Текст книги "Бесценный приз"

Автор книги: Нина Милн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

– Адам, прошу тебя… – прошептала она; ей не терпелось положить конец сладкой пытке. Его возбужденный член коснулся ее бедра, и она, вытянув руку, стала поглаживать стальной стержень в бархатных ножнах. Он хрипло застонал, когда она провела рукой по нему, обвела бархатистую головку и увидела каплю влаги.

– Лив, ты меня убиваешь, – прошептал он. Но и он сам медленно убивал ее.

Оливия изогнулась, подняла бедра; она искала его, ей нужно было срочно сбросить напряжение, но он умело подводил ее к самому краю и удерживал там. Наслаждение было таким мучительным, что у нее перехватывало дыхание.

Наконец несколькими ловкими движениями он добрался до нужной точки, и она закричала, сотрясаясь всем телом и прижимаясь к нему.

Может быть, прошло несколько секунд, а может и минут, прежде чем она снова всплыла на поверхность и увидела, что он наблюдает за ней с довольной улыбкой. Она погладила его по щеке.

– Это было невероятно, – сказала она.

– Это только начало, – ответил он. – Тебе повезло. Сегодня день скидок…

– Не поняла.

– Возьми один оргазм, второй получишь бесплатно, – прошептал он, и Оливия рассмеялась.

– Ловишь меня на слове?

– Вот именно! – Ей не верилось, что она так быстро возбудится снова, но ее тело подалось к нему, когда он мягко развел ей ноги и встал между ними на колени.

Адам покрыл поцелуями ее живот и двинулся вверх; его губы играли с ее сосками. Оливия вцепилась ему в плечи и провела пальцами по его восхитительной спине. Волны удовольствия зарождались в глубине, и она все плотнее прижималась к нему. Как ей хотелось, чтобы он поскорее оказался в ней!

Он ненадолго отпрянул, поспешно надел презерватив.

– Вперед, Адам, – прошептала она.

Он снова оказался сверху и медленно вошел в нее, возбуждая в ней новое чувство, порождая настоящую лавину удовольствия. Наконец она поняла, что больше не вынесет.

– О, Адам… – прошептала она. Чувственное наслаждение было таким острым, что Оливии показалось: она сейчас потеряет сознание. Они оба одновременно дошли до пика, и она задрожала под ним, выкрикивая его имя.

Словно издали она услышала хриплое рычание Адама и поняла, что он следом за ней рухнул в пропасть.

Оливия открыла глаза, услышав мелодичное пение птиц; она проснулась с ощущением того, что в мире все хорошо и правильно. В том мире, где она покоилась в сильных объятиях Адама, погруженная в убежище бесконечного счастья.

Ночь и предрассветные часы превзошли все ее фантазии; они открыли ей истину, настолько ослепляющую своей чистой простотой, что она лишь удивлялась, почему она раньше ничего не понимала?

На подсознательном уровне она сознавала, что никто, кроме Адама, не способен подарить ей такое счастье. Он доказал, что телесный союз может быть блаженством. Они с Адамом давали и брали, удовлетворяли потребности друг друга, вместе плыли на волнах наслаждения и слились в одно целое.

Ничто из того, что она испытывала раньше, невозможно было сравнить с новыми ощущениями – все равно что сравнивать мерцание потухающего фонаря с ослепительным светом солнца в пустыне.

Она осторожно повернулась, не желая будить Адама, но ей вдруг захотелось увидеть его, разглядеть его лицо во сне. Поздно; он открыл глаза и оглядел ее с сонным, усталым удовольствием.

– Привет, – сказал он, и от его хриплого спросонок голоса у нее сжалось сердце. Он снова укрылся одеялом и перекатил ее к себе, на сгиб локтя.

Вдруг Оливия вздрогнула. Она поняла, что больше никогда не увидит его таким. Пропускать между пальцами его темные волосы, ласкать гладкую кожу… Больше никогда Оливия не поддастся волшебству, которое зародилось от их слияния.

Скоро приедет Зеб; ночь кончилась. Райские врата закрываются. Пора возвращаться в реальный мир.

Как странно! Неделю назад она мечтала только об одном: разыскать Зеба Мастерсона. Теперь ей хотелось отложить его приезд еще хотя бы на день. Но это невозможно, так что… она справится. Она ведь знает правила – ей не к чему придраться.

Как Адам изменил ее жизнь! Он изменил ее представления о том, что такое желание; он доказал, что мужчина способен желать женщину, даже если она не всегда выглядит идеально. Что секс может быть прекрасным, чудесным – и даже борьба за власть в небольших количествах способна доставить удовольствие. До тех пор, пока партнеры доверяют друг другу.

Вот в чем дело. За неделю она привыкла доверять ему, считать, что он видит в ней неповторимую личность, а не просто красивый товар. И если он так кардинально ее изменил, может быть, и она тоже изменила его? И он больше не думает, что отношения с женщинами должны быть короткими и ни к чему не обязывающими?

В ее душе затеплилась надежда. Позже, после того как они повидаются с Зебом, она поговорит с Адамом. В конце концов, ничто не мешает им разобраться в своих чувствах. Ребенок Джоди может стать связующим звеном между ними; ему вовсе не нужно быть преградой.

Сонная Оливия закрыла глаза… Проснувшись позже, она уловила аромат кофе и поняла, что Адама уже нет рядом.

Сегодня она встречается с Зебом. Ей пора на время забыть о новых, распускающихся чувствах и сосредоточиться на ребенке. Ни в коем случае нельзя говорить Адаму о том, что она поняла… Пока нельзя.

Адам положил в соковыжималку ломти арбуза и нажал кнопку. Скоро все эти милые домашние хлопоты закончатся. Он больше не будет готовить завтрак, ходить на рынок за продуктами и готовить вместе с Оливией. Более того, жизнь требует, чтобы через несколько часов они уже отправились в Великобританию. Задание выполнено.

Он лишится не только домашних дел; они никогда не будут вместе безумствовать в спальне. Его пробрала дрожь, несмотря на то что в открытое окно проникали жаркие лучи солнца. Все его существо противилось, плавясь от воспоминаний о предыдущей ночи; разум и тело еще были захвачены самыми изумительными чувственными ощущениями в его жизни.

Он сразу понял, что между ним и Оливией проскочила искра; но он не сознавал, что из искры разгорелось такое жаркое пламя, которое им вряд ли удастся потушить.

То, что было с ними вчера ночью, нельзя назвать просто сексом; между ними образовалась связь… Ему стало страшно. Нет, пора все это прекратить. Он мыл кастрюли, натирал полы, а теперь пора достать из рукава козырь. «Я миллиардер, заберите меня отсюда».

– Как я выгляжу?

Тихий голос Оливии вывел его из раздумий; он развернулся к ней, и у него захватило дух. Она была ослепительна. Ей очень шли белые джинсы и полупрозрачная кофта; волосы она собрала в пучок и сколола заколкой со стразами. Из пучка выбивались рыжеватые пряди.

Сейчас она совсем не похожа на девушку, одетую в неброский серый костюм, которая прилетела на Ко-Ланту для встречи с Зебом. Сегодняшняя Оливия встретит Зеба на своих условиях – будучи самой собой.

– Идеально, – просто ответил он, протягивая ей стакан.

– Спасибо! – Отпив розовой жидкости, она переступила с ноги на ногу. – Итак, где мы с ним встречаемся?

– Гэн приведет его в бар Сару. Они прибудут с минуты на минуту.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила она.

Внутри его вспыхнула радость: ей не все равно!

– Отлично! – сказал он.

Оливия недоверчиво надула губы:

– Я хочу знать, как ты себя чувствуешь на самом деле!

Стараясь не слишком сосредоточиваться на губах, которые еще совсем недавно так страстно ласкали его, он пожал плечами:

– Да никак… По крайней мере, с Зебом так лучше – потому что с ним никогда не знаешь, чего ждать.

– Значит, нет смысла питать какие-то надежды? – тихо спросила она, подходя и обволакивая его собой. – Он знает, что мы здесь?

– Он знает, что здесь я. Но нет никаких гарантий того, что он здесь задержится. Зеб всегда нюхом чует опасность. Он наверняка заподозрит, что я не просто так жду его здесь целую неделю. Так что чем скорее мы с ним встретимся, тем лучше. Но сначала скажи, как ты себя чувствуешь.

– Мне как-то страшновато. Всем сердцем надеюсь, что Зеб возьмет на себя ответственность и станет замечательным отцом. – Она намотала на палец прядь волос. – Но, что бы ни случилось потом, эта неделя была невероятной.

Его кольнуло подозрение; в выразительных глазах Оливии мелькнуло нечто, отчего ему стало не по себе. Странно! Адам отбросил неприятные мысли. Они ведь договорились: только одна ночь – и все. Оливия все поняла и дала согласие. И потом, она не верит в любовь и не ищет долгих отношений.

Что бы их ни объединяло, сейчас необходимо все разорвать. После встречи с Зебом они с Оливией пойдут по жизни разными дорогами. Если Зеб признает отцовство, может быть, время от времени они будут пересекаться, и тогда крутые берега желания слегка сгладятся. Но сейчас она заслуживает его поддержки; должно быть, она волнуется из-за Зеба. Может быть, поэтому ей так не по себе.

– Пошли! – Он протянул руку, с трудом удерживаясь, чтобы не схватить ее в объятия. Он сжал ей руку по-дружески – ничего больше. – Поскорее покончим с делом.

Она решительно кивнула, отвечая на его пожатие.

Десять минут на джипе – и молодые люди добрались до места назначения. После короткой прогулки по пляжу они вошли в прохладный зал бара.

Адам огляделся по сторонам; заняты всего несколько столиков, и приглушенный гул голосов смешивался с негромкой музыкой регги, льющейся из динамиков.

А вот и Зеб! При виде его Адам испытал, как всегда, смешанные чувства. Он точно знал, что перед ним – его биологический отец, человек, вырастивший его. Как бы там ни было, Зеб превратил Адама в того человека, которым он стал сегодня. Яблоко от яблони, как говорится… Зеб поступил как порядочный человек и взял Адама к себе, не допустил, чтобы его отдали в приют. Жаль, конечно, что долгожданный отец объявился только после смерти мамы…

И еще Оливия… Она застыла рядом с ним и не сводила взгляда с Зеба.

– Не волнуйся. Все будет хорошо. Мы справимся, – успокаивал ее Адам, надеясь, что не слишком покривил душой.

– Ладно, – шепнула она.

Они подошли к столику, и Зеб поднял голову. Его карие глаза оглядели Адама и остановились на Оливии.

– Адам, сынок… Как дела? Отели процветают? – Вопрос был обычным, тем более что он не стал дожидаться ответа и развернулся к Оливии: – А вы кто такая? Ваше лицо мне кажется знакомым.

– Это Оливия, – сказал Адам. – Оливия, это Зеб.

Оливия шагнула вперед и склонилась над столиком.

– Я дочь Джоди.

На долю секунды Адаму стало страшно. Только бы отец вспомнил Джоди – только бы не вытеснил ее из памяти, как только потерял ее из поля зрения!

– Ну конечно! – кивнул Зеб. – Примите мои извинения, Оливия. Ваша мать очень молодо выглядит – не поверишь, что у нее такая взрослая дочь. Вот почему я не сразу вас вспомнил. Ну как же, Гавайи! Чудесное место, как вам, несомненно, подтвердит Адам. Садитесь! Я пью чудесный коктейль. Пять дней провел в море на самых примитивных продуктах! Я очистил тело и душу и теперь готов ко всему. Вам заказать?

– Нет, спасибо. – Оливия явно собиралась заговорить о главном и подыскивала нужные слова. Но прежде чем ей удалось продолжить, Зеб прочел им лекцию о коктейлях, которые готовят в разных странах мира. Адам прекрасно помнил отцовскую тактику. Более того, он и сам не раз применял тот же прием на деловых встречах.

Зеб болтал без умолку и выглядел вполне дружелюбно, но Адам понимал, что его мозг напряженно работает. Он прикидывает, с чего вдруг здесь оказалась Оливия. Примерно так же он оценивал карты противников за покерным столом. Вполне вероятно, что Зеб угадает, в чем дело, и просто сбежит, не дав Оливии выложить новость.

Адам подсел за стол, как бы невзначай перекрыв Зебу путь к отступлению. Он не станет вмешиваться в разговор, если не возникнет крайней необходимости, но и не позволит Зебу сбежать, не узнав о ребенке.

В конце концов, кто знает? Может быть, на сей раз Зебу даже понравится неожиданное отцовство. Возможно, у Оливии есть все основания для оптимизма; ведь Зеба больше не просят стать отцом-одиночкой. Оливия хочет только одного: чтобы он играл какую-то роль в жизни ребенка. Вряд ли это так сильно повлияет на образ жизни Зеба.

– Итак… – проговорила Оливия, придвигаясь ближе к Адаму. – Значит, вы с моей матерью пили коктейли на Гавайях?

– Ах да, Гавайи. Я отвлекся. Прекрасное место для отдыха!

– Так же говорила и моя мать.

Зеб ненадолго нахмурился, но тут же улыбнулся:

– В самом деле. Кстати, как она? Передавайте ей привет и…

Адам все больше раздражался и открыл было рот, собираясь вмешаться, но тут Оливия наклонилась вперед и постучала по столу. Бокал слегка подпрыгнул, и бумажный зонтик упал на столешницу.

– Джоди беременна, – объявила она. – И отец ребенка – вы.

Лицо Зеба побледнело, несмотря на загар, и пошло пятнами. Он схватил бокал и осушил его одним глотком, а потом жестом велел Сару принести еще.

– Вы уверены? – спросил он, отбрасывая напускное добродушие.

– Да.

– Так почему она сама не прилетела сюда? – спросил Зеб.

– Потому что она считает, что вы ничего не захотите знать; она думает, что нечестно нагружать вас ребенком, на которого вы не рассчитывали.

Краски вернулись на лицо Зеба, а также улыбка; правда, его глаза не улыбались.

– Ваша мать – женщина мудрая, – заметил он.

Чувствуя, что слова отца бьют его наотмашь, Адам придвинул стул ближе к Оливии и положил руку ей на бедро. В нем боролись гнев и грусть; видимо, опыт общения с Адамом нисколько не изменил Зеба.

– Да, она мудрая женщина, – тихо согласилась Оливия. – И все-таки мне показалось, что вам нужно знать. Что вы захотите участвовать в жизни ребенка.

Сару принес коктейль; поставив его на стол перед Зебом, он покосился на Адама. Потом он направился к двери – видимо, чтобы не дать Зебу бежать.

– Вряд ли, – ответил Зеб. – Не сомневаюсь, Адам рассказывал вам, что я по природе странник. Я не создан для того, чтобы быть отцом. У меня есть свой предел. Конечно, я могу послать деньги – или, если я не смогу, это сделает Адам. – Зеб отодвинул стул и привстал. – Непременно передавайте Джоди привет.

– Погодите! – резко окликнула его Оливия. – Пожалуйста!

– Милая девочка, нет смысла меня уговаривать.

Зеб встал; Адам повторил его движение.

– Сядь! – приказал он. – Оливия хочет, чтобы ты остался, значит, ты останешься.

Зеб замялся, а потом поднял руки вверх:

– Что ж, ладно! – Он снова опустился на стул и тряхнул седеющей головой.

– Разве вы ничего, совсем ничего не чувствуете? – спросила Оливия.

Адам дернулся. Интересно, вспоминает ли сейчас Оливия собственного отца? Наверное, она очень страдает, увидев такое равнодушие во плоти. Перед ней человек, который привык думать только о себе. Ему безразлична судьба ребенка, в создании которого он принимал участие.

– Конечно, чувствую, – обиженно ответил Зеб. – Я не отказываюсь от материальной ответственности и считаю, что поступаю правильно по отношению к ребенку. Мне лучше не давать никому никаких надежд – я прекрасно понимаю, что я их не осуществлю. Мастерсоны, Оливия, не любят чувствовать себя связанными. – Он махнул рукой в сторону Адама. – Вот и Адам вам подтвердит.

Слова Зеба стали для Адама ударом в солнечное сплетение. Отец говорил чистую правду, о чем ему лучше не забывать.

– Итак… – Зеб поднял бокал и осушил его. – Еще вопросы есть? Мне заказать еще коктейль или я могу идти?

Адам покосился на Оливию; та покачала головой. Она побледнела, ссутулилась, и у него заныло сердце. Ему ужасно захотелось схватить Зеба и заставить извиниться перед Оливией за то, что он так мучает ее. Но все бесполезно. Так он просто отложит неизбежное. Зеб всегда уходит; так поступали все Мастерсоны.

– Идите, Зеб.

Адаму показалось, что ему на плечи свалилась огромная тяжесть; он смотрел, как Зеб встает. На миг отец замялся.

– Адам, я такой, какой есть. – Он обошел стол и неуклюже хлопнул Адама по плечу. – Увидимся… – Он кивком указал на дверь: – Пожалуйста, скажи своим друзьям, что вы меня отпускаете.

Адам обернулся и кивнул Сару, зная, что тот передаст сигнал Гэну. Тот, несомненно, прячется где-то неподалеку.

– Чао!

– Оливия… – Даже понимая, что не отвечает за Зеба, Адам чувствовал себя виноватым. – Извини.

Она глубоко вздохнула и покачала головой:

– Не извиняйся. Ведь не ты сейчас ушел. Мне просто не верится, что все уже закончилось… вот так. – Она взяла со стола бумажный зонтик, старательно закрыла его, разглаживая бумажные складки. – Я сама виновата. Надо было посильнее на него надавить. Задать больше вопросов. Больше рассказать о маме. Я должна была что-то сделать. Попросить тебя и Сару запереть его здесь. А я его отпустила.

– Ты ни в чем не виновата.

– Тебе легко говорить. Ведь это я все испортила.

– Ты ни при чем. Зеб всегда уходит.

Никто не знал этого лучше, чем Адам, и ему нужно было, чтобы Оливия ему поверила. И перестала винить во всем себя.

– О чем ты?

– Зеб тебя не обманул. Мастерсоны не любят чувствовать себя связанными. И никакие твои слова или поступки этого не изменят.

– Но ведь тебя он вырастил, – тихо сказала Оливия.

– Нехотя. – Внутри у него все сжалось. – Он все время норовил уклониться и отпускал меня при первой возможности.

– Не понимаю.

Адам провел ладонью по лицу, потер затылок; горечь воспоминаний пронзила его до глубины души. Воспоминаний, которыми он никогда ни с кем не делился. Но здесь и сейчас он не может позволить Оливии думать, будто она в чем-то виновата, и, поведи она себя иначе, Зеб принял бы другое решение. Он ради нее надеялся, что Зеб изменился. Нет, он надеялся ради себя самого! Надеялся, что, после того как он вырастил Адама, побыл отцом, он хоть немного понял, что такое ответственность за другого… Очевидно, его надежды оказались напрасными. Каким же он был идиотом!

– Мне исполнилось шестнадцать, и мы отмечали день моего рождения. – Адам вспомнил, как радовался вначале, ведь Зеб впервые решил отметить его день рождения. – Но оказалось, что мы отмечаем вовсе не день рождения…

– А что же?

– Это оказалась прощальная вечеринка. – Он и сейчас помнил руку Зеба у себя на плече, слышал его голос, хотя прошло двадцать лет.

«Ты уже большой и можешь за себя постоять».

«Зеб, я не понял. Что это значит?»

Зеб поднял бокал:

«Сынок, не стану тебе врать. Ребенок не вписывается в мой образ жизни. Я исполнил свой долг по отношению к тебе; пора пустить тебя в свободное плавание. – Он сильно хлопнул его по спине. – Но не волнуйся. Мы будем поддерживать отношения».

– Потом он сказал «Чао!», встал и ушел.

– Но… ведь это ужасно! – прошептала Оливия, когда Адам вкратце пересказал ей тот разговор.

– Зебу претила роль отца. Он взял меня к себе, потому что у него не оставалось другого выхода. Наверное, тогда он гордился собой. А после того, как он отбыл, так сказать, восьмилетний срок, он решил, что его долг выполнен.

– Ужасно! По-настоящему ужасно, Адам! – Она покачала головой. – Жаль, что ты не рассказал мне раньше.

– Я не хотел. Наши с Зебом отношения не должны были настраивать тебя против него. Может, будь я другим, у нас все пошло бы иначе. И потом, с тех пор прошло четырнадцать лет; он ведь мог и изменить свое отношение к жизни. – Дурацкое предположение! Мастерсоны, как тигры, не меняют своих пятен.

Оливия посмотрела на стол; потом вскинула голову. Ноздри у нее раздувались.

– Значит, ребенку будет лучше без такого отца! – Она покосилась на Адама. – Да и тебе тоже. Ты молодец. Зеб тебя бросил, но ты всего добился сам.

Как типично для Оливии! Несмотря на боль, она нашла время, чтобы подбодрить и утешить его. И самое меньшее, что он сейчас может, – ответить ей тем же. Ответить правду.

– И этот ребенок не пропадет. Ведь у него будешь ты.

Она покачала головой:

– Нет, у него будет Джоди. Я смогу только помогать по мере сил. Ну а теперь, узнав, как обстоят дела, я должна вернуться домой и все ей рассказать.

– Если хочешь, возвращайся на моем самолете. Скажи, когда ты хочешь вернуться, и я передам пилоту.

– А ты? – спросила Оливия.

– Я еще побуду в Таиланде. Осмотрюсь. Подумаю насчет отеля – может быть, здесь есть смысл создать уютный, «домашний» отель. Где на кухне специи будут стоять в алфавитном порядке. – Он хотел улыбнуться, но почему-то не получилось. – Но я доставлю тебя на материк, если ты спешишь.

Сердце у Оливии упало; совершенно ясно, Адаму не терпится поскорее избавиться от нее! Может быть, так будет даже лучше. В конце концов, разве Адам все время не повторял, что он похож на отца, что яблоко от яблони недалеко падает? И сейчас она только что получила этому подтверждение… Нет! Адам не такой! Это она знала точно.

Расправив плечи, она встала и посмотрела ему в лицо:

– Очень мило с твоей стороны. Но прежде чем ты меня увезешь, я хочу поговорить. У нас не было такой возможности со вчерашней ночи, а… за последние двенадцать часов столько всего случилось, что… В общем, нам надо поговорить.

– Конечно, – ответил он. – Давай посидим на пляже?

– Неплохая мысль. – Ей тоже показалось удобнее разговаривать на свежем воздухе, когда свидетелями будут только море и песок.

Она зажмурилась, когда они вышли из полутемного бара; золотистый песок слепил глаза, щекотал босые ступни. Адам держался на расстоянии, сунув руки в карманы. Он всячески отстранялся от нее. Трудно представить, что этот мрачный мужчина – ее Адам, который поднимал ее на вершины блаженства!

Песок кончился, и Оливия вошла в воду; нагретая солнцем бирюзовая вода ласкала пальцы ног. Она смотрела в бесконечное синее небо. Какое оно яркое, ослепительное… В нем хотелось раствориться. Синеву безоблачного неба ничто не нарушало – даже птиц не было.

Нет, здесь ей храбрости не набраться; нужно искать резервы внутри себя, питаясь воспоминаниями о том, что объединило их с Адамом в последние дни.

Они вместе смеялись; им было хорошо и молчать вместе; они оживленно разговаривали обо всем на свете и ни о чем. И еще – захватывающее дух, невероятное слияние, телесное и духовное.

Она развернулась к нему. Он сел, вытянув длинные ноги и погрузив ладони в песок.

Оливия опустилась с ним рядом; жаркий песок грел даже сквозь джинсы. Она подтянула колени к груди и обняла их руками.

– Я… – Она осеклась. С чего начать? Может быть, лучше всего приступить прямо к делу. – Я хочу изменить правила.

– Что?! – Он круто развернулся к ней.

– Мне бы хотелось снова увидеться с тобой. Но не на одну ночь, а…

– А как? – хрипло спросил он.

Оливия перебирала пальцами теплый песок.

– Чтобы провести вместе какое-то время и посмотреть, что будет.

Он презрительно усмехнулся, выражая свое мнение:

– Я заранее скажу тебе, что будет.

– Что? Ты превратился в дельфийского оракула? Ты не можешь знать, что будет.

– Нет, могу. Кому-нибудь станет больно, Оливия.

Значит, она больше не Лив… Да, ей уже больно.

– Не обязательно. – Поерзав на песке, она хотела дотронуться до него, но не смогла. Она почти не сомневалась, что он отпрянет, и из нее ушли остатки храбрости. – И ты мне это доказал. Отношения – не обязательно борьба за власть. Они могут быть союзом, когда и даешь, и берешь.

Он весь как будто оцепенел; она ощущала его напряжение даже на расстоянии.

– Ты путаешь отношения с сексом. У нас был безумный, страстный секс. Но на нем отношения не построишь.

– Адам, нас объединял не только секс, и ты это знаешь.

– В таком случае еще лучше покончить со всем здесь и сейчас. – Порывшись в песке, он достал гладкий круглый камешек и запустил его в воду. Оливия смотрела, как камешек прыгает по волнам, а потом тонет. Ясно, чем окончится их разговор.

– Почему? – спросила она. – Почему ты не допускаешь мысли о чем-то большем? Ответь мне! Неужели я все неправильно поняла?

Он склонился к ней и издал странный звук, похожий на стон:

– Оливия, ты все поняла правильно. Дело не в тебе. Дело во мне. Я не создан для долгих отношений. Ты только что познакомилась с Зебом – неужели ничего не поняла?

– Ты не такой, как Зеб. – Как внушить ему это, как преодолеть его упрямство?

– Я его точная копия.

– Неправда. Так не может быть. Ты – это ты. И ты сам делаешь выбор.

– Да. И я решил больше никому не причинять боли.

Оливия поняла, что он имеет в виду свою бывшую жену.

– Ты причинил боль Шарлотте?

– Да, – не сразу ответил он. – Я женился на ней, а через два года ее бросил.

– Семьи распадаются. Так бывает.

– Оливия, наша семья не просто распалась. Наш брак погубил я. Я обещал Шарлотте все. Домик с садом, семью, детей – все, как полагается. Но когда дошло до дела, оказалось, что семьянин я никудышный. Единственный раз в жизни я сорвал сделку. – Его сильное тело напряглось, и ей захотелось его утешить. Но при мысли о том, что он может ее оттолкнуть, она зарыла ладони в теплый песок.

– Что произошло? – спросила она.

– Я все испортил. Мне стало казаться, что стены давят на меня. Я с головой ушел в работу; все что угодно, лишь бы не возвращаться в то место, которое превратилось для меня в тюрьму. Наконец я понял, что больше не вынесу. И как истинный Мастерсон, встал и ушел. Я клялся любить Шарлотту до конца дней своих, но не вынес и восьмисот дней. Сбежал, совсем как Зеб, который ушел из бара Сару.

В его голосе слышалось столько презрения к себе, столько уверенности в своей вине, что в голове у Оливии все смешалось.

– Теперь ты понимаешь, что у нас с тобой продолжение невозможно? В погоне за несбыточной мечтой я больно ранил одну женщину. Другую я ранить не хочу. Ты заслуживаешь лучшего. Ты достойна мужчины, который захочет обзавестись домом и детьми. Мужчины, которому ты сможешь доверять.

Услышав его последние слова, она словно окаменела. Адам прав. Если они попробуют двигаться дальше, над ними постоянно будет висеть дамоклов меч. Оливия любит свой дом; при мысли о том, как она сидит и ждет и смотрит, как стены давят на Адама, ее передернуло. Пройдет совсем немного времени, а потом Адам уйдет.

Она только что была свидетельницей того, какой Зеб трус, а ведь именно Зеб воспитал Адама – Зеб, чьи гены он унаследовал. Теперь понятно, почему Адам все время переезжает с места на место, почему меняет красоток как перчатки. Что она за идиотка! Потрясающий секс настолько ослепил ее, что она забыла о здравом смысле. Испытала лучший в мире оргазм и почему-то поверила, что Адам Мастерсон – тот, кем он не является. Ей захотелось рискнуть и поверить ему, впустить его в свою так тщательно продуманную жизнь! Нет, она даже его не может винить – в конце концов, Адам ни разу ее не обманул; он ведь прекрасно понимал, что он за человек, и сразу предупредил ее. Он – мужчина, который уходит. Как его отец. Как ее отец!

Она вдохнула насыщенный солью воздух и встала.

– Ты прав. Я действительно заслуживаю лучшего. Так что, если не возражаешь, предупреди пилота, а я пойду собирать вещи. На материк я доберусь сама на пароме. В аэропорт поеду на такси. А может быть, меня довезут Гэн или Сару. Удачи, Адам! И спасибо за вчерашнюю ночь – было весело. Но ты прав. Лучше со всем покончить, пока мы еще властны над собой.

Развернувшись, она зашагала по песку не оглядываясь. Она не видела, как Адам вскочил и протянул к ней руку. Не слышала, как он прошептал: «Лив…» – а потом сунул руки в карманы и стал смотреть на море.