Текст книги "Слезы луны"
Автор книги: Нора Робертс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
5
Шон заварил крепкий-крепкий чай, достал вчерашние булочки, принесенные из паба. До смены оставался еще час, и он намеревался не спеша съесть свой скромный завтрак, прочитать газету, купленную после мессы.
Из радиоприемника, примостившегося на рабочем столе, доносились народные мелодии, в кухонном камине потрескивал, облизывая торфяные брикеты, огонь. Шон чувствовал себя как в раю, в личном маленьком раю на земле.
Совсем скоро он снова будет готовить еду для воскресных толп, а Дарси – сновать между кухней и посетителями, подкалывая его, как обычно, чтобы не расслаблялся. И кто-нибудь обязательно заглянет к нему поболтать. Вечером на часок-другой придет Джуд, и он хорошенько накормит ее. В ее положении она должна правильно питаться.
Шон не возражал против шума и суеты, но, если бы не редкие часы одиночества, наверное, его мозги взорвались бы. Он с удовольствием прожил бы в коттедже до конца своих дней в компании своего кота, любившего поваляться у камина.
Тихое пение труб и флейт не мешало его размышлениям, он даже начал постукивать ногой в такт мелодии, но от громкого стука в заднюю дверь его сердце чуть не выскочило из груди. Шон повернул голову.
Упершись в стекло массивными лапами, свесив длинный язык, на него смотрела большая рыжая собака. Шон покачал головой, но поднялся и пошел открывать дверь. Он любил Бетги, собаку О'Тулов. Она, в общем-то, никогда ему не мешала. Немного ласки, и Бетти, довольная, растягивалась у камина или под столом и задремывала.
Велзи выгнул спину и зашипел, но скорее по привычке, чем от злости. Поскольку терпеливая Бетти не обращала на него внимания, кот обычно поджимал хвост и принимался умываться.
– Гуляешь? – спросил Шон, впуская в кухню Бетти вместе с холодным влажным воздухом. – Ну, добро пожаловать. Могу поделиться булочкой и теплом, а Велзи пусть ворчит сколько хочет. – Уже закрывая дверь, Шон заметил в саду Бренну.
Сначала он почувствовал легкую досаду, ибо это существо не удовольствуется поглаживанием и почесыванием, а потребует разговора. Однако он придержал дверь, пристально глядя на нежданную гостью.
Парочка огненных кудряшек выбилась из-под кепки и трепетала на ветру. Губы крепко сжаты, видимо, Бренна злится на него или на кого другого. Кстати, разозлить ее довольно легко… И все же красивые у нее губы, если дать себе труд хорошенько присмотреться.
А еще он отметил, что для такой маленькой женщины у нее очень размашистая походка. И решительная. Бренна шагает так, будто у нее всегда полно дел и ей не терпится поскорее с ними покончить. Хорошо зная Бренну О'Тул, Шон не сомневался, что она немедленно выложит ему все, что у нее накипело.
Бренна обошла грядку с пряными травами, которую он намеревался расширить до полноценного огорода, вскинула голову и в упор посмотрела на него. Ее щеки горели румянцем, наверное, от ветра.
– Добрый день тебе, Мэри Бренна. Если ты гуляешь со своей собакой, похоже, ей надоело. Она уже лежит под моим столом, а Велзи делает вид, что ему нет до нее никакого дела.
– Это она за мной увязалась.
– Разумеется, и если бы ты иногда прогуливалась, а не маршировала, может, она и терпела бы тебя подольше. Заходи, не стой на ветру. – Бренна поднялась на крыльцо, и Шон уже хотел посторониться, как замер, принюхался. Улыбнулся. – Ты пахнешь цветами и чем-то вроде колесной мази.
– Машинное масло и духи, которые Эллис Мей вылила на меня утром.
– Потрясающее сочетание. – И очень в духе Бренны О'Тул, мысленно добавил он. – Хочешь чаю?
– Хочу. – Бренна сняла куртку, закинула ее на вешалку и, запоздало вспомнив о кепке, сдернула и ее.
Как всегда при виде рассыпавшейся огненной копны волос, Шон внутренне вздрогнул. Глупо, подумал он, отходя к плите. Он же знает, что они там, под этой дурацкой кепкой, но каждый раз, когда они вырываются на свободу, испытывает нечто вроде шока.
– У меня есть булочки.
– Нет, спасибо. – Бренна с трудом удержалась, чтобы не раскашляться. Говорить было трудно, горло словно забило чем-то густым и горячим. Она села» а стол, откинулась на спинку стула, непринужденно, как она понадеялась. Правдоподобный предлог для своего вторжения она сочинила по дороге: – Я подумала, может, ты хочешь, чтобы я на этой неделе посмотрела твою машину. Она ужасно тарахтела, когда я ее слышала в последний раз.
– Не возражаю, если у тебя найдется время. – Велзи потерся о ноги Бренны и вскочил к ней на колени. Только ее из всех людей неуживчивый кот удостаивал внимания. Наверное, чувствовал родственную душу. – Мне казалось, ты слишком занята с детской в большом доме.
Бренна погладила кота по голове, и тот заурчал, как товарный поезд.
– Я найду время.
Шон сел напротив Бренны и, когда Бетти подпихнула его под руку, скормил ей полбулочки.
– Как продвигается ремонт?
Пожалуй, Бренна ему совсем не мешает. Приятно сидеть в теплой кухне с симпатичной девушкой и мирно урчащими животными.
– Все прекрасно. Джуд не требует ничего особенного. Тут подделать, там подкрасить. Но, как всякая нормальная женщина, она считает, что по сравнению с новой детской остальные комнаты теперь покажутся запущенными. Она хочет освежить главную спальню.
– А что не так со спальней?
Бренна пожала плечами:
– На мой взгляд, ничего, но Джуд и Дарси уже придумали кучу переделок. Переклеить обои, покрасить плинтуса и карнизы, отциклевать полы. Не успела я похвалить вид из фасадных окон, как Джуд сказала, что мечтает о диванчике под окном. Я начала объяснять, что для этого нужно, и, не успела опомниться, как она попросила меня сколотить его. Бренна рассеянно взяла оставшийся кусок булочки.
– Держу пари, мы с отцом потихоньку обновим все комнаты в доме. Джуд так просто не успокоится. Можно сказать, она вьет свое гнездо.
– Ну, если ей нравится и Эйдан не возражает… – Шон умолк, представив, каково это жить под удары молотка и визг пилы. Лично он бы, наверное, не выдержал.
– Возражает? – Бренна рассмеялась. – Если он вдруг застает нас за обсуждениями, то расплывается в идиотской улыбке. Джуд его заворожила. Если бы она сказала, например, пусть Бренна перевернет этот дом вверх дном, он бы и глазом не моргнул. – Бренна вздохнула, отпила чай. – Так приятно смотреть на них.
– Он ждал ее. – В ответ на изумленный взгляд Бренны Шон кивнул. – Конечно, ждал. Надо было только внимательнее смотреть. Что-то щелкнуло, когда она вошла в паб в тот первый вечер. Жизнь изменилась, хотя ни один из них еще не знал.
– А ты знал?
– Ну, не стану утверждать, что предвидел заранее, просто знал, что все изменится.
– А ты чего ждешь?
– Я? – удивился Шон. – Ничего. Мне и так хорошо.
– Вот в чем твоя беда, Шон. – Бренна подалась вперед и ткнула в него пальцем. – Привычка завела тебя в болото, а ты и не заметил, потому что витаешь в облаках.
– Зато это мое болото, и мне в нем уютно.
– Ты должен взять на себя ответственность. – Бренна вспомнила отцовские слова. – Ты должен двигаться вперед. Если не идти вперед, так и будешь топтаться на месте.
Шон поднял свою кружку.
– Но мне нравится это место.
– А я готова к переменам, готова идти вперед. – Бренна прищурилась. – И я не прочь взять ответственность на себя, если по-другому не получается.
– И за что же ты хочешь взять на себя ответственность?
– За тебя. – Бренна выпрямилась, решив не обращать внимания на его ухмылку. – Я думаю, мы должны заняться сексом.
Шон поперхнулся, закашлялся, выплеснул горячий чай на руку, на газету. Бренна резко поднялась с места и, спихнув с колеи обиженного Велзи, подскочила к Шону и треснула его по спине.
– Не такая уж страшная мысль.
– Господи! Боже милостивый! – Пока он приходил в себя, Бренна вернулась на свое место. Шон долго молчал и наконец произнес: – Как можно говорить такое?
– А чего ходить вокруг да около? – Старательно подавляя страх и раздражение, Бренна изо всех сил вцепилась в спинку стула. – Дело в том, что я тебя хочу. Страшно хочу уже некоторое время. – Его изумленная физиономия и отвисшая челюсть подвели Бренну опасно близко к последней черте. – Ты что думал? Только мужчины имеют право утолять похоть, когда невмоготу?
Ничего подобного он не думал. Но и поверить не мог, что можно вот так запросто явиться к парню на кухню и предложить заняться сексом.
– Что бы подумала твоя мама, если бы услышала тебя?
Бренна вскинула голову.
– Но ведь ее здесь нет, не так ли?
Шон выскочил из-за стола, отбросив стул и испугав Бетти, и бросился к двери.
– Я должен проветриться.
Бренна медленно, глубоко задышала, пытаясь унять волнение. Выдержка и здравый смысл боролись с обидой секунд десять и, поджав хвосты, покинули поле битвы.
Как он посмел! Как он посмел, черт побери! Неужели она такая уродина, что страшно даже подумать о том, чтобы переспать с ней? Неужели, чтобы Шон Галлахер ее заметил, она должна вертеться перед ним с раскрашенной физиономией и в коротких юбчонках? Ну уж нет!
Бренна вышла вслед за ним.
– Если тебя это не интересует, так и скажи.
Она догнала его, преградила ему дорогу. Шон легко разрешил эту проблему: развернулся и пошел в другую сторону.
К счастью для него, у Бренны в руках не было оружия.
– Попробуй только сбежать от меня, трусливый пес.
Не остановившись, Шон раздраженно оглянулся через плечо:
– Постыдись, Бренна!
Он был оскорблен до глубины души и, если честно признаться самому себе, возбужден. Он всегда запрещал себе думать о ней в этом плане. Ну, может, раз или два его мысли сворачивали в эту сторону, однако он поспешно возвращал их в привычное русло. И именно это он намерен сделать сейчас.
– Стыдиться? – Ее голос взметнулся. – Да кто ты такой, чтобы стыдить меня?
– Я мужчина, которому ты только что предложила себя с той же легкостью, с какой предлагала пиво и чипсы.
Бренна побледнела, как мел, но не отступила.
– Ты и правда так думаешь? Думаешь, что я дешевка? Тогда тебе должно быть стыдно.
Шон увидел в ее глазах жгучую обиду и смутился еще больше.
– Бренна, нельзя просто подойти к мужчине и предложить заняться сексом. Это неправильно.
– А мужчине, значит, можно предлагать секс женщине?
– Нет, и это неправильно. Это… это должно быть… Матерь Божья, я не могу говорить об этом с тобой. Ты же мне как родня.
– Почему мои знакомые мужчины не могут говорить о сексе, как о любой другой функции человеческого организма? И я тебе не родня.
Шон попятился. Может, он и трус, но он еще и осторожный человек.
– Не подходи ко мне.
– Если ты не хочешь переспать со мной, просто скажи, что я не привлекаю тебя как женщина.
– Я о тебе не думаю в этом смысле. – Он отступил еще на шаг и наступил на свою грядку. – Ты мне как сестра.
Бренна улыбнулась, и ее улыбка не предвещала ничего хорошего.
– Но не кровная сестра, не так ли?
Ветер взметнул ее волосы, и Шону нестерпимо захотелось коснуться их. Он и коснулся бы, как сотни раз прежде, когда и его желание, и этот жест были вполне невинными, только вряд ли в их отношениях хоть что-то теперь останется невинным.
– Да, ты права, но я так думал о тебе, старался так думать о тебе всю жизнь. И ты считаешь, что я могу сразу все забыть и… я не могу, – заявил он, снова почувствовав желание уже другого рода. – Это неправильно.
– Не хочешь заняться со мной сексом, как хочешь. – Бренна холодно кивнула. – Желающие и без тебя найдутся. – С этими словами она развернулась и решительно направилась прочь.
– Погоди! – При необходимости и он умел двигаться стремительно и – не успела Бренна сделать и пары шагов – ухватил ее за руку, повернул к себе и так же крепко придержал другой рукой. – Если ты думаешь, что я отпущу тебя в таком настроении, ты ошибаешься. Я не позволю тебе уйти и наброситься на другого мужчину только потому, что ты злишься на меня.
Бренна заговорила так спокойно, так холодно, что он не заметил, как ее глаза вспыхнули гневом, а зря.
– Слишком много ты о себе возомнил, Шон Галлахер. Если я захочу быть с мужчиной, я с ним буду. И ты тут ни при чем. Может, тебя это удивит, но я занималась сексом, и мне это нравится. И я сновабуду заниматься сексом, когда захочу.
Его будто ударили в солнечное сплетение.
– Ты… кто…
– Вот уж не твое дело, – прервала она с довольной улыбкой. – Отпусти меня! Мне больше нечего тебе сказать.
– А мне есть что сказать тебе. – Однако он не смог ничего придумать, поскольку в голове возник образ Бренны, обвившейся вокруг какого-то безликого мужика.
Она вскинула голову и посмотрела ему прямо в глаза:
– Так ты хочешь трахнуться со мной или нет?
Солгать или сказать правду? Он ни на секунду не усомнился, что любой ответ отправит его прямо в ад, но решил, что ложь безопаснее.
– Нет.
– Тогда нам больше не о чем говорить. – Сгорая от стыда, кипя от ярости, Бренна отпрянула и вдруг…
Может, ее подтолкнула гордость, может, нестерпимое желание, но она, не успев даже понять, что делает, кинулась к нему, обхватила руками шею, обвила ногами бедра и впилась губами ц его рот. Шон пошатнулся и слегка прикусил ее губу. Раздался стон, Бренна не знала, его ли это был стон или ее, да это было и неважно. Вся ее ярость и отчаяние хлынули в это жаркое сплетение губ.
Она поймала его врасплох. Вот почему он не стряхнул ее. Да и какой мужчина инстинктивно не вцепится в эту изумительно упругую попку, в эту гибкую спину, не погрузит руки в эти чудные волосы?!
И он совершенно не ожидал, что у него перехватит дыхание. Не его вина, что ее аромат и вкус лишили его разума.
Он должен сдержаться. Ради нее он должен немедленно это прекратить, ну хотя бы через минутку. Чуть раньше, чуть позже, какая разница.
Даже порывы холодного ветра не могли остудить его. Солнце спряталось за облака, заморосил дождь. Все мысли покинули его, оставив лишь одно желание – отнести ее в дом, бросить на кровать и воспользоваться ее предложением.
Но она уже отстранилась, спрыгнула на землю. И сквозь туман, застлавший глаза, он увидел ее ухмылку.
– Ну, теперь ты знаешь, от чего отказался. – Возбужденный, опьяненный, он не нашел слов, а она спокойно одернула рукава своей рубашки. – Я посмотрю твою машину, когда выкрою время. А тебе пора в деревню. Ты опаздываешь на работу.
Застыв под моросящим дождем, он смотрел ей вслед и не шевельнулся, даже когда она и ее рыжая собака исчезли за холмом.
– Ты опоздал, – бросил ему Эйдан.
– Уволь меня или не мешайся под ногами.
И угрюмый тон, и резкие слова так не вязались с Шоном, что Эйдан примолк. Шон распахнул дверцу холодильника, вытащил яйца, молоко и мясо.
– Сложно уволить совладельца бизнеса.
Шон с размаху грохнул кастрюлю на плиту.
– Тогда выкупи мою долю. Чего ты ждешь? Когда на верхней площадке лестницы появилась Дарси, Эйдан покачал головой. Дарси понимающе кивнула и скрылась за дверью.
– Шон, что случилось?
– Ничего не случилось. Мне надо подумать, и у меня полно работы.
– Насколько я знаю, ты всегда мог работать и молоть языком одновременно.
– Мне нечего сказать, а мясные пироги не ждут. Ладно, какой бес вселяется в женщин? – спросил Шон, отворачиваясь от плиты и хмуро глядя на брата. – То одно, то другое, и невозможно предугадать, когда они набросятся в следующий раз.
– Понятно. – Тревога Эйдана растаяла. Он налил себе чаю, прислонился к буфету и с веселым изумлением стал следить за бормочущим под нос братом. – Мы могли бы проговорить об этом весь день и полночи и даже не приблизиться к разгадке. Трудный вопрос. Но, по-моему, гораздо приятнее, когда под боком женщина, пусть даже создающая проблемы, чем жить в покое, но без женщины. Ты не согласен?
– В данный момент не согласен.
Эйдан рассмеялся.
– Ну, и кто же тебя расстроил?
– Никто. Неважно. Это просто смешно.
– Хм-м, не хочешь рассказывать. – Эйдан, задумавшись, отхлебнул чаю. – Значит, что-то серьезное.
– Легко тебе ухмыляться и поглядывать на всех свысока, – огрызнулся Шон. – Ты-то счастлив со своей Джуд Фрэнсис.
– Еще как счастлив, – согласился Эйдан. – Но так было не всегда, и, когда я зашел в тупик, именно ты дал мне хороший совет. Может, сам им воспользуешься, если не хочешь слушать меня?
– Мне сейчас не нужна никакая женщина, – пробормотал Шон. – Тем более эта. Эта вовсе не годится. – Он попытался не думать о неожиданном жарком поцелуе и обвившей его Бренне. – М-да, не годится, – повторил он, резко дергая ручку плиты, чтобы прикрутить огонь под кастрюлей с мясом.
– Тебе виднее, кто годится, а кто нет. Просто должен сказать, что приходит время, когда голова говорит тебе что-то, а другие части тела ее не слышат. Рядом с женщиной мужчина иногда превращается в неразумное дитя, хочет то, что не должен хотеть, и берет на себя больше, чем мог бы осилить. Даже если ты точно знаешь, что тебе кто-то не подходит, желание не пропадает.
– И я ей не подхожу. – Шон достал миску, чтобы замесить тесто для пирогов. – Даже если отвлечься от всех остальных причин. Я не тот, кто ей нужен. И хватит об этом. – Замесив тесто, Шон накрыл миску и сунул ее в холодильник. – Я приготовлю картофельное пюре с луком и укропом, – пробормотал он, взбивая сливочное масло с нутряным жиром для теста. – Помнишь, я засолил в банки зелень, которую собрал Брайан Даффи? Так что можешь внести в меню. Хорошо пойдет с лососем, которого ты купил утром. Скажи Джуд, чтобы зашла, я угощу ее.
– Хорошо. Спасибо, Шон… – Эйдан осекся, поскольку Дарси с обиженным видом снова приоткрыла дверь.
– Ты сам просил меня спуститься пораньше, а теперь не даешь выйти из комнаты. Если вы двое собираетесь и дальше поверять тут друг другу свои мелкие мужские секретики, я пойду наверх и займусь маникюром. Все равно еще целый час до открытия.
– Милая, давай-ка я налью тебе чашечку чая, чтобы искупить невольную резкость. – Эйдан погладил сестру по щеке и подтащил к столу стул.
– Так и быть, выпью чашечку, только с печеньем. – Дарси села, положила руки на стол и улыбнулась старшему брату.
– Хорошо, печенье. – Эйдан достал коробку и поставил перед Дарси. – Я должен поговорить с вами обоими. О бизнесе.
– Говори, но я должен работать. – Шон вытащил из холодильника миску и начал раскатывать тесто.
– Сам виноват, ты же опоздал, – напомнил Эйдан. – Итак, помните тот звонок из Нью-Йорка? От некоего Маги? Похоже, он заинтересовался идеей присоединения театра к нашему пабу. Я подумывал сдать ему землю в аренду, в долгосрочную аренду, но он хочет сразу ее выкупить. Если мы согласимся, то лишимся земли и решающего слова в будущем.
– Сколько он заплатит? – спросила Дарси, откусывая печенье.
– Мы пока не называем цифр, но, думаю, он согласится на наши условия. Я переговорю с родителями, однако паб теперь в наших руках, нам троим и решать.
– Если он хорошо заплатит, то я за продажу. Мы все равно не используем тот участок.
– Это земля, Дарси. – Шон начал вбивать в тесто масло. – Наша земля, она всегда была нашей.
– И мы превратим ее в деньги. В наши деньги.
– Я обдумывал оба варианта, – сказал Эйдан, вертя в руках кружку с чаем. – Если мы не согласимся продать, Маги может найти другое место для своего проекта. А если мы войдем в его бизнес, то получим дополнительную выгоду. По-моему, он парень шустрый, и я бы хотел вести переговоры лицом к лицу, а не по телефону. Но он говорит, что не может приехать сюда, пока не закончит какие-то другие дела.
Дарси захлопала своими пушистыми ресницами.
– Пошлите меня в Нью-Йорк. Я его так очарую, что он забудет о выгоде.
Эйдан хмыкнул.
– Он не производит впечатления парня, который путает развлечения с бизнесом. Я хочу попросить отца съездить в Нью-Йорк и встретиться с этим Маги. Папа хитрее любого ловкача-янки. Но сначала мы, трое, должны решить, чего хотим.
– Выгоды, – выпалила Дарси.
– Разумеется, выгоды, но чего мы хотим в долгосрочной перспективе?
– Сохранить репутацию, – произнес Шон, удивив Эйдана своей рассудительностью. – Последние несколько лет мы не жалели сил, чтобы превратить паб в музыкальный центр. «Паб Галлахеров» упоминается в путеводителях, как место, где можно не только хорошо поесть и выпить, но и послушать местных и приглашенных исполнителей. Эйдан, тебе то и дело звонят музыканты или их продюсеры и заранее забивают дни, верно?
– Да, у нас нет отбоя от хороших музыкантов, – согласился Эйдан.
– Если Маги намерен расширить развлекательный бизнес, это привлечет больше туристов, и мы только выиграем. – Шон выложил тесто треугольником, примял края и снова отправил в холодильник. – Но все должно быть по-нашему, как заведено у Галлахеров.
Шон вывалил в раковину картофель и взялся за чистку. Эйдан с довольным видом откинулся на спинку стула.
– Ты не перестаешь удивлять меня, Шон. Да, только по-нашему – традиционно, сдержанно, по-ирландски – или вообще никак. Мы не потерпим безвкусицы или показухи.
– То есть ты должен убедить его в совместном бизнесе. В отличие от Маги, мы знаем Ардмор и Олд Пэриш, – добавил Шон.
– И за наш вклад мы получим долю в его театре, – положил конец сомнениям Эйдан. – Я тоже к этому склонялся… так и скажу папе. И пусть он займется Маги.
Дарси забарабанила пальцами по столу.
– Значит, мы продаем ему землю по нашей цене или сдаем в долгосрочную аренду с условием, что получим долю в здании театра, планировании репертуара и прибылях, я правильно все поняла?
– Коротко и точно. – Эйдан подмигнул ей. Он всегда знал, что у Дарси есть деловая хватка. – По-нашему. – Он встал из-за стола. – Значит, все согласны?
– Я согласна. – Дарси взяла еще одно печенье. – Посмотрим, сможет ли этот Маги сделать нас богатыми.
Шон опустил очищенную картошку в кипящую воду.
– И я согласен. А теперь кыш из моей кухни.
– С удовольствием. – Дарси послала Шону воздушный поцелуй и удалилась, размышляя о том, как она распорядится деньгами янки.
Ни на секунду не усомнившись в деловых способностях Эйдана, Шон отбросил все мысли о сделке с землей, строительстве театра и прибылях. К тому времени, как распахнулись двери паба, теплая кухня благоухала аппетитными запахами.
Привычная работа не требовала особой сосредоточенности, и обычно в его голове крутились новые мелодии и слова к ним. Обычно, но не сегодня. Музыка вдруг отступала, и он возвращался под моросящий дождь и словно наяву видел обвившую его Бренну, слышал гул своей вскипающей крови. И это ему не нравилось.
Бренна его друг, и он не имеет права так думать о ней. Пусть даже она сама это начала. Он рос, поддразнивая ее, как собственную сестру. А когда целовал ее – разумеется, он ее целовал, – это были братские поцелуи.
Как, черт побери, вернуться к прошлому, если он теперь знает ее вкус? Если он знает, как их губы сливаются друг с другом и сколько страсти в ее маленьком теле? И как, скажите на милость, избавиться от этого знания, обжигающего его изнутри, знания, на которое он никогда не напрашивался?
Она не в его вкусе, ну ни капельки. Ему нравятся нежные женщины, кокетливые, податливые. Женщины, которых выбирает он сам. Он ведь мужчина, не так ли? Подразумевается, что мужчина обхаживает женщину, чтобы заманить ее в постель, а не прыгает туда по приказу женщины, у которой возникло… как это она сказала? Неудержимое желание. Похоть.
Будь он проклят, если станет утолять чью-то похоть.
Шон решил, что разумнее некоторое время держаться подальше от Бренны О'Тул. И не будет он выскакивать в зал, чтобы увидеть ее нелепую кепку или услышать ее голос.
И все же, когда приходилось выносить посетителям заказы, он обводил взглядом зал, прислушивался к голосам. Но в тот воскресный вечер Бренна не пришла в «Паб Галлахеров».
Шон готовил еду, и те, кто ее пробовал, уходили домой сытые и довольные. Когда после закрытия паба Шон навел порядок на кухне и отправился домой, сам он не чувствовал ни сытости, ни довольства, хотя, кажется, ужинал.
Он попытался забыться в своей музыке и провел почти два часа за пианино. Однако звуки почему-то только раздражали его и не желали складываться в мелодии.
Пробежав пальцами по клавишам, он поморщился, покачал головой и вдруг почувствовал какое-то движение в воздухе. Легкое-легкое движение и еле слышный шепот. Но когда он поднял глаза, то увидел лишь свою гостиную и пустой проем, ведущий в прихожую.
– Я знаю, что вы здесь, – тихо произнес Шон и замер в ожидании. Но ответа не дождался. – Что вы хотите мне сказать?
Снова тишина. Шон поднялся, затушил огонь в камине, прислушиваясь к шуму ветра. Он не надеялся заснуть в эту ночь, но все же поднялся в спальню и расстелил постель.
И как только его голова коснулась подушки, он увидел сон. Красивая женщина в длинной ночной сорочке стояла в саду, ее светлые волосы сверкали в лунном свете. Белый крылатый конь спустился с неба и коснулся копытами земли. Всадник спрыгнул с коня, не сводя с женщины глаз. Его одежда и кошель на поясе отливали серебром.
Мужчина высыпал к ногам женщины жемчужины, белые и мерцающие, как лунный свет, однако она отвернулась от него и ушла, даже не взглянув на драгоценности. И жемчужины превратились в цветы, мерцающие в ночи, как бесплотные призраки.
Шон потянулся к женщине. Светлые волосы разгорелись огнем, и ясные глаза стали зелеными, как изумруды. В его объятиях оказалась Бренна.
И во сне, где нет места разуму и логике, он обнимал Бренну и чувствовал ее дурманящий вкус.
