изменить мнение о том, кого и чего хочешь.

– Нет, не изменю, – сказала она твердым голосом. – Мама говорит, что я упряма как бульдог старого Берила Флита. Даже в три года я испытывала бы к тебе те же чувства, что и теперь. – Она кивнула головой, всё еще взволнованная. – Подожди здесь, – прошептала девушка и, вскочив, умчалась в свою спальню, тут же вернувшись. – Я написала это в первую неделю твоего приезда, – сказала она и вложила ему в руки листок бумаги.

Он прочитал стихи в мертвой тишине, потом сложил листок и положил его на ступеньку, покачав головой. В течение долгой минуты Линда думала, что выставила себя круглой дурой. Но потом он взглянул на нее, и она поняла… Поняла, что была права. Он чувствовал то же самое.

– О, Линда, – произнес он нежно. – Милая, милая Линда… – И протянул руку, нежно коснувшись ее лица.

Кончики его пальцев были словно языки пламени на ее горящей щеке, зажегшие пожар во всем ее теле. С ее губ срывались слова – безрассудные, восторженные…

– Поцелуй меня, Роджер. Поцелуй меня…

Линда внезапно смолкла. К этому времени подруги уже доехали до многоквартирного дома в Северном Сиднее, где они жили, припарковались в подземном гараже и поднимались теперь по внутренней лестнице в свою маленькую аккуратную квартирку на третьем этаже.

– Что же случилось дальше? – упорствовала Маделейн.

Уже обретя хладнокровие, Линда удивленно вскинула брови, заметив, наконец, реакцию подруги, вызванную ее историей. За броской внешностью и самоуверенностью Маделейн скрывалась романтичность, свойственная большинству женщин.

– Больше ничего. Он поцеловал меня, всего один раз. И поцелуй был таким мимолетным…

– Наверное, не настолько мимолетным, раз ты до сих пор об этом помнишь. И если это совершенно отвратило тебя от всех других мужчин.

– Я не сказала, что меня совершенно отвратило от других мужчин, – оправдывалась Линда. – Просто глупо ожидать от их поцелуев того, что дал мне поцелуй Роджера. Думаю, нее дело в том, что подобное волшебство не может повториться.

– Что же такого особенного было в этом поцелуе?

– Вряд ли в его технике было нечто особенное. Скорее, суть в том, что этот поцелуй дал мне почувствовать.

– И что же он дал тебе почувствовать?

Линда остановилась у их двери, и сердце вновь сжалось от воспоминаний. Она вставила ключ в замок, но не повернула его, рука ее застыла, а слова рвались из самой глубины души.

– Словно мир обрушился, – выдохнула она. – Словно я умерла и попала на небо…

Это было безумие, но даже после стольких лет она помнила его руки, крепко обвившие ее, опьяняющее действие его губ, ненадолго завладевших ее губами, огонь, пробежавший по венам, когда его язык проник в ее страстно приоткрытый рот.

Но то, что он сказал позже, и послужило причиной дальнейших несчастий.

– Я напишу тебе, – сказал он глухо, выпуская ее из объятий. – И когда ты станешь достаточно взрослой, мы будем вместе по-настоящему. Обещаю…

Возможно, он, в самом деле, так думал в тот момент. Она до сих пор находила ему массу оправданий. Но это не меняло горьких последствий его бездумной самонадеянности. Давая подобное обещание, он должен был предполагать, что не сдержит его, обрекая тем самым юную девушку на годы безнадежного ожидания. Так мимолетный поцелуй разрушил ее жизнь.

– Потрясающе, Линда! И что с ним стало? Где он сейчас?

Линда вернулась к реальности, решительно отгоняя грустные воспоминания о Роджере.

– Счастливо женат на очень богатой и очень красивой женщине, – сказала она с деланным спокойствием. – Они живут в Бристоне.

– А о чем говорилось в стихах? Ты можешь вспомнить?

Конечно, она помнила. Каждое слово, разрывающее сердце, молящее о любви.

– Не совсем, – ушла она от ответа. – Там было так много сентиментальной чепухи, что лучше забыть об этом.

Что было правдой.

– Скорее всего, вы не поддерживали отношений после того, как он уехал. Ни писем, ничего, – проницательно заметила Маделейн.

Линда бросила на подругу ироничный взгляд, поворачивая ключ и открывая дверь.

– Только вежливая открытка моим родителям с благодарностью за гостеприимство.

– Вот негодяй! Впрочем, Линда, этого следовало ожидать. Он человек не твоего круга…

Десять минут спустя обе девушки сидели на кухне за маленьким столиком, потягивая кофе. Линда вернулась из мира воспоминаний, с беспокойством подумав о Мегги, когда Маделейн опять заговорила о Роджере.

– А ты виделась с ним после того лета?

– Да. Несколько раз.

– Не тяни. Где? Когда?

– Первый раз несколько месяцев спустя, на церемонии по случаю окончания университета. Вся семья прикатила в Сидней отпраздновать это событие.

– И что?

– Он был вежлив со мной, но держался на расстоянии. Еще бы – ведь там была очень сексапильная рыжеволосая красотка, которая все время на нем висела.

– Ты, наверное, была ужасно расстроена?

– Просто убита. Я старалась его оправдать, убеждая себя, что он поступает как большинство мужчин, когда приходит время писать письма. Раньше я думала, что стоит нам встретиться вновь, и все будет прекрасно. Он увидит, как быстро я расту – тогда мне уже исполнилось шестнадцать, – и скажет, что ждал меня.

Задумчивая улыбка Линды скрыла глубину неизжитого горя.

– А Дэн забил последний гвоздь в гроб моей безответной любви, когда в тот же день рассказал, что предыдущей ночью на факультетской вечеринке Роджера удостоили звания «Супержеребец года». Кажется, у него подружек было больше, чем иголок у дикобраза, Рыженькая была последней – подцепленной на подобной вечеринке. Дэн неустанно заключал пари со своими приятелями на то, сколько времени продлится этот роман.

– Хм… Может, ты удачно отделалась, Линда, – вышла из игры лишь с одним поцелуем, Он мог бы испортить тебе жизнь, если бы захотел. Надо отдать ему должное за то, что он не воспользовался всплеском твоих юных гормонов.

– Да, я думала так. Надеялась, что когда-нибудь забуду Роджера или, в конце концов, преодолею это… До тех пор пока буквально не налетела на него посреди улице в Сиднее, на втором году учебы в университете. У меня была лекция днем, а поезд опаздывал. Я выбежала с привокзальной площади и неслась по улице за автобусом, когда столкнулась с каким-то мужчиной. Можешь себе представить мое удивление, когда я обнаружила, кому принадлежат эти сильные руки, крепко обхватившие меня. Думаю, Роджер тоже удивился.

– Боже мой! – выдохнул он. – Линда…

Линда старалась не смотреть на него в упор. Но он был таким неотразимым в модных темных брюках и кремовой спортивной куртке. И таким изысканным. Роджеру было уже двадцать семь лет, и выпускник университета исчез навсегда, уступив место элегантному мужчине из высшего общества, которым он всегда обещал стать.

Она ненавидела свой скованный немотой язык; ненавидела себя за то, что не может не любоваться им; ненавидела свое сердце, которое мгновенно затосковало и вновь обрело надежду. Она так и не выздоровела от любви. Ни на мгновение.

Взгляд его синих глаз скользнул по ней, ее типично студенческому облику – джинсам, футболке, холщовой сумке на плече, поношенным кроссовкам на ногах.

– Сразу видно, ты студентка, – сказал он. – Поступила на курс, который хотела?

– Да. – Все, что она смогла ответить.

Она рисовала себе такую случайную встречу с первого дня по приезде в Сидней, воображая, как холодно, как небрежно безразлично будет держать себя с ним.

Однако не было ничего небрежного или безразличного в том, как она пожирала его глазами. Или в том, как переполненное надеждой сердце колотилось у нее в груди.

– Отлично выглядишь, Линда, – сказал он. – Очень жаль, что я не смог присутствовать на свадьбе Дэна в прошлом месяце. Улетал по делам за океан. Извини, не могу поболтать с тобой. Опаздываю на деловую встречу.

– О, все нормально. Я тоже опаздываю, лекция уже началась. Всего хорошего. Пока. – И она почти побежала прочь.

– Где ты живешь? – крикнул ей вслед Роджер.

Сердце замерло. Линда резко остановилась и обернулась. Господи, хоть бы он записал мой адрес! Пожалуйста, Господи, сделай так, чтобы он записал адрес, молилась она про себя.

– Мне нужно знать твой адрес, чтобы прислать приглашение, – произнес он.

– Приглашение? – тихо повторила Линда.

– На мою свадьбу. В октябре я женюсь.

– О…

Выглядела ли она столь же потрясенной, какой себя чувствовала? Должно быть, да, так как он явно смутился.

Его извиняющийся вид оказался для нее спасительным. Невероятным усилием воли она заставила себя улыбнуться лучезарной, веселой улыбкой, чтобы скрыть разочарование.

– Как здорово! Женишься! Поздравляю. Знаешь, почему бы тебе не прислать приглашение на адрес Дэна? Я постоянно меняю квартиры. Мне пора, Роджер. До встречи на твоем торжестве!

– Конечно же, ты не пошла! – воскликнула Маделейн.

– Почему не пошла? Пошла.

– Ну, подруга, любишь ты наказывать себя!

– Это точно.

– Зачем, ради всего святого, ты туда отправилась?

Линда устало вздохнула.

– Любопытство, наверное. Хотела увидеть женщину, которой удалось заарканить такого красавца. Кроме того, была приглашена вся семья, включая маму и отца. Я действительно не смогла бы отвертеться от этого мероприятия без неловких вопросов.

– И?

– Невеста была само совершенство. Как дрезденская фарфоровая статуэтка, и столь же дорогостоящая. Я возненавидела ее с первою взгляда и еще больше полюбила Роджера. Это был самый ужасный день в моей жизни.

– А как твои отнеслись ко всему этому? Неужели они ничего не заметили? Неужели не видели, что твое сердце разбито этим бессердечным парнем.

– Уверена, мама что-то заподозрила, и Дэн догадался кое о чем еще раньше. Возможно, на их с Роджером выпускной вечеринке. Он дал мне понять, какова репутация Роджера по отношению к женщинам. Даже на свадьбе он говорил, что сделал бы состояние, если бы принимал ставки на то, как долго продлится этот брак. Он сказал, что Роджер отличный парень, но для моногамии не создан. И добавил, как мне показалось, язвительно, что это не всегда его вина. Много раз глупенькие девчонки – говоря это, он посмотрел на меня в упор – сами на него бросались.

– Слабая отговорка, если хочешь знать. Трудно изнасиловать парня, скажу я тебе. А ты сама не говорила на свадьбе со своим возлюбленным?

– Я старалась избежать общения с ним, но Роджер, казалось, нарочно искал меня. Бог знает почему. Может, его мучили угрызения совести. Он поцеловал меня в щеку ужасным дружеским поцелуем, потом довольно неуклюже заявил, что желает мне счастья, и что считает меня самой прелестной из девушек, когда либо им встреченных, и как хотел бы, чтобы мир был полон такими чудесными людьми, как Уилсоны.

– О, дорогая, – вздохнула Маделейн. – Надеюсь, это охладило твой пыл.

Линда проглотила комок, внезапно застрявший в горле.

– Нет, – призналась сна. – Не совсем…

Маделейн удивленно уставилась на подругу.

– Ты хочешь сказать, что все еще любишь его?

– Нет, конечно же, нет, – быстро ответила Линда, как бы оправдываясь, и вскочила, чтобы убрать пустую кружку в раковину. – Это было черт знает сколько лет назад.

Маделейн присоединилась к ней у раковины.

– Надеюсь, ты сказала правду, поскольку нет ничего глупее, как продолжать любить подобного типа. И не менее глупо отшивать других мужчин только из-за того, что однажды какой-то богатый донжуан подарил тебе поцелуй. Перестань витать в облаках, Линда, и вернись на землю. Ты не становишься моложе, осмелюсь напомнить. Когда-нибудь ты проснешься и не увидишь в зеркале помесь Элизабет Тейлор и Софи Лорен, но тогда уже будет поздно!

Линда засмеялась. Забавную фразу ввернула Маделейн. Тоже мне, помесь Элизабет Тейлор и Софи Лорен!

– Ты собираешься, сегодня на день рождения брата? – начала Маделейн с хитрым блеском в глазах.

– Да…

– Это будет великое торжество или только небольшая вечеринка.

– Вечеринки Дэна всегда грандиозные.

– А чем твой брат зарабатывает на жизнь?

– В университете он изучал вычислительную технику и маркетинг. Но потом занялся рекламой, и это принесло неожиданный успех.

– Тогда на вечеринке должно быть полно соответствующих кандидатов, – усмехнулась Маделейн.

– Кандидатов куда? – удивленно спросила Линда.

– В твои первые любовники.

Линда готова была запротестовать, но сдержалась. Все эти сентиментальные воспоминания о Роджере вызвали не свойственную ей волну безрассудства. Может быть, Маделейн права. Может, даже Мегги была права сегодня днем. Жизнь дана для того, чтобы жить. Глупо оставаться несведущей и неопытной только потому, что ты оставалась верна сумасшедшей несбыточной мечте.

– По крайней мере, иди туда с открытыми глазами, – предупредила Маделейн. – Обещай, что, если появится мужчина, который понравится тебе, ты подумаешь о том, чтобы дать ему шанс.

– Ладно, – сказала Линда, внезапно принимая решение. – Обещаю.

– Пора стать благоразумной.

То же самое не раз говорил ей Роджер тем летом. Как же она была благоразумна!

Она по горло сыта благоразумием! Ее решение последовать совету Маделейн укрепилось. Пора завести роман, чтобы избавиться от нелепой детской фантазии. Время пришло. Да, оно определенно пришло!

– Сегодня вечером я должна выглядеть потрясающе, – стиснув зубы произнесла Линда.

– Вот именно! – воскликнула Маделейн. – Действуй, детка! Живем только раз!

В десять часов вечера Линда уже сожалела о тех проблемах, которые доставляет ей сегодняшняя неотразимость. Она никогда не испытывала недостатка в поклонниках на вечеринках, но в таком наряде, как сегодня, она, похоже, променяла потенциальных «кандидатов» на страстно пыхтящих преследователей, которые вызывали у нее лишь отвращение. Линда терпеть не могла мужчин, наступавших слишком стремительно, тех, которые были уверены, что любая девушка сочтет за честь в первый же день знакомства лечь с ними в постель. Если еще один возбужденный дурак спросит «К тебе или ко мне?», она закричит.

В который раз она подумала, что допустила явный промах, если так бросается в глаза, что она непременно хочет подцепить мужика. Не следовало так игриво завивать свои длинные волосы. Или позволять Маделейн уговорить себя надеть ее золотые серьги с хрусталем, которые были пять дюймов длиной, и выглядели невероятно сексуально.

В довершение всего она не смогла надеть бюстгальтер под открытое платье, которое купила специально для этого случая, и соски ее грудей призывно выступали под шелковой тканью. Следовало купить то черное, которое сразу же приглянулось ей, но продавщица уговорила ее выбрать зеленое, сказав, что оно гармонирует с цветом ее глаз и оттеняет золотистые волосы. Линда начинала уже волноваться, что со спины может выглядеть совершенно голой под платьем, хотя на ней были облегающие трусики.

Завидев парня с остекленелым взглядом, прямиком двинувшегося к ней через переполненную народом гостиную, Линда развернулась и бросилась прочь, крепко сжимая обеими руками бокал с вином, чтобы не расплескать его на себя. Она нашла временное убежище на кухне, где Иджи, жена Дэна, безмятежно раскладывала закуски на больших блюдах.

– О, привет, Линда. Ты сегодня совершенно ослепительна. Дэн говорил, что все его приятели дружно пускают слюнки, глядя на тебя. Теперь я вижу почему. О, черт, опять звонят в дверь. Ты не могла бы спуститься, дорогая?

– Конечно.

Линда вовсе не возражала. Все лучше, чем возвращаться в гостиную.

Потягивая вино, она спускалась по лестнице в нижний холл к входной двери и размышляла о том, что Дэн весьма преуспел для провинциального парня. Стремительная карьера в рекламном бизнесе, прелестный дом в зеленом пригороде Сиднея, хорошенькая жена и замечательный сынишка, названный Клиффордом в честь деда. Все есть, а ведь сегодня ему исполнилось только тридцать два. Молодец!

Линда открыла дверь и застыла.

На пороге, спиной к ней, засунув руки в карманы брюк, стоял мужчина с большой дорожной сумкой в руке. Она сразу же узнала, кому принадлежит эта элегантно подстриженная светлая голова. Она узнала бы его в любой ситуации.

Это был Роджер.