Текст книги "Шторм"
Автор книги: Нора Хесс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 22 страниц)
Подавив вздох, она спросила:
– Ну и как поживает этот великовозрастный болван?
Кейн пожал плечами, слегка нахмурившись.
– Думаю, у него все в порядке. Правда, он выпил этим вечером больше обычного, кроме того, похоже, его постоянно гложет какая-то мысль.
Одним словом, мне показалось, что он не уловил половины моих слов, обращенных к нему.
Кейн опрокинул виски в рот и поставил пустой стакан на стол рядом со своим локтем.
– Он сказал, что собирается в ближайшие дни приехать к нам с визитом вежливости, чтобы повидать тебя, как водится, после долгого отсутствия. Однако, не пугайся раньше времени, я чувствую, как ты вся сжалась в комок. Успокойся. Наверняка он забудет это сделать, завтра ему в голову придут другие мысли, и он даже не вспомнит об обещании.
Шторм не сомневалась в этом ни на секунду.
– Похоже, он не очень-то вежлив к сестрам своих друзей, которые взрастали на его глазах. Впрочем, как и ко всем остальным женщинам, – наконец, сумела она выдавить из себя.
Кейн никак не отреагировал на это ее последнее замечание. Вместо этого он сказал:
– Мы с Уэйдом примерно через неделю отправляемся в путь-дорогу. Я вел переговоры с одним фермером, который разводит шортгорнскую породу скота, и он мне обещал продать целое стадо.
– Боже мой, но зачем это тебе? Поголовье в нашем стаде перевалило уже за тысячу.
– Да, но мясо нашего скота очень жесткое и жилистое, а животные шортгорнской породы широкогрудые, они дают намного больше мяса и оно более нежное. Если эта порода сможет зимовать в нашем климате, я хочу постепенно заменить ею мое дикое, необузданное стадо, избавившись от своих бычков.
– На сколько дней ты едешь?
– Вероятно, на пару недель, если все пойдет хорошо.
– Я удивлена, что Уэйд может позволить себе расстаться с Джози на такое длительное время, – хмыкнула Шторм.
– А, ты об этом! – Кейн только небрежно махнул рукой. – Я уверен, он найдет себе женщин в дороге. Столько, сколько ему понадобится. Кроме того, он отлично знает, что Джози будет ждать верно и преданно, пока он не вернется и сколько бы он ни пробыл в пути.
– Это какой-то страшный эгоист, настоящий хищник; если бы ты знал, как он мне отвратителен, – воскликнула Шторм возмущенно. – Он воображает, что представляет из себя нечто исключительное. Надеюсь, что однажды жизнь жестоко обойдется с ним и он получит по заслугам.
– Не знаю, не знаю, сестренка, – поддразнивая ее, отозвался Кейн, – во всяком случае, пока он может легко овладеть любой женщиной в округе, было бы только у него желание.
– Нет, не любой, по крайней мере, одна ему явно не по зубам, – запальчиво возразила Шторм, крепко, сжав зубы.
– Только потому, что этот безумец почему-то боится взяться за нее, как следует, – пробормотал Кейн про себя.
В комнате воцарилось молчание. Кейн уже собирался отправиться спать, как вдруг заговорила Шторм:
– Я подумала, что мне, пожалуй, следует поехать вместе с вами.
– Ты что, спятила? – Кейн взглянул на нее исподлобья серьезно и удивленно. – У меня не будет времени присматривать за тобой, особенно по пути назад, когда мы погоним домой целое стадо скота.
– О чем ты говоришь! – Шторм опустила ноги на пол. – Я вовсе не нуждаюсь в том, чтобы за мной присматривали. Я – не глупый теленок. Я умею скакать верхом не хуже тебя, кроме того, я отлично стреляю. И в этом, между прочим, тоже не уступаю тебе.
– Ну, пожалуйста, Кейн, – неожиданно поменяла она тактику, переходя на умоляющий тон, я так давно не ходила в походы, не спала под открытым небом. Ведь ты знаешь, как я обожаю все это. Ты же брал меня прежде с собой, когда перегонял скот с нашего ранчо на продажу в город.
– Да, но это были короткие перегоны – до форта Рено, не дальше. А этот будет довольно продолжительным и трудным. Тебе все очень скоро надоест, и ты начнешь хныкать.
– Я торжественно обещаю тебе, Кейн Рёмер, не делать этого! – воскликнула Шторм, задетая его словами за живое, и в ее глазах блеснули слезы обиды. – Более того, ты никогда в жизни не слышал, чтобы я ныла и хныкала или жаловалась, так почему же ты говоришь об этом? Просто ты не хочешь брать меня с собой. Ты боишься, что я стану тебе обузой. Может быть, ты хочешь вместе с Уэйдом покутить в пути, наведаться к женщинам и все такое…
– Послушай, Шторм, ты не права, – торопливо возразил Кейн, как всегда, на него произвели впечатление слезы сестры. Даже в детстве, когда Шторм, будучи маленькой девочкой, заливалась слезами, он сразу уступал, превращаясь в тряпку. Поэтому сейчас, не в силах справиться с собой, нервно передернув плечами от собственной непреодолимой слабохарактерности, он проворчал: – Если это путешествие так много значит для тебя, ну что ж, я считаю, что ты можешь поехать со мной.
Как по мановению волшебной палочки, слезы Шторм сразу высохли, и она счастливо улыбнулась. Она прекрасно знала заранее, что значат ее слезы для брата, и время от времени – в критические моменты – пользовалась этим.
– Спасибо, Кейн, – она вытерла костяшками пальцев еще влажные глаза. – После того как я проторчала безвыездно в пыльном затхлом городе целых четыре года, пара недель на свежем воздухе пойдет мне на пользу и во всяком случае поднимет мое настроение.
Кейн не стал говорить ей очевидной вещи: свежим воздухом она могла бы наслаждаться и на ранчо, почаще делая прогулки верхом. Нет, он не стал этого говорить, потому что был слишком счастлив снова видеть ее улыбку и счастливое лицо. Единственным, что вызывало сомнение Кейна, было то обстоятельство, как отнесется Уэйд к участию Шторм в их совместной экспедиции. Но пора было спать. Зевая и потягиваясь, брат и сестра пожелали друг другу спокойной ночи и отправились по своим спальным комнатам.
Уэйд был вне себя, когда узнал, что Шторм будет сопровождать их в поездке. Причем он узнал об этом накануне отъезда – поздно вечером, в то время как на следующее утро они должны были отправиться в путь. Две недели, проведенные рядом со Шторм, могли свести его с ума. В конце концов, он мог просто не выдержать – он же не железный! – и подчиниться зову естества, что повлекло бы за собой непредсказуемые последствия. Одним словом, сдерживать две недели свою страсть, находясь в непосредственной близости от предмета этой страсти, – было выше его сил.
– Об этом не может быть и речи, – решительно сказал он Кейну. – Ты сам говорил, что она еще слаба и не окрепла после изнурительной работы в школе. Она просто не выдержит трудной дороги. И потом, не забывай про погонщиков скота – они же просто спятят от постоянного присутствия красивой женщины рядом с ними. Ты знаешь, чем это чревато? Постоянными драками и выяснениями отношений!
– Я уверен, с этим мы справимся, мы сумеем держать их в руках, – миролюбиво увещевал его Кейн. – И потом, я вовсе не говорил, что Шторм слаба физически. У нее просто накопилась усталость от преподавательской работы. Именно поэтому круглосуточное пребывание на свежем воздухе пойдет ей как нельзя лучше на пользу.
Видя, что его приятель молчит, подыскивая новые аргументы для спора, Кейн, криво усмехаясь, добавил:
– Неужели ты сможешь приказать ей, чтобы она не ехала с нами?
– Да я, скорее, смогу приказать волку перекувыркнуться и, поджав хвост, бежать в лес! – рявкнул Уэйд и, ссутулив свои мощные плечи, заспешил прочь.
Глава 5
Рассвет еще только брезжил, когда Шторм вышла на заднее крыльцо дома, держа чашку кофе в одной руке, а в другой седельную сумку. Она опустила сумку на пол рядом с собой, а сама прислонилась к столбу, поддерживавшему навес над крыльцом, и сделала глоток горячего кофе.
Затем она полной грудью вдохнула свежесть утреннего воздуха, заметив, что в бараке, где спали погонщики, погасли огни и рабочие, потягиваясь и позевывая, начали выходить во двор. Их было не больше полдюжины.
Кейн давно встал и находился сейчас в загоне Для скота, примыкающем к конюшне. Там он беседовал со стариком Джебом. А на прибрежной дороге уже появилась фигура всадника, во весь опор скачущего к их дому. Это был Уэйд.
Шторм горько вздохнула. Уэйд не хотел, чтобы она ехала с ними. Правда, он не сказал ей этого прямо в лицо, но она хорошо слышала те замечания, которые он отпускал на ее счет в разговорах с Кейном.
– Этим ковбоям теперь на все наплевать, – говорил он, – они только и делают, что крутятся вокруг нее, пренебрегая своими обязанностями…
– …она начнет ныть и капризничать уже через несколько дней пути…
– …некоторые ребята не станут церемониться и стесняться в выборе крепких выражений, даже находясь рядом с ней…
– …а если они захотят подцепить какую-нибудь бабенку, чтобы поразвлечься с нею?..
– …а почему она настаивает, чтобы старый Джеб тоже отправился с нами в путь? Ведь он будет день и ночь переливать из пустого в порожнее.
Кейн не мешал ему высказываться, отвечая по большей части односложно или междометиями. Оба в конечном счете знали, что, несмотря на все их аргументы, Шторм все равно увяжется с ними в эту поездку.
Когда девушка снова поехала к Бекки, чтобы отложить на время их совместное посещение могил родителей, ее подруга, услышав, как Уэйд возражает против участия Шторм в путешествии, рассмеялась:
– Просто он боится самого себя, боится, что не выдержит твоего близкого присутствия на протяжении столь длительного срока рядом с собой, – сказала она. – Он отчаянно хочет тебя, Шторм, но знает, что не сможет так просто переспать с тобой – ему нужно прежде жениться на тебе. Я иногда думаю, что он потому так пугается самой мысли о браке, что в свое время его мать ушла от них, бросив отца Уэйда.
Шторм вспомнила, что говорил Кейн о единственной любви Уэйда. Тот был готов жениться на своей избраннице. Поэтому Шторм задумчиво покачала головой.
– Ты ошибаешься, Бекки. Я интересна ему только как сестра Кейна.
Внимание Шторм снова привлек Уэйд, уже въехавший во двор. Когда он проезжал мимо дома, взгляд его был устремлен вперед, он демонстративно не замечал Шторм, стоявшую на самом виду – на крыльце. Она проследила за ним взглядом до загона, куда он направлялся. Там уже стояли лошади, нетерпеливо перебирая ногами, увертываясь, пытаясь отскочить от пущенного лассо и мотая головами, когда петля все же настигала их и крепко перехватывала шею.
В облаках пыли, поднятой лошадиными копытами, почти неразличимые в ней, шестеро ковбоев ловко орудовали лассо, отлавливая коней. Наконец все шесть животных были пойманы и оседланы. Остальные пятнадцать тоже должны были отправиться в путь – в качестве запасных.
Шторм разглядывала шестерых ковбоев. Каждый из них был одет в высокие сапоги на довольно высоких каблуках и широкополые шляпы, а на шее у каждого был повязан большой платок. Рубашки и брюки ковбоев были шерстяными, шерсть хорошо регулировала температуру тела, поглощая излишнее тепло, и в этом отношении она выгодно отличалась от других тканей, включая хлопок.
Когда эти парни получат, наконец, в свою власть стадо, каждый из них займет положенное ему место. Два ковбоя станут во главе, и их обязанностью будет направлять стадо. Другая пара станет замыкающей, она поскачет сразу вслед перегоняемым животным, не позволяя отставать слабым особям и защищая тылы от индейцев и лихих людей – угонщиков скота. Эти два ковбоя должны быть лучшими стрелками в отряде. Наконец, последние два всадника вместе с Кейном и Уэйдом поскачут по сторонам перегоняемого стада, сдерживая его и не давая разбежаться в разные стороны.
– По мнению Уэйда, – проговорила Шторм, – Джеб и я будем только путаться у всех под ногами.
Солнце уже выглядывало из-за отрогов восточной цепи гор, изливая на землю яркие лучи. День вступал в свои права. Когда мужчины тронулись со двора, а за ними последовала повозка, нагруженная съестными припасами, и табун сменных лошадей, Шторм поставила пустую чашку на перила веранды. Она подхватила свою седельную сумку и прошла к загону, где Джеб уже оседлал Бьюти и ждал девушку.
– Этот длинноногий Мэгэллен, видно, стал сегодня не с той ноги, – проворчал Джеб, помогая Шторм подняться в седло. – Он не произнес ни единого слова, прибыв сегодня к нам на ранчо. Я сказал ему: «Чудесное утро, не правда ли, Уэйд?» И вы думаете, он хоть что-то ответил мне? Нет, черт побери. Он сердито взглянул на меня и заругался на какого-то ковбоя. Причем по пустяку. Кейн, так тот просто опустил голову и усмехнулся довольно ехидной улыбкой. Полагаю, этому Уэйду невмоготу думать о предстоящих долгих днях трезвости и воздержания.
– Не обращай внимания на этого дикого койота, – произнесла Шторм, удобно усаживаясь в седле и беря в руки поводья. – Он просто перебрал прошлым вечером, и у него раскалывается голова.
– Я в этом ни вот на столечко не сомневаюсь, – пробормотал Джеб, подымаясь в седло. – Он очень падок на выпивку.
Они пришпорили своих коней и пустили их галопом вслед за отрядом, возглавляемым Кейном и Уэйдом.
– Доброе утро, сестренка, – Кейн широко и радостно улыбнулся Шторм. – Ты выглядишь сегодня просто отлично – у тебя здоровый цвет лица, как говорится, кровь с молоком.
– Спасибо, Кейн. Я действительно чувствую себя хорошо. А как настроение у тебя, Уэйд?
Она взглянула мимо Кейна на его друга, сидевшего с окаменевшим лицом и напряженной спиной неестественно прямо в седле.
Уэйд пробормотал в ответ что-то нечленораздельное, и Шторм шаловливо улыбнулась.
– Неужели правда, что у Джози – так говорят люди – прошлой ночью разболелась голова, и она отослала тебя домой?
Уэйд на эти колкости не ответил ни слова, он все так же неотрывно смотрел вперед, а на его застывшей щеке нервно играл мускул от сдерживаемой злости и досады. Тогда Шторм обратилась к Кейну:
– Послушай, ты бы поговорил со старухой Джози, предупредил бы ее, чтобы она как-то привела себя в порядок, иначе она потеряет своего мужика.
– Ты так думаешь? – с сердитым видом спросил Кейн, но смеющиеся глаза выдавали его. – Но что если ее организм уже так износился, что его не приведешь в порядок? В конце концов, ей уже тридцать два года и, учти, что она была… э-э… подружкой Уэйда с тринадцатилетнего возраста.
– И не забывай, что она на протяжении всех этих лет была подружкой многих других мужчин, – прибавила Шторм, а затем глубоко демонстративно вздохнула. – Несчастная старуха, у нее, по-видимому, все эти дни страшно болела голова.
– Ты так считаешь?
– Я так считаю.
– А я считаю, что вам обоим пора заткнуться, – прорычал вдруг Уэйд и, пришпорив своего жеребца, галопом поскакал вперед по дороге. Вслед ему раздался звонкий смех Шторм и громкий хохот Джеба.
У Шторм разламывало все тело, казалось, что каждая клеточка ее организма смертельно устала от долгого пребывания в седле, когда перед самым заходом солнца путники начали устраиваться на ночлег и разбивать лагерь. Шторм уже не помнила, когда она в последний раз так долго – почти целый день – проводила в седле. Выехав сегодня рано поутру, они сделали только один привал, чтобы перекусить: Куки подал холодный завтрак. Шторм изо всех сил пыталась не хромать, когда они с Джебом отводили своих коней на водопой к маленькому притоку Платта, протекавшему неподалеку от дороги. Шторм чувствовала, что Уэйд наблюдает за ней, отыскивая такие признаки в ее поведении, которые бы неоспоримо доказывали, что она не в состоянии продолжать путь.
Лошади с жадностью пили воду, пофыркивая время от времени.
– Иди-ка вон туда в кусты, – сказал Джеб, – и сделай там все, что тебе нужно. А я постою здесь и покараулю, чтобы тебе никто не мешал.
Шторм смущенно улыбнулась и пошла по направлению к зарослям, зная, что может полностью положиться на старика – он не подведет. К тому времени, когда они вернулись в лагерь, ведя лошадей под уздцы, расседлали их, обтерли крупы клочками травы и стреножили, Куки позвал всех на ужин:
– Подходите и берите свою порцию.
Это был их первый ужин и ночлег в пути.
На вопрос Кейна о ее самочувствии, Шторм удалось выдавить улыбку и ответить, что чувствует она себя просто замечательно. Она старалась сосредоточить все свое внимание на тарелке с тушеным мясом и поджаренным хлебом, притворяясь, что вовсе не замечает сардонического взгляда Уэйда, брошенного на нее. Он прекрасно знал, как болели все ее мышцы, что ее ноги и спина превратились в одну большую рану и причиняли ей нестерпимое страдание.
И, черт бы побрал его, он радовался этому! Так, во всяком случае, думала Шторм. «Его, по-видимому, бесконечно бесит тот факт, что он оказался не прав. Ковбои и не думают драться друг с другом из-за меня». Действительно, на протяжении всего дня никто из мужчин не сделал ни единой попытки приблизиться к ней или заговорить. И она сама ни разу не пожаловалась, не заныла и не заплакала.
Что же касается Джеба, то Уэйд был совершенно прав на его счет. У старика просто рот не закрывался, он говорил и говорил, как заведенный. Но все уже давно привыкли к его нескончаемой болтовне и не обращали на него никакого внимания. Сейчас он как раз рассказывал пространную историю об индейских сражениях, но его никто не слушал. Мужчины были заняты разговором между собой.
Однако Шторм любила седовласого старика, который работал на ранчо с тех пор, как она помнила себя. Именно он научил ее в свое время держаться в седле, скакать верхом, а также обходиться с лошадьми, уметь правильно ухаживать за ними, уметь подружиться с животными.
Он же научил ее ругаться, что ужасно шокировало ее мать, но забавляло отца.
Поужинав, все уселись вокруг костра, потягивая кофе. Мужчины свернули себе самокрутки и закурили. Вымыв посуду и сложив ее в крытую повозку, Куки достал губную гармошку. Приложив ее к губам, он начал выводить на ней знакомый мотивчик «Мой старый дом в Кентукки». Одинокие звуки гармошки плыли в ночном застывшем воздухе, внушая людям, оторванным от дома, чувство покоя и уюта.
Когда же явственно раздался где-то неподалеку тоскливый волчий вой, Куки засмеялся и стал наигрывать более живую и веселую песенку. Под звуки мотива «Гонок в Кэмптоне» самый молодой из ковбоев встал и подошел к Шторм.
– Не хотите ли потанцевать, мисс Шторм? – робко спросил он. Шторм уже собиралась отказаться, ее ноги так болели, что она сильно сомневалась в своей способности скакать и прыгать в данный момент вокруг костра. Но когда она заметила ястребиный взгляд Уэйда, пристально следящий за ней, она поняла, что должна принять приглашение, даже если это убьет ее.
И действительно, это чуть не убило Шторм. Потому что после того, как она закончила танец с молодым парнем, остальные ковбои встали в очередь, чтобы тоже потанцевать с ней. Шторм готова уже была упасть на землю от усталости – и пусть Уэйд хохочет над ней, ей было уже все равно, – но тут Кейн сжалился над ней. Когда она прошлась в танце с третьим партнером, он сказал, вставая и беря свою свернутую походную постель:
– Время расстилать одеяла, ребята.
Шторм чувствовала, направляясь к своей маленькой палатке, как судорога сводит измученные мышцы ее ног. Палатку установил Джеб, пока она сама крутилась и вертелась у костра вместе со своими бодрыми и неутомимыми партнерами.
Шторм стащила с ног сапоги, затем сняла рубашку и юбку для верховой езды и блаженно вытянулась на расстеленных одеялах. Она была уверена, что не заснет. Как можно заснуть, когда все твое тело так страшно болит?
– Ты хорошо устроилась, сестричка? – спросил Кейн, подойдя к палатке, но не откидывая, полог.
– Да, Кейн, все в порядке, – солгала Шторм.
– Тогда спокойной ночи, увидимся утром.
Постепенно в лагере смолкли все посторонние звуки, мужчины улеглись спать. Ночную тишину прерывал только время от времени раздававшийся волчий вой да храп Куки. Шторм повернулась на бок и поудобнее устроилась, отыскивая такое положение тела, при котором ее натруженные мышцы причиняли бы ей не такую острую боль. Внезапно полог ее палатки приподнялся.
– Шторми, – послышался шепот Джеба, – сядь и задери на спине нижнюю рубашку, я принес мази, чтобы растереть твои утомленные мышцы. Это подействует на них самым благотворным образом.
Шторм задрала свою короткую рубашку, придерживая ее высоко на спине, а Джеб, став за ее спиной на корточки, начал втирать мазь в ее кожу своими узловатыми, мозолистыми пальцами. Причем он действовал с нежностью заботливой матери, одновременно слегка массируя кожу Шторм. Она почувствовала, как ее мышцы постепенно расслабляются и боль отпускает их.
– О ногах ты позаботишься сама, – прошептал он через некоторое время, одергивая ее рубашку на спине.
– Спасибо, Джеб, – прошептала она и поцеловала старика в морщинистую щеку.
Шторм не была единственной, кто не спал в этот час в лагере. Уэйд тоже не мог уснуть, уставившись в усыпанное звездами ночное небо. Он видел, как Джеб прокрался в палатку Шторм. Язычки пламени умирающего костра высветили большой пузырек в его руках, и Уэйд усмехнулся. По отношению к Шторм старик был наподобие заботливой курицы с одним цыпленком.
Он завидовал праву Джеба входить посреди ночи в палатку Шторм, дотрагиваться до ее обнаженной кожи. Для старика это, конечно, ничего особенного не значило, но что касается Уэйда, он был бы на седьмом небе от счастья, имея право делать то же самое.
Он прикрыл глаза ладонью. Ему было стыдно от того, как он вел себя по отношению к Шторм. Но делал он это намеренно. Он хотел вывести ее из себя, хотел, чтобы она сердилась на него и держалась, таким образом, всегда на расстоянии. В противном случае он не отвечает за свои действия. Если она приблизится к нему, он может потерять всякий контроль над собой.
Уэйд вздохнул. Эта поездка будет тянуться для него бесконечно долго и явится нелегким испытанием. Самым нелегким в его жизни.
Шторм быстро приспособилась к трудной кочевой жизни. Мужчины вставали каждое утро в пять часов, их будил повар, стуча половником о большую кастрюлю. В утренних сумерках при еле брезжащем свете они сворачивали свои одеяла, укладывали их в повозку и седлали коней. Затем они становились кружком у разведенного костра и в ожидании завтрака выпивали по кружке крепкого кофе. К тому времени, когда они пускались в путь, восходящее солнце уже разгоняло сплошную завесу тумана, отдельные клочья которого все еще продолжали висеть над равниной.
На шестой день пути они поднялись на поросший травой пологий холм и с его вершины увидели внизу в долине большую ферму. Взор Кейна немедленно обратился к раскинувшимся рядом пастбищам, где паслось крупное стадо скота шортхорнской породы.
– Мы у цели! – воскликнул он и обратил свой сияющий радостью взор к подъехавшей и остановившейся рядом Шторм. – Сплюньте через левое плечо и постучите по дереву, чтобы я успешно провел переговоры и заключил договор с Сэмом Бенсоном.
Затем он повернулся к Джебу и произнес:
– Передай остальным, чтобы они ждали меня здесь, пока я не вернусь, переговорив с фермером. Я разузнаю у него, где нам можно разбить лагерь и куда поставить лошадей.
Шторм тоже отправилась в усадьбу фермера вместе с Кейном к Уэйдом. Они с Уэйдом не слезали с лошадей, в то время как Кейн спешился и постучался в дверь большого фермерского дома.
Ему открыли, и показавшаяся на пороге молоденькая симпатичная девушка, которой было на вид лет восемнадцать, улыбнулась и поздоровалась с ним.
Шторм взглянула на Уэйда, чтобы увидеть его реакцию на столь стройную женскую фигурку, и ей захотелось заехать ему хорошенько между его нахальных глаз, подернувшихся вдруг томной поволокой.
Когда же он восторженным приглушенным шепотом произнес:
– Фью! Смотри-ка, какая грудь, какие бедра! – Шторм решила залепить ему хорошую оплеуху.
У нее не было ни малейшего сомнения, что, прежде чем они покинут ферму, он успеет пригласить девушку на вечернюю прогулку. Если фермер окажется умным человеком, он, пожалуй, посадит свою дочь под замок на все время их пребывания здесь.
Шторм увидела, как девушка кивнула и затем крикнула через плечо:
– Папа, приехал тот человек, которого ты ждал!
На крыльцо вышел дородный, с добродушным выражением лица мужчина, одетый в комбинезон.
– Рад с вами познакомиться, мистер Рёмер, – произнес он и посмотрел на сидящих верхом в некотором отдалении Шторм и Уэйда. – Пусть ваши люди тоже спешатся и войдут в дом. Мы как раз садимся за стол, чтобы позавтракать.
– Мы не хотим отрывать вас от ланча, – отозвался Кейн. – Кроме того, со мной приехало еще семь человек, включая повара, они ждут там, на холме, там же расположился и наш небольшой табун лошадей. Я как раз хотел узнать у вас, где бы мы могли разбить лагерь и оставить в надежном месте лошадей до тех пор, пока мы не двинемся назад.
Фермер широко улыбнулся:
– Готов поспорить, что юная леди не прочь принять горячую ванну и поесть за столом – хотя бы для разнообразия, в качестве, так сказать, смены обстановки. Милости просим, мисс, спешивайтесь и проходите в дом. И вы тоже, мистер, – улыбнулся он Уэйду.
Когда Шторм ступила на крыльцо, Кейн представил ее хозяину фермы. Девушка отчетливо ощущала, какое чумазое у нее лицо, какое запыленное платье – по сравнению с чистой одеждой и розовыми щечками дочери фермера, которая сейчас дружески улыбалась.
– Это моя дочь, Эгги, – представил ее фермер.
Кейн и Шторм кивнули и улыбнулись девушке.
А Уэйд взял ее руку и, показав в широкой улыбке свои ровные белые зубы, произнес нежно:
– Счастлив познакомиться с вами, Эгги.
Эгги вспыхнула от удовольствия, слыша такие слова, и пригласила гостей войти в дом. Когда Уэйд уступил дорогу Шторм, чтобы пропустить ее в дверь, она со всей своей силы наступила ему каблуком на мыс сапога и гордо проплыла мимо. Она услышала, как он ойкнул от боли, и почувствовала огромное удовлетворение.
Бесс Бенсон была столь же любезна, как ее супруг и дочь. После того как гости и хозяйка дома были представлены друг другу, она обратилась к дочери:
– Принеси чистые полотенца для мистера Рёмера и мистера Мэгэллена. И проводи их на заднее крыльцо, где они смогут помыться. А вы, моя дорогая, – взглянула она на Шторм, – пойдете со мной. Я покажу вам вашу комнату, в которой вы сможете жить в течение всего вашего пребывания здесь.
Сказав все это, пухленькая миссис Бенсон, которой было, по-видимому, где-то сорок пять лет, сняла чайник горячей воды с плиты и повела Шторм в ее комнату. Она была довольно скудно обставлена, но очень уютная и чистая.
– Этого вам хватит, чтобы хорошенько умыться к ланчу, а затем попозже мы устроим вам горячую ванну, в которой вы сможете как следует отмокнуть, – проговорила хозяйка, наливая теплую воду в неглубокий белый тазик, около которого лежало банное полотенце и кусочек мыла. – Я всегда держу эту комнату в порядке на случай, если вдруг приедет погостить моя племянница, – объяснила она. – Когда закончите умываться, приходите на кухню, и мы сядем за стол.
Шторм умыла лицо и руки, вынула расческу из кармана и расчесала свои спутанные кудри. Наконец она торопливо почистила щеткой запыленную одежду. Она очень спешила, потому что считала невежливым заставлять долго ждать хозяев, оторвав их от ланча.
Когда Шторм проходила по коридору на кухню, она слышала голоса Кейна и Уэйда, беседующих с Эгги на заднем крыльце. Она не могла разобрать всех слов, но поняла по тембру голоса Уэйда и тому, как взволнованно смеялась в ответ на его слова девушка, что Уэйд пустил в ход все свое очарование. Шторм захотелось предупредить хозяйку дома, которая раскладывала в это время по тарелкам картофель и хлеб, чтобы та получше присматривала за своей дочерью и ни в коем случае не оставляла ее наедине с обаятельным гостем.
Жена фермера превосходно готовила, ланч был отменно вкусным, но кусок застревал в горле Шторм и ей казалось, что еда отдавала горечью. Потому что сидевшие напротив нее Уэйд и Эгги не спускали глаз друг с друга.
Лицо Эгги пылало от сладких речей Уэйда и его нежных взоров. Ни разу он даже не встретился взглядом со Шторм, будто ее и не было здесь.
После ланча трое мужчин отправились для деловых переговоров на пастбище, где пасся скот шортхорнской породы. Шторм вызвалась помочь миссис Бенсон убрать и помыть посуду, но та покачала головой:
– Я обещала вам горячую ванну и должна выполнить свое обещание. У вас есть свежая смена белья?
Шторм ответила, что у нее есть последняя чистая смена нижнего белья в седельной сумке и что она хотела бы постирать кое-что из одежды, прежде чем они отправятся в обратный путь.
– Эгги, – распорядилась миссис Бенсон, – сходи на конюшню и принеси сумку Шторм. Пока ты будешь ходить, я притащу бадью на кухню и устрою ванну для нашей гостьи.
Через четверть часа Шторм уже сидела в большой деревянной бадье, соскребая и смывая мыльной водой дорожную грязь и пыль со своего тела, затем она с наслаждением помыла голову. Эгги и Бесс находились здесь же на кухне, они мыли посуду и между делом беседовали со Шторм. Мать расспрашивала о жизни на ранчо, а дочь интересовал только Уэйд. Шторм ответила на все вопросы, касающиеся их житья-бытья на ранчо, но притворилась, что ничего не знает об Уэйде. Ей очень хотелось предостеречь девушку, посоветовать ей держаться подальше от этого мужчины, но она знала, что слова и советы здесь бесполезны.
Вымывшись и переодевшись в чистое белье, Шторм снова почувствовала себя человеком. Распустив волосы, чтобы они просохли на теплом воздухе, она принялась за стирку той одежды, которая могла ей еще понадобиться в пути. Когда все было постирано и вывешено для просушки на веревку во дворе, Шторм вернулась в предоставленную ей комнату и блаженно растянулась на кровати. «Я только чуть-чуть отдохну», – сказала она сама себе, прикрывая глаза.
Когда Эгги растолкала ее, за окном уже сгущались сумерки. Хозяйская дочь пригласила Шторм на ужин, который был как раз готов. Она не могла поверить, что проспала полдня.
Когда Шторм вошла на кухню, за столом уже сидели все, кроме миссис Бенсон. Она села рядом с Кейном и поняла по его довольному выражению лица, что он заключил с хозяином фермы выгодную сделку. Шторм приказала себе не обращать никакого внимания на Уэйда и Эгги, просто не замечать их и наслаждаться вкусным ужином.
И действительно, она с большим аппетитом съела жареного цыпленка, потому что ей удалось поймать стремительно брошенный на нее взгляд Уэйда.
Возможно, он ухаживал за Эгги просто чтобы заставить ревновать ее саму. Это была утешительная мысль для Шторм.
Однако, когда ужин окончился, надежды Шторм развеялись как дым. Она уже не была столь уверена, что Уэйд использует Эгги для того, чтобы помучить ее саму. Он объявил во всеуслышанье, вставая из-за стола, что отправляется проведать своих людей. А затем попросил Эгги сопровождать его.
– Можно мне пойти погулять, ма? – умоляющим голосом спросила девушка.
