Текст книги "Второй шанс"
Автор книги: Нинель Лав
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)
Чтобы избежать лишних разговоров поиски обеих женщин Крокодил доходчиво обосновал: Лидию Волошину он разыскивал, как свою дальнюю родственницу, по просьбе крестного отца – давно пропала его дочь, и слуху о ней нет, а «девка-гадалка» разыскивается по просьбе малолетнего Кольки-Прыща (поэтому и не отпускает от себя бомжа-подростка) – вот такая у него, Глеба Нильского, слабость: помогать своим верным людям. Он даже посулил вознаграждение за информацию – денежная заинтересованность в таких делах играет не последнюю роль, но информации не было – обе женщины, как в воду канули.
14
«Ищут пожарные, ищет милиция…»
Эрику и правда искала полиция.
Искала потому, что Глеб Нильский «попросил» помочь полицию в поисках девушки-гадалки, понимая, что и официальное расследование имеет место быть, а еще искал Михаил Судьбин – представитель транспортной полиции, не желавший верить, что такую молодую, быструю цыганку-гадалку с такими умными, выразительными глазами загрызли какие-то там голодные собаки.
После исчезновения Эрики старший сержант транспортной полиции еще пристальнее всматривался в дверные стекла вагонов, ища глазами цветастую цыганскую юбку и красный платок на светло-русых, волнистых волосах, но по прошествии нескольких дней, ни разу не встретив «предмет своих мечтаний», заметно занервничал.
– Не встречали девушку–гадалку в красном платке и цветастой юбке? – стараясь казаться равнодушным, спрашивал он у сослуживцев, надеясь, что девушка просто сменила направление электричек.
– Шустра девка!
– Такого парня заарканила!
– Что, упустил свою девку? Теперь не поймаешь!
Сослуживцы подшучивали и похохатывали, а Судьбину было не до смеха. Он потерял аппетит, стал плохо спать по ночам и забросил занятия в институте – его жизнь опустела без этого человека.
Наступив на свою мужскую гордость, он спрашивал о девушке-гадалке у торговцев в вагонах электричек, у говорливых продавщиц на станциях, у замызганных бомжей и строгих билетных контролеров – все, как один, твердили о ее смерти.
Но при этом известии сердце Михаила не замирало от горя, и он не поверил слухам о смерти своей исчезнувшей «симпатии»!
Не поверил и все!
Не поверил, когда узнал о трупе молодой женщины под платформой в Петушках; когда читал протокол вскрытия, показанный ему следователем, ведущим дело о «нападении бездомных собак на человека», не поверил, когда разговаривал с продавщицей тетей Клавой, разыскивая Кольку-Прыща.
– А на что тебе Колька? – недовольно спрашивала женщина, подозрительно оглядывая статного молодого человека из окошка палатки.
– Да, так… По делу.
– Знаю я, какие у вас дела! – Тетя Клава не одобряла Колькины «занятия», хотя и признавала, что деньги за это «баловство» платили приличные. – Поди, татуировку надо сделать! А по мне все это баловство и разврат! Ишь, чего выдумали, срамники – тело свое разукрашивать! Потом пожалеешь, парень, об этом, да поздно будет.
– Это модно, – пожал широкими плечами Михаил и, купив несколько пачек сигарет, чтобы задобрить продавщицу, на всякий случай поинтересовался: – А вы девушку-гадалку случайно не знаете?
– Девушку-гадалку? Эрику что ли? Как не знать, знаю, – закивала головой продавщица, всегда готовая поболтать с покупателем. – Правда, так ли ее зовут на самом деле или как иначе кличут – никто здесь не ведает. Как назвалась девка – так мы ее и кликали.
– Понятно. Псевдоним, значит. Странное имя. Э-эри-ика-а, – прислушиваясь к своим ощущениям, по слогам задумчиво произнес Михаил – внутри у него приятно защекотало, словно нежные женские пальчики прошлись по внутренностям. – Имя какое-то скандинавское…
– Не русское – это точно.
Тетя Клава всхлипнула, вспомнив о горькой Судьбе «напарницы», и, махнув рукой на торговлю, пригласила молодого человека в свою палатку.
Поговорить она любила и рассказала Михаилу все, что знала об Эрике: о том, как Колька-Прыщ, аккурат первого апреля в день дураков, нашел ее в лесу голую и избитую; как несколько дней выхаживал и пичкал ею принесенными таблетками; как откармливал девку-найденку супами и борщами ее приготовления и пристраивал к делу; о том, как они познакомились и дружно жили последнее время; о том, как полиция нашла под платформой труп девушки и об их с Колькой опасении.
– Так может это только слухи? Ну, то, что девушка-гадалка погибла. Может, живет себе ваша Эрика с Колькой-Прыщом на свалке и горя не знает.
– На свалке и без горя? – удивилась продавщица и не на шутку обиделась. – У каждого, молодой человек, свое горе, но, чтобы Эрика столько времени да ко мне не пришла – такого быть не может! Я ей за место матери родной была!
– А Колька за место отца? – горько усмехнулся Судьбин и повернулся к двери.
– Вот для кого ее смерть действительно горе – так это для Коленьки! Он ее так любил, горемычный! Да она его тоже любила – заработанные деньги при мне поровну делила, а это о многом говорит. Малец прямо с лица спал, когда узнал, что ее свои же бомжи порешили и собакам на съеденье бросили…
– Малец? – резко повернулся от двери Михаил и подозрительно уставился на продавщицу. – Сколько же лет этому вашему Кольке?
– Лет тринадцать-четырнадцать не больше, – запечалилась тетя Клава и кончиком платка утерла навернувшиеся на глаза слезы.
– Тринадцать-четырнадцать?! И они жили вместе? Ну… – молодой человек на секунду замялся, не зная, как сказать о невозможных на его взгляд отношениях. – Ну, как муж и жена.
– Да, ты что? – набросилась на него поборница справедливости и даже руками замахала для убедительности. – Как у вас пакостников язык поворачивается такое говорить? Про ее ухажеров на стороне говорить не буду – не знаю ничего, не рассказывала она мне о них, но с Колькой у них родственная любовь была! Если вы, товарищ дорогой, понимаете, что это такое!
Сделав покаянное лицо, Михаил присел на табуретку у двери и, спросив разрешения у продавщицы, растерявшейся от такой воспитанности, закурил, хотя, как бывший боксер, не курил.
– Э, да видать тебя милок зацепило, – хитро прищурилась понятливая женщина, глядя на потупившего глаза Судьбина. – Или нагадала чего нехорошее – вот ты ее и ищешь?
Михаил промолчал, в душе радуясь, что все его опасения насчет личной жизни своей «симпатии» не оправдались.
– Она тут одному бандюку тоже что-то нехорошее нагадала, – зашептала тетя Клава, испуганно поглядывая в окошко палатки на многолюдную привокзальную площадь. – Так ее, родимую, по всей области разыскивают. За ее поимку этот бандюган награду обещал – огромные деньжищи!
– А кто этот бандюган? – тут же поинтересовался Михаил.
– Ох, не знаю, милок. Говорят, человек очень важный, то ли вор в законе, то ли олигарх какой-то – пойди их разбери сейчас! Только такие сердитые и мордатые парни от него ко мне приходили, что лучше с ними на узкой дорожке не встречаться.
– Может, она от них и сбежала?
– Может, и от них, – покладисто согласилась продавщица. – Только Кольку они забрали и не вернули.
– Значит, и он пропал?
– Не знаю я ничего, мил человек! – замкнулась вдруг продавщица и начала выпроваживать гостя из палатки. – Иди отсюда, парень! Ничего я не знаю!
И Михаилу пришлось уйти.
– Э-эрика! Эри-ика! Эрика-а! – на разные лады произносил Судьбин имя понравившейся девушки, задумчиво бредя к платформе. – Что за странное имя?! Откуда она взяла-то его? История, рассказанная продавщицей, попахивает криминалом: «аккурат в день дураков голую и избитую нашел в лесу» – надо просмотреть полицейские сводки за этот год, может, в них что-нибудь подобное значится.
Весь следующий день – сразу после ночной смены Михаил посвятил просмотру по компьютеру полицейских сводок и фотографий пропавших людей.
– Это же, надо, сколько их… – ворчал он себе под нос, нервно дергая мышкой. – Январь, февраль, март, апрель… Стоп! Вот она! – не удержавшись, воскликнул он, увидев на мутной фотографии знакомые внимательные глаза, и пояснил, отвечая на удивленные взгляды сотрудников полиции: – Кажется, эту девушку я недавно видел в электричке. Александра Владимировна Раевская – Москва, Петровско-Разумовская аллея д 16…
Михаил тщательно записал сведения о пропавшей девушке в блокнот и довольный результатом поиска закрыл файл. Он тут же решил, что завтра же поедет в Москву, пойдет по этому адресу и поговорит с родными Эрики, вернее Александры – имя Эрика ему почему-то нравилось больше – в душе надеясь, что разыскиваемая девушка волшебным образом окажется дома.
Всю ночь он представлял себе их встречу, а под утро ясно понял, что Эрики-Александры по московскому адресу не найдет.
– Ведь говорила же тетка из палатки, что она не помнит, как ее зовут и где живет. А может, она просто не хочет вспоминать о том, что с ней случилось, специально скрывает свое имя, прячась от тех людей, которые ее избили и бросили умирать в лесу… Ну, будущий сыщик Михаил Судьбин, посмотрим на что ты способен: раскрой, это преступление, и оно будет началом твоей сыщицкой карьеры!
15
Но Эрику искали еще два человека.
Люди безжалостные и умные.
Съездив в Подольск и убедившись, что ни мать, ни сестра Ангелины о пропаже девушки не знают и в гости к ней последнее время не наведывались, они начали поиски женщины, укравшей одежду, а заодно и диски с компроматом, из квартиры Уваровой.
Очень осторожно ими были опрошены все подруги и знакомые, которые так или иначе соприкасались с Ангелиной и могли под тем или иным предлогом заполучить ключи от ее съемной квартиры. Поиски такого человека не увенчались успехом, и мужчины отправились в Петушки для того, чтобы узнать судьбу хозяйского комплекта ключей от квартиры Ангелины – мало ли кто мог их подобрать и воспользоваться ими в своих интересах, если же ключи имелись в полиции, то следовало расширить свои поиски.
Каково же было их удивление, когда торговки на привокзальной площади Петушков с удовольствием рассказали щедрым приезжим о съеденном собаками женском трупе – вот такая местная достопримечательность!
– Жуть какая! – притворно ужаснулся высокий мужчина в длинном пальто, брезгливо жуя купленный у дородной торговки румяный пирожок. – И давно это произошло?
– Та на днях. Сегодня эту деваху и схоронили.
– Бедные родители! Они, наверно, очень переживали, когда хоронили дочь в закрытом гробу.
– Да нет! – успокоила впечатлительного приезжего рядом стоящая торговка квашеной капустой. – Родителей девушки на похоронах не было. Они, конечно, где-то есть, но живут не в нашем городе. Полиция их не нашла, поэтому эту гадалку похоронили быстро и за государственный счет.
– Какую гадалку? – искренне изумился приезжий мужчина, размышляя о своих проблемах и не внимательно слушая рассказ торговки.
– Так ту, что собаки поели.
– А-а, собаки… Где случилось это несчастье?
– Я же вам говорила – под платформой нашли труп гадалки, объеденный бездомными собаками.
– Как под платформой? – нахмурился мужчина, лихорадочно прикидывая, каким же волшебным образом труп Ангелины Уваровой вдруг превратился в труп бомжихи-гадалки. – Вы сказали, что под платформой нашли труп молодой девушки.
– Ну, да. Гадалка у нас была молодая – лет восемнадцать или чуть больше.
– И что, хорошо гадала? – поинтересовался второй мужчина помоложе в кожаной куртке.
– Очень хорошо! Еще как хорошо то! Все тютелька в тютельку раскладывала! – наперебой отвечали торговки, давно желавшие поучаствовать в разговоре. – Все мы к ней ходили! Даже из самого Владимира к ней большие люди приезжали.
– Что же хоронили ее тогда за государственный счет? Денег у нее что ли не было?
– Это отдельный вопрос! Говорят, что из-за этих денег ее свои же бомжи и убили. А выкладывать свои кровные кому ж охота.
– Родных бы ее известили.
– Так никто не знает ни ее имя, ни откуда она родом – так, приблуда помоичная.
– А что же полиция не искала родителей? Документы ведь какие-нибудь у покойной были…
– Какие документы? Это у бомжихи то? Рассказывали, что ее Колька-Прыщ в день дураков в лесу подобрал избитую всю и притащил к себе на свалку. Она на него и работала потом.
– Да зачем полиции такая канитель! – встряла в разговор торговка квашеной капустой. – Дело побыстрее закрыли и молчок – мэр наш страсть как не любит бродячих собак!
Мужчины еще потоптались на месте, послушали словоохотливых женщин и отошли в сторонку подальше от моста.
– Дело ясное – что дело темное. Откуда взялась эта бомжиха-гадалка?
Мужчина помоложе пожал плечами и быстренько отвел глаза в сторону.
– Ты сделал все, как договаривались? – напрягся мужчина в длинном пальто, незаметно для торговок брезгливо выбрасывая надкусанный пирожок. – Оставил машину подальше от станции, дождался перерыва электричек, довел Анку до платформы, сделал ей второй укол и спрятал под платформой.
– Ну да. Я все так и сделал.
– И сумку оставил рядом с телом?
– И сумку рядом с телом.
– Тогда что не так? Почему полиция не нашла ее документы и не сообщила родителям в Подольск о наркотической передозе этой девахи?
– Не знаю, – Антон честно не понимал, что сделал не так – вроде все прошло гладко: никто их с Ангелиной не видел, но вот, поди ж ты, какая получилась неразбериха! – Может, кто-то из бомжей нашел сумку и взял ее себе?
– Даже если так, то Ангелину никак нельзя перепутать с бомжихой-гадалкой – одежда у нее дорогая, девка она ухоженная! Если только… Пойди, узнай у торговок в каком виде нашли тело девушки.
– Как это «в каком виде»?
– В одежде или без нее!
Подойдя к женщинам, Антон Дюков купил квашеной капусты и снова завел разговор о найденной под платформой бомжихе-гадалке.
Минут через пятнадцать он вернулся к терпеливо ожидавшему его мужчине и поделился полученной информацией.
– Девку-гадалку нашли голой, без одежды – местные бомжи постарались: девку убили, раздели и голодным собакам на съеденье бросили. Менты труп нашли, гадалку опознали…
– В уме ли ты?! – не на шутку рассердился Петр Сергеевич на своего бестолкового спутника. – Причем здесь цыганка-гадалка? Ты, что забыл, что это труп сучки твоей любопытной! Забыл, как ты ее сам под платформу тащил?!
– Но… как же… – растерялся Антон, растерянно захлопав черными, обжигающими (сводящими с ума женщин) глазами. – Это же гадалку убили.
– Гадалку? Что же, по-твоему, два трупа под платформой было?
– Это вряд ли…
– И я так думаю, что, вряд ли – не мог труп Ангелины испариться сам собой, а это значит, что обнаружили под платформой именно его.
– Но труп же опознали…
– Опознавали. Только опознавать то было нечего: торговки говорили, что собаки постарались на славу! Вот и ошиблись люди: голые бабы без лица все одинаковые – а ментам это опознание только на руку: никого из родственников искать не надо, вызывать, опознавать и так далее. Я так думаю, что и вскрытие тела не проводили – бомжиха, что с нее взять, а если и обнаружили наркотики у нее в крови, то лишние вопросы задавать не стали: списали передозу на бездомных собак, закрыли дело и забыли о нем – наркотики это тебе не пьяная драка, тут надо разбираться серьезно. Так что, давай думать, Антон, почему наш труп приняли за труп какой-то там цыганки-гадалки.
Антон насупился – каждое произнесенное слово «труп» напоминало ему о содеянном, а вспоминать такие вещи ему было неприятно.
– Возможно, его кто-то нашел раньше ментов и ограбил, – высказал он предположение, старательно избегая слово «труп». – Взял сумку с документами, снял одежду…
– Но кто? – допытывался Петр Сергеевич. – И почему все подумали, что это труп местной гадалки?
– Потому, что гадалку эту больше никто не видел.
– Правильно. Одна появилась, а другая исчезла.
– Совпадение.
– Я таких совпадений не люблю. Думается мне, что исчезновение местной гадалки и труп под платформой связаны между собой.
Смирившись с неприятным словом, Антон вздохнул – что сделано, то сделано и назад его не воротишь.
– Ты хочешь сказать, Петр Сергеевич, что это бомжиха-гадалка нашла Ангелину под платформой, ограбила ее и сбежала с чужими документами?
– Похоже на то. Чего ей тогда исчезать то – жила себе жила, и вдруг исчезла. Нет, была у нее причина исчезнуть!
Закурив каждый свои сигареты, мужчины немного помолчали.
– И куда же она сбежала? – не выдержал гнетущей тишины Антон и скривился нервной усмешкой. – Неужто в Москву побежала?
Петр Сергеевич кивнул.
– Могу сказать больше – именно она посетила квартиру Ангелины и взяла ее вещи, а заодно и диски, на которые твоя сучка информацию перекачала.
– Почему ты в этом уверен?
– Кто же еще мог украсть вещи с трупа и документы?! Бомжи? Ну, это вряд ли – если бы они это сделали, то хоть какая-то вещь Ангелины всплыла бы. Сам же говорил, что вещи у Анки классные – бомжам такие без надобности, они бы их давно продали, а про чужие вещи здесь никто ничего не знает. А посему делаю вывод, что вещи украл один человек и их либо спрятал до поры до времени, либо уехал с ними в известном направлении – в сумочке Ангелины был паспорт с договором о найме квартиры и ключи от самой квартиры.
– Ну, и бомжиха-гадалка! – невольно восхитился молодой человек смелостью и оперативностью незнакомой девушки. – Не побоялась в саму Москву податься! Как же нам теперь эту воровку-бомжиху найти?
– Я ее курву своими руками придушу!
– А я помогу, только где ее теперь искать…
– Подумаем и найдем. Предположим, что, украв документы Ангелины, эта бомжиха прихватила и ее мобильный телефон – попробуем позвонить по этому номеру, и если она ответит… Я позвоню, а ты пойди, разузнай все что известно об этой бомжихе-гадалке и, главное, как она выглядит.
Швырнув в кусты, мешавшийся в руках все это время мешочек с квашенной капустой, Антон нехотя поплелся к торговкам.
Петр Сергеевич Яковлев достал из кожаного портмоне купленную на рынке на подставное лицо Сим-карту и вставил ее в свой мобильный телефон.
16
Сидя на старом скрипучем диване, Эрика смотрела в угол комнаты поверх работающего телевизора и думала о своем.
Пора было начинать новую жизнь, и трудности, связанные с этим начинанием, ее не пугали – деньги зарабатывать Эрика умела – дело было не в деньгах, а в изменившейся ситуации. Теперь она жила не на свалке и не в маленьком провинциальном городке со странным названием Петушки, а в большом городе и выглядеть и вести себя должна была иначе – как иначе Эрика не знала: никто не учил ее выживать в большом городе.
Может, зря она все это затеяла?..
Жила бы себе спокойно в Петушках, занималась бы привычным делом, делясь с Колькой-Прыщом своим заработком, и не мучилась бы неразрешимыми вопросами!
А дальше? Ну, год, ну, два от силы, она прожила бы так – скопила бы денег…
А что потом? Все равно ей пришлось бы что-то менять в своей никчемной жизни. Так почему не сейчас?! Чем, в сущности, Москва отличается от маленького провинциального городка? Да ничем – только размером и количеством живущих в ней людей. Люди же везде одинаковые: всем хочется хорошо жить, быть счастливыми и знать свое будущее! А раз так, значит, они готовы расстаться со своими сбережениями.
Выводы были просты и правильны и подталкивали к действию.
Но открывать собственный салон магии по документам Ангелины Уваровой было опасно. Эрика хорошо понимала временность своей жизни под чужим именем (когда-никогда труп девушки найдут, опознают, внесут в компьютер соответствующую информацию, и с той минуты Ангелина Уварова уже не будет существовать как личность, способная что-то открывать, получать и даже где-то проживать). Идти же к кому-то «в услужение» Эрика не хотела.
Во-первых, потому, что сознавала свою исключительность – у нее особое предназначение…
Однажды в сигаретную палатку тети Клавы заглянула черноволосая женщина, считающаяся в Петушках лучшим экстрасенсом. Она спросила у продавщицы про Эрику и долго ждала ее в палатке, с постным лицом сидя на табуретке у двери. А когда та пришла, быстро выставила продавщицу из ее же владений и долго расспрашивала «девку-гадалку» о своем будущем и прошлом, пытаясь испепелить девушку ненавидящим взглядом.
Эрике пришлось нелегко – почувствовав отрицательные энергетические посылы женщины, она собрала все свои силы, противясь негативу магини, хотя интуитивно понимала, что до той пронзающей ее мозг боли (возникающей при ее попытках вспомнить свое прошлое, которую она с трудом, но выдерживает), «негативным посылам» озлобленной магини было, ох, как далеко и, подавив в себе естественное желание «побороться» – она же умная, а «сражение выигрывает умный и без единого выстрела», избрала единственно правильную тактику: притворилась некомпетентной гадалкой, чтобы не наживать себе смертельного врага в лице местной колдуньи, покровители которой вряд ли обрадуются молодой и сильной конкурентке, обладающей поистине уникальным Даром «предвидения».
Это был, пожалуй, единственный случай, когда Эрика соврала про будущее клиента, «прочитав» мысли этой женщины, взяв ее за руку, и реально испугавшись за свою жизнь (за дверью палатки маялись здоровенные детины, готовые тут же исполнить задуманное магиней).
Во-вторых, потому, что львиную долю своего заработка придется отдать хозяевам салона, а это она уже проходила и сделала для себя вывод на всю жизнь: делиться чем-нибудь с другими занятие трудное и неблагодарное.
Нет! Делиться она ничем не станет! Особенно деньгами!
Эрика хотела денег! Больших денег!
Москва накладывала свой отпечаток на ее желания.
Размышления девушки были прерваны телефонным звонком.
Взяв в руки телефон умершей Ангелины, Эрика долго не отвечала, но любопытство взяло верх над осторожностью.
– Слушаю, – наконец, ответила она, вставая.
– Здравствуй, милая, – донесся из трубки мужской, ласковый голос. – Как тебе Москва?
– Вы, наверно, ошиблись, – вежливо ответила Эрика, уже жалея, что поддалась искушению.
– Возможно, ошибся, – согласился мужчина и быстро добавил: – но если это ты теперь занимаешь место Ангелины Уваровой, то тебе лучше меня послушать.
В первую секунду Эрика хотела бросить телефон и бежать из этой квартиры – ее обман раскрылся! – но вовремя сообразила, что разговаривает она по мобильному телефону и отследить ее местонахождение намного труднее, чем определить адрес стационарного телефона. Это обстоятельство ее немного успокоило, и она решила выяснить, какого плана угроза появилась на ее жизненном горизонте.
«– «Предупрежден – значит, вооружен!», – подумала она, и телефон не бросила».
Посчитав молчание хорошим знаком, Петр Сергеевич Яковлев продолжил разговор.
– Так это ты взяла документы Ангелины и побывала в ее квартире?!
– Я, – честно призналась Эрика, решив играть в открытую.
– Понимаю: каждый выживает, как умеет, но из квартиры Ангелины ты прихватила кое-что не принадлежащее ей. Так вот, девочка-гадалочка, эту вещь тебе придется вернуть.
Услышав слова «девочка-гадалочка», Эрика поняла, что мужчина кое-что знает о ее жизни. Как он узнал, что именно она взяла вещи Ангелины?
– В Петушках все по-старому? – спросила она, надеясь услышать ответ на свой вопрос.
– В Петушках все очень переживают твою смерть, – в намерение Яковлева входило запугать гадалку местного разлива и упоминание о смерти, как ему казалось, сыграет свою роль.
Брови Эрики удивленно взлетели вверх.
«– Значит, все думают, что под платформой нашли именно мой труп. Почему? Документы девушки я забрала, но нас трудно перепутать…»
– Двойниками нас с Ангелиной не назовешь, – задумчиво произнесла она вслух и тут же получила объяснение своим сомнениям.
– Собаки постарались.
– Ах да, там их целая стая.
– Так, как насчет моих… «вещей»? – напомнил Петр Сергеевич, возвращая разговор в нужное русло.
– Что за вещи? Трусы, футболки?
Прежде чем ответить мужчина немного помолчал, пережидая нескольких прохожих.
– Юмористка! Это диск, несколько дисков, – уточнил он, прикрывая трубку рукой. – Возможно, они хранились в какой-то шкатулке или были спрятаны в одежде.
– Дисков я не брала.
– А ты проверь, милая, еще раз проверь – может, и найдешь.
– Вообще-то, я в гостях, – нашлась Эрика и улыбнулась удачной отговорке – проверить этого он все равно не может, – а сумка с вещами осталась в другом месте.
– Ладно, сделаем вид, что на сей раз я тебе поверил, – принимая ее игру, согласился Петр Сергеевич. – Даю тебе на все твои фокусы сутки – завтра в это же время я позвоню. И предупреждаю тебя – не суй нос, куда не надо! Одна не послушалась, и ты знаешь, что с ней стало.
Эрика вспомнила труп девушки под платформой и невольно вздохнула.
– Вот, вот, – недобро усмехнулся мужчина, правильно истолковав этот вздох. – И телефон не вздумай отключать – себе же хуже сделаешь. Давай решим все полюбовно: тебе вещи – мне диски. Никакой опасности для тебя в этом нет: положишь диски в камеру хранения и по телефону сообщишь мне номер ячейки и код. Я заберу принадлежащую мне вещь, и ты обо мне больше не услышишь.
– Сначала мне надо найти вашу вещь, – настаивала на своем Эрика. – Может, у меня ее и нет.
– Лучше тебе ее найти, а где ты ее найдешь – это твоя проблема. Если в назначенное время я не получу свою вещь, то полиция получит некую информацию об убитой девушке, а, так же, приметы грабителя и убийцы. Догадываешься, кого будут искать сыскари?
Угроза Эрике не понравилась – она не любила, когда на нее начинали давить, и всячески противилась принуждению.
– А вы не боитесь, что при поимке возможного убийцы сыскари найдут несколько дисков и заинтересуются их содержанием? – парировала она и тут же пожалела о сказанном.
– Ах, ты, сучка! – зашипел в трубку мужчина. – Ты мне еще угрожать будешь? Только попробуй выкинуть что-нибудь этакое – на дне моря отыщу.
– Что это вы так разнервничались, дяденька? Я ведь еще ничего не нашла, – усмехнулась Эрика.
– Шутки шутить вздумала?! Добро! Мне рисковые люди нравятся – только угроз я твоих не испугался: у меня давно заграницей тепленькое местечко приготовлено – взмахну крылышками, только меня твои сыскари и видели. А вот ты учти, что в запасе у тебя сутки – потом не обессудь – я шутить буду. Результаты моих шуток ты видела.
Выключив телефон, Эрика положила его на телевизор и, открыв старый гардероб, достала из сумки конверт с дисками. В раздумье похлопала пухлым конвертом по руке.
Что с ними ей делать?
Отдать или спрятать, чтобы обезопасить свою жизнь?
Решение пришло лишь под утро: она отдаст диски в обмен на деньги – тысяч сто или двести запросит (Эрика была уверена, что денег не получит, но попытаться стоило – в этом городе хорошо живется только тем, у кого есть деньги) и заляжет на дно – пусть попробуют отыскать ее в большом городе. Но для того, чтобы хорошо и надолго спрятаться, нужны были деньги – не мифические за диски, а реальные большие деньги.
Их еще предстояло заработать.
И с самого утра Эрика начала зарабатывать «большие деньги» – в квартиру вереницей потянулись люди: жильцы дома, родственники и знакомые жильцов, родственники и знакомые родственников и знакомых жильцов – оборотистые подружки-пенсионерки взялись поставлять ей клиентов, за свой процент, разумеется. Из желающих узнать свое будущее в подъезде образовалась нескончаемая очередь.
Раскладывая карты, предсказывая, Эрика поглядывала на часы и прислушивалась, ожидая обещанного звонка, но, когда минутная стрелка обошла один лишний круг, затем второй, девушка заволновалась. Подошла к телевизору и – о, Боже! – телефона на месте не оказалось.
Эрика заметалась по квартире.
– Неужели божьи-одуванчики меня почистили?! – изумилась она их наглости, но горевала она не долго. – Может, оно и к лучшему! Тот, кто украл телефон, вряд ли совершит такую же глупость, как она, и ответит на звонок – он давно уже выбросил симку.
Третий день ее почти круглосуточной работы подошел к концу. Голова болела после долгих часов предсказаний. Перед ее глазами все еще проплывали надменные, недоверчивые лица людей, после ее предсказаний превращающиеся в застывшие гипсовые маски. Это превращение было и смешно, и печально одновременно. Смешно потому, что, какими бы неверующими и скептически настроенными ни были пришедшие к ней люди, все они жаждали предсказаний о богатстве и счастье, печаль же закралась в душу Эрики оттого, что большинство из этих людей ценили совсем не то, что завещал Господь.
Впуская в свою душу одно, мы не задумываемся о том, что вытесняется из нее, освобождая место для вновь пришедшего.
Может, она что-то не так делает, если ее предсказания не приносят ей радости?
Может, не стоит брать деньги за предсказания, а «идти в народ» и предостерегать всех подряд, и направлять «на путь истинный»?
Но не сочтут ли ее сумасшедшей эти люди и не упекут ли в «дурку» за высокий забор только лишь потому, что она возьмет на себя смелость указывать им на их грехи?
Эрика устало опустилась на старенький пружинистый диван и несколько минут сидела с закрытыми глазами, безвольно сложив руки на коленях – отдыхала. Потом вытряхнула из сумки на диван заработанные деньги и пересчитала их, складывая аккуратными стопками рядом с собой.
Вид денежных стопок не радовал…
На следующий день Эрика решила устроить себе выходной.
Нацепив парик Ангелины (оборотистые старушки уже дежурили у квартиры), она распахнула дверь, прокричала в квартирную пустоту прощальные фразы, захлопнула дверь и, наклонив голову, стала пробираться сквозь гомонящую женскую толпу.
– Девушка! Почему без очереди?
– Мы тут с шести часов стоим!
– Молодые – они все наглые!
Неслись вслед Эрике недовольные фразы.
Она же улыбалась своей маленькой мести – пусть теперь бизнес-старушки покрутятся и сами объясняются с недовольными клиентами: сегодня гадалка никому дверь не откроет – сколько не стучи!
Выйдя на улице, Эрика стянула парик с головы, сунула его в сумку и медленно пошла к метро, наслаждаясь одиночеством, свежестью и прохладой осеннего утра.
Метро оглушило Эрику – такой толчеи она не ожидала.
Освоившись в названиях станций метро и их местоположении на карте города, она надеялась, что с этим трудностей не возникнет, но на Кольцевой ей стало совсем плохо. Пришлось забиться в уголок и, чтобы отвлечься от начинающегося головокружения и непреодолимого желания вырваться наружу, сосредоточиться на разнообразном убранстве и непохожести станций.
Постепенно Эрика смирилась с толчеей и круговоротом пассажиров, привыкла к переменам света и тени за окнами вагона и стала сравнивать проплывающие мимо станции метро.
Детективное агентство «Агата», куда направлялась девушка в столь раннее время, находилось в спальном районе Москвы в обыкновенном семнадцатиэтажном доме. Агентство имело отдельный вход с улицы и пряталось от любопытных глаз жильцов за черной железной дверью. Около двери над звонком имелась стальная узорчатая табличка, оповещающая о деятельности агентства.
