Текст книги "Свадьба в Катманду"

Автор книги: Одельша Агишев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

– Ладно, пока! – Постовой отбросил окурок. – Смотри не спи. Сегодня офицер ходит, проверяет.

– Да меня сейчас хоть камнем по темени! Ни в одном глазу! Днем выспался!

Шаги постового быстро затихли в темноте, и сменщик остался один. Он еще улыбался.

– Господин профессор! Господин Энгельбах! – приглушенно звал полицейский офицер в намокшей накидке, отстегивая дверь палатки. – Вставайте! Случилось несчастье!

Ночной сменщик, тот самый весельчак, лежал ничком на каменном полу подземелья. В свете фонарей была видна зияющая кровавая рана на его затылке. Его приподняли, перевернули. Открылось смуглое, чистое юношеское лицо с остановившимися глазами. Он был мертв.

– Ударили умело, всего один раз, – сказал офицер.

Труп унесли.

– А там? Что там? – срывающимся голосом спросил Энгельбах.

– Идемте. И там есть на что посмотреть. – Офицер первым двинулся в каменный проход.

Пропасть, или «ловушка номер два», была уже вся забрана лесами из бамбуковых шестов, и на ту сторону, к «двери» в стене, вел легкий, но прочный мостик. В конце мостика, перед самой «дверью», виднелось еще одно, распростертое на бамбуковых жердях тело. Офицер осветил его фонариком. Человек лежал на боку, обхватив руками горло. На его лицо было страшно смотреть: оно застыло в каком-то мучительном оскале, словно человек задушил сам себя. Рядом валялся ультразвуковой вибратор; в «двери» зиял небольшой пролом.

Но Энгельбаху уже было не до подробностей. Едва увидев лицо мертвеца, он вскинул руки и отчаянно крикнул:

– Назад! Все назад! Отравляющие газы!

Эти слова молнией разнеслись по лагерю экспедиции. Началась паника. Часть рабочих кинулась прочь из монастыря, кто-то закричал о возмездии богов, кто-то стал крушить палатки, заколебались и растерянные полицейские, и, если бы не Тамракар Биджаи, властным окриком остановивший своих горцев, неизвестно, чем бы все кончилось.

Они втроем – Энгельбах, Тамракар и офицер полиции – с трудом успокоили рабочих и отвели всех участников экспедиции подальше от входа в монастырское подземелье, на горный склон у дороги. Затем вернулись. Во дворе монастыря к ним присоединились Шарма и Дэн.

Теперь надо было действовать, и действовать решительно.

– Респираторы, – в ужасе шептал Энгельбах. – Неужели мы забыли в Дели респираторы?

Бросились в штабную палатку, и респираторы, конечно, отыскались. Отыскались и защитные балахоны с резиновыми перчатками и кислородные приборы, без которых не работает ни одна серьезная подземная или высокогорная экспедиция.

Через несколько минут, облаченные с ног до головы, двинулись к «двери». Работая поочередно, в две смены, быстро закрыли пролом, закупорив его несколькими слоями целлофановой пленки. И только после этого, убедившись, что никаких признаков новых отравлений ни у кого нет, вздохнули облегченно.

– Что же все-таки произошло? – спросил Шарма, когда они поднялись из подземелья во двор и стащили с лиц маски и респираторы.

– Очередная ловушка. Отравляющий газ, – объяснил Энгельбах. – Состава мы не знаем, но, думаю, это что-то из неизвестных нам сверхстойких соединений. Грабитель пробил дыру и, очевидно, захотел сразу заглянуть в нее. Вот и вдохнул полной грудью.

– А офицер? А вы?

– Видимо, газ все же потерял свою убойную силу за эти века, – заметил Дэн. – Иначе бы мы все давно были там, где те двое.

– Да, вероятно, так, – подтвердил Энгельбах. – К тому же за счет объема колодца и прохода резко упала концентрация. Но мы не знаем, как обстоит дело там, за «дверью»…

10

Уже который день Игорь ждал посылки из Ташкента. Он снова и снова звонил туда, в институт, потом в узбекское отделение Аэрофлота, потом в Ташкентскую таможню, в «Интурист», в среднеазиатское представительство ЮНЕСКО. Согласие на присылку портативного газоанализатора давно было получено, сам газоанализатор давно был готов к отправке, но, как всегда, шестерни механизма окончательных согласований, подписей и штампов проворачивались медленно и неохотно.

Все свободное время Игорь и Дэвика занимались судьбой Суреша. Тут тоже не было ясности. В конце концов нашелся приют, готовый принять малыша, но, когда Игорь увидел этот приют, сердце его сжалось. Это был детский дом при буддийском монастыре, где воспитывались будущие монахи. Вся система воспитания строилась на жесткой дисциплине, ограничениях и системе наказаний. В ограничения, кроме прочего, входило умерщвление плоти с самых ранних лет с помощью ночных чтений специальных мантр, полуголодной диеты, сидения на холодных камнях и так далее. Почему-то именно это задело Игоря.

– Нет, сюда я пацана не отдам, – заявил он.

Вдобавок и Суреш откровенно испугался самого вида монастыря и прижался к Дэвике, отказываясь даже посмотреть вокруг себя.

Так и тянулись дни, пока однажды утром Дэвика не ворвалась в номер к Игорю с газетой «Непали райзинг» в руках:

– Игорь Васильевич, пожалуйста… что это?

На развороте первой полосы газеты чернел заголовок: «Что происходит в развалинах древнего монастыря?» В довольно пространной статье рассказывалось о прибытии известного археолога профессора Энгельбаха, о таинственной работе экспедиции, о первых двух жертвах внезапного обвала в подземелье и о произошедшей буквально на днях загадочной газовой атаке, которая привела еще к двум жертвам…

Игорь был ошеломлен. «Газовая атака»! Прав оказался старик Энгельбах, в каком-то озарении учуявший очередной подвох создателей тайника, и снова просчитались грабители.

– Такого у нас никогда не было. – В голосе Дэвики нарастала тревога. – Кто они? Откуда?

Что Игорь мог ответить? Хотел бы он сам знать, что происходит сейчас в экспедиции и как там Вика. Из статьи было ясно, что больше пострадавших нет, но все равно медлить было нельзя.

– Надо выезжать туда, – решил Игорь.

– Я тоже поеду, – сразу откликнулась Дэвика. – Я должна быть с отцом.

В «тойоте» они ехали втроем. Дэвика поглядывала в окно. Суреш крутился в проходе между креслами, бегал к шоферу. Ему все было интересно.

В углу салона, на заднем кресле, громоздился большой, тщательно упакованный сверток. Это была прибывшая в последнюю минуту посылка из Ташкента с портативным газоанализатором.

У штабной палатки Игорь едва не налетел на Вику.

– Здравствуй! – Он с разбега обнял ее, поцеловал. – Ну как тут?

– Привет! – В ее глазах была холодноватая усмешка. Ты, говорят, не один приехал?

– Да, понимаешь, так получилось, – заторопился Игорь. – Я тебе все объясню…

– Может, не стоит?

– Ты что? – засмеялся Игорь. – Это же Дэвика, та самая, я ее к отцу привез. А пацан… он из-за меня сиротой остался! Ну не бросать же его!.. Слушай, я тебя не узнаю. Ты – и ревнуешь? Вот не ожидал! – Он обнял ее.

– Да нет, конечно, – смягчилась она. – Я все понимаю… Иди, тебя ждут. Потом поговорим.

Что-то в ее голосе вдруг задело Игоря, он поймал ее за руку:

– Что-то случилось?

– Нет. – Она прямо смотрела в его глаза. – Пока еще нет.

Игорь сжал ее руку. Вика отвела взгляд.

– Отпусти, неудобно. Полицейский смотрит.

Игорь оглянулся. Патрульный полицейский отвернулся, скрывая усмешку. Вика ушла.

В штабной палатке шло совещание. Было накурено. В дымной пелене рисовались хмурые, сосредоточенные лица. Энгельбах, Шарма, Бехал, Тарновски и Тамракар Биджаи слушали старшего офицера полиции из Катманду – он принял на себя всю ответственность за охрану экспедиции.

– …Таким образом, ясно одно, – продолжал он. – Пока мы не обезвредим эту компанию, вы не сможете продолжать работу.

– Почему? Ну почему, черт побери?! – нервничая, вскочил с места Дэн.

– Поймите: чем ближе вы к цели, тем они активнее, – терпеливо объяснил старший офицер.

Игорь протиснулся в палатку, присел в уголке.

– Тут явно действуют опытные и решительные люди, – продолжал старший офицер. – Даже потеряв трех сообщников, они не остановились. Это значит, они готовы на все. А мы рисковать вами не имеем права.

– Значит, мы должны сидеть без дела и ждать результата ваших поисков? – уточнил Энгельбах.

– Другого выхода нет, – развел руками старший офицер.

– Но это… возмутительно! – снова вспыхнул Дэн. – Прибыли приборы, которых мы ждали!

– Через несколько дней начнется сезон дождей, дорог каждый час, – напомнил Шарма.

– Да и как эти люди могут помешать нам теперь, при дополнительной охране? – спросил Бехал.

Все заговорили разом, перебивая друг друга.

– Извините, господа, я считаю этот вопрос исчерпанным. – В голосе старшего офицера звучала твердость. – Я несу ответственность за вашу охрану перед правительством Непала и своей властью запрещаю продолжение работ. Более того, на случай срочной эвакуации мной вызван вертолет.

Все замолчали.

– Вы сказали, среди них есть кто-то из местных? – переспросил Тамракар.

– Я убежден в этом, – кивнул офицер. – Судите сами. Все дороги к монастырю мы перекрыли. Во всех ближних деревнях дежурят наши посты. Полеты вертолетов также под нашим контролем. И тем не менее эта компания все время где-то здесь, рядом. Ясно, что их прячет кто-то из местных жителей.

– Как это может быть? – Тамракар встал, обиженный. – Я сам обошел все окрестные деревни. Чужаков там нет, слово гуркха!

– И все-таки кто-то им помогает, – невозмутимо повторил офицер. – Иначе они бы давно оказались на виду.

Энгельбах оглядел своих сотрудников.

– Очевидно, нам придется подчиниться вашему запрету, – негромко подытожил он и встал. – Игорь, вы покажете нам то, что привезли?

За ним стали подниматься и остальные. Пока все выходили, Тамракар подошел к старшему офицеру.

– Послушай, сынок, – негромко сказал он. – Пожалуй, я могу дать тебе совет. Надо бы проверить одно местечко…

– Какое?

– Старые пещеры отшельников… Они тут недалеко. И о них, действительно, кроме горцев, никто не знает…

Офицер заинтересовался.

– Вы могли бы нам их показать?

– Хоть сейчас. До них полчаса ходу.

Офицер взглянул на часы.

– Поздновато, не успеем до темноты. Сделаем так: я подниму своих людей завтра на рассвете. Договорились?

Тамракар кивнул:

– Только народу нужно побольше. Там щелей всяких – не счесть.

– Пойдут все, кроме ученых. И вот что, Тамракар-джи: никто пока не должен об этом знать. Ясно?

Игорь развернул упаковку. Удлиненный ящик поблескивал новенькой хромированной отделкой.

– Газоанализатор «ГАЗЛИ-4», универсальный, портативный, – отрапортовал Игорь. – Вот схема.

Энгельбах с Шармой развернули схему.

– А это? – Дэн взял в руки круглый кожаный чехол.

– Перископ, итальянского производства, конструкции Леричи, – отозвался Энгельбах. – Такими обследовали этрусские могилы, не вскрывая их…

Они склонились над приборами, стали их собирать, отлаживать и провозились до вечера. Уже темнело, когда Игорь привел Тамракара в свою палатку.

– Игор-даджу! – кинулся к нему Суреш и что-то оживленно заговорил на непали.

– О! – удивился Тамракар. – А это кто такой? Чей ты, малыш?

– Вроде мой… – ответил Игорь.

Тамракар, не понимая, уставился на него:

– Твой?!

* * *

Дэвика хозяйничала в лагерной кухне. Она уложила горкой сваренный рис, уставила поднос тарелочками с овощами, приправами и понесла к палатке Игоря. Когда она вошла, мужчины беседовали. Игорь рассказал Тамракару о Кирате, его предупреждении, о Суреше.

– …И тогда мы забрали его с собой, – закончил он.

– Ну, – Тамракар пристально смотрел на Игоря. – И что же дальше?

– Дальше? Я усыновлю его, – вдруг вырвалось у Игоря, хотя еще пару дней назад он совсем не думал об этом. Ему просто хотелось пристроить пацана, чтобы потом не мучила совесть. И теперь вдруг решение пришло. – Да, усыновлю, – повторил Игорь – Конечно, это будет непросто, надо получить разрешение, но… бросить его я не могу.

Дэвика, хлопотавшая у столика, подняла голову. Тамракар долго молчал, глядя на притихшего Суреша, словно чувствующего, что разговор идет о нем, потом позвал:

– Слышишь, дочка! Достань-ка там, в моей сумке…

Дэвика порылась в походной сумке отца, вытащила бутылку виски.

– Знаешь, сынок. У нас тостов не говорят, но я скажу. – Тамракар поднял стакан. – Пусть тебя увидят все боги: наши и твои. И пусть благословят.

На древний монастырь опускалась ночь. Погасли огни в палатках, стихли разговоры. Стало совсем безлюдно и тихо. Лишь чернел вход в подземелье и маячил возле него полицейский наряд. Да еще серебрился в полутьме корпус приземлившегося к вечеру вертолета. Это был старый, но довольно вместительный пассажирский геликоптер, повидавший не один десяток альпинистских экспедиций со всеми их грузами. У геликоптера тоже прохаживалась пара постовых.

Все спали. Раскинув руки, похрапывал в палатке рабочих оставшийся ночевать Тамракар. Давно спал Суреш, прижавшись к Дэвике; их разместил в своей палатке Шарма, сам ушедший в штабную. Спали в своих палатках Энгельбах, Бехал, старший офицер полиции. Спали экспедиционные рабочие.

Не спал только один человек. Потерянной фигурой он бродил вдоль монастырских стен, мимо палаток. Это был Игорь. Вот он не выдержал, снова заглянул в окошко Викиной палатки. Темно, темно. Викина постель пуста.

Игорь отошел, присел на выступ полуразвалившейся стены. Так и сидел, опустив голову.

А когда, поникший, не зная, что думать, откинул полог своей палатки и шагнул внутрь, то вдруг увидел в полутьме, что на его лежанке сидит Вика. То, как она сидела – одна, прямо, неподвижно, – вдруг поразило его. Он бросился к ней, обнял:

– Это ты? Как ты здесь оказалась? Я же ищу тебя… я…

Она сразу обхватила его руками, прижалась лицом.

– Ты плачешь? – испугался он. – Что случилось? Вика!

– Нет… ничего… ничего, – сквозь всхлипывания прошептала она.

– Я, наверное, опять перед тобой виноват, но…

– Молчи… – Она закрыла ему рот рукой. – Не говори ничего…

– Нет, ты дослушай! – Он отвел ее руку, сжал до боли. – Что-то стоит между нами. Я не знаю… я не могу понять! Если ты хоть чуточку, хоть каплю… – Он мучительно подыскивал слово. – Ну, блин! Ну выходи же за меня замуж, черт бы тебя драл, в конце-то концов! Все, что могу, я для тебя сделаю, сделаю больше, чем могу, ты же знаешь!

Она молчала, уткнувшись лицом в его шею, и он чувствовал, как частые теплые капли падают ему куда-то на ключицу и ползут по груди.

– Ну не хочешь домой – и ладно! Я согласен. Завтра же поговорю со стариком насчет постоянной работы в Берлине. Дэн тоже поможет, я уверен! Осилим это дело, даю тебе слово! Конечно, не сразу, конечно, вначале будет трудно – с жильем, с устройством, с языком, с деньгами! Но, в конце концов, все это ерунда, лишь бы мы были вместе!

Она прижалась к нему еще теснее.

– Что ж ты молчишь?

– Я не молчу… – всхлипывая, отозвалась она. – Ты же видишь, я пришла к тебе. Давай сегодня не будем говорить ни о чем. Вообще не будем говорить! Давай просто побудем вместе. Ведь тебе же хорошо со мной?

– Вика, да я…

– И мне тоже! Ты знаешь, я так скучала по тебе, так ждала! Иди же ко мне, иди, иди скорей!

И была близость, не похожая ни на одну из их прежних.

Какое-то неистовство, ненасытность, безудержная жажда исчерпать и его, и себя до дна словно подхлестывала ее всю ночь.

– Ну еще, еще!.. Не уходи из меня, не уходи!.. Останься еще, еще!

Она металась, она словно жаждала выпить, проглотить его, билась, до предела продлевая судороги, распахиваясь перед ним каждой клеточкой своего тела, и тут же, едва отдышавшись, снова приникала к нему.

Неправдоподобно яркая, полная, слепящая луна отчеканивала черный контур горных громад, стылым светом заливала монастырский двор и серебрила суровую ткань палатки, где царила любовь.

…На мгновение, всего на какой-то секундный миг он провалился в забытье, а когда очнулся как от толчка, ее рядом уже не было. Уплыла за горную гряду луна, угас на золоченом навершии ступы ее последний холодный отсвет, густая чернота наползала на монастырский двор.

Вика ушла. Осталось смутное ощущение ее склонившегося над ним, белеющего во тьме лица и тихого, почти неразличимого шепота. Что она прошептала перед тем, как уйти? Что?..

Игорь откинулся на подушку и провалился в сон.

И никто на свете не знал, что в палатке доктора Шарма, возле посапывающего малыша Суреша, не спит еще один человек.

Это была одна из самых тяжких ночей в жизни Дэвики. В окно палатки она видела, как бродил по лагерю Игорь, видела Вику, слышала их голоса…

Она лежала на спине, глядя в окно палатки на знакомые с детства звезды, и отчаянные слезы стыли на ее щеках в предутреннем горном холодке.

А над Большими Гималаями, там, на самых пиках вершин, уже побелевших и заискрившихся, рождался новый, такой долгожданный и такой неожиданный для этой горстки людей день.

11

– Тамракар-джи, – тихо позвал полицейский, и старый солдат-гуркх сразу открыл глаза и поднялся с постели.

Два десятка полицейских строились за стеной монастыря, под скалой, в утреннем тумане. Команды подавались вполголоса:

– Внимание! Проверить оружие!

Щелкали предохранители карабинов, вставлялись в магазины полные обоймы, проверялись патронташи.

– За мной, шагом марш!

Два десятка фигур во главе с Тамракаром и старшим офицером полиции шагнули в тающий туман.

Энгельбах и Шарма умывались у монастырского источника.

– Что-то мне кажется, что сегодня будет наш решающий день, – глядя на разгорающиеся снежные пики, произнес Шарма. – Как вы думаете, Юлиус-бадже?

Энгельбах обернулся к нему, выпрямился.

– Да. Я тоже об этом подумал.

Колонна полицейских, нарушив строй, карабкалась в гору. Тропа давно исчезла, крутая скальная гряда возвышалась перед ними. Слышалось тяжелое дыхание. Сорвался и защелкал, застучал вниз камень.

– Что такое? Полицейских нет, – удивлялся Дэн. – Куда они подевались?

Он стоял у источника с зубной щеткой в руках и недоуменно оглядывался.

Дэвика кормила Суреша завтраком. Малыш ел охотно, бережно подбирая со столика крошки. Лицо Дэвики опухло от слез.

Полицейские по одному, гуськом тянулись по узенькому карнизу, прилепившемуся к отвесной скале. Кто-то, покачнувшись, хватался за скалу. Кто-то, не выдержав, опускался на четвереньки.

– Где же все-таки наша охрана? – спрашивал за завтраком Дэн. – Куда они все исчезли?

– У них свои дела, – неопределенно ответил Шарма.

Тамракар что-то шепнул старшему офицеру. Тот так же, шепотом передал команду по колонне. Полицейские стали разворачиваться в цепь.

Игорь пощелкал тумблером газоанализатора:

– Все готово, машина на ходу.

– Может, проведем хоть один анализ? – предложил Дэн.

– Господа, мы дали слово, – напомнил Шарма.

– Ну, один… у самой двери, а? – взмолился Тарновски.

– Исключено, – отрезал Энгельбах.

Полицейская цепь, растягиваясь и загибаясь концами, медленно продвигалась вверх по склону. Справа, в бамбуковых зарослях, показалась черная дыра пещеры, за ней другая. Цепь приостановилась, полицейские стали проверять пещеры.

Вот снова круглый камень вырвался из-под чьего-то ботинка, застучал по склону. Офицер поднял руку. Цепь замерла.

– Господин Энгельбах, это просто несерьезно, – канючил Дэн. – Одним-единственным анализом мы не нарушим данного слова. В конце концов, мы просто опробуем прибор!

Энгельбах не выдержал, махнул рукой. Игорь схватил респиратор.

Проверив узкую, тесную пещерку, молодой полицейский выбрался наружу. На его лице была то ли копоть, то ли просто грязь. Его товарищ засмеялся, достал и протянул ему зеркальце, а сам шагнул к очередной пещере. И тут же оттуда ударил выстрел, отдавшийся эхом в скалах. Выронив карабин, полицейский завалился на камни.

И сразу загрохали, защелкали выстрелы из карабинов и пистолетов, заахало эхо, завизжали в камнях отрикошетившие пули, полетели скальные осколки, послышался крик.

Игорь осторожно отодрал несколько слоев приклеенного к скальной поверхности целлофана и просунул в пролом трубку воздухозаборника. Дэн пощелкал тумблером излучателя. Индикатор световой сигнализации не зажигался.

Выстрелы били все реже и реже. Из черного зева самой большой пещеры вылетел пистолет и следом медленно, пригнув голову и подняв руки, вышел длинноволосый, заросший до глаз здоровяк в свитере и джинсах. Второй выполз боком, оставляя за собой кровавый след. Он был ранен.

Молодой полицейский с измазанным лицом, пригнувшись за камнем, перевязывал товарища. Остальные кольцом стягивались к крайней пещере, из которой кто-то продолжал отстреливаться.

А в стороне, в зарослях бамбука, затаилась никем не замеченная фигурка. Это был парень в клетчатой рубашке, тот самый богомолец-юродивый со странным оскалом на лице, которого Игорь и Вика видели возле Великой ступы. Он пристально наблюдал за перестрелкой. Когда она стихла, он бесшумно скрылся в зарослях.

Дэн Тарновски и Игорь следили за стрелкой электронного потенциометра на корпусе газоанализатора.

– Ничего нет! – поднял голову Дэн.

– Почти ничего, – уточнил Игорь.

– Я готовлю перископ! – Дэн кинулся к тяжелому футляру.

Шарма и Энгельбах ждали у входа в подземелье.

– Алло, господин Шарма, – включился портативный радиопереговорник, висевший на груди у Шармы. – Алло, вы слышите меня?

Это был голос старшего офицера полиции.

– Да-да, конечно, – откликнулся Шарма, – слушаю вас.

– Мы обнаружили их, господин доктор! Всех, кажется, всех! Оружие, инструменты – все здесь, в пещерах. Хорошо они тут устроились!

Энгельбах быстро наклонился к переговорнику.

– Поздравляем вас, господин офицер! – крикнул он. – Мы можем продолжить работу? Алло, господин офицер!..

Несколько секунд переговорник молчал.

– Пожалуй, да, – ответил наконец офицер. – Они тут, в наших руках… Приступайте к работе.

– Спасибо! – Энгельбах ликующе вскинул руки и закричал: – Их поймали! Можно работать!

Этот крик долетел до Игоря и Дэна. Из рук Дэна от неожиданности с грохотом вывалился перископ. Дэн быстро наклонился, поднял трубу.

Их оказалось трое, и все трое были европейцы. Раненый стонал. Ему перевязывали бедро.

– Ну вот, – оглядел их Тамракар. – Я же говорил, здешних среди них нет.

– Загляните в пещеру, Тамракар-джи, – посоветовал старший офицер. – Там еще один…

Тамракар вошел в пещеру и заморгал, пытаясь привыкнуть к темноте. В углу пещеры, вполоборота к нему, сидел на камне полуодетый, грязный, обросший человек. Г олова его была безвольно опущена. Рядом, на камнях, валялись пустые бутылки из-под виски, окурки. Когда человек поднял голову, Тамракар увидел испитое, морщинистое, дряблое лицо с потухшими глазами. Тамракар пригнул голову и шагнул вперед, стараясь лучше разглядеть сидящего. Разглядел и отшатнулся.

– Ну что? – спросил подошедший сзади офицер. – Вы его знаете?

Тамракар ответил не сразу.

– Да, это мой брат.

– Брат?!

Тамракар кивнул.

– Лет тридцать назад он уехал на заработки на Запад, и с тех пор мы ничего о нем не знали…

– Так, – протянул офицер. – Значит, это он показал им, где укрыться.

Тамракар наклонился, поднял валявшийся на камнях пистолет.

– Вот с чем ты вернулся в родные края… Ну что ж, милости просим, канчхо…

Глядя куда-то в сторону, брат молчал.

* * *

Игорь с силой содрал все слои целлофана с пролома.

Все так долго ждали этого момента, что действовали почти без слов.

– Перископ!

– Здесь.

Мгновенно установили трубку, продвинули ее в дыру, пробитую погибшим грабителем, подключили в сеть подсветку.

– Так?

– Да. Есть.

Наступившая тишина была такой пронзительной, что отдавалась звоном в ушах.

– Ну?.. Ну?!

– Братцы, – оторвавшись от перископа, по-русски сказал Игорь. – Братцы, там кто-то стоит…

Все застыли, не понимая. Вперед протолкнулся Энгельбах, заглянул в глазок перископа, покрутил наводку фокуса, выпрямился и усмехнулся:

– Ну что ж. Надо познакомиться с ним поближе. Крепите тросы.

– Какие тросы? – не понял Игорь. – Ломать же надо!

– Ни в коем случае, – откликнулся Энгельбах. – Зачем ломать то, что открывается? Ведь на этот раз это действительно вход. Крепите лебедочный трос.

Шарма вызвал рабочих. Перископ убрали, в отверстие завели металлический трос. В несколько секунд пробили второе отверстие – оно было намечено и начато во время отсутствия Игоря. Завели второй трос, вытянули концы к блокам…

Брату Тамракара и тем двоим надели наручники. Потом их связали в одну цепочку, гуськом. Собрали оружие, инструменты взлома, остатки консервов. Раненых – двух полицейских и одного грабителя – положили в тени.

Солнце уже накаляло камни, горячим маревом заливало склоны, пекло головы.

– Доктор Шарма, отвечайте, – вызывал по переговорнику старший офицер. – Вы слышите меня?

– Давайте, – махнул рукой Энгельбах, и Шарма включил лебедку.

С мерным, низким гулом натянулись тросы, дрогнули блоки, закрепленные на стальных стояках, и «дверь» поползла вверх. Медленно, неохотно, но все же достаточно ровно она шла по двухтысячелетним каменным пазам, шла с тяжким, глухим гулом, скрежетом, шла, замедляя ход, и вот встала. Лебедку выключили.

За поднятой плитой открылся невысокий порог и за ним – камера-ниша. Что в ней было, разглядеть не удавалось. Прямо за дверью, заслонив собою проход и предостерегающе подняв руку, стояла человеческая фигура. Вначале она казалась такого же цвета, как камень, как монолит скалы – черно-пыльный, глухой, тяжелый. Но вот лучи фонарей и светильников проникли сквозь пыль, и под ней глубоко, неярко засветилось, засияло что-то мягко-рыжее, а выше, над головой, сверкнуло и заискрилось ярко-белое, ярко-синее, радужное…

Это был золотой Будда, украшенный короной, серьгами и ожерельями из драгоценных камней.

– Боже мой… – тихо проговорила Вика. – Что это?

Игорь оглянулся. Она стояла позади всех и не отрывала глаз от Будды. Все утро ее не было видно, и, несмотря на азарт и напряжение этих минут, Игорь не мог отвязаться от ощущения какой-то тревоги: оглядывался, искал ее глазами. И вот она рядом.

– Что это? – завороженно повторила она.

– Это Будда Предостерегающий, – ответил Энгельбах и указал на надпись у подножия статуи: «Перед страхом всеобщей гибели замкни свои уста».

– А-а-а! – вдруг вскрикнул Шарма. Вскрикнул так же, как тогда, при виде первого завала, только теперь он еще и запрыгал, заплясал на бамбуковых мостках, а за ним запрыгали, заплясали все, закричали и замахали руками, потрясенные увиденным.

Лишь Энгельбах остался почти невозмутимым. Он придвинулся ближе и наклонился над порогом.

– Так и есть, – пробормотал он. – Тут, конечно, не могло быть никаких газов. Какой-то другой принцип… задачка для химиков.

Он перешагнул порог и стал осматривать статую.

– Мистер Тарновски, – позвал он. – Потрудитесь осмотреть это произведение искусства и решите, можно ли его сдвинуть, чтобы пройти дальше.

Все стихли. Дэн приблизился к статуе, начал детально осматривать с помощью своей карманной лупы.

– Цельное золотое литье, – произнес он, и его голос как-то осел. – Украшено по отливке золотой чеканкой и драгоценными камнями. Работа… нет, не уникальная, а единственная. Такого еще никто не находил. Ему просто нет цены…

– Спокойнее, мистер Тарновски, спокойнее, – предостерег Энгельбах. – Ваша оценка транспортабельности?

Дэн приник к полу у самых ног Будды.

– Он стоит совершенно свободно. Весит… килограммов триста или около того. Его можно вынести вручную.

– Вот этим мы сейчас и займемся, – сообщил Энгельбах.

– Господин доктор, Шарма-джи! – вызывал старший офицер. – Алло, отвечайте!

– Да, я слышу! – откликнулся наконец переговорник ликующим голосом Шармы. – Я был там, в тайнике! Вы не представляете, что мы нашли!

– Доктор Шарма, у меня раненые. Мне срочно необходим вертолет!

– Что? – голос Шармы сразу изменился. – Да-да, сейчас. Я немедленно передам ваше распоряжение пилоту! Сию минуту!

* * *

Он уже плыл, плыл в свете фонарей, в сумраке узкого прохода, золотой Будда, его бережно несли ученые и несколько рабочих. Проплыл над колодцем-ловушкой, проплыл через вторую дверь, показался в проломе первой двери. Через две тысячи двести лет он вновь выходил на солнце. И когда выплыл, вышел и засиял, засветился золотом и камнями, рабочие, что сбежались к пролому, ахнули в потрясении и затихли.

– Сюда, сюда! – командовал Дэн.

С помощью рабочих он уже расстелил на земле полотно специальной синтетической ткани, на которую слоями были уложены кипы упаковочных прокладок.

– Дэвика, смотри! Что это? – прыгал в восторге выбежавший навстречу процессии Суреш. – Какой он красивый! Это бог, да? Бог?

Дэвика, не скрывая восторга, смотрела на статую.

Пилот вертолета тронул тумблер, запустил несущий винт, готовясь к полету.

Статую осторожно, бережно уложили на толстый слой упаковочных материалов. Стали заворачивать. Дэн командовал.

– А вот тут, – произнес Энгельбах, шагнув в нишу, – тут должно быть самое главное.

Шарма, Бехал и Игорь вошли в камеру-нишу вслед за ним.

Энгельбах стоял перед стеной, которая вначале показалась им всем исчерченной какими-то полосками. Теперь было видно, что это не полоски, а ребра плиток. Они были плотно, стопками, столбиками, обоймами, уложены в выбитые в камне гнезда, похожие на библиотечные полки.

– Когда-то здесь были деревянные дверцы… и даже окованные железом, – заметил Энгельбах, осматривая края «полок». – Но все истлело.

Игорь поправил мощный светильник, поставленный перед камерой-хранилищем, и все еще яснее увидели ряды и стопки плиток. Энгельбах осторожно взял в руки одну из них. Это была квадратная табличка из обожженной глины. Энгельбах смахнул с нее пыль, и на поверхности плитки проступили письмена.

– Что скажете, доктор Бехал?

– Санскрит, – после секундной паузы отозвался индиец. – Тот же самый брахми, раннее Междуречье…

Дэн поднял голову от статуи и вдруг встретился взглядом с глазами парня-юродивого в клетчатой рубахе. Тот стоял среди рабочих, и обычный, словно приклеенный, оскал был на его лице.

– Эй, ты! – закричал Дэн. – Иди сюда! Живо! Помоги мне! Ну!

Парень приблизился, присоединился к рабочим, которые окружили уже упакованного, запеленутого в ткани и поролон Будду.

– Взяли! – скомандовал Дэн.

Статую подняли.

– Пошли! Сюда, за мной!

И здесь случилось неожиданное.

Откуда-то из-под ног рабочих с отчаянным криком вывернулся Суреш и изо всех своих силенок вцепился в парня в клетчатой рубашке:

– Вот он! Это ты, это ты увел тогда Кирата! Где он, где мой брат?

– Уберите ребенка! – сорвавшимся голосом выкрикнул Дэн.

Дэвика кинулась к Сурешу, но он завопил еще громче:

– Дэвика, это он! Он увел Кирата, я его узнал!

Дэвика с трудом оторвала малыша от юродивого. Суреш отбивался и кричал что было мочи.

– Пошли, пошли! – командовал Дэн. – Живей, ну!

Рабочие понесли статую к вертолету.

* * *

– Герр профессор, смотрите, – позвал Игорь.

Одна из стопок керамики была рассыпана и разбита. То ли от давнего подземного толчка, то ли по другой причине угол «полки» был поврежден и осколки плиток валялись на полу.

Энгельбах охнул, как от боли, и склонился над осколками.

– Собрать! Все собрать сейчас же и сразу рассортировать, чтобы не перепуталось. Где Тарновски?