Текст книги "Королевский роман"
Автор книги: Нора Робертс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)
Глава 7
Она забыла, что такое полное чувство свободы, как много оно значит. И теперь обнаружить это было таким удовольствием, что даже появилась надежда, что, когда память вернется, ее воспоминания будут не хуже настоящего.
И еще она сразу поняла, что не новичок в парусном спорте, потому что чувствовала себя на воде увереннее, чем на суше. Было не только чувство полной свободы, но и гордость от своего умения управляться с парусами и канатами. Она была уверена, что, оставшись одна на этой маленькой яхте, справилась бы, потому что для этого обладала опытом, ловкостью и у нее уже было достаточно сил.
Слушая шум воды за кормой, когда судно, набирая скорость, понеслось в море, она понимала, что слышала этот звук раньше.
Зато Рив не сомневался в ее умениях с самого начала, он знал, точно, что она обожала парусники. Ему повторяли это все ее родные. Идея прогулки на яхте пришла в голову, когда он заметил, что ее нервы напряжены, стресс нарастает, а депрессия усиливается. И хотя она просила его быть с ней жестче, становилось нелегко выполнять приказ принцессы.
Полагаясь на свой инстинкт, он доверил ей румпель и теперь смотрел, как она умело выполняет маневр. Сам Рив занялся парусами. Бри засмеялась счастливым смехом, когда в результате их умелых действий паруса наполнились ветром и судно на полной скорости понеслось вперед.
– Как замечательно! – крикнула она. – Я еще ни разу не чувствовала себя такой свободной!
Скорость и власть над судном, которой теперь она наслаждалась, так долго пробыв под чужой волей и властью, опьяняли. Габриела наслаждалась тем, что может контролировать сам процесс. Ловко и слаженно работая, они добились максимальной скорости и поддерживали ее.
Стены дворца, которые ей тяготили, постоянное напряжение – все исчезло. Осталось море, яркое солнце и пьянящее чувство свободы. Время не имело значения, и она могла не думать о нем. Придерживая румпель коленом, она стянула с себя рубашку, ее купальник-бикини бросал вызов скромности. Ей хотелось подставить теплым, ласковым лучам как можно больше обнаженного тела. Она вела судно, избегая встреч с другими яхтами, потому что сейчас уединение было как никогда ценным.
Несколько часов она посвятит только себе, будет не принцессой, а просто женщиной, которая счастлива тем, что ветер и солнце ласкают ее кожу. Она распустила волосы так, чтобы они свободно развевались за спиной.
– Мне кажется, я уже управляла этой яхтой.
– Она ваша, – сказал Рив, – ваш отец рассказывал, что, хотя Беннет мог обогнать любого, а Александр превзошел учителей, именно вы были лучше всех.
Габриела задумчиво потрогала гладкие перила из красного дерева.
– «Либерте», – повторила она название судна. – Кажется, я искала свободы не только на ферме, но и на воде.
Рив смотрел на нее сквозь светло-коричневые стекла очков. Она выглядела божественно, с золотистой кожей, совершенно неотразимая в бикини, и все же… Все равно чуть потерянной.
– Вы имели право на это.
Она неопределенно хмыкнула.
– Я думаю сейчас о том, а была ли я счастлива тогда? И это наводит на мысль – может быть, когда ко мне вернется память, я захочу оставить все, как сейчас, чтобы жизнь шла дальше своим ходом.
– Новое начало. – Он подумал о своей ферме и своем желании начать новую жизнь. Разница между ними в том, что он знал, на чем остановился перед этим.
– Я не говорю, что не хочу вспомнить прошлое.
Она наблюдала, как он стащил через голову рубашку и отбросил ее в сторону. Он выглядел таким естественным на яхте, как, впрочем, и всегда. Его узкие плавки не смущали ее. Она уже не раз испытала близость его тела в тесном объятии. И помнила его – литое, с упругими мускулами, поджарое, без лишних накачанных мышц. Сильный, гибкий и… опасный. Но разве ей рано или поздно не придется столкнуться с опасностью лицом к лицу?
Она помнила его поцелуи и хотела вновь прижаться к нему. Разве обязательно испытывать стыд от этого желания? Оно естественно, и ее тянет к нему. Но осторожность не помешает.
– Я знаю так мало о тебе, – пробормотала она очень интимно, как будто про себя.
Он вынул из кармашка рубашки, лежавшей на скамье рядом, сигареты и, держа зажигалку в ладонях, прикрываясь от ветра, закурил. Выдохнув дым, посмотрел на нее:
– Что ты хотела бы знать?
Она некоторое мгновение изучала его, прежде чем ответить. Перед ней мужчина, который не только может постоять за себя, но и за других тоже. И он устанавливает свои правила игры. Но если ее не подводит интуиция, он жил тоже по правилам, установленным другими, и поэтому захотел сменить эту жизнь.
– Мой отец тебе доверяет.
Он кивнул и натянул веревку, поправляя парус.
– У него нет причин не доверять мне.
– Но он знает хорошо твоего отца, а не тебя.
Рив усмехнулся. Снова на его лице появилось самонадеянное высокомерное выражение, обычно прикрытое хорошим воспитанием. Но, к сожалению, именно это ее привлекало в нем больше всего.
– Ты не доверяешь мне, Габриела? – Он бросал вызов, и она знала, что он делает это нарочно.
– Всей своей жизнью, – просто сказала она. И снова повернула руль, чтобы ускорить бег яхты.
Ее ответ был для него таким неожиданным, что усмешка слетела с его лица, и он на некоторое время потерял дар речи. В ее словах не было ни иронии, ни вызова. Она имела в виду именно то, что сказала. Ему должно было польстить такое доверие. И оно должно было упростить его задачу. Но почему он растерян и испытывает чувство неловкости? Даже некоторую враждебность. К кому? К ней, к себе?
Конечно, Габриела не могла знать, что в этот миг Рив вспомнил, как увидел ее впервые в госпитале, как сразу понял, что между ними не может быть легких отношений. Оба находились в сходной ситуации, когда резко поменялась их жизнь. По разным причинам. Он как раз только что дал обещание сделать свою жизнь простой и понятной и уже приступил к его исполнению, но тут раздался звонок из Кордины, после чего все снова запуталось и усложнилось.
Но он не мог тогда сказать нет. И не хотел. Почему? Может быть, потому, что Бри, когда он увидел ее в шестнадцать лет, с тех пор оставалась в его душе.
Рив приехал в Кордину и совсем запутался в своих чувствах к принцессе. Особенно после фиктивного обручения с ней. Его угнетала шумиха, поднятая вокруг них, ведь королевская свадьба всегда событие мирового масштаба. Уже три известных американских журнала просили его об интервью. Папарацци, как стая голодных терьеров, вцеплялась в них, стоило выйти из дворца.
Он мог отказать князю Арманду, обручение не входило в его договор. Но он не мог противиться ходу вещей. Почему? Потому что Бри уже стала важной частью в жизни, настолько, что он уже боялся задумываться над этим. Боялся, что это навсегда.
Быть рядом с ней, но не касаться ее было все равно, что ходить по раскаленным углям. Желать невозможного.
– Вон там маленькая бухточка, – Габриела указала рукой в сторону берега, – кажется, оттуда красивый вид.
Они направили яхту к скале.
– Отсюда Кордина выглядит такой красивой. Розово-белой и сказочной, кажется, там никогда не может случиться ничего плохого.
– Но и в традиционных сказках всегда присутствует насилие.
– Пожалуй. – Она с улыбкой смотрела на дворец. Как он элегантен и как горделив. – Но Кордина, несмотря на то, что выглядит сказочно, не является сказкой. Практичная американская демократия, наверное, находит смешными наши замки, этикет и формальности, балы и протоколы.
Рив тоже улыбнулся. Она не помнит своих предков, но ощущает инстинктивно, что ее корни здесь.
– Кординой правят разумно. Лебарр – один из лучших портов мира, хотя и сравнительно небольшой. Экономика, культура – все на высоком уровне.
– Да, я тоже делала уроки и изучала историю. И все же…
Бри облизнула верхнюю губу и обхватила колени руками. Теперь можно было просто сидеть и смотреть на воду, яхта уже не требовала управления.
– А ты знаешь, что женщины в Кордине не имели избирательного права вплоть до окончания Второй мировой? – сказала она. – И потом оно было дано как дар, а не как восстановление справедливости… А семейная жизнь устроена по средиземноморскому варианту – жена подчиняется, а муж верховодит.
– В теории или практически? – поинтересовался Рив.
– Насколько могу судить, именно практически. И власть может передаваться только наследнику по мужской линии.
Он слушал, глядя на море.
– Тебя это расстраивает?
Она странно на него посмотрела:
– Конечно. Хотя я не имею желания править страной, но мои права ущемлены, и закон несправедлив. Мой дед ввел обучение для женщин, отец пошел еще дальше, но все равно изменения происходят медленно.
– Но они неизбежны.
– Это ты практичен и терпелив по своей природе, но я – нет. – Она пожала плечами. – Я не вижу причин откладывать, если преобразований требует современность.
– Но надо еще принимать во внимание человеческий фактор.
– Люди часто привержены традициям и не хотят прогресса.
– Например, Любэ.
Бри одобрительно кивнула.
– Понимаю, почему мой отец так любит твое общество, Рив.
– Что тебе известно о Любэ?
– Я умею читать, – ответила она просто, – умею слушать. И у меня сложилось о нем представление – он очень консервативен. Пуританин. – Она встала и потянулась всем своим гибким телом. – Он прекрасный министр, но уж очень осторожен. Я прочитала в своем дневнике о том, что он пытался меня отговорить от тура по Африке в прошлом году. Считает, что это неправильно, когда женщина должна заниматься такими делами. А еще он не приветствует мои встречи с Национальным советом по поводу бюджета. – Она не могла скрыть разочарования. – Если такие, как Любэ, у власти, женщины всегда будут ограничены кухней и детьми.
– А я всегда думал, что эти обязанности надо нести поровну, добиваться благополучия совместными усилиями.
Габриела невольно улыбнулась.
– Не такой уж ты традиционалист. Твоя мать была выездным судьей. – Он бросил на нее удивленный взгляд. – Ну да, я тоже проделала домашнюю работу, ты в числе других тоже был объектом моего изучения. Окончил университет с отличием. Мне было интересно узнать, что ты имеешь ученую степень по философии.
– Это просто рабочий инструмент в профессии, которую я выбрал.
– Согласна. После трех с половиной лет службы в полиции и нескольких наград за храбрость ты перешел на работу под прикрытием. Здесь твоя деятельность становится непрозрачной, но, по слухам, ты проник в преступную организацию, орудовавшую в округе Колумбия. Потом, по непроверенным сведениям, работал в службе безопасности сенатора. Мог иметь ранг капитана, но внезапно покинул службу.
– Ну вот, а говорила, что ничего обо мне не знаешь.
– И подтверждаю это, несмотря на то, что только что сказала. – Она прошла на правый борт. – Жарко. Не хочешь поплавать? – И, не ожидая ответа, прыгнула с бортика в воду.
Она его заинтриговала, но он не мог понять – преднамеренно или нет. Решив подумать об этом позднее, он нырнул следом. Когда голова Бри показалась на поверхности, ее лицо облепили мокрые волосы, они потемнели и на солнце отсвечивали медью. Лишенное косметики чистое мокрое лицо было юным и прекрасным. Его овал и черты были мечтой фотографа. Идеальный и безупречный образ. И как любого мужчину, его влечет к идеалу. Мало того, он заинтригован и страстно хочет эту женщину. Но жизненный опыт говорит, что, если ты получаешь желаемое, жди последствий в виде расплаты. Потому что одно неотделимо от другого – если ты получаешь подарок от судьбы, придется потом за него заплатить, и пока неизвестно, какова будет его расплата. Каждое действие имеет последствие. Они плыли рядом, делая мерные гребки, без видимого усилия.
– Говорят, ты плаваешь в бассейне каждый день, – сказала она. – Ты сильный пловец?
– Надеюсь.
– Я присоединюсь к тебе. Я уже достаточно втянулась в работу, так что вполне могу позволить выделить час для себя. Рив, ты знаешь, что до главного бала года остается всего пара недель.
– Я был бы глухим, если бы не слышал. Об этом событии постоянно говорят и пишут.
– Ты понимаешь, – она повернула голову и мельком взглянула на кольцо, – что, как мой жених, ты вместе со мной должен открывать этот бал?
Он наблюдал, как ее волосы струятся по поверхности воды.
– И?…
– До этого мы сводили мероприятия к минимуму. Но на балу будет масса народу, пресса, официальные лица, гости, и тебе придется там выполнять обязанности хозяина. Придется окунуться в непривычную обстановку, ты будешь испытывать напряжение в течение всего вечера.
Рив поднырнул и очутился совсем близко.
– Ты сомневаешься, что я справлюсь?
Габриела засмеялась:
– Нет. Уверена, что прекрасно справишься. Недаром Арманд восхищается твоим умом, а Беннет твоим вкусом. Ему нравится, как ты одеваешься. Так что не требуется лучшего подтверждения и поддержки.
Ему стало весело.
– И?…
– Чем дольше мы будем вместе… Ты понимаешь, что, когда наша фиктивная помолвка будет расторгнута, тебе еще лет пять придется быть на виду?
Он перевернулся на спину и закрыл глаза.
– Не волнуйся за меня, Бри. Все будет в порядке.
– Но я волнуюсь, – настаивала она, – ведь, в конце концов, это я виновата, что тебе приходится и еще долго придется терпеть повышенное внимание к своей персоне. Это моя вина.
– Нет, – он был краток, – виной всему твои похитители.
Она задумалась. Он предлагал ей лазейку, удобную, чтобы не чувствовать груза ответственности, но она не знала, хочется ли ей принимать удобное объяснение.
– Я не спрашиваю, потому что знаю, что ты был хорошим полицейским и хорошим частным детективом, свидетельство тому твой послужной список и твоя биография. Скажи, ты был счастлив? Тебе приносила удовлетворение твоя работа?
Он молчал. Еще никто никогда не спрашивал, был ли он счастлив, да и себя он не спрашивал до определенного времени. Несколько минут он плыл рядом с ней, чувствуя опасную близость, но, уже не в силах побороть себя, продолжил осторожную игру.
– Ответ – да и нет. Наверное, я был счастлив. Занимался любимым делом, получая результат. И в полиции, и потом тоже, когда вел расследования. Во всяком случае, эту профессию я сам выбирал.
– Тогда почему ты не хочешь заняться расследованием моего дела? Оно не представляет профессионального интереса? А ведь это было похищение.
Он ждал этого вопроса.
– Я больше не полицейский, а как частный детектив не имею права работать у вас в стране без лицензии.
– Хорошо. Не будем углублять. Скажу только, что ты не только не можешь, но, кажется, не испытываешь желания разобраться в моем деле.
– Меня восхищает и одновременно раздражает твое упорство. Все время хочешь заставить меня принимать ситуацию так, как видишь ты.
Рив вел разговор машинально, потому что на самом деле его мысли были далеко от предмета спора. Как бы коснуться ее волос, они наверняка мягкие и гладкие как шелк.Он делал вид, что не понимает ее, потому что до сих пор не раскрывал своей тайны, что ведет по возможности собственное тайное расследование, выходя за рамки возложенных на него обязанностей. Он ставит вопросы, ищет ответы, заполняя пропуски, отлично понимая, что королева часто играет роль пешки.
– Вообще-то я думал об этом, – признался он, – но, пока твой отец не попросит об этом, я просто телохранитель.
Их ноги соприкоснулись в воде.
– А если попрошу я? Ты согласишься?
Он провел рукой по ее волосам, о чем так мечтал.
– Что ты ждешь от меня, Бри?
– Помощи. И отец, и месье Любэ меня оберегают, готовы превратить в кокон. Трясутся надо мной. Они держат меня в полном неведении.
– Хочешь, чтобы я узнавал и докладывал.
– Я бы сама хотела все разузнать, но мне не позволят, и потом у меня нет опыта. К тому же я не могу сделать и шага без того, чтобы ты не оказался рядом. – Она улыбнулась.
– Нашли мне еще одно применение, ваше высочество?
Она вопросительно подняла бровь, вид у нее стал надменным, что в данный момент выглядело смешно.
– Я не хотел тебя оскорбить. Я подумаю.
Обещание лучше отказа.
– Придется удовлетвориться этим ответом. – Габриела сделала несколько сильных гребков, до яхты, подтянулась и, когда оба оказались на палубе, спросила: – Что думаешь по поводу вина и холодного и цыпленка? Няня позаботилась об этом.
– Няня берет на себя обязанности кухонной прислуги, когда дело касается ее любимицы.
– О, для нее мы все еще дети.
– Я согласен. Не пропадать же еде.
– Снова американская практичность. – Габриела вытерла мокрые волосы полотенцем. – Тогда идем в каюту, поможешь мне. Я слышала, что там есть даже яблочные тарталетки. – На ее коже остались капельки воды.
Она скользнула вниз в каюту. Рив спустился следом за ней.
– А ты чувствуешь себя на судне как дома, – заметила Габриела.
– Я много плавал с отцом. В последние годы не было времени.
Она вынула вино из холодильника, взглянула на этикетку и одобрительно кивнула.
– Но ты близок со своим отцом?
Он огляделся в поисках штопора, нашел и взял бутылку у нее из рук.
– Да, я очень дружен с отцом.
– Он похож на моего отца?
Пробка вышла с легким хлопком. Габриела нашла бокалы.
– Такой же блестящий ум, уверенность?
– Ты таким видишь своего отца?
– Видимо. – Сдвинув задумчиво брови, Габриела следила, как Рив наливает вино в бокалы. Она знала, что отец любит ее. Он добрый, но сдержанный. Просто дела государства у него на первом месте. – Мужчины и должны быть такими. И ты такой.
Рив, ухмыльнувшись, коснулся бокалом ее бокала.
– Благородный, выдающийся, добрый?
– Сдержанный. – Она сделала глоток, глядя на него поверх края бокала, и спросила: – О чем ты думаешь, когда так смотришь на меня?
Вино было легким.
– Мне кажется, ты знаешь ответ.
– Не совсем. – Она отпила еще, надеясь, что он не поймет недомолвку как попытку скрыть трусость, и храбро добавила: – Я знаю, что ты хочешь заняться со мной любовью.
Солнце светило в каюту через открытую дверь, высвечивая прямоугольник на полу.
– Верно, хочу.
– И я спрашиваю почему. – Она держала бокал в ладонях. – Ты с каждой женщиной хочешь спать, если находишься рядом?
Он видел, что на этот раз она его не дразнит. Вопрос прозвучал вполне серьезно. И ответ был так же бесхитростен:
– Нет.
Она натянуто улыбнулась, чувствуя, что очень волнуется, но продолжала спрашивать. Она не знала, не помнила, как проходит предварительная игра, пыталась угадать.
– Тогда – с каждой второй?
– Если она отвечает определенным требованиям.
– И какие они?
Он снова, по уже установившейся привычке, взял в ладони ее лицо и заглянул в глаза.
– Если, едва проснувшись, я сразу думаю о ней. Прежде чем вспомню, какой сегодня день.
Она стиснула бокал, руки стали влажными, но не дрожали.
– Ты думаешь обо мне, когда просыпаешься?
– Хочешь от меня лестных слов, Габриела?
Он чувствовал, что она напряжена и застыла в ожидании.
– Я хочу понять. Не помня прошлого, я пытаюсь определить, чем вызвано мое состояние. Тем, что ты мне нравишься, или это следствие, создавшееся обстановки, когда я все время остаюсь наедине с одним и тем же мужчиной.
– Что ж, сам напросился. – Он взял бокал из ее рук и спросил: – Так я нравлюсь тебе?
– Теперь ты напрашиваешься на комплименты.
Он улыбнулся, увидев ее ответную улыбку.
– Нет. – Он коснулся ее губ, глядя в ее широко открытые глаза. – Но ясно одно: мы оба хотим одного и того же.
– Возможно. – Она положила руки ему на плечи. – И может быть, сегодня, сейчас настал момент, чтобы нам определить, в конце концов, так ли это.
Это был как раз случай, о котором он мечтал, – вдали от дворца, от его давящих стен. Только тихий плеск волн о борта яхты, солнечные блики в небольшой каюте, словно сотканной сейчас из полос света и тени. Они были абсолютно одни. Но что будет потом, как он станет себя оправдывать, какие доводы приведет, когда они станут любовниками?
Она встала на цыпочки и сама поцеловала его. Он почувствовал, как его охватывает нежность, и желание становится непреодолимым. Ведь это о ней он думает, едва проснувшись утром.
– Ты, кажется, колеблешься, – пробормотала Бри.
Ее тоже захватило нетерпеливое лихорадочное ожидание, предвкушение того, что должно произойти. Но она понимала, что Рив все же испытает сомнения, и его колебания только подхлестнули страсть. Она предпочитала видеть его именно таким, возможно, ее отвратила бы настойчивость и напористость, от которых она испытывала тревогу.
– Я пришла к тебе без прошлого, начинаю с чистого листа. Давай на время забудем о будущем. Пусть только «сейчас» и только «здесь», хоть на время, хоть на час, и потом все кончится.
Он мог дать, что она просит. И больше не колебался. Надо принять все как есть, хотя понятно, что это короткий миг, но он лишь усиливает желание, страсть не может ждать. Они оба идут на это сознательно. Только сейчас, только здесь. И забыть о том, что будет потом.
Губы слились, тела переплелись, руки жадно исследуют друг друга. Она с неожиданной силой прижимает его к себе, он чувствует, как ее ногти впиваются в спину. Все исчезло – сомнения, логика, рассуждения о будущем и последствиях этого шага. От солнца, запаха моря и ее духов Рив терял голову. Он уже не противился тому, что должно произойти. Это судьба. Он увлек ее на узкую корабельную койку и лег сверху. Она почувствовала, как в обнаженную кожу впиваются узелки грубого вязаного шерстяного покрывала. Все было как он обещал – ни роз, ни шелковых простыней. Они ей были не нужны. Зачем ей приукрашенные иллюзии, она ищет и хочет правды в жизни, и только Рив может ей дать это, Оба торопили долгожданное путешествие в страну наслаждений, опасное и безумное, полное бесконтрольной страсти. Она уже не задавала себе вопроса, чувствовала ли раньше подобное. Открыв глаза, увидела только его лицо, такое близкое и чуть затененное. Он снова прильнул к ее губам, думая, что их сладость можно сравнить с розовыми лепестками, вобравшими тепло солнца. Поцелуй был горячим, как вино со специями, и опьяняющим, как только что открытое пенящееся шампанское. Чем дольше он длился, тем труднее было оторваться. Рив понимал теперь, что такое наваждение и одержимость женщиной.
Безупречное тело Бри напоминало статую, изваянную любовно большим мастером, но только из плоти и крови. Статуей можно восхищаться, молиться на нее, ласкать, проводя по восхитительным изгибам, но в его объятиях была настоящая женщина, которую он давно желал, и которая желала его и становилась все нетерпеливее, она не хотела ждать.
Бри испытывала наслаждение от прикосновений Рива, но ей хотелось и самой давать ему такое же, касаться его так же, как делал он. Получив свободу и чувствуя, что в ней поднимается необузданное, не имеющее начала и конца первобытное чувство, она не собиралась ему противиться.
Бри жадно вдыхала острый запах мужского тела. Пробовала на вкус кожу Рива, ей хотелось обладать и властвовать над ним. Хотелось видеть свою бледную руку на его загорелой коже. Она осуществляла свои желания по мере того, как они овладевали ею. Она не сдерживала своих фантазий.
Дотронься до меня! Как будто услышав ее призыв, Рив расстегнул лиф бикини, от прикосновения его рук к обнаженной груди Бри затопила горячая волна счастья.
Губы последовали за руками, она выгнулась ему навстречу, у нее вырвался крик наслаждения, она не знала, можно ли испытать большее, но очень этого хотела.
Догадывался ли он раньше о ее чувственности? Но сейчас угадывал ее малейшие желания и следовал им. Ей страстно хотелось ответить и дать ему такое же наслаждение.
Ее рука спустилась вниз к узеньким плавкам, и вскоре это препятствие было устранено, ее рука наполнилась, он вздрогнул от прикосновения, она услышала ответные стоны, и последние следы сдержанности и благоразумия оставили его.
Разумеется, у него и раньше были женщины, он не первый раз занимался любовью, ему было знакомо ощущение своей мужской власти. Но почему он не испытывал такого раньше? Никогда еще ни одна женщина не завладевала им целиком. Он не мог больше думать, не слышал плеска волн, не видел солнца, мир исчез, осталась только Габриела. Обратного пути нет. Понимая невозможность отступления, он взял то, что хотел, и дал то, что хотела она.
Ее пальцы еще сильнее вцепились в его спину, он услышал легкий то ли вскрик, то ли всхлип, она на мгновение замерла под ним, но он не мог раздумывать, что это означает. Потому что она тут же присоединилась к ритму, сама задавала его, участвуя в дикой гонке за наслаждением, и неизвестно, кто из них одержал верх в этом состязании.
Они не знали, сколько времени прошло, Ей казалось, несколько мгновений. Их влажные тела все еще оставалась переплетенными, сердца стучали в унисон, одно около другого. Она была скорее ошеломлена и, слушая его неровное дыхание около своего уха, подумала, что никогда уже не будет прежней.
Солнце, как и раньше, вливалось в распахнутую дверь каюты. Она слышала плеск волн и чувствовала легкое покачивание яхты. Но была уже не той Габриелой, которая недавно спустилась сюда. И никогда не будет. Невинность утрачена – она была уверена, что лишилась ее только что, хотя сама горячо хотела этого.
– Значит, не было никого другого, – пробормотала она, как будто думая вслух.
Он испытал потрясение от этих слов. Лежал, не открывая глаз, и ждал, когда волнение уйдет. Потом, приподняв голову, взглянул на нее, увидел близко глаза с отяжелевшими веками, матовый блеск кожи и понял, глядя на нее, что уже никогда не будет объективен к ее поступкам и словам и что это обстоятельство будет иметь свои последствия.
Его сердце принадлежало ей. Он считал раньше, что никогда не позволит ни одной женщине подчинить себя. И вдруг испугался, что сейчас она заговорит и случится непоправимое, и, чтобы предотвратить собственное унижение, делано небрежным тоном спросил:
– Ты хочешь, чтобы я просил прощения?
Она не знала, как реагировать на эти слова. Мужчины всегда чувствуют вину, когда лишают женщину невинности? Но, наверное, не из страха ответственности, а скорее от чувства неловкости. Она не хотела показать, что эти слова причинили ей боль, и спокойно ответила:
– Нет, я не жду извинений. А ты?
Он удивился:
– Почему я?
– Потому что я желала этого и заставила тебя поступить по-моему.
Она хотела встать, но он удержал ее.
– Ты жалеешь, что сделала это?
Она чуть надменно ответила:
– С какой стати? Нет. А ты?
Бри первый раз отдалась мужчине, а он начал с того, что сморозил глупость. Разве она не заслужила откровенности? Он отбросил мысли о последствиях для себя. И ласково провел пальцами по ее щеке.
– Как я могу сожалеть, получив такой чудесный, божественно прекрасный дар? – Он поцеловал ее долгим, нежным поцелуем. – Какие могут быть сожаления, если, еще не остыв от твоих ласк, уже мечтаю о них снова?
Ее губы тронула довольная улыбка, и Рив, приподняв, прижал ее к себе.
На обратном пути в Кордину он снова начал думать, что предпринять, чтобы помочь ей. Но мысли возвращались к тому, что произошло между ними, и он отложил идеи и планы на потом.
А Бри впервые не чувствовала ни напряжения, ни беспокойства, ни тревоги. Только полный покой и расслабленность, приятное чувство от близости Рива. Она положила руку ему на грудь, сверкнул бриллиант, и она подумала, что он выглядит удивительно к месту. И одернула себя. Нет, не надо забывать, что кольцо – часть инсценировки. Впрочем, сейчас не стоит об этом думать. Закрыв глаза, она прижалась к Риву.
Кольцо было фикцией, но он был здесь, вполне реальный, теплый и близкий. И незаметно ее мысли унеслись в заоблачные выси, к несбыточным мечтам. Впереди неизвестность, но, пока он рядом, она счастлива, хотя продлится это недолго.
