Текст книги "Грань (СИ)"

Автор книги: Обри Ван Клэр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц)

«Посвящается дорогой и любимой бабуле.

 Я верю, что Небо стало твоим лучшим домом!»

200 лет назад была ядерная война, которая поглотила весь мир. Выжило около двух миллионов людей. Они перебрались на единственный континент пригодный для жизни.    И среди них я. Остальные материки заселены монстрами. Мы называем их Болезнями. Они мутировали и теперь охотятся на нас, чтобы съесть и воссоздать себе подобных. Единственное, что защищает наш континент – Грань. Высокая стена, построенная из железа и камня, охраняемая Стражами – нашими защитниками, нашей полицией. Но я считаю, что мы взаперти. Единственные выжившие люди на Земле медленно умирают. У нас рано или поздно закончиться вода, еда и газ. Болезни все больше проникают внутрь континента. Грань им больше не помеха. Но наш Совет слеп. Они даже в этом бедном мире, находят, где поживиться и украсть деньги. Близиться наш конец, и я боюсь. Но я все еще верю, что возможно остальные земли, могут стать нашим новым домом. Я расскажу свою собственную историю.

«Никакой частью данной книги не хотела оскорбить чьи-то чувства, политические или религиозные взгляды. Все персонажи и события – авторский вымысел. Любые совпадения с реальными местами и людьми случайны»

                                                                                                                    – Автор

«…Человек и Бог – одно»

Анни Безант

1

22 сентября, 2201 год.

Сны – весьма странная вещь. В своих снах, мы видим множество людей, мест, происшествий. Если поддаться потоку этой информации, можно уже и не проснуться. Это, наверное, не самая страшная смерть в моем мире. Все же лучше умереть во сне, чем в муках, от голода или от эпидемии. По крайней мере, не придется мучиться.

Я никогда не понимала снов. А вот моя бабушка, напротив, считала, что человеку сниться то, что он заслужил за день. Если совершить много хороших и добрых поступков, в твой сон неизменно будет приходить ангел и озарять его своим светом. Но, если ты согрешишь или сделаешь кому-то больно, в твои сны проникнет зло. Я думаю, что это, конечно, полнейший бред. Я вот не совсем хороший человек, но и не совсем плохой. Но мои сны не стали лучше, ни хуже. Даже если я буду целый день совершать одно добро, они не раскрасятся яркими красками. А ангел уж и подавно не удивит меня своим появлением!

В который раз я проснулась в холодном поту. Не сразу поняла, что на улице ещё темно. Отмахнувшись от голодного комара, я встала с кровати и прошлепала по голым половым доскам к распахнутой двери. На улице было тихо. Странно, но в эту ночь нечего не нарушало покоя, не разрушало тишины. Ночной воздух был немного прохладнее, чем дневной, хотя такой же удушливый. Но я привыкла. Все привыкли. Каждый день дышать и ощущать себя еще более больным и умирающим. Миллиарды тонн ядовитых частичек, оставленных нам нашими предками, уже никогда не исчезнут из земной атмосферы. Они, призваны навсегда преследовать нас, и напоминать о том, что произошло почти два столетия назад.

Я оглянулась и посмотрела на сопящую в углу бабушку, и лежавшую возле её ног мутировавшую волчицу Налу. Кто знает, может, она единственный представитель своей расы. Много лет назад все они были уничтожены. Как и многие другие виды животных. В нашем городе я не встречала никого кроме бездомных кошек и собак. У многих животных проявлялась мутация. Помниться в детстве я и соседские ребятишки до жути боялись таких животных и людей. Но теперь, меня более не пугали три руки, один глаз, отсутствие кожи на лице, или третий ряд зубов.

Я была нормальной. В смысле не мутировала. И бабушка тоже. Но моя волчица была трехглазой, и вместо положенных пяти пальцев на лапах, имела по восемь. Я нашла её совсем крошкой, когда она выедала внутренности подстреленной матери. Тогда мне здорово досталось от бабушки, ибо «лишнего харча на такую здоровую зверюгу нет». Но мы пережили это. Нала с моей помощью научилась охотиться самостоятельно, и стала моей вечной спутницей. Если не другом….

Я шла по прогнившим доскам и слышала мягкие шаги за собой. Это волчица услышала свою хозяйку и пошла за мной. Она не могла иначе. Если бы Нала была человеком, она бы сейчас бросила в мою сторону грубую фразочку по поводу ночных гуляний по городу. Но я рада, что волки не разговаривают.

Наш город №312, на самом деле был, скорее огромной пристанью, расположенной на реке. Вместо улочек, грязная река, по сути, канава, несшая свои воды далеко в горы. Вместо транспорта – старые скрипящие лодки. Большинство жителей – рыбаки. Ещё есть профессии металлургов, электриков, врачей и учителей. Ну, это, конечно, доминирующие сферы. Вот моя бабушка, например, была разнорабочей. Торговала, шила местным одежду, убиралась в школе, подрабатывала кухаркой у Смотрителя.

Я всегда удивлялась, как жизнь ее не сломила в восемьдесят шесть лет. Она видела смерть родителей от самых ужасных тварей в нашем мире, воспитала меня, выдержала дни голода. Когда я спрашивала её об этом, она загадочно улыбалась и гладила меня по голове. Я знала, что она вспоминает в такие моменты всю свою жизнь. Возможно, и я научусь, когда-нибудь так делать. Это словно берешь альбом, на котором подробно изображен каждый твой день, и листаешь его, нежно гладя странички, вновь переживая все это.

Я остановилась на краю досок и задумчиво посмотрела на вершинки гор. Из древних книг по истории я знала, что когда-то они назывались  Скалистыми. А наш континент – Северной Америкой. Но, это до того как вспыхнула война, название которой не помнят даже самые перспективные историки. Бабушка заставляла меня изучать историю. Я досконально знала старые учебники и карты, хотя школу не посещала. А чему бы меня там научили?! Кланяться Совету, этому сборищу воров и убийц, или целовать ноги президента, подшептывая: «О, Великий, спасибо за Дары твои!». Ну, уж нет. По-моему лучше быть неучем и до конца своих дней прожить в темноте душевной, нежели унизиться перед этой жабой.

Под досками что-то булькнуло, и я резко отскочила. Все знали, КТО обитает под водой, в воздухе, и в земле. И все жутко боялись …. Мы звали их …Болезнями. Они некогда тоже были людьми. Пока не мутировали до неузнаваемости. Это случилось ещё в войну, два столетия назад. Тогда люди в совершенстве владели ядерным оружием. Не буду углубляться в исторические подробности, только скажу, что это привело их к полному краху. Те жалкие остатки человечества, уже нельзя считать цивилизацией. Из семи миллиардов, нас осталось лишь два миллиона. Для нашей планеты, это как капля в море.

Болезни, это солдаты, обычные люди, подростки, старики…. Я видела Болезнь лишь однажды. Она была девушкой. Это я поняла по довольно изящной фигуре. На этом сходство с человеком заканчивалось. Восемь с половиной футов в высоту, обтянутая прозрачной серой кожей, истекающей слизью, с жабрами, непропорционально длинными руками. Она издавала страшные хрипы, но я понимала её язык. Она говорила, на древнем американском. Сейчас немногие понимают его потому что по желанию Президента мы говорим на континентальном.  Болезнь хотела одного, убить меня. Я знала, что они не дышат, не пьют. Им чужды человеческие чувства. Все, чего они жаждут это убийства. Достаточно одного их укуса и ты мертв. Мертв сутки. Но потом обязательно станешь Болезнью. Они каким-то образом заражают обычных людей, через свою слюну. И их становиться все больше.

Бабушка научила меня сторониться воды, земли и даже воздуха. Она всегда говорила, что безопаснее жить в городах. Город №312 Болезни не посещали. Для них он слишком мал и слишком грязен. Вода жутко коричневая. Они просто не разглядят человека на поверхности, и не учуют запах за смрадом.

Я прислушалась к звукам. Бульканья не было. Зато Нала тихонько заскулила, явно торопя меня. Она не любила покидать дом и ходить по городу. Как и любому дикому животному, ей не нравились толпы и городской запах. Хоть я и не животное, я думала так же.

–Пошли, девочка, – сказала я и протянула руку Нале. Волчица ткнулась в нее влажным носом и потрусила за мной к дому.

Я отдернула ситцевую занавеску на двери, призванную защищать наш дом от надоедливой мошкары, и хотела было лечь спать. Но, что-то было не так. Когда я уходила, дыхание бабушки было тихим и ровным, а сейчас оно вырывалось из ее груди прерывисто, хрипло.

Я кинулась к бабушке. Она лежала на спине. Ее лицо перекосилось. Я схватила ее за руки.

–Бабушка…бабушка!

–Милая, – хрипло произнесла она и поднесла руку к моему лицу. – Вот и настала моя очередь, – она горько засмеялась.

–Нет, не говори так, бабуль! – крикнула я. – Это пройдет,…ты выпьешь настойку и завтра будешь как новенькая.

Я сама-то не верила в свои слова. Слезы заливали лицо, а я цеплялась за бабушку, будто это помогло бы удержать на этом свете ее душу.

–Брайди, послушай, – перебила меня бабушка, – я хочу, чтобы ты знала, этот город твой дом. Здесь твоя земля.

Я грустно улыбнулась. Бабушка не понимала, что я всей душой ненавижу этот город. Ей казалось, что мне здесь самое место, но у меня были другие мечты.

–…Но, еще, ты должна выбрать свой путь, – выдохнула бабушка, приложив руку к моему сердцу. – Ты отыщешь его здесь. И как бы ни было тяжко, помни кто ты. Ты…человек,...хороший человек. Будь такой, милая. Бабушка гордиться тобой, и будет наблюдать, где бы ты не была.

Глаза бабушки наполнились слезами и медленно угасали, когда она умирала. Я прижимала ее тело к себе и укачивала, заливаясь слезами. Она понимала меня лучше всех в этом мире, а я даже не догадывалась.

2

24 сентября, 2201 год.

Флора Хэнсби, полноватая женщина сорока лет, вытряхивала пыльные половики, вырезанные из кусков брезента. Пыль летела ей в рот, забивала поры, и оседала на темных волосах. Она откашлялась и пошаркала к своему дому. Глубокие морщинки недовольства залегли на её лице. А как ещё должна чувствовать себя мать, сын которой впервые не пришел ночевать?! Микаэль ушел прошлым вечером вместе с городскими задирами Реном и Дереком. Став взрослым он перестал говорить куда уходит и зачем, а Флора изводила себя переживаниями. Отца Мика забрала Болезнь, когда он рыбачил в горах. Течение принесло тело с прокушенным горлом, полностью  обескровленное, и казалось бы, мертвое. Но, все знали, что это не так. Что он станет таким же. Его сожгли, как и многих других укушенных. Тогда Мику было три. Хвала Богам, что он забыл это. Флора отмалчивалась, когда сын спрашивал о Дэне. Ей до сих пор было больно.

Ближе к полудню, когда Хэнсби успела убраться, приготовить рыбную похлебку и спечь небольшую лепеху, к ней забежала соседка, молодая Анна. Флоре нравилась эта хозяйственная девушка, недавно обзаведшаяся потомством. О том, что её мальчики-близнецы родились мутировавшими «циклопами», она предпочитала не задумываться. Когда людей на планете столь мало, радуешься каждому живому ребенку. А нормальный он или нет, уже не столь важно.

–Флора… – воскликнула Анна, заставляя женщину отвернуться от плиты. Её лицо было обеспокоенным и немного печальным. – Ты и представить себе не можешь, что случилось!

–Говори уже, не нагнетай, – раздраженно ответила Хэнсби и махнула гостье на стул, приглашая сесть.

–Вчера ночью умерла Сицилия! – грустно сказала девушка и опустила глаза, как это обычно делали все, кто доносил о смерти.

Несколько секунд Флора сидела, вытаращившись на бледное личико Анны. Потом, её шок сменился пониманием, и она прикрыла рот рукой.

–Она… – пыталась выдавить из себя Хэнсби – ,….как?

–Брайди все время молчит. Не хотелось лезть к ней в душу, – пожала плечами гостья.

Флора сглотнула и трясущимися руками пригладила волосы. Её мысли метались. Смерть Сицилии Вэйн будет поистине горем для города №312. Все здесь знали добрую и веселую старушку Вэнни. Она нянчила маленьких детей, подкармливала бездомных животных, помогала школьным уборщицам, организовывала пикники. Её никогда не забудут.

–Флора, – голос Анны вывел женщину из раздумий и вернул к реальности, – как думаешь, что станет с Брайди?

Брайди Вэйн, молчаливая, сторонящаяся людей, бродившая в горах одиночка. Что же будет с ней?

–Не знаю, Анна, – медленно покачала головой Хэнсби. – Ей уже двадцать. Пора задуматься о семье, а не таскаться в горах со своим трехглазым монстром!

–Ну, зачем ты так? – негодующе воскликнула Анна и даже подскочила со своего места. – Она хороший человек и сейчас ей тяжело. Лучше бы Мику найтись, и поддержать её! Как– никак он её единственный друг.

Флора бы не назвала это дружбой. Мик, лишь пару раз разговаривал с девчонкой на городских гуляниях. Да и там было видно, что Вэйн его отшила.

–Ты не в курсе, Брайди готовиться к похоронам? – поинтересовалась Флора. Анна слегка замялась, но потом уверенно произнесла:

–Этим займусь я. Пускай отойдет от смерти Венни.

После ухода Анны пищи для мыслей у Флоры прибавилось. Она сидела на кухне и вспоминала Сицилию. Много раз, когда сама Флора только вышла замуж, старуха давала ей дельные советы. К тому, же по праздникам всегда угощала своим фирменным рыбным пирогом.

Ей не было жаль Брайди. Флора сразу же устыдилась этой мысли, но это было так. Она чувствовала, что между её сыном и этой сиротой не все так просто, и она ещё принесет беду Мику.

Внезапно послышались тяжелые шаги и скрипенье досок на улице. Флора сжала кулаки, готовясь наподдать сыну. Но когда он ввалился в дом, она обессилено упала обратно на стул. Микаэль был в грязи, рубаха изодрана, лицо похоже на кровавое месиво. К тому же запахи, которые он издавал, слишком сильно контрастировали с общепринятыми человеческими запахами. Это было что-то невообразимое.

–Где ты был?! – крикнула Флора.

Мик поднял на нее глаза. Темные, как и у нее, с живым огоньком внутри, сейчас они будто запали в глазницы и были совершенно пусты. Он смотрел на нее потухшим взглядом.

–Я…гулял – с трудом произнес Мик. Он пошатнулся и успел схватиться за кухонный стол.

–Ты, что пьян, Микаэль? – спросила Флора, ощущая щемящую боль в груди. Что-то было не так, и её материнские чувства буквально вопили об этом. – Что с тобой случилось? Это все эти поганцы Рен и Дерек?

–Со мной все хорошо, просто повздорил…с одним парнем, – ответил Мик и отвел глаза.

Флора вздохнула и поняла, что это все о чем она узнала. Большего из Мика не вытянуть, если он, конечно, сам не захочет.

–Хорошо, что ты вернулся. Кое– что случилось, – сказала Хэнсби.

–Что? – коротко спросил Мик. Флора на миг заметила, что на его лбу блестят капельки пота.

–Умерла бабушка Вейн.

–Что?! – взвыл Мик и едва не осел на землю. – Как…как Брайди?

–Какое мне дело до этой…Брайди?! – обозлено посмотрела на сына Флора.

Мик молча отвернулся, и хотел было рвануть из дому, но мать успела схватить его за руку.

Она тут же отшатнулась от него, словно обожглась.

–Господи, Микаэль, ты весь горишь!

Но, Мик уже с нечеловеческой скоростью несся на окраины города, прямиком к дому Вейнов.

Иногда мне кажется, что все люди сумасшедшие. И теперь, когда мне хотелось окунуться в свою боль и глубоко нырнуть в её пучины, меня беспрестанно вытягивали на поверхность. Казалось, весь этот чертов город специально хочет довести меня. Нала лежала возле дверей, чувствуя мое скверное настроение, и рычала на каждого прохожего, пытающегося сюда заглянуть.

Бабушка умерла… Она умерла… Её больше нет… Мертва… слова, которые постоянно крутились в моей голове, как назойливые мухи и жалили похлеще пчел. Почему?! Почему сейчас?! Почему именно она?! Ох, как же много я хотела бы спросить у бабушки! И как много готова ещё услышать....

Я проплакала всю ночь, после того как она умерла. Наутро пришла соседка Анна Марксон, чтобы угостить бабушку свежим молоком. Но обнаружила меня. Заплаканную, лежавшую на полу в позе эмбриона. Она заставила меня собраться и вывесить белый платок на крыльце. Мне совершенно не хотелось, чтобы все знали о смерти в доме Вейнов. Но пришлось наступить на горло своей гордости. Меня и так недолюбливали в этом городе. Это бабушка была здесь всеобщей любимицей. А как же могло быть иначе?! Она милая, уверенная в себе, добрая, отзывчивая, готовая помочь. Была…

Анна обещала помочь с похоронами. Нужно было позвать священника, чтобы он отпел покойную бабушку, приготовить поминальный ужин. Ну, а прежде ещё нужно устроить погребальный костер на площади. Там мне придется вытерпеть ещё больше, чем я уже выдержала. Все будут подходить ко мне, смотреть в глаза, и говорить, как им жаль. А потом они пойдут и займутся своими делами. Устроят танцы, будут смеяться, влюбляться, дышать отравленным воздухом и медленно умирать. Какое лицемерие!

Я поняла, что задремала, когда услышала знакомый голос и рык Налы. Я поднялась и попыталась пригладить волосы, темны покровом спадающие на спину. Нечего не получилось.

Как только я подошла к двери, в ноздри ударил едкий запах пота, крови, рыбы и … чего-то, что я никогда не слышала раньше. На меня смотрел мой друг, Микаэль Хэнсби. Сейчас его прекрасное смуглое лицо напоминало кровавую массу. Я заметила, что с ним что-то не так.

–Брайди… – начал он. Но я его перебила.

–Что с тобой? Где ты был?

–Это неважно, – отмахнулся Мик. – Важно, как ты. Я здесь только за этим.

–Хорошо, насколько это может быть после… её смерти, – ответила я и отступила в дом, пытаясь не вырвать от вони. – Господи, пойди, помойся! Это ужасно!

Я заткнула нос рукой.

Мик хрипло рассмеялся. Его лицо вмиг опечалилось.

–Это не поможет, – буркнул он. Его красивые губы скривились. – Что планируешь делать после похорон?

Я на миг застыла. А что я планировала?!

–Буду…пытаться жить дальше. Я должна привыкнуть к мысли, что меня некому содержать.

Мик глубоко вздохнул и растерянно провел рукой по волосам из-за чего темные пряди пришли в ещё больший беспорядок. Он взглянул на меня со всей серьезностью, которая могла найтись у двадцати двух летнего парня и сказал:

–Как бы я хотел помочь тебе!

Я нахмурилась. Эти слова больно уж походили на признание в любви. Да нет же. Глупости, какие! Мик мне как брат. К чему ему я?! Да за ним полгорода красавиц бегает. На одинокую и скверную Вейн он даже не посмотрит. Тем не менее, мне нужна была помощь. Мне нужен Мик.

–Но ведь ты же рядом. Твой дом всего в паре улиц от моего. Ты ведь поможешь Мик?

Я с надеждой посмотрела на него. Его взгляд помутнел и сделался расфокусированным. Мне показалось, что ему тяжело говорить.

–Я … не могу, Брайди. Ты в опасности рядом со мной.

Он повернулся и зашагал от моего дома по пристани.

–Стой, Мики! Куда ты? – крикнула я, выбежав на порог. – О чем ты говоришь?

Друг развернулся и прошептал что-то. Я нахмурилась, пугаясь значения его слов и в то же время, не понимая его. «Ухожу навсегда», вот что он сказал. Мне хотелось крикнуть ему вслед тысячи слов, но я не смогла. Я понимала, что я не смогу остановить своенравного Микаэля Хэнсби. Такой же, как и его мать. Не знаю, что могло случиться с ним. Он говорил, что идет в горы с Реном и Дереком, а я считала это скверной затеей. Они сыновья Смотрящего, и делают то, что им захочется. Я сторонилась таких людей. Они почти так же опасны, как и Болезни. Но, если это они причастны к уходу Мика, я, клянусь, надеру им задницы!

Я никогда не любила церковные песни. Они всегда слишком сильно действовали на мои чувства. Взывали к добру, любви, радости. К тем чувствам, которые я давно похоронила в себе. Никогда в жизни я не могла веселиться как все подростки, ходить на вечерние танцы, устраивать пикники. Смерть родителей, лишения многих дней: все это давило неподъемным грузом. Когда мистер Ридли, святой отец, проповедовавший в городе  №312, отпевал бабушку, я плакала. Не рыдала, громко и безудержно, жалея себя, а именно ПЛАКАЛА. Эти слезы отпускали её, омывали её смерть, восхваляли её деяния на земле. После песни святой отец и все кто пришли на похороны, длинной вереницей шли на площадь. Там уже был заготовлен помост, и сложены сухие ветки. Тело бабушки положили на возвышение в центре будущего костра. Принято было делиться воспоминаниями о ней, пока пылал погребальный огонь. Я не вызвалась первой. К моему удивлению на помост вышла Флора Хэнсби. Я из последних сил выдерживала сочувствующие взгляды, похлопывания по плечу и когда вышла мама Мика, что-то буквально, взорвалось во мне. Она ведь никогда не питала ко мне добрых чувств. Я не слышала её слов, произносимых грустно, но довольно громко. Не слышала, как произносили речь другие жители. Мое тело и сердце застыло. Я только стояла и как-будто издалека наблюдала за красными искрами огромного огня в центре площади.

После прощального ужина в доме Анны, я чувствовала себя раздавленной. Нет, я чувствовала себя НИКЕМ. Помогая ей убираться, я едва не побила весь сервиз. Поэтому Анна сочувственно обняла меня и приказала идти домой отдыхать. Не знаю, как я дошла, но земля вращалась перед глазами, а каждый звук казался слишком громким. Придя домой на негнущихся ногах, я села на диван. Нала везде сопровождала меня. Сейчас она положила голову мне на колени и грустно подвывала. Из её глаз стекали сразу три слезинки. Я погладила её мягкую шерсть.

–Нала, что мне делать? – спросила я свою самую преданную подругу. Я нередко с ней разговаривала. В её молчании было больше полезных советов, чем в разговорах с людьми. – Кончиться когда-то эта боль?

Этой ночью я спала беспокойно, ворочаясь. Просыпаясь от ужасных видений бледного разорванного тела бабушки. Все это рисовало мое воображение. Какой-то частью, я радовалась, что бабушка умерла не от рук Болезни. Ведь сжечь её, зная, что она могла бы восстать и ходить по земле, пусть и в виде ужасного монстра, было слишком тяжело.

3

25 сентября, 2201 год

Утром меня ждала куча дел. А ещё я хотела отвлечься от своих мыслей с помощью домашней работы. Теперь наш дом и небольшой клаптик земли в горах, остался на моем попечении. Раньше я редко помогала бабушке в доме и на земле. Я охотилась в горных лесах, ловила рыбу, или просто исчезала вместе с Налой на целый день. Только теперь я поняла, какой дурой была. Сколько времени я могла бы провести с бабулей. Но бабушка почему-то любила свою единственную внучку. Она всегда понимала и поддерживала меня. Она и Мик. Больше никто.

Чтобы не посрамить бабушку я решилась взяться за работу пораньше. В доме предстояла грандиозная уборка, поэтому я начала с расстановки всех вещей по своим местам. В суматохе похорон я много чего разбросала. Теперь пришлось возвращать этим вещам первоначальное состояние. В доме было три комнаты: кухня, зал, где на диване спала бабушка, и за стеной моя комната. Вещей у нас было немного, но даже это я умудрялась разбрасывать. Как жаль, что я не такая аккуратная как бабушка. После получасового марафона по дому, я полюбовалась своей работой. Теперь старое постельное белье было тщательно избавлено от пыли и соринок и постелено на кровать (диван в зале я решила больше не стелить, так как спать на нем некому). Полки на кухне были протерты и теперь едва ли не блестели. Окна оставались мутными из-за своего «возраста», но все, же сносно помыты. На карнизы, вырезанные из дерева ещё прадедушкой, я вывесила темно лиловые шторы, которые любила бабушка. Она вешал их по праздникам. Может, это и странно – после её смерти вешать праздничные шторы, но я подумала, что ей бы это понравилось. На миг я представила, что она гремит посудой в кухне, потом выбегает на улицу, выглядывая меня с охоты. Мне стало одиноко, и дом показался слишком большим. Я мысленно отдернула себя и зашла в свою комнатушку переодеться.

Стены были обиты деревянными панелями – работой папы. Бабушка рассказывала, что он с нетерпеньем ждал появления своего ребенка и решил отвести комнату в мое личное пользование. Мне было четыре, когда их убила Болезнь. Она была обитателем воздуха и напала внезапно. У таких Болезней есть крылья. Большие, сильные, кожистые крылья, со свистом рассекающие воздух. И они очень быстры и маневренны. Таких монстров я боялась больше всего. И больше всего ненавидела. Болезнь схватила когтями папу и оторвала ему голову. Это все, что я помню, потому, что тогда упала в обморок от страха. Бабушка не говорила, как умерла мама, и я не хотела этого знать. Смерть папы до сих пор снилась мне. Я знала, что Мик  лишился своего отца в три годика, даже раньше чем я и завидовала ему. Завидовала, что он забыл.

Возле стены под маленьким окошком со светло – голубыми шторами стояла моя кровать. Рядом был шкаф, набитый книгами, тетрадями прадеда, деда и отца. Рядом расположилась небольшая прикроватная тумбочка с ночной лампой. После войны многие технологии были утрачены, но, слава Богу, электричество не входило в их число. У людей побогаче даже было подключено телевиденье. Конечно, мне бы хотелось иметь телевизор. Но я не склонна мечтать о том, чего никогда не будет. В данный момент меня волновало несколько более насущных нужд. Мне нужно было найти работу, собрать урожай, свезти его в чулан, и заготовить мяса и шкур на зиму. А ещё мне нужно было найти Мика. Я так и не поняла ни его последних слов, ни его поведения, ни,… в конце концов, его внешнего вида. Он меня сильно напугал. Таким…странным я его никогда не видела. Мик мой лучший друг с пеленок и я считала своим долгом помочь ему. К тому же, Рен и Дерек изрядно меня достали. Теперь мне бояться нечего. Бабушки нет, и если Смотритель натравит на меня своих охранников я просто на просто сбегу.

Первым делом я решила заняться именно поисками Мика. Переодевшись в чистые штаны темно-оливкового цвета, плотно облегающие ноги, черные ботинки на шнуровке и черную рубашку, я отправилась в город. Америка была очень редко заселена людьми, в силу того, что нас было всего два миллиона. Здесь были не только коренные жители, но и беженцы с Европы. Вслух я никогда не называла континенты их именами. Во-первых, это могли посчитать государственной изменой, а во-вторых, эти названия давно канули в забытье. Их никто не употреблял. Я считала, что это глупо. Всего насчитывалось шестьсот девятнадцать городов. Знаю, немного, но мы уже привыкли.

Я надеялась, что Мик ещё может быть дома и поэтому решила пойти туда. Их крохотный деревянный домик накренился от старости. Окна были настолько маленькими и темными, что это даже немного пугало. Казалось, это зияющие глазницы, какого-то монстра. На деревянных балках перед домом Хэнсби висело выстиранное белье. Я постучала в деревянную дверь. Сердце забилось в предвкушении встречи с Миком. Я должна многое с ним обсудить. В частности, то, что желаю уйти из города. Может через год, может раньше, но я знала, что должна уйти. Дверь была не заперта и от моего стука открылась, сопровождая это глухим скрипом ржавых петель.

–Миссис Хэнсби, – позвала я и заглянула в дом. У семьи Мика комнаты располагались, так же как и в моем доме, поэтому я оказалась в кухне. Было темно и душно. В ноздри ударил запах хлеба, и протухшей рыбной похлебки. За круглым обеденным столиком сидела мать Мика, Флора. Она накрыла голову руками и в тишине раздавались лишь всхлипы. Я сглотнула и повторила:

–Миссис Хэнсби, что…что случилось?!

Флора подняла голову и её лицо перекосилось. Она кинулась ко мне с криком:

–Это ты во всем виновата дрянь!.. Как ты смеешь приходить в мой дом?!

Я попыталась сказать что либо, но когда встретилась с её взглядом, поняла, что не выдавлю из себя ни слова. Флора вцепилась в мой ворот и трясла меня, как тряпичную куклу. А я лишь стояла и смотрела на нее. Так прошло несколько минут, пока она не успокоилась и не отпустила меня. Я подавила слезы и тихо спросила:

–Мик.…Где он?

Слезы потекли из глаз Флоры, и она отступила от меня в глубь комнаты, как будто я могу причинить ей вред.

–Не знаю,…он ушел вчера. Просто ушел… – она качала головой как сумасшедшая, давясь каждой фразой. – Я думала он с … тобой!

Я на мгновение растерялась, а потом энергично замотала головой, подражая Флоре:

–Нет! Конечно, нет! Он вчера приходил узнать как я. Но потом ушел, – я прислонила руку ко лбу. Мне тоже было тяжело говорить с ней. – Куда же он мог пойти?!

Флора несколько секунд разглядывала меня. Она плотно сомкнула губы, и её лицо выглядело печальным. Она сильная женщина и всегда такой была, но Мик, её сила. Теперь его нет рядом.

–Тебе лучше уйти, Вэйн! – внезапно прозвучал твердый голос, заставивший меня поднять глаза от пола. Флора устало прислонилась к стене. – Тебе здесь не рады.

Я оторопело смотрела на нее. Эта женщина поила нас с Миком самым вкусным чаем в детстве, мастерила игрушки, приглядывала за мной, когда я болела, а бабушка работала. Что же теперь не так?

–Но…, что я сделала? – прошептала я. У меня в горле от обиды встал ком.

Флора глубоко вздохнула:

–В том то и дело. Что ты нечего не сделала. Знаешь ли, твоя бабушка ещё будучи в твоем возрасте, помогала строить школу и больницу. Она каждый день гнула спину на земле, лишь бы, дети в нашем городе не голодали. Она…

–Хватит! – крикнула я. – Прекратите!

Я шарахнулась от миссис Хэнсби как от огня. На моем лице стоял ужас. Неужели, так думали все, кто знал меня?! Я уже открыла было дверь их дома, но поняла, что должна попрощаться. Я обернулась и тихо сказала:

–Может, все и так, как вы говорите. И я не одна из вас. Но, знайте, я никогда не желала зла Мику. Я узнаю почему он покинул город и найду его, – я замолчала и решившись, продолжила. – Я попытаюсь вернуть его вам, обещаю!

Развернувшись и толкнув дверь, я ушла. В голове царила такая пустота, что стало невольно все равно. Все равно, что я теперь одна против всего города, все равно, что я не одна из них. Не рыбак, не земле дел и уж тем более не торговка. Мне казалось, что меня просто разорвет от обиды и горечи. Все сложилось против меня, словно судьба бросала мне вызов. Только, могла ли я победить и в этот раз. В прошлый раз я облажалась и умерли мои родители. Я всегда буду помнить крики папы и мамин горький плач. Это то, что останется со мной всю жизнь, и то, что мне придется выносить. Смогу ли я сделать правильный выбор сейчас?! Смогу ли сделать, что-то что действительно должна сделать?!

Мой город стоял на огромных деревянных сваях в воде. Многие промышленные города выглядели так же. Конечно, города ближе к Столице заасфальтированы. Приезжие оттуда, говорили, что там все по-другому. Раньше мой континент назывался Канада. Город №312 расположен на границе с Северной Америкой, а точнее с США. Здесь довольно спокойно и немноголюдно. Приезжие рассказывают, что в городе №1 – столице США, совсем не так. Там проживает так званая Элита. Элита – это президент, его Совет, актеры, певцы, политические деятели и просто богатые люди. Совет – гадюшник, который насчитывал в себе тринадцать Бдящих. Так у нас звали людей, имеющих право голосовать на выборах, и за которыми прикреплена одна из территорий Америки. Всего их, как уже ясно тринадцать. Канада по счету четвертая. Наш Бдящий кажется неплохим человеком, чего не скажешь об остальных двенадцати.