Текст книги "Арестантка (СИ)"
Автор книги: Нина Вайшен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)
Глава 15. Ржавчина откровенности
~Трой~
Она ушла. Дверь с шипением закрылась. Горечь окутала рот. Я поглядел в тарелку с картошкой и мясом.
От голода уже подташнивало. Но как есть? Когда она ушла…
Принс напоминала мне кошку, которую хотелось погладить. Несчастную жертву обстоятельств, что нуждалась в поддержке. А ещё она могла стать лидером восстания, только нужно ей в этом помочь. Не зря же я еë вытащил с Пегаса.
Как женщина, Принс мне не нравилась. Я вспомнил Алисию. Её грудь, что даже скрытая одеждой, туманила рассудок. Еë безупречное лицо. Волосы, что всегда были идеально уложены, волосок к волоску. Губы с нежно-розовой помадой. Благочестивый взгляд без намёка на пошлость. Такая холодная, высокомерная красота, перед которой чувствуешь себя ничтожным. Но ею можно было любоваться. Мечтать о ночи после свадьбы.
– Трой, – ласково сказала Алисия, когда мы сидели на приёме у её отца, министра Теофраста Пиккори. – Передай мне рыбу.
Она поправила белоснежный платок на изящной шее.
Я передал ей огромное серебристое блюдо, где идеальным кругом были выложены куски приготовленной на пару форели. Алисия наколола рыбной вилкой небольшой кусок, и я собирался поставить блюдо обратно.
– Нам очень жаль, что ты проиграл Винсенту Лепассу, – холодно сказал Теофраст.
Я ощутил укол досады, оттого неуклюже поставил тарелку. Она гулко звякнула о другую. Хорошо, хоть тонкий фарфор не разбился.
– Сожалею, что разочаровал вас, – пробубнил я, усаживаясь поудобнее. – В следующем году выиграю.
– Придётся постараться, чтобы превзойти Винсента, – не останавливался Теофраст. – Только и слышу, что разговоры о том, как он хорош. И как ты провалился.
Я услышал, как на другом краю стола тяжело вздохнул отец. Его глаза сверлили меня ледяным взглядом.
– Ты и так, Трой, расстроил меня тем, что бросил Университет, – продолжал Теофраст, а затем обратился к отцу: Герман, разве о таком мы с тобой договаривались? Почему ты ему разрешил?
Раздражение бессильно клокотало внутри, обжигало грудную клетку, но я изображал спокойствие.
– Тео, он закончит Университет, как мы и договаривались, – ровно сказал отец, отпив вина из бокала.
Он тоже держал эмоции при себе, но я знал, как сильно он меня сейчас ненавидел, да и вообще всегда последние три года.
– Хорошо. Пилот не подходящая профессия для мужа моей дочери, – ответил Теофраст.
Я медленно выдохнул. Плеск воды, шуршание листвы на деревьях. Как там сенсей говорил? Гнев – это угли, бросая которые, мы обжигаемся сами. Не брать угли. Как же хочется ответить. Кончики пальцев зудели, заставляя руки сжиматься в кулаки. Как же хочется швырнуть в этого пафосного недоумка пару тлеющих головешек. Перспектива терпеть его всю оставшуюся жизнь казалась хуже, чем сидеть в карцере за нарушение Кодекса Достоинства.
– Хотя тебе, Герман, сложно это понять, ты в принципе не разборчив. Елена мало того, что была инженером, так её ещё уличили в связи с Милетским Палачом, – Теофраст скривил брезгливую ухмылку. – А ты ничего, отмыл её репутацию и женился.
Нет. Нет. Дддааа. Я поднял кулак, собираясь встать, стукнуть по столу и сказать ему заткнуться. Потому что так нельзя говорить о моей матери.
Но. Сверху на мой скрипящий от напряжения кулак, легла рука Алисии. Она увела её вниз, спрятала его между своих тёплых и нежных ладоней. Я замер, и потихоньку успокоился. Нельзя устраивать скандал. Отец так жаждет нашего брака с Алисией, и она не заслуживает этой ругани.
Отец всё-таки что-то сказал Теофрасту, но я уже не слушал. Смотрел на свою будущую жену с благодарностью. Такая красивая, добрая, чистая. О чём ещё может мечтать мужчина? Конечно, ещё и о состоянии, которое она унаследует. Меня же оно нисколько не волновало.
«Спасибо за поддержку», – я передал Алисии мысленное сообщение через интерфейс нейронной сети.
«Пожалуйста, милый», – пришёл ответ от её нейросети. – «Я, кстати, была бы не против, если бы ты почаще летал и подальше».
При этом её рука всё также осторожно гладила мою, а глаза смотрели с нежностью. Под шарфиком от волнения пульсировала жилка. Мне так и хотелось спросить: «Дорогая, тебя взломали?». Но почему-то я был уверен, что нет. Мы были с ней слишком разными.
Сбросив марево нахлынувших воспоминаний, я укрыл лицо руками. У меня есть невеста… Я засмеялся. Могу себе представить, как она прыгает от счастья, что я пропал. Пьёт шампанское прямо из бутылки. Это была наша последняя встреча с Алисией, наверное, после этого я согласился помочь Ложе.
Я подвинул тарелку к себе и взял ломтик картошки. Принс обо мне позаботилась. А я её обидел. Нужно было как-то иначе сказать. Сейчас не время, например. Или что я не могу так. Где атмосфера? Расслабляющая музыка? Кровать, на худой конец? Или, что у меня никогда не было секса, я берёг себя для той единственной, и совсем не уверен, что ты она. Ещё я немного боюсь. Тем более тебя.
Нет. Тоже не то.
Я съел картошку и курицу, поборов желание оставить немного Принс. Вряд ли она ещё зайдет ко мне. Я решил переодеться, и вспомнил, как она трогала застёжку на моей груди. Ярко представил, что я всë-таки разрешил расстегнуть. Почувствовал мурашки от прикосновения к коже. Тепло руки воображаемой Принс спустилось ниже, к животу. Тесные штаны техника стали давить сильнее.
Но тут же возбуждение спало. Я вспомнил, как два года назад, ещё учась в Академии, целый месяц сидел в карцере за нарушение Кодекса Достоинства, по статье 32.4. С тех пор никогда больше не трогал себя.
Быстро переоделся, думая, какой же я отвратительный. Телесные мысли проскальзывают в мой рассудок. Как я вообще мог осудить Принс, когда сам скабрезно фантазирую.
Стоп. Нужно продумать схемы для Коня. Нужно понять, что он может сделать на «Форс-Мажоре» и как. Да, лучше заняться делом, тогда и похоть отступит. Как говорит один из главных постулатов Конституции Империи: «Похоть превращает человека в животное, поэтому должна быть искоренена».
Милетский палач… всплыло в памяти. Слышал же это имя недавно. Так Теофраст назвал кого-то связанного с моей мамой. И ещё, кажется, слышал это прозвище уже здесь.
Да. Когда сканировал лицо Альдо. Попросил нейросеть показать справку о нëм.
«Альдо Санчес – высший офицер военной разведки Империи, соратник Массимо Гонсалеса, осуждён на ссылку в колонию на Альфа Центавра в 2310 году за пособничество в организации бунта, помилован за боевые заслуги, в том числе за усмирение восстания в колонии Милет. Носил прозвище «Милетский палач». В 2333 году приговорён к ссылке за распространение крамолы на Императора…»
«Есть ли у Альдо Санчеса какая-то связь Еленой Этнинс?»
«Альдо Санчес и Елена Бланк (девичья фамилия) входили в состав первой экспедиции на Вегу в 2310 году. Елена Бланк, как инженер, Альдо Санчес в военном сопровождении».
«Это всё?»
«Совпадений больше нет».
То есть связь моей матери с Альдо ограничилась лишь тем, что они на разных кораблях летели на одну планету? От чего тогда отцу было её «отмывать», как сказал Теофраст? Просто от знакомства с повстанцем? И то не факт, что они там познакомились. Странно.
С другой стороны, если отец маму «отмыл», то данные могли быть стёрты.
Можно попробовать спросить Альдо при встрече, но как-то не очень хотелось. Судя по нашему общению и реноме, человек он неоднозначный. Был пособником восстания, подавил восстание, а потом помог другому восстанию? Интересно.
~3112~
– Где можно присесть? – спросила я у Матео, кивая на тарелку с бобами.
– Я освободил тебе место в каюте, – он положил гитару в ящик под койкой и указал мне на дверь в середине противоположной стены. – Сантьяго ждёт тебя.
Пришлось отвести взгляд, несколько секунд поперебирать им бобы в тарелке, чтобы не выдать неловкости. С трудом удалось сказать Санти, что он для меня ничего не значил, потому что была уверена, что и я для него пустое место. А вот признаться в этом Матео казалось предательством. Он так проникновенно пел нам песни о любви, был так уверен, что мы счастливы.
– Не стоило, конечно, – сказала я.
– Майору виднее, – улыбнулся Матео. – Подошли мои вещи имперцу?
Меня прошибло волной досады. Ну зачем он так? В его голосе слышалась какая-то едкая ирония.
– Не знаю, оставила их ему, – я сурово посмотрела Матео в глаза, мол, остановись. – Спасибо, что одолжил.
– Пожалуйста, имперец может оставить их себе, – он присел на свою новую койку. – Иди, чего стоишь?
Я несколько мгновений пялилась на дверь и не двигалась с места. Стояла, как дура со своими бобами. Позади слышались голоса. Вараха что-то обсуждала со Скифом. Я хорошо помнила, как она мне сказала не пудрить Сантьяго мозг. Конечно, я этого делать не собиралась. Но идти к нему в каюту? Выглядит, будто собираюсь.
Траханные звезды. Мне в любом случае нужно поговорить с ним об операции, да и Сантьяго – командир. Он дал приказ. Я должна выполнять приказы, чтобы вернуться в команду, чтобы продолжить дело брата.
– Матео, ты, помнится, говорил о какой-то вещи, которую Карлос забрал с Броссара… – вдруг вспомнила я.
– Она сейчас у Сантьяго в каюте, в ящиках под моей койкой. Спроси у него.
– Ладно, спасибо.
Спокойно. Вздохнув под жалобное урчание живота, я прошла к двери, постучала.
Мой бывший жених открыл дверь. Он переодевался ко сну, и стоял по пояс голый. Шрамы не уродовали его красоту, а наоборот добавляли ей манящей дикости.
– Заходи, – скомандовал он, и его голос дрогнул. – Располагайся.
Мне было страшно от ожидания, что он сейчас отчитает меня за враньë. Скажет, насколько глубоко я провалилась, и что мне стоит сидеть в его каюте и не высовываться. Поэтому я молчала.
Он кивнул на заправленную койку, затем пододвинул к ней тумбочку.
– Тарелку поставь пока сюда.
Я боком ретировалась к койке, осторожно села и поставила еду. Пластиковая посудина зашуршала о железную поверхность.
С чего начать разговор? Почему так сложно? А может, сразу с дела? Остальное потом. Живот снова заскулил, как дворняга. Сантьяго молчал, будто испытывал меня, или ждал, пока начну оправдываться за тренировку.
– Санти, я могу помочь при захвате «Форс-Мажора», я изучила…
– Ты подстриглась? Тебе очень идёт… Глаза стали ярче, – он перебил меня и улыбнулся так обволакивающее мягко, что я дар речи потеряла.
– Я думаю, что могу вам помочь…
– Да, ты можешь мне кое с чем помочь, – сказал Санти, всё ещё улыбаясь, но как-то коварно, ещё и губы свои полные хищнически облизал.
Мне даже показалось, что его глаза жарко заблестели.
– Чем? – сама не зная, почему я улыбнулась, во рту пересохло.
Он был таким… как три года назад. Мне даже на секунду показалось, что не было каторги, не было гибели Карлоса. Будто мы с ним в жилом модуле на Веге, он зашёл ко мне после непростой операции. Мы оба усталые, но такие счастливые, что живые, что над нами небо. Но… три года прошло. Сейчас всё не так.
– Замолчи и поешь, капрал, – он придвинул тарелку ближе ко мне, когда я уже успела обомлеть от нахлынувших чувств. – Давай, Принс. Потом поговорим о Форс-Мажоре.
Я оторвала от тарелки прикрепленную к ней пластиковую вилку и наколола на неё несколько бобов. Отправила в рот. Создатель, как же это было вкусно. Наверное, картошка была бы вкуснее, но сейчас я поняла, что просто обожаю эти бобы. Я замерла, несколько секунд, не жуя, просто наслаждаясь вкусом.
– Всё в порядке? – немного расстроенно спросил Сантьяго. – Я просил сделать для тебя картошку, а имперцу отнести бобы, которые из общего меню, но, видимо, парни всё перепутали.
Ага, парни-то всё верно сделали. Это я… Мне стало неловко, я ведь сломя голову неслась к Трою, чтобы отдать ему еду. Бедный же с голоду помрёт за один день. Смешно.
– Спасибо, Санти, – сказала я с набитым ртом. – Ты до сих пор помнишь, что мне нравилась картошка?
– Я много чего про тебя помню, – он сделал паузу, вдохнул поглубже, будто собирался нырнуть, и прикусил губу.
На несколько секунд Санти вдруг превратился в кого-то другого. Не майора «Параклета», а ошарашенного чем-то незнакомца со следами испуга на лице.
– Я же тебя люблю, – всё-таки сказал он.
Я чуть не подавилась бобами. Меня пронзило, словно разрядом шокера какое-то стыдливое чувство. Я отложила вилку в сторону. Ну мудак. Зачем было это говорить? Зачем портить такой чудесный момент?
– Так, – вырвалось у меня. – Вот… Что за хрень ты сейчас сказал?
– Ну давай… давай… – он устало махнул рукой и сел напротив. – Я помню, что больше картошки ты любила только всё обесценить и опошлить… Каждый раз, когда я пытался сказать что-то о том, как ты мне важна, ты затыкала мне рот и говорила «Давай лучше потрахаемся».
Это было правдой, да и с Троем сегодня произошло примерно то же самое. Но к чему весь этот гон про чувства, если они только мешают? Делают уязвимым. Я закрыла лицо ладонью и сквозь щель между пальцами смотрела на Сантьяго. Ну какой он сейчас танк? Корпус изъеден ржавчиной откровенности. Треснул. А может, и не был Санти никогда никаким танком. Это мне хотелось, чтобы он им был?
– Прости, что я такая, – попросила я.
Шрам на лице Санти из устрашающего боевого раскраса стал отпечатком боли. Я подумала вдруг, а сколько он пережил за три года? Откуда этот росчерк на его лице?
– Ничего, я даже по этому скучал, – он положил кулак под подбородок и улыбнулся одной стороной рта.
– Просто зачем ты это сказал сейчас? Ты же понимаешь, в каком я раздрае и вряд ли могу тебе хоть что-то ответить… Ещё и «Форс-Мажор» на хвосте..
– Знаю, но ещё я знаю, как быстро «не сейчас» может превратиться в «никогда». Так что просто сказал, не обязательно что-то отвечать. Доедай. Пора ложится, – он встал и стянул с себя штаны, оставаясь в одних трусах.
Я сидела и пялилась на него, но не потому что он был просто невозможно привлекательным. Нет. Просто вот тот человек, который меня знает, не морщится брезгливо, принимает меня. А я польстилась на имперского пижона, на глупую нежность его рук, на то, что он якобы что-то во мне видит. Ничего он не видит, просто напуган, как кролик, и тянется ко мне, как к единственному человеку, который к нему не враждебен.
– Ты чего так на меня смотришь? – спросил Санти, сев на койку.
Тут бы сказать «я тоже по тебе скучала». Ведь это было правдой, да и ему было бы приятно. Но разве повернулся бы у меня язык тепло сказать эти слова? Он бы понял, что я размякла. Ни к чему Санти это знать. Есть дела в сто крат важнее.
– Мы так и не поговорили про Форс-Мажор, – сказала я, прожевав последнюю горстку бобов. – Ты обещал. А я ведь тоже помню, ты часто так делал и раньше. Съезжал с темы, когда я хотела что-то предложить в работе.
– Хорошо, давай поговорим о Форс-Мажор. Чем ты можешь помочь? – его карие глаза стали почти чёрными, он явно был недоволен моей настойчивостью.
– Ну есть один момент…
– Если ты хочешь пойти с нами, то честно, без обиняков, надеюсь, сама понимаешь, что на поле боя ты сейчас балласт.
Больно это слышать, обида впивалась в сердце, как осколок стекла. Но я знала, что он прав.
– Да… – выдавила из себя я. – Но речь не обо мне, у имперца есть робот, маленький и юркий, способный влезть системы управления корабля. Он…
– Принс, – Санти устало выдохнул. – Нет. Помощью имперца мы пользоваться не будем. Ты ему веришь?
– Да, он кажется честным.
– Брось. Имперцам верить нельзя, – отрезал он. – Раздевайся и ложись уже в койку.
– Но ты же сам имперец? – я отодвинула тумбочку и села на пол.
– Земля не райские кущи. У них есть планета, есть еда, роскошь, долгая жизнь, но законы, которые они вынуждены соблюдать, отвратительны. И те, кто там остались, просто приспособленцы, которые ради комфорта лишились чувства собственного достоинства, – он строго глянул на меня исподлобья. – Ты собираешься спать там?
Я пока слушала его, легла на пол, подложив руку под голову. Каждый раз, когда ложилась спать, тревога верёвкой обвивала шею. Ночь на Пегасе была опасной, каждый раз кого-то могли избить, изнасиловать или убить. Чем чутче сон, тем безопаснее.
– Да, – спокойно сказала я. – Мне не нравятся постельки.
– Так, капрал, живо поднялась с пола и легла на кровать, – грозно скомандовал он. – Это приказ.
Я даже вздрогнула. Но с места не двинулась.
– Я привыкла спать так, Санти…
– Принс, – он протянул мне руку. – Ты не на Пегасе, не приноси Пегас сюда.
Да я же ничего не приношу. Просто страшно размякнуть, стать слабой, не готовой всегда отразить чей-то удар. Даже во сне. Ну и постель у меня ассоциируется с продажей себя. Но это ведь бред, правда. Санти предлагает мне лечь даже не в свою постель. Вряд ли нападёт на меня ночью.
Я взяла протянутую руку и села на койку. Сантьяго сел рядом. Такая громадина, рядом с которой я чувствовала себя совсем крохотной и немощной. Это угнетало. Рядом с ним всегда нужно быть сильной, ведь он же командир, он всегда оценивает. Нельзя расслабляться.
Санти погладил меня по коротким волосам, а потом поцеловал в висок, звучно вдыхая запах моей кожи. Его дыхание отдавало щекоткой за ухом.
– Я справлюсь, Принс. Ребята справятся. Ты будешь помогать Альдо координировать работу групп, – прошептал он. – А потом за месяц-два ты вернёшься в команду, мы будем работать вместе. Я обещаю. Я тоже в тебе кое-что вижу.
Хотелось спросить, что именно он во мне видит, но я не стала. Нарываться на похвалу или разочаровываться не входило в мои планы. «Кое-что вижу» звучало привлекательно. Санти достал из тумбочки свою футболку:
– Наденешь?
– Ладно, – я взяла её и принялась расстëгивать комбинезон. – Только обещай, что справишься?
– Обещаю, – он ласково улыбнулся, рассматривая мои голые плечи, наклонился и влажно поцеловал в самый низ шеи. – Обещаю. Я просто не могу потерять тебя ещё раз.
А я не двигалась, пытаясь понять, нравится ли мне это. Скорее нравится. Нет странной щемящей теплоты, которую я чувствовала рядом с Троем. Внутренности не обращаются в обжигающий пар. Просто уютно, будто возвращаешься в дом, который казался потерянным и где тебе безумно рады. Всё знакомое, родное.
– Тебе идёт, – улыбаясь сказал он, когда я надела его футболку. – Ладно, давай спать.
Я сняла клеёнчатое покрывало и легла в постель. Мягкая прохлада окутала меня. Будто дали выпить чего-то крепкого, потому что я на мгновение потеряла ориентацию в пространстве. Словно впорхнула в невесомость. Спать в кровати оказалось ещё приятнее, чем есть соевые бобы. Измученное усталостью тело готово было провалиться в сон. Забавно, что Санти заставил меня лечь на кровать, а Трой лëг на пол со мной. Я улыбнулась.
Глупо думать о мужчинах, когда на хвосте опасность. Когда только выбралась с каторги. Наверное, если посмотреть на меня со стороны, я выглядела тупой девчонкой. Ну что ж? Как есть.
– Спокойной ночи, – промурлыкал Сантьяго, ложась в свою кровать и выключая свет.
Наблюдая за ним, я вдруг ошарашено поняла, что даже немного счастлива. Единственная мысль делала больно. В этом доме, где мне рады, больше нет его.
«Я всегда с тобой», – послышался из памяти густой бас.
Точно. Карлос. Сон как рукой сняло, и спросила у Санти:
– Матео сказал, что у вас в каюте есть какая-то вещь Карлоса, которую он забрал с Броссара. Где она?
– Цепочка, эта что ли? – пробормотал он.
– Не знаю… Наверное.
– Возьми в тумбочке, на нижней полке коробка. Может, завтра уже поищешь?
– Боюсь, забуду, – сказала я и встала с кровати.
Подошла к тумбочке, залезла в нижний ящик. Там была какая-то пластиковая папка. Кровь зашумела в висках. Для меня было не так важно, что эта вещь с Броссара. Я уже не верила в эту байку, что Карлос там что-то нашёл. Главное – вещь была его. Он держал её в руках. Я окончательно впала в сантименты. Взяла папку, открыла её. В темноте ничего не было видно, но на ощупь поняла, что это. И правда, какая-то металлическая цепочка, только острая. Я укололась, и процедила воздух сквозь зубы. Кончик пальца стал влажным от крови.
Санти включил свет, и когда я достала металлическую цепочку, сердце оглушительно стукнуло в рёбра.
Глава 16. Ничего во вселенной не исчезает бесследно
~3112~
Боль на мгновение ослепила. Я видела только тьму и чувствовала, как мучительно пульсирует запястье. Будто на мне наручник. Он сжимается и сжимается, норовя раздробить кости. Я вскрикнула, но не услышала собственного голоса.
Что это? Что происходит? Показалось, тело исчезло, все ощущения стёрлись кроме стальной хватки на запястье. Это сон? Так похоже. Но когда я успела уснуть? Последнее, что помню – это…
Траханные звезды, я вообще ничего не помню. Кто я? Вдруг я почувствовала, что меня поступательно качает. Будто я двигаюсь по мягкой койке от постоянных толчков. Отвратительное чувство сковывало грудь.
Нет. Я не хочу этого помнить. Это вообще не я. Со мной такого не происходило. Только никак не удавалось вырваться из мерзкого воспоминания. Меня будто засунули туда, обратно в то тело, лишённое воли от усталости и голода. Я, как захваченный корабль, не могла сорваться с буксира.
Нет. Как ни странно, меня спасла память о чьей-то теплой руке. Не помню чьей, но образ словно очистил залитое грязью стекло и мерзкое чувство пошло трещинами. Я увидела перед собой кучу осколков битого зеркала. В каждом осколке отражался фрагмент мой жизни.
Глядя на них, я вспомнила, кто я такая. Вспомнила Карлоса, Сантьяго и Троя. Их лица транслировались из самых больших осколков, окружённых россыпью маленьких, в которых жили другие люди из моей жизни. Хил сидел у стены приюта на Альфа-центавре и перевязывал мою руку. Вараха подстригала мне волосы. Память обрушивалась горем и жаждой утешения.
Карлос… Как разрывала душу эта потеря. Его изображение с надеждой смотрело на меня из осколка. Я моментально отвернулась, слишком тяжело выдерживать этот взгляд.
Где я? Если это сон, когда я успела уснуть?
Запястье перестало болеть, но отсутствие боли только усиливало страх. Я не видела своего тела, не чувствовала его, словно была бестелесной.
Мысли пропиталась загнанным отчаянием, а оно тянуло назад в ту койку, где я качалась от толчков. Нет! Мне хотелось вздохнуть, закусить губы, сжать кулаки до боли. Но я не могла.
Цепочка из звёзд, которой я укололась. Точно. Вот, что я помнила последним. Вещь брата с Броссара, которую хранил Матео. Меня охватил ужас. С этого артефакта и были срисованы наши с братом тату. Но почему он не говорил?
«Не хотел пугать раньше времени», – послышался густой бас.
Не из памяти, а будто по-настоящему коснулся барабанных перепонок, заставляя их вибрировать. Радость и ужас слились во мне в одно потустороннее запредельное чувство.
Звук шёл от куска зеркала, хранившего отражение брата. Но я не решалась смотреть. Оцепенела.
«Карлос?»
Я не слышала себя, просто знала, что говорю и что до собеседника дойдёт мой вопрос.
«Какая-то его часть, наверное, – ответил родной голос. – Я не знаю, как это работает».
Если бы у меня сейчас были глаза, я бы плакала. Потому что чувствовала привкус слез.
«Ну не ной, принцесса, – продолжал он. – Ты уже так много сделала, вернулась, нашла ключ».
Я стала сплошной солью. Конечно, мне это снится. Какой глупый и страшный сон. У меня не было сил что-либо ответить. Но… я подумала о цепи звёзд, которую взяла у Матео.
«Правильно, это ключ», – сказал Карлос.
«Ключ от чего?»
«От пункта управления комплексной обороны сектора на Броссаре»
Создатель… Какой странный сон. Я всё-таки повернулась к осколку зеркала. Посмотрела на Карлоса. Он был без бороды, без дурацкой шапки. Просто мой Карлос. В меру отстранённый, строгий и уверенный. Его уверенность всегда давала мне опору. Как же хотелось почувствовать её сейчас.
«Не сожалей обо мне, теперь ты за главную».
«И что мне делать, Карлос? Я же ничто без тебя».
«Ты серьёзно? Отставить ныть. Не запирай себя в клетку чьих-то представлений. Даже моих».
«Ты жив?» – вырвалось у меня.
Я чувствовала дрожь. Нечему было дрожать, но я точно ощущала её.
«Нет, просто во вселенной ничто не исчезает бесследно».
Вдруг боль вонзилась серией уколов в предплечье. И я начала осознавать, что у меня есть руки. Осколки зеркал стали размываться, теряя очертания, с их краёв сочилось мутное марево. Сон рассыпался. Нет. Я хотела ещё слушать голос брата, хотела остаться с ним здесь, в этом сне, подольше, поэтому сопротивлялась. Мне ещё столько хотелось спросить, посоветоваться. Больше всего, конечно, хотелось обнять его. Жаль, что это невозможно.
«Что мне делать?»
«Чего ты сама хочешь?»
От этого вопроса меня обдало страхом. Ну чего я хочу? Мне всегда нужно было хотеть того же, что и Карлос, лишь с маленькими нюансами. Сложно отвечать во сне, особенно, когда кто-то пытается выдернуть твоё сознание в реальность. Но я держалась за эти осколки зеркал, не давая им рассыпаться миражами. Постепенно давление извне уменьшалось.
«Хочу жить на Веге с тобой», – начала я, – «растить там продовольствие, отправлять на Альфу… хочу дом у реки, слушать, как журчит вода, как поют птицы, смотреть, как колышется пшеница».
«Отлично. Я всегда с тобой, а Вегу нужно отвоевать. «Форс-Мажор» выйдет из прыжка недалеко от вас через двадцать минут. Всё, возвращайся, иначе твоё тело погибнет. В следующий раз поговорим на Броссаре».
Меня пронзило ощущение ледяной прохлады. Зеркала обратились в дымку, а я вдруг открыла глаза и увидела над собой потрясённых Хила и Сантьяго.
Вздохнуть мне удалось не с первого раза, лёгкие будто одеревенели. Или приготовились застыть навсегда. Кашель был таким сильным, что раздирал глотку.
– Два…акха…дцать минут, – попыталась сказать я. – Двадцать минут! «Форс-Мажор», акха-акхаа, выйдет из прыжка рядом с нами через двадцать минут!
– Что? – спросил Санти. – У тебя случился припадок… сердце остановилось…
Его смуглое лицо казалось бледным от испуга.
– Нет времени! Со мной потом. Двадцать минут, ты слышал. Передайте Дайсону.
– Тебе что-то привиделось? – настороженно спросил Хил, снимая показатели с опоясывающего моë предплечье медицинского аппарата «Лазарь».
– Вы что совсем не можете принять меня всерьёз? – я попыталась встать с кровати, и дёрнула рукой, пытаясь стряхнуть аппарат. – Снимите это.
– Ты должна быть под наблюдением, – строго сказал Саньяго.
– Двадцать минут, Санти… – с той же строгостью процедила я. – За эти двадцать минут можно спасти наши жизни! Сообщи Альдо. Если есть вероятность, что пираты нападут сейчас, капитан должен знать.
– Что ему сказать? Что тебе приснилось? – проворчал Сантьяго.
– Я думаю, что это был не сон. Где вещь Карлоса?
Да, это было похоже на сновидение, но оно случилось, когда я укололась одной из металлических звёзд в цепочке. Может быть так, что этот артефакт содержит неизвестные нам технологии, способные передавать информацию в состоянии похожем на транс, или уводить разум в другую реальность. Звучит бредово, но что, если это так? Мы ничего не знаем о расе визитантес, которые его создали.
– Вон, – он кивнул на пол, где лежала пластиковая папка, а рядом с ней цепь миниатюрных звёзд разного размера и с разным количеством лучей. – Там, где ты оставила.
– Передай Альдо, что я сказала, – настойчиво повторила я, повышая голос. – А цепочку нужно спрятать, она ещё пригодится.
– Принс, полегче, ты ещё не командир, и даже не его жена, – усмехнулся Хил.
Я не стала ему отвечать, он будет смеяться, если скажу, что Карлос оставил меня за главную. Траханные звезды. Вроде это был сон, но как он прибавил сил. У меня теперь была чёткая цель – отправиться на Броссар. Он же сказал, что в следующий раз поговорим там. Любовь к Карлосу, как светлая черта горизонта событий, теперь вела меня сквозь пугающую тьму отчаяния.
Взгляд случайно упал на запястье. Там, поверх шрама от прежней тату, появилась новая, точно такая же.
Что? Я пялилась на неё несколько мгновений, но решила не привлекать внимание мужчин. Опустила ладонь на кровать. Хил как раз снимал Лазарь с другой моей руки. Странно, а ведь я не знала, как Карлос нанёс мне первую тату… Мы тогда напились, а на утро я проснулась с ней. Брат сказал, что мы сделали её накануне вечером тату-машинкой. Теперь я сомневалась.
В любом случае некогда об этом думать. Я посмотрела на Сантьяго, он связывался с Альдо. Хорошо. Надеюсь, что старик хоть попросит Дайсона проверить.
– Шëпот ~
Когда Альдо принял сообщение по связи, я уже спал. Его голос вклинился в мою дремоту и смял её в труху, как сухой лист. Я моментально поднялся с кровати, чувство опасности обжигало рецепторы. В рассеянном мерцании звёзд из иллюминатора я увидел, как старик сел на своей койке и шумно выдохнул, словно готовясь к грядущей буре.
– Что случилось? – мой голос звучал с нотой тревоги.
– Сантьяго сказал, что Принс приснилось, будто «Форс-Мажор» выйдет из гиперпрыжка в секторе G7 рядом с нами, – Альдо задумчиво улыбнулся. – Через двадцать минут. Просит предупредить Дайсона.
Первую секунду я и ответить ничего не мог. Чувствовал, как в районе диафрагмы зарождался приступ нервного смеха. Хохот, вырвавшийся из меня, не расслаблял, а заставлял напряжение вспыхивать, словно яростный огонь, обжигающий вены. Ей приснилось. Забавно. А вдруг, правда? Что-то внутри предчувствовало скорую битву.
– Может, ей ещё приснилось, что Карлос жив и ведёт к нам на подмогу десять кораблей? – смеясь, сказал я. – Это было бы куда лучше.
Вот какой у нас выбор? Передать информацию Дайсону и остаться в дураках, если она не подтвердится? Да, конечно же, не подтвердится. Девчонка просто хочет привлечь внимание, ну не можем же мы реагировать на любой её каприз. Разведданные не снятся, они добываются. Только струна плохого предчувствия натягивалась и натягивалась.
Я посмотрел в экран внешней трансляции, вглядываясь в звезды, как будто мог различить там колебания пространства. Светила были молчаливы и не дергались. Если они что-то и знали, мне этого не выпытать.
– Согласен, – Альдо моей шутки не оценил, он был серьёзен. – Помнишь, как выиграли битву на границе системы Веги-7 и оттеснили имперцев за её пределы?
Лицо старика озарилось улыбкой при мысли о той победе.
– Мы тогда застали их врасплох, славное было сражение, – сказал я, вспоминая прошлое со сладкой грустью.
– Карлос тогда будто бы знал, где они выйдут…
– Он был талантливым и фартовым стратегом, – я снова ощутил ностальгию по тем приятным временам.
– Но Карлос тогда не смог мне объяснить, как он узнал.
От этих его слов у меня вдоль спины пробежал озноб. А что, если девчонка права, и мы теряем время? Если атака будет внезапной, сколько выдержат щиты «Блуждающего»?
– Ну, он мог спрогнозировать, а вот Принс… – начал я, всё ещё пытаясь отогнать навязчивое предчувствие.
Только Альдо меня уже не слушал и набирал по связи Дайсона.
~Трой~
Гомер сидел во главе большого овального стола. Рядом с ним расположился Ахиллес в антрацитового цвета маске, закрывающей все лицо.
