Текст книги "Арестантка (СИ)"
Автор книги: Нина Вайшен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц)
Арестантка
Глава 1. Браслет из звёзд
Я переплела пальцы за спиной. Шрам вокруг запястья жутко чесался под наручником. Татуировку свели три цикла назад. Три… а я всë равно представляла, что она там есть.
– У вас есть шанс выйти раньше срока, – слова начальницы тюрьмы прозвучали так буднично, что я даже не сразу поняла, что они значили.
Выйти? Выйти куда? Внеочередной выход в шахту… За последнее время их было столько, что казалось, меня решили добить. Утром я еле выцарапала себя из лап усталости и вышла. До сих пор приходила в себя.
– Господин Этнинс предлагает вам помилование в обмен на одну маленькую услугу, – тараторила толстая начальница.
Помилование. Что? Я смогу выйти… я смогу найти Карлоса. Хотя стоп. Имперцы предлагают мне помилование? Здесь какой-то подвох.
На столе, ближе к углу, лежал обеденный паëк, который начальница очевидно не успела съесть. Остывающая картошка фри обиженно ощетинилась, как дикобраз. Еë масленный запах заползал в ноздри.
– Маленькую? – усмехнулась я и перевела взгляд в лицо сидящего в углу молодого мужчины с русой ухоженной бородкой, в красивой форме дипломатического корпуса. – Какую же?
Мужчина, с виду лет тридцати, разглядывал крупные жёлтые пуговицы на манжетах замшевой куртки. Ряд таких же пуговиц наглухо застёгивал его фигуру под самое горло. Он промолчал, словно не заметил вопроса.
Нет, всë же Этнинс был младше. Слишком гладкая кожа, слишком живая мимика. Его крупные губы изгибались в брезгливой усмешке. Конечно. Дипломат, привыкший к роскоши и чистоте, сидел в запылëнной приëмной исправительной каторги рядом с зачуханной арестанткой. Жаль, мои руки сковывали за спиной наручники, показала бы ему покрытые коростой ладони с крошащимися ногтями.
Грёбанный посланник Земной Империи. Ненависть трепыхалась во мне умирающей на берегу рыбой, но она была живее всех моих чувств. Три грёбанных года прозябаю здесь, медленно превращаясь в мумию, вместо того, чтобы греться под солнцем Веги. Веги, которую мы так и не отвоевали. Вместо того, чтобы вернуться к брату и продолжить борьбу.
– Он хочет, картошинка, чтобы ты участвовала в переговорах с оставшимися повстанцами, – сказала начальница, и, казалось, я услышала, как у неë заурчало в животе.
– Сопротивление подавлено, остались лишь мелкие обречённые очаги, которые должны сдаться ради выживания, – дипломат заговорил приятным баритоном.
Очаги сопротивления. Карлос? Я знала, что он жив и всё ещё сопротивляется. Но если он увидит меня с имперцами, разве не подумает, что я его предала? К тому же имперцы только и делали, что врали елейными голосами. Здесь точно какой-то подвох.
– Сдаться ради того, чтобы умереть на химических заводах в системе Альфа Центавра или Глизе? – холодно бросила я.
– Ради того, чтобы жить, – не глядя на меня, сказал мистер Этнинс.
О, жить? Это вы на Земле живëте, а мы влачим жалкое существование. Забрали у нас даже Вегу-7. Единственную планету, пригодную для жизни. Мой маленький рай.
– Перед тобой никто отчитываться не собирается, тыковка. Твоë дело малое. Проведëшь переговоры и отчалишь на свободу. А то ведь ещё долго горбатить спину. Можешь и не дожить до конца срока, – вмешалась начальница, её рука потянулась к еде.
– Не переживайте, доживу.
Я уверена, что Карлос освободит меня раньше, или я всё-таки сбегу. Подумаешь, десять раз не получилось. Одиннадцатый обещает быть фееричным. Я вспомнила про почти собранный детонатор в шахте 12G.
– Ну так, ты не будешь помогать доброму мистеру Этнинсу? Решила мотать срок?
Я опустила голову. На моих штанах виднелись бурые пятна, под которыми постоянно заживали и появлялись новые раны. То телега окажется слишком тяжëлой, ударит по бëдрам, то врежешься в скол руды, то надзиратель отсыпет за нерасторопность. Мрак, боль, мрак, боль. Ежедневная цепочка. Только мысль о побеге и надежда на то, что брат однажды меня освободит, позволяли держаться.
Провести переговоры, попросить повстанцев сдаться. Да, после того, как разбили нашу армию, шансов осталось мало. А были ли на самом деле эти повстанцы, или дипломатишка врёт? К тому же, что потом? Сотни людей отправятся на каторгу, как и я. Если Карлос среди них… Он проклянёт меня. Полететь с дипломатишкой, а потом сбежать? Если бы это было так просто.
– Мне кажется, что мистер Этнинс нас дурит, – сказала я. – Какой-то он слишком молодой для дипломата.
Мужина ошарашенно зыркнул на меня, но твëрдой интонацией спросил:
– Вы полетите со мной?
– Куда? Только если на бал, принцесса…
Дипломатишка слегка смутился, растерянно дотронулся до шевелюры. Русые волнистые локоны лоснились от геля, как собачья шерсть.
– Арестантка номер 3112! – начальница вскочила и размашисто врезала мне пощëчину, рот наполнился металлическим привкусом. – Или вы проявите уважение…
Я плохо слышала еë дальнейшие слова, только лишь номер отдавался в ушах эхом. 3112… Мой номер. Мы с братом боролись за наш будущий дом против системы, что превращала людей в колониях в безымянных рабов.
Горько, что мы проиграли. Эта горечь была сильнее боли от пощёчины.
– Стойте! – вмешался дипломатишка. – Оставите нас наедине? Я научу её уважению.
Мелочные и жестокие. Вот какие они, представители Земли.
– Не могу, господин, – интонацией квочки сказала начальница, выхватывая картошку из пачки. – Она буйная. Но я пока просто тихо поем и не буду вам мешать.
Всë, что остаëтся, это вести себя достойно. Я смотрела на Этнинса и молчала.
«Никогда не показывай им своей слабости», – так говорил Карлос. – «Как бы они нас не унижали, они никогда не отнимут нашей гордости».
Но у меня внутри натянулась болезненная струна. Разве мало мне досталось, зачем ещё это? Чтоб какой-то чистоплюй в цветном костюмчике издевался надо мною. Я сегодня и и так уже была без сил.
– Ну давай, – прошептала я.
Дипломатишка встал между мной и начальницей. Твою мать, он был высокий. Навис надо мною, как башня. Расстегнул желтые пуговицы манжетов, засучил рукава.
Я смотрела ему в лицо. Он выглядел равнодушным, не было в его глазах гнилой радости, которая бывает у упырей, наслаждающихся избиением слабых.
Нет. Нет. Нет. Я не слабая. Не будь на мне наручников, я бы… Такие, как он, высокие, часто неуклюжи. Подбила ему колено, привела бы дело к партеру и задушила бы ногами. От этой мысли стало приятно.
Мистер Этнинс поднял руку. Непривычно чистые костяшки, огромный кулак.
– Ничего себе, 3112, ты больше не ëрничаешь? – жуя, прокомментировала начальница. – Соскучилась по мужской ласке?
Всего лишь кулак. У меня же бывало хуже. На меня на прошлой неделе падала груда камней, пару месяцев назад меня драли собаки, два года назад меня избивали за любую провинность. Ну почему я стиснула зубы? Почему руки рефлекторно дергаются, чтобы закрыть голову? Каторга пообтрепала мою спесь.
Вдруг Этнинс зачем-то кивнул на кулак. Зачем? Типа хвастался? Посмотри, какой большой? Да, я, траханные звезды, вижу, что он большой! Зачем-то ещё раз кивнул. Придурок.
Поднëс руку к моей щеке, будто так прицеливался. И скосил глаза опять на кулак.
Тут я и увидела. Он кивал не на кулак, а на запястье. Где на тонкую чёрную линию татуировки были нанизаны чёрные светила с пятью, с шестью, с десятью лучами. У меня сердце ушло в пятки, казалось, что я проглотила язык.
Это была точно такая же татуировка, как у Карлоса. Как была когда-то у меня.
– Полетите со мной? – шёпотом спросил Этнинс.
Вероятно, я улыбнулась. Что? Это знак от брата, он послал за мной этого… этого имперца? Карлос и имперца? Всё так изменилось за три года, пока я сидела здесь? Я плохо соображала. Ладони за спиной крепко сжались в кулаки, а грязные ногти впились в кожу. Ожог на запястье заныл.
Я молчала и глядела на Этнинса.
Неужели Карлос всё-таки нашёл способ меня освободить? Может, этот пижон и не имперец вовсе. Может, просто замаскировали какого-то парня с колонии, мыли его, холили и лелеяли, чтобы он сошёл за имперца и отправили за мной. Невероятно. Но как иначе это объяснить?
– Хорошо. – распалённая надеждой, произнесла я.
– Освободите еë, – приказал Этнинс, застëгивая рукава. – Видите, я умею убеждать.
– Освободить? В смысле прямо сейчас? – смутилась начальница. – Разве вам не нужно отправлять запрос в Министерство исполнения наказаний? Оформлять десяток протоколов?
– Да, вот приказ, – Этнинс нажал на кнопку на своëм планшете, и рабочая поверхность стола женщины мигнула синеватым огоньком входящего сообщения.
– Приказ Министра, – начальница вернулась к столу, глянула и кивнула.
Потом перевела взгляд на меня, посмотрела, как на заплесневелую корку хлеба, и презрительно фыркнула:
– Вроде мелкая сошка, даже на эшафот не повели, а такие люди подписывают приказы. Встань.
Я поднялась, стерва обошла меня со спины и нажала на мои наручники.
Раздался щелчок. Твою мать! Все звезды траханного Млечного пути! Горячая слеза обожгла переносицу. Напряжение, что держало меня, разом отхлынуло. И что теперь? Неужели то, во что я верила, а иногда и заставляла себя верить, цепляясь за надежду из последних сил, свершится. Скоро я увижу брата? Он спасает меня, пусть и руками какого-то сомнительного субъекта.
– Мистер Этнинс, только будьте осторожны, она опасна, – сказала начальница, когда мы выходили за дверь. – Охранник Эш проводит вас до ангара.
Дальше всë, как в тумане. Мы шли через катакомбы каторжных зданий. Воняло углëм, пылью, обожжëнной плотью.
Я потëрла запястье, где белел шрам от сведëнной татуировки. Смотрела на руку Этнинса, словно надеялась сквозь ткань его манжета разглядеть рисунок звëзд.
Он шёл по коридору, окидывая беглым взглядом надзирателей, тëмные углы, кровавые следы на полах коридоров, но не смотрел на меня. Казалось, мой спаситель был взволнован. Эш же не отводил от меня глаз, он хорошо помнил, как я отрубила ему мизинец лопатой, когда он меня лапал.
Вскоре мы пришли на пропускной пункт, за которым начинался ангар с космическими кораблями. Сердце билось, разнося по телу колкие мурашки смятения.
Проверяющий пару минут таращился в документы на планшете у мистера Этнинса, затем вперил взгляд в него, потом в меня. Молчал, жевал губу.
Я смотрела в спину Этнинсу. Как хотелось его спросить про Карлоса, про татуировку… А ещё ненависть, которую я испытывала к имперцам всю жизнь, трепыхалась на подкорке, отдавая раздражением. Траханные звёзды, эта причёска, этот китель чистый без единой пылинки, эти манжеты, эполеты и ровненький воротник. А запах…
От имперца пахло хвойной свежестью, как в лесах Веги. Здесь в этом железном могильнике, где люди медленно истлевали, этот запах был неуместен. Запах жизни, запах радости. Насмешка, издëвка.
– Пойдëм, номер 3112, – послышался приятный баритон. – Наши документы проверили.
Я не сразу отозвалась. Не сразу пошла за ним. Как же он нервировал. Татуировка. Карлос. Нужно выяснить. Эта мысль охладила голову.
– А где же твоя охрана? – негромко спросила я, когда Эш нас покинул.
– Я обхожусь без неë, – хмуро выпалил Этнинс. – Пойдëм.
Дипломат и без охраны. Странно. Нет, он прям чётко похож на имперца, вряд ли это кто-то переодетый с колонии. Карлос, правда, связался с врагами?
В ноздри ворвался запах жжёного металла и стерильного пластика. Запах космического корабля. Я наконец, вырвалась из плена раздумий и взглянула вокруг.
В пустом и мрачном ангаре стояло всего три корабля, два крошечных курьерских челнока и один небольшой украшенный геральдической лилией – символом мира – корабль дипломатического корпуса.
Умопомрачительно вдохновляющий вид. Рядом с космическими кораблями накрывает ощущение, что до звëзд подать рукой. За три года темноты я забыла эти чувства.
– Поднимайся, – назидательно сказал Этнинс, указывая на аппарель своего транспортного средства.
Я чувствовала тревогу. Как будто ты лежишь в закрытом гробу много лет. А тут Создатель такой, ну что, хочешь ещё пожить? Я же как мумия. Изнурённая, обессиленная. За три года всё изменилось. Что там делал Карлос без меня? Работает с имперцами? Я медленно выдохнула через рот.
Этнинс, озираясь по сторонам, бросил:
– Быстрее!
Я взошла по аппарели, миновала пустой грузовой блок, поднялась по стальной лестнице и оказалась в кают-компании, где у входа висел самурайский меч в ножнах, а посреди белых стен с неоново-желтой подсветкой, стоял диван, заправленный рыжим меховым покрывалом. Меховым, траханый Млечный Путь!
Такой мех был у зверьков с огромным пышным хвостом на Веге, похожих на собак. Зорро, так их называл по-испански Сантьго, мой жених. От этой мысли во рту стало горько. Жив ли Сантьяго? Или его давно уже нет?
– Ступайте за мною в рубку, – спокойно сказал Этнинс, а я увидела капельку пота на его шее, над его высоким воротником.
– Кто вы? Откуда у вас татуировка? – нетерпеливо спросила я. – Вы от Карлоса?
Он бросил на меня колкий взгляд:
– Поговорим, когда улетим отсюда. Быстрее в рубку.
Я поднялась за ним по ещё одной лестнице, стараясь не смотреть в зеркало, которое висело под ней. Страшновато было увидеть себя. Наверняка похожа на живой труп.
В рубке, за смотровым окном, виднелась чернота. Два кресла у приборной панели.
– А куда сбежали пилот со штурманом? Неужели вы прилетели один? Разве может представитель дипмиссии путешествовать один… Пираты захотят получить за вас выкуп, а корабль стоит целое состояние… Или вы совсем не представитель дипмиссии?
– Замолчите и сядьте! – к капле пота на шее прибавилась капелька на лбу.
Он рывком забрался в кресло, зашуршавшие генераторы зафиксировали пилота магнитным полем. Пальцы Этнинса заскользили по управляющей консоли с ловкостью пианиста. Раздался гул силовой установки, корпус слегка завибрировал от работы двигателей. Я без промедления влетела на место штурмана, и почувствовала мягкое прикосновение силовой защиты.
– Тюрьма-астероид Пегас-16, дипломатический корабль Лилия-1 готов к вылету. Запрашиваем разгонный коридор, – сказал мужчина.
– Принято, Лилия-1, ожидайте, ваш шлюз номер 4.
Минуты тянулись мучительно долго. Этнинс напряженно вглядывался в карту сектора, будто надеялся увидеть там что-то новое. Астероидное поле вокруг тюрьмы напоминало подкову.
– Какие-то проблемы? – спросила я.
Этнинс вздрогнул.
– Никаких, – буркнул он.
Но что-то, добрый мистер Этнинс, явно идёт не по вашему плану. Волна адреналина будоражила мой уставший разум.
– Тюрьма-астероид Пегас-16, дипломатический корабль Лилия-1 запрашивает разгонный коридор.
– Лилия-1, ожидайте, ваш шлюз номер 4, – буднично повторил оператор. – Ожидаем разрешения от начальницы тюрьмы.
– Оно уже получено.
– Запрошена повторная проверка, выслан наряд для досмотра.
Этнинс круглыми глазами взглянул на меня, и тут я чëтко определила его возраст. Никакой это не мужчина, скорее мальчишка, обоссавшийся от испуга.
– Ну вот и всë, переговоры окончены? – нервно хихикнув, спросила я.
Дипломат стиснул зубы и промолчал, прикидывая что-то в голове. Рукав Этнинса не отпускал моего взгляда. Карлос, мой защитник, мой герой. Я не упущу шанса с тобой встретиться.
– На корабле оружие есть?
Этнинс сглотнул слюну:
– Это же дипломатический корабль, здесь только активная противометеоритная защита.
– Уже что-то. Дашь доступ? Однажды мы его так перегрузили, что пробили обшивку штурмовика. Возможно, получится и со шлюзом.
Я ощутила в себе силы, и даже азарт. Корабль. Погоня. Это напоминало о Карлосе.
– Нет, – отчеканил Этнинс. – Я сам.
– Лучше пока прокладывай маршрут через астероидное поле, а я займусь лазером. Или ты хочешь составить мне компанию на каторге?
Он с недоверием взглянул на меня. Снаружи корабля раздалась сирена, и Этнинс, выдохнув, сказал:
– Лилия-1, зарегистрируй нового члена экипажа «3112» и дай ограниченный доступ.
– Принято. Доступ разрешён.
Я уставилась в панель перед собой и перевела на ручное управление. Это было самое простое, теперь нужно было взломать предохранительный контур. Как давно я этого не делала. Мои ладони вспотели.
– Лилия-1, выключите двигатели, к вам направлена группа досмотра, – бормотал голос диспетчера.
Мельком я бросила взгляд на Этнинса, он самозабвенно быстро водил длинными пальцами по панели. А мои руки едва заметно дрожали.
Траханные звëзды. Каждый раз, когда я пыталась задать нужную мощность, выскакивала панель безопасности. Вместо нужных мыслей в голове мелькал образ направляющейся к нам группы. На каторге я выучила самый плохой урок. Позволила страху овладеть собой.
– Ну что? – спросил Этнинс. – Я готов. Только не выведи судно из строя…
Точно! Я вспомнила, что сделал Карлос, как он обошёл систему. Ввела команды.
Свет на корабле замигал красным. Включилась сирена. Этнинс в ужасе глянул на меня.
– Корабль получил критические повреждения. Включëн режим живучести, – раздался голос Лилии-1.
– Режим живучести! То, что нужно! – выпалила я и задала нужную мощность лазера.
На этот раз сработало.
– Внимание! Противометеоритная защита перегружена.
– Включай! – крикнула я.
Лилия-1 выплюнула в закрытый шлюз синий луч лазера.
Давай же. Давай. Я взглянула на Этнинса, у него задрался рукав, и на полоске кожи вновь видны были чёрные звëзды. Привет от Карлоса.
Давай же. Металл шлюза накалился и разлетелся на куски. Осталась только неровная кайма, словно зубы в раскрытой пасти. Пасти, в которую, тут же сорвавшись с места, полетела Лилия-1. Нужно отдать ему должное, для обоссавшегося мальчишки Этнинс быстро пришëл в себя.
Радость скользнула по сердцу лаской и заставила закусить губы.
– Ох, самое веселое-то впереди, – с искусственным смешком сказала я.
Мы быстро промчались по разгонному коридору и перед нами открылось небо астероида.
Звëзды впереди наполняли сердце негой. Я столько раз пыталась сбежать, один раз даже запрыгнула в корабль к курьерской службе, и уже предвкушала увидеть холодную бездну космоса, но меня поймали. Наказание за побег до сих пор вызывало дрожь от одного воспоминания.
Но сможет ли этот дипломатишка обойти защиту Пегаса? Оставалось надеяться, что он вовсе не дипломатишка, а самый отчаянный и умелый пилот.
– Лилия-1, заглушите двигатели, за вами выслана абордажная команда, – слышался голос диспетчера.
Глава 2. Руины Визитантес
Руки Этнинса лежали на манипуляторах, он сосредоточенно управлял мощностью маневровых двигателей, устремляя маленький корабль прочь от моей тюрьмы. Мы быстро оказались на орбите.
Здесь-то по нам и начали палить турели. Одно попадание и дипломатическое судëнышко превратиться в пыль. Я ждала попадания. Уже чувствовала запах горелого пластика. Жар, удушье. Смерть.
Диспетчер Пегаса молчал. С нами больше не будут разговаривать. Теперь только ликвидация. Напряжëнное дыхание Этниса, свист манипуляторов при движении его рук, приглушëнная сирена перегрузки. Мигающие красные лампочки.
Один выстрел, второй. Этнинс успешно уклонился от обоих.
– Неплохо, и где же Карлос тебя нашëл? – зачем-то сказала вслух я.
Мужчина не отреагировал, целиком провалился в процесс пилотирования, я знала это чувство, будто корабль – это ты. Мы ушли от третьего выстрела, и от четвëртого. Затем от залпа самой мощной турели.
Пот стекал по длинной шее Этнинса, пропитал высокий воротник, но это совсем не отвлекало его. Всë-таки, как пилот, он был отличной находкой.
– Пегас выслал за нами группу кораблей ликвидации, – сказала я, взглянув на экран. – Один по правому борту, два левому. Оторвись от них, одно попадание и мы в дерьме. Но скорость у них не высокая.
– Знаю, – внезапно отозвался дипломат.
Впереди раскинулось метеоритное поле. Сомн космических булыжников поменьше и побольше, некоторые из них тоже были тюрьмами, как моя. Если Этнинс сможет пролететь, через них, а потом совершить гиперпрыжок, то мы спасены.
Спасение. Потом я увижу Карлоса? Эта мысль будоражила кровь.
Ликвидаторы начали шмалять по Лилии–1. Но Создатель, кажется, чмокнул этого белобрысого дипломатишку в лобик. Потому что нам удалось уйти невредимыми.
И мы тут же нырнули в скопище метеоритов. Я зажмурилась. Без брата за три года тюрьмы я, кажется, растеряла боевой дух. Теперь он висит на мне, как сломанный экзоскелет, который работает по случайности, когда коротнëт. Оставил ли Пегас хоть что-то от меня?
Когда я открыла глаза, поняла, что мы целы, а Этнинс всë также сосредочëнно управляет манипуляторами. Отчаянный.
Когда мы облетали один астероид, прямо по курсу появлялись два, побольше, и акулами кидались прямо на Лилию-1. От мотаний из стороны в сторону кружилась голова, отчего скудный каторжный обед грозился покинуть меня.
Глыбы сталкивались между собой, грохот, казалось, пробирал до костей. Мы летели в крохотную щель между ними, которая сужалась и сужалась. Этнинс хладнокровно направлял корабль вперëд.
– Давай же, траханные звëзды, – прошептала я, чувствуя укусы страха, словно сквозь одеяло. Где-то далеко в глубине души. – Не зря же Карлос тебе доверил моë спасение!
Лилия-1 летела прямо на наковальню смерти, где должна была погибнуть раздавленная в крошево каменным молотом астероида.
Когда мы оказались между каменными убийцами, раздался резкий скрежет, рвущий перепонки.
– Внимание! Повреждения обшивки! – сообщил голос корабля, снова взвыла сирена.
Лицо мужчины на мгновение стало белым, как молоко. Но его руки бесстрастно продолжали манëвр.
Когда мы пролетели сквозь щель, и поле астроидов остались позади, перед нами раскинулся чистый и безмолвный космос. Я закусила губы.
Этнинс чертыхнулся и с досадой выпалил:
– В режиме живучести двигатели работали на износ, система навигации пострадала. Мы будем прыгать в слепую!
– Хочешь вернуться? – сказала я, глядя на татуировку на его запястье. – Прыгай, болван!
Этнинс зло посмотрел на меня, и положил свои длинные красивые пальцы на панель. Трубки индикации прыжка зажглись красным.
Мир моментально канул в кричащий ад. Я видела лишь размытые очертания.
Не знаю, сколько времени прошло, прежде чем я обнаружила себя лежащей на приборной панели. Слышался писк аварийной системы, мигали красные лампочки. Этнинс развалился в кресле без сознания. Где-то из глубины корабля доносился странный звук, будто катятся открытые консервные банки.
– Трой… Трой… Что ты вытворяешь? С ума сошëл? – над устройством связи на руке Этнинса плясала в гневном танце голограмма какого-то прилизанного блондина в дипломатическом костюме.
– Отец, всë хорошо, я же сказал, что женюсь, – пробормотал Трой, затем дëрнулся, будто только что проснулся и напуганно смахнул голограмму, словно это была подлетевшая оса. Две сломанные трубки индикации гиперпрыжка скатились на пол с приборной панели.
Я еле сдержала смешок, губы разбитые начальницей отозвались болью.
– Где мы вынырнули? – он вглядывался в карту сектора ещё мутными глазами.
– Тринадцатый квадрант, недалеко от двойной звезды Алголь.
– Как же далеко, очень далеко… Двигатели вышли из строя!
– Зато вырвались, – я внимательно посмотрела на Троя.
Какое дурацкое имя. Отвратительно звучит, будто слово «тупой» чуть подправили.
– А теперь скажи, где Карлос?
– Карлос…. 3101?
Когда он это сказал, произнëс своими пухлыми губами «3101», ненависть рыбьим хвостом коснулась воды. У моего брата от рождения был номер 3101, но позже, когда начал сопротивление, он дал себе имя Карлос.
– Где он? – сквозь зубы сказала я. – Это же Карлос тебя отправил за мной?
– Нет. Соболезную, но номер 3101 казнëн три года назад.
– Так, принцесса, что ты мелешь? Как… это? Не могли его к… – у меня даже язык не поворачивался сказать это слово.
Прокурор говорил мне, что Карлос мёртв, но только для того, чтобы выбить из меня показания. Ну не мог он умереть. Кто угодно, только не он.
– Понимаю, что вам сложно, но я видел запись его казни.
– То есть тебя послал не он, а имперцы?
– Ну… технически да, но мы последователи номера 3101. Нам тоже не нравится несправедливость в колониях.
– Несправедливость… в колониях. И как его казнили?
– Архаичным способом… через расстрел.
Моë сердце сжалось, я даже не понимала, поверила ли я ему, но ненавидела точно. Так сильно, что ненависть едва не прожигала меня изнутри. Я чуть подцепила носком ботинка пластиковую трубку индикации, и она прокатилась пару сантиметров по полу.
– В ложе строителей мысли «Илиада» все участники поставили себе такую татуировку, как у 3101…
Это звучало, как будто знакомые слова бросили в кастрюлю, перемешали и доставали в произвольном порядке.
– Так… ложе – это кровать?
– Что? Нет… это место, где мы собираемся.
– В кровати?
– В ложе, – раздражëнно буркнул Трой.
– И? Зачем участники этой кровати поставили себе эту тату?
Я даже улыбнулась, когда Трой скрипнул зубами. Ага, дипломатишка, куда мне до тебя. Университетов не кончала. В колониях их нет.
– Когда 3101 пытали, он рассказал о технологиях, что нашëл на Броссаре.
Его пытали… по спине прошла волна озноба. Мой дорогой брат. В уголках глаз щипали слëзы. Я представила, как он сидит на стуле в допросной, как его бьют и бьют, пока от лица не остаëтся кровавое месиво. Нет, даже так он бы ничего не сказал, даже если бы его живьëм освежевали. Он умел терпеть. Карлос был самым сильным в траханной Галактике.
– Один из участников ложи, Гомер, присутствовал в допросной в это время. Он подменил запись допроса и дискредитировал свидетелей. Теперь о Броссаре знают только представители ложи.
– Броссар? Там только непонятные руины. Но Карлос даже под пытками бы не начал трепаться.
– Когда пытали его, он молчал, – сказал Трой и опустил взгляд в пол.
– Смешно… хочешь сказать пытали какую-то из его шалав? Он был умным, он не прикипал к бабам и друзьям.
Я чувствовала стук сердца в ушах, как оглушительный грохот.
– Ему целыми днями транслировали, что делали с вами на Пегасе.
Голова закружилась, во рту сделалось сухо. Я вспомнила первые месяцы на каторге. Когда меня заставляли работать дольше всех, почти не давали есть, почти не давали спать. Пинали, когда не могла встать. Присовывали, когда я даже пошевелиться не могла. Потом в один момент всë поменялось. Стало, как у всех остальных заключëнных. Я тогда ещё думала, в чëм дело.
– Да чтоб вы все сдохли, – прорычала я, понимая, что Карлос всë видел, и в какой агонии он был, раз даже что-то рассказал.
– Сожалею, – донеслись до меня слова Троя.
– Мне не нужно это дерьмо, тем более от тебя. Но зачем ты меня вытащил?
– Вы знаете, где найти руины визитантес.
Броссар – спутник Веги. Той планеты, которую мы хотели сделать своей. Карлос строил там военную базу для защиты от имперцев и нашëл руины древней цивилизации. Матео, брат моего жениха, назвал их визитантес, что по-испански значит пришельцы. Только их нельзя засечь ни одним из устройств, там какая-то система защиты за гранью наших технологий. Карлос нашёл их случайно, и там не обнаружилось ничего существенного, а времени на исследования не было.
– И ты хочешь, чтобы я тебя туда провела?
Трой кивнул.
Думаешь, я куплюсь на твои сказочки? Траханные звëзды, я ни за что не поверю, что у моего брата завелись какие-то последователи на Земле. Они его ненавидели также сильно, как и он их. Так же, как я сейчас тебя, урод. Рыба, наконец, оказалась в воде.
Я подняла руку, вглядываясь в кольцо шрама на руке, который когда-то был татуировкой. Нарисованный браслет из звëзд – наша с Карлосом парная татушка. Знак нашей семьи. Второй рукой я нащупала провод, соединяющий передатчик связи и панель управления. Дëрнула, отрывая контакты. Встала с кресла второго пилота.
– Тогда почему эти последователи не спасли 3101? Если были в допросной?
– Ну… – Трой явно не знал, что ответить. – Это не представлялось возможным… Но мы продолжаем его дело.
Я отошла от панели, наклонилась, подняла трубки идентификации и незаметным движением намотала на них проволоку. Траханные звезды! Давно я этого не делала…
– Насколько хватит кислорода? – спросила я, в надежде его отвлечь.
– На трое суток, – Трой заглянул в планшет. – А чт…
Я рывком набросила удавку на шею, перекрестив концы с цилиндрами за подголовником. Если грëбанные имперцы убили Карлоса, то он будет рад, что один из них сдохнет.
Потянула что есть силы. Послышалось удивлённое бульканье. Попытка Троя что-то сказать превратилась в сипение. Он беспомощно стучал руками по приборной панели, пытался повернуться, скрёб ногтями по вдавленной проводом полоске кожи, пытаясь подцепить его. Я сильнее отклонялась назад. Создатель постарался, чтобы научить меня искусству удушения. Я с шестнадцати лет снимала часовых.
Мышцы горели от напряжения. Минута. Примерно столько отделяло живого дипломатишку от мëртвого. Минута. Обычно это так мало. Не успеть отколоть один камень от жилы. Не успеть съесть паëк.
Сейчас же время тянулось. Я прижималась к спинке кресла, на котором сидел Трой и чувствовала чёртов запах хвои. Треклятый запах. Запах леса, запах жизни на планете. Той, что у нас могла бы быть. Треклятый имперец. Видел запись… смотрел, как убивают моего брата.
– Да сдохни же ты скорей, – сквозь напряжëнные челюсти прошептала я.
Мои родители погибли, делая топливо для кораблей, типа этого. Задохнулись. Как он сейчас. Только медленно, годами, в цеху химического завода. Пока он грелся в лучах Солнца на Земле.
Трой сопротивлялся. Пытался оттолкнуться длиннющими ногами, повернуть стул, давил на мои руки, бил по голове. Все его удары приходили вскользь.
Трой слабел. Его последняя минута истекала. Вспомнилось, как он управлял кораблëм. Жалко, что в эскадрилье Карлоса было мало таких асов.
Только брат бы точно прирезал пижона, едва бы встретил. Этот ас ел ложечкой десерт и учился, пока мы подыхали с голоду в спертом воздухе железной колонии на Альфа-Центавре.
Но мои руки уставали, а он всë ещё барахтался. Упрямый. Парень вытащил меня из каторжной тюрьмы. И что? Он враг. Как те часовые. Эксплуататор. Татуировка ничего не меняет.
Бряк. Бряк. Бряк. За спиной снова раздался звук, будто по полу покатилась сотня вскрытых жестяных банок. В ногу вонзилась острая боль.
Я опустила голову и увидела огромную металлическую сороконожку размером с собаку, которая вцепилась мне в голень, прижигая паяльником, что был у неë вместо рта.
Хватку я моментально расслабила, выпуская Троя. Он безжизненно съехал с кресла.
– Твою мать! – закричала я, и принялась отдирать робота от ноги.
Сороконожка поползла вверх по моему телу, кажется, намереваясь пройтись паяльником по лицу. Я закричала. Никогда не любила насекомых, даже железных. Это ощущение, что по тебе что-то ползëт, вызывало панику.
Я хаотично размахивала руками, стряхивая робота, крутилась вокруг своей оси и, не заметив, как оказалась у лестницы, оступилась. Упала, сосчитала несколько ступеней головой, и ухнула в тёмную бездну.
Я жива? Жива… Я открыла глаза. А Карлос нет? Боль отравляла меня отчаянием. Если он мёртв, зачем я жива?
