Текст книги "Проблемы квалификации преступлений: Лекции по спецкурсу «Основы квалификации преступлений»"

Автор книги: Нинель Кузнецова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 27 страниц)

Языковое толкование осуществляется по соответствию закона нормам современного русского литературного языка, прежде всего лексически, синтаксически, стилистически. Исключаются архаизмы, употребление малопонятных иностранных слов. Язык должен соответствовать требованиям ясности, однозначности, лаконичности.

В УК РФ, пожалуй, единственный случай употребления архаизмов понятия преступления (ч. 1 ст. 14) в слове «деяние»[135]135
  В «Толковом словаре русского языка» (под ред. С.И. Ожегова и Н.Ю. Шведовой. М., 1993 г.) слово «деяние» толкуется с пометой высокое и специальное как «действие, поступок, свершение. Высокие деяния, преступное деяние, противоправное деяние».


[Закрыть]. Его современным аналогом уместно употребить слово «поведение». Однако традиции российского уголовного законодательства, которые необходимы для его стабильности, обусловили сохранение его и в действующем (шестом по счету в XX в.) Кодексе; поэтому столь уникально сочетание его толкования в словарях: деяние – преступление и «деяния святых». При этом формулировка термина «деяние» в Кодексах РСФСР 1960 г. и РФ 1996 г. «деяние» неоднозначна. УК 1960 г. в скобках пояснял, что деяние – это действие или бездействие. Большинство УК бывших союзных республик сохранили эту формулировку. Однако скобка вносила неясность, ибо не охватывала главный криминообразующий элемент – общественно опасные последствия. Отсюда на практике и в теории приходилось прибегать к расширительному толкованию и объяснять, что термин деяние охватывает не только действие и бездействие, но и преступные последствия. Убрав скобки, УК РФ исключил потребность в таком толковании. Одновременно была устранена коллизия между Общей и Особенной частями УК. УК 1960 г. в Особенной части многозначно употреблял при описании в составах преступлений термин «деяние» или «действие». Там, где называлось «действие», в действительности могло быть и «бездействие». Это вело к неопределенности, создавая нормативное поле для квалификационных ошибок. УК РФ 1996 г. подобную терминологическую многозначность устранил благодаря употреблению единого слова «деяние». При этом если в основном составе преступления назывались несколько деяний, то в нормах о квалификационных составах правильно употреблялось множественное число.

К примеру, ч. 1 ст. 111 предусматривала несколько видов умышленного причинения вреда здоровью, поэтому в ч. 2 говорится «те же деяния», в ч. 3 «деяния, предусмотренные частями первой или второй настоящей статьи». Такая конструкция составов и в диспозициях статей используется по всей Особенной части УК. Правда, имеются и случаи неточного употребления слова «деяние». Например, в ч. 1 ст. 260 незаконная порубка деревьев и кустарников признаются преступными, «если эти деяния совершены в значительном размере». Слово деяние употреблено неверно, ибо перечисленные действия становятся преступными при наличии криминообразующего элемента – причинение вреда в значительном размере. Без общественно опасных последствий есть действия и бездействие, но нет деяния. Аналогичные замечания относятся к ст. 287 «Нарушение правил охраны рыбных запасов», ст. 268 «Незаконная охота», ч. 1 ст. 263 «Нарушение правил безопасности движения и эксплуатации железнодорожного, воздушного или водного транспорта» и некоторые другие, связанные с нарушением тех или иных правил. Сами нарушения правил суть административные проступки. Лишь наступление вреда делает их преступлениями, поэтому во всех случаях конструкций норм о нарушениях тех или иных правил надо прибегать к ограничительному толкованию понятия «деяние», дабы не допускать квалификационных ошибок.

К примеру, ч. 1 ст. 269 УК предусматривает ответственность за «нарушение правил безопасности при строительстве, эксплуатации или ремонте магистральных трубопроводов, если это деяние повлекло по неосторожности причинение тяжкого вреда здоровью человека». Без такого вреда преступного деяния нет. Надо: «если это повлекло…». Неправильно употреблено слово «деяние» и в ч. 2 ст. 269, где сказано: «То же деяние, повлекшее по неосторожности смерть человека». Какое «то же деяние»? Логическое толкование не позволяет считать, что причинение тяжкого вреда здоровью является тем же деянием, которое причинило смерть. В действительности и «не то же», и «не деяние». Словом, во всех статьях, диспозиции которых говорят о нарушениях правил, термин «деяние» придется толковать как «нарушение, повлекшее» или, «если они повлекли».

Ограничительное толкование термина «деяние», а также исключение его из статей главы 28 «Преступления в сфере компьютерной информации» способствовало бы минимизации квалификационных ошибок.

Изложенное позволяет сформулировать правило квалификации с употреблением слова «деяние». В случаях употребления в норме о простом составе, толкование буквальное. В случаях же, когда «деянием» охарактеризован квалифицированный состав, что создает противоречие с описанием простого состава, – толкование ограничительное. Вместо слова «деяние» надо применять фразу «то же нарушение».

К примеру, ч. 1 ст. 251 наказывает за «нарушение правил выброса в атмосферу загрязняющих веществ или нарушение эксплуатации установок, сооружений или иных объектов, если эти деяния повлекли загрязнение или иное изменение природных свойств воздуха». Слово «деяние» использовано неправильно. Без ущерба нарушение тех или иных правил – административный проступок; поэтому при квалификации надо толковать как «если эти нарушения повлекли…» и т. д. В ч. 3 ст. 251 слово «деяние» названо правильно: «Деяния, предусмотренные частями первой или второй настоящей статьи, повлекшие по неосторожности смерть человека», ибо имеется в виду преступление с двумя последствиями и двумя формами вины.

Понятие преступления по УК стран СНГ переводится на русский язык как «деяние». Вряд ли в национальной лексике это слово так пишется. Интересно было бы сопоставить на соответствующем национальном языке древнерусское слово «деяние» с терминами, характеризующими поведение в УК СНГ. По крайней мере, очевидно, что в Кодексах «дальнего зарубежья» для характеристики преступного поведения используются иные термины, хотя в русских переводах используется все то же старославянское слово «деяние».

В 2002 г. УК РФ пополнился статьями об экстремизме: ст. 980 «Публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности», 282¹ «Организация экстремистского сообщества», 282² «Организация деятельности экстремистской организации». Иностранное слово «экстремизм» толкуется русскими словарями таким образом, что содержательно оно не антисоциально, в отличие, скажем, от терроризма. В «Толковом словаре русского языка» читаем: «Экстремизм – приверженность к крайним взглядам и мерам, главным образом, в политике». Экстремист – сторонник экстремизма. Экстремальный – крайний, необычный по трудности исполнения. Корень слов «экстремизм» и «экстремальный» один, содержание не совпадающее, а главное изначально не несущее нарицательного значения. Потому его сплошь и рядом представляют в СМИ как синоним фашизму, антисемитизму, терроризму, что, конечно, ошибочно. Например, ст. 2 Закона № 153-ФЗ вносит изменения в ст. 4 Закона РФ «О средствах массовой информации»: «…распространение материалов, содержащих публичные призыва к осуществлению террористической деятельности, или публично оправдывающих терроризм, других экстремистских материалов». Слово «других» необоснованно уравнивает террористические материалы с экстремистскими. «Приверженность к крайним взглядам» не уголовно-правовая категория, ибо взгляды, приверженность не являются предметом его регулирования. Крайние меры вообще могут быть правомерными, например, крайняя необходимость (ст. 39 УК) и причинение вреда при задержании лица, совершившего преступление (ст. 38 УК). Больше, пожалуй, кроме слова «аффинаж» в ст. 192, что означает первичную очистку породы, УК малопонятных иностранных слов не употребляет.

При разработке проекта УК РФ согласительной комиссией, сформированной Госдумой, ее члены старались соблюдать правило лаконичности закона. Известно, что в русском языке наиболее удачной для восприятия является фраза из семи слов, поэтому неизбежные длинноты допускались в бланкетных нормах, где надо пояснять специальные термины. Однако позже во второе пятилетие действия УК 1996 г. в него стали вноситься изменения, которые не отвечали требованию лаконичности. Примером, как отмечалось, может служить ст. 141¹ «Нарушение порядка финансирования избирательной кампании кандидата, избирательного объединения, избирательного блока, деятельности инициативной группы по проведению референдума, или иной группы участников референдума» (введена ФЗ от 4 июля 2003 г. № 94-ФЗ). Диспозиция содержат 193 слова. Между тем следовало обобщенно сформулировать один-два криминообразующих признака и текст стал бы лаконичным. Отличие преступного финансирования избирательных кампаний и референдума от почти полностью совпадающей конструкции данного правонарушения в КоАП РФ, способствовало бы сокращению квалификационных ошибок. В данном случае имеет место нарушение правил кодификации бланкетных норм, когда в объективную сторону составов включается почти полный перечень нарушений избирательного права. Аналогичное положение в ст. 142¹, внесенной тем же ФЗ «Фальсификация итогов голосования». Диспозиция содержит 138 слов.

В Госдуме функционирует специальная структура редактирования законопроектов. Работающие там высокопрофессиональные филологи призваны выверять тексты будущих законов на соответствие нормам современного литературного языка. И они это сделали неплохо при подготовке проекта УК РФ по второму чтению. Однако одна их «правка» привела в шоковое состояние членов согласительной комиссии. Они убрали как «излишние» цифровые обозначения частей в статьях Кодекса. Конечно, первоначальная рубрикация текста УК была восстановлена. Однако это послужило убедительной иллюстрацией того, что филологи без знания правоведения не всегда могут давать правильные рекомендации по законотворчеству. Между тем с базовым филологическим образованием с успехом защищаются кандидатские и даже докторские диссертации по теме «Язык закона»[136]136
  Сравнить, например, работы филолога, защитившего докторскую диссертацию на звание доктора юридических наук, Губаревой «Словесность в юриспруденции» (Казань, 1995) и юристов «Язык законов» (под ред. А.С. Пиголкина. М., 1990); Законодательная техника. Научно-практическое пособие / Под ред. Ю.А. Тихомирова. М., 2000; Кострова М. Эффективность уголовно-правовых норм и язык закона // Уголовное право. 2001. № 4.


[Закрыть].

До недавнего времени считалось, что УК РФ нужно дополнить разделом XIII «Толкование терминов». Легальное толкование по идее было призвано сократить квалификационные ошибки, вызванные неоднозначностью уголовно-правовой терминологии. Такие главы имеются в УК Республики Беларусь и в ряде зарубежных кодексов. Законодательная практика последних лет, когда по примеру международного уголовного права ФЗ начинаются с главы о разъяснении понятий, безусловно, положительна.

Уголовно-правовая секция Учебно-методического объединения по праву провела расширенное заседание с обсуждением проекта главы XIII УК[137]137
  См.: Кострова М.Б. Концептуальная модель разъяснения терминов, используемых в Уголовном кодексе Российской Федерации // Пять лет действия УК РФ: итоги и перспективы. М., 2003.


[Закрыть]. Пришли к выводу, что, во-первых, многие толкования излишни ввиду их однозначного понимания в науке и на практике. Во-вторых, другие толкования укладываются в рамки действующих примечаний к нормам Кодекса. В-третьих, далеко не по всем понятиям у членов секции оказалось единство взглядов, поэтому пришлось отказаться от раздела УК о толковании терминов. Форма такого толкования в примечаниях на сегодня остается наиболее эффективной для УК РФ.

Итак:

1) толкование уголовно-правовых норм – неизбежный и важный способ правильного выбора статей УК для квалификации преступлений. Неизбежность толкования обусловлена либо неясностью закона, либо его устарелостью, либо появлением новых законов и иных нормативных актов, которые требуется системно истолковать;

2) толкование Европейского Суда по правам и основным свободам человека, Конституционного Суда РФ, Верховного Суда РФ не носят нормативного характера. Судьи независимы и подчиняются только Конституции или квалификации УК РФ;

3) толковательные постановления и определения Конституционного Суда и ВС, противоречащие Конституции и УК, не учитываются при квалификации преступлений.

При квалификации возникают некоторые вопросы, связанные с темпоральным (временны'м) и территориальным действием закона. Общее правило известно: квалификация преступлений производится по действующему во время совершения деяния закону (ч. 1 ст. 9 УК). Временем совершения преступления признается время совершения общественно опасного действия (бездействия) независимо от времени наступления последствий (ч. 2 ст. 9 УК). При обсуждении в согласительной комиссии проекта УК мною высказывалось возражение против ч. 2 ст. 9 ввиду неточности. Оно не распространяется на неосторожные преступления, которые криминализируются только при наступлении вредных последствий. Оно не согласуется с понятием деяния, преступления в ст. 14, где деяние охватывает помимо действия (бездействия) общественно опасные последствия. Оно входит в коллизию с понятием приготовления и покушения, при которых создаются условия совершения преступления и совершаются действия по выполнению состава преступления, но нет общественно опасных последствий. Оно создает базу для квалификационных ошибок при оценке малозначительных деяний и разграничения преступлений и проступков. И наконец, оно противоречит основаниям криминализации деяний, согласно которым главным криминообразующим элементом выступают общественно опасные последствия. Чтобы не создавать легальных условий для квалификационных ошибок, предлагалось вообще не включать ч. 2 ст. 9 в УК. Приведенные аргументы за десять лет действия УК не утратили актуальности.

Квалификация неосторожных преступлений производится по закону, действовавшему во время наступления общественно опасных последствий. Например, временем совершения преступлений, связанных с нарушением правил строительных работ, в результате чего произошли обрушения в Москве спортивного комплекса «Трансвааль», Басманного рынка, плавательных басейнов аналогичной конструкции в других городах, является время наступления общественно опасных последствий. Без них нарушение правил строительных работ суть административные проступки. И таких нарушений правил транспортной, технической и т. п. безопасности в УК предусмотрено много, но при обязательном условии неосторожного причинения ими общественно опасных последствий.

При квалификации приготовления к преступлению временем его совершения являются не сами по себе приготовительные действия, ибо они лишены общественной опасности, а вместе с признаком прерывания их по не зависящим от лица обстоятельствам. Создавая условия для совершения тяжкого и особо тяжкого преступления, лицо еще может добровольно отказаться, и тогда в его действиях отсутствует приготовление к преступлению. Время приготовления к преступлению тоже зависит от предстоящего наступления последствий, которые вынужденно не последовали.

Аналогичны правила квалификации покушения на преступление по времени его совершения. Пока выполнение состава преступления (как бы длителен не оказывался его процесс), не будет прервано до наступления общественно опасных последствий по не зависящим от лица обстоятельствам, квалифицировать содеянное по ч. 2 ст. 30 УК нельзя. А.Н. Игнатов обратил внимание на коллизионность ст. 8 УК об основаниях уголовной ответственности и ч. 2 ст. 9. Временем совершения преступления следует считать время, когда в совершающемся деянии будут в наличии все признаки состава преступления. Если же последствия не наступили, состав отсутствует и нет оснований уголовной ответственности. Оснований нет, а неоконченное преступление уже признается совершенным[138]138
  Игнатов А. О действии уголовного закона во времени // Уголовное право. 2002. № 1 С. 14–15.


[Закрыть]. С учетом изложенного и ч. 2 ст. 9 надо толковать ограничительно.

Квалификационные вопросы возникают и при применении ст. 10 УК об обратной силе уголовного закона[139]139
  См. подробнее: Якубов А.Е. Обратная сила уголовного закона СПб., 2003; Жалинский Э.А. Обратная сила уголовного закона: правовые позиции Конституционного Суда РФ // Уголовное право. 2006. № 4; Улицкий С.Я. Размышления о действии уголовного закона: Учебное пособие. Владивосток, 2003.


[Закрыть]. Квалификация деяния как преступления при его полной декриминализации может производиться лишь по ошибке. Такие ошибки применялись иногда в досудебной стадии производства по уголовному делу дознавателями и следователями, плохо знавшими изменения в УК, внесенные реформой от 8 декабря 2003 г., а раньше в связи с принятием УК 1996 г.

Сложнее обстоит дело с квалификацией деяний частично деквалифицированных или сочетающих декриминализацию с криминализацией. В таких случаях полностью нормы нельзя признавать смягчающими. Квалифицировать по новому или прежнему закону потребуется производить конкретно. При этом более мягкая общая санкция не учитывается в случаях криминализации деяний, прежде бывших непреступными. Например, в ст. 191 «Незаконный оборот драгоценных металлов, природных драгоценных камней или жемчуга» УК 1996 г. впервые включил в качестве предмета преступления жемчуг. Понятно, что независимо от смягчения санкции по данной статье, квалифицировать оборот жемчуга по ст. 191 допустимо лишь с 1 января 1997 г., когда Кодекс вошел в законную силу.

Наиболее обширная декриминализация произведена реформой от 8 декабря 2003 г. в отношении квалифицирующего признака «неоднократность». Утратила квалификационное значение «судимость». По моему мнению, сделано это ошибочно и с точки зрения криминологической обоснованности и правил квалификации составов преступлений. Очевидно, на такое решение оказала влияние позиция проекта УК 1994 г. В пояснительной записке к нему авторы доказывали, что судимость и рецидив – это характеристики личности, потому в составы преступлений не входят и в квалификации не участвуют. Между тем личность преступника – это система его социально-статусных, ролевых и психологических признаков. Она учитывается исключительно при индивидуализации наказания (ст. 60 УК), а не квалификации преступлений. Неоднократность – признак объективной стороны преступления. Судимость и рецидив принадлежат к специальному субъекту и объективной стороне, поэтому они участвуют в квалификации преступлений. Впервые совершенное преступление квалифицируется по совокупности с преступлением, совершенным неоднократно лицом судимым или рецидивистом. Нарушение принципа запрета двойной ответственности («пои bis in idem») в такой квалификации отсутствует.

Конституционный Суд признал не противоречащим Конституции уголовно-правовую квалификацию преступления и назначения за него наказания при наличии у лица, совершившего это преступление, непогашенной или неснятой судимости, поскольку по смыслу указанного положения не допускается повторное осуждение и наказание за преступление, за которое лицо уже было осуждено, а также двойной учет имеющейся у него судимости[140]140
  Судебная практика по уголовным делам Конституционного Суда Российской Федерации, Верховного Суда Российской Федерации и Европейского Суда по правам человека. М., 2006. С. 59–71.


[Закрыть].

За годы декриминализации многократности и судимости ст. 10 УК об обратной силе уголовного закона позволила освободиться от более сурового наказания десяткам тысяч карманных, квартирных воров, фальшивомонетчиков, контрабандистов и др., уравняв их с лицами, впервые совершившими преступления. Нарушение принципа справедливости очевидно. Убеждена, что декриминализировать следовало лишь так называемую общую повторность, которая, действительно, влекла грубые квалификационные ошибки, когда осужденный за кражу, затем совершивший разбой, должен был отвечать за повторный разбой. Специальную повторность надо было сохранить как квалифицирующий признак соответствующих рецидивоопасных преступлений.

Вопросы квалификации возникают на практике в связи с обратной силой законов других отраслей права и влиянием этого на квалификацию по бланкетным нормам УК. Конституционный Суд решил, что конституционный принцип об обратной силе уголовного закона распространяется на все отрасли права. «Декриминализация тех или иных деяний может осуществляться не только путем внесения соответствующих изменений в уголовное законодательство, но и путем отмены нормативных предписаний иной отраслевой принадлежности, к которым отсылали бланкетные нормы уголовного закона, либо ограничения объема уголовно-правового регулирования в результате признания какого-либо деяния, не представляющего общественной опасности, свойственной именно преступлениям, и влекущего на данном основании административную или иную, более мягкую ответственность», – определил КС[141]141
  Там же. С. 18.


[Закрыть].

В цитированном решении КС не рассмотрел вопрос о толковании уголовного закона при коллизии его с другими отраслями права. Верховный Суд обратился в КС с запросом о проверке конституционности ч. 1 ст. 228 УК. По мнению заявителя, содержащаяся в ней норма не соответствует ст. 54 Конституции, поскольку, предусматривая уголовную ответственность за незаконное приобретение или хранение без целей сбыта наркотических средств или психотропных веществ в крупном размере, она тем самым препятствует применению введенной в действие с 1 июля 2002 г. ст. 6.8 КоАП, устанавливающей административную ответственность за незаконное приобретение либо хранение без цели сбыта наркотических средств без обозначения предельных размеров количества соответствующих средств или веществ.

Верховный Суд считал, что КоАП не смягчает и не устраняет уголовную ответственность за приобретение и хранение наркотических средств в крупном размере, что это не противоречит ст. 54 Конституции об обратной силе закона.

Конституционный Суд отказал в принятии к рассмотрению запроса ВС на том основании, что вопрос об оценке положений ч. 1 ст. 228 УК ст. 54 Конституции в связи с изменениями, внесенными в КоАП, фактически сводится к требованию о принятии Конституционным Судом решения о выборе нормы, подлежащей применению при квалификации противоправных деяний, подпадающих, по мнению ВС, под признаки нескольких правовых норм. Разрешение данного вопроса в компетенцию Конституционного Суда не входит[142]142
  Судебная практика по уголовным делам. М., 2005. С. 750–751.


[Закрыть].

Определение Конституционного Суда, конечно, правильное. Однако квалификационные вопросы сохраняются. Норма какого Кодекса или иного федерального закона должна применяться при коллизионности УК и иного законодательства? Применяться должна норма по предмету регулирования. Нарушение порядка оборота наркотических средств регламентируют и УК, и КоАП. Однако они не коллизионны. УК запрещает оборот наркотиков без цели сбыта в крупном размере (ч. 1 ст. 228); ст. 6.8 КоАП – не в крупном, хотя о размере вообще не упоминает. Отсюда следует, что величина размера ущерба порядку оборота наркотиков, определяемая размером предмета, – наркотических средств и психотропных веществ, является разграничительным признаком. Нормы УК и КоАП о наркотиках бланкетны, отсылают к Постановлению Правительства о перечне запрещенных наркотических средств и их величины, признаваемых крупным размером. Оно и определяет те самые границы преступления и административного проступка.

Криминализация и декриминализация правонарушений, к которым в бланкетных статьях отсылает УК, влияет на решение вопроса об обратной силе уголовного закона. Действует правило ч. 2 ст. 54 Конституции: «Если после совершения правонарушения ответственность за него устранена или снижена, применяется новый закон». Очевидно, что, если ФЗ, например «Об оружии», запретил к обороту или, наоборот, разрешил оборот того или иного оружия, бланкетность уголовно-правовой нормы обязывает УК при квалификации деяний следовать предписанию нового закона об оружии.

Вопрос о квалификации общественно опасных последствий возникал на практике до 1 января 2004 г., когда вместо МРОТ они стали измеряться в рублях. Изменение МРОТ должно согласно правилам квалификации по бланкетным нормам также подчиняться требованию ст. 10 об обратной силе уголовного закона.

Таким образом, все изменения в сторону полной или частичной декриминализации деяний, произведенной в диспозициях норм УК, оцениваются при квалификации как действующие с момента уголовно наказуемого приготовления и покушения.

Обратная сила закона при квалификации носит абсолютный характер, распространяется на все без исключения диспозиции норм УК, в том числе на бланкетные и промежуточные.

Квалификационные аспекты территориального действия УК связаны, в частности, с оценкой: а) действий, совершенных на территории РФ, последствия от которых наступили за пределами России; б) совершенных в группе преступлений транснационального характера; в) преступлений, совершенных в группе с участием российских и иностранных граждан за пределами РФ; г) преступлений, совершенных российскими гражданами на иностранных судах.

Квалификация деяний, начатых на территории России и завершившихся на территории другого государства, зависит от того, интересам какого государства причинен ущерб. Такие преступления совершаются чаще всего путем использования компьютерных технологий. В известном деле В. Леви еще до принятия УК 1996 г. виновный посредством компьютерных махинаций похитил в Ситибанке 400 тыс. долл. Хищение, начатое в России, завершилось в США. Тогда еще не было норм в УК о компьютерных преступлениях. Материальный ущерб был причинен американскому банку, поэтому деяние В. Леви не могло быть квалифицировано по УК РСФСР. Договор об экстрадиции между РФ и США не был тогда заключен. Когда В. Леви оказался на территории Англии, он был экстрадирован в США и осужден на довольно краткий срок. О его соучастниках информация не поступала.

После 1 января 1997 г., когда вступил в силу УК РФ, действия лиц, использующих хакеров для совершения преступлений против другого государства, квалифицируются по гл. 28 «Преступления в сфере компьютерной информации», поскольку территориально деяния совершены в России. Ущерб другому государству подлежит квалификации по УК этого государства. Если имеется договор об экстрадиции, такое лицо можно выдать этому государству с соблюдением правила экстрадиции: выдаваемый субъект совершил преступление, наказуемое свыше двух лет лишения свободы, и за это преступление не предусмотрена в законодательстве запрашивающего государства смертная казнь.

Киберпреступность приобретает в мире все большую распространенность и заметно молодеет. Хакерствуют уже даже школьники, не говоря о студентах. Правило их квалификации: по уголовному законодательству того государства, которому причинен ущерб – физический, имущественный, социальный, организационный. Если ущерб причинен ряду государств, квалификация осуществляется по соответствующим уголовным кодексам. Известный криминальный авторитет Иваньков, обвиняемый за убийство в Москве, укрылся от наказания в США. Там он совершил еще ряд преступлений, за что был осужден на восемь лет тюремного заключения. По возвращении в Россию был арестован и судим. Присяжные признали его невиновным за убийства, совершенные в Москве девять лет назад, суд вынес оправдательный приговор.

По уголовным законам США также должны квалифицироваться действия новосибирских «киберумельцев», которые вымогали доллары у одного из банков, обещая им помочь в усовершенствовании системы компьютерной безопасности. Американские спецслужбы вычислили их компьютер и заблокировали его. Российские правоохранительные органы поначалу квалифицировали такие действия, как нарушение неприкосновенности частной жизни (ст. 137 УК РФ). Однако такая квалификация неверна, ибо преступление не может рассматриваться как личная или семейная тайна. Сомнительна и квалификация их действий по гл. 28 «Преступления в сфере компьютерной информации». Уголовный кодекс РФ охраняет интересы России. Объект компьютерных преступлений – информационная безопасность на территории Российской Федерации. Отсюда сайты, которые взламывают компьютерные преступники, должны принадлежать российским пользователям.

Иная квалификация действий порнокомпьютерщиков. Они продают порнографические материалы через Интернет за границу и должны отвечать за изготовление и распространение, рекламирование порнографических материалов по ст. 242 УК РФ, так как эти действия приносят ущерб и российским пользователям Интернета. За порнографию они подлежат также ответственности по иностранным уголовным законам.

Интернационализация преступности делает актуальной квалификацию и экономических преступлений. Помимо традиционной контрабанды, речь идет, в частности о легализации (отмывании) незаконных доходов. Преступные доходы обретены в России, а отмываются на банковских счетах в других государствах, чаще всего в «международной прачечной» – Швейцарии. За 15 лет из России вывезены и легализованы капиталы в сотни миллиардов долларов. Мошенничество, уклонение от уплаты налогов и другие тяжкие преступления совершены на территории России, а отмываются они в Израиле или Швейцарии. Именно по причиненному ущербу согласно территориальному правилу тому или иному государству должно квалифицироваться содеянное. Возможна и своего рода межгосударственная совокупность преступлений: отмывание преступных доходов на территории другого государства причинило вред и России, и тому государству, на территории которого состоялось отмывание. Практически отмывание на территории иностранного государства нарушает его уголовное законодательство, однако зарубежные банки даже заинтересованы в получении доходов от хранения отмытых денег. В связи с этим не видно уголовных дел об отмывании грязных денег, полученных из России. Наиболее правильной в такой ситуации представляется выдача виновных в отмывании доходов лиц на территорию РФ.

Вопрос о территориальной квалификации преступлений возникает и по «словесным» преступлениям, типа «призывов», «подстрекательств» через СМИ. Так, в марте 2006 г. Генеральная прокуратура РФ сделала запрос о выдаче России Б. Березовского, получившего под другой фамилией – Еленин политическое убежище в Англии. Ему предъявляется обвинение по ст. 278 УК за совершение действий, направленных на насильственный захват власти. Государственное преступление совершено вне пределов РФ, но направлено против основ государственной безопасности исключительно России. Квалификация – по правилу гражданства, а если оно утрачено, то по правилам ч. 3 ст. 12 УК РФ. Квалификация преступлений транснационального характера, коль скоро ратифицирована 29 апреля 2004 г. Госдумой Конвенция ООН против транснациональной организованной преступности не имплементирована в УК, может проводиться лишь по нормам об организованной группе (ч. 3 ст. 35) и преступном сообществе (ч. 5 ст. 35, ст. 210 УК). Напомню, что Конвенция к преступлениям транснационального характера относит четыре вида: а) совершенное более чем в одном государстве; б) совершенное в одном государстве, но существенная часть его подготовки, планирования, руководства или контроля имеет место в другом государстве; в) совершенное в одном государстве, но при участии организованной преступной группы, которая осуществляет преступную деятельность более чем в одном государстве; г) совершенное в одном государстве, но его существенные последствия имеют место в другом государстве.

Международная коррупция, экономические преступления с участием иностранных бизнесменов и должностных лиц, государственная измена, разглашение государственной тайны и т. п. преступления представляют собой преступления транснационального характера. Для примера можно взять уголовное дело Е. Адамова. Бывшему министру Минатома РФ Адамову вменяется в вину присвоение 400 млн долл, с соучастием американских должностных лиц. Деньги были переданы США российскому Министерству по атомной промышленности в порядке инвестиции по программе утилизации отходов ядерной промышленности в России. Большая доля инвестиционных вложений была расхищена, в чем признались американские соучастники. Адамова просили выдать для правосудия и США, и Россия. Он был экстрадирован в Россию. Это типичное преступление транснационального характера. Нанесен ущерб двум государствам группой граждан США и России, преступление совершалось на их территориях. Какая возможна квалификация? Квалификация по статьям о преступлениях против собственности в объеме ущерба, нанесенного России, очевидна. По совокупности следует квалифицировать по ст. 210 «Организация преступного сообщества». Его членами окажутся один российский гражданин и несколько американских граждан. Согласно ч. 3 ст. 12 иностранные граждане отвечают при наличии ряда условий: направленности деяния против интересов РФ, наличия международного договора, если они не были осуждены в иностранном государстве и привлекаются к уголовной ответственности на территории России.