Текст книги "Сиасет-намэ. Книга о правлении вазира XI столетия Низам ал-Мулька"
Автор книги: Низам аль-Мульк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 22 страниц)
В настоящем разделе учтены лишь самые существенные в отношении содержания варианты различных рукописей „Сиасет-намэ“; за основу принят текст ИШ.
2 (1—2).[535]535
Цифры перед скобками обозначают номер отрывка согласно принятой нами в разделе „б“ системы; цифры в скобках – страницы «Сиасет-намэ“ ИШ
[Закрыть] В „Сиасет-намэ“ ТИ и рук. ИВ рассказ от имени писца книгохранилища отсутствует; непосредственно за славословием следует отрывок № 4 ИШ. В рук. ПБ, 3 этот раздел начинается словами: „этак говорят, что причиной сочинения было“, упоминание о переписчике книгохранилища отсутствует. Рук. ПБ, 3 называет Малик-шаха в рассказе шахид, погибшим за веру; в рук. ПБ 3 отсутствует также упоминание о Маджд ал-мульке.
4 (5). „Сиасет-намэ“ ТИ, 2 и рук. ИВ, 16 указывают, что число добавленных впоследствии Низам ал-мульком глав было не 11, как в ИШ, а 15.
7 (8). ТИ, 7 рассказывает не о завещании Иосифа, а о похоронах Иосифа.
10 (9). ТИ, 8 и рук. ИВ, 5а местом действия, где овца из-за небрежности правителя сломала себе ногу, называют предместье Нахравана, в одном из списков рукописи, использованных издателем ТИ, значится Ирак.
15 (11). ТИ, 9 местом восстания Якуба б. Лейс называет Систан и далее: «из Систана он (Якуб) направился в Хорасан, – привел в подчинение; после Хорасана захватил Ирак, затем собрал войско Хорасана и Ирака». Рук. ПБ 30 так характеризует движение Якуба: „захватив Кабул, Завул и Систан, он пошел на Хорасан – захватил, пошел на Ирак – захватил. Его соблазнили даи, и он вошел в учение исмаилитов“.
15 (12). В ТИ, 11, так же как и в других местах, слово „еретики“ заменено „шииты“.
15 (14). В описании смерти Якуба б. Лейс ТИ, 12 и рук. ИВ, 76 дают деталь, отсутствующую в ИШ: „когда он (Якуб б. Лейс) прошел три перехода (на пути в Багдад), его схватили колики“.
15 (15). При описании числа войска, находившегося в распоряжении Исмаила, б. Ахмед перед отправлением в поход на Амра б. Лейс ТИ, 13 и рук. ИВ, 8а указывают десять тыс.; рук. ПБ, 41 – двенадцать тыс. (ИШ – две тыс.); те же источники дают следующую не лишенную интереса характеристику вооружения всадников Исмаила б. Ахмед: большинство войск имело деревянные стремена.
17 (18). Конец раздела, рекомендующий оказывать помощь нуждающимся, отсутствует в ТИ и рук. ИВ. В рук. ПБ, 48 несколько отличная от ИШ редакция: „если кто из народа попадет в затруднительное положение, станет нуждающимся в воле и семенах, пусть одолжат, дабы он устроил свое хозяйство, не ушел в чужие края из своего дома“.
20 (24). Рук. ПБ 63 более полно, чем где-либо, развивает тему обыска во дворце Раст Равиша: „(Бахрам) сел на коня, отправился к дому Раст Роушан, [вм. Раст Равиша], потребовал; чтобы принесли мешки (с бумагами); среди бумаг он нашел одно письмо, которое отправил Иль-бек хан Туркестана вазиру; «я восстал и намереваюсь напасть на Бахрама»“.
23 (27). В „Сиасет-намэ“ ИШ Аристотелю приписываются два совета. Выражение ИШ *** имеет в ТИ, 22 и в рук. ИВ, 14а следующий и, очевидно, более правильный вариант *** „Парвиз, царь, сказал“; то же чтение и в рук. ПБ, 69, где вместе с тем все последующее за этими словами изречение более развито: „Парвиз, царь, этак говорит: царю не следует допускать среди людей преступлений четырех родов: во-первых, – посягательства на государство, во-вторых, – посягательства на гарем царя, в-третьих, – небрежения и разглашения (тайны), в-четвертых, – преступлений тех людей, кто на словах с царем, а тайно с врагами царя“.
25 (34). К упомянутым в рассказе о дознании Хосрова Ануширвана видам земельной собственности, принадлежавшим наместнику Азербайджана, ТИ, 26 и рук. ИВ, 17а дают не лишенное интереса дополнение: нет ни одной округи, ни одного города ни в Хорасане, ни в Ираке, ни в Парсе, ни в Азербайгане, где бы у него (наместника) не было десяти частей и семи частей от имения, деревень, мельницы, бани или торгового помещения. Рук. ПБ, 88 упоминает еще один вид земельной собственности *** — именье-деревню.
26 (27). ТИ, 29 приводит в рассказе об осле, добивавшемся справедливости у Хосрова Ануширвана, более полную редакцию распоряжения шаха: „пока этот ослик жив, требую, чтобы он мог ежесуточно есть столько-то сена и ячменя. Дай (обязательство) за подписью этих четырех людей (т. е. старост кварталов). Если же совершишь преступление и то станет известно, пусть тебя убьют“.
32 (41). ТИ, 32 и рук. ИВ, 206 ошибочно одного из сипах-саларов султана Махмуда именуют Мухаммед Газни. Правильный вариант в ТИ, 32, прим. I – Араби.
33 (42). В рассказе о закрытии в знак протеста булочниками Газны своих лавок ТИ 33 и рук. ИВ, 21а, не упоминают имени султана (в „Сиасет-намэ“ ИШ: Ибрахим б. Масуд).
37 (44). ТИ, 34 дает более детальный, чем ИШ, словесный портрет султана Махмуда: „он был длиннолицый, сухой, с длинной шеей и большим носом, редкой бородкой; благодаря тому, что он постоянно жевал *** (глина? цветы?), лицо его было желтое“.
45а. ТИ, 43 и рук. ИВ, 28а содержит дополнительно к рассказам ИШ рассказ следующий за № 45 [стр. 55 – ИШ]: „Предание. Ардашир говорит; тот султан, который не обладает возможностью: исправлять своих приближенных, должен знать, что он не может обращаться с народом иначе, чем тиранически, не может собирать законно налогов“.
58 (67). ТИ, 52 и рук. ПБ, 177 в рассказе о Бахраме Чубине и Парвизе не называют первого вазиром второго.
64 (81). Рук. ПБ, 219 более полно, чем ИШ, определяет порядок службы скороходов; „у них по прошлому обычаю должны быть накибы, которые должны заботиться, чтобы они, скороходы, совершали дело в очередь и никогда не уклонялись от дела“.
83 (95—108). В описании „Сиасет-намэ“ ИШ отдельных этапов прохождения дворцовым гулямом военной службы имеется пропуск, восполняемый ТИ, 74—75, рук. ИВ, 77а и рук. ПБ, 250: на четвертый год службы гулям получал налучие и колчан, на седьмой год службы гулям получал чин ведающего одеждой государя
83 (97). ТИ, 77 местом смерти саманида Нуха б. Наср называет Бухару (в ИШ название места отсутствует).
103 (118). ТИ, 93 в рассказе о царе Парвизе и заступнике за опального вельможу музыканта Базида (ИШ) приводит более привычное начертание имени музыканта – Барбед.
113 (128). ТИ, 102—103, также как рукопись ПБ, 340, содержит более подробную, чем ИШ, характеристику благотворительной деятельности Зубейды; она приказала, чтобы на каждой остановке от Куфы до Мекки вырыли бы колодцы с широкими стенками, покрыли бы их от основания до верха камнем, алебастром и жженым кирпичом, выстроили бы водоемы и резервуары для дождевой воды, дабы паломникам не было недостатка в воде по дороге в пустыне, потому что „из-за отсутствия воды каждый год умирало несколько тысяч паломников“. Затем она приказала построить на рубежах укрепленные лагеря, купить для борцов за веру оружие, лошадей, кобыл и жеребцов и „столько купила земельных участков и имений, что в каждом укрепленном лагере было из года в год пропитание во время нужды одной и двум тысячам борцов за веру“. Из остатков своего имущества она построила в пограничной с Кашгаром и Балуром области город Бадахшан, окружив его крепкими стенами. Кроме того, она выстроила укрепление против Жасп (?) в Гиляне, укрепленный город Исфиджаб (Сафиджаб), укрепление близ Хорезма, которое называют Афравэ, укрепления близ Дербенда и Александрии.
116 (130) ТИ, 104—106 и рук. ПБ, 348 дает более подробную версию рассказа о раскаявшемся богаче, не лишенную многих любопытных бытовых подробностей: „был некий муж в городе Мерве, его именовали „раис-хаджи“ (ТИ, 104, прим. 1 – Рашид-Чачи); он был крепким и знатным раисом, обладал множеством земельных владений, никого не было богаче, чем он в то время. Он служил султанам Махмуду и Масуду в Хорасане. Мы его видели“. В согласии с последним утверждением в изложении ТИ приводится ряд деталей, отсутствующих в ИШ; среди различных построек раскаявшегося богача ТИ указывает на мечети не только в Мерве, но и в Нишапуре, временем его отправления в паломничество называется период правления Чагры-бек-Давуда.
120 (132). ТИ, 108 дает иную редакцию письма халифа, представляющую интерес в том отношении, что она указывает на правила титулования на средневековом востоке. Следуя этому письму, правила титулования были таковы; ребенка, пока он не достиг зрелого возраста, именовали по имени, данному его отцом и матерью; в зрелом возрасте молодого человека начинали величать по кунья, включая в это кунья имя того или иного лица, пользующегося уважением; когда человек чем-либо отличался, халиф или государь давали ему титул, заменявший в обращении как имя, так и кунья.
150 (173). ТИ, 147 приводит сцену, отсутствующую в ИШ; мубад из Парса в разговоре с Кубадом, обещая посрамить Маздака, иллюстрирует свои обвинения против Маздака следующим образом: был поставлен золотой кувшин, порожний от воды. Мубад приказал, чтобы Кубад и Нуширван влили в кувшин два кубка воды, он сам также налил воды в кубок и влил в кувшин. Затем он сказал: „пусть каждый возьмет свою воду так, чтобы она нз смешалась (с чужой водой)“. Царь Кубад не мог этого сделать и сказал: „никак невозможно сделать так, как ты предлагаешь“. Мубад сказал: „итак, если несколько мужей соединятся с одной женщиной и родится ребенок, – кто узнает, чье это дитя. Пока нет никому дороги в гарем царя, мы знаем, всякий рождающийся (там) ребенок царского рода и мы признаем обязательным служить ему. А если в гарем нашего царя проникнет посторонний, как мы узнаем, этот ребенок царского рода или чужого племени. А если ребенок не произошел от царя, каким образом ему достанется трон и царство государя. Итак, намерения Маздака, судя по его речам, таковы: прекратить династию царей, добиться уничтожения царства, смешать представления о старшем и младшем. Я все это показал, чтобы тебе стало ясным тайное вероломство Маздака, а также величие твоего сына. Несмотря на молодость Нуширвана, все, что он говорит, является сущностью целесообразного“.
150 (178). ТИ, 152 дает иную формулу, чем ИШ, обещания Кубада; если Нуширвак примет нашу веру, я обещаю богу; подобно тому, как люди книги соорудили в честь Зардушта над вершиной Кашемира золотую вышку, воздвигнуть также над Тигром каменный минарет, а наверху его построить золотую вышку более яркую, чем солнце.
150 (181). ТИ, 155 дает иной вариант казни Маздака: перед площадью выстроили высокий помост, вырыли яму, (затем Нуширван) приказал схватить Маздака, закопать в яму на том возвышении по грудь так, чтобы голова его была наверху, а ноги в яме, затем вокруг залили алебастром, так что он застыл в алебастре.
153 (188). ТИ, 162 дает более подробную редакцию, чем ИШ, метода обращения в исмаилизм, практиковавшегося Мухаммедом Нахшаби: всякий, кто входил в его (Нахшаби) веру, давал ему обязательство хранить тайну, пока не будет разрешения открыться. Сначала Нахшаби втягивал людей в шиитскую веру, а тогда уже постепенно вводил в веру батинитов.
163 (204). ТИ, 177 в перечислении источников, использованных автором для сочинения глав по истории еретиков, указывает лишь историю Табари и историю Исфахана (ИШ: „Таджариб-ал-умам“, „История Исфахана“, „Известия о халифах рода Аббаса“).
169а (208). Вслед за рассказом ИШ, 169 (208) в ТИ, 181—183 следует рассказ, отсутствующий в ИШ: однажды Омар сидел в присутствии пророка Мухаммеда. Пророк вел беседу о правосудии и справедливости. Омар сказал: „О, божий посланник! В молодые годы я вел торговлю, разъезжая по разным краям вселенной. Во времена Ануширвана Справедливого я прибыл в Мадаин, товары сложил для продажи в городе, а верблюдов отправил в сопровождении погонщика в поле, попастись на свежей траве. Приблизилось вечернее время, пришел погонщик и сказал: „Слуга сына Ануширвана захватил верблюдов“. Услыхав эти слова, я опечалился. Хозяин того помещения, где я сложил товары, узнал об этом и сказал: „Вставай, отправляйся к Ануширвану, изложи дело, – пусть он прикажет возвратить твоих верблюдов“. На другой день утром я отправился, взялся за „цепь справедливости“, меня привели к Ануширвану. Хаджиб допросил меня, я изложил дело, а он из-за страха и опасения перед сыном шаха передал последнему все иначе. Анущирван приказал дать мне тысячу динар. Я обрадовался и возвратился домой. Хозяин дома посмотрел, сказал: „Шаху дело осталось неизвестным, отправляйся, снова заяви об обстоятельствах“. На другой день я отправился во второй раз, опять рассказал дело, а хаджиб пересказал его в другом виде. Он приказал, чтобы мне дали еще раз тысячу динар. Снова я возвратился довольный, а хозяин дома опять заявил, что мои слова не довели до сведения шаха. Опять на другой день я отправился, изложил дело, а хаджиб пересказал в другом виде, опять шах приказал дать еще тысячу динар. Когда я пришел домой, хозяин сказал: „Шаха не уведомили. Отправляйся опять“. Когда я пошел на четвертый день и изложил дело, шах удивился, потребовал другого переводчика и, выпросив у меня дело, пришел в ярость, но ничего не сказал, а, поручив меня одному из своих доверенных лиц, приказал ежедневно выдавать мне пропитание. Так прошло сорок дней. Затем он потребовал меня. Тот доверенный ввел меня ночью к Ануширвану Справедливому. Шах, увидев меня, обласкал, оказал полную милость, всячески просил у меня извинения, – я был поражен изъявлением всего этого внимания. Затем он приказал своей свите принести какое-то блюдо, покрытое сверху. Когда его поставили, шах приказал открыть крышку блюда. Открыли, и я увидел отрезанную руку, положенную на блюдо. Я не понял, чья может быть эта рука. Ануширван спросил: „Знаешь ли ты, чья это рука?“ Отвечал: „Нет“. Он сказал: „Это рука моего дитяти, слуга которого неправедно увел твоих верблюдов, и совершил по отношению к тебе несправедливость. Сегодня вечером вот уже сорок суток, как я начал говорить с его матерью об этом твоем деле, теперь она согласилась, что ее ребенок совершил беззаконие, и что я могу поступить с ним так, как он этого достоин. Сегодня вечером она согласилась, чтобы я отрубил ему руку, чтобы никто не совершал несправедливостей этого рода, чтобы мое имя не было обесславлено несправедливостью, чтобы мне не предстать в день страшного суда устыженным и посрамленным, чтобы не быть в числе гонимых всевышним!“ Затем он приказал привести хаджиба и спросил: „Почему ты неправильно передавал мне о деле, рассказывал иначе, а я не вник в дело, торговый же гость ушел от меня, потеряв надежду. Верблюдов украли, а я не понял дело. Всюду, куда бы он ни пошел, он позорил бы мое имя несправедливостью, а мне все это не было бы известно“. Хаджиб сказал: „Я побоялся твоего сына“. Ануширван сказал: „А меня, значит, не испугался?“ Он приказал сейчас же его казнить, а верблюдов возвратили. Когда я вернулся домой, хозяин дома сказал: „На этот раз дело стало известным“. На другой день я поднялся, захватил три тысячи динар, отправился к ААушир-вану, положил кошель с золотом. Шах приказал: „Это золото целиком принадлежит тебе“, и, несмотря на то, что дал ранее, подарил еще и проводил меня со всяческой милостью. Таково было дело!“ Когда пророк – благословение божие и мир над ним! – выслушал эту речь, он удивился и произнес; „Неверный, а у него этакая правосудность!“
Рук. ПБ не содержит глав об еретиках (соотв. ИШ, 150—164).
Г. ИСТОЧНИКИ, ПАРАЛЛЕЛИ И СПЕЦИФИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ10 (9). Рассказ о старшем сыне второго праведного халифа Абдаллахе б. Омар (ум. в Мекке в 73—693 г.), как указано в ТИ 8, прим. I, встречается у поэта Санаи Газневи в стихотворной обработке. Местом, где овца испортила себе ногу, назван у Санаи, как и в „Сиасет-намэ“, Багдад – очевидный анахронизм (Багдад основан в 762 г.).
14 (10). Рассказ о царе, туговатом на ухо, который ради осторожности приказывал челобитчикам одеваться в красные одежды, встречается в собрании рассказов Ауфи (начало XIII в.); у Ауфи царь назван – китайским.[536]536
Мух. Низ. ад-дин, VIII, 79.
[Закрыть]
15 (11—17). Рассказ об Исмаиле б. Ахмед Самани, Якубе б. Лейс и Амре б. Лейс представляет собою один из чрезвычайно интересных отрывков сочинения. Этот интерес определяется как влиянием рассказа на последующую восточную историографию в отношении династии Саффаридов, так и присущими этому рассказу особенностями, характеризующими метод использования автором сочинения исторической тематики в качестве иллюстративного материала. Наличие рассказа в главе, трактующей „о разборе государем обид, правосудности и упражнении в добром житии“ определяет дидактическую задачу – показать образ правосудного государя (Исмаил б. Ахмед) в противопоставлении с образом неправосудного государя (Якуб и Амр б. Лейс). Дидактическая задача в рассказе превалирует над задачами исторического описания. Рассказ открывается описанием добродетельности Исмаила б. Ахмед, затем переходит к характеристике „соблазненного исмаилитами“ Якуба б. Лейс, его похода на Багдад, поражения, переговоров с халифом, смертью, воцарения Амра б. Лейс, его сражения с Исмаилом б. Ахмед, пленения и заканчивается благородным отказом Исмаила б. Ахмед принять от Амра список закопанных им сокровищ, как незаконно добытых. Кажется, Т. Нёльдеке принадлежит наиболее резкая формулировка исторической недостоверности всех этих рассказов; „относительно Якуба Саффара и его брата, – замечает Т. Нёльдеке, – Низам ал-мульк сообщает во всех отношениях совершенно превратное“.[537]537
DHG, 1892, 766—67.
[Закрыть] Можно только безоговорочно присоединиться к этой характеристике немецкого ученого; в рассказе „Сиасет-намэ“ мы не встречаем буквально ни одного эпизода, который бы в малейшей степени не мог быть подвергнут уничтожающей критике с точки зрения его достоверности. Сомнительна самая основа рассказа, – соблазнение Якуба б. Лейс исмаилитами-карматами, признанной датой появления которых считается 278 (= 891) г.,[538]538
Б. Н. Заходер Мухаммед Нахшаби, „Ученые записки МГУ“, вып. 41, стр. 105.
[Закрыть] совершенно легендарно описание сражения войск Якуба б. Лейс с халифатскими войсками, во главе которых стоял не халиф, а брат халифа Абу-л-Ахмед ал-Муваффак биллахи,[539]539
Ср. Табари, III, 1895.
[Закрыть] не менее легендарно описание переговоров Якуба б. Лейс с халифским послом, во время которых Якуб якобы дал себе такую характеристику: „пойди и скажи халифу, что я – сын медника, от отца обучился делу медника; моей пищей был ячменный хлеб, рыба, зелень и лук. Эту власть государя, оружие, сокровища, добро я добыл удальским путем, львиным мужеством, – не от отца унаследовал, не от тебя получил“. Традиция о ремесленном происхождении саффаридов получила широкое распространение в последующей исторической литературе.
О происхождении Якуба б. Лейс мы не располагаем достаточно ясными данными. Родиной Якуба и его трех братьев являлся Карнин[540]540
BGA, I, 245.
[Закрыть] или Карни,[541]541
„Худуд ал-алем“, 22а
[Закрыть] селение, находившееся в одном переходе от города Систан. По описанию Истахри Карнин был „городок маленький, при нем деревни и рустаки... из него Саффариды... их четыре брата: Якуб, Амр, Тахир и Али рода Лейс. Тахир был убит у ворот Буста, Якуб умер в Джунд-и-Шапур после своего возвращения из Багдада и могила его там; Амр б. Лейс убит в Багдаде и могила его там; Али б. Лейс был назначен против Рафи в Джурджан, умер в Дихистане и могила его там. Якуб был старшим; он был гулямом у некоторых медников, саффар; Амр был погонщиком лошаков и слыхал я, что в иные дни он был плотником“.[542]542
BGA, I, 245.
[Закрыть] Среди построек Заранджа Мукаддаси упоминает медный минарет, построенный Яку-бом б. Лейс.[543]543
BGA, III, 305.
[Закрыть] Гардизи указывает: „Якуб б. ал-Лейс б. Муаддал был человеком неизвестным, род его из руста Систана, из деревни Карнин. Когда он пришел в город, он избрал себе ремесло медника, изучил его, ежемесячно получал плату по 15 дирхем“.[544]544
В. В. Бартольд. Турк. в эпоху монг. наш. Тексты 4.
[Закрыть] На возможность существования иной традиции, как кажется, впервые обратил внимание Раверти.[545]545
„Табакат-и-Насири“ Rav., I, 19 и прим. I.
[Закрыть] Вышедшая несколько лет назад в тегеранском издании хроника Систана дала возможность ознакомиться с этой иной традицией в полном виде. Она такова: Якуб б. Лейс б. Муаддал б. Хатим б. Махан б. Кей-Хосров б. Ардашир б. Кубад б. Хосров Апарвиз б. Хурмузд б. Хосраван б. Ануширван б. Кубад.[546]546
„Тарих-и-Систан“, 200—201.
[Закрыть] Не останавливаясь на спорности многих звеньев этой генеалогической цепи, необходимо отметить лишь тенденцию, утверждающую за Якубом б. Лейс происхождение от сасанидской династии, тенденцию, весьма настойчиво проводимую вышеуказанным источником, у которого, кстати сказать, отсутствует и уничижительный эпитет „медник“, прилагаемый обычно позднейшей историографией к систанской династии потомков Лейса.
Рассказ „Сиасет-намэ“ был, очевидно, сконструирован из двух источников. Первый источник глухо называется самим автором сочинения: „был один из саманидов Справедливый эмир, звали его Исмаил сын Ахмеда. Он был чрезвычайно справедлив и наделен многими добродетелями: обладал чистой верой в бога, преславного и всемогущего, был благодетелем бедняков, что показано в его жизнеописании“.[547]547
„Сиасет-намэ“ ИШ, 11.
[Закрыть] Вторым источником, по-видимому, были „Ахбар-и-Якуб-и-Лейс“ – Известия об Якубе б. Лейс, упоминаемые Бейхаки, как сочинение, из которого автор мемуаров черпал такие же близкие по стилю, языку и столь же фантастические рассказы, как и автор „Сиасет-намэ“,[548]548
Бейхаки ТИ, 247, 483—4 и т. д.
[Закрыть] совершенно очевидно саманидского и антисаффаридского направления; и у Бейхаки и в „Сиасет-намэ“ эти рассказы служат иллюстративным целям, не претендуя на иное значение, кроме дидактики и занимательности.
Не менее неточны, легендарны, но вместе с тем популярны, рассказы „Сиасет-намэ“, относящиеся к Амру б. Лейс. Эпизод о благородном отказе Исмаила б. Ахмед принять от Амра б. Лейс список зарытых сокровищ уже в начале XIII в. был повторен Ауфи.[549]549
Мух. Низ. ад-дин, VIII, 79 и прим. 2.
[Закрыть]
16 (17). Рассказ об обычае Исмаила б. Ахмед Самани в стужу верхом на коне дожидаться на площади челобитчиков в более полной редакции приведен Ауфи.[550]550
Мух. Низ. ад-дин, VIII, 79.
[Закрыть]
18 (18). Царствованием, во время которого разразился семилетний голод, большинством источников называется правление сасанида Фируза (Пороза).[551]551
Динавери, 60—61; Табари Noeldeke, 118—19; Фирдауси Mohl VI 71—72; Саалиби, 575—77.
[Закрыть] Общая отрицательная позиция „Сиасет-намэ“ к личности Кубада (ср. „Сиасет-намэ“ ИШ, 26—29, 166—181) стоит также в противоречии с рассказом, приписывающим Кубаду государственную мудрость. В идентичном рассказе Ауфи царем, при котором разразился голод, назван Кисра Бахрам[552]552
Мух. Низ. ад-дин, VIII, 79
[Закрыть] в ТИ, 15 царем назван Кей-Кубад.
19 (19—27). Рассказ о Бахрам Гуре, вероломном вазире и пастухе, повесившем пса, находится в стихотворной разработке у Низами. В сокращенной редакции рассказ встречается у Газали в „Насаих ал-мулук“,[553]553
ИШ, фр пер., 39, п. I, ТИ, 16 прим I.
[Закрыть] а также в двух рассказах Ауфи.[554]554
Мух. Низ. ад-дин, VIII, 79—80.
[Закрыть] Как у Газами, так и в одном из рассказов Ауфи, героем повествования является не Бахрам Гур, а Гуштасп. Названный в „Сиасет-намэ“ вазиром Бахрам Гура Раст Равиш (у Низами – Раст Роушан) не отмечен историческими хрониками. Табари называет вазиром Бахрам Гура Михр-Нарсэ,[555]555
Табари Noeldeke, 106.
[Закрыть] Фирдауси – Хурмузда.[556]556
Фирдауси Mohe; V, 466.
[Закрыть]
25 (28—36). Рассказ о Хосрове Нуширване Справедливом, бедной старухе и наместнике Азербайджана, захватившем земельный участок старухи, в сильно сокращенном виде находится у Ауфи.[557]557
Мух. Низ. ад-дин, VIII, 80
[Закрыть] Как и рассказ о Бахрам Гуре (19) – исторически недостоверен.
26 (36—37). Рассказ о цепи справедливости и осле-челобитчике находится также в составе рассказов Ауфи.[558]558
Мух. Низ. ад-дин, VIII, 80.
[Закрыть]
29 (38—40). Рассказ об обычае царей Аджама совершать публичное судопроизводство в дни Михрджана и Науруза, как отмечено Ш. Шефероу, приводится слово в слово в „Насаих ал-мулук“ Газали.[559]559
ИШ, фр. пер., 59, п. I.
[Закрыть] О подобном же обычае, заимствованном от царей Аджама, рассказывает Ауфи в замечании по поводу двора Абдаллаха б. Тахир Зу-л-Яминеин.[560]560
Мух. Низ. ад-дин, VIII, 80.
[Закрыть] Газали приводит в тех же выражениях, что и „Сиасет-науэ“, рассказ о гибели Иездегерда Грешника (399—420);[561]561
ИШ, фр. пер., 59, п. I.
[Закрыть] также близко изложение гибели Иездегерда от лошади-ангела в „Фарс-намэ“.[562]562
„Фарс-намэ“, 74.
[Закрыть]
30 (40). Рассказ об Умара б. Хамза, отказавшемся в присутствии халифа Васика от имущества, ввиду обвинения в неправильном получении этого имущества, находится как в составе рассказов „Насаих ал-мулук“ Газали,[563]563
ИШ, фр пер., 60, п. I
[Закрыть] так и Ауфи.[564]564
Мух. Низ. ад-дин, VIII, 80.
[Закрыть] Рассказ анахронистичен: Умара б. Хамза, правитель Басры, Ахваза и Фарса ум. в 199 (=814) г.; годы правления халифа Васика: 227—232 (= 842—847). У Газали упоминается имя халифа ал-Мансур, годы правления: 136—158 (= 754—775).
32 (41—42). Рассказ о наказании мухтасибом одного из полководцев султана Махмуда, встреченного им на улице в нетрезвом состоянии, – первый из серии газнвзидских рассказов „Сиасет-намэ“. Оба упомянутые в „Сиасет-намэ“ ИШ и ТШ полководца выступают в мемуарах Бейхаки, как действующие исторические лица: Али Нуштегин – Ахмед б. Али Нуштегин; он известен как командующий газневидскими войсками в Кермане и усмиритель тусского восстания;[565]565
Бейхаки ТИ, III, 437—439; см. также Б. Н. 3аходер. Хорасан и образование Сельджукского государства.
[Закрыть] Мухаммед Араби – Мухаммед Ал'араби; упоминается у Бейхаки в качестве салара войска курдов и арабов.[566]566
Бейхаки ТИ, 360.
[Закрыть]
33 (42). Рассказ о закрытии в Газне хлеботорговцами лавок в знак протеста против действий придворного хлебопека султана Ибрахима, указывает на правление государя, дата смерти которого позднее смерти Низам ал-мулька на семь лет; Захир ад-даулэ Ибрахим б. Масуд, внук султана Махмуда, правил с 450 (= 1058) по 492 (= 1099) г.
36 (43). Рассказ о дидактической беседе между Абу-Али ад-Даккак и эмиром Абу-Али-и-Ильяс находится в составе рассказов „Насаих ал-мулук“ Газали.[567]567
ИШ, фр. пер., 66, п. 2.
[Закрыть] Абу-Али ад-Даккак, суфий, старший современник известного мейхенейского старца Абу-Саида ум. в 405 (= 1015) г. Абу-Али Мухаммед б. Ильяс принадлежал к боковой ветви саманидской династии и в течение некоторого времени был самостоятельным правителем области Керман; вынужденный вследствие восстания своих сыновей бежать из Кермана, он умер в Бухаре около 357 (= 968) г.[568]568
Ибн Мискавейх, II—V, 252—53.
[Закрыть] В рассказе обращает на себя внимание название Абу-Али-и-Ильяса сипах-саларом и правителем Хорасана – единственный случай среди известных мне источников о керманской династии ильясидов, история которой до настоящего времени не была темой сколько-нибудь полного научного обследования.
37 (44). Рассказ о беседе султана Махмуда с вазиром Ахмед-и-Хасан Мейменди оканчивается замечанием: „до него (Махмуда) не было наименования султан. Махмуд был первым лицом, который во времена ислама назвал себя султаном, а уж после него это стало обычаем“. Как уже было указано В. В. Бартольдом, титулом султана до Махмуда именовали себя багдадские халифы.[569]569
„Турк. в эпоху монг. наш.“, 285.
[Закрыть] Панегирические стихотворения, посвященные Махмуду, также большей частью именуют этого государя эмиром, а не султаном. По-видимому, указание следует трактовать в духе сообщения „Табакат-и-Насири“: „султан-воитель Махмуд был великим государем, первым из государей, кого именовали из столицы халифата титулом султан“.[570]570
«Табакат-и-Насири», 8—9.
[Закрыть]
41 (45—54). Рассказ о Мутасиме, портном-муэдзине, эмире-должнике и обиженном кредиторе находится в сочинении Танухи, откуда он, невидимому, и был заимствован Ауфи.[571]571
Myx. Низ. ад-дин, VIII, 80.
[Закрыть] В упомянутых сочинениях халифом назван не Мутасим, а Мутазид биллахи (279—289 = 892—902). Одно из старейших упоминаний о труде Низам ал-мулька, находящееся в „Таджариб-ас-салаф“ Хиндушаха, связано с этим рассказом; Хиндушах, ссылаясь на сочинение Низам ал-мулька, также называет халифом Мутазида.[572]572
„Таджариб ае-салаф“ ТИ, 195.
[Закрыть] Этот рассказ „Сиасет-намэ“ включает весьма интересное в историко-литературном отношении место. Укоряя эмира-насильника, халиф говорит; „Я ли не тот, кто из-за мусульман попал пленником в Рум, снова выступил из Багдада, разбил румское войско, обратил в бегство кесаря, шесть лет разорял Рум, пока не разрушил и не сжег Константинополя, я до тех пор не вернулся, пока не основал мечети и не вывел тысячу людей из плена“.[573]573
„Сиасет-намэ“ ИШ, 53.
[Закрыть] Иная версия этих слов Мутасима находится в рук. ПБ, 146: „не я ли тот, кто ради девушки-мусульманки, которая попала в руки кесаря Кутис (?), пошел походом, разбил войско Рума, захватил кесаря, шесть лет опустошал Рум, разрушил стены Константинополя, построил соборную мечеть, а ту девушку вывел из плена кесаря“. Слова, приписываемые „Сиасет-намэ“ Мутасиму, исторически могут быть оправданы известными событиями, ознаменовавшими войну Мутасима с византийским императором Феофилом, окончившуюся взятием арабскими войсками византийского города Амории,[574]574
А. А. Васильев. Византия и арабы, 1900, стр. 119—140.
[Закрыть] называемой арабскими историками крайним или малым Константинополем.[575]575
Динавери, 397.
[Закрыть] Цитированные слова Мутасима не могут не напомнить о „Романе о Мутасиме“, весьма популярном в арабской литературе аббасидского периода.
49 (56—57). Рассказ об Омаре б. Абд-ал-Азиз и голодных арабах приведен в „Насаих ал-мулук“ Газали.[576]576
ИШ, фр. пер., 88, п. I.
[Закрыть]
52 (58—65). Рассказ об организации султаном Махмудом похода против куджей и белуджей и применении войсками Махмуда военной хитрости (отравление яблок) приводится в довольно близком к „Сиасет-намэ“ варианте в „Тарих-и-гозидэ“,[577]577
„Тарих-и-гозидэ“, 399.
[Закрыть] „Нигаристане“, откуда рассказ попал к д'Эрбело.[578]578
ИШ, фр. пер., 98, п. I.
[Закрыть] Несколько отличный вариант рассказа находится у Ауфи.[579]579
Мух. Низ. ад-дин, VIII, 80—81.
[Закрыть] Как отмечено Мухаммедом Низам ад-дином, в „Сиасет-намэ“ скомпонованы вместе два сюжета: а) сношения султана Махмуда с Абу-Али-и-Ильясом по поводу захвата первым Рея, б) поход на куджей и белуджей у Ауфи во главе газиевидских войск стоит не „некий эмир“, а сын султана Махмуда – эмир Масуд.
События, описанные в письме на имя Абу-Али-и-Ильяса и связанные с захватом султаном Махмудом Рея, находят подтверждение в других источниках. Абу-Талиб Рустам б. Фахр ад-даулэ (387—420 = 997—1029), титуловавшийся Маджд ад-даулэ, был последним представителем в Иране династии бувейхидов. Наследовав отцу в возрасте четырех лет, он фактически и формально находился под опекой матери, носившей титул „попечительницы царства“.[580]580
Отби перс., 382—386
[Закрыть] Захват султаном Махмудом Рея в 420 (= 1029) г., как результат общей его политики, направленной к захвату западных областей Ирана, означал конец правления этого слабого и весьма преданного наукам государя. Упреки в неверии, содержащиеся в приводимом „Сиасет-намэ“ письме, находят подтверждение в событиях, последовавших за взятием Рея; многие из сподвижников Маджд ад-даулэ были казнены по обвинению в мутазилизме, казни сопровождались сожжением книг и т. п. Несмотря на историческую достоверность приводимых в упомянутом письме фактов, обращение письма к Абу-Али-и-Ильясу невероятно. Абу-Али Мухаммед б. Ильяс, как было указано выше,[581]581
См. 36 (43).
[Закрыть] умер ок. 357 (= 968) г., т. е. за 60—61 год до захвата султаном Махмудом Рея.
Также весьма спорно упоминание имени Абу-Али-и-Ильяса во второй половине рассказа, представляющего Абу-Али-и-Ильяса, как союзника султана Махмуда в походе на куджей и белуджей.
„Сиасет-намэ“ во всех вариантах (ТИ, ПБ и ИШ) соединяет вместе куджей и белуджей. „Худуд ал-алем“ отличает куджей от белуджей, хотя и указывает на общность их занятий и образа жизни.[582]582
«Худуд ал-алем», 266.
[Закрыть] Населяя юго-восточную окраину Ирана до берегов Персидского залива, как куджи, так и белуджи в значительной степени сохранили примитивное родоплеменное устройство, отличаясь по языку от жителей соседнего Кермана.[583]583
Ибн Мискавейх, I—IV, 356.
[Закрыть] Ибн Мискавейх сообщает, что решительная борьба против куджей и белуджей была предпринята не Махмудом, а бувейхидом Азуд ад-даулэ. В сражении 1 Раби II 361 (= 8/1 972) г. куджи и белуджи потерпели катастрофическое поражение, был захвачен в плен и казнен их вождь Ибн Аби-р-Раджал Балуси; побежденные были выведены с принадлежащей им территории; на их место поселено земледельческое население.[584]584
Ибн Мискавейх, II—IV, 300
[Закрыть] Замирение этого труднодоступного района, правда, вряд ли могло быть полным и окончательным, еще Насир-и-Хосров отмечал в 444 (= 1052) г. нападение куджей на округ Наин.[585]585
Насир-и-Хосров ИШ, 139.
[Закрыть]
