Текст книги "Рожденная во льду"
Автор книги: Нора Робертс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 22 страниц)
– Спасибо. Порой у меня и вправду бывают творческие удачи, – он подался вперед и с наслаждением вдохнул аромат супа. – О! И это вы называете простой пищей?
– Так ведь это обыкновенный овощной суп с кусочком баранины. Если хотите, я вам сделаю еще сандвич.
– Нет, спасибо. – Грей попробовал суп и восхитился: – Потрясающе!
Он опять изучающе посмотрел на Бриану. Интересно, у нее всегда такие нежные, румяные щеки? Или это со сна?
– Я пытаюсь почувствовать себя виноватым за то, что разбудил вас, – поднося ложку ко рту, пробормотал Грей. – Но теперь это вряд ли получится.
– Хорошая гостиница всегда открыта для туристов, мистер Тейн. – Бриана поставила на стол кофейную чашку и знаком поманила собаку. Та моментально подскочила к столу. – Если захотите добавки, налейте сами. А я пока приготовлю для вас спальню.
Бриана со всех ног помчалась наверх. Надо было сменить постельное белье и банные полотенца. Ей да же в голову не пришло предложить Грею другую комнату. Раз он единственный постоялец, значит, достоин самого лучшего!
Она поспешно перестелила простыни и уже надевала на подушки наволочки, когда на втором этаже послышались шаги.
Увидев Грея на пороге спальни, Бриана виновато съежилась, но тут же одернула себя. В конце концов, дом принадлежит ей, и она имеет право спать где угодно!
– Я решила устроить себе небольшой праздник, – смущенно пробормотала она, берясь за одеяло.
Просто поразительно, подумал Грейсон, глядя, как Бриана перестилает постель, что женщина, занятая таким будничным делом, может выглядеть настолько сексуально.
Пожалуй, он преувеличивал степень своего утомления.
– Выходит, я не только поднял вас с постели, но и отбираю ее. Ей-богу, вам вовсе не нужно было уступать мне эту комнату.
– Вы за нее заплатили. Тут теплее всего. И камин отдельный есть, и своя ванна. Если хотите…
Она осеклась. Грей подошел к ней сзади, и по ее спине забегали мурашки. Но он всего лишь заинтересовался книгой, лежавшей на тумбочке.
Бриана смущенно кашлянула и отодвинулась.
– Я… я заснула с вашим романом, – до нее вдруг дошла двусмысленность слов, и, в ужасе подняв на Грея глаза, она пролепетала: – Нет, что вы! Я вовсе не хотела сказать, что книга скучная! Я просто…
Но Грей смотрел на нее, ухмыляясь, и она робко улыбнулась в ответ.
– Из-за вашего романа мне снились кошмары.
– Благодарю.
Бриана успокоилась и машинально откинула одеяло, приглашая гостя ложиться.
– А когда вы появились на пороге, я вообще чуть не умерла со страху. Вообразила, что убийца сошел со границ романа и сейчас погонится за мной с окровавленным ножом.
– Ну и кто же, по-вашему, убийца?
– Не знаю, но у меня есть кое-какие подозрения. Должна вам сказать, мистер Тейн, что вы мастерски сбиваете читателей с толку.
– Зовите меня Греем, – откликнулся он, протягивая Бриане книгу. – В конце концов, мы же – в некотором смысле, конечно, – будем делить ложе.
И, не дав Бриане опомниться, Грей поднес ее руку к губам.
– Спасибо за суп.
– Пожалуйста. Спокойной ночи!
Грей не сомневался в том, что спать он будет как сурок. Когда за Брианой закрылась дверь, он разделся догола и залез под одеяло. В воздухе слабо пахло сиренью. Сиренью и летним лугом.
Наверное, так пахнут волосы Брианы, решил Грей и заснул, улыбаясь.
Глава 2
Дождь все лил. Проснувшись, Грей сразу заметил, а что за окном темно. Кто его знает, день сейчас или ночь? Старинные каминные часы показывали пятнадцать минут десятого. Грей был оптимистом и потому решил, что это утро.
Накануне он не успел разглядеть комнату. Во-первых, от усталости, а во-вторых, потому что все его внимание было поглощено прелестной Брианой Конкеннан, взбивавшей подушки. Теперь, разомлев под теплым одеялом, Грей посмотрел по сторонам. Стены были оклеены обоями в мелкий цветочек, крошечные фиалки и бутончики роз взбирались по ним до самого потолка. Камин давно потух. Он был устроен в каменной печи, а рядом в разноцветной коробке лежали брикеты торфа.
Письменный стол был старый и солидный. Его полированная поверхность весело блестела. На столе стояли медная лампа, древняя чернильница и стеклянная банка со смесью трав. На трюмо – ваза с засохшими цветами. Журнальный столик, два кресла, обитых мягкой розовой тканью. Ковер, лежавший на полу, был подобран в тон обоям.
Грей прислонился к спинке кровати и зевнул. Для работы интерьер был неважен, но он все равно оценил вкус Брианы и подумал, что ему здорово повезло с гостиницей.
Грей хотел было повернуться на другой бок и снова уснуть. Он еще не захлопнул за собой дверцу клетки (это был излюбленный образ Грея, означавший, что он еще не готов засесть за работу). А уж холодным дождливым утром сам бог велел подольше не вылезать из постели. Но тут ему вспомнилась хорошенькая розовощекая Бриана. Любопытство взяло верх, и Грей осторожно спустил ноги на ледяной пол.
Хорошо хоть горячая вода есть! Он долго стоял под душем, постепенно отходя ото сна. Мыло приятно пахло хвоей. Грей много путешествовал, и ему не раз-приходилось довольствоваться холодной водой. Поэтому, приняв горячий душ да еще вытеревшись идеально белым полотенцем, украшенным вышивкой, он почувствовал себя наверху блаженства. Грей был удивительно неприхотлив. Ему везде было хорошо: и в палатке, разбитой на камнях Аризонской пустыни, и в роскошном отеле на Ривьере. Грею нравилось думать, что он повсюду может чувствовать себя как дома, Пока ему это, конечно, нужно.
Что ж, в ближайшие месяцы ему будет очень даже, неплохо в уютной ирландской гостинице. Тем более с такой милой хозяйкой. Красота – всегда плюс.
Бриться Грей не стал, одежду выбрал самую что на на есть затрапезную: джинсы и старый свитер. Ветер. утих, и он решил после завтрака прогуляться по окрестностям, чтобы немного оглядеться.
Но первым делом следует позавтракать.
Грей не удивился, обнаружив Бриану на кухне. Сразу было видно, что она прирожденная хозяйка.
Он отметил, что на сей раз она заколола волосы на затылке. Вероятно, для того, чтобы они не мешали заниматься домашними делами. Но непослушные пряди выбились из строгого пучка, и это смотрелось весьма соблазнительно.
Однако нехорошо, что его так тянет к хозяйке гостиницы.
Бриана что-то пекла, и у Грейсона потекли слюнки. От предвкушения еды, разумеется, а вовсе не при виде стройной фигурки в белоснежном фартуке.
Бриана обернулась, взбивая содержимое большой миски деревянной ложкой. Заметив Грея, она удивленно заморгала, затем вежливо улыбнулась.
– Доброе утро! Вы пришли позавтракать?
– Да, и с удовольствием отведаю того, что так вкусно пахнет.
– Нет, этого вы не получите. – Бриана ловко выложила тесто в сковороду. – Пирог еще не готов, да и потом он предназначается к чаю.
– Яблочный пирог с корицей, – принюхавшись, мечтательно предположил Грей.
– Что ж, нюх вас не подвел. Вы осилите ирландский завтрак или вам дать что-нибудь полегче?
– Вообще-то на легкий завтрак я не рассчитывал.
– Ну и прекрасно. Проходите в столовую. Я сейчас принесу кофе и булочки.
– А можно позавтракать здесь? – Грей обворожительно улыбнулся и прислонился к дверному косяку. – Или вы не любите, когда кто-нибудь смотрит, как вы готовите?
И любуется вами, мысленно добавил он.
– Отчего же?
Некоторым постояльцам нравилось держаться запросто, но большинство все-таки предпочитало, чтобы им прислуживали. Бриана налила Грею горячек кофе.
– Вы пьете без молока?
– Совершенно верно, – по-прежнему стоя, он поднес чашку к губам. – Вы выросли в этом доме, да?
– Да.
Бриана порезала сардельки и положила их на сковороду.
– Я так и думал. Тут и чувствуешь себя дома, а не в гостинице.
– Я к этому и стремилась. Видите ли, когда-то у нас тут была ферма, но потом мы большую часть земли продали. А дом и маленький флигель, куда изредка наезжают моя сестра с мужем, оставили себе.
– А почему они наезжают лишь изредка?
– У ее мужа дом в Дублине. И несколько картинных галерей. Моя сестра – художница.
– Ах, вот как? И какие картины она пишет?
Бриана еле заметно усмехнулась. Люди почему-то считают, что художник непременно пишет картины. Мегги это приводит в бешенство.
– Она художник по стеклу. Вот, взгляните на ее новую работу.
Бриана указала на чашу, стоявшую посреди кухонного стола. Она напоминала нежный цветок, омытый дождем.
– Да… отлично смотрится. – Грей, заинтересовавшись, подошел ближе и осторожно провел пальцем по волнистому краю чаши. – Конкеннан… – задумчиво пробормотал он, что-то припоминая. – Черт возьми! Да это же М. М. Конкеннан, ирландская сенсация!
Бриана была польщена.
– Неужели ее так называют? О, Мегги придет в восторг! А вы знаете ее работы, да?
Бриану распирала гордость за сестру.
– Еще бы, я ведь только что приобрел… как бы это поточнее сказать? В общем, статуэтку. Она продавалась в Лондоне во Всемирной галерее. Две недели назад я заглянул туда и ушел с покупкой.
– Это галерея Рогана, мужа Мегги.
– Что ж, очень удобно.
Грей подошел к плите и подлил себе кофе. Жареные сардельки пахли очень аппетитно.
– Статуэтка просто чудо, – продолжал он. – Этакий кусочек льда, а внутри мерцает огонек. Она напомнила мне Замок одиночества.
Бриана непонимающе посмотрела на Грея. Он перехватил ее взгляд и рассмеялся.
– Я вижу, вы не увлекаетесь американскими комиксами. Это уединенный замок Супермена, построенный в арктических льдах.
– О, Мегги это придется по душе. Она обожает такие места.
Бриана машинально поправила непослушные волосы. Она почему-то смущалась. Наверное, потому, что Грей не сводил с нее глаз, и в его взгляде читалось откровенное мужское восхищение.
Нет-нет, это он просто так, в нем говорит писатель, успокоила она себя, подкладывая в подливку помидоры.
И чтобы заполнить неловкую паузу, поспешила продолжить:
– Муж Мегги строит галерею неподалеку отсюда, в поселке Клер. Она откроется весной. Так… я вам положу овсяную кашу, а все остальное вот-вот будет готово.
Овсянка… Да это ж идеальный образ! Дождливое утро, и на завтрак в ирландском доме овсянка в коричневой глиняной плошке с толстыми стенками. Грей довольно улыбнулся и с аппетитом налег на еду.
– Действие вашей новой книги будет происходить в Ирландии? – поинтересовалась Бриана, поглядев на него через плечо. – Это ничего, что я спрашиваю?
– Конечно, ничего. Да, я примерно так себе все это представляю: деревенская глушь, поля, размытые дождем, высокие скалы, – он поежился, вспоминая предыдущую ночь. – Хорошенькие маленькие деревушки. Все мило, как на открытках. Но под этим видимым благополучием таятся бешеные страсти и дикие амбиции.
Теперь настала ее очередь улыбаться.
– Уж не знаю, удастся ли вам найти такие страсти и амбиции в нашей глуши, мистер Тейн.
– Грей.
– Да-да, Грей, – взяв яйцо, Бриана ловко разбила его одной рукой и вылила на шипящую сковороду. – Хотя в прошлом году я ужасно разозлилась. Представляете, корова Мерфи проломила изгородь и потоптала мои розы. А Томми Даггин и Джо Райан недавно подрались возле паба О'Малли.
– Из-за женщины?
– Нет, из-за футбольного матча, который показывали по телевизору. Но на самом деле они просто были жутко пьяны. Во всяком случае, так мне рассказывали. А когда эти ребята напиваются, их тянет на подвиги.
– Ну, роман – всегда ложь.
– Нет-нет, что вы! – Бриана поставила перед Греем тарелку и серьезно посмотрела на него своими зеленоватыми глазами. – Это просто другая правда. Ведь когда вы пишете, вам кажется, что все происходит по-настоящему, да?
Ее проницательность удивила и даже смутила Грея.
– Да. Так оно и есть.
Довольная, Бриана выложила на большое блюдо яичницу с сардельками, беконом и картофельными оладьями.
– Ваше появление произведет в поселке фурор. Ирландцы обожают писателей.
– Но я же не Йитс (сноска – Ирландский поэт и драматург(1865-1939). Лауреат Нобелевской премии (1923 г.)).
Бриана одобрительно улыбнулась, глядя, как Грей кладет на свою тарелку увесистую порцию яичницы.
– Так ведь вам и не хочется быть Йитсом, не правда ли?
Он вскинул на нее глаза. Неужели она моментально раскусила, что он за человек? А он-то всегда гордился своей таинственностью, тем, что он особая личность, без прошлого и без будущего…
Но ответить Бриане Грей не успел, потому что кухонная дверь распахнулась, и в нее ворвались капли дождя и какая-то женщина.
– Что за болван бросил машину посреди дороги! К дому невозможно подъехать, Бри, – выпалила Мегги и осеклась, заметив Грея.
– Ради бога, простите. – Грей вскочил со стула. – Я совсем забыл. Сейчас уберу.
– Ничего страшного, не торопитесь. – Мегги сняла мокрую шапочку и плащ. – Я подожду, пока вы позавтракаете. Время у меня есть. Вы писатель из Америки, да?
– Увы, сознаюсь. А вы – М. М. Конкеннан?
– Верно.
– Это Мегги, – запоздало представила сестру Бриана, наливая гостю чай.
– Очень приятно. Грейсон Тейн. Усевшись, Мегги облегченно вздохнула. Ребенок так сильно брыкался в последние дни!
– Вы приехали на несколько дней раньше? – спросила она Грея.
– Да, у меня внезапно изменились планы. Мегги была похожа на Бриану, но только ярче. Волосы у нее были рыжее, глаза зеленее и пронзительнее.
– Ваша сестра проявила любезность и впустила меня в дом, а то мне, бедному, пришлось бы спать во дворе.
– О, наша Бри вообще очень добрая. – Мегги с удовольствием положила себе на тарелку кусочек бекона. – Я чувствую, яблочным пирогом пахнет?
– Да, это к чаю. – Бриана вынула из духовки одну сковороду и тут же поставила внутрь вторую. – Приходи вместе с Роганом.
– Спасибо. Может, и зайдем. – Мегги потянулась за булочкой и принялась ее обкусывать со всех сторон. – И надолго вы в наши края?
– Мегги, не надоедай гостю. Если хочешь, возьми домой несколько булочек, у меня их много.
– А я еще не ухожу. Роган висит на телефоне и не хватится меня до второго пришествия. Кстати, знаешь, зачем я поехала в поселок? За хлебом.
– Можешь взять у меня.
Мегги улыбнулась и снова впилась зубами в булку.
– Я так и думала. – Ее проницательные зеленые глаза обратились к Грею. – Сестрица, как всегда, напекла столько хлеба, что всю деревню можно накормить.
– Что поделаешь, если в вашей семье все – художественные натуры, – непринужденно заметил Грей, щедро намазывая хлеб клубничным джемом и протягивая вазочку Мегги. – Только вы самовыражаетесь в прикладном искусстве, а Бриана – в кулинарном.
И он беззастенчиво уставился на пирог, который Бриана поставила остывать на плиту.
– Интересно, скоро будет чай? Мегги рассмеялась:
– Я чувствую, вы мне понравитесь.
– Вы мне тоже. – Грей встал из-за стела. – Пойду отгоню машину.
– Помочь вам перенести вещи?
– Нет, спасибо, я управлюсь сам. Приятно было познакомиться с вами, Мегги.
– А мне с вами. – Мегги облизала пальцы и, дождавшись, когда Грей выйдет, заявила: – А он в жизни симпатичнее, чем на обложках книг.
– Угу.
– Никогда бы не подумала, что писатель может оказаться таким крепким и мускулистым.
Бриана поняла, к чему клонит Мегги, и спокойно ответила, по-прежнему стоя спиной к сестре:
– Да, он неплохо сложен. Хотя, на мой взгляд, женщине на шестом месяце беременности не пристало обращать на это внимание.
Мегги возмущенно фыркнула:
– Как можно не заметить такого мужчину? По-моему, тебе следует проверить зрение, сестрица.
– Зрение-то у меня в порядке. Но насколько я помню, ты ужасно тревожилась, что я буду с ним наедине.
– Да, но тогда я же его не знала!
Бриана вздохнула и покосилась на кухонную дверь. Нет, сейчас ей не успеть… Она нервно провела языком по пересохшим губам и сказала, делая вид, будто поглощена мытьем посуды:
– Мегги, я бы очень хотела, чтобы ты выкроила время и зашла ко мне попозже. Нам надо поговорить.
– Так говори сейчас!
– Нет, не могу. – Бриана опять посмотрела на дверь. – Мы должны поговорить без свидетелей. Это очень важно.
– Ты чем-то расстроена?
– Я и сама толком не знаю, горевать или радоваться.
– Он что, к тебе приставал, этот янки? – Мегги забыла про свой живот и, резво вскочив со стула, сжала кулаки, готовая ринуться на обидчика.
– Нет-нет, он тут ни при чем, – раздосадованно отмахнулась Бриана. – И вообще, ты же говорила, он тебе нравится.
– Да, но если он тебя расстроил, я беру свои слова назад.
– Он меня не расстроил. Пожалуйста, не допытывайся. Ты придешь попозже, когда я освобожусь?
– Ну конечно, – встревоженная Мегги погладила сестру по плечу. – А можно я возьму с собой Рогана?
Бриана на секунду задумалась, но потом мысленно напомнила себе, что Мегги в положении и мужу лучше пореже отпускать ее куда-либо одну.
– Да, разумеется. Если он не занят, приходите вместе.
– Во сколько? Часа в два-три?
– Да, лучше в это время. Не забудь булочки и хлеб, Мегги. А я пойду помогу мистеру Тейну разобрать вещи.
Больше всего на свете Бриана боялась скандалов, злых слов и обид. Она выросла в семье, где даже воздух был пропитан агрессией. Обиды накапливались и выплескивались наружу. Разочарования приводили к крикам и оскорблениям. В отличие от сестры, которая платила ссорящимся родителям той же монетой, Бриана выбрала иную тактику самозащиты и старалась сдерживаться, избегать выяснения отношений.
Сколько раз она мечтала однажды проснуться и обнаружить, что мать с отцом отважились бросить вызов церкви и традициям. Как ей хотелось, чтобы они разошлись! Но чаще, гораздо чаще она молила бога о чуде. Молила его сделать так, чтобы родители снова обрели друг в друге счастье, чтобы искра, пробежавшая когда-то между ними, вспыхнула вновь.
Теперь она понимала, хотя бы отчасти, почему чуда не произошло. Аманда… Ту женщину звали Амандой.
А мама? Она знает про Аманду? Догадывалась ли она о том, что ее опостылевший муж полюбил другую? И что плод той безумной, запретной любви теперь уже вырос?
Бриана понимала, что не решится спросить об этом мать. Никогда не решится, потому что не в силах вынести истерику, которая за этим последует.
Она даже Мегги боялась рассказать о своем открытии, сестра наверняка будет оскорблена, разгневана, разочарована до глубины души.
Поэтому-то Бриана так долго и тянула с признанием. Конечно, ей было стыдно за свою трусость, но она успокаивала совесть тем, что надо сперва привести в порядок растрепанные чувства и только потом обременять тяжким известием Мегги.
Грей подвернулся ей очень вовремя. Заботы о нем отвлекали Бриану. Она хлопотала, обустраивая его комнату, охотно рассказывала ему про окрестности. А вопросов у него была куча, и, отправив наконец Грея в Эннис, Бриана уже еле ворочала языком. У Грея оказался поразительно живой, энергичный ум. Бриана мысленно сравнивала его с факиром, которого когда-то видела на ярмарке. Факир извивался, принимал совершенно немыслимые позы, а распрямившись, тут же опять завязывался в узел.
Бриана встала на четвереньки и принялась драить кухонный пол.
Ровно в два Кон приветственно залаял. Чай уже был заварен, кексы готовы, маленькие сандвичи нарезаны аккуратными треугольничками. На пороге стояли сестра с мужем.
– Вы что, пешком пришли?
– Да. Мой муженек постоянно твердит, что я должна делать зарядку. – Мегги разрумянилась, глаза ее весело блестели. – И я его, конечно, послушаюсь. Но только после чая!
– В последнее время она стала такой прожорливой. – Роган повесил свой плащ и пальто Мегги на крючок у двери.
Он явился к Бриане в старых брюках и неуклюжих башмаках, но все равно вид у него был столичный. Смуглый, высокий, элегантный, Роган с одинаковым шиком носил и фрак, и рабочий комбинезон.
– Какое счастье, что ты пригласила нас на чай, Бриана, – шутливо продолжал Роган. – А то моя жена съела все наши припасы.
– Ничего, зато здесь их хоть отбавляй. Присаживайтесь к огню, а я сейчас все принесу.
– Но мы же не гости! – энергично запротестовала Мегги. – Можем посидеть и на кухне.
– Да я там целый день проторчала.
На самом деле это был благовидный предлог. Бриана обожала кухню и с удовольствием вообще бы оттуда не уходила, но ей было проще сообщить Мегги неприятное известие в более формальной обстановке.
Едва все сели к столу, Мегги потянулась за пирогом.
– Возьми лучше сандвич, – сказал Роган.
– Он обращается со мной, как с ребенком. А я, между прочим, сама уже жду ребенка, – пожаловалась Мегги, но все-таки послушалась мужа. – Я рассказала Рогану про красавца-янки. Где, кстати, твой длинноволосый мускулистый блондин? Разве он не примет участия в чаепитии?
– Мы пришли слишком рано, – напомнил Роган и добавил, обращаясь к Бриане: – Я читал его книги. Он – большой мастак сбивать читателей с толку.
– Да-да, я знаю, – усмехнулась Бриана. – Вчера вечером я заснула с его романом. Он сейчас поехал в Эннис и любезно согласился отправить по почте мое письмо. – Она специально начала издалека, обычно так ей было проще начать нелегкий разговор. – Понимаете… вчера, разбирая на чердаке бумаги, я нашла папины письма.
– Да, но мы ведь уже разобрали старые вещи, – нахмурилась Мегги.
– Не все. Многие папины коробки остались нетронутыми. Я не хотела их трогать, пока мама жила здесь. Во избежание неприятностей.
– И правильно. Помощи от нее все равно не дождешься, зато крику будет – оглохнуть можно, – пробурчала Мегги, глядя в чашку. – Но ты зря одна в этом копалась, Бри.
– Мне хотелось прибраться. У меня вдруг возникла идея переоборудовать чердак и устроить там комнату для гостей.
– Еще одну? – закатала глаза Мести. – Да у тебя весной и летом яблоку негде упасть.
– А мне нравится, когда в доме люди. – Они вечно спорили на эту тему и никак не могли прийти к единому мнению. – Что же касается коробок, то на чердаке все равно пора было устроить генеральную. уборку. Там ведь и вещи остались. Какие-то, конечно, годятся только на тряпки, но не все. Вот, полюбуйся, – Бриана достала из небольшой коробки белое платьице с кружевами. – Наверняка бабушкина работа. Отец хранил его для своих внуков.
– О! – Мегги сразу помягчела. – Совсем кукольное, – пробормотала она, взяв в руки платьице.
Едва пальцы Мегги коснулись белой ткани, младенец в ее животе зашевелился.
– У твоих родителей тоже, наверное, что-то такое хранится, Роган, но…
– Но мы будем крестить нашего ребенка в этом. Спасибо, Бри. – Роган мельком взглянул на жену и полез в карман за носовым платком.
Мегги утерла глаза и виновато улыбнулась.
– Я читала, что это гормональное. У меня сейчас глаза на мокром месте.
– Ничего, потом все наладится, – убрав платьица в коробку, Бриана сделала следующий шаг: показала сестре сертификат на акции. – Еще я нашла вот это. Видимо, папа вложил деньги незадолго до смерти.
Мегги тяжело вздохнула.
– Очередной грандиозный план обогащения. – При взгляде на сертификат она растрогалась почти так же, как при виде детского платьица. – Узнаю нашего папочку. Стало быть, он решил вложить деньги в горную промышленность?
– Да, все остальное он уже перепробовал.
– Хочешь, я наведу справки об этой компаиии? – предложил Роган.
– Да я уже им сама написала, а мистер Тейн сегодня отправил мое письмо. Хотя, думаю, ничего из этого не выйдет.
– Бумага, между прочим, на десять тысяч акций, – заметил Роган.
Мегги и Бриана переглянулись.
– Что ж, если эти акции стоят хоть чуточку дороже, чем бумага, на которых они напечатаны, значит, наш отец изменил своим принципам. – Мегги опять налегла на пирог. – Сколько я его помню, он всегда во что-то вкладывал деньги или начинал новое дело. Наш отец был большой мечтатель, Роган. И у него было доброе, любящее сердце.
Бриана сразу приуныла.
– Есть еще одна находка, которую я хочу тебе показать. Это письма.
– Да, папа обожал писать письма.
– Нет, тут другое, – поспешно выпалила Бриана, не дожидаясь, пока словоохотливая сестра в очередной раз предастся воспоминаниям.
Ну же! Не трусь! Скажи быстро – и все.
– Эти письма были адресованы ему. Их три. Я думаю, тебе лучше прочесть их самой.
Взгляд Брианы стал холодным и отрешенным. Она всегда так отгораживалась от неприятностей, и Мегги это знала.
– Хорошо, Бри.
Стоило Мегги взглянуть на обратный адрес, как ее сердце бешено заколотилось. Мегги всхлипнула и вцепилась в руку Рогана. Это тоже говорило о глубоких переменах в ее характере. Еще год назад сестра с негодованием отвергла бы любую попытку поддержать ее в трудную минуту.
– Аманда, – дрожащим голосом воскликнула Мегги. – Он ее звал перед смертью. А когда мы стояли на скале в Луп-Хеде, на его излюбленном месте, он часто шутил, что вот сейчас мы с ним сядем в лодку и поплывем далеко-далеко, через океан И остановимся только у какого-нибудь паба в Нью-Йорке. – Она не выдержала и горько разрыдалась. – В Нью-Йорке. Теперь я понимаю: там жила Аманда…
– Он произнес перед смертью ее имя?! – Бриана поднесла руку ко рту, чуть было не начав по школьной привычке грызть ногти. – Да-да, я помню, ты что-то говорила про это… А больше он ничего не сказал?
– Нет, только позвал ее – и все. – Мегги сердито смахнула слезы. – Ничего он не сказал, ровным счетом ничего! Он любил ее, но даже не попытался что-то сделать.
– А что он мог сделать? – пожала плечами Бриана.
– Не знаю. Что-нибудь! – Слезы хлынули вновь. – Господи, он же провел свою жизнь в аду! Почему, почему? Потому что церковь запрещает разводы? «Бросать жену грешно…» Но ведь он уже согрешил однажды, совершил прелюбодеяние. И разве его можно за это осуждать? Я, во всяком случае, не могу, потому как прекрасно помню, что ему приходилось терпеть в этом доме. Но… почему, скажите на милость, он не взбунтовался? Почему не вырвался отсюда?
– Он остался из-за нас, – ледяным тоном ответила Бриана. – И ты это отлично знаешь.
– И, по-твоему, я должна быть ему за это благодарна?
– А ты хочешь осудить его за то, что он тебя любил? – тихо произнес Роган. – Или тебя возмущает, что он любил еще кого-то?
Глаза Мегги гневно сверкнули, но тут же погасли.
– Нет, но мне обидно, что у него ничего не осталось, кроме воспоминаний.
– Прочитай остальные письма, Мегги.
– Да, сейчас. А ведь это было почти сразу же после твоего рождения, – пробормотала Мегги, разворачивая второе письмо.
– Я знаю, – тусклым голосом ответила Бриана.
– Мне кажется, она его очень любила. От письма веет такой добротой. Разве он многого просил от жизни? Нет, только любви и доброты. – Мегги посмотрела на сестру, но, опять натолкнувшись на холодный, чужой взгляд, потянулась за последним письмом.
Бриана сидела, словно окаменев.
– Если бы он хотя бы… – начала Мегги и осеклась. – Господи! Ребенок…
Она инстинктивно схватилась за живот.
– Аманда была беременна.
– Да, и теперь у нас с тобой есть где-то брат или сестра. И я не знаю, что делать.
Мегги в бешенстве вскочила и заметалась по комнате. Чашки на столе жалобно задребезжали.
– Что делать? Разве все уже не сделано двадцать восемь лет назад?
Расстроенная Бриана кинулась было к сестре, но Роган остановил ее, шепнув:
– Ничего, пусть побегает. Ей так легче.
– Но какое право она имела взять и уехать? – вопрошала Мегги. – А он почему отпустил ее?.. И теперь, по-твоему, мы должны все это расхлебывать? С какой стати? Ведь речь идет не о бедной маленькой сироте, Бриана, а о взрослом человеке. Что у нас с ним общего?
– Отец, Мегги. Это наш родственник.
– Ах, ну конечно! Он тоже Конкеннан. Господи, смилуйся над нами! – Мегги обессиленно облокотилась о каминную доску и невидящим взором уставилась в огонь. – Неужели наш отец был таким слабовольным?
– Мы не знаем, что он предпринял. И, наверное, никогда не узнаем. Может быть, мама… – осторожно предположила Бриана.
Мегги горько рассмеялась.
– Нет, она даже не подозревает, можешь не сомневаться. Или ты полагаешь, она не пустила бы против него в ход столь мощное оружие? Наша матушка ничем не брезговала.
– Тогда и сейчас ей, пожалуй, не надо ничего рассказывать.
Мегги медленно обернулась.
– Ты так считаешь?
– Зачем причинять человеку боль?
Мегги поджала губы.
– По-твоему, ей будет больно?
– А ты уверена, что нет?
Мегги вспыхнула, но тут же опять успокоилась.
– Не знаю. Я теперь ничего не знаю. Мне они оба кажутся какими-то незнакомцами.
– Он любил тебя, Мегги, – подал голос Роган, подходя к жене. – Ты же не будешь этого отрицать?
– Да, конечно. – Мегги прижалась к мужу. – Но в своих чувствах я уже не уверена.
– Мне кажется, мы должны разыскать Аманду Дотерти, – сказала Бриана. – Разыскать и…
– Давай сейчас не будем ничего планировать. – Мегги устало закрыла глаза. – Я так сразу не могу. Мне нужно время, чтобы разобраться. Все это началось не вчера, можно и подождать еще немного.
– Прости меня, Мегги.
– Да ты-то тут при чем? – Мегги постепенно оживала. – Ладно, дай мне пару дней, и потом мы все обсудим, Бри.
– Договорились.
– Можно я пока возьму эти письма?
– Ну разумеется!
Мегги подошла к сестре и погладила ее по щеке.
– Он тебя тоже любил, Бри.
– Да, по-своему.
– Не говори так. Ты была его ангелом, его ледяной лилией. Не горюй. Мы найдем выход.
* * *
Грей нисколько не огорчился, когда свинцовое небо вновь пролилось дождем. Он стоял на стене разрушенного замка, глядя вниз, на грязную вспученную реку. Ветер свирепо свистел и завывал, задувая в трещины между камнями. Грею казалось, что он совершенно один. Не только в замке, но и во всей Ирландии. Во всем мире.
Он решил, что лучшего места для убийства не найти.
Убийца подкараулит здесь свою жертву и погонит ее вверх по старинной винтовой лестнице. И беспомощная жертва будет бежать, пока не лишится последней надежды на избавление.
И там, где когда-то пролилась кровь – пролилась и ушла в землю… но, как выяснилось, неглубоко, – произойдет новое убийство. И не во имя бога или ради спасения страны, а из чисто садистского наслаждения.
Грей, уже хорошо представлявший себе характер убийцы, видел, как тот притаился на развалинах с ножом, который отливает серебром в тусклом лунном свете. И жертву убийцы он себе хорошо представлял. Ее ужас и боль были сейчас его ужасом и болью. А главный герой и его возлюбленная вообще казались Грею живыми людьми. Они были для него не менее реальны, чем медленная река у подножия замка.
Скоро, скоро он облечет свои замыслы в слова! Больше всего на свете Грей любил, когда задуманные им персонажи вдруг переставали быть смутными образами или голыми схемами и ему удавалось вдохнуть в них жизнь. Он придумывал им биографии, разбирался в их прошлом и докапывался до тайных страхов и скрытых внутренних драм.
Может быть, Грею это так нравилось потому, что у него не было собственного прошлого. Он вылепил свой образ сам. Слой за слоем, умело и тщательно, как и образы своих персонажей. В юности Грейсон Тейн решил стать писателем и с той поры старался соответствовать своему предназначению.
Грей не причислял себя к разряду скромников» однако не метил в великие писатели и довольствовался ролью беллетриста, занятного рассказчика. Он писал прежде всего ради удовольствия и считал свою популярность чистым везением.
