Текст книги "Проблемы квалификации преступлений: Лекции по спецкурсу «Основы квалификации преступлений»"

Автор книги: Нинель Кузнецова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 27 страниц)

Американские соучастники, как следует из публикаций в СМИ, осуждены. Значит ли, что нельзя квалифицировать их соучастие по ст. 210 как преступное сообщество? Ответ, на мой взгляд, нет, не значит. Субъектами соучастия в преступлении согласно ст. 19 УК являются физические, вменяемые лица, достигшие возраста 16 (или 14) лет. Перечисленные в ч. 3 ст. 12 условия уголовной ответственности касаются процедуры привлечения к уголовной ответственности граждан, а не уголовно-правовой регламентации признаков субъекта преступления. Глобализация преступности требует более подробных разъяснений Верховного Суда РФ по вопросам квалификации преступлений транснационального характера.

Преступное сообщество признается таковым, если нацелено на совершение тяжких и особо тяжких преступлений. Названная Конвенция ООН признает «серьезными преступлениями», которые могут считаться имеющими транснациональный характер, если за них предусмотрено наказание свыше четырех лет лишения свободы. Отсюда следует, что те умышленные преступления средней тяжести, а также тяжкие и особо тяжкие преступления, совершенные организованными преступниками по Конвенции, также могут признаваться имеющими транснациональный характер. Но каким образом отразить это в квалификации?

Организованная группа Кодексом оценивается как квалифицирующий признак преступлений. Получается, что в квалификации транснациональный характер преступлений вопреки Конвенции не учитывается, как и при индивидуализации наказания по п. «в» ст. 63 УК, ибо перечень таких обстоятельств исчерпывающий. Все это не согласуется с положением Конституции о том, что «нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы. Если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотрены законом, то применяются правила международного договора».

Транснациональный характер согласно Конвенции носят и преступления, совершаемые на территориях России и других государств СНГ. Однако из-за того, что ратифицированная Конвенция не имплементирована в УК, при квалификации и наказании ее предписания не могут быть реализованы российским правосудием.

Кризис российского морского флота привел к тому, что моряки вынуждены наниматься на работу в экипажах иностранных судов. При совершении ими преступлений встает вопрос о квалификационном аспекте «правила флага». Как известно, это правило гласит, что применяется уголовное законодательство государства, под флагом которого следует корабль, исключая военные корабли. В территориальных водах действует юрисдикция соответствующего государства. Имели место случаи, когда экипаж из российских моряков, по контракту плавающих на судах, например под либерийским флагом, арестовывался за провоз якобы контрабанды оружия. По какому УК должны квалифицироваться деяния российских граждан? В открытом море – по УК государства флага, в территориальных водах – по УК соответствующего государства. Правило гражданства в этих случаях неприменимо. Остается лишь просить об экстрадиции для осуждения или исполнения наказания российских граждан в РФ. При этом еще должны соблюдаться правила Европейской Конвенции 1999 г. об экстрадиции, ратифицированной Россией, о том, что инкриминируемые деяния являются преступлением в обоих государствах, что они наказываются лишением свободы свыше двух лет, и что за них не предусмотрена санкция в виде смертной казни. В случаях с мусульманскими работодателями эти вопросы решать непросто, ибо российское и мусульманское уголовное право существенно различаются.

Итак, можно сделать выводы:

1. Территориальные проблемы квалификации преступлений в связи с глобализацией преступности в мире сосредоточены в уголовно-правовой оценке транснациональных преступлений. Соответствующий Конституции вариант их решения заключается в дополнении УК РФ XIII разделом «Преступления против мира и безопасности человечества и транснациональные преступления». В главу 35 поместить нормы о транснациональных преступлениях.

2. До имплементации в УК РФ Конвенции ООН против транснациональной организованной преступности тяжкие и особо тяжкие преступления транснационального характера по определению их Конвенцией обоснованно надлежит квалифицировать по совокупности соответствующих преступлений и ст. 210 УК (преступное сообщество).

3. Транснациональный характер преступлений средней тяжести, совершенных организованными группами, ни при их квалификации, ни при индивидуализации наказания за них учтен быть не может.

4. Гражданство субъектов организованных преступных групп и преступных сообществ не принимается во внимание при квалификации транснациональных преступлений. Вопрос о государстве, которое будет рассматривать дело о соответствующих транснациональных организованных преступлениях, решается по договоренности заинтересованных сторон.

5. Преступные деяния российских граждан в составе экипажей иностранных судов квалифицируются на общих основаниях, а именно в открытом море по уголовным законам порта приписки судна, о чем свидетельствует флаг корабля, в территориальных водах – по законам соответствующего государства.

§ 4. Квалификация преступлений по бланкетным нормам УК

Бланкетная диспозиция уголовно-правовой нормы характеризуется законодательной отсылкой к другим отраслям права. Такая конструкция статей УК неизбежна и необходима для охвата тех или иных меняющихся по опасности элементов составов преступлений. В Общей части УК на 1 января 2006 г. их не более десяти. В Особенной части на них приходится 65 % статей. И процесс «бланкетизации» Кодекса все более интенсифицируется по мере развития системы законодательства, отражающей усложнение регулируемых общественных отношений. Прочно наметившаяся тенденция формулирования норм различных отраслей права в кодексах весьма положительна. Она намного облегчает квалификацию преступлений по бланкетным уголовно-правовым нормам исходя из достаточно четко кодифицированных кодексов Гражданского, Административного, Таможенного, Бюджетного, Налогового, Земельного, Семейного и др.

Сложнее обстоит дело с квалификацией по бланкетным нормам не кодифицированным и нефедерального уровня подзаконным актам, нередко противоречивым и трудно доступным для правоприменителя различных инструкций, приказов, правил, положений, издаваемых органами исполнительной власти. В публикациях называлась цифра в 100 тыс. такого рода подзаконных актов[143]143
  См. подробнее: Энциклопедия уголовного права. Т. 1. СПб., 2005. С. 393.


[Закрыть]. Более всего таких норм в гл. 33 УК «Преступления против военной службы»[144]144
  Военно-уголовное законодательство Российской Федерации: Научно-практический комментарий. М., 2004.


[Закрыть]. Нет нужды доказывать, насколько это затрудняет правильную квалификацию преступлений.

В большинстве зарубежных правовых систем уголовное право подразделяется на два вида: кодифицированное и некодифицированное. Первое представлено уголовными кодексами, второе в дополнительном некодифицированном законодательстве. В ФРГ, например, Strafrecht (уголовное право) подразделяется на Stafgesetzbuch (уголовный кодекс) и Nebengesetzen (дополнительные законы). Некодифицированное уголовное право как раз включает бланкетные уголовно-правовые нормы. Помещаются они не в систематизированном законе, а в бесчисленных законах о земле, атомной энергии и т. д. Такая система уголовного права не отвечает принципу «Nullum crimen sine lege» и «Nullum crimen sine culpa».

В Великобритании вообще отсутствует Уголовный кодекс, как и конституция. Во Франции уголовные законы издают органы исполнительной власти (ордонансы). Англосаксонская система судебных прецедентов продолжает действовать в США и Канаде при наличии достаточно развитого кодифицированного уголовного законодательства. В дискуссиях с коллегами из ФРГ выяснилось, что они в принципе не допускают полную кодификацию уголовного законодательства ввиду его обширной бланкетности. И удивляются, как российскому уголовному праву удается следовать правилу полной кодификации. Между тем проблема не так уж сложна. Чтобы процесс бланкетизации не размывал границ преступлений и проступков, надо четко фиксировать в диспозициях норм УК криминообразующие признаки.

При квалификации преступлений по бланкетным нормам первое условие ее правильности – установление федерального статуса нормы, к которой отсылает УК. Последний согласно Конституции относится к системе федерального законодательства. Административное, налоговое и другие законодательства находятся в совместном ведении Федерации и субъектов Федерации (ст. 71 и 72 Конституции). Квалификация преступлений должна осуществляться по федеральным нормативным правовым актам иных отраслей права, чего на практике не наблюдается.

При толковании бланкетных норм УК для правильной квалификации по ним бланкетные признаки оцениваются не изолированно, а в системной взаимосвязи с криминообразующими признаками преступлений, и прежде всего с учетом характера их общественной опасности.

Как известно, характер общественной опасности преступления определяется объектом, содержанием ущерба, формой вины и такими способами действия (бездействия), как насилие, обман, группа, использование служебного положения. Если тот или иной бланкетный признак в трактовке другого отраслевого права не укладывается в характер общественной опасности деяния, то он не должен учитываться в квалификации преступления. Коллизионность исчезнет, если УК, употребляя понятия других отраслей права в ином понимании, оговорит это в примечании к статье либо при описании состава в диспозиции норм. Например, в примечании № 3 к ст. 158 (кража) содержится понятие жилища, которое отличается от трактовки его в Жилищном кодексе.

Вопрос о мере обязательности для квалификации по бланкетным статьям УК предписаний других отраслей права решается доктринальными толкователями по-разному. Одни полагают при коллизионности приоритет УК, другие считают их равнозначными. Так, Л.В. Иногамова-Хегай пишет, что, когда деяние одновременно нарушает нормы и уголовного, и административного права, имеет место «параллельная противоправность»[145]145
  Иногамова-Хегай Л.В. Квалификация преступлений при конкуренции уголовно-правовых и иных норм права // Уголовное право: стратегия развития в XXI веке. М., 2004. С. 128.


[Закрыть]. Н.Н. Пикуров говорил в таких случаях о «смешанной противоправности»[146]146
  См.: Пыкуров Н.Н. Квалификация преступлений со смешанной противоправностью. Волгоград, 1987. В «Энциклопедии уголовного права» он от этой точки зрения отказался.


[Закрыть]. А.В. Наумов считает, что «изменение уголовного правового запрета может происходить и без изменения уголовного закона как такового, а в связи с изменением нормативных актов других отраслей права»[147]147
  Наумов А.В. Российское уголовное право: Курс лекций. Общая часть. М., 2004. Т. 1. С. 249.


[Закрыть].

Полагаю, что ни «параллельной», ни «смешанной» противоправности нормы УК, по которым только и производится квалификация преступлений, не существует. Часть 1 ст. 14 УК определяет противоправность преступления достаточно ясно: «…деяние, запрещенное настоящим Кодексом под угрозой наказания». Исключительно УК «определяет, какие опасные для лица, общества или государства деяния признаются преступлениями, и устанавливает виды наказаний и иные меры уголовно-правового характера за совершение преступлений» (ч. 2 ст. 2 УК РФ).

Что касается изменений уголовно-правового запрета в бланкетных нормах, то изменяется та его часть, которая отсылает к иным нормам законодательства, например к предмету (оружие, наркотические средства) или правилам безопасности. В отдельных случаях они, действительно, способны привести к декриминализации. Например, если то или иное оружие соответствующим законодательством перестало быть запрещенным, значит в этой части ст. 222 УК окажется декриминализированной. Аналогичное положение с криминализацией бланкетного признака состава с учетом ст. 10 УК об обратной силе закона.

Законодательные конструкции в УК о бланкетности имеют несколько разновидностей. Наиболее распространены указания в диспозициях норм Особенной части УК на нарушения тех или иных правил, например, правил дорожной безопасности, техники безопасности, правил ядерной безопасности и пр. Если те или иные правила соответствующим отраслевым законом отменены, то их нарушение при квалификации деяний не учитывается. Нереальна отмена всех правил безопасности, поэтому квалификация проводится обычным порядком с обязательным указанием на эти правила – пункт, часть, статья соответствующего нормативного правового акта. Гипотетически можно представить, что нарушение тех или иных правил перестало быть незаконным полностью. Тогда уголовно-правовая норма отменяется, бланкетное преступление декриминализируется.

Другой вариант формулировки бланкетности – указание в диспозиции на «незаконность» и «неправомерность» тех или иных действий (бездействия). Она толкуется как существование законных, правомерных действий и потому надлежит найти нормативное предписание об этом, сослаться на него при квалификации преступлений. Например, ч. 1 ст. 328 УК предусматривает наказание за уклонение от призыва на военную службу при отсутствии законных оснований от освобождения от этой службы. Как известно, эти основания весьма изменчивы. К 2008 г. планируется служба по призыву на срок в 1,5 года, позже – в 1 год и, наконец, замена призыва в армию контрактной и альтернативной службой. Уполномоченный по правам человека РФ В. Лукин полагает, что служба в армии должна начинаться с 20 лет. Отсюда квалификация по ст. 328 УК зависит от законных оснований для освобождения от службы в армии на момент уклонения от нее. При этом с начала уклонения до завершения этого длящегося преступления нельзя забывать об обратной силе уголовного закона. Она распространяется вплоть до погашения и снятия судимости.

Только в одном случае бланкетность ошибочно обозначена словом «незаконная» – это ст. 242 «Незаконное распространение порнографических материалов или предметов». «Законной» порнографии не существует. Эротика таковой не является. Так называемая «жесткая эротика» представляет собой словесный камуфляж порнографии.

Третья форма указаний на бланкетность представлена прямыми отсылками к отраслевому праву. Чаще всего такая отсылка производится относительно международного права. Так, в ст. 12 применительно к военнослужащим, совершившим преступление вне территории РФ, условие ответственности: «…если иное не предусмотрено международным договором РФ». По ч. 2 ст. 13 выдача иностранных граждан и лиц без гражданства происходит «в соответствии с международным договором РФ».

Некоторые нормы раздела XII УК «Преступления против мира и безопасности человечества» предусматривают прямую отсылку к международному праву. В ст. 356 о методах и средствах ведения войны сказано: «…запрещенные международным договором», в ст. 360 о лицах и учреждениях сказано: «…пользующихся международной защитой». Остальные нормы раздела XII и при отсутствии ссылки в их диспозициях на международные акты, по существу также бланкетны. При этом сила международной бланкетности, в отличие от бланкетности других отраслей внутринационального права, наивысшая. При коллизиях согласно ч. 4 ст. 15 Конституции применяется международное право.

В совместном постановлении Пленума ВС РФ и Пленума ВАС РФ от 11 июня 1999 г. № 41/9 «О некоторых вопросах, связанных с введением в действие первой части Налогового кодекса РФ» указано, что институты, понятия и термины гражданского и других отраслей законодательства РФ при использовании в других отраслях права должны применяться в том значении, в каком они используются в гражданском, семейном и иных отраслях законодательства, если иное не оговорено. Если в примечаниях к нормам УК не оговорено иное, бланкетные признаки употребляются в значении базового законодательства.

Наконец, о бланкетности тех или иных норм говорит явно не уголовно-правовая терминология, взятая из других отраслей права, – «сделка», «предпринимательство», «лицензия», «избирательный блок», «религиозные обряды», «конкуренция», «знак обслуживания», «государственное пробирное клеймо», «эмиссия ценных бумаг» «аффинаж» и др.

На все случаи изменений базовых норм законодателю необходимо немедленно реагировать поправками в УК. Вступление в силу отраслевого и бланкетного уголовного законодательства должно быть одновременным. Если этого не делать, ошибки в квалификации неизбежны. К примеру, ФЗ «Об оружии» в новой редакции изменил перечень запрещенных к обороту видов оружия. Квалификация по статьям УК о незаконном обороте оружия (ст. 222 УК) будет учитывать эти изменения после вступления таковых в силу.

Конечно, нестабильность бланкетного законодательства не способствует минимизации квалификационных ошибок. Например, четыре части бланкетной ст. 222 УК о незаконном обороте оружия изменялись в 1998, 2003 и 2004 гг. ввиду изменений ФЗ «Об оружии». Криминологическая обоснованность изменений УК при этом не усматривается. Декриминализацию приобретения или ношения газового, холодного, метательного оружия можно расценить не иначе как поощрение реформой 8 декабря 2003 г. вооруженной преступности. Приобретают и носят ножи и нунчаки не для сбыта, а для совершения кровавых преступлений.

Для того чтобы множество, разнообразие и текучесть бланкетности в УК не приводили к квалификационным ошибкам, правоприменителю должен быть обеспечен доступ к электронной системе правовой информации. Как известно, ставить вопрос перед экспертами и специалистами о том, какая норма в соответствующей отрасли права нарушена, дознаватель, следователь и суд не имеют права, ибо это не специальные сведения. Они сами должны такую норму найти и в обязательном порядке сослаться на нее в обвинительном заключении и приговоре. Отсутствие указания на конкретную норму отраслевого законодательства при квалификации по бланкетным нормам ошибочно и ведет к отмене приговора. Еще в 1970 г. Постановление Пленума Верховного Суда СССР о квалификации дорожно-транспортных преступлений сформулировало данное правило квалификации[148]148
  См., например: Судебная практика по уголовным делам Конституционного Суда. С. 897–903; Судебная практика по уголовным делам. М., 2005. С. 607.


[Закрыть]. Причинения вреда без нарушения ДТП переквалифицируются на другие статьи УК. Так, в постановлении президиума Пермского областного суда отмечалось, что осужденный Б. не управлял автомобилем, а по просьбе потерпевших, сидя рядом на месте пассажира, повернул ключи зажигания для обогревания, не проверив положения тормозов. Он не нарушил п. 8.12 Правил дорожного движения, а потому ввиду неосторожности его действия следует квалифицировать не по ч. 2 ст. 264, а по ч. 1 ст. 109 – неосторожное причинение смерти человеку[149]149
  Судебная практика по уголовным делам. С. 810.


[Закрыть].

В марте 2006 г. Краевой суд Алтайского края оправдал Щербинского, 3 февраля 2006 г. осужденного за нарушение правил дорожного движения, повлекшее смерть губернатора края Евдокимова на четыре года лишения свободы с отбыванием в колонии-поселении. В поддержку осужденного выступили более 25 тыс. водителей в разных регионах страны, а также партия «Единая Россия». Суд первой инстанции явно нарушил правила квалификации по бланкетной ст. 264 УК – не установил, какие конкретно правила дорожного движения нарушил подсудимый и какие – шофер Евдокимова. В конечном итоге был вынесен оправдательный приговор за отсутствием состава преступления. При коллизии федерального и регионального законодательств, а тем более закона и подзаконной нормы высшая сила за федеральным законодательством. В противном случае нарушаются принципы законности и равенства всех перед уголовным законом и судом. Такая проблема возникла, например, при обсуждении на Научно-консультативном совете при Верховном Суде РФ проекта постановления Пленума о практике применения судами законодательства об уклонении от уплаты налогов. Налоги, как известно, бывают федеральными, региональными и местными. УК должен исходить из первых. За уклонение от уплаты вторых и третьих видов налогов следует административное наказание. Присутствующие на заседании Совета представители налоговых органов пытались доказать обратное. По их мнению, уголовная ответственность должна следовать за уклонение от всех видов налогов.

Налоговый кодекс РФ – как раз то федеральное законодательство, к которому отсылает УК[150]150
  См. подробнее: Комментарий к Налоговому кодексу Российской Федерации. Часть первая. М., 2005.


[Закрыть]. При квалификации налоговых преступлений необходима ссылка на конкретные нормы Налогового кодекса. Без такой ссылки на неправомерность налоговых нарушений квалификация оказывается ошибочной. Налоговые законы, принимаемые субъектами Федерации, не должны противоречить федеральным.

Толкование Верховным Судом ст. 198, 199 УК РФ в Постановлении Пленума от 28 декабря 2006 г. «О практике применения судами уголовного законодательства об ответственности за налоговые преступления» представляется весьма спорным. В п. 1 сказано, что «ответственность по статьям 198 и 199 УК наступает в случае уклонения от уплаты как федеральных налогов и сборов, так и налогов субъектов РФ и местных налогов»[151]151
  ВВС РФ. 2007. № 3. С. 18.


[Закрыть].

В перспективе дальнейшего совершенствования УК желательно дать единую формулировку всех бланкетных статей Кодекса – термин «незаконное». Это позволит избирать для квалификации именно законы, а не подзаконные акты, и законы федерального статуса.

Законодателю не помешало бы тщательнее очерчивать круг бланкетных уголовно-правовых норм и степень бланкетизации соответствующих признаков. Допустим перевод нормы из полностью бланкетной в «полубланкетную». Максимально сокращать бланкетность при переходе к конструкции «полубланкетности», когда основные признаки бланкетности раскрываются в УК, а более конкретно они трактуются в нормах других отраслей права. Как это удачно сделано в УК 1996 г., например, при определении тяжести вреда здоровью, отграничив причинение вреда здоровью от побоев и истязаний. В УК 1960 г. нормы о тяжком, средней тяжести и легких телесных повреждениях были полностью бланкетными, отсылали к правилам их определения в судебно-медицинских подзаконных актах. Теперь основные признаки тяжести вреда здоровью названы в соответствующих статьях УК. Так, ст. 111 к тяжкому вреду здоровью относит вред, создающий опасность для жизни человека, потерю зрения, речи, слуха либо какого-либо органа или утрату органом его функции, прерывание беременности, заболевание наркоманией или токсикоманией, неизгладимое обезображивание лица, значительную стойкую утрату общей трудоспособности не менее чем на одну треть или заведомо для виновного полную утрату профессиональной трудоспособности.

В приведенной диспозиции альтернативно представлены конкретные признаки – прерывание беременности, потеря зрения, заболевание наркоманией и др., оценочные – обезображивание лица, и «полубланкетные» – стойкая утрата общей трудоспособности на одну треть. Для уяснения последнего признака назначается судебно-медицинская экспертиза. Она и определяет степень утраты общей и специальной трудоспособности. Суды прежде имели возможность оценить объективность заключений экспертизы. Действовали «Правила судебно-медицинского определения степени тяжести телесных повреждений», утвержденные приказом Минздрава СССР от 11 декабря 1978 г. Приказ министерства, конечно, не может быть источником федерального отраслевого законодательства, поэтому в заключениях судебно-медицинских экспертиз на эти правила не ссылаются, хотя de facto ими руководствуются. Десять лет действует УК РФ, большое число норм в нем о преступлениях против здоровья, однако федеральное законодательство о правилах определения степени утраты трудоспособности до сих пор Госдумой не принято. Нетрудно догадаться, что такие «дыры» в российском законодательстве представляют собой легальную криминогенность для коррупции и для квалификационных ошибок.

Само базовое законодательство иногда оказывается столь противоречивым и устаревшим, что влечет ошибки не просто в виде переквалификации деяний, а вынесения оправдательных приговоров за отсутствием составов преступлений в деянии подсудимых. Примером может служить громкое дело о нарушении правил трансплантации органов, по которому вынесены два оправдательных приговора, и внесен на них очередной протест прокурора.

Так, врачам горбольницы № 20 г. Москвы было предъявлено обвинение в приготовлении к умышленному убийству (ч. 1 ст. 30 и ч. 2 ст. 105 УК). Им инкриминировалось, что 11 апреля 2004 г. они пытались удалить почку у живого человека. Врачи-реаниматологи клинического госпиталя ГУВД Москвы, которые приехали в больницу, обнаружили, что поступившего туда с черепно-мозговой травмой Орехова готовили к забору почек. Пациент был еще живым, о чем свидетельствовали такие явные признаки жизни, как артериальное давление и сердечные сокращения. На теле больного уже были нарисованы линии для работы скальпелем. Это было первое дело такого рода в Москве, аналогичное расследовалось в Хабаровске.

Правильная квалификация определялась ответом на один буквально жизненно важный вопрос: был ли больной как человек уже мертв, но как донор еще жив. Такое хрупкое состояние между жизнью и смертью регламентируют специальные медицинские правила определения биологической смерти. Эти правила существуют, опубликованы в «Российской газете» и в зависимости от их соблюдения можно сказать, было ли в действиях врачей приготовление к убийству. Очевидно, они нуждаются в уточнении, нужен самостоятельный модернизированный закон о трансплантации органов. Состава незаконной трансплантации органов УК РФ не содержит. Статья 120 наказывает за принуждение к Изъятию органов или тканей человека для трансплантации, совершенное с применением насилия либо с угрозой его применения. Пункт 4 ст. 1271 УК РФ регламентирует ответственность за торговлю людьми в целях изъятия у потерпевшего органов или тканей. Очевидно, нужна отдельная статья УК о незаконной трансплантации органов или тканей, повлекшей причинение вреда здоровью человека. Квалифицированным составом стало бы во второй части статьи причинение по неосторожности смерти человека. Квалифицировать незаконную трансплантацию как убийство или приготовление к нему неправильно, ибо у виновного должен быть прямой умысел на убийство и низменные мотивы. У трансплантаторов мотив иной – спасти нуждающегося в пересадке донорского органа человека.

Квалификационным ошибкам способствует нечеткая регламентация волеизъявления больного или его близких относительно трансплантации. В мировой практике принято два варианта: согласие на трансплантацию со стороны больного или его близких, лучше, если оно документально оформлено, или если несогласие прямо не выражено. В России врачи-трансплантаторы исходят из презумпции согласия: отсутствие возражений означает согласие на трансплантацию. Федеральный закон от 12 января 1996 г. № 8-ФЗ «О погребении и похоронном деле», напротив, предусматривает презумпцию согласия. Статья 5 устанавливает, что волеизъявление лица о достойном отношении к его телу после смерти выражается в устной форме в присутствии свидетелей или в письменной форме, в том числе о согласии или несогласии на изъятие органов и (или) тканей из его тела. В результате коллизии вопрос решает одно лицо – руководитель учреждения, в котором производится забор тканей.

Российские трансплантаторы обоснованно сетуют на то, что нормативный вакуум в обеспечении правомерности трансплантации приводит к тому, что гибнут сотни тысяч людей, которых доноры могли бы спасти. Апеллировать надо и к правосознанию населения. Например, в Испании, где в эту работу подключилась церковь, на стенах храмов помещены таблички с призывами к прихожанам оставлять свои телесные органы на земле для помощи больным, так как на небе их тела не нужны.

Вынося второй раз оправдательный приговор врачам-трансплантаторам, суд установил, что у Орехова было три остановки сердца, он трижды был реанимирован, и только после того, как в последний раз его не удалось реанимировать, была констатирована его биологическая смерть. В приговоре отмечалось, что «врачи действовали в соответствии с возложенными на них обязанностями в пределах своих полномочий, а также в соответствии с законом». Аргументация могла быть убедительнее, если бы согласно правилам квалификации преступлений по бланкетным нормам в приговоре указывались конкретные нормы медицинского законодательства, которые не нарушили подсудимые. «Соответствие с законом» – как раз и не раскрыто.

Медицинское право, которое преподают в медицинских образовательных учреждениях, должно иметь своим предметом все отрасли законодательства, так или иначе относящиеся к здравоохранению. Традиционные основы здравоохранения РФ требуют расширения и модернизации. Разработка в перспективе комплексного Кодекса о здравоохранении представляется вполне реальной и актуальной. И тогда уголовно-правовые бланкетные статьи получат твердую федеральную законодательную основу и будут обеспечивать законность привлечения к ответственности за преступления в области медицинского обслуживания населения[152]152
  См. подробнее: Медицинское право. СПб., 2004; Мапяева Е.О., Колосова В.И., Маляев КВ. Уголовно-правовые проблемы медицины. Н. Новгород, 2004; Крылова Н.Е. Уголовное право и биоэтика: проблемы, дискуссии, поиск решений. М., 2006.


[Закрыть].

Не менее сложна и проблема определения начала жизни человека. Еще в XIX в. Ф. Энгельс писал, что юристы всех стран веками бьются над вопросом отграничения аборта от детоубийства. В комментариях УК РФ решения разные, соответственно и квалификационные ошибки разные. Одни комментаторы признают началом жизни момент начала дыхания (а если новорожденный не начал дышать?), а другие – появление головки из чрева матери (а если плод выходит ногами или иначе?). Вопрос слишком серьезен, чтобы отдавать его решение логическим силлогизмам комментаторов. Нужна четкая правовая регламентация медицинского уголовного права, и тогда квалификационных ошибок будет меньше.

К бланкетным нормам, порождающим споры по квалификации, относятся статьи о разглашении государственной тайны, как одного из видов государственной измены (ст. 275 УК) и самостоятельного разглашения государственной тайны (ст. 283 УК). Кодификация этих норм как будто не вызывает возражений. Понятие государственной тайны и список сведений, составляющих государственную тайну, опубликован в Федеральном законе 1993 г. «О государственной тайне». Обновленный перечень сведений утвержден Указом Президента РФ «О перечне сведений, отнесенных к государственной тайне»[153]153
  Российская газета. 2006. 17 февр.


[Закрыть]. Суду не требуется, казалось бы, всегда назначать экспертизу. Достаточно сослаться на законы, назвать норму и признать, что предмет преступления – сведения, составляющие государственную тайну, налицо. Но именно о предмете названных преступлений больше всего квалификационных вопросов. Начинают говорить о служебной тайне, тайне с ограничительным доступом, о подзаконных нормативах, связанных с оборотом документов, содержащих государственную тайну и пр.[154]154
  См подробнее: Мазуров В.А. Уголовно-правовая защита тайны: Автореф. дис… канд. юрид. наук. Томск, 2001.


[Закрыть].

В этом отношении представляет интерес постановление Конституционного Суда РФ по делу о конституционности ряда положений п. «а» ст. 64 Уголовного кодекса РСФСР[155]155
  Судебная практика по уголовным делам. С. 679–688.


[Закрыть]. Заявитель оспаривал соответствие Конституции п. «а» ст. 64, по которой он был осужден, в том числе за выдачу государственной или военной тайны иностранному государству.

Конституционный Суд признал не соответствующей Основному Закону статью об измене Родине в части выдачи государственной тайны. В ч. 4 ст. 29 Конституции предусмотрено, что перечень сведений, составляющих государственную тайну, определяется федеральным законом. Уголовная ответственность правомерна лишь при условии, что перечень сведений, составляющих государственную тайну, содержится в официально опубликованном для всеобщего сведения федеральном законе. Данное же правоприменительное решение основывается на неопубликованном нормативном правовом акте.