Текст книги "Зачарованный терем 2 (СИ)"

Автор книги: Нюра Осинина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)

Десять Ладонов могучих, друзей преданных.

А и старшей-то у Дев тех

Дева Нюра Златовласая.

А и Сила Девы той немеряна,

Мудрость Девы той неоспоримая.

Да и служит Дева та

А и самому Триединому.

Он для Девы той родный батюшко.

Сама Леля ей сестрица старшая.

А и приходят к Деве той,

Да и ко Нюре Златовласой

Со Нуждою своей неизбывною.

Обогреет, обласкает она каждого

Неизбывную Нужду развеет по́ ветру.

Да и пойдёт человек из Терема,

Да из терема Зачарованного

С сердцем праведным, с душою чистою.

А и станет Девам тем другом преданным,

Да и защитником смелым, отчаянным.

Умолк певец, отзвучали струны гуслей, а мы все сидели, боясь разрушить очарование былинного звучания. Игорёк встал, положил гусли на сцену, и только тогда по залу прошелестел вздох, и на парня обрушился шквал аплодисментов.

– Ну, Дед, ну, Вековун, устроил нам славу на всю Роксолань! – воскликнула я, когда стихли аплодисменты. – И где это видел он Дев со звёздами во лбу, да Нюру Златовласую?

– Ань, это же аллегория, приукрашение, преувеличение для красоты слога, – заступилась за Деда Таня.

– Ничего не преувеличение, – возразила Лана. – На свадьбе у кого звезда во лбу сияла? А когда Анна луч пускает, вы лицо её видели? У неё же на середине лба сияет солнышко размером с маленькую монетку – «звёздочку». И у остальных тоже. А сегодня во время работы с Зеркалом, у неё волосы на солнце золотом отливали. Так что из песни слов не выкинешь. Да и не надо. Всё в ней, правда. А то, что сказано, будто Триединый ей «родный батюшко», а Леля «сестрица старшая», так это для полновесности.

Речь Ланы сопроводили дружными аплодисментами.

Да-а-а… попала я в местный фольклор. Уже песни слагают. Старается Дед-Вековун, известность мне создаёт, словно без него не обойдутся.

– Игорёк, – обратилась я к пареньку, – так зачем тебе нужна была Нюра?

– Как зачем? Я же сказал, чтобы ты мне силу дала и смелость, – удивляясь беспамятности Нюры, проговорил Игорёк.

– Но ты и так очень смелый. Вон как за друга заступился! На такого здоровенного мужика кинулся! – с восхищением сказала будущая его тётушка Таня.

– Игорёк, ты очень смелый и сильный, – добавила я. – Только сила твоя не в кулаках, не в крепком теле. У тебя другая сила. Сила в твоём духе. А это важнее любой другой силы.

А потом в спальне я, действительно, очень понадобилась мужу. Он мне тоже. Мы разжигали друг в друге пламя Леля, полыхая ничего не воспламеняющим, кроме нас самих, огнём.

Триединый, разве можно не любить этого мужчину?! Мой! Мы сливались в любовном пламени и раскатывались в стороны. Потом снова устремлялись друг к другу, отдаваясь и беря, впитывая возлюбленного всеми порами тела и фибрами души, становясь единым целым.

***

На следующий день, после обеда в кабинете собрались я, Елисей, Борис и Таня.

– Аня, мы с Борисом сегодня в Ильмерь ходили, в школу. Договорились об обучении ребят экстерном, – сообщила Таня. – Парням по шестнадцать – семнадцать лет, не садиться же им за одну парту с шестиклассниками. А Игорьку восемнадцать, через три месяца девятнадцать исполнится.

– Тань, а как же Ломоносов учился?

– Так, то – Ломоносов, да ещё где и кода? Здесь всё по-другому. Да и Ломоносов один был, а их десять. Отдельную группу сделают, в виде исключения.

– Ага, по блату, – засмеялась я.

Елисей с Борисом, слушая нас, недоумённо переглядывались.

– Аня, вы это, о чём сейчас говорили? – спросил удивлённо Елисей. – Кто такой Ломоносов?

– Это в нашем мире был величайший учёный своего времени. Он в школу пошёл в возрасте наших пареньков и учился с малышами.

– Почему?

– Потому что, где он жил, школы не было.

– Что такое «по блату» и «экстерном»? – спросил Борис.

– Ну…, это по знакомству, по-родственному. А экстерном, значит ускоренно, вот как вы договорились.

– Анна, а разве ты не забываешь свой мир? – обеспокоенно спросил Елисей. – Ведь у тебя все обороты, ты детей родила. Должна бы уже забыть.

– Увы, Елисей, не всё забывается. Язык – да, забывается. Если бы нам не запретили общаться между собой на родном языке, то и он не забылся бы. Да и то не полностью забывается. Когда слов не хватает для определения какого-то действия, явления, описания чего либо, возникают из сознания слова нашего мира. Значит, это не противоречит указу Хранителей. Нам и срок-то определили в три года. А ещё нужно учитывать, что нас наши родные, оставшиеся на Земле, держат. Памятью своей, переживаниями из-за неизвестности о нашей судьбе. Но мы же не для этого собрались. Я хочу поговорить о дальнейшей судьбе Игорька.

– А что с ним не так? – удивилась Таня.

– Наоборот, с ним очень даже всё так. Он прирождённый Проводник.

– Это у него от его родного деда Славомира Златогорского, маминого брата, передалось. Он Проводником был, Кудесником. Они с Любомиром друзьями были. Славомир и подарил тому Путаницу, – объяснил Борис. – А ты что-то предложить хочешь?

– Хочу. С ним ещё индивидуально заниматься нужно медитацией. В школе им основы дадут, а тебе, Борис, придётся выкроить время, для основательных занятий. Да и двойняшкам тоже. Взросленькие уже. Вон, Ярунку шестнадцать было, а мы его к Граалю с собой раз в месяц брали. Игорьку развиваться нужно. А потом я с ним начну работать. Но сначала с Филимоном познакомлю.

– С Филимоном то зачем? – удивилась Таня.

– Он с лесной чудью легко в общение входит. Вот и с нашими Путаницами познакомится.

– А разве они у нас есть?

– Должны быть. Ведь водит же кто-то в лесу людей. Вон махоткинцы из-за чего в Великий Лес не ходят? Потому что блудят там, выйти не могут. И нас в первое время Филимон водил. Он нас так Путаницам представлял, чтобы знали, что свои. И в ельник тоже люди не ходят. Вот Игорёк и узнает. Борис, а у Гвидона с Гордием есть какие-нибудь способности?

– Не знаю. Я их в последний раз десять лет назад видел.

– Вот и познакомься поближе. Теперь об их друзьях. Семь человек «чистокровных». Из «новых»?

– Нет. Они из «старых».

– Тогда, Таня, позанимайся с ними математикой, прощупай насчёт склонности к точным наукам. Может, для Дарвении своих Ломоносовых да Лобачевских вырастим? Мне кажется, что среди «старых чистокровных» проявятся склонные к наукам молодые ребята. Сима что-то с Ярунком и его компанией затевают. Надо и этих ребят с ними свести. Вдруг толк будет.

– Анна, когда ты всё успеваешь видеть, обратить на всё внимание? У тебя же маленькие дети! – удивился Елисей.

– Милый, это у тебя маленькие дети, а я пока только кормилица. У моих детей няня есть.

Все засмеялись.

– Да, а родителям детей сообщили? – спохватилась я.

– Я уже связался кое с кем. Родителям намекнут, что с детьми всё в порядке, но где находятся, им знать не нужно, – сообщил Борис.

Вечером мы всем Теремным братством собрались в читальном зале.

Разговор шёл о магической чуме. Мы с девчатами давно выискиваем в библиотеке хоть какое-то описание, что это такое. Откуда взялась магическая чума и что она из себя представляет? Почему она возникла?

Небольшой лист бумаги, испещрённый убористым почерком, с многочисленными исправлениями, зачёркиваниями и рисунками чудовищ, обнаружил Гвидон, с утра засевший в библиотеке. Это оказалось стихотворение неизвестного автора. Но почерк точно не Борислава Белояра.

Читать попросили меня.

Среди дня вдруг померк

Яснолицый Сурий.

Чёрным пламенем полыхнув,

Заря Полуночная

Ночь привела на Сурейн.

Примчался из далей космических

На чёрном коне Карачун –

Дух, проклятый всеми богами,

Властитель зловещий мрака и тьмы.

Скрылись звёзды и Месяц –

Братец Селены прекрасной,

Что бледной тенью её

В ясный день чуть заметен.

С воем и визгом в кромешной тьме

Несётся чудовищ невиданных сонм,

С рогами, клыками и рылами,

Длинными хоботами повисающими.

В клубах мрака кромешного укрываясь,

Охоту затеяли бескровную, дикую.

Прячьтесь люди, в домах запираясь,

В щели забейтесь, в пещерах укройтесь!

Будет поживой для чудовищ невиданных

Ваша сила магическая, сурица жизни.

С рёвом и воем несётся по миру

Дикой охоты рать небывалая.

Славно пируют злобные духи

И Карачун, повелитель свирепый.

Падают люди,

Лишённые жизненной силы,

Сном беспробудным заснув.

Вдруг Месяц, страданий людских

Не выдержав, вспыхнул

И огненной лавой пролился

На Сурейну-страдалицу.

Взвыли злобные духи,

Корчась, в небесном огне сгорая.

Клубы мрака и тьмы разгоняя,

Яснолицый Сурий пробился сквозь тучи.

И Карачун, коня подгоняя,

Прочь помчался в космический холод.

Живы остались лишь малые дети,

Но кровь не чиста их –

Зараза проникла сквозь стенки сосудов,

Навечно потомков лишив оборотов,

Долголетья и силы магической.

– Значит, произошла какая-то космическая катастрофа, – сделала вывод Маша.

– А кто такой Карачун? – спросил Игорёк.

– В древних сказаниях – это властитель тьмы, злых сил, – пояснил Ольх. – В этом сказе описано событие, когда Сурейна лишилась второго спутника – Месяца. В то время и произошла магическая чума. Взрослые оборотные были словно выпиты. Они уходили за Грань во сне, лишённые жизненной и магической силы. А дети, когда вошли в возраст оборота, не смогли этого сделать. И самый центр катастрофы пришёлся на Дарвению. Автор, скорее всего студент или старший школьник, под впечатлением рассказа преподавателя, написал этот сказ.

– Но написано замечательно! – похвалила неизвестного автора Лада.

– А я не согласна с утверждением, что на Дарвению пришёлся центр катастрофы, – заявила Маша. – Если на планету упала малая планета-спутник, то должна быть глубокая впадина, разлом, разрушение. Лава, конечно, могла пролиться, выжечь огромную территорию, оплавить камни, скалы.

– Я согласна с Машиным утверждением, – поддержала подругу Таня. – В нашем мире есть следы подобных катастроф.

– Может, был ещё материк, погибший в этой катастрофе? – предположила я. – Тогда можно согласиться, что рисунки не иномирные, а местные. Что, если погиб материк, населённый эльфами? А те, что спаслись, поселились на Роксолани, в Великом Лесу, отгородив себе участок. И часть пегасов спаслась на каких-нибудь островах. В моря-то не плаваем.

– Айзвана большей частью покрыта оплавленными чёрными камнями, обломками скал и целыми оплавленными скалами, – тихо проговорил Брагат. – А если плыть к Великой Степи, то в стороне виднеются горы-острова.

– Послушайте! Помните, в летописи Трогорда Редогоста упоминается тоже какая-то катастрофа планетарного масштаба. Горы содрогались и подросли, вулканы открылись, ущелья водой залило, северное море замёрзло. – Напомнила Маша описание катастрофы из летописи. – Не это ли событие там описано? Ладоны не видели всего, что происходило, потому что запечатали себя в пещерах – этим и спаслись.

– Вся наша беда в том, что мы не помним своей истории, не знаем своего мира. Вот нас боги и наказали за беспамятство и не любознательность. И начали человеческая и эльфийская расы хиреть, застаиваться, как вода в заброшенном пруду, – сделал печальный вывод Елисей. – Триединому нужно каждый день благодарственные молитвы возносить за подарок, какой он нам сделал в виде вас.

***

Вот и закончилось лето. Наступил очередной учебный год.

Таня, Маша, Варя и Сима продолжают преподавать в Миррейской Академии Магических Наук. Елисей с Кудесником Братиславом, с двумя Кудесниками из Гардарийской Академии Магических наук и Военной Академии, специалистами по камням записи и передачи изображения и звука, потрудившись основательно летом, изготовили шары для записи уроков по новым знаниям и передаче их в другие Академии.

Для изготовления этих камней гомозули прошарили все горы, но нашли нужный «живой» материал с чистейшей прозрачностью и приятным звучанием. Камень легко поддался магической обработке. Получились шары идеальной формы. По три шара в каждую Академию. В Миррее ведётся занятие и по шару передаётся в Гардарийскую и Военную Академии. Там студентам идёт «трансляция» занятия через шар.

Мальчики из Дарвении с жадностью набросились на учёбу. Как я и предполагала, «безоборотные» оказались весьма склонны к точным наукам. Мы официально заменили выражение «чистокровные» на «безоборотные», обратившись к Главным Хранителям и Совету Князей. Потому что, как раз «оборотные» и есть настоящие «чистокровные». Их кровь не пострадала от магической чумы. Но, как показало время, мы ошибались.

Девушки-хазратки приступили к учёбе в Ильмери, в старшей школе. В младшей школе начали учиться юные хазраты от шести лет.

Девочкам нашим пошёл четвёртый месяц, и я много времени провожу с ними. С Есенией делаем по утрам с ними активную гимнастику, массаж. Днём плаваю с дочками в купальне. Гуляю в саду. Для малышек Сима с ребятами смастерили двухместную коляску. Это послужило толчком к налаживанию производства детских колясок.

Глава 3. Шишиги

Наступила зима. Наша вторая зима в мире Сурейн. Месяц бересень.

Середина месяца. Сегодня вечером мы празднуем совершеннолетие сразу двоих. Тани и обретение ею крыльев Лебеди. И Милы – Рыси. Таня уже многое умеет. С обретением крыльев сможет пускать луч, работать с водным Зеркалом. Борис дождался своей весты. Они тоже оказались друг другу Истинными. Если до оборота Тани они тянулись друг к дружке сердцами, то теперь их связали «половинки» душ. Та же история с Милой и Олевом. Оборот Милы произошёл после обеда. Все наши звери пробежались с новорожденной Рысью по Лесу. Меня и Зарины в это время не было.

Утром Майя ушла в свой Терем. Нужно было принять у моей Снежинки, Таниной Подружки и ещё одной кобылки роды. Если всё нормально, вечером будут с Волесом.

Студенты и «преподы» в Академиях, школьники в школах. А я со своими работниками готовлюсь к вечернему мероприятию. Деньрожденский торт уже готов. Гордей вырезал из сахарного клубня статуэтки Девы Лебеди и Рыси. У него это выходит мастерски, словно у гномов учился. Торт Гордей украсил вырезанными из пастилы цифрами, геометрическими фигурами.

– «Аня! Аня!» – услышала я призыв Майи. – «Ты срочно нужна! Меня Снежинка к себе не подпускает! Она тебя требует».

Что же такое случилось? Предупредив Руслана с Гордеем, ушла к Майе. Оказалась сразу в конюшне, возле Майи.

– Майя, что случилось?

– Ань, у Снежинки истерика. У неё двойня. Она боится. Тебя потребовала.

– Как потребовала?

– Мыслеобразом.

Я подошла к Снежинке.

– Что, девочка моя? Успокойся, лапушка. Я с тобой.

В голове возникла картинка: на спине Снежинки маленькие настоящие крылышки. Мыслеобраз! Снежинка шлёт мыслеобраз!

– Май, у неё крылья прорезаются! Я Зарину вызову.

– Не может быть! Это чудо какое-то! – Майя кинулась смотреть остальных наших лошадок.

– «Зарина! Зарина! Ты срочно нужна в конюшне Майи. Бросай мозги загружать! Я жду!».

– Хватит кричать, я уже тут, – Зарина зашла в стойло к Снежинке. – Снежиночка, ты нам приготовила сюрприз, да? Что делать, Ань?

– То же, что и делали. Начинаем.

Мы принялись за дело. Сначала «солнечный» массаж. Снежинка подёргивает кожей. Пропальпировала. Вот! Под пальцами на месте уплотнения прощупывается бугорок. Его не было!

– Зарин, чувствуешь?

– Это невероятно! Он увеличивается!

– Сильно массировать не надо. Очень осторожно, мягко. Майя, яблоки, отвар вероники белой, настойку чигиря. Точнее в обратном порядке. Настойку для примочек. Хватит бутылки. Отвара – ведро. Яблоки после родов.

Майя засмеялась.

– Я подумала, что настойку вам.

И убежала. Мы с Зариной продолжали массировать вспухшие и увеличивающиеся в размере места крепления крыльев. Вот кожа натянулась над чем-то твёрдым. Снежинка взвизгнула. Из разрыва кожи полезло с сукровичной жидкостью тёмное «крыло». «Крыло общипанной курицы». Крыло выходило медленно, вырастая в размерах. Оно было гибкое, хрящевое. Но оно росло.

Прибежала Майя. Замерла в удивлении.

– Что стоишь?! – прикрикнула Зарина. – Смотреть потом будешь. Готовь примочки.

Майя стала смачивать кусочки ткани и подавать нам. Мы наложили примочки на края лопнувшей кожи. Снежинка постанывала.

– Девочки, у неё роды начинаются, – сообщила нам Майя.

В конюшню вошёл Волес.

– Ну, вы даёте. И крылья отращиваете и рожаете! Всё одновременно!

Мы возились с крыльями, обрабатывали настойкой. Волес с Майей приняли двух малышей, какого-то мышиного цвета. На спинках жеребят болтались безвольно маленькие мягкие крылышки. Снежинка косила на них глаза, тихонько всхрапывала, «мурчала». Зашёл конюх. Они с Волесом подхватили жеребят и вынесли из конюшни. Майя пошла с ними. Понесли к Граалю. Снежинка заволновалась, тревожно заржала.

– Снежинка, золотко, – обратилась я к лошадке, – не волнуйся. Их скоро принесут. Ты молодец! Ты замечательная. Я люблю тебя.

Приговаривала я, обласкивая свою лошадку и посылая ей мыслеобразы. Принесли остужённый отвар, и я поставила ведро перед Снежинкой. Она потянулась мордой к ведру, понюхала, посмотрела на меня.

– Пей, девочка, это тебе нужно для крылышек.

Снежинка начала осторожно цедить питьё, потом смелее и выпила всё.

– Умница! – похвалила я Снежинку, посылая мыслеобразы. – Отдохни пока. Тебе принесут ещё водицы, яблочки и твоих малышей. Слушайся Майю. Мне нужно возвращаться. Меня ждут мои малышки. Я завтра приду, посмотрю на твоих малышей и на твои крылья.

Зарина с улыбкой наблюдала за нами.

– А ты что стоишь? К своей лошадке не пойдёшь?

– Я сходила, ты просто не обратила внимания. Ей ещё месяц до родов. Крылышки у неё тоже будут прорезаться.

Тут заволновалась Танина Подружка.

– Ну, что, Зарина, справимся или позвать двоих? – спросила я, зная ответ.

– Зачем звать. Я совсем не устала, а ты?

– Нет. Пошли.

Когда пришли Волес с Майей, мы уже работали с «крыльями» Подружки. Нас хватило и на третью лошадку.

Домой мы вернулись порядком уставшие и счастливые, порадовав всех новостями.

День рождения Тани и Милы мы отпраздновали традиционно, не придумывая ничего нового. Самый главный подарок Таня получила утром – крылья Лебеди. И второй подарок ей сделала её Подружка. Завершился праздник объявлением Бориса – теперь Таня его веста. Косу ему плести они ушли в кабинет, потому что на башне очень ветрено и холодно. Олев тоже объявил Милу вестой. Плести косу они отправились в библиотеку.

***

Зима. Гомозулень. Самый ненастный месяц с холодными дождями. Авроре и Ольхе девятый месяц. Приучаю их к бане. Пою им колыбельную, которую сама сочинила. Не шедевр и, даже, не ахти, зато своя.

Детки спят, закрывши глазки, *

Баюшки-баю.

Стану сказывать им сказки,

Песенку спою.

За горами, за долами

Да в глухом лесу

Серый Волк несет Ивану

Девицу-Красу.

Где неведомы дорожки,

Там живет Яга,

Дом ее на курьих ножках,

Черный кот слуга.

Спит Емелюшка на печке,

Видит чудный сон:

Будто выловил из речки

Чудо-щуку он.

А на острове Буяне

Чудеса живут –

Орешки белочки щелкают,

Песенки поют.

Гуси-лебеди летели,

Сладкий сон несли.

Колыбельную пропели

Крошкам журавли.

Гомозулень – месяц зимних каникул. Студенты и школьники – обитатели Терема – стараются не высовываться «почём зря» на улицу. Рассредоточились, кто в библиотеке засел за изучением древних манускриптов, кто в читальном зале размышляет над шашечными и шахматными партиями. Группа будущих научных сотрудников – химики и физики – во главе с Елисеем устроились в кабинете, что-то там мудрят с теоретическими решениями. Меня не зовут, значит, справляются сами.

Сима с Ярунком и с ребятами из Дарвении копаются с какой-то конструкцией в лаборатории. В общем, все заняты делом, кроме меня. И я расслабленно, лениво слоняюсь по Терему. Нет, мне не скучно. Я отдыхаю, пока спят дочки.

Прошла в танцевально-концертный зал, села на диванчик и смотрю на свинцово-серую небесную хлябь, кисею дождя. Что-то вспомнилось, в голове всплыли, когда-то давно, в другой жизни, написанные мной строчки:

Плачет осень вдовой безутешной, *

Над своею судьбою рыдая,

Ярких красок палитру поспешно

На унылую серость меняя.

Хляби серые, с неба стекая,

Над землёй кисеёю повисли

И небес беспросветность глухая

Стережёт невесёлые мысли.

Так…, а как там дальше? Не помню…, но возникли другие:

Капля стукнула в стекло, *

За ней – вторая...

"Как быстро время потекло,

Помчались дни, друг друга обгоняя".

Стучится дождь в моё окно,

Пылинки со стекла смывая...

"Кажется, всё было так давно...

И, может, то не я была – другая?..".

А дождь надолго зарядил,

Хандрою душу наполняя.

Сад, что, напротив, по стеклу размыл...

"С хандрой что ж делать мне? Не знаю.

Вот привязалась!". Настроенье – ноль.

Всё непроглядно серым стало.

И на душе о чём-то боль...

«Вот, проклятущая, достала!».

Хандры нет. Так, не понятно о чём, тоска, грусть….

Что это там такое? В пруду кто-то бултыхается, пытаясь выбраться из воды. Надо пойти, посмотреть. Бррр!

Накинула защиту от дождя с подогревом, вышла через стеклянную дверь в сад, поспешила к пруду. Какая-то крупная серая птица пытается выбраться… Птица? А где крылья? Она цепляется за каменную кромку берега двумя, совсем не птичьими, лапками. Я присела, ухватила за лапки и, выдернула «птицу» на берег.

Странное существо, похожее на очень крупного ежа, или ехидну, только в перьях. «Птица» посмотрела на меня большими глазами кота из мультфильма «Шрек». Странно… откуда у меня эти сравнения? Ладно, потом разберусь. Нужно позаботиться об этом недоразумении.

– «Игорёк», – мысленно позвала племянника Бориса. – «Игорёк, ты чем занят? Не можешь прийти в сад к пруду? Тут какое-то существо обнаружилось в воде».

– «Бегу», – отозвался Игорёк.

Стеклянная дверь открылась и на крыльцо, выходящее в сад, выскочил Игорёк. Вот торопыга! Даже защиту от дождя не набросил.

– «Кто тут у тебя?».

Взглянул на «птицу». Я же быстренько накинула на него защиту с просушкой. С «птицей» то же самое проделала чуть раньше.

– О-о-о! Шишига! – удивлённо воскликнул парень. – Откуда она тут?!

– Она в воде бултыхалась, а я помогла выбраться.

Шишига встала полуметровым столбиком, слегка потянулась, расслабилась. Ой! Шестилапка!

– Игорёк, а у неё шесть лапок, – сообщила я своё наблюдение пареньку.

– Да. Она – шестилап.

Шишига посмотрела в глаза Игорьку, вытянула вверх мордочку и, закрыв глаза, замерла.

– Ей хорошо, – объяснил Игорёк. – Она будет спать. Устала.

– Её что? Тут оставить?

– Пусть сидит. Вернее, стоит. Только защиту оставь, она сама её держать будет. Когда отдохнёт, к Филимону отведу

– И как долго она будет отдыхать?

– Говорит, что очень устала. До утра, наверняка, простоит.

– Игорёк, а Путаницы, случайно не шестилапые?

– Путаницы тоже шестилапы.

Мы с Игорьком вернулись в Терем, оставив шишигу в покое.

Выходит, изначально мир Сурейн населяли шестилапые, точнее, животные с шестью конечностями? А так как они все существа магические, то погибли, как и часть Оборотных, во время космической катастрофы. Ну, и, конечно, во время Великой Битвы. Мы же, оборачиваясь в Лебедей, Ладонов, Кентавров, прекрасно вписываемся в мир Сурейн. Драконы, летающие лошади, крылатые Единороги – все из категории «шестилап». Похоже, мир шестилапов возрождается.

Как шишига попала к нам? Это сможет узнать Игорёк. Мало того, что он Проводник, так ещё и Понимающий! Очень талантливый парень!

«Шишига в тот день вообще-то летать не собиралась. Да она и не летает – крыльев у неё, отродясь, нет. Она спокойно выискивала длинным носиком в лесной подстилке червяков, таких длинных, розовых и очень вкусных. Где-то за кустиками копошился её друг. Вода с неба лилась и лилась, не переставая, то усиливаясь, то замирая, словно выжидая, когда шишига вылезет из-под кустов. Шишига же наткнулась на целое гнездо червяков и не спешила менять место. Но вот червяки все закончились – одних она выловила, другие попрятались глубже в землю. А землю рыть шишига своим носиком не может, только рыхлый перегной. Шишига ещё не наелась, и решила перейти под другой куст. Она высунулась наружу из-под плотной листвы куста – вода сеялась мелкими каплями, и шишига двинулась через прогалину. Вдруг за соседним кустом взвизгнул друг. Шишиге передался его страх. Но она не успела убраться под куст, как её подхватили когтистые лапы и взметнули вверх. Над головой хлопали сильные крылья. Рядом, а правильнее, сзади повизгивал друг. Они оказались в лапах беркрута. Страшно. Шишига от страха тоже стала повизгивать. Откуда взялся в их местах этот злодей? Залетел случайно и увидел вкусных шишиг?».

«Беркрут летел, неся в четырёх лапах свою добычу. Он увлёкся погоней за жирной вроной и залетел в незнакомые места. Сверху он увидел двух толстых шишиг. Вот будет хорошая сытная добыча! И беркрут, махнув крылом на врону, камнем кинулся вниз. Теперь он возвращался в гнездо, к своим двум малышам. Но он слишком далеко удалился от гнезда и решил лететь прямо, не огибая большую территорию магического ядра. Пролетая слишком близко к ядру, он вдруг почувствовал слабость. Крылья не хотели его слушаться. Он не мог планировать, только судорожно ими махал. Пальцы сами разжались, и шишиги, одна за другой, выпали».

«Шишига почувствовала, что пальцы с когтями разжались, и она полетела вниз. Она сильно и очень больно ударилась о воду и потеряла сознание. Но перо с мягким пушистым подшёрстком не дало ей утонуть. Она долго болталась на воде, не приходя в сознание. Очнувшись, начала пытаться плыть к берегу. Пловец она плохой – у неё слишком маленькие лапки. Но добравшись до берега, поняла, что ей не выбраться. Каменный берег, гладкий и скользкий. Уцепиться не за что, но шишига всё равно много, много раз пыталась и пыталась выбраться. И когда уже была готова сдаться, подошла ОНА. ОНА выдернула шишигу за лапки на берег, обсушила, проведя над ней своей солнечной лапкой и накрыв от дождя магическим широким листом. Потом подошёл ОН. Шишига посмотрела ЕМУ в глаза и поняла, что теперь будет всё хорошо. Значит, можно здесь устроиться на ночлег. И шишига потянулась, расслабилась и закрыла глаза».

С утра пораньше Игорёк сбегал проведать шишигу.

– «Ну, что? – спросила я мысленно Игорька, готовясь кормить дочек.

– «Ещё спит», – ответил Игорёк.

– «Сходи после занятий в спортзале», – посоветовала я.

Активные занятия в спортзале заменили нам пробежки. Я тоже начала ходить в спортзал, чтобы набрать форму, налить мышцы.

За первым завтраком Игорёк сообщил, что шишига проснулась и тревожится о друге. Оказывается, их обоих схватил беркрут.

– Игорёк, сейчас, после завтрака, возьмёшь свою группу, и пойдёте на поиски друга шишиги. Так-что, завтракайте поплотней. Тебе с братьями плащи или защиту?

– Плащи. Гвидон с Гордием ещё не справляются с удержанием защиты.

– «Руслан, – позвала я теремного, – выдай ребятам наши плащи». – Гордей, сочини ребятам паёк на обед, – распорядилась повару.

Экипировав спасательную команду, дала последние наставления.

– Сначала обследуйте территорию сада. Игорёк, если сможешь, попробуй настроиться через шишигу на волну её друга. Искать будет легче. Под каждый куст не заглянешь. Потом пройдёте за стену. Имейте в виду, беркрут не мог лететь через Великий Лес, разве только через ельник. Ну, ладно, ступайте. Нет, погоди. Записывающим шаром можешь пользоваться?

– Елисей показывал, – расплылся в предвкушающей улыбке Игорёк.

– Ну, раз Елисей показывал, – выделила я имя мужа, – то, значит, справишься. Беги в кабинет и возьми малый шар. Будешь записывать всё, что покажется тебе интересным, занимательным и, разумеется, важным. Запись начни с шишиги.

Игорёк вернулся из кабинета с записывающим шаром размером с крупное яблоко.

Всё. Спасательную команду отправила. Иду медитировать и экспериментировать. Потом второй завтрак и к дочкам. Нужно сделать массаж общеукрепляющий и для спинных мышц. Гимнасткой с ними мы позанимались вместе с Елисеем до его ухода в Академию на Совет.

Спасатели вернулись только к вечеру. Сначала я услышала взволнованный голос Игорька.

– «Нюра! Нюра! Мы его нашли! На краю ельника, под старой елью. Забился к самому стволу. У него раны от когтей и от падения на ель. Мы скоро придём. Я тут с Тропой познакомился. Она нас быстро доведёт. Мы пошли».

– Что там? – спросил Елисей, вернувшись из Академии. – Как дела?

– Нашли. Скоро будут дома.

Остальные обитатели Терема с волнением ожидали спасательную команду. Минут через десять вбежал Гвидон.

– Анна, куда его?

– Оставьте рядом с подругой. Я иду.

Набросив защиту от дождя, я поспешила к пруду. Наши домочадцы высыпали на крыльцо, ведущее в сад. Дальше идти я не разрешила.

«Шишиг» лежал, прижавшись к подруге. Она нависла над ним, выгнувшись дугой. Если в исполнении очень даже не худой зверюшки – это можно назвать дугой. Это, как я поняла, поза защиты.

Ребята с сочувствующими выражениями на лицах стояли полукругом рядом с шишигами.

Я склонилась над животными. Шишига выпрямилась, заглядывая мне в глаза.

– «Не волнуйся, моя хорошая», – обратилась к ней мысленно. – «Я ему помогу. Но его нужно осмотреть».

Послала шишиге картинку, что собираюсь сделать.

– Фьюи-и-и-ить! – выдала шишига флейточный звук и отодвинулась.

Я провела руками над «шишигом», диагностируя его состояние. Да-а-а, досталось зверюшке!

–«Майя, иди-ка сюда», – позвала я Повелительницу животных.

Стремительным шагом подошла Майя.

– Ну-ка, пусти, – присела.

Я встала, сделав шаг в сторону. Майя прошлась солнечным лучом из ладони по телу животного.

– У него в нескольких местах разрыв кожи, повреждения мышечной ткани, занозы и сломано три ребра. Теперь отойдите метра на два и шишигу уберите.

Я и ребята отодвинулись. Игорёк присел перед шишигой, заглядывая ей в глаза. Шишига присвистнула, опустилась на все лапы и перешла с Игорьком ко мне.

Майя аккуратно, не притрагиваясь к «пациенту», воздушным потоком перевернула его на живот, и началось лечение. Майя держала раскрытые ладони над «шишигом», а по нему ходили миниатюрные воздушные завихрения, вороша оперение. Кровяные пятна стали исчезать, раны затягиваться. «Шишиг» слегка подёргивал кожей.

– Ну, вот. Рёбрышки я ему соединила, закрепила, – поднимаясь, доложила «доктор». – Ему нужно сутки полежать. Подружка посторожит. Аня, устрой им защиту от дождя посвободней. Шишига должна справиться с поддержкой. Её покормить надо. Я ей вынесу сама.

Все действия Майи Игорёк снимал на шар.

Спасательную команду сначала отправили в купальню, потом сытно накормили ужином и только после этого собрались в большом зале смотреть «кино» и слушать рассказ. Демонстрировал Елисей сам, а Игорёк делал пояснения.

«Вот стоит столбиком шишига и крутит головой, посылая звуковые сигналы, доходящие до ультразвука.

Ребята, встав полукругом, позируют для «кино».

Шар перекочевал в руки Гвидона, а Игорёк присел перед шишигой. Они пристально посмотрели друг другу в глаза. Шишига успокоилась и замерла столбиком, вытянув вверх мордочку».

– Дальше ничего интересного не было. Мы обошли весь сад. Я свистел шишигой. Но никто не отзывался. Особенно мы просмотрели тыквы. У них листья такие большие, что кто угодно под ними спрячется. За забором просто ходили туда-обратно по дуге, удаляясь в сторону ельника. Вдоль ельника дошли до края, где он переходит в заросли кустарников, спускающихся по склону логовища, по дну которого течёт узенькая речка. Спустились к ней, прошли немного вдоль берега и поднялись к ельнику. Тут и откликнулся шишиг. Слабенько так. Еле услышали. Я решил, что низом звук пройдёт лучше. Лёг и свистнул. И снова получил отклик. Прибежала Путаница.