Текст книги "Чужая. Будешь моей (СИ)"

Автор книги: Нонна Нидар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

Глава 43

– Добрый день! Чтобы вы хотели? Помочь с выбором?

Уже неделю я работаю в симпатичном цветочном киоске недалеко от съёмной квартиры. Хозяйка, экзотичного вида женщина без возраста, долго рассматривала моё лицо перед тем как кивнуть с достоинством королевы.

Я так и не поняла, сколько ей лет. С одинаковым успехом ей можно было дать и тридцать пять, и шестьдесят. Собранные в аккуратный пучок чёрные волосы, красивые раскосые глаза, которые она подводила тёмным карандашом, и длиннющие ресницы.

Я даже немного завидовала тому, с каким достоинством она держалась.

– Мужчины – мгновение в жизни женщины, – после долгой паузы ответила она мне.

Как раз перед этим я рассказала ей слезливую историю о парне из органов, от которого я сбежала. И что он найдёт меня как только мой паспорт мелькнёт хоть где-то.

– Заступаешь с завтрашнего дня, испытательный срок три месяца.

Так я и начала работать в салоне “Виолетт”. Сначала боялась до ужаса, ведь к цветочным букетам я не имела никакого отношения. Но потом оказалось, что большинство клиентов не особо требовательны, а Вика, вторая девочка-продавец, пока я работала на кассе, успевала наделать композиций в красивых коробках на самый разный кошелёк.

– Бродяжки, – вздыхала Ани Багратовна, глядя на нас с Викой.

За эту неделю она побывала у нас дважды и чувствовалось, что приезжала чисто для галочки и успокоения собственной совести. В тот же день оказалось, что у Вики своя неудачная история любви, которую она скупо рассказала мне, пока не было клиентов.

Вот только в отличие от моей, её история была настоящей. И изменник-муж, который жаждал её вернуть, тоже.

Но и на этом почве мы не сдружились. Вика в принципе оказалась мало разговорчивой, а мне просто хотелось забыться. Хотя бы на двенадцать часов рабочего времени. Не думать, не вспоминать.

Смешно.

Работали мы два через два, так что в день смены я ещё могла надеяться на успех этого плана. Потому что просыпалась, шла в салон, работала, а потом приходила домой и отрубалась до утра.

Хуже становилось, когда кто-то из покупателей просил добавить в букет еловых веток или хамелациум. Несмотря на то, что они предназначались для зимних букетов, находились оригиналы.

И тогда я подолгу стояла над шуршащей упаковкой и сквозь улыбку глотала слёзы. Называла себя дурой, но не могла по-другому.

Слишком яркими оставались воспоминания и сильных руках, вечной усмешке и наглости одного хищника.

В такие минуты я искренне жалела, что Лев Остовин появился на пороге дома Тигра. И что он оказался настолько правильным, без лишних уговоров увёз меня сюда и наверняка до сих пор об этом молчал.

А как хотелось при очередном дзынь от двери поднять глаза и увидеть Тигра.

Он бы сказал:

– Привет, красивая. Я всё понял. Без тебя проще сдохнуть. Поехали домой.

Но проходили дни, и я убеждалась – если бы хотел, Тигр давно меня нашёл. Но он не нашёл, а, значит, не хотел.

Из этого следует, что мой дурацкий поступок неожиданно оказался правильным. А то, что внутри выжженная пустыня и никаких желаний, кроме лежать на диване и смотреть в потолок, так это пройдёт. По крайней мере я очень на это надеялась.

– Олесь, я обедать.

Кивнув Вике, я вспоминаю, что в ящике с лентами бардак и решаю заняться им, пока никого нет. Мелодичный перезвон оповещает, что Вика ушла, и я ныряю в перепутанные катушки с лентами всех форм и размеров.

Проходит часа полтора, когда я осознаю, что Вики слишком долго нет. Сдуваю с лица выбившийся из хвоста волос, тыльной стороной ладони вытираю лоб.

Куда она делась?

Нет, я справлюсь. Обычно с обеда и до самого вечера у нас перерыв в клиентах. Аврал начинается вечером, когда люди идут с работы и вспоминают, что забыли букет для мамы, дочери, сестры или жены и в панике бегут в ближайший цветочный. А наш расположен на пересечении основных улиц города, так что почти всегда ближайший.

Вспомнив как Вика говорила, что у её бывшего “очень длинные руки”, хмурюсь. Даже если так он же не мог её… ну не знаю, похитить там или держать в заложниках.

Из меня сам собой вырывается нервный смешок. Пашка тоже думал, что бессмертный, пока не узнал кто такие беркутовцы.

Интересно, выплатил он долг Тигру? И на кой всё-таки чёрт притаскивался ко мне с обручальным кольцом подмышкой.

На его месте я бы вывернулась наизнанку, но заплатила. Хотя я и с банками выворачивалась, потому что считала, что нет ничего позорнее, чем стать должницей.

А сейчас моя прежняя жизнь вызывала только грустную усмешку. Тигр показал как бывает по-другому. Только не предупредил, что впрыснется в кровь как грипп, от которого я буду болеть очень долго.

И всё-таки куда запропастилась Вика? Может, что-то случилось?

Оглянувшись в поисках телефона, нахожу его около кассы. Тянусь, подхватываю одной рукой и едва не роняю на плиточный пол. В последний момент подхватываю и с облегчением выдыхаю.

Пусть от Пашкиных кредитных денег осталось ещё прилично, а я устроена на работу, но новый телефон всё равно не вписывался в мои траты.

Звоню напарнице, но Вика вне зоны действия сети.

И вроде ничего страшного не случилось, но меня почему-то накрывает панической дрожью. Сразу вспоминается и пустой Викин взгляд, и постоянные оглядывания. И то, как она сначала подолгу смотрит на входящий звонок и только потом с какой-то нерешительностью берёт трубку.

Чёрт. Неужели и правда муж нашёл её и…

И что?

Так и не найдя ответ на этот вопрос, со вздохом откладываю телефон.

Сейчас я всё равно ничего не могу. Но если Вика не появится через час, буду звонить Ани Багратовне. Почему-то кажется, что даже на этот случай у нашей начальницы есть план.

А пока…

Слыша мелодичный звон колокольчика, перевожу взгляд на дверь.

И чувствую, как горло перехватывает спазмом.

– Привет, красивая.

Глава 44. Тигр

Неделю назад.

Бесит.

Это долбанный трындец, но по-другому никак.

История Маши Миловановой в наших с Олесей отношениях явно лишняя.

А у нас есть отношения?

Хмыкнув, огибаю сосну, которых здесь полно и бегу дальше. Бег всегда помогал собраться с мыслями и выпустить пар. Всегда, пока речь не зашла об одной красивой девочке.

На хрена я так разоткровенничался?

Потому что хотел, чтобы она знала правду. А не откорректированный восприятием Остовина рассказ давно минувших дней.

Потому что у него мозг сдвинут напрочь. Даже если бы Милованова меня убила, он бы нашёл ей оправдание. С пацанами, которые растут без матерей, бывает ещё не такое. Поэтому у Остовина, в общем-то, есть причина.

Была, пока он не замахнулся на моё. А по-другому Олесю мозг уже не воспринимает.

Второй раз в жизни.

Хотя после Маши, которая оказалась той ещё сукой, я был уверен, что закодировался. А посмотрите-ка. Чудеса, блядь, на виражах.

Чувствуя, что срываюсь на бешенство, торможу, восстанавливаю дыхание.

Ночной лес полон сюрпризов. Этот участок я купил как раз из-за леса и того, что при удачном расположении в одном из самых навороченных посёлков города, дом всё равно стоит в отдалении. И он единственный, где по факту нет соседей, зато за забором столетние ели и сосны.

Большинство покупателей это отпугивало. Я оформил сделку в тот же днь, как здесь оказался.

Вдох, длинный выдох.

Сбавить бы скорость, но стоит рискнуть и через двадцать минут я буду дома, ещё через одну у неё, а дальше нам будет очень хорошо. Только проблему это не решит.

Проблему, в которой я как пацан залипаю на огромные наивные глаза. И вместо того, чтобы трахнуть и успокоиться, завожусь ещё больше.

Казалось, решение найдено – надо просто потусить с Олесей, пока не надоест, а потом легко расстаться. Тем более, Лерка в этом плане выступила с отличной инициативой.

Ревнивая стерва.

Но Остовина в свои исходные я не включал. Менять охрану тоже не планировал.

И вот как теперь выкрутиться?

Да насрать.

От основания шеи по позвоночника прокатывается горячая волна при одном только воспоминании о маленькой ступне, прижатой к моей груди. Об испуганных глазах, стоило ей увидеть шрамы от осколков на спине.

Только, в отличие от многих, испугалась девочка не меня, а за меня.

Классное открытие, товарищ подполковник?

Очешуительное.

Особенно в свете того, что я её так и не тронул. Должен был. Хотел.

Но не так.

Не так как обычно.

Хочется… другого.

Чтобы она кусала губы от волнения и восторга, а не страха. Чтобы беспокоилась. Чтобы оставалась честной. И чистой.

– Я ждала тебя. Не его, тебя! Ждала, думала… гадала с кем ты и когда вернёшься. И ты вернулся. В аромате чужих духов и алкоголя. Я… наверное, я снова несу чушь. Прости. Если вдруг… но ты, конечно, не захочешь, но если… В кухне ужин. Я… нервничала.

Носок кроссовка цепляется за корягу.

Группируюсь, чувствуя, как охреневаю от самого факта. Я и запнулся? Серьёзно?

С какой это…

Удар плечом о пень, острая боль.

Сука.

Приземлившись, выхожу из кувырка, опираюсь левой рукой о землю, выдыхаю сквозь зубы.

Двигаю левой, острая пульсирующая боль отзывается при каждом движении и не собирается затихать. Сжимаю кулак, он не доходит даже до половины.

Подумать только, вывих плеча!

Сев на мягкий, пружинящий мох, смеюсь. Левой рукой потираю переносицу.

Это пиздец, товарищи.

Олеся Вершинина отомстила мне за вечер, даже не притрагиваясь. Сначала поселилась в мыслях, а теперь это.

Когда я последний раз травмировался? Если не считать синяков и ссадин, то лет пять назад. Как раз во время истории с Громовым. Но там сам был виноват, а здесь…

А здесь кому-то предстоит ахать, лечить и ублажать.

С довольной ухмылкой поднимаюсь на ноги.

Всё что ни делается, да?

Веду плечом вверх и назад. Больно, зараза. Как-то я отвык от таких аттракционов.

В “Беркуте” мы постоянно работаем в контакте. Мужики – потому что у них это прописано в трудовых договорах, я – чтобы не терять навыков. Но там мы не жестим, нет необходимости калечить друг друга ради мнимого азарта.

Так что из зала выходим обычно здоровыми.

А лес, который я знаю вдоль и поперёк, вдруг сделал такую подставу.

И всё потому, что думаю я не о пробежке, а о том, как приду и захвачу крепость имени Олеси Вершининой.

Так, чтобы она сама пришла. Чтобы промокла насквозь от одних только мыслей обо мне. Чтобы даже не думала сбегать.

И вывих мне в этом поможет.

Хмыкнув собственническим мыслям, шагом возвращаюсь домой.

Моя девочка на втором этаже. Наверняка сбежала в свою спальню.

Ок. Так даже лучше.

Улыбаюсь, представляя формат “лечения”. И даже будущие разборки с Остовиным, который не угомонится, уже не вызывают такого зубовного скрежета.

Отправлю Ирбиса. Пусть отрабатывает должность зама и успокаивает подчинённых одной только широкой улыбкой. И Лапочку туда же, она всегда знает что сказать.

А потом путёвку Льву. От компании за заслуги. Чтобы свалил в туман и не мешал мне скорбной физиономией.

А присмотреть за Олесей, так и быть, поставлю кого-нибудь из второй очереди. И больничный себе организую. Восстанавливаться под чутким присмотром соблазнительной девочки с потрясающими способностями к ужину.

Оценил. Как только почувствовал тающее во рту мясо и жареные овощи с хрустящей корочкой.

Олеся вполне может открыть ресторан, у неё получится.

Но это потом, а пока…

С помощью левой руки перемахиваю через невысокий забор. На участке всё спокойно, взгляд не цепляет ничего необычного. А дом встречает тёмными окнами и полной тишиной.

Даже нервных шагов по комнате не слышно. Уснула, красивая. Перенервничала.

Факт того, что она спит сейчас в моём доме, в моей, пусть даже не хозяйской, спальне вызывает нездоровое воодушевление. Такого я даже с Машей не помню.

Тогда она просто ждала, а я просто вернулся. Живой и почти здоровый. Потом снова уходил, а она снова ждала. А в тот момент, когда я решил, что хватит, мы были уже совсем чужими.

Жаль, поняли это поздно.

Но сейчас я не упущу.

Ни Олесю, ни шанс.

И, стараясь беречь вывихнутое плечо, я поднимаюсь на второй этаж.

Глава 45. Тигр

Убью нахрен.

Эта мысль бьётся в голове всю дорогу до офиса.

Пришлось, правда, отвлечься. Сначала на травму, где знакомый врач вправил сустав и зафиксировал плечо. Пытался ортезом, но я и его послал нахрен. Ринат Германович спорить не стал, обошёлся эластичным бинтом. И долго прожигал мне спину укоряющим взглядом.

А потом на дорогу до “Беркута”.

Офис пустовал.

Ещё бы. Кроме дежурной смены, да девочки-оператора, которая заспанная и испуганная выскочила меня встретить, здесь никого не было.

– Отбой, – махнул ей.

Чтобы следующие несколько часов сидеть в кабинете и сверлить взглядом стену.

Треш.

Потому что Олеси в доме не оказалось. Ни в спальне, ни в любой другой комнате, ни на кухне, ни даже во дворе. А с ней исчезла и машина с командой Остовина.

Чтобы сложить два и два не надо быть гением математики.

Мой красивая девочка сбежала. Причём сбежала при помощи Льва, что делает его первым смертником в длинной очереди.

Но не это так клинит, как то, почему она это сделала.

Усмехнувшись, откидываюсь на спинку кресла.

Плечо до запястья простреливает болью. Как будто током шарашит.

Но этого я не замечаю. Мысли крутятся в совсем другом месте.

Итак, я встрял? Вот так просто? За два вшивых дня помешался на девчонке тринадцатью годами младше?

Задёрганной. Неуверенной. Неопытной.

Красивой. Искренней. Эмоциональной.

Блядь.

Каких только женщин у меня не было. Разные. Преимущественно опытные. А клинит на этой.

Почему?

Мозг подходит со стандартной схемой. Требует провести выборку, проанализировать, найти различия. И больше не попадаться на эту удочку.

Но всему остальному глубоко насрать на мозг. Он в меньшинстве.

Готовое ринуться в бой тело удерживаю силой титанических усилий со стороны воли. Про член, который после нашего совместного душа до сих пор в ахере, и речи не идёт.

Накачанное адреналином сердце тоже не отстаёт. Требует пойти, разбить рожу, поломать. А потом найти, схватить и не отпускать.

Непривычно. Нервно.

Да пох.

Рывком поднимаюсь со стула, резким, отрывистым шагом дохожу до окна.

Стеклопакет глушит звуки с улицы, где народ только начинает шевелиться. В офисе тоже тишина – идеальная атмосфера для подумать.

Только думать как раз не хочу. Ситуация требует действий, а я стою, сжимаю кулаки и намеренно торможу.

Чтобы не убить. Случайно.

И хрена с два меня остановят, когда слетят ограничители.

Возвращаюсь за стол. До начала официального рабочего дня ещё час. Лапочка придёт через половину.

Как там говорится? Женщина друга – табу?

Это если друг всё ещё друг.

– Тигр!

Лапочка врывается в кабинет с горящими глазами и красными пятнами на шее и щеках.

– Что ещё?

– Хорошо, что ты здесь!

Она бросает сумку на кресло.

– Там трое наших. Того.

Что ещё за нахрен?

– Аннулировали лицензию. – Она останавливается перед моим столом, вглядывается в лицо. – А ты чего такой…

– Ближе к делу.

– Вчера Осипов, Карпов и Перевалов отдыхали в “Гриль-баре” на Основинской. Когда выходили покурить что-то не поделили с компанией малолеток.

– Шутишь? – вскидываю брови.

– Нет, – вздыхает. – Старшему из семерых было двадцать четыре. Считай, недалеко ушли.

Идиоты. Все.

– Пусть наши прутся в больницу и извиняются как положено. С оплатой счетов и прочей болтологией. Всех троих лишить премии на полгода и вернуть на испытательный срок.

– Тигр, ты не понял. Никто не в больнице, пани отделались лёгким испугом. Наши помахали оружием и те быстро поняли, на чьей стороне правда. Вот только…

Поставив локти на стол, устало тру виски.

– Говори уже, Мил. Ночь и так дерьмовая.

– Ко всем троим на рассвете пришли мальчики из Росгвардии, скрутили, ткнули в нос видео, где они дебоширят и изъяли оружие. Повестку в суд вручили.

– Это всё?

Подстава. Причём такая явная, что сразу понятно откуда ноги растут.

– Нет. Слушай, давай я потом скажу. А пока кофе…

– Давай ты не будешь меня бесить.

Я не поднимаю взгляд от стола, но чувствую, как Лапочка застывает. Да, голос у меня в тему. Убъёт без предупреждения.

– Что. Ещё.

Но Лапочка не работала бы здесь, если бы не умела брать себя в руки. До неё ни одна из одиннадцати нежных барышень не задерживалась в “Беркуте” дольше двух недель.

А быстро Звягинцев ответил. Естественно, его причастность к подставе моих людей не доказать. Но мне и не надо.

Тем более, что только Осипов, Карпов и Перевалов раньше имели серьёзные проблемы с ментами. Совпадение.

Что ж. Окей. Звягинцев хочешь поиграть? Думает, что наказал меня через моих людей?

Так пусть захлебнётся. Устрою.

– Отправь наших юристов, пусть разберутся. Если надо уговорят, угрожают, подмажут. Договорятся, чтобы суд прошёл через наших судей. Парни должны остаться при лицензии.

– Но, Тигр. Они же больше не смогут здесь работать.

– Я найду, куда их перевести. Сейчас главное не дать им проиграть дела. Принцип.

Усмехаюсь, вспоминая Остовина и его принципы.

– На Остовина тоже подготовь документы.

– На перевод?

– В отпуск. Длительный. Сколько там ему задолжали? Три месяца? Вот пусть сваливает в туман и чтобы раньше я его не видел.

Лапочка молчит. Поднимаю взгляд и натыкаюсь на полное непонимание в голубых глазах.

– Что-то случилось? – спрашивает осторожно.

– Это ты мне скажи.

– Ах, да! У нас проблема, Тигр.

– А до этого что было?

Она тушуется. Сжимает руки в кулаки.

Что было в моей башке, когда я нанимал её, бывшую гимнастку к себе секретарём? Трахнуть хотел?

И это тоже. Но, вообще, мне нужен был… назовём это шпионом в неприятельском лагере. Кто же знал, что всё обернётся так.

– Там другое. Миша…

– Что с Бурым? Нашли, пристрелили, наградили?

– Его отправили в сизо.

Это не день, это полный пиздец.

– Он только что был в глуши с мэрской дочкой. Каким, нахрен, образом он оказался в сизо? И почему ты в курсе, а я нет?

– Это Марат. Он узнал. А Бурый… это полный финиш, но, Тигр, они взяли его за изнасилование.

Она сама не верит. Да никто не поверит, стоит пообщаться с Бурым дольше пяти минут. Насколько я двинутый, настолько он правильный по всем фронтам.

– Изнасилование кого?

– Алины Разиной. Мэрской дочки.

Глава 46. Тигр

В суд езжу сам.

Лапочка не справляется, юристы тупят. Поэтому к Алле являюсь прямо в разгар судебного процесса. Она тут же уходит на перерыв, тянет наманикюренные пальцы к моей рубашке.

Кривясь, сообщаю цель визита и что мне нужны гарантии. Напоминаю, чем она мне обязана. С недовольной гримасой Алла, симпатичная блондинка с третьим размером, обещает сделать.

На предложение ужина не отвечаю, молча выйдя за дверь.

Дальше дорога лежит в сизо, но Бурго там уже нет. Выпустили под подписку.

Для проформы запугиваю сначала дежурных в смене, а потом выясняю отношения с их начальником. Иванов меня знает, встречались уже не раз. Но лишь развод руками и многозначительно поднимает глаза к потолку.

Приказ сверху.

Знать бы ещё от кого.

Вряд ли Звягинцев поспособствовал. Он бы не полез в сторону мэра. Невыгодно. Значит, постарался кто-то ещё.

Дома Бурого тоже не оказывается, так что в “Беркут” возвращаюсь в самом убийственном из настроений.

И если безопасники мне не скажут, куда делась Олеся…

– Алексей Глебович!

Торможу с опозданием, уже у лифта. Ресепшен приходится трижды повторить моё имя, но останавливаюсь только когда она слегка трогает ха рукав.

– Что.

– Лев Владимирович здесь, приехал двадцать минут назад. Вы просили сообщить, – сдувается она к последнему слову.

Остовин здесь.

Лев, мать его.

– Отлично. Спасибо.

Поднимаюсь к себе.

– Ты оформила Остовину отпуск? – усмехаюсь с порога.

Лапочка привстаёт со стула, настороженно смотрит, как я иду в комнату отдыха.

– Да. Тигр, я не знаю, что происходит, но, может, лучше вам сейчас…

– Лучше не слушать непрошенных советов.

Останавливаюсь в дверях.

– И готовься к тому, что Остовин уйдёт на больничный. Придумай кем заменить его в дежурстве и на выездах.

– Тигр!

– Я всё сказал.

Лапочка бледнеет. Но когда я возвращаюсь к ней уже в беркутовской тренировочной форме с эмблемой компании на спине, она почти пришла в себя. Сидит, молчит, губы сжаты в тонкую линию.

– Я в зал часа на два. Все просители пусть идут лесом. Если явится Бурый, пусть сразу поднимается ко мне. Если позвонит, пусть в темпе вальса приезжает сюда.

Но она продолжает изображать из себя мебель.

– Лапочка!

– Да, – цедит сквозь зубы. – Я поняла.

Супер. А то ещё чуть-чуть и я начну лупить кулаками стену уже здесь.

– Только женщина – не повод уничтожать друг друга, – догоняет меня уже у лифта.

– Серьёзно? – полуоборачиваюсь с усмешкой. – И это говорит женщина, ради которой уничтожили половину города?

Слышу злое ругательство за спиной.

– Тигр!

Но мне уже плевать. Я точно знаю, где найти Остовина. И точно знаю, что он меня ждёт.

***

Официально “Беркут” занимает два этажа, неофициально четыре. Почти весь третий отдан под зал, тренерские и раздевалки. Всё современное, эффективное и очень дорогое.

Треть зала занимает ринг, треть тренажёрка, оставшееся место отдано под маты и прочую лабуду. Одна стена полностью закрыта зеркалами. Панорамные окна в пол открывают вид на один из спальных районов города.

Светло. Тепло. Пусто.

Почти – в районе ринга тусуются несколько парней из второй очереди, которых я не помню по фамилиям. Вторая очередь – те, кого приняли в “Беркут” уже после открытия. Надёжные, доверенные, но не так приближены ко мне, как Хищники.

А ближе всех к рингу, опираясь на него спиной, стоит Остовин. И если парни не замечают моего приближения, то он отслеживает, стоит мне появится в зале.

Подбирается, сжимает челюсти.

Что, родину не продам?

Собственно, куда он увёз Олесю, выяснят и без этого.

Важнее другое.

Я его раскатаю сейчас нахер.

Когда мне остаётся шагов пять, парни поворачиваются.

– О, Алексей Глебович.

– Добрый день.

– Будете тренироваться?

– Возьмёте в спарринг?

Угу. Будет им спарринг. До первой крови.

В отличие от остальных, Остовин молчит и ждёт. Серьёзно думает, что я буду выбивать из него адрес и подробности?

Чувствую, как нагнетает внутри. Вхерачить бы сразу по правильной физиономии, но остальным ни к чему знать про наши личные тёрки.

Лёгкие работают мехами, прогоняют через себя столько кислорода, что недалеко гипервентиляция.

Усмехаюсь.

Адреналин впрыснулся в кровь ещё этажом ниже. И сейчас медленно, но верно подводит к кровавой бане.

Моя девочка.

Замахнулся на моё – пиздец тебе.

И будь на месте Остовина любой другой, уже закопали бы в ближайшем лесочке. Но он другое дело.

Друг. Почти брат. Тот, с кем делили последний глоток воды на двоих.

И смерть.

Вот куда ты полез, идиота кусок!

– Тигр, – кривится Остовин.

Счастья полные штаны.

– Составишь компанию.

Должно звучать как вопрос, но смысл. Мы оба знаем, что драке быть. И пусть лучше здесь, где у него есть шанс, что меня оттащат в критический момент.

Забота, сука, о кадрах.

Остовин кивает, но на ринг мы не идём. Ринг – это борьба по правилам. А нам нужно другое.

Под улюлюканье проходим к большому квадратному ковру синего цвета. Скидываем куртки.

Стоит Остовину увидеть эластичный бинт, как он застывает.

– Что с тобой? – хмурится.

Снова стал правильным? Лучше бы включил мозги, когда повёз мою девочку непонятно куда.

– Не твоё дело.

В зале тишина. Травмы никто не ожидал. Я сам вспоминил о ней только когда переодевался. Но боли нет, адреналин в действии.

Показательно поднимаю левую руку, пробно замахиваюсь.

Блядь. Больно.

Острая игла пронзает руку от плеча до кончиков пальцев.

– Отложим. Ты был в травме?

Остовин качает головой, собирается сойти с ковра.

– Не о том думаешь, – криво улыбаюсь. – Здесь. Сейчас.

Он колеблется. Собственно, это главная проблема Остовина, он слишком много думает о других.

Но мой тон не предполагает вариантов.

– Иначе что?

Вскидывает подбородок.

– Я урою тебя и одной рукой.

– Тигр, – вздыхает. – Давай не при всех.

Кретин. Стоит словам затихнуть в огромном помещении, как эти сразу греют уши. Сегодня весь “Беркут” будет знать, что мы схлестнулись на личном.

Молча жду.

Лев ещё раз вздыхает, бросает поднятую только что куртку обратно и встаёт напротив.

Вглядывается в меня.

– Признаю, был неправ. Возможно. Если бы ты сразу сказал…

Мощный удар правой затыкает его и отбрасывает на шаг назад. Перекатываюсь, уворачиваясь от удара ногой.

Вот это я понимаю. Рефлексы они такие.

Делаю подсечку, Остовин падает, но почти сразу оказывается на ногах.

Скорость. Он всегда был медленнее меня.

Вспомнив, довольно усмехаюсь.

И провоцирую контакт.