Текст книги "Притяжение противоположностей"
Автор книги: Нора Робертс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)
Перед своим девятнадцатым днем рождения Тай внес сумму за дом с тремя спальнями в пригороде Чикаго и перевез туда семью. А в двадцать выиграл в первый раз Уимблдонский турнир. Мечты сбывались, но он не снижал темпа, продолжая совершенствовать мастерство.
Сейчас, шагая по темным улицам Рима, он думал о своем происхождении и вспоминал, как поднялся из низов. Причина была ясна – между ним и Эшер лежала пропасть. В ее детстве не было грязных переулков и уличных банд. Ее детство прошло в комфортабельной безопасности девочки из богатой семьи. Имея такого отца, как Джеймс Вольф, она была безоговорочно принята с распростертыми объятиями в высшее общество мирового тенниса. Никакого сравнения с Таем, которому пришлось пробиваться туда потом и кровью. Уже в четыре года она имела классную ракетку и гоняла мячи на частном корте отца. Ее мать не скребла полы, она для этого нанимала прислугу.
Иногда ему в голову приходила мысль, что именно это сословное различие и влекло ее к нему. Но потом вспоминал, как она таяла в его объятиях, и посылал разницу в происхождении подальше. В Эшер было что-то такое, что безумно привлекало его. Страстность, таившаяся под оболочкой хладнокровия и полного самоконтроля. Такая неприступность сама по себе бросала вызов, а Тай обожал вызовы. Его кровь вскипала при виде невозмутимой Эшер, даже когда она была подростком. И он терпеливо ждал, пока она вырастет. И оттает.
Тай шел без цели. Повернул за угол и оказался около одного из больших римских фонтанов. Он смотрел на веселую игру водяных струй, и ему хотелось, чтобы его кровь остыла и стала такой же прохладной.
Как же он хотел ее! Он не мог противостоять желанию, хотя это уязвляло гордость и вызывало гнев. Он мог снова завладеть ее телом в эту ночь, даже зная о том, что она принадлежала другому, разделяла в течение трех лет с ним постель. Было бы легче, если бы у нее было много любовников за это время, чем один муж, этот проклятый титулованный англичанин, в объятия которого она перешла прямо из его объятий. Почему? Этот вопрос терзал его.
Он часто перебирал в воспоминаниях события их последних дней вместе, искал ответ, ключ к разгадке. Потом пережил ярость и безумие, рана постепенно затянулась. Он не изменил своим привычкам и жил как прежде, потому что был по природе борцом и победителем. Он победил нищету, уличные соблазны, выбился в люди, вытащил из грязи свою семью. Тай рассмеялся и провел рукой по густым волосам. Но победил ли он сердце Эшер?
После ее ухода он много раз заводил связи с женщинами только потому, что они напоминали ее внешностью, цветом волос, тембром голоса. Почти такими же, как у нее. Почти. И вот сейчас, когда ему казалось, что воспоминания о ней превратились в нечто похожее на сон, она вернулась. И снова свободна. Он засмеялся. Ее развод ничего не значил для него. Если бы она формально была еще связана с другим, и это не имело бы для него значения. Он все равно бы добился ее.
На этот раз он не упустит шанса, его терпение истощилось. Это для него – вызов, стратегия, действие. Он следовал этому плану половину своей жизни.
Прежде чем уйти, Тай достал из кармана монетку и бросил в фонтан. Монетка блеснула в играющей водяной струе, которая будто колебалась, принимать ли жертву, потом поглотила ее и присоединилась на дне к множеству других таких же.
Он поискал глазами и нашел светившуюся вывеску бара. Ему надо было выпить.
Глава 4
В самолете, следующим рейсом Рим – Париж, у Эшер было время обдумать детали своей победы на турнире в Италии. После финального матча, трудного, длившегося два часа, она была слишком вымотана, чтобы радоваться. Помнила только, как Мадж обнимала ее, как зрители ликовали на трибунах, приветствуя победительницу. Вспышки от направленных со всех сторон камер и поток вопросов обрушились на нее лавиной. Она не помнила, как отвечала, что говорила, прежде чем без сил рухнуть на массажный стол. Потом был банкет – калейдоскоп лиц, интервью, шампанское. Рукопожатия, объятия, поздравления, репортеры, фанаты… Сейчас можно было расслабиться под равномерный гул двигателя и подумать обо всем.
За всю профессиональную карьеру ей не удавалось победить на итальянском грунте. Сейчас она это сделала. Доказала себе и другим, что не потеряла мастерства. Не зря были изнурительные часы тренировок, невыносимая боль в мышцах. Непрерывные тренировки последних шести месяцев принесли плоды. Наконец она избавилась от сомнений, которые ее преследовали, получив ответ на вопрос – правильно ли она поступила, вернувшись в большой теннис? У нее не было также сомнения в правильности решения покинуть Эрика. Она не чувствовала сожалений и угрызений совести. Их брак был не более чем вежливая игра после первых же двух месяцев совместной жизни. Если она и сделала важную ошибку в жизни, то, безусловно, таковой можно считать ее брак с лордом Эриком Уикертоном.
Эшер откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. За свою неудачу с Эриком она винила себя, потому что сознательно пошла на этот брак, зная, что не любит его. Взвалила ответственность на свои плечи, связав клятвой верности и узами брака обоих. Эрик знал, что она его не любит, но она его устраивала в роли хозяйки поместья. Ему нужна была женщина, готовая достойно нести титул леди Уикертон. Эшер имела все необходимые качества – прекрасное воспитание, манеры, красоту и выдержанность. А ей в тот период была безразлична причина, по которой он женится на ней, хотелось одного – скрыться от Тая, убежать от своей зависимости и любви. Она дала Эрику все, что он хотел, – из нее вышла прекрасная жена, хозяйка дома. Эшер надеялась, что и он даст ей взамен то, в чем она нуждалась, но так и не получила желаемого – ни любви, ни понимания. Реальность резко отличалась от ее представлений о браке. Воспоминания о прошлом отзывались болью. Рухнули последние надежды на счастливый союз. Они были настолько разными, что не имели никаких точек соприкосновения, между ними не было ничего общего. К тому же один из них непрерывно чувствовал вину за прошлые грехи.
Не надо думать сейчас об этом. Надо гнать воспоминания о своих разочарованиях и поражениях. Она станет думать о победе. Майкл тогда в баре был прав в своей оценке Тии, ее соперницы в финале. Маленькая, подвижная, как демон, Тия играла жестко, и казалось, что она никогда не устает. Главным преимуществом Тии было чутье – найти погрешности в игре соперницы и умело воспользоваться ее слабостью. На игру она надевала украшения – золотую цепочку, серьги-кольца и большую заколку, которая удерживала густые волосы цвета воронова крыла. Платье на ней было пастельного тона, нарядное, с кружевной отделкой. Она играла с яростью, как тигрица, выпущенная на волю. И она, и Эшер набегали многие мили в течение затянувшихся пяти сетов. Последний состоял из десяти длинных геймов, где они по очереди вели в счете, сменяя друг друга с той же скоростью, с какой мяч метался через сетку от одной к другой. До самого конца было неясно, кто победит.
И когда наконец игра закончилась, соперницы, прихрамывая, чувствуя боль во всем теле, обессиленные и мокрые, чуть не падали от усталости. Но Эшер ушла с корта победительницей турнира. Все остальное было не важно.
Она могла гордиться собой, победа не была легкой. Она и хотела именно такой победы, о которой долго будут говорить. В спорте это всегда настоящее событие, когда игрок, который не рассматривался всерьез, неожиданно побеждает знаменитость. А Эшер, несмотря на прошлые заслуги, не считалась серьезной соперницей, потому что ее трехлетнее отсутствие учитывалось в прогнозах. Но после ряда побед все заговорили, что она играет еще лучше, чем прежде. И ей хотелось продлить моменты своего торжества.
Выигран итальянский турнир, впереди Париж. Первый шаг к Большому шлему. Она выигрывала там раньше, когда еще была девушкой Тая. Вздохнув, Эшер попыталась поступить с Таем так, как только что поступила с Эриком, – прогнать прочь из своих мыслей.
Он пообещал: «Мы вернемся к этому в Париже».
Его слова эхом звенели в голове, в них была частично угроза, частично убежденность. Эшер знала его слишком хорошо, чтобы поверить, что это не пустое обещание. Только теперь она больше не была наивной и невинной, как раньше. Жизнь научила ее понимать, что красивый конец бывает только в сказках. В жизни получается не так гладко и не существует легких путей. Когда-то она верила в счастливый конец, именно в разгар любовных отношений с Таем. Но сейчас они больше не были принцем и принцессой кортов, стали старше и, как надеялась Эшер, мудрее.
Впрочем, Эшер была уверена, зная Тая, что он постарается завоевать вновь если не ее сердце, то ее тело. А ее тело помнило его ласки, такие искусные и пылкие, поэтому она понимала, что устоять будет трудно. Если бы она была уверена, что может пойти вновь на интимные отношения, что это не затронет ее душу, не повлечет вновь страдания и не нанесет душевной раны, может быть, она решилась бы. Ведь она провела три бесцветных года, где не было места даже намекам на страсть и любовь. Они были ужасные и пустые еще и потому, что до этого Тай показал ей, что такое любить. И теперь соблазн уступить был велик.
Нет, она не могла доверять себе. Вздохнув, Эшер позволила мыслям о Тае вернуться, она все еще принадлежала ему. Самой себе не стоило лгать – он был ей дорог, она никогда не переставала любить его. Все три года она хранила память о его любви, просто глубоко запрятала это в своем сердце, не позволяя чувствам вырваться наружу и завладеть ее мыслями, и от этого постоянно чувствовала вину.
А если он узнал? На мгновение ее охватила паника. Нет. Сказать ему сейчас? Это невозможно. Она открыла глаза и, не замечая слепящего солнца, смотрела в окно, вихрь воспоминаний и сомнений завладел ею. Поверит он? А если поверит, то как примет правду? Она покачала головой, отвергая возможность объяснения. Тай никогда не узнает, что она вышла замуж за другого, когда под сердцем носила его ребенка. Что от отчаяния, оказавшись в ситуации, повлекшей за собой несчастный случай, потеряла самое драгоценное напоминание о его любви.
Эшер закрыла глаза и попыталась заснуть. Скоро Париж.
– Тай, Тай!
Тай, который, склонившись, застегивал чехол ракетки, поднял голову, и по лицу его разлилось выражение радости. Он подхватил на руки подбежавшую к нему женщину и закружил ее. Потом поставил на землю, обнял и прижал к себе. Она радостно засмеялась:
– Ты же мне все косточки сломаешь! – а сама только сильнее льнула к нему.
Он прервал ее притворные протесты поцелуем в губы, потом отстранил от себя на расстояние вытянутой руки, рассматривая. Это была маленькая женщина, почти на фут ниже его ростом, с хорошей фигурой, немного полноватая, но не толстая. Серо-голубые глаза лучились радостью, ослепительная улыбка играла на красиво изогнутых губах. Тай всегда считал ее красавицей. Он взъерошил любовно ее волосы, такие же черные, как у него, но аккуратно подстриженные, падавшие красивой волной на плечи.
– Джесс, что ты здесь делаешь?
Она потрепала его шутливо за ухо.
– Чтобы обнять и быть помятой в медвежьих объятиях номера один мирового тенниса.
Он обнял ее за плечи и только сейчас заметил за ее спиной мужчину, который стоял, с улыбкой наблюдая за ними.
– Мак. – Не снимая руку с плеча Джесс, Тай протянул ему другую руку.
– Тай, как дела?
– Отлично, просто отлично.
Мак обменялся с ним рукопожатиями, с пониманием относясь к сдержанному приветствию. Он знал, как Тай любит свою младшую сестренку – хотя ей уже исполнилось двадцать семь и она была женой Мака и матерью его ребенка. Мак женился на Джесс два года назад и сразу увидел и понял трогательную связь между братом и сестрой, которую невозможно было разрушить. Сам он был единственным ребенком в семье, поэтому немного завидовал таким отношениям. Хотя Мак был зятем Тая уже более двух лет, тот все еще относился к нему с некоторой долей настороженности, потому что привык охранять Джесс, не допуская и мысли, что кто-то обидит его сестренку. Даже несмотря на то, что она вышла замуж, что Мак был старше ее на пятнадцать лет, что он увез ее в Калифорнию, где возглавлял успешную фирму. Сам Мак всегда предпочитал шахматы теннису. Ему бы никогда не приблизиться к Джессике на расстояние и десяти ярдов, если бы Мак не был племянником Мартина Дерека.
Благословен будет дядя Мартин, думал Мак, глядя с обожанием на свою хорошенькую жену. Тай поймал этот взгляд, выражение его лица смягчилось, он отпустил сестру и спросил, адресуя вопрос скорее зятю:
– Как там Пит?
Мак принял этот жест дружелюбия и ответил с улыбкой:
– Он с бабушкой. Оба в восторге друг от друга.
Джесс звонко рассмеялась, мужчины взглянули на нее с любовью – этот смех любили оба.
– Хотя ему недавно исполнился только годик, он передвигается с дикой скоростью, так подвижен и непоседлив, что маме приходится за ним побегать. Она шлет тебе свою любовь, – сказала Джесс брату, – ты же знаешь, как она боится летать.
– Я помню. – Тай выпустил сестру из объятий, поднял сумку и ракетку. – Я разговаривал с ней вчера вечером, но она ничего не сказала о том, что вы прилетите.
– Мы хотели сделать тебе сюрприз. – Джесс взяла мужа за руку. – Мак решил, что Париж – идеальное место для второго медового месяца. – Она бросила на мужа быстрый любящий взгляд, и их пальцы переплелись.
– Я хотел вытащить ее, оторвать от Пита хоть на две недели, – кивнул Мак, – а главным стимулом стал ты, а не Париж. А вообще она с ума сходит по малышу.
– Не преувеличивай. – Джесс засмеялась. – Но это потому, что он самый очаровательный малыш на свете.
Мак достал старую любимую трубку.
– Она уже готова записать его в Гарвард.
Не обращая внимания на слова мужа, Джесс обратилась к брату:
– Значит, ты снова наверху списка. – Она внимательно взглянула на него, и ей показалось, что вид у него усталый. Он чем-то озабочен, или ей кажется? – Мартин следил за твоими успехами и скоро лопнет от гордости, так и ищет повод поговорить и обсудить твои игры во всех подробностях.
– Я надеялся, что Мартин сможет приехать. – Тай обвел глазами пустые трибуны. – Я все еще перед игрой по привычке ищу его глазами.
– Он очень хотел приехать. Но невозможно было отложить дела. – Джесс помолчала, потом улыбнулась. – Считай, что мы с Маком представляем всю семью.
Тай забросил сумку на плечо.
– И прекрасно. Где вы остановились?
– В… – Джесс не успела сказать, потому что ее взгляд поймал стройную высокую блондинку, пересекавшую корт неподалеку. Она отбросила прядь волос со лба и задумчиво произнесла: – Эшер…
Тай повернулся в направлении ее взгляда. Эшер их не заметила, потому что рядом с ней шел Чак и о чем-то горячо говорил, размахивая руками, а она внимательно слушала.
– Да, – подтвердил негромко Тай, – это Эшер. – Он некоторое время наблюдал за ней, улавливая очертания тела под просторным спортивным костюмом для джоггинга. – Ты не знала, что она здесь?
– Знала, но…
Джесс запнулась, потому что в ней поднялся вихрь противоречивых чувств, которые она всегда испытывала, глядя на Эшер. Вот и сейчас она словно бы видела перед собой холодный взгляд темно-голубых глаз, слышала ровный голос. Джесс растерялась от наплыва эмоций – ведь до сих пор она так и не разобралась, правильно ли поступила тогда. Хотя ход последовавших за этим событий только должен был подтвердить правильность решения, принятого ею три года назад. Но последовал развод, и Эшер вернулась. Джесс почувствовала пожатие пальцев мужа, который пытался вернуть ее из задумчивости. Теперь она уже не была уверена ни в чем.
Но ей чуть не стало дурно, когда она, взглянув на брата, увидела выражение, с каким он смотрел на Эшер. Он все еще любит ее? До сих пор? И как бы он поступил, узнав, какую роль сыграла его любимая сестра в том, что произошло три года назад? Вопрос повис на кончике языка, но она лишь смогла вымолвить:
– Тай?
Его глаза потемнели, выдавая бурю эмоций. Джесс побоялась спросить и тем более услышать ответ. Кажется, она знает его. Потом, когда-нибудь… Еще будет время, более подходящее для разговора и воспоминаний о прошлом. Но чувство вины не покинет ее.
– Она очень красива, правда? – Тай повернулся к сестре. – Так, где вы остановились? Я прослушал.
– Потому что ему всего восемнадцать и он носится как ракета на отборочных матчах, его уже превозносят, – говорил тем временем Чак, на ходу ударяя теннисным мячиком о землю. – Все бы ничего, если бы он не был таким гордецом и наглецом.
Эшер рассмеялась и поймала на лету отскочивший мяч.
– И главное, ему восемнадцать.
Чак пренебрежительно хмыкнул:
– Представляешь, он носит дизайнерское белье! Его мать отдает это белье в сухую чистку.
– Успокойся и оставь его в покое, – добродушно сказала Эшер. – Тебе станет легче, когда ты побьешь его в четвертьфинале. – И, не удержавшись, добавила: – Юность против опыта.
Чак намотал прядь ее волос на палец и дернул:
– Вот тебе! А ты встречаешься с Рейски, и это называется встречей двух старых профи.
Эшер усмехнулась:
– Очко в твою пользу. Лучше скажи, как собираешься играть против него сегодня?
– Выбью из него спесь. – Чак ухмыльнулся, разминая правую руку. – Но если ему повезет, я оставлю его на съедение Тая, который размажет его в полуфинале.
Эшер тоже стукнула мячом о землю, поймала, снова бросила.
– Ты так уверен, что Тай дойдет до финальных игр?
– Могу биться об заклад. Это его год. Клянусь, я еще не видел лучшей игры, он никогда не играл так сильно, как сейчас. – В голосе Чака прозвучала гордость за друга с легким оттенком зависти, что делало похвалу еще более убедительной. – Он наберет букет титулов.
Эшер промолчала, даже не кивнула в ответ на его утверждение и, когда Чак стал доказывать ей свою правоту, вдаваясь в детали последней игры Тая на отборочном туре, почти его не слышала. Легкий ветерок доносил запахи цветов. Было раннее утро, и на стадионе Ролан Гаррос стояла сонная тишина, нарушаемая отдаленным стуком мячей. Через несколько часов четырнадцать тысяч мест будут заполнены до отказа воодушевленными болельщиками. Шум стадиона будет перекрывать шум уличного движения по хайвею, который отделял стадион от Булонского леса.
Эшер смотрела, как ветерок колышет ветви плакучей ивы, а Чак все доказывал и приводил убедительные доводы. В эту первую неделю турнира игры будут длиться по четырнадцать часов в день, и даже проигравшие в первом раунде неудачники проведут достаточно времени в игре, чтобы сделать поездку сюда оправданной. Этот турнир считался среди профессионалов самым трудным. Как и Тай, Эшер стремилась ко второй победе.
Париж. Тай.
Все в этом городе было связано с воспоминаниями о нем. В Париже они сидели в маленьком темном кинотеатре, обнимаясь, как подростки, пока на экране мелькали кадры известного фильма Ингмара Бергмана. В Париже она получила растяжение икроножной мышцы, и Тай сам делал ей массаж. Тогда Эшер уже решила, что не сможет продолжать играть, но он убедил ее в обратном и сделал все, чтобы она вышла на следующий матч. И она не только вышла, даже выиграла, несмотря на боль. В Париже они занимались любовью постоянно, без конца, до полного изнеможения. Тогда она еще видела впереди счастливый конец их истории.
Отмахнувшись от воспоминаний, Эшер оглядела стадион. И ее глаза встретились с глазами Джесс. Разделенные расстоянием, обе женщины смотрели друг на друга, не имея сил оторвать взгляд.
– Эй, да это Джесс! – Чак тоже увидел маленькую группу и, махнув рукой в знак приветствия, повлек Эшер за собой: – Пойдем поздороваемся.
Эшер упиралась, сопротивляясь:
– Ты иди, я потом с ней увижусь, – и, не слушая его возражений, вырвалась и быстро ушла.
От волнения она почти бежала, сама не зная куда. Опомнилась лишь в Ботаническом саду. Сад, с причудливым дизайном, безлюдный, был тем местом, где она могла наконец отдышаться.
Как все это глупо. Но она не готова к встрече с сестрой Тая, единственным человеком на свете, кто знает истинную причину ее бегства. Постепенно успокаиваясь, Эшер думала, как вести себя при встрече с Джесс. Странно, что Джесс тоже растерялась. Но почему? Но сейчас было не до того, чтобы искать причину.
Она не могла, не хотела думать о том случае, когда последний раз встретилась с Джессикой Старбак – в тот жаркий сентябрьский полдень близившегося бабьего лета. Она помнила все, что было сказано тогда в неубранном номере отеля, который они с Таем снимали. Как она собирала лихорадочно вещи, готовясь уйти к Эрику.
О, Тай был прав, когда говорил, что она убежала, но ей все равно не удалось избавиться от него. За последние три года все изменилось. Только ее сердце осталось постоянным. Со вздохом она вынуждена была признать, что было глупо верить, будто снова можно вернуть то, что сама отдала. Тай Старбак был ее первым любовником и единственным мужчиной, которого она любила.
А если бы ребенок выжил? Что тогда? Ее охватила слабость от этой мысли. Смогла бы она удержать его вдали от Тая? Смогла оставаться женой одного человека и носить под сердцем ребенка от другого? Она качнула головой. Хватит думать о том, что могло бы случиться. Она потеряла Тая, его ребенка и поддержку отца. Разве могло быть наказание больнее? Она сама выстроила свою судьбу.
Чья-то рука легла на ее плечо. Эшер круто обернулась. И увидела перед собой Тая. Онемев от неожиданности, она замерла в растерянности. В саду было так тихо, что она слышала шелест листьев. Ветерок доносил аромат цветов, тонкий и пряный, как первый поцелуй. Тай тоже молчал, только нашел ее руку и сжал крепко пальцы.
– Волнуешься перед игрой?
Она вдруг испугалась, что он прочитает ее мысли, жестко взяла себя в руки. Даже смогла улыбнуться.
– Не боюсь, но озабочена. Рейски – серьезный противник.
– Но раньше ты уже побеждала ее.
– А она – меня.
Эшер не отнимала руку. Она чувствовала, что напряжение уходит, как будто Тай своим пожатием нейтрализовал его. Они уже были здесь раньше, вот так же стояли рядом. Память об этом была такой приятной.
– Играй с ней так, как играла с Конвей, – посоветовал он. – У них в основном стили похожи.
Она засмеялась и свободной рукой поправила волосы.
– Ты считаешь это утешением?
– Ты лучше ее, – искренне сказал Тай и заслужил признательный взгляд. Он улыбнулся и легко коснулся пальцами ее щеки. – Ты сильнее. Она быстрее, но ты выносливее. И это дает тебе преимущество на грунте, хотя ты его не любишь.
– Ну, не знаю… – повторила Эшер неуверенно.
– Ты стала играть лучше, – убедительно сказал Тай. Они медленно двинулись по дорожке. – Правда, твой удар справа не так силен, как прежде, но…
– Но он прекрасно сработал с Конвей, – гордо парировала она и, кажется, слегка обиделась.
– Хотя мог быть лучше, – не сдавался Тай.
– Нет. Он был просто идеален. – Эшер схватила приманку и готова была разозлиться всерьез, пока не заметила его довольной ухмылки. Она не могла не рассмеяться. – Ты всегда умел меня завести. А что насчет тебя? Ты играешь с Килроем. Я ничего о нем не знаю.
– Этот парень появился только два года назад. Удивил всех на последнем сезоне в Мельбурне. – Рассказывая, Тай запросто обнял Эшер за плечи, жест был так привычен, что оба его даже не заметили. – Как называется этот цветок? – неожиданно спросил он.
– Дамская туфелька.
– Глупое название.
– Ты циник.
Тай пожал плечами:
– Я люблю розы.
– Потому что это единственный цветок, который ты можешь определить. – И она бездумно склонила голову на его плечо. – Я помню, как однажды обнаружила в ванне розы. Там их было так много – не одна дюжина.
Он вдохнул запах ее волос, воспоминания нахлынули.
– Мы целый час их расставляли. – Она мечтательно вздохнула. – Это было так красиво. Ты умел поразить мое воображение.
– Дамские туфельки были бы не к месту. А розы – это классика.
Она коротко засмеялась.
– Мы тогда использовали все вазы в номере и всю посуду, даже бутылку из-под пива. А иногда, когда я… – Эшер вдруг оборвала себя на полуслове, спохватившись, что проговорилась.
– Когда ты… Продолжай. – Тай остановился и повернул ее к себе лицом, а когда она покачала головой, сжал больно плечи. – Ты вспоминала о нас иногда по ночам? Просыпалась и страдала, не могла уснуть?
Она уперлась руками в его грудь:
– Тай, прошу тебя…
– А я – да. – И он так яростно тряхнул ее, что у нее запрокинулась голова. – О, видит бог, я вспоминал. И никогда не переставал хотеть тебя. Даже когда ненавидел, все равно хотел. Ты знаешь, что это такое – проснуться в три ночи и понимать, что тебе нужна только одна, которая сейчас в постели другого мужчины.
– Нет, не надо, перестань, – попросила Эшер, а сама прижалась к его груди щекой, глаза ее были закрыты. – Тай, не надо…
– Не надо – что? – Он заставил ее смотреть на него. – Не надо тебя ненавидеть? Не надо тебя желать? Но, черт побери, я не могу ни то ни другое.
В его глазах вспыхивали яростные огоньки – вестники копившейся все эти годы страсти. Она слышала, как гулко стучит его сердце, в унисон с ее собственным. И, послав подальше гордость, сама нашла его губы.
Он стоял некоторое время, не реагируя, не отвечая. Она, застонав, привлекла его ближе, поцелуй стал настойчивее. И он наконец сдался. Дрожь пробежала по его телу, и, уже не помня себя, Тай ответил не менее страстно. Зачем противиться? Он никогда не мог владеть собой, когда она целовала его. Он мечтал об этом? Снова быть с ней? И снова рисковать? Все доводы против растаяли и растворились в желании, которому он не мог сопротивляться, да и не хотел. Осталась только Эшер – сладостная, такая желанная, такая соблазнительная. Оторвавшись от ее губ на миг, он повлек ее под сень большой ивы. Солнечные лучи пробивались с трудом сквозь раскидистые ветви, под деревом царил приятный сумрак. Тай снова нашел ее губы и встретил жаркий ответ. Кровь бешено стучала в висках. Он должен знать, как изменилось и изменилось ли ее тело за то долгое время, что она отвергала его. И когда рукой провел по ее груди, не смог сдержать стона – так была знакома она – небольшая, твердая и упругая. Даже сквозь ткань куртки он почувствовал, как под его рукой мгновенно затвердел сосок. Нетерпеливо расстегнув молнию, он просунул руку под майку, коснулся нежной кожи, которая показалась мягкой по сравнению с его загрубевшей рукой. Но она не вздрогнула и не отодвинулась. Только сильнее прижалась к нему. Ее стон был выражением удовольствия, ошибиться было невозможно.
Дрожащими пальцами она стала гладить его волосы, и в этом торопливом движении Тай ощутил нетерпение, как и в горячности ее губ. Он на миг оторвался от них, только чтобы припасть снова. А рука медленно спустилась вниз, гладя стройное бедро. Он окончательно потерял голову и уже не знал, где находится – в прошлом или в реальности. В саду разливался аромат цветов, который бывает ранним утром после росы. Тай покрыл поцелуями шею Эшер и услышал, как она вздохнула, тоже будто во сне. Неужели и для нее смешались прошлое и настоящее? Но эта мысль была последней, промелькнула и исчезла. Ничто на свете больше не имело значения. Она снова с ним, в его объятиях.
Издалека раздались взрыв смеха и быстрая французская речь. Но он только еще крепче прижал ее к себе, и их тела слились. Кто-то прошел мимо. Потом снова послышался смех.
Опомнившись, тяжело дыша, чувствуя, как кружится голова, как шумит кровь в ушах, он смотрел на нее потемневшими глазами с таким знакомым выражением. Губы ее припухли от его поцелуев. Последний, который он ей подарил, был медленным, очень нежным, как будто он пил глотками сладость ее дыхания, утоляя длительную жажду. Когда он отстранился, она дышала, как дышат только что вынырнувшие на поверхность ныряльщики – короткими судорожными рывками. Как долго они пробыли здесь? Секунды или дни? Но осталась уверенность – страсть никуда не исчезла, она стала сильнее и вырвалась из-под контроля. Кровь пульсировала в венах, сердце отчаянно колотилось. Эшер снова жила.
Но сразу вернулись неуверенность и сомнения – какой путь выбрать теперь? Отказаться от него вновь? Или рискнуть?
– Сегодня вечером, – пробормотал Тай, поднеся ее руку к губам.
– Тай… – Эшер хотела отнять руку, но он не отпускал.
– Сегодня вечером, – повторил он настойчиво.
– Я не могу. – И, увидев, как вспыхнули гневом его глаза, положила успокаивающим жестом руку на его плечо. – Я боюсь.
Это признание немного усмирило его гнев. Он только вздохнул:
– Проклятье, Эшер.
Она обвила руками его талию, прижалась щекой к груди. Он машинально гладил ее волосы, закрыв глаза.
– Прости, – прошептала она, – я так боялась потерять тебя и раньше, и теперь снова это случилось. – И про себя добавила: И люблю, как любила, больше, чем прежде. Гораздо больше, потому что за три года так истосковалась по тебе.
– Эшер, послушай. – Тай отстранил ее, и она увидела по его выражению, что он волнуется. – Я не обещаю, что стану ждать тебя в этот раз. И не обещаю терпения и нежности. Все изменилось.
Она покачала головой:
– Нет, ничего не изменилось, и, может быть, будет лучше для нас обоих, если мы будем держаться подальше друг от друга.
Он коротко засмеялся:
– Это невозможно.
– Но мы должны попытаться.
– Не согласен и не стану этого делать.
Она снова вздохнула:
– Ты давишь на меня.
– Ты права. – И прежде чем она успела опомниться, снова привлек к себе. – А ты думаешь, я не испытываю давление с твоей стороны? – В его словах была такая убежденность, что она промолчала. – Я каждый раз смотрю на тебя и вспоминаю все, что было между нами, и схожу с ума, пытаясь понять, почему ты оставила меня. Ты понимаешь, что я чувствую и чего мне это стоит?
Она своими тонкими сильными руками взяла его за плечи и заглянула в глаза:
– Ты должен понять – я не стану обсуждать прошлое. Все, что происходит между нами, начинается сейчас. Никаких вопросов: зачем и почему? – Она видела, как в его глазах плещется ярость. Но сама старалась сдерживаться. – Я стою на своем, Тай. Никаких объяснений, никаких копаний в прошлом.
– И ты ждешь, что я стану с этим жить?
– Я ничего не жду. – Спокойствие и серьезность тона настораживали его. Ему показалось, что за этим нежеланием отвечать скрывается нечто большее, чем он считает. – И не стану тебя переубеждать. Тебе решать.
– Ты слишком много просишь. – Он отпустил ее. – Чертовски много. – В его голосе прозвучала горечь.
Ей хотелось, чтобы он снова обнял ее, поцеловал, не задавая больше вопросов. Разве нельзя, если сильно захотеть, жить сегодняшним днем, не вороша прошлое и связанные с этим прошлым страдания. Ей помогли гордость и инстинкт самосохранения. Помогли выживать с того самого момента, когда она покинула Тая в тот сентябрьский день. И еще страх. Она не вынесет больше страданий. Эшер переплела пальцы, как делала всегда в моменты сильного душевного напряжения, и опустила глаза, не в силах выносить его взгляд.
