Текст книги "Королевский роман"

Автор книги: Нора Робертс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)

Он понимал, что до него она была невинна. Что он взял ее невинность. Но разве мог он противиться? И в результате не хотел больше думать о своей судьбе без нее. Возможно, когда их жизненные пути разойдутся и пройдет время, он по-настоящему поймет, что имел и что потерял, и будет горько страдать. Но сегодня, когда она рядом, прочь все мысли, пусть побеждает чувство. То, что произойдет сегодня ночью, никто из них не забудет, не сможет забыть.

Его восхищали ее бедра и ноги, стройные и сильные. Она вообще была сильной и выносливой, он знал это, потому что следовал за ней повсюду. Но ее кожа, ее тело были такими нежными, как будто она проводила все дни, занимаясь только собой, хотя не придавала большого значения роскоши.

Он, может быть, и любил ее за это. Впрочем, какое это имеет значение?

Она только вздохнула, когда его губы спустились от бедер ниже, к самым потайным уголкам ее тела, она и не догадывалась, что можно получать такое наслаждение. В глазах темнело, но на этот раз темнота не сопровождалась страхом. Ее переполняло желание слиться с ним, участвовать, давать ему тоже наслаждение. Она слышала, как он несколько раз выдохнул ее имя, словно оно было музыкой, нежной, как пение ночной птицы. Легкий бриз ласкал кожу, но его дыхание, скользившее по ее телу, было теплее. Прохладные простыни стали жаркими от их разгоряченных тел. Ласки Рива становились все интимнее, ее пальцы вцепились в простыню, и она выгибалась навстречу ему, не понимая, что все громче повторяет его имя. Наслаждение, которое он давал, было мучительно сладостным, он не думал о себе, желая дать ей все и столько, сколько она может принять. Ее мысли, сначала лихорадочные и отрывочные, совсем исчезли, она растворилась в ощущении полного блаженства. Ей хотелось только одного – дать ему такое же наслаждение, и она достигала цели, слыша его стоны. А потом снова оказывалась во власти его ласк. Волны страсти накатывали одна за другой, и, когда она почувствовала, что больше не вынесет, он, наконец, взял ее со всей силой долго сдерживаемого желания и отдал все, на что был способен.

Глава 9

Она понимала, что нельзя оставаться в его комнате на ночь, но желание побыть вместе хотя бы несколько часов было непреодолимо. Лежать, прижавшись, спать в его объятиях стоило тех сложностей, которые неизбежно возникнут утром, но сейчас не стоило думать об этом.

Первым проснулся Рив и разбудил ее. Занимался серенький рассвет, предвестник скорого восхода. Это было время, когда ночные птицы засыпают, и просыпается жаворонок. Она почувствовала поцелуй, но не открыла глаз, только легко вздохнула и снова обняла его, не отпуская. Чуть вздрогнула, когда он легонько куснул мочку уха.

– Бри, пора, солнце встает.

– Мммм… Поцелуй меня.

Он повиновался и на этот раз разбудил ее окончательно. Когда ее глаза приоткрылись, он сказал:

– Слуги скоро начнут ходить туда-сюда, они не должны тебя здесь увидеть.

– Беспокоишься о своей репутации. – Она зевнула и обвила его руками за шею.

Он довольно ухмыльнулся и, положив руку на ее грудь, слегка сжал. У него было чувство, что они давно близки, что ему так приятно быть с ней. Но возникло ли оно только что, или раньше он его не замечал?

– Естественно.

Она намотала на палец прядь его волос.

– Да, я скомпрометировала тебя.

– Ну конечно, ведь это ты пришла ко мне, в конце концов. Как я мог отказать принцессе?

Она приподняла бровь:

– Очень мудро, – и облизнула верхнюю губу. – Если я прикажу тебе сейчас же, немедленно снова заняться со мной любовью…

– Я тебе на это скажу, чтобы ты убиралась из моей постели. – И поцеловал, заглушая протест. – Ваше королевское высочество.

– Очень хорошо, – величественно произнесла она и встала с постели. Потянулась, стоя перед ним обнаженная, не стесняясь наготы, отбросив назад волосы. Он подумал, что она сейчас напоминает не проснувшуюся Спящую красавицу, а женщину, уверенную в своей женской власти. – Раз ты так безжалостно меня выставил, в следующий раз придешь ко мне сам. – Она не спеша подобрала пеньюар, накинула на плечи, и добавила надменно: – Если, конечно, не хочешь быть брошенным в темницу. Я слышала, там ужасно холодно и сыро.

Он смотрел, как она медленно, как будто затягивая время, продевает руку в рукав.

– Это шантаж?

– У меня нет совести, – заявила она. Надев, наконец, пеньюар, она нарочито медленно завязывала пояс.

Нет, Бри не Спящая красавица. Она желанная женщина и заслуживает больше чем просто обещание.

Рив сел на постели и запустил пальцы в волосы.

– Вчера у меня состоялся разговор с Александром, – сказал он.

Габриела на секунду замерла.

– О! И говорили вы обо мне.

– Да, мы говорили о тебе. И ты это знала.

– И что же?

– Оставь этот властный тон, Бри, ты же знаешь, он на меня не действует.

Она с ненужным старанием разглаживала пояс, пытаясь скрыть волнение.

– А что на тебя действует?

– Откровенность.

Она вздохнула:

– Ну хорошо. Да мы с Александром поговорили, а вернее, поспорили вчера. Не могу сказать, что идея поговорить с тобой мне понравилась.

– Но он беспокоится о тебе, так же как и я.

– И это все объясняет.

– Прости, Рив, я не хотела бы показаться неблагодарной. Поверь, у меня не было намерения ничего от тебя скрывать, но когда все вокруг, буквально каждый, включая Джанет, выражают заботу и тревогу за меня, у меня создается впечатление, что я всем за это обязана. – Она принялась расхаживать по комнате от окна до двери и обратно. – Сначала меня уговорили согласиться с планом Любэ, по которому надо было скрыть мою амнезию, чтобы не вызывать паники и чтобы расследование провести незаметно для преступников. Потом чтобы мы с тобой притворились, что обручены и собираемся пожениться. И видишь ли, такое положение вещей меня тревожит, и чем дальше, тем больше.

– Я понимаю.

Габриела перестала ходить, остановилась и взглянула на Рива.

– Сомневаюсь. Представь, все вокруг сочувствуют, переживают за тебя, но тут же выставляют свои требования, как мне себя вести.

– Но что ты предлагаешь?

Она покачала головой:

– Не знаю. О чем вы договорились с Александром?

– Он решил мне доверять. А ты что думаешь?

Она взглянула с удивлением, потом поняла, что этот вопрос вытекает из ее собственных слов.

– Ты прекрасно знаешь, что я тебе доверяю. Иначе сейчас меня бы здесь не было.

Он внезапно принял решение.

– Что у тебя запланировано на сегодня? Ты можешь освободиться от обязанностей?

– Да. Если хочешь. Куда поедем?

– На маленькую ферму. – Он подождал ее реакции, но, поскольку она молча ждала продолжения, пояснил: – Пришло время нам поработать вместе.

Она прикрыла глаза, постояла так, потом подошла к кровати, где он сидел.

– Спасибо, Рив.

От ее близости мысли сразу стали путаться, и он подумал, что, наверное, так теперь будет всегда.

– Не спеши благодарить, неизвестно, что произойдет и какие чувства у тебя могут возникнуть.

– Не важно. Я все равно буду тебе благодарна. – Она наклонилась и по-дружески поцеловала его. – Что бы из этого ни вышло.

Пока она по слабо освещенному коридору шла в свою комнату, впервые за много дней у нее появилась надежда, и посветлело на душе. Ей предстоит день не обычных скучных дел, а может быть, наконец-то сегодня встретятся ее настоящее и прошлое. Возможно, что разгадка кроется на маленькой ферме, и она ее найдет там с помощью Рива. Она открыла дверь спальни, предвкушая поездку и тихо напевая, подошла к окнам, чтобы раздернуть шторы.

– Явилась.

Бри встала, как вкопанная.

– Няня.

Старая женщина выпрямилась в кресле и смотрела на Бри пристальным немигающим взглядом. Бри почувствовала, что неудержимо краснеет под этим взглядом.

– Ты и должна краснеть, юная леди, пробираясь в свою комнату с первыми лучами солнца.

– Ты здесь сидела всю ночь?

Няня постукивала согнутыми пальцами по ручке кресла. Она заметила перемену в Бри еще в тот день, когда та вернулась после прогулки на яхте. Она была стара, но оставалась женщиной.

– Скажи мне вот что. Ты, значит, взяла себе любовника. И как, ты довольна?

Бри вскинула гордо голову, не понимая, почему она должна защищаться и стыдиться.

– Да.

Няня видела ее растрепанные волосы, сияющие глаза. Все говорило о волшебной ночи любви.

– Так и должно было случиться, – пробормотала она, – ты влюбилась.

– О… – Габриела уже хотела все отрицать, но вдруг просто ответила: – Да, я влюблена.

– Тогда я скажу тебе вот что – поберегись. – Лицо няни в свете утра было пепельного цвета, усталое, но на нем жили молодые глаза, полные жизни. – Когда женщина любит своего любовника, она рискует многим. Не только телом, ты понимаешь?

Бри подошла и встала на колени рядом с няней.

– Понимаю. Почему ты просидела всю ночь в кресле, а не легла на мою кровать?

– Ты можешь иметь любовника, но я все равно забочусь о тебе, как в детстве. Я принесла тебе на ночь теплого молока, ты плохо спишь.

Бри заметила на столике чашку.

– И, увидев, что меня нет, забеспокоилась и стала ждать. – Она взяла старческую руку и прижала к щеке. – Прости меня, няня.

– Я подозревала, что ты с американцем. – Няня презрительно скривилась. – Жаль, что его кровь не такая голубая, как его глаза, но могло быть и похуже.

Бриллиант на пальце показался Бри слишком тяжелым.

– Это только сон.

– Ты мало спишь, вот я и принесла тебе молока, но обнаружила, что ты нашла более действенный способ.

Бри на этот раз засмеялась.

– Ты меня станешь ругать, если я скажу, что он для меня гораздо предпочтительнее.

– Я просто даю тебе совет сохранить свое предпочтение в секрете от отца на некоторое время, – сказала няня сухо и добавила: – Принесла тебе еще кое-что, кроме молока, но боюсь, что ты уже не отдашь ей предпочтения, как делала в детстве. – И она достала из-за спины простую тряпичную куклу, с круглым лицом, в расшитом фартучке. – А раньше не хотела засыпать без нее.

– Бедняжка так уродлива. – Бри взяла куклу в руки.

– Ты звала ее Генриетта Дурнушка.

– Надеюсь, она не обижалась.

Бри пригладила кукле волосы и глубоко задумалась. Вдруг перед ней возникла картина. Маленькая девочка лежит в кроватке с розовым пологом, розовыми простынями, стены с розами на обоях, кружевные занавески. Откуда-то доносится музыка – звуки вальса, медленного и романтичного. Рядом стоит женщина с портрета. Она улыбается, ласково приговаривает что-то, наклоняясь над кроваткой, и у нее в ушах сияют зеленым светом, покачиваются изумрудные серьги. Платье на ней тоже цвета изумрудов, шелк шуршит, когда она наклоняется. От нее приятно пахнет весной, цветением яблонь и молодостью.

– Габриела. – Няня положила руку на плечо Бри и ощутила сквозь тонкую ткань холодную как лед кожу. – Габриела?

– Моя комната, – прошептала Бри, глядя на куклу, – моя комната, когда я была маленькой, она была розовой?

– Розовая, бело-розовая, как пастила.

– И мама. – Пальцы стиснули тряпичную куклу, капельки пота выступили на лбу, но Габриела этого не заметила. Она боялась спугнуть воспоминание. – У нее было зеленое платье, изумрудного цвета, бальное платье.

– Да, с открытой спиной и грудью, – няня тоже заволновалась, но старалась говорить спокойно, – с широкой длинной юбкой.

– И ее духи были как запах цветущей яблони. Она была прекрасна.

– Да. – Няня не выпускала плеча Габриелы. – Так ты вспомнила?

– Я помню… как она пришла ко мне. И была музыка, вальс, она наклонилась надо мной, чтобы накрыть меня одеялом.

– Она всегда так делала. Сначала подходила к тебе, потом к Александру и Беннету. И твой отец тоже, если позволяли дела, приходил вместе с ней. А потом они вместе приходили взглянуть на вас, перед тем как пойти спать. Пойду, позову твоего отца.

– Нет. – Бри прижала к себе куклу. Картина детства постепенно становилась размытой и, наконец, исчезла, она почувствовала слабость и опустошение. – Нет, все ушло. – Она подняла глаза, полные слез. – Я любила ее, я знаю, я испытала это чувство. Я любила ее так сильно. И, вспомнив это, как будто потеряла ее снова.

Она зарыдала, спрятав лицо в ладонях. Няня нежно гладила ее волосы. Дверь спальни чуть приоткрылась и сразу бесшумно закрылась. Они этого не заметили.

– Значит, ты решила прокатиться за город.

Бри стояла в холле, глядя на отца. Она была тщательно одета, подкрашена, волосы уложены, никаких следов слез. Но ее волнение было трудно скрыть. Она теребила ремень переброшенной через плечо сумки.

– Да. Я попросила Джанет отменить все мои встречи на сегодня. Там не было ничего важного – примерка, работа в центре с документами, но я могу это сделать и завтра.

– Бри, ты не должна оправдываться передо мной за то, что взяла выходной. – Арманд осторожно взял дочь за руку. – Я, наверное, слишком много требую от тебя.

Габриела покачала головой:

– Нет. То есть… Я не знаю.

Арманду еще никогда не было так трудно совмещать в себе монарха и отца.

– Если хочешь, я могу отвезти тебя куда-нибудь на пару недель. Например, в круиз или просто на Сардинию, у нас там вилла.

Она не стала ему напоминать, что не помнит дома на Сардинии, и вместо этого улыбнулась:

– В этом нет необходимости. Доктор Франко, наверное, говорил тебе, что я сильная и выносливая.

– Но доктор Кижински говорит, что тебя все еще беспокоят кошмары.

Габриела только вздохнула, не зная, стоит ли жалеть, что она так откровенна с психологом.

– Есть вещи, которые не проходят сразу.

Князь не мог просить Габриелу разговаривать с ним так, как она разговаривает с Ривом. Но разве может он забыть, как она сидела на его коленях, обвив ручками шею.

– Ты выглядишь утомленной, – только и сказал он. – Но деревенский воздух пойдет тебе на пользу.

Она не отводила взгляда, потому что не хотела избежать вопроса, который должен был последовать.

– Ты едешь на свою ферму?

– Да. – Она не позволит отговорить себя от того, что решила сделать.

Он видел ее решимость, уважал ее.

– Когда вернешься, расскажешь мне, что ты вспомнила, если это произойдет?

Первый раз она дотронулась до его руки, погладила, успокаивая.

– Конечно. – И ради него, ради женщины в изумрудном платье, прижалась губами к его щеке. – Не волнуйся, со мной будет Рив.

В Арманде боролись противоречивые чувства, ревность и облегчение, когда он смотрел ей вслед, пока она шла через холл. Вот лакей распахнул дверь, она вышла на солнце и исчезла.

Рив хранил молчание, пока вел машину по извилистой дороге вдоль берега. Это была та самая дорога, по которой она бежала в ту ночь, когда ее нашли. Помнит она об этом?

Она ничего не помнила, но чувствовала растущее напряжение. Природа впечатляла, хотя была довольно безжизненна – пустынный берег, продуваемый ветрами, каменные глыбы, – красота дикая, но умиротворяющая, идиллия, лишенная ярких красок. Но даже она не успокаивала сейчас Габриелу нервно сжимающую в руках сумку.

– Может быть, ты не хочешь туда ехать, Бри? Мы можем развернуться и поехать в другое место.

Она взглянула на Рива и отвернулась.

– Нет, конечно, нет. Тебе нравится природа Кордины?

– Почему ты не хочешь мне рассказать, в чем дело, о чем ты все время думаешь?

– Потому что ни в чем не уверена. У меня желание все время оглянуться назад, как будто за нами гонятся.

Еще до того, как позвать ее в эту поездку, Рив решил ответить на все ее вопросы. Он расскажет все, ничего не скрывая и не приукрашивая.

– Ты бежала по этой дороге месяц назад. В грозу и шторм, – сказал он.

Она напряженно молчала, потом спросила:

– Я бежала в сторону города или прочь от него?

Ее вопрос, несмотря на волнение, был резонным – она была способна трезво оценить ситуацию.

– Ты бежала в направлении города. И уже была почти в трех милях от Лебарра, когда упала.

Она наклонила голову, глядя на свои руки. Может быть, ей просто повезло, и она бессознательно выбрала направление. Или все-таки еще помнила достаточно, чтобы знать, куда бежать.

– Рив, сегодня утром… – Габриела замолчала.

Он насторожился. Она жалеет о ночи? Его пальцы стиснули руль. Неужели так скоро? Благоразумие взяло верх? Стараясь сохранять невозмутимый вид, он спокойно спросил:

– Так что же случилось утром?

– Когда я пришла к себе в комнату, там меня ждала няня.

Ему стало легко. Он невольно улыбнулся, когда представил эту картину.

– И?…

– Мы с ней поговорили. Она накануне принесла мне теплого молока, чтобы я лучше спала, она иногда так делает. Но, как ты понимаешь, прошлой ночью мне было не до молока! – Она тоже улыбнулась и тут же стала серьезной. – А еще она принесла мне куклу, с которой я играла в детстве.

И Бри, не скрывая ни малейшей детали, рассказала подробно о том, что произошло.

– Я вспомнила маму, и это было настоящее воспоминание, не просто игра воображения, похожая на сон, это было настоящее, я вспомнила!

– Ты кому-нибудь сказала об этом?

– Нет.

– Надо рассказать доктору Кижински, когда увидишься с ним сегодня. – Рив не советовал, скорее приказывал.

Габриела поборола привычное возмущение.

– Да, я поняла. Но как ты думаешь, это начало?

– Я думаю, ты с каждым днем становишься сильнее, но мозг дает тебе время, чтобы окончательно окрепнуть, прежде чем ты вспомнишь все.

– Значит, остальное придет?

– Конечно. – Рив с горечью подумал, что, когда это случится, она забудет его. Он ей больше не будет нужен. Его работа будет окончена. Ферма утешит его…

Но странно, теперь ферма была такой далекой и чужой, как будто прошло не несколько недель, а много лет, и уже казалась не спокойным и приятным местом для отдыха и размышлений, а одиноким и пустынным. Вернувшись туда, он уже будет другим человеком, с другими чувствами.

Следуя мысленно карте, которую предварительно изучил, Рив свернул на дорогу, ведущую вглубь материка, и море осталось позади. Теперь дорога была неровной, так что пришлось сбросить скорость.

Появились деревья, они становились гуще, приглушая шум моря. Зеленые холмы сделали пейзаж менее драматичным. Слышался лай собаки, протяжное мычание коров. Рив мог вообразить, что вернулся домой.

Снова поворот. Теперь пошла простая грунтовая дорога, с одной стороны поле, с другой – деревья.

– Это здесь?

– Да. – Рив выключил зажигание.

– Они нашли мою машину здесь?

– Да. Здесь.

Она посидела, как будто выжидая.

– Почему я ждала, что все будет легко и гладко? Что, когда вспомню, станет легко и просто жить. А нож в моей руке? – Она посмотрела на свою руку, как будто нож был еще там. – Уверена, тогда я способна была убить.

– Мы все способны при определенных обстоятельствах.

– Нет. Это не так. – Она сложила руки на груди, внешне оставаясь спокойной, хотя внутри у нее все переворачивалось. – Я в это не верю. Убить, взять чью-то жизнь… Надо понять, что способна на насилие темная сторона души человека. У одних она так сильна, что преобладает над светлым началом.

– Но что произойдет, если ты просто закроешь глаза и отвергнешь насилие? – Рив схватил Габриелу за плечо и повернул к себе.

В ее глазах отразилась буря эмоций.

– Я не хочу насилия в своей жизни, – вдруг страстно произнесла она, – и я не смогу принять факт, что убила.

– Тогда ты никогда не сможешь уйти от этого. Будешь жить как во сне. Как принцесса в заколдованном замке – холодная, отчужденная и недосягаемая.

– Ты хочешь вытащить меня из моих фантазий?

Он не просто хотел, а подталкивал ее довольно грубо. Но разве она сама не просила его об этом?

– А ты? – вдруг услышал он неожиданно. – Разве не фантазия – после стольких лет своей работы, где ты постоянно сталкивался с насилием и сам убивал, вдруг зажить одному в поле, выращивая пшеницу? Сидеть на крылечке, притворяясь, что радуешься всходам?

Она нанесла удар точно в цель. Сначала в нем вспыхнула обида и злость. Она еще не знала, что его главной фантазией была она.

– По крайней мере, я отличаю фантазии от реальности.

– И не испытываешь сожалений по поводу того, что совершил?

– К черту сожаления. Завтра, может быть, я решу по-другому. У меня есть выбор. – Он сам хотел этому верить.

Она отвернулась, успокаиваясь.

– Наверное, мы в этом отличаемся. Как я смогу жить, продолжать спокойно жить, зная, что я…

– Ты – обычный человек, – просто сказал он, – как и все мы.

– Не упрощай.

– Хочешь сказать, что твой титул и положение делают тебя отличной от всех нас?

Она хотела вспылить, но только глубоко вздохнула.

– Ты загнал меня в угол. Я обычный человек, я напугана, потому что не знаю, что означают тени прошлого.

– Так ты хочешь, чтобы мы продолжали выяснять?

– Да. – Она взялась за ручку двери. – Да, хочу.

Выйдя из машины, она оглянулась, не зная, с чего начать.

– Ты уже был здесь раньше?

– Нет.

– Хорошо, значит, мы оба здесь впервые. – Она заслонила рукой глаза от солнца. – Может быть, я тоже собиралась здесь что-то выращивать?

– Во всяком случае, я знаю, раньше ты говорила об этом.

– Но так ничего и не делала.

Она пошла по тропинке. Цветы росли повсюду, в поле и вдоль тропинки. Желтые. Голубые. Вокруг них кружились и деловито жужжали толстые пчелы. Бабочка размером с ее ладонь пролетела и села на петунию. Пахло травой, плодородной землей. Бри шла вперед, уверенно, но кажется, без всякой цели.

Из-под ног выпорхнула сойка и с возмущенным стрекотом полетела в гущу деревьев. Здесь придется много поработать, прежде чем вырастет урожай. И поэтому приоберетенная земля оставалось пустой, как ее пустые мечты.

– Зачем я купила эту землю?

– Ты хотела иметь свой уголок, куда могла бы уехать, чтобы побыть в одиночестве.

– Убежать?

– Побыть в одиночестве, – поправил он, – в этом разница.

– Но здесь можно построить действительно большую ферму. Смотри, если расчистить участок, вот на этом месте можно поставить отличный дом окнами в поле. Там – конюшня, стойла, курятник. – Габриела оживилась. – На ферме будут свежие яйца, как положено. Дети и собаки, на окнах ящики с цветами. Земля не должна пустовать.

Он думал как она. Но его земля была очень далеко от ее земли. Они были такими разными.

Она пошла прямо по траве, и вдруг под ногами что-то звякнуло и откатилось в сторону. Рив подошел и поднял красный термос, пустой, крышки и пробки не было. В нем проснулся полицейский. Он осторожно поднял термос за дно, так, чтобы не оставлять отпечатков.

– Ты вспоминала, как сидишь на солнце и пьешь кофе из красного термоса.

Она взглянула на термос с отвращением.

– Да.

– И ты почувствовала, что хочешь спать.

Он понюхал пустой термос. Его мысль работала. Интересно, насколько профессиональна полиция в Кордине? Почему ферму не осмотрели, как следует? Почему такая улика осталась незамеченной? Он разберется с этим.

Она сама привела его к этому месту, хотя он предоставил ей возможность выбора. Просто шел за ней следом, стараясь не мешать. Она уверенно показывала, где должен стоять дом, где конюшни. Должно быть, она сидела и пила кофе где-то неподалеку. Рив поискал глазами и увидел большой валун. Скорее всего, она сидела там, прислонившись к теплому камню, пила кофе и мечтала о ферме.

– Значит, ты задумалась, потом тебя стало клонить в сон, ты задремала. Но старалась бороться со сном. Ты сама говорила это. Потом встала и пошла к машине. Но в это время снотворное подействовало, и ты упала, а термос откатился в сторону.

– Снотворное было в кофе.

– Да. Тот, кто похитил тебя, очень нервничал и спешил, поэтому не стал искать термос. Зачем? Ты уже была у него в руках.

– Но тогда это был тот, кто хорошо знал мои привычки, кто знал, что я сюда поеду. – Она замолчала, глядя на термос.

– Кто находился всегда рядом, – закончил он за нее.

Она вспомнила темноту, страх, она бежит, не зная куда, потому что боится погони.

– Что нам делать?

– Сначала мы узнаем, кто тебе готовил и наливал в термос кофе, кто имел возможность всыпать туда снотворное.

Габриела кивнула, видно было, как ей тяжело об этом говорить.

– Рив, ты ведь тоже думаешь об этом. Что полиция давно должна была выйти на них? Ты ведь об этом подумал?

Она взглянула на кольцо. Сапфир – символ верности. Бриллиант – любви.

– Мой отец, – начала она и замолчала, не в силах продолжать.

– Настало время с ним поговорить и все рассказать, – сказал Рив.

К месту встречи каждый добирался в одиночку, по труднопроходимой дороге. Теперь, когда опасность приблизилась вплотную, эта встреча стала неминуемой.

Место они выбрали глухое и отдаленное, вдали от жилья, где стоял давно брошенный дом. Он был идеальным для свидания, в том числе и потому, что находился на небольшом расстоянии от маленькой фермы и далеко от города. Окна были заколочены, кроме одного, с сорванными досками. Они уже договорились устроить пожар и спалить дом вместе с уликами. Спрятать концы в воду, как и тело, надежно похороненное в лесу.

Две машины прибыли с интервалом в несколько минут. Приехавшие были слишком пунктуальны и дисциплинированны, чтобы опаздывать. У обоих нервы были напряжены до предела. Но обстоятельства вынуждали рисковать, вверяя друг другу свои жизни.

– Она начинает вспоминать.

– Вы уверены? – Второй голос был испуганным, торопливым.

– Моя жизнь мне так же дорога, как и вам ваша, не стоило рисковать, если бы это было не так.

Оба понимали, что каждый в безопасности до тех пор, пока один из них не пойман. Или пока один не совершит ошибку.

– Как много она знает?

– Пока недостаточно, чтобы слишком волноваться. Воспоминания детства, несколько неясных кошмаров, – пролетевшая низко ворона заставила обоих вздрогнуть, – но все быстро меняется. Теперь это уже не просто кошмары, а достаточно отчетливые образы, и если она подтолкнет память, постарается, все вернется.

– Но мы всегда это знали. Нам просто надо еще немного времени.

– Времени? – Ответом был отрывистый смех, вспугнувший белку. – У нас его нет. И она все рассказывает американцу. Они теперь любовники, и он умен. Очень умен. Иногда мне кажется, что он уже кое-что подозревает.

– Не будьте так подозрительны, как он мог догадаться? Если бы этот идиот, Генри, тогда не напился… – последовало французское ругательство.

Их тщательно разработанный план рухнул из-за пьяного ублюдка и его похоти. Они не испытывали жалости к тому, кого зарыли неподалеку в лесу.

– Что теперь вспоминать? Нам придется повторить попытку. Дебок все еще в тюрьме, и единственный выход – обмен.

– Мы уже держали ее.

– Никто и не подумает, что второй раз похищение может быть так скоро.

Оба были полны страха и злости, оба ходили по краю пропасти с тех пор, как Бри очутилась в больнице.

– Мы снова схватим ее. Скоро.

– Но что делать с американцем? Он не так прост, теперь нам будет труднее справиться.

– Устраним, как и принцессу, если она вспомнит слишком много. Следите за ней как следует. Вы знаете, что делать в случае необходимости.

Маленький пистолет со смертельными пулями был надежно спрятан.

– Если я ее убью ее, кровь будет и на ваших руках.

– Мы оба знаем, что времени мало. Но надо продержаться до бала.

– Но ваш план безумен. Похитить ее прямо из дворца, когда там будет людское столпотворение…

– План вполне реален. У вас есть лучший?

Тяжелое молчание было ответом.

– Не могу себя простить. Зачем мы оставили с ней этого пьяницу?

– Держите глаза и уши открытыми. Она вам доверяет. Вы ведь заслужили ее доверие?

– Не больше, чем все остальные.

– Тогда используйте его. У нас меньше двух недель.