Текст книги "Большая Игра"

Автор книги: О. Шеремет

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

Буква КАФ

«В это время снизошла с Кисэ – трона Творца буква каф и предстала перед Творцом. Вострепетала и сказала Ему: „Сотворяющий мир, достойна я стать своими свойствами основой мира, потому что я Кавод – величие Твое“. Когда спустилась буква каф с трона Творца, вострепетали все миры и сам трон, почти до разрушения. Сказал ей Творец: „Каф, что тебе делать здесь, не создам я тобою мир, вернись на свое место, ведь ты в слове Клая – истребление, и в слове Кала – невеста“».

Новый день начинался так, как надо – в предвкушении Игры. Когда ты просыпаешься, с разбегу запрыгиваешь в накрахмаленную рубашку, на лету застегиваешь малахитовые (под цвет глаз) запонки, и вприпрыжку бежишь на завтрак – это значит, дела идут хорошо. Правильно, почему бы и не играть, когда играется?

Остальные игроки уже сидели за столом, изредка перебрасываясь репликами. Повеса поклонился и сел рядом с Лах, принялся за кофе.

– Ты опоздал, – белокурая красавица, шутя, шлепнул его салфеткой по ладони. – Неужто с Фишкой всю ночь провёл?

Клот хрюкнул от смеха, Атропос выдавила что-то вроде мерзкой ухмылки. Повеса отвернулся, чувствуя, что ещё чуть-чуть – и он не сдержится, схватит эту гадюку за шею и с размаху вышвырнет в окно. Нельзя портить себе настроение, нельзя….

– А где же Вердан?

– Ну, – девушка опустила глаза. – У него же проблемы…

Им не удалось продолжить разговор, потому что как раз в этот момент вошёл Лорд.

– Господа, – он обвел всех взглядом. – Я вышел из Игры. Моя Фишка погибла.

Лахе с силой втянула в себя воздух, но ничего не сказала. Атропос равнодушно кивнула и вернулась к своим гренкам.

– Да ладно! – ляпнул Клот, но, похоже, он не был слишком удивлен. И только Скульд уловил в его голосе нотку издевки, а в глазах – промелькнувшее подозрение. Уж не думает ли Плут, что Вердан сам подстроил гибель своей Фишки? Глупо: никто не хочет проигрывать. Даже он сам, такой разболтанный, может забить на Фишку и не помогать ей, но нарочно подстроить смерть… Нет, нет, в это невозможно поверить.

Но ведь и сам Лабиринт, и существование пяти игроков – это тоже не просто принять как реальность. Клот размышлял, ковыряясь вилкой в омлете. Его черноволосая союзница не подала виду, что её заинтересовало сообщение Вердана, но Клот знал, что и ей на ум пришёл недавний разговор: «Вердан что-то знает…» И сейчас он добровольно решил выйти из Игры – зачем? Чтобы было удобнее следить за ними?… Быть может, их маленький заговор раскрыли? Впервые Клот ощутил липкие щупальца страха, зашевелившиеся в животе. Омлет, превратившийся в неаппетитную кашу, теперь уже точно не лез в горло.

Но что может Вердан сделать ему, бессмертному Игроку? Выставить из Игры, из Лабиринта Минотавра…. «Велика потеря», – усмехнулся Клот, нечеловеческим усилием возвращая себе бодрость духа. Идти против своих не так-то просто: а он уже не сомневался почему-то, что их вроде бы невинная затея узнать, кто устанавливает правила игры, будет наступать кому-то из Игроков на пятки.

Надо прощупать их – каждого в отдельности.

После завтрака Клот заколебался, помогая Атропос встать из-за стола, но в награду получил отталкивающий ледяной взгляд.

– Клот, вы спите на ходу – будьте же вниательнее!

– Простите, леди, я…

Но черноволосая готическая красавица стремительно летела по коридору, придерживая длинную юбку – и не соизволила даже обернуться. Клот сжал протянутую руку в кулак. Мысли лихорадочно бежали по параллельным рельсам, но почему-то в разных направлениях.

Что он сделал не так? Сказал? Посмотрел? Или наоборот, чего-то не сделал?

Клот взглянул вслед этому дымящему поезду мыслей, помахал ему белым платочком и принялся за второй.

Если она думала о том же, о чём и Клот, значит, у неё тоже появились опасения насчёт того, что им будут мешать… И Атропос постаралась уничтожить всяческие подозрения об их союзе. А извинения она не приняла потому, что… Ну конечно! Теперь у Плута будет повод робко постучать в её дверь вечером, и никто не удивится тому, что они поговорят наедине какое-то время.

– Гениально! – восхитился вслух Клот, пялясь на какую-то невнятную мазню в раме на стене.

– Это Пикассо, розовый период, – Скульд остановился рядом. Но, похоже, для него эта картина тоже служила сублиматом внимания, направленного совсем на другое.

– Как поживает твоя Фишка, Квазимодо? Тьфу, чёрт… Казанова.

– Да, – невпопад ответил Игрок, пытаясь что-то разглядеть в гениальной мазне розового периода. – Пойдём в курилку.

Вердан отсутствовал, и Игроки сели на два свободных кресла. Плут вытряс из кармана помятую пачку Captain Black и закурил. Повеса поморщился – до чего всё-так он вульгарен, этот мастер уловок и масок!

– Скульд, дружище, тебе не кажется, что пора рассказать мне о твоём плане Игры? Как-никак, я твой союзник.

Скульд молчал, перебирая кисточки пледа на подлокотнике кресла.

– Ну хорошо, – вздохнул Плут. – Я не вмешивался, просто поговорил с Адамом: он собирается взять твою Фишку в жены. Тебя это тоже не волнует?

– Она сделала свой выбор. Не в пользу твоей Фишки, естественно, – в голосе зеленоглазого Игрока проскользнуло высокомерие.

– Всё равно, он имеет на неё сильное влияние, – не сдавался собеседник. – И потом, если мы объединим наши силы в Игре… помнишь, как это было в прошлый раз?

– В какой прошлый раз?

– Ну, брат, память у тебя куриная. Мы с тобой сотрудничали три Игры назад…

– Не помню такого, – раздраженно отрезал Скульд, как склеротик, которого врач заставляет вспоминать, что он ел на завтрак. – Поговорим о настоящем.

– Да, точно, я перепутал… – Клот понял, что с этой стороны опасаться нечего. Но и помощи они тоже не дождутся – Повеса в этот раз фанатично увлекся игрой, и его больше ничего не интересовало. – Что ты планируешь сделать с Фишкой?

Скульд нахмурился, возвёл очи к потолку, пожевал губу – в общем, выполнил все те действия, что символизируют сомнения и усиленную мозговую деятельность. Клот терпеливо ждал, витая мыслями где-то далеко. Интересный у них получался разговор, да…

– Ладно. Но учти: я пытаюсь сохранить это в тайне. Я хочу создать из Аски философский камень.

– Статую что ль?

– Неуч! – не сдержался Скульд. – Разделять заблуждения Фишек, это, знаешь ли, полный…. Полный….

– Атас, – подсказал собеседник. – Так просвети, раз такой умный.

– Это аллегория. Надо объяснить?

– Почитаю на досуге словарь. Давай дальше.

– Человек, ограняя свою суть, очищая от примесей, накапливая энергию, становится магом – вот под этим процессом алхимики и подразумевали создание «камня философов».

– И что дальше?

Скульд развел руками.

– Это единственный крупный недостаток в моём плане. Я надеюсь как можно быстрее прогнать Аску через все стадии, чтобы она стала полноценным магом… а там придется положиться на Судьбу.

– Ты уверен, что у тебя получится?

– Из любого человека можно сделать мага, при должной поддержке. А у Аски врожденная восприимчивость к магическим токам мира – я немного усилил её чувствительность, а сейчас собираюсь…. провести её через следующую стадию Великого Делания: сепарацию.

– Ты собираешься её распилить?

– Тогда, боюсь, пройти остальные стадии девушке будет непросто. Нет, я лишу её любых человеческих контактов на сутки-двое. Этого должно хватить. Ты сможешь повлиять на Адама, чтобы он увёз куда-нибудь двух других валькирий?

– Вероятно. Но Аска будет обижена.

Скульд откинулся в кресле, прищурив глаза.

– Так и надо. Потом (не без моей подачи) о ней «забудут» родители, она узнает нелицеприятную правду о своем парне… И я скажу ей парочку гадостей и оставлю одну.

– В пустыне Гоби, – подсказал Плут. – На усеянном кактусами бархане.

– Лучше в Чернобыле, – второй Игрок не оценил сарказма. – Или… Точно! Я поиграю со временем и восстановлю критский лабиринт, пусть проведет там ночку.

– И что потом?

– Понятия не имею – из меня-то никто философский камень не делал. Следующая стадия – конъюнкция, соединение, но я ещё не придумал, как это воплотить в жизнь… Так что, Лорд, ваш заклад отходит нам?

Седовласый игрок кивнул и подошёл к бару. Ни одно движение не выдавало беспокойства из-за проигрыша своей Фишки: это можно было списать на должность Старшего (дескать, положение обязывает!), но Клоту всё равно подобное равнодушие казалось подозрительным. Для порядка повалял дурака, он откланялся и дал понять, что собирается попросить прощения у Атропос за своё поведение.

– Мне не улыбается найти под подушкой ежа, и под кроватью ужа. И хорошо, если это будет просто уж, а не два гигантских питона.

Аторопос встретила его на пороге комнаты с абсолютно каменным лицом. Но, стоило Клоту сделать шаг внутрь комнаты, как девушка бросилась ему на шею и впилась в губы слишком горячем для мраморной статуи поцелуем. Клот, не будучи тугодумом, не растерялся и подхватил игру. Если, кончено, это была игра. Совершенное тело с белоснежной кожей оказалось искушенным в искусстве любви… Проще говоря: чего она только не выделывала! Несколько часов бессмертные Игроки соревновались в акробатическом искусстве, а потом Атропос пробормотала: «Сдаюсь», и легла на плечо юноши.

Они помолчали. Потом Клот, лениво проводя пальцами по спутанным черным волосам, спросил:

– Зачем?

Ему всё же нужна причина. Как бы хотелось Атропос, если бы он мог просто наслаждаться отведенным им временем, не задавая вопросов! Но она понимала, как это глупо, как наивно – достойно Лахе, но не её.

– Я опасаюсь, что известные нам правила не имеют большого значения для… ну, для нашего противника, кем бы он ни был. Нужно было придумать маленькую тайну, повод нам скрываться и бывать вдвоём чаще, чем в обществе. Любовная интрижка между Игроками, формально находящимися в разных лагерях – самое то. Как ты считаешь?

– Это было круто, – мечтательно протянул Клот, заставив Атропос покраснеть. Но она быстро оправдалась, что виновато было долгое общение с Лахе.

– Кстати, я поговорила с нашей пастушкой. Сейчас она не опасна, но говорит, что Вердан ведёт себя странно. Как будто он совсем не расстроен проигрышем и даже пытался объяснить Лахе что-то вроде того, что в Большой Игре выигрывает именно проигравший… То ли она чего-то недопоняла, то ли Вердан ведёт двойную игру.

– Или просто блефует, – предположил Клот, но без собой уверенности. – Скульд, между прочим, тоже ни в чём не замешан. Он так увлекся своей новой стратегией, что не видит дальше своего греческого носа.

– Да… почему же я всё-таки его так ненавижу? – Атропос приподнялась на локте, задумчиво глядя на Клота. – Ты его можешь спросить об этом?

– Прекрати говорить о Скульде. А то я начну ревновать.

Глаза девушки распахнулись на пол-лица, и Плут невинно пожал плечами.

– Всё в рамках нашей игры, дорогая. Ничего личного.

Буква МЭМ и ЛАМЭД

«Вошла буква мэм и сказала: „Владыка мира, хорошо мною создать мир, потому что мною называется Мэлех – царь“. Ответил ей Творец: „Верно это, но не сотворю мир тобою, потому что миру нужен царь. Вернись на свое место. А также не сотворю Я мир буквами ламэд и хав, составляющими слово МэЛеХ – царь, потому что не может существовать мир без царя“».

– Куда намылился, друг мой?

Адам даже не уронил сумку, только закрыл на секунду глаза и перевёл дыхание, прежде чем обернуться.

– Заеду за Аской и её подругой и отвезу девчонок на экскурсию по Луизиане. А что, боги не всезнающие?

Клот наставительно поднял указательный палец, хотел что-то сказать, но передумал: слепому не объяснишь, какого цвета мёд.

– Вместо Аски ты возьмёшь с собой её другую подругу – это не приказ, но мой искренний и дружеский совет. И вообще, постарайся с ней не контактировать.

– Твой коллега не смог очаровать девушку? – презрительно хмыкнул Адам. – Проиграл простому смертному? Нет, уволь: я так просто Аску не оставлю. И мне всё равно, что там за планы у богов, я хочу следующие два дня провести в её компании.

– Тогда кто-то умрёт.

– Угрожаешь?!

– Да на кой черт? – провёл рукой по затылку – отрастают волосы, стричься пора. – Северянка твоя, боюсь, с жизнью попрощается.

– С какой это стати? Тот бог – он её прирежет из ревности, что ли?

Клот пробормотал:

– Правду говорят, что Фишка всегда похожа на своего Игрока… Почему никому другому не достаются такие бабуины? – и, обратившись, к Адаму, – Человеческие чувства здесь не пðи чём. Это ты понимаешь? Боги и их… избранные связаны тончайшими нитями Судьбы, которые разорвать невозможно. Если сделать это насильно (как это собираешься сделать ты), пострадает более слабый узелок на нити: человек.

Адам дернул плечом, избегая смотреть на Плута.

– Ты не лжёшь?

– Боги не лгут.

«Они только привирают и замалчиваю», – добавил про себя Игрок. Спички детям не игрушка, а знания могут быть во вред смертным. За свою короткую жизнь они не успевают стать настолько мудрыми, чтобы воспринять хоть малейшую частицу истины.

– Хорошо, – тяжело вздохнул Адам. – Но запомни: мне это ужасно не нравится. И сразу по возвращении я позвоню Аске и попытаюсь объясниться… нет, о тебе я ничего ей не скажу.

– И это правильно, – Клот вернулся на наблюдательный пост, довольный тем, что не приходится даже напрягаться, чтобы вести Игру в назначенном направлении. Мальчишка сам, добровольно, с гордо поднятой головой лез в мышеловку. Клот нисколько не сомневался, что «союзник» Скульд при первой же возможности подставит его Фишку, чтобы спасти свою. Или просто – на всякий случай, чтобы у Плута не возникало желания поиграть нормально.

Чем ближе были выходные, чем чаще Аске вспоминался Адам – хороший мальчик, реальный, как ни крути, в отличие от всяких там белобрысых бестий. Почему бы не оставить в сторону все эти малопонятные игры богов – или кто они там такие – и заняться устроением своей личной жизни? Джеф так и не объявился, и Аска уже от стадии истерик и злости перешла к тихой досаде на вселенскую несправедливость.

Адам позвонил, как и обещал – только почему-то не ей, а Хельге. И пригласил провести выходные вчетвером – он, Хельга, Мара и Мэтт. На недоумённый вопрос подруги: «А как же Аска?» англичанин только булькнул в ответ что-то невразумительное – но девушки шестым чувством угадали, что третью не ждут. Аска швырнула в стенку многострадальный мобильный (хотя он-то точно уж был не при чём – ведь даже звонок был на другой аппарат!), потом почти спокойно сказала, что пойдёт проветриться, у шла на пляж.

Она тянул время, рассчитывая вернуться, когда подруги и предатель с туманного Альбиона уже точно уедут, и, где-то в глубине души… очень глубоко… надеясь, что её встретит Скульд. Он не появлялся уже пять дней. Что случилось?

Аска смутно помнила, что произошло тем вечером, после того, как они встретились на кладбище. И воспоминания были нервные, тревожные, рваные. Болезненные. После этого ей стало тяжело находиться в обществе людей, особенно недружелюбно настроенных. Как будто над их головам клубился темный влажный дым и собирался в тучи… Зарывшись пальцами ног в песок, девушка вспомнила, что она уже видела такие «тучки», когда была маленькая. Потом перестала – лет в тринадцать. А это Скульд пытается сделать из неё кого-то… кто в состоянии играть в игры с богами.

– И на кой черт мне это надо? – спросила северянка у месяца. Месяц кивнул вниз, на серебристую дорожку на поверхности воды, предлагая искупаться. Но Аска знала, что уйти пол водой с головой в этот месте мексиканского залива способен только карлик – да и то, лежа на дне.

Скульд так и не появился. Аска потихоньку вытрясла песок из босоножек и побрела к дому. Там сейчас темно и неуютно, и нет ни малейшего желания готовить ужин.

Родители утром не связались с ней через Skype, и не написали ни строчки. Забыли? Конечно, хорошо, когда предки предоставляют тебе такую свободу действий, но всё-таки Аске хотелось бы, чтобы мама и отец не выбрасывали её из головы так быстро – прошло чуть больше месяца с тех пор, как она уехала! Что, может, уже не надо и возвращаться?

Это мысль прошила девушку насквозь: она привыкла воспринимать родительскую любовь как должное… а если это не так? Если её дома и не ждут? И девчонки уехали, и Джеф… да полно, нужна ли она хоть кому-нибудь?

У входа стояла чья-то черная машина. Незнакомая. Девушка нахмурилась, потом ускорила шаг, но её остановил мужской смех… и женский. Парочка обнималась, облокотившись на капот автомобиля. Собравшись с духом, Аска как ни в чём ни бывало обогнула машину, кивнула Джефу и, закусив изо всех сил губу, повернула ключ в замке. Девушка рядом с ним была – ну конечно! Стройная, в блестящими черными волосами, вся такая нежная, милая, шоколадно-карамельная. Куда уж ей. И зачем только он сюда приволок эту свою… эту…

– Аска! – парень отклеился от новой подружки и со счастливой улыбкой подошёл к старой. Северянка подумала, что, если заевший в замке ключ не повернётся, то она его сломает ко всем чертям. – Аска, мы тут ездили покататься, и решили остаться на ночь у вас. Мэтт сказал, что все сваливают, так что кровати будут свободны… Что скажешь?

Аска подумала, что могла бы многое сказать, но Джеф и половины не поймёт. Оно и к лучшему…

– Я жду гостей. И вы здесь лишние. Сегодня… и завтра. И всегда.

Ключ наконец-то повернулся, и девушка захлопнула дверь перед носом недовольного Джефа. Споткнувшись о табуретку, прошла в угол и плюхнулась на диван, закрыла глаза. Через какое-то время она услышала урчание мотора – возмутители спокойствия уехали. Что же теперь делать?

– Спишь? – раздался холодный скучающий голос.

– Кто?

Аска распахнула веки, но не рискнула повернуться: пружины дивана чуть скрипнули, когда парень сел поудобнее.

– Ты, спрашиваю, спишь?

– Ты где был? На небесах? Вот туда и возвращайся.

– И что ты тогда будешь делать? Одиночество только для сильных.

– Катись в Хель.

– То на небеса, то в Хель… Неужели не хочешь, чтобы я остался?

Да, конечно, Аска хотела бы этого больше всего на свете… но голос Скульда был похож на слизняка и внушал отвращение.

– Ты не проведёшь одна и часа. Начнёшь скулить, ныть, потом плакать в подушку… Знаю я тебя.

– Да откуда? Если ты такой умный, то зачем выбрал меня, такую… дуру? – Аска ощутила сильнейшее желание расплакаться, но при условии, что её непременно утешат.

– О чём я и говорил, – красавчик презрительно поджал губы.

– Ты читаешь мои мысли?!

– Конечно, а то пока дождусь, когда ты претворишь их в слова, успею пережить два Рагнарека.

– Никто из старых богов не переживёт Рагнарек, – девушка судом сумела собрать остатки воли в кулак и ответить со всем возможным ехидством. – Хотя таким, как ты, пожалуй, и Фенрир подавится.

Скульд выслушал это с терпением, достойным лучшего применения.

– Закончила? Тебе самой, видимо, нравится себя слушать… предоставлю тебе это удовольствие.

Игрок поднял ладони, будто накидывая на девушку легкое полотно ночи, и на секунду она потеряла ощущение собственного тела, а когда пришла в себя, перед глазами заплясали алые и черные пятна, а потом серая холодная подло поставила её подножку.

Когда головокружение прошло, Аска обнаружила себя в темном коридоре, освещенном факелами, расположенными на равном расстоянии в железных кольцах. Она отряхнулась и прищурилась, глядя налево. Кажется, где-то в глубине тоннель поворачивал, но ещё до этого в разные стороны открывались сумрачные пасти-повороты.

Лабиринт! Слега дрожащей рукой девушка провела по глазам, но видение не спешило исчезать. И сразу пришло ощущение давящей тяжести земли над головой, будто в могиле.

– Скульд, – тихонько позвала Аска, а потом закричала, не боясь, что её может услышать кто-то другой. – Скульд!

В воздухе лабиринта, на удивление свежем, хотя и лишенном всяческих оттенков запахов, не разносилось эхо. Стены и пол были сделаны из плит светло-серого камня, между которыми можно было увидеть тончайшие линии на местах стыка. Девушка всхлипнула и обхватила себя руками. Неужели она действительно так рассердила бога своим нытьем, что он бросил её в этом ужасном месте? И она будет блуждать здесь, пока не упадёт от истощения на щемлю и не умрёт, даже не сказав последнее «прости»… а кому, собственно, оно нужно, это её финальное слово? Уж явно не Джефу. И не девчонкам, развлекающимся сейчас в Луизиане… И не Скульду, не Адаму – на это даже глупо надеяться. И не родителям, которые даже не удосужились написать или позвонить, чтобы узнать, всё лив порядке… так стоит и вообще выбираться?

Девушка в бессильном отчаянии осмотрелась ещё раз. Но ведь кто-то зажег факелы! Хотя, велика вероятность того, что в этом месте пламя факелов вечно.

И она сползла вниз по стенке, обняла колени и уткнулась в них головой, отдавшись горькому чувству детской беспомощности и потерянности.

Когда девушка очнулась, она обнаружила себя бредущей по лабиринту – безо всякой цели, без направления, погруженной в отчаяние. Но оно закончилось, как заканчивается всё на свете. Аска огляделась, пытаясь вспомнить, как она оказалась в этом месте. Коснулась ладонью стены, изумляясь новому ощущению и придумывая для него название: «Шершавая». Даже своё имя девушка вспомнила с трудом, и оно е вызывало никаких ассоциаций.

«Наверное, это не моё имя. Но, так как другого я не знаю, придётся пользоваться этим». В Аске поселились будто два существа: одно пребывало в ступоре, пытаясь сопоставить свою прошлую жизнь и знание с новым – существо слабое, эмоциональное, нервное. Другая часть была новорожденной, появившейся только после приступа истерики, из чувства одиночества. Она ничего не знала о мире, но была холодной и рассудительной, и вовсе не собиралась полагаться на чувства. Она и подсказала девушке взять факел со стены – пригодится. В любом случае, она сможет понять, что уже была на этом месте, если снова вернётся сюда. Она же хочет выбраться, не так ли?

Аска действительно этого хотела. Не ради подруг, родных или Скальда – а потому что соскучилась по небу. Уж очень давили на плечи низкие потолки. А тот факт, что её никто не ждёт и торопится, в общем-то, не надо, придавали Аске чувство спокойствия и глубокого удовлетворение – давно её не было так спокойно наедине с собой.

Однако факел оказался тяжелым, висел высоко, и она не смогла вынуть его из железного кольца. Больше рядом не было ничего, чем можно было отмечать путь: ни черепов, ни луж крови. Почему-то эта мысль насмешила Аску.

С собой она не взяла ни крошки хлеба, поэтому и подвиг Гензеля и Гретель повториться не удалось… Однако Аска вспомнила, что где-то говорилось: «Если хотите найти выход из лабиринта, держитесь правой стороны и поворачивайте тоже всегда направо». Смутный был какой-то совет, и вскоре она забыла про него, следуя интуиции. Но путаница кордитов нà заканчивалась, и через какое-то время девушка присела отдохнуть и порассуждать вслух. Почему-то ей было совсем не страшно: откуда-то северянка знала, что боятся здесь нечего.

– Я всё время ищу выход, и запутываюсь ещё больше. Значит, если я буду искать центр этой паутины, то, возможно, я выйду. Или нет?

Терять всё равно было нечего, и девушка пустилась в путь с твердым намерением отыскать самый центр лабиринта, и, буде там найдётся Скульд, надрать ему уши. Новорожденное «я» поддержало эту идею с большим энтузиазмом.

– Не сработало, – философски вздохнула девушка, стоя на порогу круглой комнаты – видимо, того самого центра, который она не должна была найти, именно потому, что так упорно искала.

У слегка изгибающейся стены стоял стул с высокой деревянной спинкой – предмет настолько нелепый, что ничего другого и вообразить было невозможно на его месте. И Аска, повинуясь странному чувству, села на это стул и закинула ногу на ногу, облокотилась локтем на колено и подперла подбородок кулаком.

– Скульд, – позвала она. – Иди сюда и перенеси меня домой.

В её голосе была такая непоколебимая уверенность, что Игрок немедленно появился перед своей Фишкой. Девушка ни капли не удивилась, просто встала и взяла его за руку.

– Чего же ты ждешь? Я хочу выспаться в свой выходной, – и она улыбнулась своим спокойным мыслям.

Повеса, ошарашенный поведением девушки, которую рассчитывал найти в слезах, ни слова не говоря, перенёс её в квартиру, как она и просила. Она отпустила руки Игрока, мягко проведя ладонями по коже. Повеса едва удержался, чтобы не вздрогнуть. Что-то донельзя знакомое промелькнуло в Аске – но он так и не успел разгадать, что, прежде чем оно исчезло.

– Спасибо. Уходи. Теперь я могу остаться одна.

Скульду оставалось только откланяться и сбежать в Лабиринт, чтобы спокойно полечить нервы стаканом виски. Как получилось, что Фишка взяла над ним верх, хоть и на время? Как он мог такое похвалить? Тем не менее, глядя в окошко на любимый пейзаж, Скальд в удовлетворением признал, что это может означать только одно: Великое Делание шло куда быстрее, чем он предполагал, и Аска проскочила за время своего пребывания в лабиринт целых две стадии: сепарацию и конъюнкцию (соединение). Она разобрала себя на кусочки и собрала снова, изменив расположение осколков мозаики. И Скульду не терпелось как можно скорее приступить к следующей операции… в кои-то веки процесс Большой Игры так захватил его, что он почти совсем забыл о результате!

Аска огляделась вокруг, словно в раздумье подошла к окну, но не подняла жалюзи. Через полчаса должно было встать солнце, и вариант «выспаться» был отринуть как нереальный. Хотя, почему бы для разнообразия не сменить режим жизни? До рассвета она будет заниматься делами, а светлую часть дня проведёт во сне. Эта идея пришлась девушке по вкусу, но прежде она решила выйти на улицу. Там кто-то был, там кто-то ждал, и новая Аска знала, что опасаться нечего, но посмотреть всё-таки стоит.

На ступенях, ведущих на второй этаж, съежилась бесформенная темная масса, которая при появлении Аски со скрипом вытянулась во весь рост и стояла там, пошатываясь. Девушка молча, любопытством разглядывала Адама, а потом вспомнила о правилах приличия.

– Заходи, – она повела его за собой в дом. – Хочешь чаю? Или ляжешь спать?

– А ты? – хрипло спросил англичанин.

– А я кофе.

Адам затряс головой в знак согласия, но за секунду до этого Аска уже повернулась к нему спиной, почувствовав ответ, прежде чем он был произнесён.

– Я тебя почти всю ночь жду.

– Зачем? Ты бросил Хельгу и Мару?

– Да… нет. Я нашёл другого гида, так что они все довольны.

– Ага, – сказала Аска, подавая ему кофе.

Адам поблагодарил её, но пить не спешил. Они так и сидели в темноте, словно забыв о такой приятной черте цивилизации, как наличие электричества.

– Я хотел провести этот день с тобой, но не смог. Мне запретили… ты знаешь, кто такой Клот?

– Да, я помню его.

Адам пытался уловить взгляд девушки, но теперь это казалось ещё труднее чем обычно: он больше не блуждал рассеянно по комнате, но пристально вглядывался во что-то, ему невидимое.

– Он такой же, как и тот… другой. Который с тобой.

Несмотря на несовершенство речевых усилий Адама, Аска его поняла.

– Значит, ты тоже играешь? – он с большим трудом сфокусировала внимание на юноше. – Он рассказал тебе про Философский Камень?

– Что за бред? – студент нервно рассмеялся. – Клот мне намекнул, что ты понравилась его коллеге, и мне лучше отвалить. Это правда?

Аска подумала, а потом пожала плечами. Адам вскочил и положил ладони ей на плечи.

– Что с тобой? Что они с тобой делают?! Отвечай!

Она неожиданно рассмеялась и сбросила руки с плеч.

– Ничего плохого, можешь поверить. Только я раньше думала, что всё это как-то отвлеченно, и скучающий ангел или бог – не знаю, кто он такой – решил поиграть со мной, а заодно помочь с развитием. Но, раз ты тоже в игре…

– Почему ты всё время называешь это игрой?

– Если хочешь, назову спектаклем. Адам, у тебя нет ощущения, что нас водят за нос?

Было – и ещё какое. Они просидели до наступления утренней жары, обсуждая сложившуюся ситуацию, и Адам уже не чувствовал себя Алисой в безумной Стране Чудес, а потом пошли спать.

– Только ты ко мне не притронешься, – на всякий случай предупредила Аска. Дело было не в том, что ей не нравился Адам (совсем наоборот) или в решении быть верной Скульду (вот ещё….), просто она чувствовала себя бесконечно далекой от всего земного и насильственное возвращение назад могло быть болезненным.

Адам этого не понимал, зато отлично усвоил, что капризы девушек надо уважать, хотя бы изредка. И он уснул, обняв девушку со спины и уткнувшись носом в её шею.

Елена чувствовала себя намного лучше, и не понимала, почему врачи до сих пор не хотят её выписывать, да и вообще – хмурятся и мямлят, когда она спрашивает о её состоянии здоровья. Детей забрала к себе её мама, и который раз Елена порадовалась, что живёт недалеко от своих родителей!

Он с нетерпением ждала приезда мужа – они всего лишь несколько раз говорили по телефону, и он был сам не свой от тревоги, отвечал невпопад, волновался. И вот, наконец-то он пришёл, с большущим букетом белых роз, и встал, как вкопанный, у порога.

– Или ко мне, – Елена чуть не выпрыгнула из койки при виде любимого. – Игорь, ну что же ты?!

Муж вышел из ступора, подошёл к Елене и осторожно присел на край кровати. Она взяла его за руку, и, ласкаясь, прижалась щекой к внутренней стороне ладони.

– Я скучала. Ты уже забрал детей?

– Д-да… Нет, то есть. Сейчас поеду, Леночка. Когда тебя выпишут?

– А вот сегодня же! В крайнем случае, напишу отказ от оказания медицинской помощи.

– Может, не надо? – засомневался Игорь, сведя на переносице брови. – Ты бы уж пролечилась до конца, а я пока с детьми и сам справлюсь.

– Знаю я твоё «справлюсь», – добродушно отмахнулась Елена. – Всё, выписываюсь сегодня же!

Документы заполняла та самая молоденькая медсестричка, которая казалось странно знакомой Елене Сергеевне. Напоследок она предупредила о возможных осложнениях, но женщина только беззаботно отмахнулась: она всё-таки, и сама врач, сумеет разобраться!