Текст книги "Время легенд (сборник)"
Автор книги: Норма Бейшир
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 35 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]
Джейми протянула к нему руки.
– Да перестань ты разыгрывать благовоспитанного джентльмена, иди ко мне скорее, балда несчастный!
В следующую секунду они уже сжимали друг друга в объятиях. Его жадный, требовательный рот приник в темноте к ее губам, он прижимал ее к себе все крепче. Почувствовав сумасшедшее биение его сердца – или это стучало ее собственное? – она исполнилась каким-то странным внутренним восторгом, незнакомым ей раньше, а тем временем его нежные руки скользили по ее спине, все ниже и откровеннее, бедра прижимались к ее бедрам со все большей страстью, желание жгло огнем обоих. Он хотел подхватить ее на руки, но она остановила его.
– Я пока еще могу ходить, – прошептала она и, обняв его, повела в спальню. Расстегнув вишневую блузку, она сбросила ее прямо на пол, затем, небрежно откинув одеяло и присев на край постели, сняла все остальное. Марти в нетерпении кидал свою одежду на кресло.
Естественность и непосредственность, с которой она обнажалась – без ложной скромности, без напускной стыдливости, обезоруживала и покоряла.
Она стояла перед ним совершенно нагая – прекрасно сложенная женщина, Полная желания, готовая идти навстречу его любви. Наконец они соединились, он целовал ее с неистовостью многомесячного воздержания, и она отвечала с необыкновенной жадностью, которую трудно было предположить в столь невозмутимой особе. Они сжимали друг друга в объятиях, обменивались нетерпеливыми поцелуями, сплетаясь руками и ногами, дрожа от нежности и страсти.
– Иди ко мне, – прошептал Марти, легко прикасаясь губами к нежной коже ее лица. – Не хочу, чтобы когда-нибудь настало утро.
– Я совсем не такая упрямица, как обо мне говорят, – нежно говорила Джейми, целуя его в глаза после каждого слова. – И уж во всяком случае, любовь моя, я никогда не отказываю себе в том, чего мне так хочется. Вот как сейчас. – Она запустила пальцы ему в волосы, а он положил голову ей на грудь, прикоснулся кончиком языка к ее соскам, – сначала к одному, потом к другому, и она непроизвольно задрожала от наслаждения. Приподнявшись, она призывно приблизила грудь к его лицу, и он принялся целовать ее, сначала нежно, потом все более страстно. Насытившись, он перевернулся на спину. Она продолжала исступленно целовать его – лоб, нос, губы, подбородок, шею, и вдруг шлепнула его. Он удивленно приподнялся.
– Еще? – спросил он, сладострастно улыбаясь.
– Мммм… умираю, – простонала она, откидывая длинные пряди волос.
Он издал торжествующий звук.
– Ничего, мы удовлетворим твою ненасытность, – почти прорычал он, направляя ее голову к огромному члену, пульсирующему от желания. – Это насытит нас обоих.
Улыбаясь, Джейми принялась ласкать его языком и губами, целуя, посасывая и покусывая. Потом она внезапно привстала и, почувствовав соитие, оба не сдержали крика от пронизавшего их тела оргазма.
Она легла ему на грудь, обняла за шею. Глаза их встретились – оба взмокли и прерывисто дышали.
– Ты очень спешишь. – Марти дотронулся кончиком пальца до ее нижней губы. – Лично я намереваюсь провести сегодня бессонную ночь.
Джейми посмотрела на него влюбленным взглядом.
– Учту.
До знакомства с Марти Джейми нравилось заниматься сексом, но она никогда не позволяла себе заходить дальше чисто физического влечения к партнеру. Лучше уж так, рассуждала она, слишком живо в ней было ощущение боли, которую она испытала после самоубийства матери, и беспомощности и отчаяния, после неожиданного исчезновения отца, которого она боготворила. Ей всегда казалось, что если мать и вправду хотела ее и любила, ей незачем было уходить из жизни. И хотя все последние восемнадцать лет она только и делала, что убеждала себя в том, что отца вынудили исчезнуть из ее жизни непреодолимые обстоятельства, она все равно чувствовала себя покинутой. Ведь по сути дела он бросил меня, мрачно ставила она точку в своих рассуждениях. Как ни крути, а бросил.
Память об этом накладывала отпечаток на все ее взаимоотношения с людьми. Иногда она флиртовала, удовлетворяла свои потребности, когда становилось невмоготу, но никогда она не позволяла себе роскоши глубокой привязанности. До появления Марти она осаживала своих незадачливых поклонников без колебаний, но Марти… Великолепный, страстный, нежный Марти, с потрясающим чувством юмора и подлинной отвагой – перед ним она не устояла. Она влюбилась, не отдавая себе отчета, что назад пути нет. Но она не просто полюбила его – она ему доверяла! Ни с одним мужчиной она не чувствовала себя так спокойно, как за каменной стеной. «Боже мой, какое сладостное чувство! – восхищалась про себя Джейми. – Я давным-давно забыла, как это бывает!»
Она накрыла маленький столик в «столовой», занимавшей в гостиной угол, вынула кружевную скатерть, доставшуюся ей от покойной бабушки, серебро и фарфор, которые купила на аукционе в Коннектикуте. Убедившись, что стол в полном порядке, она отправилась на кухню проверить цыпленка. Дома они, как правило, не ужинали, хотя почти каждую ночь проводили вместе, – у нее или у него. Но сегодня ей хотелось, чтобы все было по-другому. Сегодня она хотела провести с ним наедине весь вечер. Завтра она улетала в командировку в Чили, и поэтому этот вечер казался ей особенным.
Она пошла в спальню переодеться – надела темно-зеленую, как хвойный лес, шелковую блузку с широким отложным воротником и черные шелковые брюки. К украшениям, которые она носила обычно, добавила подвеску – тяжелый золотой самородок в простой оправе и широкий золотой браслет. Подкрасившись совсем чуть-чуть, она распустила тяжелую копну своих переливающихся рыже-каштановых волос по плечам, как это нравилось Марти, и не без удовольствия посмотрела на свое отражение в зеркале.
Марти был, как всегда, точен.
– Я не опоздал? – спросил он, ровно в половине восьмого появляясь в дверях ее квартиры с бутылкой вина и цветами в шуршащей зеленой бумаге.
– Как раз вовремя, мистер Новости! – Джейми радостно чмокнула его в щеку. – Двадцатисекундная готовность! – И она унесла его подношения в кухню.
Брови его удивленно взлетели.
– Разве у тебя есть видеокамера?
Она вернулась, загадочно улыбаясь:
– В спальне.
Он хмыкнул.
– Бесстыдница, – сказал он, заключая ее в свои объятия. – Но я всегда был в душе эксгибиционистом, знаешь?
Руки ее сомкнулись у него на спине.
– Я это подозревала.
– Ты намекаешь на нашу прогулку в парке? – Он обвел языком линию ее пухлых губ.
– Ну да – и еще в галерее. – Она поцеловала его в подбородок. – И на смотровой площадке Центра мировой торговли. – Она поцеловала его в губы. – И в опере. – Она поцеловала его в кончик носа. – И когда мы облетали статую Свободы. – Она ткнулась губами ему в переносицу. – Я уж не говорю о том, что ты вытворял на эскалаторе в «Мейсисе». Мистер, я думаю, скоро дело дойдет до прямого эфира!
Он самодовольно хмыкнул.
– Ну, раз ты этого хочешь, так тому и быть. – Он остановился и повел носом. – У тебя ничего не горит?
В ее глазах появился ужас:
– О Господи – цыпленок!
В спальне было темно. Джейми и Марти всю ночь предавались любовным утехам и сейчас лежали в объятиях друг друга. Она провела указательным пальцем по его профилю.
– Бедный ребенок, – шутливо посмеиваясь, сказала она. – Совсем устал.
Он поднял веки – единственное, чем он мог шевелить.
– Похоже, ты нет?
– Ни чуточки, – лихо ответила она.
Он раздраженно рыкнул.
– В чем дело, Кэнтрелл? – Ей определенно хотелось его поддразнить. – Не заводится?
– Знаешь, моя милая, я пришел сегодня с единственной целью – уговорить тебя выйти за меня замуж, – начал он слабым голосом. – Но боюсь, таким стариканам, как я, эта квартира не сдается.
Она села и внимательно посмотрела на него.
– Ты делаешь мне предложение?
– Можешь считать и так.
Ее улыбка тут же испарилась. Предложение руки и сердца – такую возможность она как-то не учла.
– Ты явно не в восторге, – заметил Марти. – Означает ли это отказ?
Она покачала головой.
– Прости, я удивлена, вот и все.
Он поднялся и оперся на локоть.
– Только не говори, что ты эмансипированная женщина и что мужчина тебе нужен только для удовлетворения естественных потребностей. – Другой рукой он взъерошил копну ее волос. – Ну, я угадал, признайся!
«Ты даже не знаешь, как ты близок и истине, вернее к тому, что было истиной последние насколько лет», – мрачно подумала Джейми.
– Нет, – спокойно произнесла она. – Дело не в этом.
– Тогда, значит, дело во мне, – сказал он. Чтобы как-то разрядить возникшее напряжение, он поднял руку и шутливо принюхался: – Может быть, я пользуюсь неподходящими дезодорантами? Или плохо чищу зубы?
Она даже не улыбнулась.
– Дело не в тебе…
Он молча глядел на нее.
– Значит, ты просто не хочешь выходить за меня замуж, – наконец мрачно заключил он. – Так?
– Да нет! – быстро заговорила она. – Дело во мне, Марти. Я никогда ни к кому не могла привязаться. – Она беспомощно пожала плечами. – Но ты не поймешь.
– А ты расскажи, – попросил он.
Какое-то время она колебалась.
– Боюсь, – вдруг тихо сказала она, отводя глаза.
– Чего? – нежно спросил он.
– Боюсь привязаться слишком сильно, – произнесла она почти одними губами. – Чтобы опять не испытать боли.
– Боли? – Он потянулся к ней и ласково дотронулся до ее лица. – Но кто обидел тебя?
Она отрицательно покачала головой.
– Мне тяжело говорить об этом, Марти. Пока.
Но он не отступал.
– Я бы с радостью помог тебе, – если ты позволишь.
Ей хотелось рассказать, поделиться с ним своими страхами, но что-то удерживало ее. Никогда и ни с кем она не обсуждала своих проблем. Познав муки и страдания, Джейми решила раз и навсегда оградить себя от новых душевных ран. И все же…
– Мои мать… и отец, – выдавила она наконец, удивляясь тому, что произнесла эти слова.
– Но как могли они обидеть тебя?
– Они бросили меня. Исчезли вдруг и навсегда. – Голос ее запинался. – Мама покончила с собой, когда мне было всего шесть лет. Отец занимался бизнесом, все время был в разъездах. Однажды он уехал, и больше я его не видела. – Джейми не предполагала, что слова потекут сами собой и столько лет ото всех скрываемые чувства внезапно вырвутся наружу. Она рассказала ему все, – свои переживания и сомнения – любила ли ее мать, историю с отцом, короче все. Марти прижал ее к себе крепче, гладил ее волосы и уверял, что любит ее и никогда не оставит.
Наутро он предложил ей заняться расследованием фактов, окружавших таинственное исчезновение ее отца.
– Ты же сама говоришь, что никогда не верила в его смерть, – напомнил он. – Так попытайся тем или иным путем докопаться до истины.
– Но как? – неуверенно спросила она.
Он покровительственно улыбнулся:
– Но ведь ты журналист. Используй свои каналы.
Она на минуту задумалась.
– Так ты считаешь, это возможно…
– Я думаю, – прищурился Марти, – единственное, чего прессе не удалось разузнать, – это того, что случилось с Джимми Хофой.
Глава 13
Нью-Йорк, апрель 1985 года
Джейми стояла напротив фирмы О’Доннелл-Колби на Уоллстрит и, запрокинув голову, разглядывала двадцатисемиэтажное здание из стекла и стали, сверкающей колонной возносившейся к небу из скопления серых низких домов. Слепил глаза отблеск вечернего солнца. Ее отец уже не служил в фирме, когда построили это здание, хотя на фасаде висела табличка: 1974. Интересно, много ли осталось людей – если вообще осталось – из тех, с кем он работал.
Она вошла в холл. Впечатляет, подумала она, мельком оглядывая гигантские растения в горшках и окна от пола до потолка. В голове у нее родился замысловатый образ – как будто она, в своих коричневых брючках и длинном свитере цвета слоновой кости, словно рыба, попала из свободной стихии океана в аквариум. Но я тут не затем, чтобы очаровываться, рассудила Джейми. Здесь есть люди, обвинившие моего отца в растрате. Каблучки ее рыжевато-коричневых кожаных сапог процокали по блестящим черным с серым плитам вестибюля к лифтам. Там она надолго задержалась, отыскивая знакомые фамилии в списке сотрудников фирмы. Они работали в одно время с отцом, – обрадовалась она, записывая их имена в блокнот. Значит, у нее есть, по крайней мере, три возможности докопаться до истины – или хотя бы ухватиться за ниточку к ней.
Она поднялась на лифте на шестнадцатый этаж. Первым в ее списке значился Джон Мэтьюз, он сейчас заведовал кадрами.
На лице у строго одетой секретарши, седовласой, с тяжелыми чертами, было выражение ястреба, выслеживающего добычу. Едва Джейми переступила порог приемной, ей показалось, что та сделала движение, чтобы клюнуть ее. При ближайшем рассмотрении Джейми решила, что секретарша злоупотребляет косметикой и что возникшая в ней неприязнь взаимна.
– Чем могу служить? – бесцветным голосом спросила секретарша.
– Мне бы хотелось поговорить с мистером Мэтьюзом, – Джейми изо всех сил старалась быть любезной.
– Вам назначено?
«Цербер у врат Ада», – подумала Джейми и тут же солгала:
– Да.
– Как ваше имя? – Секретарша открыла книгу предварительной записи.
Мимо нее и муха не проскочит, вздохнула про себя Джейми.
– Вообще-то мы точно не договаривались, но дядя Джон сказал, чтобы, когда я бываю в городе, я непременно звонила, а я приехала так неожиданно… – залепетала Джейми.
– Так вы его племянница?
Джейми кивнула. Врубается с ходу.
Тут открылась дверь в дальнем конце приемной и появился высокий грузный господин с редеющими седыми волосами и усами. Очки у него были с толстыми стеклами, а костюм, как определила Джейми, стоил страшно дорого.
– Кора, я… – заметив Джейми, он замолчал и долгое время разглядывал ее. – Джейми? – спросил он. – Джейми Линд?
Она кивнула.
– Господи, как же ты похожа на отца, – покрутил он головой.
Она выдавила улыбку.
– Все так говорят.
– Как давно все это было. Что тебя привело сюда?
– Мне нужно поговорить с вами, мистер Мэтьюз, о моем отце, – тихо произнесла она. – Это очень важно.
Он поколебался, раздумывая, но все же кивнул.
– Пойдем в кабинет.
Джейми торжествующе взглянула через плечо на секретаршу, обескураженно наблюдавшую, как Джейми входит в кабинет, а хозяин его закрывает за ней дверь.
– Садись, – пригласил он, показывая на кресло напротив своего стола.
Джейми уселась и бегло оглядела комнату: ультрасовременно… стекло, хромированный металл… абстрактная живопись на стенах… Неплохо для его положения. Все выдержано в одном стиле, но ничего не говорит о самом человеке.
– Чем я могу быть тебе полезен, Джейми?
Джейми в упор посмотрела на него.
– Расскажите мне про отца, мистер Мэтьюз! – попросила она прямо, опуская светские условности.
Ему не пришлось спрашивать, что она имеет в виду.
– Ты уверена, что хочешь услышать все? – Он взглянул на нее с сомнением.
– Я уже взрослая, – кивнула она. – Выдержу.
Он глубоко вздохнул, помедлил, потом качнул головой.
– Незапятнанная репутация, один из лучших сотрудников, успех за успехом, – припоминая, он в задумчивости покусывал губы. – И вдруг разрыв с Гаррисоном, твоим дедом, когда он застукал его с какой-то женщиной.
– С женщиной? – У Джейми вырвался возглас удивления.
Мэтьюз кивнул.
– Похоже, Колби вбили себе в голову, что на их дочках женятся исключительно ради денег и связей, – продолжал он. – В конце сороковых у твоего отца грудь была в орденах и медалях и диплом имелся, однако не было ни работы, ни опыта. Женившись на дочери Гаррисона Колби, он получил место здесь, в этой фирме. Поговаривали, что ему нравилась младшая дочка, но он женился на Фрэнсис, потому что с ней было проще договориться, особенно если собираешься иметь кого-то на стороне, что, как я слышал, он и делал.
Мысленно Джейми перебирала прошлое, стараясь припомнить хоть малейшую деталь, подтверждавшую слова Мэтьюза. Ничего, ни одной зацепки. Она помнила, как после маминой смерти обострились отношения между отцом и дедом, но до этого все было прекрасно. Конечно, теоретически она допускала существование другой женщины, но не верила в это совершенно, хотя последние годы ее мать и отошла от отца, вечно сидела запершись в своей комнате…
– Мне говорили, его подозревали в растрате, – сказала Джейми, не желая больше ничего слушать о похождениях своего отца.
Мэтьюз нахмурился.
– Я рассказываю тебе все это только потому – тогда об этом ходило много сплетен, – что это было причиной того, что он совершил. – Он закурил толстую сигару.
– Ясно. И все же – что он совершил?
Мэтьюз помолчал, затягиваясь.
– Он разошелся с Гаррисоном сразу после смерти твоей матери. Всем было известно, что она покончила самоубийством, и это только подлило масла в огонь, – вспоминал он. – Гаррисон готов был дать ему под зад коленкой, а над единственной внучкой – над тобой – взять опеку. Джим Линд знал, что проиграет, если дело передадут в суд – с деньгами-то и влиянием Колби! – но все же согласился, чтобы заставить Гаррисона раскошелиться. Линд должен был лететь в Париж, где в декабре шестьдесят шестого ему предстояло заключить важную сделку. Но на встречу он не пришел, и больше его никто не видел.
– И вы во всем этом уверены? – разочарованно спросила Джейми. Он ее не убедил. О размолвке между отцом и дедом она ничего не знала. Вот бабушка – та действительно ненавидела Линда после самоубийства мамы.
– Ну, не совсем. Я же говорю – ходило множество слухов, толков, догадок. Но одно известно всем вполне достоверно: Джеймс Линд исчез с громадными деньгами, и с тех пор его уже никто никогда не видел, – заключил Мэтьюз.
Джейми медленно поднялась.
– Мистер Мэтьюз, долгие годы мне твердили, что отец умер, – сказала она ровным голосом. – Кажется, целую книгу можно составить из всевозможных баек о нем, чего только я не слышала. Но ваша версия, должна признаться, по смелости вымысла достойна премии Пулитцера!
Не сказав больше ни слова, она повернулась и вышла из кабинета.
Второй человек, которого она попыталась разговорить, был не слишком любезен, а третий вообще отказался говорить с ней. Они слепо верили всем нелепицам, которые распускали про ее отца, от адюльтера до растраты, думала она, возвращаясь вечером на такси к себе домой. В их глазах он был виновен во всех смертных грехах, и им не важно, существовали ли какие-нибудь смягчающие обстоятельства или нет. Их не волновало полное отсутствие доказательств. Да пошли они все – разозлилась она. Папочка и тетя Кейт? Немыслимо! А чего стоит сказка о том, будто папа обманом женился на маме, будто дедушка обвинил его в этом и собирался забрать меня? Чистое вранье!
Такси подъехало к дому. Она вытащила из сумки кошелек, расплатилась и, выйдя из машины, рывком открыла дверь подъезда. В переполненный лифт она вскочила, когда двери уже закрывались, и поднялась на свой этаж, молча, не замечая попыток заговорить с ней. Настроения общаться с соседями у нее не было. Нет уж, сегодня увольте.
Выйдя из лифта, она долго рылась в сумке, искала ключи, потом дважды их роняла, так ее трясло от гнева. Отца признали виновным и поставили на нем крест навсегда – таково было суждение его коллег. На черта им было доискиваться до каких-то обстоятельств, тревожиться, не случилось ли с ним какой беды. Их беспокоили только дерьмовые деньги. Пошли они все к черту, с негодованием чертыхалась Джейми.
Войдя в квартиру, она швырнула сумку на пол и вне себя от гнева отправилась на кухню. Она была готова ломать и крушить все вокруг: волна ярости и возмущения буквально захватила ее. Опорожнив одним махом банку сока, чтобы хоть как-то прийти в себя, она сплющила в руке пустую жестянку и пульнула ею в мусорный бак. В спальне она разулась, в бессильной ярости стукнув каждым сапогом об пол, все еще думая о Мэтьюзе и об остальных. Их ответы только укрепили ее в намерении раскрыть тайну, найти истинную причину исчезновения отца.
Чтобы покончить со всем этим враньем раз и навсегда.
– Пусть бы даже его нашли в Сене с перерезанным горлом, их волновало бы только одно – что сталось с дерьмовыми деньгами, – сказала Джейми, когда они с Марти сидели за ужином в «Пестром жирафе». – Я чуть не лопнула от злости!
Марти сделал официанту дополнительный заказ.
– Разве ты ожидала от них чего-то другого?
– Нет… да… – Она отложила вилку. – Пожалуй – да, ожидала, – призналась она. – Я думала, что хоть кто-то сомневается, хоть у кого-то нет уверенности, что папа мог совершить все это без веских причин.
– Зря ты тратишь силы на этих узколобых ублюдков, – пожал плечами Марти. – И злиться ни к чему. У тебя есть дела поважнее.
– Но что мне делать, мистер Новости? – с горькой иронией спросила она!.
– Ты журналист. Тебе поручено подготовить материал – что бы ты предприняла, если бы это касалось не тебя?
Она недолго ломала голову.
– Поговорила бы с семьей! – Отломив кусочек хлеба, она принялась задумчиво жевать. – Правда, в данном случае это отпадет. Никого не осталось.
– Совсем никого?
– Я ничего не знаю о семье отца, – покачала головой Джейми, рассеянно ковыряя вилкой в тарелке. – Разве что мои так называемые дядюшка с тетушкой.
– Так называемые? – Марти посмотрел на нее вопросительно.
– Они сказали, что они мои тетя и дядя, – пояснила Джейми, явно давая понять, что она этому не верит. – Они все вроде знали о нас, о моем отце, но все-таки что-то было не так. Может, оттого, что папа не говорил мне, что у него есть сестра. Хотя это не так уж и удивительно, он вообще про свою семью никогда не рассказывал, один раз только и упомянул, что они переехали из Вермонта в Балтимор и все. Но я им никогда не доверяла, особенно ей.
Марти грустно усмехнулся:
– А ты вообще кому-нибудь доверяла после исчезновения отца?
– Нет, по-настоящему – никому, – поколебавшись, смущенно призналась она.
Подошел официант, принес заказанное Марти спиртное и спросил, что они желают на десерт. Когда он отошел, Джейми вновь повернулась к Марти.
– Но кроме Элис и Джо – которые столько мне лгали, что я и сказать не могу, – расспросить некого. Мама умерла, да и бабушка с дедушкой тоже. Моя… – Она вдруг осеклась.
Марти глядел на нее выжидательно.
– Сестра моей матери, тетя Кейт! – вспомнила Джейми. – Она сейчас живет в Вашингтоне, в Мэриленде, и замужем за сенатором Крэгом Пирсоном.
– Ты думаешь, она что-нибудь знает? – Марти поднес к губам бокал.
– Вряд ли, – пожала плечами Джейми. – Хотя, конечно, больше, чем я.
– Так позвони ей. Что еще?
Джейми отрицательно помотала головой.
– Звонить ей я не буду, – сказала она, повинуясь какому-то безотчетному импульсу. – Я поговорю с ней. С глазу на глаз, в Вашингтоне.
Защелкали пристежные ремни, самолет начал снижаться над Национальным аэропортом Вашингтона. Джейми выглянула в окно, она сидела слева по борту. Они миновали слой облаков, и из-за них показались знакомые очертания: Капитолий, мемориалы Джефферсона и Линкольна, Белый дом… Сколько же прошло времени? – вспоминала Джейми. Полгода – с моего последнего приезда в Вашингтон… и больше шестнадцати лет с тех пор, как я последний раз виделась с Кейт.
Самолет стал самым привычным транспортом для Джейми. С тех пор, как она стала работать в «Уорлд вьюз», шутила она, – в воздухе она проводит больше времени, чем стюардессы. Вот и сейчас, когда реактивный самолет шел на посадку, Джейми не испытывала никакого волнения, мысли об опасности полетов ей даже в голову не приходили. Гораздо больше ее волновало, как они встретятся с Кейт. Они старались поддерживать отношения, но обе жили такой напряженной жизнью, что им это почти не удавалось. Но тут ей вспомнились слова Джона Мэтьюза: «Поговаривали, что ему нравилась младшая дочка…» Неужели это правда, сокрушалась Джейми.
Когда пассажиры гуськом потянулись к выходу, Джейми отбросила ремень, легко поднялась и, подхватив в багажном отделении свою битком набитую сумку, направилась к выходу. Мысли ее были заняты предстоящим свиданием. Накануне вечером она позвонила Кейт, и та обрадовалась и звонку, и намерению Джейми навестить ее. Интересно, что ей может быть известно, размышляла Джейми, подходя к воротам. А узнаю ли я ее?
– Джейми, дорогая! Наконец-то!
Она повернула голову в ту сторону, откуда знакомый женский голос окликнул ее. Кейт Колби Пирсон стояла в каких-то тридцати футах и махала ей. Да она почти совсем не изменилась, решила Джейми. Разумеется, теперь это была уже пожилая женщина, чуть пополневшая, но не расплывшаяся; тот же стиль, те же пристрастия, которые были так памятны Джейми, разве лишь слегка подкорректированные модой. Ее темные волосы были коротко подстрижены, а синий костюм от Адольфо дополняла шляпа с широкими полями.
– Кейт! – восторженно закричала Джейми, бросаясь в объятия тетки, словно и не было долгих лет разлуки.
Но та, на добрых шесть дюймов ниже своей племянницы, слегка откинулась, чтобы получше разглядеть единственную дочку своей сестры.
– Кейт? – произнесла она с ноткой обиды в голосе. – А куда же подевалась «тетя Кейт»?
– Я взрослая, – заявила Джейми. – Потом «тетя» это какая-нибудь допотопная старушка, непрестанно болтающая, суетящаяся и окруженная дюжиной котов и кошек всех размеров и мастей. Ну а ты совсем молодая и симпатичная.
Кейт расхохоталась.
– В таком случае, – сказала она, обнимая Джейми и проходя с ней мимо багажного конвейера, – ты уж, пожалуйста, не обижайся, но тебе придется теперь вообще не называть меня тетей.
Джейми засмеялась:
– Договорились!
– Я узнала бы тебя сразу, сколько бы лет ни прошло, – призналась Кейт, когда они с Джейми вышли пройтись неподалеку от дома Пирсонов в Мэриленде, близ Брукмонта, и полюбоваться на Потомак. – Ты, милая моя, копия отца с головы до ног – те же глаза, волосы, те же решительность и напористость. Тебе бы родиться мальчиком!
– А маминого во мне ничего нет? – Джейми подобрала прутик, переломила его и бросила.
Кейт покачала головой.
– Ты совсем другая, – тихо сказала она. – Моя сестра была прелестное создание, но очень хрупкое, как бабочка или цветок. И душа ее оказалась тоже хрупкой. Она так мучилась в последние годы, но никто из нас не понимал причины ее несчастья.
– И я помню ее такой, – вздохнула Джейми. – Как грустно! Я всегда думала, что это мы с папочкой стали причиной ее несчастья.
Кейт нахмурилась.
– Фрэн всегда была несчастной, моя дорогая, – помедлив, сказала она. – Даже в детстве она умела находить множество поводов для грусти. Всегда на глазах слезы, всегда одна да одна. Я росла сорванцом, вечно попадала в какие-то истории, убегала из дома, шаталась с мальчишками, вылетала из школы…
– Типичный трудный подросток, – заметила Джейми.
– Да уж, чего я только не вытворяла, – согласилась Кейт. – Фрэн никогда не озорничала – читала, рисовала, но чаще всего просто мечтала. Я всегда подозревала, что она строит воздушные замки, потому что ей неуютно в реальном мире. Так продолжалось, пока она не встретила твоего отца. – Она смахнула лист, слетевший на ее темно-серый свитер.
– Отец принес ей счастье? – Джейми не могла скрыть удивления.
Легкая улыбка тронула губы Кейт.
– Внимание такого мужчины, как Джим, хоть кого сделает счастливым, – честно призналась она.
Джейми припомнила слухи, о которых говорил Мэтьюз.
– Похоже, тебе он тоже нравился, – заметила она.
Кейт ответила без колебаний:
– Я влюбилась в него с первого взгляда.
– Так ты любила моего отца?
– Я влюбилась в него раньше Фрэн, – сказала с улыбкой Кейт, обхватив себя руками. – На мой взгляд, мы больше подходили друг другу, оба были в каком-то смысле нарушители устоев и легко поняли бы друг друга. Но он сразу дал понять, что выбрал Фрэнни. Какие они были разные! Но они любили друг друга, очевидно, из-за этого-то все и произошло.
– Значит, у вас с отцом никогда… мм… не было романа? – путаясь в словах, отважилась спросить Джейми.
– Не было, разумеется, не было! – Кейт искренне удивилась. – С чего это тебе пришло в голову?
Джейми вкратце рассказала о встрече с Джоном Мэтьюзом. Кейт отрицательно покачала головой.
– Между мной и Джимом никогда ничего не было – как бы мне этого ни хотелось. Раз уж он был помолвлен с Фрэн, мне следовало держаться от него подальше, нам обоим следовало держаться друг от друга подальше. И насколько я знаю, Джим никогда не изменял Фрэн.
– А как ты думаешь, папа был растратчиком? – спросила Джейми.
Кейт по-прежнему качала головой.
– Джим Линд мог быть кем угодно – но уголовником? Никогда – и в этом никто не сможет меня разубедить.
– А что думали бабушка с дедушкой?
Кейт вздохнула:
– Мама, конечно, готова была поверить в самое худшее, его одного она винила в смерти Фрэн, но отец понимал, что это не так.
– Так он не считал, что мама покончила с собой из-за папы?
– Если и считал, то никогда не говорил об этом. Но ты же знаешь, как рождаются сплетни?
– И значит, он не собирался через суд отнять меня у отца?
Кейт продолжала удивляться:
– Нет, конечно же, нет! Каким бы ни был твой отец, но тебя он обожал. Он был прекрасным отцом, во всяком случае старался им быть, и мы все это знали. Даже мама.
Джейми набрала побольше воздуху и выпалила одним духом:
– А может, ты просто оправдываешь его, потому что когда-то была в него влюблена?
– Я его оправдываю потому, что всегда любила его, – мягко возразила Кейт. – Только не пойми меня превратно. Я люблю Крэга, и, клянусь Богом, он чудесный муж, и мы с ним счастливы. Но твой отец… он был авантюристом, искателем приключений – невероятно романтическая фигура. Думаю, какая-то часть моей души всегда будет тосковать по нему, всегда будет его любить.
– И только? – спросила Джейми. – Стало быть, ты веришь в него только потому, что любишь?
Кейт надолго задумалась.
– Должно быть, – призналась она наконец, – хотя есть и другая сторона. Он был человек неординарный, герой войны, поговаривали, что он был связан с секретной службой и работал на правительство, что каким-то образом он причастен к высадке нашего десанта в Нормандии. Да, кстати, Лью, который привел его в ночной клуб, где мы и познакомились, в те годы служил вместе с ним во Франции.
– Франция! – В голове у Джейми как будто заработал какой-то механизм. Отец пропал в Париже. Нет ли тут какой-то связи? – А человек, который представил его вам, – как, ты говоришь, его звали?
– Лью. Льюис Болдуин.
– А где он сейчас?
– Понятия не имею, – пожала плечами Кейт, глядя себе под ноги. – Сто лет его не видела, но слышала, что живет в Вирджинии, где-то около Лэнгли. – Она подозрительно покосилась на Джейми: – Ты ведь не просто приехала навестить меня, правда?
Поколебавшись, Джейми кивнула.
– Хочешь что-то узнать?
Джейми остановилась и в упор посмотрела на нее.
– Я хочу знать правду, Кейт, – прямо сказала она. – Я так долго жила, окруженная ложью и вопросами без ответов. Я лишь хочу узнать, куда он уехал и почему не вернулся. Я хочу вернуть ему честное имя, если получится.
Кейт на мгновение задумалась, соображая, может ли она чем-нибудь помочь. Потом ее осенило:
