Текст книги "Сварливый роман (ЛП)"

Автор книги: Ния Артурс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 23 страниц)

По-прежнему никакого ответа.

Побежденный, я падаю в гостиную. Миссис Хэнсли раскладывает одежду Белль на диване.

– Я выведу ее на небольшую прогулку. Может быть, она почувствует себя лучше, подышав свежим воздухом.

Я торжественно киваю.

– С ней все будет в порядке, Алистер.

Я верю ей на слово и встречаюсь с Бернардом внизу.

По дороге в компанию я мысленно прокручиваю истерику Белль. Как мне объяснить, что я ей сделал?

Комок подкатывает к моему горлу. Единственный способ, которым я смогу посмотреть в глаза своей дочери, – это поднять Belle's Beauty с небес. Если я смогу подарить нашей дочери здоровую, процветающую компанию, это почтит наследие Клэр. Это мое покаяние. Мой единственный шанс на искупление.

Компания пуста, когда я вхожу.

Я прохожу мимо офиса Кении, и, несмотря на напряжение моего дня, на моих губах мелькает улыбка. Должно быть, сейчас она встречается со своим отцом. Я надеюсь, что этот разговор получится лучше, чем она ожидает.

Быть отцом тяжело. Я не могу представить, чтобы Белль росла и чувствовала, что не может прийти ко мне со своими проблемами.

Моим мыслям требуется много времени, чтобы собраться с мыслями, но я, наконец, сосредотачиваюсь на работе.

Кажется, что спустя несколько минут звонит мой телефон.

Это миссис Хэнсли.

Я беру трубку. – Алло?

– Алистер! – В ее голосе звенят нотки отчаяния. – Мне жаль. Мне так жаль.

Мое тело мгновенно приходит в состояние повышенной готовности.

– Я потеряла ее.

– Что? – Я вскакиваю со стула.

– Мне так жаль, Алистер. Я отвернулась на одну секунду и…

– Где она? Где моя дочь? – Я рычу.

– Я не знаю, – хнычет миссис Хэнсли. – Она исчезла.

Мое сердце подскакивает к горлу, я вылетаю из своего кабинета и бросаюсь вниз по лестнице.

ГЛАВА 17
ЧАСЫ ПРИНЦЕССЫ

КЕНИЯ

– Привет, пап. – Мой взгляд скользит к Фелиции. – Я не знала, что вы оба придете.

– С чего бы твоему отцу завтракать без меня? – Беззаботно спрашивает Фелиция, сдвигая солнцезащитные очки на макушку.

Клянусь, я впервые слышу от нее такой снобистский тон. Фелиция всегда была ко мне исключительно добра. Здесь нет мачехи-золушки. Я до сих пор помню, как она нарядила меня на мое первое возвращение домой.

В тот год никто не пригласил меня на танцы. Я плакала, потому что мне казалось, что все мои друзья получают розы, в то время как ни один парень не хотел со мной разговаривать.

Фелиция нашла меня плачущей в ванной и обняла меня.

“Это потому, что я слишком темная? Или из-за моих прыщей?”

“Абсолютно нет. Эти парни идиоты. Они просто еще не видели, насколько ты сногсшибательна”.

В тот вечер Фелиция достала свой набор косметики и наняла чернокожего парикмахера, чтобы тот позаботился о моих волосах. Она стала моей феей-крестной и отправила меня на бал.

Она всегда была такой. Никогда не стремилась заменить память о моей матери в моей жизни, но всегда была материнской фигурой. Я с трудом помню, что она не связана со мной кровным родством.

Но сегодня я остро осознаю это.

Неодобрение вспыхивает в ее карих глазах, и она держится чопорно, когда я обнимаю своего папу. Я колеблюсь, прежде чем тоже обнять ее.

Она похлопывает меня по спине, а затем отодвигается. – Давай присядем. Я не ела со вчерашнего дня.

– Я удивлен, что вы двое все еще в городе. – Я беру меню и поднимаю его.

– Да, ну, со свадьбой нужно много чего сделать, и Саша не справится со всем этим одна.

Я грубо набрасываю меню.

Папа похлопывает ее по руке. – Фелиция, давай пока не будем это обсуждать.

– Почему? – Голос Фелиции срывается на оскорбленный визг. – Разве я не могу сейчас упомянуть о свадьбе Саши? Один из самых счастливых моментов в жизни моей дочери, и я должна замять это дело?

Я впиваюсь пальцами в ламинированную страницу, пока она не хрустит.

Папа прочищает горло. – Давай поговорим об этом после еды.

– Поговорить о чем? – Огрызаюсь я. – О чем именно ты здесь, чтобы поговорить, папа?

Он опускает взгляд.

Фелиция наклоняется вперед. – У Саши не так уж много друзей.

– Ну и дела? Интересно, почему? Может быть, она тоже спала с их парнями.

У Фелиции отвисает челюсть. – Что ты только что сказала?

– Фелиция – Папа пытается потянуть ее за руку.

Она отводит локоть назад. – Почему ты не можешь просто забыть об этом, Кения? Это случилось так давно!

– Забудь об этом? – Мои глаза чуть не вылезают из орбит. – Как, по-твоему, я смогу пережить что-то подобное?

– Саша плачет перед сном каждую ночь. Ее разрывает то, как ты с ней обращаешься. Она должна быть радостной и взволнованной. Вместо этого ей приходится беспокоиться о тебе. – Фелиция трясет пальцем у меня перед носом. – Каким ты можешь быть эгоистом? Ты ничего не чувствуешь к своей сестре?

У меня внутри все переворачивается.

Эгоистично?

Я ненавижу, что Саша плачет и расстроена. Я ее защитник. Я была той тем, кто часами разговаривал с ней, когда что-то ее огорчало. Я бы бросилась в драку, чтобы сохранить ее рассудок. Не имело значения, с кем или с чем мне пришлось столкнуться, если это заставило ее улыбнуться.

Эта моя сестринская сторона все еще жива и действует.

Но я просто не могу забыть тот факт, что она предала меня.

– Это несправедливо по отношению ко мне, – говорю я сквозь стиснутые зубы, – ожидать прощения так скоро. Я все еще работаю со своими чувствами. Прошло всего несколько недель.

– А ее свадьба через четыре месяца.

Мои глаза поднимаются на нее. – Почему это так скоро?

Ее щеки заливает румянец. – Дело в том, что Саша действительно хочет, чтобы ты была частью этого. Ради своей сестры ты должна преодолеть все проблемы, которые у тебя есть, и быть рядом с ней. – Ее глаза дико сверкают. – Это то, что делает семья.

Я хочу высказать свое мнение. Кое-что о том факте, что она не моя семья. Что она не моя мать.

Но у меня отяжелел язык.

Я не могу подобрать слов.

Фелиция вошла в мою жизнь, когда я чувствовала себя неуверенно и одиноко. Она и Саша были моими людьми. Мы сформировали женскую команду против моего отца, постоянно ополчаясь на него, чтобы мы могли выбирать самые девчачьи фильмы на семейный вечер или исполнять дрянные поп-песни в семейных поездках.

Мой взгляд опускается на стол. – Папа?

Он подпрыгивает, как будто не ожидал, что этот разговор коснется его.

– Ты тоже так думаешь? Что я должна просто забыть о том, что Саша предала меня, лгала мне и причиняла мне боль? Ты тоже считаешь меня эгоисткой?

Папа молчит.

Я поднимаю взгляд и смотрю ему в лицо. Возраст образовал глубокие морщины на его лбу. Сейчас его щеки больше, они давят на глаза. Темная кожа, оттенка толченой черники, обтягивает крепкое тело и пивное брюшко.

Он мой отец. Мне от него достались мои глаза. Моя любовь к чтению. Моя решимость усердно работать и добиваться успеха во всем, что я делаю.

Мой голос срывается. – Правда, папа?

– Я думаю, ты нужна Саше прямо сейчас, – говорит он. – Сейчас не время разделять нашу семью.

Мое сердце разлетается на миллион осколков. Я слышу, как оно разбивается, как стекло падает на пол.

Фелиция бросает на него одобрительный взгляд, и я наблюдаю, как мое уважение к этим двум людям сгорает дотла.

Я не маленькая девочка Фелиции.

Я понимаю это.

Я понимаю, что иногда кровь гуще воды.

Но, похоже, в случае с папой это неправда.

Он выбрал Сашу.

Его малышка.

Я быстро моргаю, чувствуя, как подступают слезы, но отказываясь их выпускать. Есть ли что-нибудь более жалкое, чем рыдания из-за того, что ты наконец столкнулся лицом к лицу с правдой?

Я кладу ладони на стол и встаю так царственно, как только могу. – Я больше не голодна. Но вы двое наслаждайтесь.

– Кения, – зовет меня папа по имени.

Я игнорирую его.

Фелиция кричит: – Ты будешь на примерке платья?

Она бредит.

Я выхожу на яркое солнце. День воскресный, но тротуар заполнен людьми, наслаждающимися прогулкой или направляющимися в рестораны.

Мое сердце болит так сильно, что кажется, будто оно натыкается на тернистые ворота. Я смахиваю слезу, которая скатывается по моей щеке. За ним следует другая, и я смахиваю ее тоже.

Не плачь.

Нет смысла оплакивать свою судьбу, когда я ничего не могу изменить.

Моя семья твердо на стороне моей сестры, и я эгоистка за то, что не уступаю тому, чего хочет Саша.

Прекрасно.

Тогда, наверное, я просто останусь одна.

Но слезы продолжают литься. Я размахиваю руками и бегу по другой улице, пытаясь убежать от боли, которая цепляется за мои пятки.

Когда я замедляю шаг, я понимаю, что мои ноги горят.

Солнце светит мне в макушку, как будто пытается преподать мне урок.

Я оглядываюсь в поисках скамейки, чтобы присесть и перевести дыхание, когда замечаю маленькую девочку, сидящую в одиночестве. Она маленькая и очаровательная, с двумя косичками, завязанными на конце желтой лентой. Платье на ней пышное, почти как пачка.

Слезы катятся по ее щекам, которые ярко-красные – либо от солнечных ожогов, либо от ее слез. Я оглядываюсь. Где ее родители?

Когда кажется, что никто не обращает на ребенка никакого внимания, я придвигаюсь к ней на дюйм ближе. Опускаясь на корточки, я говорю нежным голосом. – Привет, милая. Почему ты плачешь? Где твоя мамочка?

– Я не знаю, – кричит она. Затем ее рот снова открывается, и она начинает плакать громче.

Кто-то проходит мимо и бросает на меня странный взгляд. Мне хочется поднять обе руки и сказать им, что я не доводила ребенка до слез, но я сопротивляюсь этому порыву.

Снова наклоняясь к малышке, я говорю: – Все в порядке, милая. Мы можем найти ее.

– Нет, мы не можем. – Ребенок шмыгает носом. Ее глаза кажутся знакомыми.

Я вглядываюсь в них, пытаясь вспомнить, где я видела их раньше. – Почему нет?

– Потому что моя мама на небесах.

Мое сердце перестраивается. О, бедняжка.

Я успокаивающе улыбаюсь ей. – Моя мама тоже на небесах.

Она моргает и, наконец, перестает плакать. – Правда?

– Да. – Я киваю.

– Ты думаешь, наши мамы вместе на небесах?

– О, определенно. Я думаю, что наши мамы – лучшие подруги. Они, наверное, каждый день пьют вместе кофе. И читают книги. И играют в игры.

Она выглядит заинтригованной. Хотя в ее глазах все еще блестят слезы, они больше не текут по ее лицу.

– Я Кения. – Я протягиваю ей руку.

Она смотрит на это и прижимает пухлую руку к животу. – Мой папа говорит, что я не должна разговаривать с незнакомцами.

– Твой папа?

Она качает головой.

Я улыбаюсь. Значит, у нее есть родители. Мне просто нужно найти способ связаться с ними. Или, может быть, мне следует позвонить в полицию, чтобы они могли быстрее найти отца.

– Милая, ты случайно не знаешь номер телефона своего отца?

Она раскрывает губы бантиком купидона и начинает напевать мелодию. Я понимаю, что она произносит номер телефона. Ее отец, должно быть, научил ее запоминать это в песне. Умный человек. Если бы только он был более ответственным. Как он потерял след своего ребенка?

– Подожди, детка. Взволнованно я спешу открыть свой телефон и нажимаю кнопку вызова. – Продолжай.

Она поет это снова.

Я набираю первые пять цифр, и мои брови начинают подниматься.

Почему мой телефон сообщает мне, что я знаю этот номер?

Дрожащими пальцами я продолжаю набирать номер, и у меня отвисает челюсть.

Злой Босс

Моя голова вскидывается.

Это номер Алистера.

Я смотрю на драгоценную маленькую девочку новыми глазами.

Так это, должно быть,… Дочь Алистера, Белль.

– Белль, ты меня так напугала. – Алистер подхватывает дочь на руки и прижимает к груди. Впервые за все время он выглядит обезумевшим. Как будто он трещит по швам.

Он целует Белль в щеку и обнимает ее еще крепче. – Почему ты отпустила руку миссис Хэнсли? А?

– Я искала маму, – говорит она, сама невинность и большие карие глаза. Неудивительно, что она показалась мне такой знакомой. Ее лицо – точная копия лица Алистера. Я уверена, что у Белль тоже есть черты ее мамы. Я просто пока этого не вижу.

– И я нашла ее, – взволнованно говорит Белл.

Взгляд Алистера поднимается и падает на меня.

Я застываю в шоке.

– Она с мамой мисс Кении. – Белль одаривает своего отца ослепительной улыбкой. – Они пьют кофе.

Алистер моргает и моргает.

Я чувствую, как жар приливает к моим щекам.

Худая пожилая женщина с седеющими волосами и полными слез глазами набрасывается на Белль прежде, чем кто-либо успевает пошевелиться.

Она начинает рыдать. – Ты милая девочка. Из-за тебя у меня чуть не случился сердечный приступ. Никогда больше так не делай, слышишь меня? Никогда.

– Мне очень жаль. – Белль похлопывает пожилую женщину по спине, как будто она взрослая.

– Спасибо, что нашла мою дочь, – говорит мне Алистер, его глаза блестят, как закат.

– Конечно.

Рядом с машиной Алистера останавливается еще одна машина. Из нее, спотыкаясь, выходит высокий красивый мужчина. На нем простая футболка и отглаженные брюки, но с таким же успехом он мог бы носить военную форму.

Его шаги резкие и решительные. Его спина прямая, как шомпол.

Он бросается к Белль и пожилой женщине. – Слава Богу. Ты в порядке, Белль?

– Дядя Даррел.

– С ней все в порядке? – Дядя Даррел спрашивает Алистера.

Он кивает. – Кения нашла ее.

При его словах все трое взрослых поворачиваются и смотрят на меня.

На лице дяди Даррела появляется неподдельное облегчение.

Пожилая женщина смотрит на меня так, словно хочет нарядить в золото. Ее нижняя губа дрожит, и она крепче сжимает Белль, как будто маленькая девочка – единственное, что мешает ей схватить меня и расцеловать в щеки.

Я извиваюсь. Они придают этому большее значение, чем это было. Все, что я сделала, это побежала, плача, в этом направлении. Я не герой.

– Спасибо, – говорит дядя Даррел.

– Э-э, это было в основном совпадением.

– Моя мама и мама мисс Кения читают книги на небесах, – объявляет Белль. – Мисс Кения рассказала мне.

Я вздрагиваю. Она очаровательна. Но обычно я не распространяюсь о том, что потеряла свою мать.

Алистер подхватывает дочь на руки и подходит ко мне. Белль кладет голову отцу на плечо. Ясно, что Алистер обожает ее, но, очевидно, это происходит в обоих направлениях.

– Я не знаю, как я заглажу свою вину перед тобой, но я обещаю, что заглажу.

– Алистер, правда, – я качаю головой, – это не то, о чем стоило говорить. Можно даже сказать, что она нашла меня. Она чрезвычайно умная девочка. – Я улыбаюсь Белль, которая одаривает меня застенчивой улыбкой в ответ. – Она запомнила номер своего папочки и отдала его мне, не забыв ни единой мелочи. Она герой.

Улыбка Алистера мягкая. Мягче, чем я когда-либо видела на его великолепном лице.

Он не купился на мое уклонение.

– Папочка, – Белл выпячивает нижнюю губу, – мне нужно пописать.

– Хорошо, принцесса. Когда мы вернемся домой…

– Нет, сейчас, – шипит она.

Он обменивается беспомощным взглядом с пожилой женщиной.

– Я могу отвезти ее, – говорит она.

– Я пойду с тобой. – Он крепче прижимает к себе дочь. Должно быть, его сердце вырвалось из груди, когда он услышал, что она пропала. Он все еще выглядит встревоженным. Переводя на меня свои карие глаза, Алистер говорит: – Я найду ванную где-нибудь здесь. Мы сейчас вернемся.

– Конечно.

– Ты ведь останешься, правда?

У меня отвисает челюсть. Не думаю, что я слышал, чтобы Холланд Алистер просил меня о чем-нибудь с тех пор, как я его знаю.

Рычать на меня? ДА.

Требовать своего? Определенно.

Но спросить так, что я не смогу дышать, если ты не скажешь "да" способом?

Никогда.

Пока он и пожилая женщина уходят, я замечаю, что дядя Даррел… Ну, Даррел – он слишком молод и слишком сексуален, чтобы быть моим дядей, – пристально смотрит на меня.

Хотя я видела его мимоходом, не думаю, что мы официально знакомы. Я решаю представиться. – Привет, я…

– Кения Джонс. – Выражение его лица ничего не выдает, и все же я могу сказать, что он доволен. – Я много слышал о тебе.

– О? От… Алистера?

Его улыбка загадочна. У меня такое чувство, что никто не сможет вытянуть из этого человека какую-либо информацию, даже если они будут пытать его несколько дней.

Я постукиваю пальцами по своей руке. – Ты, э-э, ты брат Алистера?

– Шурин. – Его зеленые глаза изучают мое лицо, как будто он отмечает каждое мое микро-выражение. – Брат Клэр.

Я потрясенно моргаю.

Он кивает. – Не хотите ли присесть?

– Э-э…

Он указывает на скамейку, и я следую за ним. Не потому, что я хочу поговорить, а потому, что у меня вот-вот подкосились ноги. Волнение от встречи с Белль отвлекло меня от усталости, но я снова начинаю чувствовать напряжение.

Мы вместе падаем на скамейку. Даррел бросает взгляд на здания вокруг нас, его спина прямая, как стрела.

– Вы были военным? – Спрашиваю я, не в силах сдержать свое любопытство.

– Нет. Мой отец был. Это передалось мне и Клэр.

– Понятно. – Я наклоняюсь и ударяю кулаками по бедру, чтобы ослабить напряжение. – Неудивительно, что она построила успешную компанию с нуля. Это требует дисциплины.

– Она была потрясающей.

Я отвожу взгляд. – Алистер никогда не говорит о ней.

– Он винит себя. – Даррел щурится от солнечного света. – Он был в машине в ту ночь, когда она умерла. Вообще-то, он был за рулем. После того дня он больше никогда не садился за руль машины.

Мои глаза расширяются. Такое чувство, что я смотрю на человека в костюме босса Годзиллы изнутри.

– Значит, он никогда не водит машину? Никогда?

Даррел качает головой. – После Клэр он полностью замкнулся в себе. Мало разговаривал. Не смеялся. Почти ничего не ел и не пил. Нам пришлось убедить его продолжать цепляться за жизнь, чтобы он мог быть рядом с Белль. Только тогда он принял душ, побрился и снова начал есть. Белль спасла его.

– Она обожает его.

– Это взаимно. – Он опускает подбородок. – Она – воздух, которым он дышит. Все, что он делает, из кожи вон лезет ради Belle's Beauty и пытается увеличить прибыль, это для того, чтобы он мог отдать это ей.

– Вот почему он одержим желанием лично участвовать в Belle's Beauty, – бормочу я.

– Сначала это не было его видением. Ему было трудно думать об этой компании после смерти Клэр, но в то же время он не мог оставить это в покое. – Зеленые глаза Даррела останавливаются на мне. – Он только недавно решил быть более практичным, и именно тогда он нашел тебя.

Я ерзаю под его испытующим взглядом. – Я не знаю, что ты слышал, но ты все неправильно понял. Я не такая важная персона в компании.

– Нет?

– Я недавно получивший повышение второй помощник.

– Да ладно вам, мисс Джонс. – На его лице появляется подобие улыбки. Он абсолютно потрясающий, и, если бы мое сердце уже не было захвачено моим боссом-зверем с удивительно мягкой стороной, я бы, вероятно, заискивала перед ним. – Мы оба знаем, что это неправда.

Мои глаза отворачиваются от его.

Даррел придвигается ко мне. – Алистер прошел долгий, трудный путь. Если честно, я думал, что он никогда не найдет новое направление. Но он нашел это в вас. Вы – его свет в конце туннеля, мисс Джонс.

Мое сердце замирает.

В этот момент я замечаю, что возвращаются Белль, Алистер и пожилая женщина. Белль вся улыбается, обнимая папу за шею.

Когда она видит меня, ее голова вскидывается. – Мисс Кения!

Я улыбаюсь и вскакиваю на ноги. – Да, милая?

– Можем ли мы пить кофе, как наши мамочки?

– Я думаю, ты немного молода для кофе, Белль, – говорит Даррел, одаривая ее нежным взглядом.

Белль выпячивает нижнюю губу.

Она слишком очаровательна.

Мое сердце тает. – Я имею в виду… мы можем выпить чаю.

– Я думал, ты ненавидишь чай? – Говорит Алистер.

Я бросаю на него острый взгляд. – Я положу в свой сахар. С добавлением искусственных подсластителей он не может быть таким уж плохим.

Он выглядит удивленным.

– Папа, папочка, можно мисс Джонс выпить со мной чаю?

– Я не знаю. – Он поглаживает свой подбородок. – Это зависит от того, сможешь ли ты пообещать мне, что больше никогда не будешь убегать одна.

– Я обещаю, – восторженно говорит она.

Пожилая женщина прижимает руки к груди и вздыхает. – Какая прелесть.

То же самое, леди. То же самое.

Алистер притворяется, что думает об этом, а затем кивает. – Я не против. – Он выгибает бровь в мою сторону и бросает на меня горячий взгляд. – Мисс Джонс, не хотели бы вы пообедать с нами?

Я не могу отдышаться. С солнечными лучами, играющими на его густых волосах, и руками, так заботливо обнимающими его дочь, он выглядит так, словно мог бы быть отцом моих детей.

Что просто смешно.

Я сглатываю. – Ты уверен?

– Я устрою пир, – говорит пожилая женщина. – Что-нибудь достойное сегодняшнего героя.

– Пожалуйста, не называйте меня героем. Правда. Я ничего не делала.

Алистер подходит и обнимает меня рукой за талию. – Тогда как мне тебя называть?

– Зови ее мисс Кения, – говорит Белль.

Я смеюсь, совершенно очарованная. – Она такая милая.

– Она моя дочь. Конечно, она милая, – говорит он. – Все люди, которые принадлежат мне, идеальны во всех отношениях.

Я быстро моргаю.

Алистер делает шаг назад и хватает меня за руку. – Бернард ждет. Миссис Хэнсли, давайте вернемся домой. – Он оглядывается через плечо. – Даррел, ты идешь?

– Я пропущу это. Я был на задании до того, как ты позвонил по поводу Белль.

Алистер останавливается и окидывает его оценивающим взглядом. – Клиент с детьми?

Он медленно кивает.

– Их маму нашли?

Даррел качает головой, его губы плотно сжаты.

Там есть история, но я не успеваю спросить, потому что Алистер усаживает меня в свою шикарную машину и увозит в свой замок.

Поиграв с Белль весь день, миссис Хэнсли – няня Белль – приглашает меня остаться на ужин. Поскольку миссис Хэнсли отправила меня прямиком в рай еды во время обеда, я быстро ухватилась за это предложение.

Оказывается, то, что она сделала сегодня днем, было всего лишь демонстрацией ее мастерства. Эта женщина вложила душу в сегодняшнее блюдо. У меня никогда не было подобного опыта.

Когда я росла, никто в моем доме не любил готовить. К этой рутинной работе мы все подходили с большим ворчанием. Но с миссис Хэнсли я наконец-то понимаю, как еда может раскрыть чье-то сердце. Она могла бы найти менее жирный способ сказать "спасибо". Мои бедра никогда мне этого не простят. Я откидываюсь на спинку стула и расстегиваю пуговицу на джинсах.

Громкий зевок привлекает мое внимание к маленькой девочке через стол. Голова Белль поворачивается, как будто ее шея потеряла несколько мышц. Она вскидывается, ее глаза полуприкрыты. Ясно, что она пытается не заснуть, и у нее это эффектно получается.

Я хихикаю. – Похоже, кому-то пора готовиться ко сну.

– Давай, Белль. – Алистер отталкивается от стола.

– Нет. – Она качает головой. – Я хочу остаться с мисс Кенией.

Мои глаза расширяются от удивления.

Алистер ухмыляется. – Я тоже. – Он наклоняется к своей дочери. – Что ты скажешь, если мы не отпустим ее домой сегодня вечером?

У меня отвисает челюсть.

Миссис Хэнсли тихонько посмеивается.

Мне хочется раствориться в земле. Особенно когда Алистер одаривает меня злобной ухмылкой, полной дурных намерений. О чем, черт возьми, он говорит в присутствии своей дочери?

Миссис Хэнсли вскакивает на ноги. – Пойдем, Белль. Давай почистим тебе зубы.

– Нет. Она ерзает. – Я хочу мисс Кению.

Я медленно поднимаюсь, не уверенная, что нарушаю правила. – Я не против помочь.

– Вы уверены? – миссис Хэнсли смотрит с сомнением.

Алистер подпирает подбородок ладонью и одаривает меня еще одним горячим взглядом. – Если ты останешься и уложишь Белль спать, я отплачу тебе тем же.

Я прищуриваюсь, глядя на него.

Миссис Хэнсли толкает его в плечо. – Алистер.

– Это хорошая сделка. – Он кивает своей дочери. – Верно, Белль?

– Да!

– Продолжай, Алистер, и я возьму у тебя тайм-аут, – выплевываю я.

Он одаривает меня игривой улыбкой.

Мое сердце почти перестает биться. Этот мужчина – шести футов роста из цельного камня и рельефных мышц. Он монстр, который топает по коридорам и заставляет сотрудников разбегаться в поисках укрытия. Но когда он здесь со своей дочерью, он мягкий. Повседневная обувь. Его волосы растрепаны, а плечи расслаблены. Это как увидеть его с другой стороны. Привилегия. И это все еще так сбивает с толку. Почему мне это предлагают?

Я качаю головой, потому что Алистер не увидит, как сильно он влияет на меня.

Протягивая руку Белль, я вывожу ее из кухни и веду в ее комнату. Это страна чудес для маленькой девочки, полная плюшевых игрушек, кухни размером с детскую и даже мини-маркет.

Белль ведет меня к своей гардеробной, которая размером примерно со всю квартиру Санни, и показывает мне пижаму, которую она хочет надеть. Я помогаю ей переодеться, а затем позволяю отвести меня в смежную ванную комнату.

Эта маленькая девочка живет лучше, чем восемьдесят процентов взрослых в мире.

– Все готово! – Я поднимаю ее, чтобы она могла выплюнуть зубную пасту в раковину.

Закончив, Белль обвивает руками мою шею. Ее крошечные пальчики мягкие и теплые. Я чувствую, как мое сердце еще сильнее тянется к ней. От нее пахнет детской присыпкой и мятой. Я обнимаю ее немного крепче, пока веду обратно в спальню принцессы.

Алистер там, откидывает пододеяльники. Он выглядит высоким и чрезвычайно мужественным рядом с ярко-розовым одеялом принцессы.

– Вот и мои девочки.

Я выгибаю бровь, глядя на него.

Он подмигивает и забирает у меня Белль. – Готова идти спать, милая?

– Мисс Кения.

– Мм? – Я наклоняюсь над ее кроватью.

– Как ты думаешь, у наших мамочек бывают вечеринки с ночевкой?

Я обмениваюсь взглядом с Алистером.

Он одаривает меня нежной улыбкой.

– Э-э, да. Я люблю… Моя мама любила вечеринки с ночевкой.

– Папочка?

– Да, Белль?

– Моей маме нравились вечеринки с ночевкой?

На секунду его лицо становится напряженным. А затем он кивает. – Конечно, нравились.

– Папочка?

– Белль, – говорит Алистер с легким намеком на требование в голосе, – тебе нужно перестать задавать вопросы и идти спать.

– Еще один.

Он вздыхает, но я могу сказать, что, если бы она попросила еще сотню, он все равно сказал бы "да". – Что еще?

– Могу я снова увидеть мисс Кению?

Алистер смотрит на меня. – Если будет моя воля, ты увидишь мисс Кению завтра за завтраком”.

Пламя разгорается в моих венах.

Я тяжело сглатываю и отвожу от него взгляд. – Спокойной ночи, Белль.

– Спокойной ночи. – Она протягивает ко мне руки. Я наклоняюсь и обнимаю ее. С этим последним объятием то, что осталось от моего сердца, падает прямо ей в карман.

Алистер поправляет на ней одеяло, когда я отступаю. Он гладит ее волосы, его глаза темные в тени. Его прикосновение нежное, почти как прикасание к бесценной вазе.

Он сексуален, когда отдает приказы в офисе. Раздражает, но никто не может отрицать харизму, которая исходит от него подобно солнечным лучам. И все же я предпочитаю этого сдержанного, нежного Алистера.

Он подлинное. Он настоящий.

Я практически чувствую, как из него льется любовь к его дочери. И это что-то значит для меня.

Он берет меня за руку, выводит из комнаты Белль и закрывает дверь, оставляя ее слегка приоткрытой. Миссис Хэнсли заканчивает мыть посуду, когда мы входим на кухню.

Я хмурюсь. – Я хотела помочь тебе прибраться.

– О, ты такая милая девушка. Но в этом нет необходимости.

– Я должна чем-то отплатить тебе за этот ужин, – настаиваю я. – Моя душа покидала мое тело по крайней мере дважды во время ужина.

Она смеется, ее щеки вспыхивают. – Ты милый собеседник. Неудивительно, что Алистер тебя обожает.

Я напрягаюсь.

Алистер подходит ко мне сзади и обнимает за талию. – Вы все неправильно поняли, миссис Хэнсли. Меня достал ее грязный рот.

Я даю ему пощечину.

Он смеется и целует меня в щеку.

Она выглядит довольной. – Я не могу выразить вам, как я рада видеть, что Алистер снова встречается. В какой-то момент я подумала, что он стал монахом.

– Он не монах.

– Потому что я слишком сексуален?

– Потому что монахи – это все о мире и гармонии. А из-за тебя у всех в офисе аневризма.

Он прищуривает глаза, глядя на меня. – Ты понимаешь, что я имею в виду? Даже когда я мил, она все равно вызывает у меня нахальство. – Он притягивает меня крепче. – Я уже говорил вам, что из-за этого рта у вас будут неприятности, мисс Джонс.

Дрожь пробегает по моему позвоночнику. О каких проблемах мы говорим?

Миссис Хэнсли хихикает. – Молодец, Кения. Ему нужен кто-то, кто уменьшит его на размер.

Он хмурится. – Белль уже на своей стороне, миссис Хэнсли. Вы тоже не можете сбежать с корабля.

Я громко смеюсь. Этот Алистер… вау. Он такой свободный и непринужденный.

Я абсолютно заинтригована.

– Теперь я оставлю вас двоих наедине.

– Позволь мне проводить тебя.

– Не нужно. – Она машет рукой.

Он настаивает и следует за ней к двери.

Пока его нет, я прохаживаюсь по гостиной. Фотографий его жены нет, и я задаюсь вопросом, не слишком ли больно на них смотреть.

По словам Даррела, Алистер винит себя в аварии. Трудно представить, что мой неприкасаемый босс уходит в себя. Он похож на человека, который скорее пойдет ко дну, пиная ногами, чем позволит утащить себя в темноту.

Его шаги приближаются ко мне.

Я указываю на каминную полку, полную детских фотографий Белль. – Сейчас она еще более очаровательна, чем была тогда.

– Да. – Он берет рамку. – Раньше она все время орала изо всех сил. Мы не могли понять, о чем она плакала. Мы читали каждую статью в Интернете и бесчисленное количество книг, чтобы понять это.

– Каков был ответ?

– Некоторые дети просто более капризные, чем другие. У Белль была самая громкая пара дудочек, и она хотела ими воспользоваться.

Я хихикаю.

Он смотрит на меня так, словно я какое-то мистическое существо, которое вот-вот исполнит все его желания.

Мной овладевает застенчивость. Я отвожу взгляд. – Она очень похожа на Клэр?

Я ожидаю, что он снова напрягется или сменит тему. Его голос остается ровным. – Да. Она – смесь нас обоих.

– Ты все еще скучаешь по ней? – Небрежно спрашиваю я, проходя вдоль ряда фотографий.

Алистер продолжает молчать.

Я оглядываюсь назад, удивляясь, почему ему вдруг нечего сказать.

Без предупреждения мой сумасшедший босс выходит вперед, сбивает меня с ног и тащит к дивану. Прежде чем я успеваю возразить, мы садимся на дорогой белый диван.

Он сажает меня к себе на колени. – Если мы собираемся сделать это, мне нужно прикоснуться к тебе.

Мое сердце колотится. Он смотрит на меня так, словно хочет высосать душу из моего тела.

– Какого рода прикосновения?

– Вот столько. – Его голос мрачнеет. – На данный момент.

Я с трудом сглатываю.

Он проводит пальцами по моему лбу. – Я никому, кроме Даррела, этого не рассказывал. Не миссис Хэнсли. Не родителям Клэр. Никто.

Ожидание витает в воздухе. Как воздушный шар, наполненный водой, растянутый до предела. Как что-то, что вот-вот взорвется. Это окутает меня чем-то новым. То, от чего я никогда не смогу вернуться.

Я обвиваю пальцами его шею. Большой, рычащий Алистер со склонностью сводить меня с ума – это не тот, кто сидит передо мной. Этот мужчина – отец. Муж, который потерял весь свой мир и должен был научиться жить дальше.

– Я слушаю.

– В ту ночь, – его пальцы переплетаются с моими, – мы с Клэр были за пределами штата, на конференции. На следующее утро рано у меня была встреча, и я хотел быть там вовремя. – Он запинается, как будто слова застряли у него в горле. – Клэр умоляла меня не садиться за руль той ночью.