Текст книги "Королевский роман"
Автор книги: Нора Робертс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц)
– Понимаю. Тогда почему вы здесь?
– Ваш отец просил меня приехать. Он беспокоится о вашей безопасности.
Габриела взглянула на кольцо на своем пальце. Очень изысканное и дорогое, странно, что оно все еще на месте. Такое великолепие и такие неухоженные руки. Она нахмурилась, что-то снова мелькнуло в памяти, словно проблеск в тумане. Она сжала кулаки, пытаясь вспомнить. Ничего.
– Отец хочет позаботиться о моей безопасности, – сказала она, не замечая, что Рив не сводит с нее пристального взгляда, как будто изучает. – Это мне понятно. Но в чем ваш интерес?
– Я работал в службах безопасности и имею опыт в подобных делах. Князь Арманд просил меня проследить, чтобы с вами не случилось ничего подобного в будущем.
Габриела слегка нахмурилась, не догадываясь, что всегда так делала, когда размышляла о чем-либо.
– Телохранитель? Но мне это абсолютно не нравится.
Быстрое и уверенное заявление. Он бросил все, примчался за тысячи миль и был сходу отвергнут.
– Вы скоро поймете, ваше высочество, что принцесса не всегда вольна выбирать и делать только вещи ей приятные, придется привыкать.
Она взглянула на него пристально и поняла, что характер подводит ее, надо знать чувство меры и сдерживаться.
– Думаю, вы правы, мистер Макги. Но не думаю, что смогу вынести постоянное присутствие рядом постороннего человека, когда вернусь домой… – Она замолчала, потому что понятия не имела, что из себя представляет ее дом. Но повторила: – Когда я вернусь домой, то найду способ выйти из этого положения, а пока скажите отцу, что я отклоняю ваше любезное предложение.
– Предложение поступило не от вас, а от вашего отца.
Рив встал, и Габриела отметила его внушительный рост и гибкость движений натренированного тела, чего не могла скрыть модная небрежность костюма. Если такой захочет остановить кого-то – он сделает это, кто бы ни встал на его пути. В этом нет никакого сомнения.
Она испытала неожиданное чувство неловкости и смущение, хотя не до конца поняла его причину. Но инстинкт подсказывал, что совершенно ни к чему, чтобы этот мужчина постоянно находился рядом. Ее жизнь и так достаточно осложнена, и Рив Макги только усилит смятение.
Когда она спросила, были ли они любовниками, эта внезапно возникшая мысль одновременно напугала ее и взволновала. Но, когда он ответил отрицательно, эмоций никаких не возникло. Она фригидная женщина? Что ж, так даже проще.
– Мне сказали, что мне двадцать пять, мистер Макги.
– Вам не обязательно звать меня так. – Рив специально повторил ее слова и увидел промелькнувшую мгновенно улыбку. Она осветила ее лицо и пропала.
– Я взрослая женщина и сама принимаю решения, как мне жить.
– Но вы – член королевской семьи Кордины и некоторые решения не можете принимать самостоятельно. – Он подошел к двери, открыл ее и остановился, держась за ручку. – У меня есть другие дела в жизни, Габриела. И лучше бы мне заняться ими, чем быть нянькой принцессы. Но даже обычные люди не всегда вольны в выборе.
Габриела дождалась, пока закроется дверь, и села. И сразу накатила дурнота, голова закружилась, захотелось снова лечь и подождать, когда кто-нибудь придет на помощь. Но, решив, что больше не вынесет неопределенности, она спустила ноги на пол, подождала, когда прекратится головокружение и отступит волна слабости. Надо привыкать к такому состоянию. Потом встала и медленно направилась к зеркалу, висевшему на стене в углу.
Она не знала, как выглядит, пугали тысячи предположений, какое у нее лицо? На мгновение закрыв глаза, она сделала глубокий вдох и взглянула в зеркало.
Первое, что пришло в голову, – слишком худая и слишком бледная. Но, кажется, не уродлива. Испытывая облегчение, стала рассматривать себя. Глаза, правда, странного цвета, но не косые и не маленькие. Подняв руку, она провела по лицу, изучая его. Она худа, хрупкого сложения, напугана. Ничем не напоминала внешне мужчину, назвавшего себя ее отцом. Его лицо было волевым, ее слабым и бледным.
Кто же ты? – мысленно спросила она свое отражение. И вдруг как будто что-то надломилось внутри и слезы отчаяния хлынули из ее глаз.
Глава 2
Больше она не позволит себе этого никогда. Бри вышла из ванной после горячего спасительного душа с совершенно с другим настроением. Она не станет прятать лицо в ладонях и плакать из-за того, что мучительные усилия вспомнить прошлое не приносят результата. Вместо этого она попытается без паники, постепенно, фрагмент за фрагментом подобрать обрывки воспоминаний, что иногда всплывают в затуманенной памяти, и составить из них картину. Если в них заключены ответы на многочисленные вопросы, она их отыщет.
Сначала надо вернуться к обычной, не связанной с больницей жизни. Она открыла шкаф и нашла там халат, теплый, пушистый, изумрудно-зеленого цвета. Обшлага были немного вытерты, значит, это ее старая, любимая вещь. Надев его, она испытала приятное чувство комфорта. Но в шкафу больше ничего не было. Она решительно нажала кнопку звонка и стала ждать появления сестры.
– Мне нужна моя одежда.
– Но, ваше высочество, вам нельзя…
– Об этом я поговорю с доктором. И еще мне нужна щетка для волос, косметика и подходящая уличная одежда. – Габриела сцепила руки на груди. Этот жест не допускал возражений. – Я собираюсь домой сегодня же утром.
Сестра не осмелилась спорить с королевской особой. Она присела в поклоне и прямиком направилась к доктору. Тот немедленно поспешил к принцессе, готовясь терпеливо, но настойчиво уговорить ее оставаться в постели.
– Ваше высочество, что случилось? Вам нельзя пока вставать. – Лицо доктора выражало Озабоченность и лучилось добротой.
– Доктор Франко. – Габриела решила проявить твердость. – Я ценю ваше внимание и профессионализм. Но сегодня я отправляюсь домой.
– Домой, – проговорил доктор и, подойдя ближе, проницательно заглянул в ее глаза. – Моя дорогая Габриела?
– Нет, – в ответ на его взгляд она покачала головой, – я все еще ничего не помню.
Доктор Франко не показал разочарования, только кивнул.
– Я говорил с доктором Кижински, ваше высочество. Он специалист и больше меня разбирается в вашем состоянии, он посмотрит вас сегодня днем.
– Я повидаюсь с вашим доктором Кижински, доктор Франко, но только не сегодня. – Габриела засунула руки в карманы халата и нащупала какой-то маленький гладкий предмет. Вытащив его на свет, она увидела, что это заколка для волос. Она крепко зажала ее в руке, как будто через нее пытаясь проникнуть в тайны прошлого. – Я собираюсь действовать собственными методами. Возможно, оказавшись среди знакомых вещей и обстановки, я все вспомню. Вы заверили меня вчера, когда мой… отец ушел, что моя амнезия временная и, за исключением шока и слабости, со мной все в порядке. А это означает, что я могу скорее восстановить силы дома.
– Но ваше состояние… оно требует непрерывного наблюдения, и это лучше делать здесь.
Габриела улыбнулась спокойно, но непреклонно:
– Я не хочу, чтобы меня изучали. Я выбираю дом.
– Так сказала моя малютка сразу после того, как ей удалили миндалины. – В дверях стоял князь Арманд, наблюдая, как хрупкая дочь противостоит тяжеловесу доктору. Он протянул ей руку. И с болью заметил, как она поколебалась, прежде чем принять ее. Он нежно сжал ее пальцы. – Ее высочество отправится домой, – сказал он и, обращаясь к доктору, примирительно добавил: – Вы дадите мне список инструкций по уходу и наблюдению за ней. Если она не станет слушаться, то вернется сюда.
Габриела хотела запротестовать, но вместо этого склонила голову в знак повиновения, хотя князь видел, как она недовольно вздернула бровь. Он видел это выражение сотни раз, когда дочь пыталась с ним торговаться и добивалась своего.
– Я пошлю за твоими вещами.
– Благодарю.
Габриела не добавила слово отец. И оба это отметили.
Спустя час она покинула больницу. Ей нравилось платье, которое было на ней, – по-весеннему легкое, с пастельным рисунком. И ее обрадовало, что она умеет искусно пользоваться косметикой.
Выйдя на солнце, она почувствовала тепло. От свежего воздуха щеки сразу порозовели, а тени под глазами стали меньше. Распущенные каштановые волосы свободно лежали по плечам. Духи, которыми она воспользовалась, имели дразнящий, неоспоримо французский запах. Он был ей знаком, как и старый халат, милый, привычный. Автомобиль оказался большим лимузином, просторными, приятно пахнущими кожей. Она не помнила, ездила ли в нем раньше. Лицо шофера, склонившегося с улыбкой, тоже было незнакомым. Он открыл для нее дверцу, помогая сесть. Князь сел напротив, наискосок.
– Ты выглядишь гораздо лучше, Бри.
Ей хотелось задать вопросы, связанные с теми обрывками воспоминаний, но они ускользали, захлестнутые эмоциями. Она сидела в обитом кожей и бархатом салоне лимузина, чувствуя себя абсолютно в своей тарелке. Сверкающее кольцо привычно сидело на пальце. Она знала, что туфли на ней итальянские. На то, что их надевали, указывали потертости на подошве. Разумеется, носила их она, они были абсолютно ей по ноге и очень удобны.
От князя Арманда тоже пахло знакомо и приятно.
– Я знаю, что говорю с легкостью по-французски. Потому что некоторые мысли возникают именно на этом языке, – начала она. – Еще я помню, как пахнут розы. Знаю, в каком направлении посмотреть, чтобы увидеть восход солнца, и где оно садится. Но не знаю, какой я человек – добрая или эгоистка. Не помню, какого цвета стены в моей комнате, не помню, как прошла до этого моя жизнь, как я потратила ее годы – с пользой или впустую.
У князя Арманда болело сердце, когда он видел ее спокойное лицо и слушал ее слова. Она как будто пыталась объяснить, почему не может чувствовать к нему дочернюю любовь.
– Я могу тебе дать ответы, но…
Она кивнула:
– Но не станете этого делать.
– Мне кажется, если ты сама найдешь ответы, так будет лучше. Ты сможешь таким образом узнать гораздо больше.
– Наверное. – Она тихонько погладила гладкую поверхность белой сумочки из змеиной кожи. – Я уже поняла, что слишком нетерпелива.
Князь улыбнулся, и Габриела испытала к нему теплое чувство. Она улыбнулась в ответ.
– Я вижу, ты на верном пути.
– И кажется, должна быть этим довольна.
– Моя милая Габриела, у меня нет иллюзий, что ты этим удовлетворишься, надолго не хватит.
Габриела стала смотреть в окно лимузина, который поднимался вверх по серпантину дороги. Повсюду росло множество пальм, их блестящие широкие листья покачивались, л а с к а я взор. Стеной громоздились голые серые скалы, поросшие мхом, в их расщелинах пробивались дикие цветы. А внизу расстилалось море – безмятежно голубое и гладкое, как на картине. Дома из белого и розового камня, похожие на красивые игрушки, прилепились на скалистых выступах.
Все вокруг напоминало сказочную страну. С приближением города она не чувствовала страха, наоборот, ей становилось все спокойнее на душе. Вблизи дома не теряли сказочного очарования. Все они были явно старинными. Они шли рядами, один над другим. Никаких столичной суеты. Никакой спешки столицы. Видимо, эта мысль возникла потому, что ей приходилось бывать в других городах, где здания уходят к небу, а вокруг кипит и бурлит жизнь мегаполиса. Но именно здесь был ее дом. И она с радостью согласилась с этим. Ее дом.
– Вы не хотите рассказывать, какой я была. – Она взглянула прямо в глаза Арманду. – Расскажите тогда о Кордине.
Кажется, ему польстила просьба, она увидела это по довольному выражению его лица.
– Мы ведем род с древности. Биссет – фамилия нашей семьи. Они жили и правили здесь с XVII века. До этого Кордина была под властью то испанцев, то мавров, пока, наконец, не пришли французы. Наша Кордина – порт на Средиземном море, он очень выгодно расположен. В 1657-м один из Биссетов, тоже Арманд, получил право на княжение. Страна стала княжеством и с тех пор находится под нашим правлением. Так будет до тех пор, пока будут наследники по мужской линии. Титул не может перейти к дочери.
– Понятно. – Габриела с надменным видом вздернула подбородок – так хорошо знакомое отцу движение – и добавила: – Хотя я должна только радоваться этому обстоятельству, согласитесь, закон архаичный.
– Ты мне уже говорила об этом.
– Да?
Ее внимание привлекли дети, играющие на зеленой лужайке в парке у фонтана. Потом витрины магазина модной одежды, булочной-кондитерской с выставленными горками белых и розовых сладостей. Перед одним из домов пламенели азалии.
– И Биссеты правили хорошо?
Это снова был вопрос, который задала бы Бри.
Хотя она не помнила ничего из прошлого, ее пытливый ум и любознательность остались прежними.
– Кордина – мирная страна. Строй – конституционная монархия. Мы являемся суверенным членом Объединенных Наций. Я правлю, мне помогает Любэ – государственный секретарь. Есть еще Королевский совет, который собирается три раза в год. Я обязан с ними консультироваться перед принятием решений по международным делам. И все принимаемые законы должны быть одобрены Национальным советом, который избирается.
– Есть в правительстве женщины?
Князь потер щеку.
– Ты не потеряла вкуса к политике. Да, есть и женщины. Хотя тебя их процент не устраивал, но тем не менее Кордина – прогрессивное государство.
– Ну, прогрессивность относительное понятие.
– Возможно. – Князь снова улыбнулся – их споры были привычным делом. Он продолжил: – Главная отрасль, разумеется, морское судоходство, но не отстает и туризм. У нас для этого есть все: прекрасная страна, природа и благоприятный климат. Мы вполне успешны. Хотя наша страна маленькая, ничтожной ее не назовешь. Мы хорошо ею управляем.
Габриела приняла информацию к сведению и больше не задавала вопросов. Тем более что в этот момент ее взору предстал замок.
Он стоял на высокой скамье в самой высокой точке Кордины. Отвесные стены скалы уходили в море. Это место было достойно самого короля Артура, он мог вполне здесь побывать в те далекие времена. В мозгу сквозь пелену забвения мелькнуло смутное узнавание, как будто она видела это место во сне.
Замок был построен из белого камня и представлял собой нагромождение башен, башенок, крепостных стен и шпилей. Когда-то возведенный как защитное укрепление и символ королевской власти и могущества, он парил над столицей, как будто защищая и благословляя эту землю.
Ворота не были закрыты. Охрана – гвардейцы с безупречной выправкой в красивой униформе – выглядела почти экзотически.
Бри подумала о Риве Макги.
– Ваш друг говорил со мной… мистер Макги. – Она оторвала взгляд от дворца. Эмоции потом, сначала дело. Кажется, она была именно так устроена, то есть прагматична, лишена романтики? – Он сказал, что вы просили его помочь. Я, разумеется, оценила вашу заботу, но иметь иностранца все время рядом кажется мне нецелесообразным, это создаст неловкость и определенные неудобства в жизни.
– Рив – сын моего старинного друга. Он не чужой. – Как и я, чуть не добавил Арманд. Следовало проявлять терпение.
– Но мне он чужой. Он рассказал сам, по собственному желанию, что мы виделись один раз, десять лет назад. Так что в любом случае, даже если бы я помнила его, он был бы для меня сейчас незнакомцем.
Арманд всегда восхищался логикой дочери, которая безошибочно делала вывод, который ее устраивал. Но восхищение не должно мешать делу.
– Он служил в секретной полиции в Америке, имеет опыт в таких делах, как наше. Он как раз тот человек, в котором мы сейчас нуждаемся.
Габриела вспомнила гвардейцев в красивой униформе у ворот и охранников, тоже в форме, следующих за ними сейчас в машине сопровождения.
– Но разве у нас недостаточно своих людей?
Арманд подождал с ответом, пока шофер не остановился у входа.
– Если бы они справлялись, то сейчас не возникло бы такой ситуации. – Он вышел из лимузина и помог выйти дочери. – Добро пожаловать домой, Бри.
Легкий бриз обвевал их, пока они стояли рука в руке. Князь чувствовал, что дочь колеблется, как будто не готова войти во дворец, и ждал. Габриела вдыхала аромат цветов, высаженных перед фасадом в цветниках, – роз, жасмина. Трава была зеленой, свежей, каменные белые стены на солнце так блестели, что слепили глаза.
Когда-то здесь, вероятно, был подъемный мост, она это чувствовала, но теперь к высокой арочной двери вели ступени. Оконные стекла, прозрачные, матовые, цветные, как и положено в таких дворцах, блестели, сверкали, переливались. Купол венчал флаг, он гордо реял на ветру – белый с красной полосой по диагонали. Она оглядела еще раз все здание. Казалось, оно ждало ее, приглашало войти, манило, суля чувство покоя. Какое из сверкающих окон ее? Скоро она узнает.
Габриела сделала шаг вперед. И как только двинулась с места, дверь широко распахнулась и молодой человек, темноволосый, сложенный как балетный танцор, сбежал по ступеням и принялся обнимать ее с пылкостью и энтузиазмом юности. От него явно пахло лошадьми.
– Я только что вернулся из конюшни, когда Алекс сказал, что ты уже в пути! – воскликнул молодой человек.
Чувствуя, как волны любви и нежности исходят от него, но оставаясь безразличной, Габриела беспомощно обернулась к Арманду.
– Бри надо отдохнуть, Беннет, – сказал князь.
– Разумеется. Где и отдохнуть, как не дома. – Юноша немного отклонился, продолжая держать ее руки в своих и радостно смеясь. Он был такой молодой, такой счастливый и очень красивый. Взглянув сестре в глаза, Беннет сочувственно спросил: – Ты не помнишь? Ничего?
Габриела не могла отстраниться, он так был счастлив видеть ее. Поэтому, пожав ему ответно руку, она произнесла:
– Прости.
Беннет открыл рот от изумления, но тут же опомнился и обвил рукой ее талию.
– Чепуха, – сказал он, но все-таки чуть отодвинулся. – Ничего. Теперь ты все вспомнишь, теперь ты дома. Мы с Алексом хотели навестить тебя в госпитале после обеда. Но такая неожиданная радость – ты приехала сама.
Он вел ее вверх по ступеням и что-то непрерывно говорил, наверное, чтобы сгладить неловкость. Она очутилась в громадном холле, который поражал своими размерами, высоким расписным потолком и отполированным до блеска полом. Широкая лестница в конце холла, казалось, вела в бесконечность. Где-то там, находилась ее комната.
Габриела не торопилась, чтобы немного успокоиться, чувствуя, как колотится сердце, постояла, вдыхая аромат свежих цветов и паркетного лимонного воска. Стук ее каблуков по сверкающему паркету отдавался гулким эхом от стен. Она увидела громадную вазу на высоком постаменте и поняла, что знает точно – ваза относится к династии Мин, а постамент к эпохе Людовика XIV. Значит, она помнила и узнавала вещи, окружавшие ее, знала их происхождение и историю. Но себя не могла связать с ними. Солнце, вливавшееся в большие арочные окна, не согревало ее.
Бежать. Ей вдруг захотелось повернуть назад, уйти отсюда, вернуться в безопасность больничной палаты. Там не было непонятных вещей, вопросов, загадок, которые сейчас обрушились на нее. Не было этой изливавшейся на нее щедро любви, на которую она не могла ответить людям, которые ждали этого. Или она вообще не способна на любовь? И, даже вспомнив все, останется холодной, отчужденной?
Беннет, как будто почувствовав страх сестры, крепче обнял ее.
– Все будет хорошо, Бри, вот увидишь.
Она смогла лишь едва улыбнуться:
– Не сомневаюсь. Неподалеку открылась дверь одной из комнат, выходивших в холл, на пороге появился молодой человек. Габриела уже понимала, что это ее второй брат. Его сходство с тем, кто стоял с ней рядом, было очевидным. Она попыталась не отвлекаться и сосредоточила внимание на его лице, чтобы уловить в себе малейшие признаки узнавания. Он не был таким красавцем, как Беннет, его черты были более решительные, он выглядел серьезнее и сдержаннее, чем младший брат. Хотя он был тоже очень молод, в нем чувствовалась та же властная уверенность, как у отца. Ну, разумеется, он – наследник престола. Одновременно щедрый подарок судьбы, но и нелегкая ноша.
– Габриела, – произнес Алекс, но не бросился навстречу сестре, как Беннет, а подошел неторопливо и внимательно заглянул в глаза, поднял руку и погладил ее по щеке. Жест был таким естественным, как будто он делал так раньше много раз в прошлом. Пальцы были теплыми. Она ощутила их ласку. – Мы скучали по тебе. Никто ни разу на меня не крикнул, целую неделю.
– Я… – Габриела замолчала.
Что она должна сказать, что должна чувствовать?
Она была не готова к встрече и теперь не знала, что делать. Вдруг за спиной Алекса она увидела Рива. Он, вероятно, находился в комнате вместе с наследником и теперь вышел на середину холла, чтобы взглянуть на воссоединение членов семьи. В другое время подобное вмешательство возмутило бы ее, но сейчас ей требовалось присутствие этого сдержанного, спокойного незнакомца. Чувствуя, что сил не остается, уже с трудом себя контролируя, она слегка дотронулась до руки брата:
– Прости, но мне бы хотелось отдохнуть.
В его взгляде она прочла понимание. Он сразу отпустил ее.
– Разумеется. Я отведу тебя наверх.
– Нет, – она старалась говорить как можно мягче, чтобы не обидеть брата резкостью отказа, – прости, но мне нужно время, чтобы привыкнуть. Может быть, мистер Макги покажет мне мою комнату?
– Но, Бри…
Протест Беннета был немедленно прерван Армандом.
– Рив, ты знаешь, где находится комната Габриелы?
– Разумеется. – Рив подошел, взял ее за руку без лишних эмоций и услышал легкий вздох облегчения. – Ваше высочество?
Она покорно позволила ему повести себя по уходившей вверх широкой лестнице и оглянулась только один раз. Трое мужчин смотрели им вслед, такие далекие и такие чужие. Эта мысль мелькнула и пропала. Они в молчании продолжили подъем.
Габриела не узнавала широких коридоров, не помнила картин, висевших на стенах гобеленов и занавесей. Они прошли мимо служанки, которая присела перед принцессой, глаза ее были полны слез.
– Неужели все так меня любили? – пробормотала она.
Рив не отпускал ее руки.
– Обычно люди хотят, чтобы их любили.
– Но задумываются ли они, заслужена ли ими такая любовь? – Тряхнув нетерпеливо головой, как будто отгоняя эти мысли, Габриела объяснила: – У меня такое впечатление, как будто меня поместили в чье-то тело. Оно имеет прошлое, а я – нет. И вот выглядываю теперь из чужого тела и замечаю реакцию других на него.
– Вы можете использовать их любовь, как преимущество.
Габриела бросила на Рива быстрый взгляд.
– Каким образом? Едва ли вы знаете, что такое видеть и замечать чувства других по отношению к себе, но при этом не иметь собственных мнений и эмоций.
– Зато вы можете быть объективны, вам не будут мешать чувства, и это может быть важно, потому что как нельзя лучше поможет понять себя.
– Уверена, вы теперь понимаете, почему я просила именно вас проводить меня.
– Вы действительно так считаете?
Рив остановился у двери с красивым резным орнаментом.
– Знаете, совсем недавно я думала, что не хочу рядом с собой незнакомых людей. Посторонних в своей жизни. А теперь все изменилось. Не испытывая ко мне никаких родственных чувств, вы ничего не ждете от меня. Вы смотрите на меня без предубеждения и можете быть прагматичны и объективны.
Он близко видел перед собой ее лицо в слабо освещенном коридоре и думал, что невозможно оставаться равнодушным и бесстрастным. Но сейчас не время и не место, чтобы сказать ей об этом.
– Внизу вы показались мне напуганной.
Она, откинув назад голову, прямо встретила его внимательный взгляд.
– Вы правы.
– Значит, вы приняли предложение и решили мне доверять?
– Нет. – Ее улыбка напомнила ту юную очаровательную девушку с бриллиантовой диадемой в волосах. – В моей ситуации я никому не могу доверять.
Рива покоряло даже не очарование, а внутренняя сила, скрывавшаяся под внешней девичьей хрупкостью.
– Тогда что же вы решили?
Габриеле импонировала его внешность, невозможно было остаться равнодушной к настоящей мужской притягательности, но больше всего ей нравилась его спокойная уверенность в себе.
– Вы мне не нужны как полицейский, Рив, – ответила она. – Мне подходит, что мы с вами едва знакомы, присутствие рядом незнакомца для меня лучше всего в данной ситуации. А поскольку отец настаивает, чтобы вы были моим телохранителем, мы можем заключить соглашение.
– Какого рода?
– Я не хочу все время быть под опекой родных. Мне она сейчас в тягость. Вы понимаете. И вы можете стать буфером между мной и…
– Вашей семьей?
Габриела прикрыла глаза, пальцы сжали белую сумочку.
– Вы сказали это за меня. Я не хотела быть резкой.
Рив должен быть доволен таким договором.
– Ну что ж, у вас есть право на временное сохранение дистанции.
– От меня хотят понимания, подгоняют, и я это чувствую, мне трудно соответствовать. Так это моя комната?
Габриела выглядела в эту минуту такой потерянной, что захотелось ее утешить, но Рив понимал: это последнее, что она ждет от него.
– Да.
– Вы сочтете меня трусихой, если я попрошу вас войти вместе со мной? Я боюсь.
Вместо ответа, он открыл дверь и вошел первым.
Она проследовала за ним и огляделась. Итак, она предпочитает пастельные тона. Маленькая гостиная оказалась очаровательной, без глупых кружевных занавесок, ненужных безделушек. Несмотря на их отсутствие, комната выглядела очень женственно. С облегчением мелькнула мысль, что в той жизни, которую не помнила, она была настоящей женщиной, и, возможно, ей удастся полюбить ту Габриелу.
Здесь не было ничего лишнего, только необходимое. Свежие цветы в вазе и на бюро времен королевы Анны. На туалетном столике – набор изящных бутылочек, различных цветов и размеров, очевидно, их назначением было просто радовать глаз.
Она ступила на бледно-розовый ковер, потрогала резную спинку кресла.
– Мне говорили, что вы заново декорировали свою комнату три года назад, – сказал Рив, – и теперь, наверное, вам приятно узнать, что у вас хороший вкус.
Интересно, она сама подбирала ткани, например мягкую обивку для кресла, вмещающего двоих, – настоящего любовного гнездышка? Габриела погладила ткань, желая вызвать в памяти хоть что-нибудь связанное с обстановкой комнаты, но не припомнила ничего. Из окна открывался вид на Кордину, которым она, вероятно, любовалась множество раз. Под окнами пестрели красивые цветники, большая зеленая лужайка простиралась до скалистого утеса, за ним виднелось море. Если взглянуть чуть в сторону, можно видеть город – дома, зелень, парки. Она была уверена, что дети все еще играют там в парке у фонтана.
– Но почему, желая что-то вспомнить, я все время как будто бы натыкаюсь на стену?
Отчаяние, прозвучавшее в голосе девушки, заставило Рива по-новому взглянуть на нее. Она сейчас не была рассудительно-насмешливой принцессой, которую он только что провожал сюда. Растерянная, беспомощная, напуганная, она искала ответа и не находила.
– Почему я сознательно противлюсь воспоминаниям?! – воскликнула Габриела.
– Наверное, есть вещи, которые вам не хотелось бы помнить.
– Не знаю. – Она бросила сумочку в кресло и начала нетерпеливо расхаживать по комнате, потирая руки, как будто мерзла. – Я не выношу эту стену забвения между собой и прошлой жизнью.
Рив чувствовал, что у принцессы страстная натура, перед такой женщиной трудно оставаться благоразумным и хладнокровным. Никакой мужчина не устоит перед этим опасным сочетанием слабости и силы, рассудительности и бурного темперамента. Ему придется нелегко.
– Надо запастись терпением, – сказал он и тут же подумал, что эти слова относятся скорее к нему самому, чем к ней.
– Опять терпение! – У нее вырвался нервный смешок. – Почему-то я уверена, что стоит вытащить из стены моего беспамятства один кирпичик, и она сразу обвалится. И сознательно не делаю этого. – Она все ходила по комнате. Рив невольно любовался ее грацией. – Но вы должны мне помочь.
– Вся ваша семья готова вам помочь.
– Нет. – Габриела вдруг царственно вскинула голову. Голос ее был негромок, но не допускал возражений. – Они меня лучше знают, это так, но их чувства ко мне и отсутствие ответных чувств будут только мешать. К тому же я вижу их страдание оттого, что не узнаю их, и долго не выдержу.
– Но я вас совсем не знаю.
– Верно. – Она нетерпеливым жестом отбросила назад волосы. – Вы будете объективны, потому что не станете ежесекундно щадить мои чувства и стараться делать вид, что все в порядке. Ведь вы уже согласились принять предложение отца, разве не так?
Рив вспомнил свою ферму. Нахмурившись, помолчал некоторое время и ответил: -Да.
– Итак, вы согласились занять место около меня, чтобы оценивать ситуацию, – продолжала она вкрадчиво, – а значит, сможете приносить мне пользу.
Он коротко рассмеялся:
– Я польщен, ваше высочество.
– Ну вот, теперь я вас обидела. – Габриела пожала плечами и взглянула на него. – Хотя поверьте, мы не раз будем раздражать и обижать друг друга, потому что я буду с вами откровенна и не стану искать вашего сочувствия и жалости. Я просто хочу кого-то иметь рядом. Потому что чувствую себя очень одиноко. – Голос ее слегка дрогнул. При ярком солнечном свете была особенно заметна ее бледность. – Я не помню ни одного из предметов, окружавших меня прежде, не помню, что было год назад, у меня нет никаких воспоминаний, ни счастливых, ни плохих. Даже своего полного имени я не помню.
Рив дотронулся до ее руки. Наверное, не стоило, но он не мог удержаться. И вдруг погладил легонько по щеке.
– Ваше имя – Габриела Маделин Жюстин Биссет, принцесса Кордины.
– Какое длинное. – Она улыбнулась, взяла его руку и сжала. – Но мне больше нравится просто Бри, меня успокаивает это имя. Вы хорошо относитесь к членам моей семьи, любите их.
– Конечно.
– Тогда помогите мне вернуть в себе ту, которую они любят. Помогите отыскать ее. За неделю я потеряла двадцать пять лет жизни. Я должна знать почему. Вы понимаете?
– Понимаю. – Рив убеждал себя, что не должен дотрагиваться до нее. – Но это еще не значит, что я смогу помочь.
– Нет, сможете. И не стесняйтесь, будьте со мной безжалостны и подталкивайте, заставляйте вспоминать. Можете даже быть грубым, все, что угодно, только не жалейте. Мне не надо этого терпения, которое проявляют со мной окружающие.
Он все еще держал ее руку.
– Но подумайте, о чем вы просите, перед вами бывший коп из Америки, а вы – принцесса.
Она рассмеялась от души. Такой смех он услышал впервые десять лет назад и теперь вспомнил его. И еще он помнил то, чего не помнила она, – вихрь вальса и колдовство лунной ночи. Оставаться рядом с ней не только неумно, но и опасно. Но он не мог ее покинуть. Пока.
А она не отнимала руки.
– Мы все еще отрубаем головы в Кордине? Хотя, наверное, все же пользуемся теперь более цивилизованными методами. Но существует неприкосновенность. – Она шутила и не была уже испуганной и растерянной, а скорее веселой и милой. – Я гарантирую вам неприкосновенность, Рив Макги. Вы получаете разрешение орать на меня, выпытывать подробности, подгонять и быть занудой, и все это без страха понести наказание.
