Текст книги "Роковая встреча"

Автор книги: Нора Филдинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

На лице Сары отразилось сразу несколько чувств: изумление, радость, презрение, досада и страх. Элизабет с недоумением наблюдала за столь противоречивой гаммой. Что хочет от нее эта странная девушка? Сначала удивляется ее росту, потом воспринимает вежливую форму представления как откровение Апокалипсиса. Кого же она ожидала увидеть на ее месте? Дюймовочку, не знающую, чьим адвокатом она является?

– Простите, что разглядываю вас с таким любопытством, – нашлась наконец Сара, – странно видеть адвокатом не чопорного престарелого джентльмена.

Элизабет кивнула, как бы говоря, что извинение принято и можно приступить к делу.

– Мой клиент, мадам Эркюлье, искренне раскаивается в совершенном ею деянии и просит вас учесть, что лично против вас у нее не было никаких преступных намерений, – сказала Элизабет, тщательно подбирая слова, чтобы избежать упоминания о родственных связях.

– Интересное кино, – зло протянула Сара. – А против кого у нее были преступные намерения? Кому она вцепилась в волосы, бестелесному фантому?

Элизабет невольно усмехнулась. Назвать Сару бестелесной вряд ли кому пришло бы в голову – девушка не напоминала современных топ-моделей.

Сара правильно оценила реакцию Элизабет и взвилась:

– Не понимаю, что мужчины находят в таких, как вы. Доска доской!

– Я хочу пополнеть, но у меня не получается, – быстро нашлась Элизабет и продолжила: – Мой клиент напал на вас, но он действовал в состоянии аффекта, в которое ее ввели события, не имеющие никакого отношения к вам. Мой клиент с вами не был знаком и не имел к вам никаких претензий. – Элизабет недовольно поморщилась – формулировка получилась не очень удачной.

Сара не упустила возможности уколоть Элизабет.

– Не имел ко мне претензий? Зато я и мой жених, лорд Мортимер, – Сара в упор посмотрела на Элизабет, как будто ждала возражений с ее стороны, – имеем! И желаем, чтобы эта ваша мадам Эркюлье была сурово наказана, дабы никому не повадно было бросаться на людей как цепная собака.

Мимо медленно прошествовал пес, ведомый на поводке дамой с фотоаппаратом. Он ни на кого не обращал внимания, полностью погруженный в свои, одному ему ведомые собачьи заботы. Элизабет проводила его глазами. Судя по поведению собаки, Линда мало походила на пса, по ассоциации с увиденным подумала Элизабет.

– Я хотела бы, чтобы вы изменили свою позицию, – продолжала настаивать Элизабет. – В деле есть два заявления: от вас, мисс Сара Гренвилл, и от лорда Мортимера. Поэтому ваши слова о совместной позиции с лордом Мортимером звучат несколько странно. Похоже, лично вы готовы были простить ее.

– Я и мой жених, лорд Мортимер, имеем тождественные мнения по всем вопросам, – отрезала Сара, оставив без внимания замечание Элизабет.

Воцарилось молчание. Элизабет специально тянула паузу. Она не понимала, зачем ее пригласила мисс Гренвилл, если придерживается столь непримиримой позиции. Она хотела вынудить Сару пояснить цель их встречи. Элизабет знала, что начинающий первым говорить человек выкладывает больше деталей, чем сам в этом заинтересован, и упорно ждала слов Сары. Но в отношении ее Элизабет просчиталась.

– Что ж, думаю, нам надо попрощаться, – светски вежливым тоном произнесла Сара и встала. – До свидания. Я предоставляю решение судьбы мадам Эркюлье суду.

– До свидания, – грустно промолвила Элизабет. Она тоже поднялась, оставила на столе деньги за не выпитый ею кофе и кофе Шарля, который тот забыл оплатить, и задумчиво побрела по той же самой улице, которая всего пятнадцать минут тому назад вызывала у нее восхищение, а сейчас показалась убогой и заброшенной.

Странная она какая-то, эта Сара Гренвилл. Как упорно она повторяла: она и ее жених, лорд Мортимер, думают; она и ее жених, лорд Мортимер, считают… Создается впечатление, что Сара старалась ее зомбировать или, наоборот, желала убедить саму себя, что она действительно невеста лорда Мортимера. Догадывается об изменах человека, еще не ставшего ее мужем, и с ужасом ждет своей участи после замужества?

Но не только это поразило Элизабет. Не говоря о странной реплике о росте, Сара все время до не приличия пристально ее разглядывала. Неужели она не знала, что среди адвокатов встречаются и молодые женщины?

Элизабет с трудом подавила стремящийся вырваться наружу смешок. Возникший у нее образ престарелой Дюймовочки дополнился еще некоторыми чертами. Она представила себя престарелой, согбенной старушкой, с трудом передвигающей ноги и шепеляво заявляющей, что стремительно развивающийся маразм не позволяет ей однозначно утверждать, кто является ее клиентом. Сара Гренвилл, наверное, была бы полностью удовлетворена таким адвокатом Линды.

По улице медленно ехало такси. Элизабет махнула рукой. Автомобиль остановился, и она быстренько устроилась на заднем сиденье.

– В госпиталь Биша, – скомандовала она шоферу и снова углубилась в свои мысли. Всю дорогу Элизабет так и сяк раскладывала пасьянс под названием «Сара Гренвилл» и в конце концов решила на время выбросить эту мисс из головы. Она будет решать вопросы по мере их поступления, а сейчас вполне достаточно того факта, что Сара Гренвилл нервничала. Причина может быть любая, даже такая нелепая, как зависть и внезапно возникшая неприязнь к Элизабет из-за ее роста и худобы. Пухленькая Сара была полной ее противоположностью, мисс Гренвилл фигурой больше напоминала Линду. Ту тоже нельзя назвать худышкой. Интересно, а у Линды появлялись когда-нибудь подобные комплексы при встрече с высокими стройными женщинами? Полезно было бы узнать, но не станешь же звонить по такому поводу в Англию…

Такси остановилось.

– Приехали, – торжественно объявил шофер. Элизабет вышла из машины, расплатилась и, не обращая внимания на изумленно вытаращившегося на нее шофера, который еще не успел отъехать, натянула на себя больничный халат и смело двинулась к воротам больницы.

– Ходила купить журнал, доктор разрешил, – объяснила Элизабет вышедшему ей навстречу охраннику. Тот отступил, лениво пожав плечами, а Элизабет спокойно направилась к себе, в палату, где ее ожидал сюрприз.

15

Тедди Уорнфолд, раздираемый ревностью и презрением к Элизабет, не смог найти в себе силы зайти к ней в палату. Объяснение Джеймса в любви к Бетти окончательно его доконало. Пошатываясь как пьяный, он вышел из больницы и медленно побрел, не разбирая дороги, не думая о цели своего беспрерывного движения, и в какой-то миг в его измученной душе установилось некоторое подобие покоя.

Тедди принял решение. Элизабет с ним ничего не связывает, она вольна поступать так, как считает нужным. Почему он должен страдать? Разве любовь возникает по заказу? Она овладевает человеком иногда даже против его воли. Пусть Элизабет и Джеймс будут счастливы, он не станет им мешать. Ему и Саре остается только одно – с достоинством уйти с их дороги.

Мысли Тедди перекинулись на Сару. По всей видимости, она в пылу ущемленного самолюбия наговорила на Элизабет. Возможно, она потеряла или забыла где-нибудь свою пудреницу – женщины такие растяпы. Кто-то ее нашел и сдал старьевщику, а Элизабет купила. Вот и все объяснение появления у нее в сумочке Сариной пудреницы.

Придя к такому выводу, Тедди снова вернулся в больницу, сел в оставленный там автомобиль и поехал в отель к Саре. Та встретила его без удовольствия.

– Зачем явился? – довольно грубо спросила она. – У меня нет времени. Я тороплюсь.

– Отдай мне сумочку.

– Зачем?

– Ты хотела завести дело, а как я могу его открыть без вещественных доказательств?

Тедди слегка лукавил, но Сара, не искушенная в юридических тонкостях, не стала вдаваться в подробности. Она протянула ему сумочку Элизабет и сказала:

– Прищучь как следует эту негодяйку. Сделай так, чтобы о пристрастии к чужим вещам Элизабет Ленкстон стало известно как можно большему кругу людей.

Тедди покоробила эта кровожадность.

– Ты хочешь, чтобы я всем встречающимся на своем пути людям говорил, что завожу дело против Элизабет Ленкстон? Я думаю, что все мои коллеги очень удивятся и скоро станут меня избегать. Хвастаться ведением дела – привилегия начинающих, – вымученно улыбнулся Тедди, пытаясь шуткой разрядить напряженную атмосферу, которая воцарилась в номере. Про себя он думал другое – сплетня о возбуждении дела о воровстве адвокатессы Элизабет Ленкстон стала бы хитом в разговорах всех людей, втянутых в судейскую орбиту.

– Это меня не касается. Ты мой адвокат и делай то, что я считаю нужным, – сурово подвела черту Сара. – Пока!

Тедди ушел, впервые унося с собой маленького червячка, который заполз ему в сердце. Действительно ли Сара тот ангел, который всегда рисовался в его воображении?

Всю обратную дорогу он лелеял надежду, что Элизабет в больнице не было. Сцена, которую он нечаянно подсмотрел и подслушал, – только плод его фантазии, сыгравшей с ним дурную шутку. Сейчас он войдет в палату и обнаружит, что там нет никакой Элизабет, и все станет на свои места.

Мечты Тедди осуществились. Его глаза чуть ли не вылезли из орбит, когда он увидел, что вместо Элизабет на кровати в кокетливой пижаме возлежит незнакомая женщина. Черты ее лица напоминали Элизабет, и Уорнфолд догадался, что это Линда.

– Здравствуйте, я адвокат Уорнфолд. А вы мадам Эркюлье? Линда?

Реакция сестры Элизабет на его вежливое представление озадачила Уорнфолда.

– Здравствуй, Тедди, – обрадованно воскликнула она и простодушно поинтересовалась: – А Бетти где?

– Не знаю – буркнул Тедди.

– Вы поссорились?

– Вы, по-моему, не поняли, – резче, чем требовала ситуация, сказал Тедди. – Я адвокат лорда Мортимера и Сары Гренвилл. Мне бы хотелось с вами побеседовать, чтобы лучше понять те печальные события, которые имели место в офисе компании лорда Мортимера…

Не дав ему договорить, Линда весело рассмеялась.

– Все адвокаты на одно лицо, вернее одинаково выражают свои мысли: Заумным языком, который дает им возможность скрывать истинные чувства. Вы, по-моему, не поняли. Я, мадам Эркюлье, в девичестве звалась Белиндой Ленкстон и прихожусь родной сестрой моему адвокату Элизабет Ленкстон, – передразнила она Тедди, лукаво на него посмотрела и продолжила уже нормальным тоном: – Тедди, спуститесь на землю и взгляните на нас, грешных, без адвокатской мантии, а заодно не забудьте заглянуть и к себе в душу. Лучше чистосердечно ответьте на мой вопрос: – Почему вы поссорились с Бетти?

– Может быть, вы сначала расскажете, почему напали на моих клиентов? Я еще не слышал вашей версии.

– Моей? Я думала, что Бетти все вам рассказала. Это все та злополучная записка… – Лицо Линды омрачилось, потом она, как бы отгоняя от себя мрачные мысли, запустила руки в свои роскошные волосы, подняла их кверху и надменно улыбнулась.

– Записка? Вы все еще продолжаете придерживаться версии, лишенной здравого смысла? – саркастически усмехнулся Тедди. – Бетти была у вашего мужа, пыталась ее найти, но нигде не обнаружила. А то, что вы натворили недавно, уже находясь здесь, в больнице, вообще не укладывается в сознании, – против воли бурно отреагировал Тедди, решивший держаться официально с этим олицетворением порока.

– Ее и нельзя было найти. Мне кажется, что я, зажав ее в руке, поехала в офис и, конечно, потеряла где-то. – Глаза Линды наполнились слезами.

Она напомнила ему обиженного ребенка, который говорит взрослым, что он видел радугу, а ему никто не верит. Ребенок не может доказать справедливость своих слов – радуга давно исчезла, а взрослые считают, что ребенок все выдумал лишь на том основании, что они сами эту радугу не видели.

Тедди, сам находящийся в смятении чувств, остро почувствовал ее незащищенность. В его душе вспыхнуло сочувствие, ему захотелось утешить Линду. Он вдруг безоговорочно ей поверил. Ему стало стыдно, что он мучил бедняжку глупыми расспросами, и он перевел разговор на другую тему.

Очень скоро они установили тесный контакт. И Линда, благодарная Тедди за такт и чувствуя, что он страдает, как она решила, из-за ссоры с сестрой, постаралась его развеселить. Она рассказывала ему смешные истории из своей жизни, а потом предложила ему погадать.

– Говорят, что блондинки не могут быть предсказательницами судьбы, но у меня хорошо получается, – сказала Линда, быстро тасуя карты.

Тедди нехотя согласился. Линда разбросила веером карты, и в этот момент в палату вошла Элизабет.

– Я ему гадаю, – воскликнула Линда, увидев сестру. – Бедному Тедди явно не везет в любви, – лукаво добавила она и легонько стукнула картой, которую держала в руке, его по носу.

Тедди смутился. На какое-то время он забыл, зачем пришел сюда, отвлекся от своих черных мыслей, но при виде вошедшей Элизабет волна ревности захлестнула его. Если до этого момента он и верил искренность Линды, но не мог понять, как разумный человек совершил столь ненормальный поступок, то теперь он очень хорошо понимал состояние, заставляющее очертя голову бросаться на кого попало. Сейчас он с удовольствием огрел бы по башке Джеймса, да и Бетти от него досталось бы.

Тедди бросил взгляд на коварную обманщицу и швырнул ей сумку.

– В ней пудреница. Объясни, откуда ты ее взяла?

Элизабет равнодушно взглянула на плоскую кожаную сумочку. Она ее видела впервые, и ее не волновали никакие принадлежности косметики, в ней хранящиеся.

А вот сцена, открывшаяся взору, когда она вошла в палату, настолько ее поразила, что она до сих пор не могла успокоиться. Она попыталась взять себя в руки. Разум ей говорил, что ревновать к сестре смешно. Какой бы непредсказуемой ни была Линда, она никогда не станет отбивать любимого мужчину у родной сестры. Но сердце продолжало бунтовать. И Элизабет вдруг поймала себя на мысли, что близка к тому, чтобы зашвырнуть чем-нибудь тяжелым и в Линду, и в Тедди.

Ревность что, заразная болезнь? – подумала Элизабет и впервые искренне посочувствовала сестре. Даже она, которая совсем не любит Тедди, бурно реагирует, а что говорить о Линде?

– Сама открутила бы ему голову, – зло прохрипела Элизабет, к всеобщему удивлению присутствующих, среди которых был и только что вошедший в палату комиссар Жервье.

Его появление прошло незамеченным. Все слишком были заняты собственными душевными переживаниями.

– Любопытное высказывание для адвоката, – прокомментировал он.

– Пришли еще раз взять у меня показания? – светски улыбнувшись, вежливо спросила Линда.

– И да и нет, – уклончиво ответил комиссар Жервье. – Сейчас меня больше интересует пудреница, хранящаяся, по-видимому, в этой сумочке. – И комиссар указал на злополучный кожаный прямоугольник, который Элизабет продолжала держать в руках.

– Не знаю я ни о какой пудренице, и вообще это не моя сумка. – Брезгливым движением Элизабет отшвырнула ее от себя.

– Вынужден предупредить, что вы должны выбирать выражения. Все сказанное вами может быть истолковано против вас.

– Вы меня в чем-то подозреваете? – спросила Элизабет.

Комиссар выразительно пожал плечами.

– Вы вправе пригласить адвоката.

– Он здесь! – Тедди шагнул вперед.

– Ну что ж, очень хорошо. А теперь приступим… Вы утверждаете, что эта сумка вам не принадлежит?

– Это моя сумка! – с жаром воскликнула Линда. – Я ее приобрела несколько дней тому назад.

– Вот как? В каком же магазине вы ее купили? Здесь, в больнице?

– Линда, не говори глупостей! Месье комиссар, не обращайте на сестру внимания. Ее слова – только выражение заботы о младшей сестре, ничего более. Я не очень хорошо помню эту сумку. Возможно, она моя, но я в последнее время покупала много сумок…

– Месье комиссар, мой клиент не совсем понимает суть вопроса. Это может быть ее сумка, может быть и не ее. Я не думаю, что данное изделие из кожи уникально. В магазине наверняка целая партия таких сумок, и не в одном. Потом женщины настолько часто меняют одежду, что ни одна из них не в состоянии запомнить все детали своих туалетов.

– Не согласен с вами, месье адвокат. Вы судите по себе. – Поскольку Тедди картинно удивился, комиссар пояснил свою мысль: – Вы говорите как мужчина, а женщина может забыть все, что угодно, только не то, что было на ней надето. Напомните женщине, в каком она была платье в тот или иной момент, и она мигом вспомнит все события, тогда случившиеся. Но я пойду вам навстречу и отложу этот вопрос. Мадемуазель, – обратился он к Элизабет, – откройте сумочку и посмотрите ее содержимое.

– Нет! – закричал Тедди. – Не смей! – Он вырвал сумочку из рук Элизабет и подал ее комиссару.

– Месье комиссар, будьте так добры, сами достаньте пудреницу, но только осторожно.

– Интересная мысль! – Комиссар Жервье с любопытством взглянул на Уорнфолда. – Видимо, вы, месье адвокат, лучше меня разобрались в сущности этого дела. – И комиссар с помощью платка извлек пудреницу. – Вам знакома эта вещь? – обратился он к Элизабет.

– Впервые вижу. Это не моя пудреница. У меня такой никогда не было.

– Какой такой?

– Я пользуюсь обычной компактной пудрой, а в эту надо насыпать. Так поступали наши бабушки, не желая просыпать пудру. Я думала, что их, – Элизабет показала рукой на пудреницу, – уже и не выпускают.

– А вы что скажете? – обратился комиссар к Линде.

– Я подтверждаю слова Бетти. Я ни разу не видела у нее эту пудреницу, а вот компактную – да, видела.

– А вы сами, какой пользуйтесь?

– Тоже компактной, хотя я с удовольствием приобрела бы такую вещицу. Даже если она и не старинная, то сделана с большим изяществом, а роспись напоминает манеру знаменитого Ватто.

Комиссар не спускал глаз с говорящей Линды, но та держалась абсолютно естественно. От ее горячечной лихорадочности, с которой она утверждала, что сумка принадлежит ей, и следа не осталось. Женщина была абсолютно спокойна. Вряд ли она такая талантливая актриса, подумал комиссар, а вслух спросил:

– Вы интересуетесь искусством?

– Я окончила Французскую академию художеств.

– Если я вас правильно понял, вы хотите, чтобы я снял отпечатки пальцев? – спросил комиссар Жервье у Уорнфолда.

– Если вы обвиняете Элизабет Ленкстон, то – да!

– В чем меня можно обвинять?! – удивленно вскричала Элизабет. – Не имею я никакого отношения к пудренице, никогда ее не видела и не держала в руках.

– Хорошо, мадемуазель, пусть будет так. – И комиссар Жервье вежливо откланялся.

Несколько минут все молчали. Потом Элизабет на цыпочках подошла к двери и рывком ее распахнула. В коридоре никого не было.

– Линда, что это за история с пудреницей? – сурово набросилась на сестру Элизабет, закрывая дверь.

Линда молчала.

– Запах, – наконец задумчиво проговорила она. – Тот же самый, что и от записки…

– Линда! – Элизабет не выдержала и, подойдя к сестре, тряхнула ее за плечи. – Линда, что ты на этот раз натворила?!

– Ничего! Я так же, как и ты, не имею к этой пудренице никакого отношения. Возможно, она старинная… Верно, стоит очень дорого, а если ее расписывал сам Ватто, то – баснословно дорого… Интересно, кому она принадлежит?

– Саре Гренвилл, невесте лорда Мортимера, – сухо проинформировал ее Тедди и вышел из палаты. Ему надо было побыть одному. Поступок Сары явился для него последней каплей. Весь его мир летел в бездну. Дважды сегодня убитый, он не мог больше сопротивляться ударам судьбы. Ему хотелось напиться, напиться до бесчувствия, чтобы в памяти никого не осталось – ни Сары, ни Бетти. Они обе предали его. Элизабет, конечно, вольна влюбляться в кого угодно, даже в Джеймса, но Сара, его идеал женщины, – как она могла обратиться в полицию с заведомым наветом? Трудно себе представить человека, который решился бы на такую подлость, а Сара оказалась на него способной.

Это ревность! – парировало выпады разума сердце. Одна бросается убивать, другая пытается утопить соперницу с помощью полиции. Но воспаленный мозг не слушал доводов сердца, которое – надо отдать ему справедливость – возражало не слишком активно. Сам Тедди предпочел бы действовать, как Линда, с открытым забралом, но поступить, как Сара, исподтишка, он не способен. Интуитивно он чувствовал, что и Бетти не стала бы прибегать к таким ухищрениям.

– Бетти, – воскликнула Линда, когда они с сестрой остались одни, – Сара любовница моего мужа!

– Не говори ерунды! Этого не может быть! Где бы они познакомились?

– Не знаю. Только записка, пудреница и эта Сара имеют один и тот же запах, – упрямо стояла на своем Линда.

– Одинаковыми духами пользуются сколько угодно женщин! Если бы она пахла клоакой, тогда твой вывод заслуживал бы внимания, а так… Глупости. Выброси их из головы.

– Нет! Интуиция мне подсказывает, что я права. Интересно, почему она решила тебя утопить этой пудреницей? Как я поняла, она заявила полицейскому комиссару, что ты ее украла.

– Конечно, в этом нет никаких сомнений. Но зачем она это сделала, я тоже не пойму. Это же не моя сумка.

– Бетти, я купила такую же, когда ездила к Дж… – она запнулась и закончила скороговоркой, – к лорду Мортимеру.

– История с пудреницей от этого яснее не стала, – пожала плечами Элизабет. – Кстати, а почему ты здесь? Ты же должна быть в Лондоне, сидеть в отеле как мышка и не высовываться. Что ты еще задумала, сестричка?

– Ничего, – грустно сказала Линда. – Мне не хотелось, чтобы ты думала обо мне, как о падшей женщине. Ты же меня такой не считаешь, а? – Линда жалостливо посмотрела на Бетти.

– Нет, конечно, – порывисто ответила Элизабет и обняла сестру. – Милая моя, не переживай так.

– Я не знаю, что со мною произошло. Я никогда не изменяла мужу. Это первый раз… – Линда замолчала, потом тихо добавила: – Лунное затмение – вот что это было. Самое удивительное, что я ни о чем не жалею. Это плохо?

– Не знаю, Линда. Мне трудно судить об этом.