Текст книги "Жестокое сердце"

Автор книги: Нина Карноухова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)

Кейти не стала указывать в письме обратный адрес, т.к. побоялась, что делом ее займутся не родные, а полиция, а раз дело зайдет о полиции, то Джеффри способен и ее, и Андре убить, а ей сейчас почему-то так хотелось жить, жить не ради себя, а ради маленького Андре, не защищенного от всех зол этого мира.

И вот, с этого дня, как Кейти отправила письмо, для нее начались тревожные дни. Она сожгла все, что ей удалось придумать и написать за последние месяцы, стала меньше говорить с Джеффри, дабы снизить возможность проболтаться, а Джеффри, каждый раз заговаривая с Кейти, все спрашивал, когда придет ответ из университета, а Кейти старалась уклончиво сбежать от ответа, оставляя Джеффри не получившим ответа и неудовлетворенным.

Кейти сильно изменилась за эти полгода: из милой открытой девушки с честной душой она превратилась в отвратительную лгунью и предательницу. При всей своей красоте и очаровании, это была уже не та девушка, идущая по улицам большого города под руку с Тутанхамоном и радостно болтающая, а самая настоящая бука, скрытная и затуманенная, не способная никому сказать ни слова, пожалеть, приласкать. Некоторые, встретив Кейти с Джеффри в ресторане или кино, считали ее немой и даже немного сумасшедшей. Об этом, конечно, немало говорил и взгляд Кейти. От тех больших голубых, полных любви и радости глаз, похожих на два лазурных озера, не осталось и следа. Конечно, глаза остались синими и большими, но весь свет жизни давно потух в них. В глазах Кейти теперь никто больше не видел столько любви и понимания, сколько в них было этого раньше. Грусть, тоска и меланхолия были постоянными жителями этих молодых еще женских глаз. Кейти смотрела на всех так, что все думали, что она вот-вот заплачет, но она не плакала, она терпела. И на самом деле, как только Кейти оставалась одна на один со своей душой, она падала на кровать и громко-громко рыдала. Странно еще, как у такой маленькой хрупкой девочки находились силы, чтобы не сорваться и не попасть в больницу для душевнобольных.

Но Кейти уже была на грани. Еще один шаг, и она окажется в одной палате рядом с Вашингтоном, Ньютоном или Памперсом. Но она еще держалась, точнее, что-то еще держало ее, но сил становилось все меньше и меньше, и вот-вот она могла попасть туда, откуда выбраться будет очень сложно. Она боялась лишь за Андре, что Джеффри даст ему тюремное образование, а Библией назовет книгу про заговоры Освальда, да и сына Джеффри назвал бы Джоном. Это пугало Кейти и она держалась за эту соломинку.

Кейти экстренно нужна была помощь, и ей недолго, к счастью, осталось терпеть.

Тутанхамон ни на момент не забывал о своей милой Кейти, маленькой Кейти, которая была без поддержки выброшена в море жестокой безликой жизни. Он не мог ходить, шевелить руками, даже говорить, но думать о Кейти он мог, и очень радовался, что Бог не забрал у него эту возможность.

И вот Тутанхамон знает, где она живет, знает улицу и дом, которые отдаляют его от счастья. Самолет летел из Чикаго в Даллас на огромной скорости, но Тутанхамону казалось, что он ползет еле-еле. У Тутанхамона выросли крылья и он хотел лететь в Даллас в сто раз быстрее всяких самолетов и ракет, только бы успеть, только бы не опоздать. Но серый железный корпус самолета не давал человеку такого шанса, он был во власти индустрии и душа была вколочена в железный корпус самолета. Летела она медленно-медленно. Никто: ни пилоты, ни стюардесса, ни один из пассажиров не хотели лететь так быстро, как хотел этого Тутанхамон. Они все были забиты в железный чехол индустрии. Пилот управлял самолетом, чтобы получить деньги, а не чтобы доставить кого-нибудь куда-нибудь, стюардесса в намазанными губами подхалимничала и выпендривалась для этого же, а пассажиры сидели с железными лицами, все это было для них так естественно. Да, никто и никогда не прислушается к зову души маленького человечка РаХорахте, да и кто он? Частичка огромного целого. Да и кто из пассажиров услышит его душу? Никто! Тутанхамон, успокойся, твоя душа уже там, с Кейти, она знает уже все, вернее чувствует. Успокойся, ты ей нужен...

И вот наконец-то долгожданный Даллас с его небоскребами предстал перед Тутанхамоном. Переодевшись в личность довольно подозрительной наружности, он отправился на поиски дома Джеффри. Сразу же, подойдя к дому, было ясно, что в таком доме никто, кроме Джеффри поселиться не может.

На такой домик Джеффри потратил порядочную сумму денег. Изгородь сверху была покрыта тремя слоями колючей проволоки, вход был один единственный, и то, ворота были сделаны как минимум из дуба, и на этих воротах висело ровно семь замков. Звонка на этих дверях не было и быть не могло если учесть замашки Джеффри, зато сверху был виден звонок сигнализации. И зачем в такой стране как Америка такая сигнализация? Дом полностью соответствовал воротам: он был серый, выложенный из больших блоков, а дверь, среди этого нагромождения казалась маленьким входом в норку, где живут мыши. Окна дома были из очень сильно затемненного стекла, которое ставят обычно новые русские на свои любимые Мерседесы. Впрочем, жилище было мрачным и темным и многим напоминало больницу для душевнобольных, где в округе нет ни одного живого деревца.

Тутанхамон в крутой одежде не менее странной и подозрительной, чем и дом, постучал в ворота. На стук сразу откликнулись. Маленькая мышиная дверца приоткрылась и оттуда вышел Джеффри и направился открывать гостю без всяких предосторожностей.

– Джеффри Норрис? – спросил его Тутанхамон, когда Джеффри открыл дверь.

– А как вы меня нашли под этим именем? Да и , собственно, кто вы такой? Я вас могу и не впустить... Откуда вы узнали обо мне?

– Мафия Чикаго все знает, не волнуйся. Я даже знаю, сколько тебе лет, сколько волос на твоей голове и сколько волос на голове маленького мальчика, живущего в твоем доме.

– Это мой сын Джонни.

– Это не твой сын. Я знаю имя отца этого мальчика...

– Откуда?

– Ненавижу повторы, но напомню, что мафия Чикаго все знает, многозначительно говорил Тутанхамон.

– Зачем вы приехали ко мне? – уже с испугом спросил Джеффри.

– Пройдем в дом, здесь могут быть шпионы, мусора всякие и я расскажу.

Теперь Джеффри невольно чувствовал себя во власти Тутанхамона и боялся ослушаться его приказаний. Когда Джеффри закрыл за Тутанхамоном входную дверь тот сказал:

– Не бойся, нам нужен не ты, а твой отец. Это талант преступника, гибнущий в кутузке. Нам экстренно нужно освободить его, а сделать это нам поможешь только ты.

– А почему не ты?

– Я не его родственник, а ты жил с ним с детства, ты его сын, только ты можешь спасти его от этих паршивых законов демократии Клинтона.

– Что я должен сделать?

– Инструкции получишь по приезду в Чикаго...

– Но.., – Джеффри пришлось сказать правду, – но меня ищут, полицейские спят и видят меня в наручниках. Мне следует купить билет на самолет и меня тут же возьмут, я не могу.

– Можешь. Билет на самолет уже куплен на мое имя, твои портреты в Чикаго перекрашены, все испохаблено. Ты можешь возвращаться туда с чистейшей совестью.

– Но почему ты не можешь организовать этот побег?

– Джеффри, – сказал Тутанхамон, – я просто курьер, я путешествую по стране и каждый день я бываю в двух городах как минимум. Я связист мафии, наемный убийца и карманный вор, я шпион в компьютерной сети, откуда я и знаю обо всех, но я не исполнитель крупных краж, убийств, побегов. Мое имя никому не известно, и пусть оно вылетит из твоей памяти, как только ты выбросишь билет в урну.

– Я и смотреть-то туда не буду, но почему другие не могут этого сделать?

– План огромен, а ты недостающая частичка, ты играешь главную роль, ради тебя Майкл Норрис бежит из тюрьмы.

– А как же Уиндеграунды? Кейти им выдаст все и я пропал.

– Кейти им не выдаст ничего, – заговорническим тоном сказал Тутанхамон.

– Как так?

– Кейти, считай, уже больше нет, и ее сына тоже, я не хочу бросать мальчика на произвол судьбы.

– Но я же ее люблю...

– А отца? А жизнь? А свободу? Если все провалится, они обещали убить и тебя. Ну так она или жизнь. Одним трупом меньше, однако.

– А они ее не тронут, если я откажусь? – не поняв последней фразы Тутанхамона, сказал Джеффри.

– Они обещали всех вас сжарить заживо в гробах.

– Ладно, решено... Я еду. Убей ребенка и Кейти, только прошу, сначала Кейти. Пожалуйста!

– Это еще почему? – нагло спросил Тутанхамон.

– Я не хочу, чтобы она страдала еще больше. У нее мужа убили, а ты еще и ребенка на ее глазах. Это хуже тоталитаризма. Пожалуйста, раз уж это так неизбежно – ее, а ребенка подкинь кому-нибудь, так человечнее будет.

– Учти, Джеффри, я исполняю все прихоти моих клиентов, я учитываю каждое их желание. На меня никто никогда не жаловался.

– Ну, тогда я поехал, – сказал Джеффри.

– Нет, подожди, – остановил его Тутанхамон, – Я обязан удостовериться, что ты летишь в Чикаго, а не в какой-нибудь Бостон или еще хуже Тегеран. Подожди меня. Я сейчас отключу дом и мы поедем.

– И что значит, отключить дом?

– Это значит, Джеффри, перерезать все кабели и запереть на ключ, чтобы Кейти не улизнул и не расколола все дело. Иди, выводи машину из гаража, но не смей улизнуть, тебе придется дорого за это заплатить.

И Тутанхамон достал из-за пазухи револьвер. Джеффри неохотно, но чувствовав над собой власть Тутанхамона, отправился в гараж.

Было уже довольно поздно и темно, поэтому Тутанхамон не стал перерезать свет, чтобы Кейти не заподозрила неладное и операция не лопнула словно мыльный пузырь. Закончив операции по перерезанию телефонного кабеля, Тутанхамон запер дверь для большей надежности и вышел. Джеффри ждал его у ворот в лимузине старого образца, на которых катались по городам их отцы и деды.

– Странная у тебя машина, однако, Джеффри. Форд не мог купить, или Мерседес или Ягуар.

– Это маскировка, довольно удачная.

– Открытый лимузин? – ничего не мог понять Тутанхамон, – я бы в твоем положении Мерседес с затемненными окнами для маскировки завел.

– Вот тебя и вычислят с затемненными окнами, а я как ездил, так и быды ездить на свободе. Знаешь, классная маскировка, понт полнейший, езжу я на дедушкиной машине...

– Ну и кто же твой дедушка? Чарли Чаплин? Дуайт Эйзенхауэр? Кто? Кто этот дедушка... А, может быть Ленин или Берия? Нет. Троцкий. Ты на него манерами похож – чем хуже, тем лучше...

– Эх, не угадал ты, мистер. Мой дедушка – сам господин Джон Кеннеди. гордо сказал Джеффри, с достоинством в глазах посмотрев на Тутанхамона.

– И это что ... не подозрительно, не ходят слухи, что ты самозванец.

– Ни капли, мистер, я сразу же как приехал сюда, зашел в антикварную лавку, чтобы приискать себе что-нибудь из мебели и увидел этот вот лимузин. Мне тут продавщица стала рекламировать, лапшу на уши вешать, что вот какая машина дорогая, но никто ее с 1963 года не покупает почему-то из-за какого-то суеверия. Ну я человек знающий все это дело, я книжку про это читал раз сто. Так вот, в голову мне пришла гениальная идейка: я сказал, что я внук президента, и машину эту я должен был получить по наследству, бесплатно. И с тех пор меня здесь знают как Джеффа Кеннеди, внука президента и скольки-то юродного племянника принцессы Дианы. Я и дом под этим именем зарегистрировал. И машина, как ты видишь, с американским флагом спереди. Патриот я, однако. Еще чуть-чуть, я, быть может, стал бы почетным жителем города Далласа. Тут люди всему на слово верят, были бы деньжата у болтуна. И все ОК.

– И станешь, – Тутанхамон сделал вид, что пытается поддержать идиотские идейки о самозванстве Джеффри.

Дальше они ехал без разговоров: Джеффри боялся сказать что-нибудь лишнее, а Тутанхамон проболтаться.

Ровно в полночь они прибыли в аэропорт. Посадка на самолет, заказанный Джеффри, уже заканчивалась. Так что враги успешно попрощались и вскоре Джеффри, пройдя все детекторы, шел по трапу самолета. Как только самолет взлетел, Тутанхамон помахал вслед белым платочком и сказал себе: " Добро пожаловать, Джеффри-самозванец, в тюрьму, тебе никогда не суждено стать почетным гражданином Далласа", – и он направился в уборную, чтобы снять с себя весь грим.

Из уборной вышел уже не крутой мафиози, а все хорошо известный аккуратный и добродушный мистер Тутанхамон РаХорахте, ни разу не преступавший законы Америки. Он сел в лимузин Джеффри и поехал к дому, где ждала его Кейти. Ночные почти безлюдные улицы большого города тянулись длинные и скучные. Целый ряд мыслей о Джеффри не покидал его: "Ха, внук Джона Кеннеди, ну как в это можно было поверить, почетный гражданин Далласа – и как это они не увидели под маской лицо подлеца. И сколько, интересно, он заплатил за всю эту чушь. Купил какой-то антиквариат, подделку под президентский лимузин, нет, точнее просто украл, назвавшись внуком президента. На таких машинах и местный хулиган сейчас не ездит. Ему, похоже, хочется быть великим, лететь высоко и далеко. Эх, не там он ищет, не там копает. Хороший он человек (это сразу видно), да вот дорогу ему Майкл Норрис не ту указал. Может, он осознает свои ошибки, повернется и пойдет верной дорогой, ведущей к храму. Может эта птица вольная осознает все, когда в тюрьму попадет, когда крылья развернуть не сможет. Я ему тогда все сделаю, чтобы он улетел."

Длинные улицы большого города тянулись и тянулись, не собираясь и кончаться, фонари освещали проспекты и пальмы по обочинам дорог, и лишь из казино доносился до ушей шум и гул, смех и ругань праздной жизни и темной репутации, царящей в большом городе каждую ночь. Все птицы тогда спят в своих гнездах.

12. J.F.K. И ВЫСТРЕЛЫ В ДАЛЛАСЕ ПО ДЖЕФФРИ НОРРИСУ

Кейти даже не знала, что она была прочно заперта в своем доме. Она спала в своей комнате рядом с кроваткой малыша, как вдруг ее разбудил громкий в ночи звук тормозов. Она вскочила с кровати и посмотрела в окно: это затормозил лимузин Джеффри, но это не напугало ее так, как напугал человек, вышедший из машины. В темноте ночи при свете фонаря можно было разобрать лишь то, что он был одет в черное.

Город молчал. Именно поэтому шаги человека по дорожке, ведущей к дому были громкими и Кейти стало вдруг страшно. Еще более страшным и зловещим был звук открывающейся двери, давно требующей смазки.

Мурашки бежали у Кейти по спине. Она стояла неподвижно посреди комнаты и не могла ни закрыть дверь, ни подойти к младенцу, ни открыть окно и начать кричать. Она перекрестилась, но это не помогло. Шаги не прекращались. Это точно было не видение. Это все было на самом деле!

Тут ее возбужденному воображению начали мерещиться летучие мыши по всей комнате и даже открывающаяся дверь, а на пороге стоял Тутанхамон или Джеффри, разобрать было трудно, а может и Тутанхамон, и Джеффри в одном лице, но это чудовище было в два раза больше человека, глаза были налиты кровью, в носу у него была медная серьга, а изо рта по клыкам капала кровь. В руках он держал череп, две кости и чьи-то мозги в жидком виде текли по его голове, а за спиноу у чудовища были огромные крылья. Монстр шел на Кейти, жадно гладя на нее своими большими, налитыми кровью глазами, а Кейти все отступала к окну. Но вот уже и отступать было некуда, дальше была стена, а монстр все наступал и наступал.

И тут она услышала голос Тутанхамона:

– Кейти!

Она увидела его в дверях, теперь уже не в образе мертвеца, а нормального человека, но... она сорвалась, нервы ее больше не могли выдержать, она вскрикнула и упала в обморок.

Когда Кейти пришла в себя – она лежала на своей кровати с мокрой повязкой на лбу, рядом стояла кроватка Андре, но его там не было. Было темно, еще ночь, и Кейти еще до конца не отошла от шока, она лежала и смотрела в потолок.

– Кейти! – кто-то окликнул ее.

Она посмотрела и увидела, что рядом со столом сидит Тутанхамон и держит в руках маленького Андре. Кейти сидела на кровати неподвижно и смотрела на него. Она никак не могла поверить, что он жив. Да, в глубине души она давно осознала это, но глаза ее не верили.

– Тутанхамон! – тихо сказала она и перекрестилась.

– Не крестись, Кейти не бойся, я живой, я настоящий, я тот, кого ты любишь, я отец твоего ребенка.

– Да, да, да, о, я знаю! – крикнула Кейти и крепко-крепко обняла Тутанхамона вместе с ребенком. – Я давно хотела, давно мечтала, чтобы наши с тобой объятья стали настоящими, семейными, чтобы между нами появился еще один маленький человечек. Это Андре...

– А он на меня похож.

– Да, да, как он родился, я взяла его на руки, а он посмотрел на меня твоим взглядом! У него твои глаза, Тутанхамон, черные, жгучие, большие. Я его люблю, люблю не меньше тебя.

– И я ... тоже. Знаешь, Кейти, о чем я только сожалею, что не был с тобой, когда он родился. Кейти я приехал теперь, чтобы забрать тебя в Чикаго, туда, где ты родилась, ковбойская жизнь Далласа тебе не к лицу. В Чикаго мы будем счастливы.

– А Джеффри? Что с ним? Он ведь меня не пустит, да и тебя он убьет.

– Джеффри, я думаю, уже в Чикаго.

– Как это, в Чикаго?

– А где же ему еще быть? Такому как он только в тюрьме пока и место.

– Он лучше стал, ты считаешь?

– Лучше, Кейти, намного лучше. Вот вернемся в Чикаго, поговорим с ним, если признается, что неверный путь выбрал, то, значит, одумался, понял неверность суждений своих.

– Мы что, сейчас едем?

– Нет, самолет в два часа, чтобы прилететь в Чикаго к вечеру. Все будет просто прекрасно, моя милая Кейти, та, с которой мне ничего не страшно и жить хочется. Ты знаешь, что со мной было....

А в это время Джеффри был уже в Чикаго. Он с сумкой на плече стоял посреди зала в аэропорту и смотрел по сторонам, отыскивая взглядом знакомые преступничьи лица, но никого из ему известных в округе не было. Вдруг двое подошли к нему сзади и изо всех сил стукнули его руками по обеим плечам.

– Джеффри Норрис? – спросил один из них.

– Да, – ответил Джеффри.

– Пошли с нами, – сказал тот же человек.

– Куда? – не понял Джеффри.

– Куда надо! – ответил говоривший.

И они пошли к выходу. Двое вели Джеффри под руки, так что он не мог вырваться, убежать и даже пошевелить руками. Было еще темно, когда их машина остановилась у полицейского участка. Те двое опять крепко взяли Джеффри и повели его вверх по ступенькам.

– Куда вы меня ведете? – попытался снова допытаться Джеффри, но получил тот же ответ.

Его вели по темным коридорам еще спящего полицейского отделения в кабинет прокурора Кассандры Армонти. Когда же его туда ввели – то провожатые сняли плащи и остались в давно известной любому американцу полицейской форме.

– Ты арестован, Джеффри Норрис.

– А где же ваши "Вы имеете право хранить молчание, все сказанное вами может быть использовано против вас". Да и приехал я по велению мафиози, чтобы освободить отца. Он мне так сказал.

– Этот мафиози – наш сотрудник, мистер РаХорахте, да и вообще, ты не имеешь никакого права так называть его. Он почетный член нашей команды, сказала ему в ответ Кассандра.

– Как??? Я не пойму. Тутанхамон РаХорахте?

– Да! Он тебя удачно наколол. – гордо ответила Кассандра.

– Да, вообще-то, – сказал Джеффри, еще не поверивший своим ушам, что Тутанхамон жив, и к тому же работает в полиции.

– Ты арестован, Джеффри Норрис, – повторил Кассандра, – ты, как и другие, имеешь право хранить молчание, все сказанное тобой может быть использовано против тебя...

– Я требую адвоката! – крикнул Джеффри. – Меня обманули как собаку, как жалкую собаку, теперь упрячут за решетку ни за что, я не буду говорить, пока сюда не приведут адвоката.

– Ни один умный адвокат не станет защищать тебя, потому что ты ничто, ны ненужная вещь в мире, – жестко говорила Кассандра.

– Мадам, – ответил на все сказанное Кассандрой Джеффри, – Не зазнавайтесь, мадам, даже если вы прокурор, вы не имеете право оскорблять подсудимого, вы обязаны тактично вести дело, я требую посадить меня в тюрьму пока вы не найдете мне адвоката, да не из своих, блатных, удовлетворяющего моим запросам. После этого я лишь согласен все вам рассказать.

– Отведи его в камеру, одиночную, пожалуй, – приказала Кассандра полицейским, – пускай посидит, подумает. Ровно в полдень вы опять приведете его ко мне, и если он и тогда не заговорит, то я начну против него судебный процесс завтра же.

– Я не скажу ни слова без адвоката, я имею право на адвоката, слышите? – кричал Кассандре Джеффри, когда его уводили.

– И какого я ему адвоката достану? – думала Кассандра, – его дело безнадежное, ничего адвокат ему сделать не сумеет.

Джеффри послушно шел за полицейскими, зная прекрасно, что, согласно закону, его выпустят через два дня, только он не знал, что Кассандра озабочена совсем противоположным, и в Чикаго ни одного закона демократии никогда не соблюдалось.

Как только Джеффри завели в камеру – он сел на нары и уснул, так что полицейские, не беспокоясь, оставили его одного без пресмотра.

Долго спал Джеффри, почти полдня. Когда он проснулся – в его окно давно уже светило солнце. Он сел на нары и посмотрел на часы.

– Почти полпервого, – сказал вслух Джеффри.

Он помнил, что после полудня за ним должны были прийти, и поэтому от тяжело вздохнул: у него не было адвоката, человека, на которого он мог с надеждой положиться. Он со злостью сильно стукнул кулаком по столу, на котором лежала его книга про Освальда. Книга немного подскочила от сильного удара.

Джеффри взял эту книгу, Библию для убийцы, и со злостью ударил ей по столу с огромной силой. Книга вылетела у него из рук и упала на пол. И тут Джеффри заметил на полу выпавший из книги листок. Он был тысячу раз перечитан, на полях и в тексте стояли многократные пометки Джеффри, его отца и многих других читателей, к тому же листок был сильно залит кофе и многое на нем трудно было прочитать. Джеффри повертел листок туда-сюда, пытаясь найти начало абзаца, но он несмог, потому что начало было на не вырванной из книги странице. Джеффри сел на нары и начал читать давно известный ему эпизод, дабы отвлечь себя от темных мыслей о заключении. Это был или неудачный роман или отрывок из совершенно неудачной статьи:

"Примерно в 12:30 местного времени 22 ноября 1963 года лимузин президента Кеннеди повернул на Хьюстон стрит в направлении одной из самых больших улиц Далласа, Стеммонз роад. Никто: ни президент, ни его жена, ни губернатор Техаса, ни толпа, – не подозревали, что может случиться ужасная трагедия, что на их глазах будут стрелять в президента с шестого этажа книгохранилища. Машина ехала со скоростью 25 миль в час, и президент, сидевший на заднем сиденьи машины, махал рукой ликующей толпе. И тут вдруг раздался выстрел, такой неожиданный для всех... Президент оглянулся в сторону книгохранилища, чтобы посмотреть, что же случилось... Еще выстрел... И в шею президента Кеннеди вонзилась горячая стальная пуля из винтовки Освальда... Еще выстрел... Рана в голову... Еще ... В грудь... Еще и еще..."

Дальше на странице разлеглось большое пятно от кофе и как Джеффри не старался, он все же не прочитал примерно половину страницы.

"...Президента направили в Парклендский госпиталь, что в 4 милях от места происшествия, в надежде спасти его жизнь. Но чуда не случилось. Спустя полчаса президент Кеннеди умер. Странно, что он смог протянуть после полученных ран эти полчаса... Что же касается убийцы, Освальда, то ему крупно повезло. Стрелять в машину, движущуюся с такой большой скоростью и попасть в цель – большая удача! Сразу же после совершения своей черной миссии, Освальд вышел из книгохранилища, надев на лицо маску спокойного обывателя. Алиби у него было железное, ведь книгохранилище – место его работы. Вот так спокойно шел он по Хьюстон стрит в направлении к своему дому и никто не подозревал и не мог подозревать, что это шел по улице убийца президента и меткий стрелок Ли Харви Освальд..."

Окончание этой истории Джеффри дочитать не смог, потому что опять пятно на половину страницы залило весь текст, да и конец всей этой трагедии демократа Джеффри знал почти наизусть.

Джеффри от нечего делать еще раз просмотрел листок и быстро вложил его в книгу на его законное место.

– Убийца президента и меткий стрелок Ли Харви Освальд ...– с расстановкой и медленно протянул вслух Джеффри почитанные им последние слова с листка.

И вдруг его словно озарило, он вскочил с нар, сильно ударившись головой об верхнюю полку и крикнул:

– Эврика! О, да! РаХорахте, тебе не добраться до Чикаго! Ты мне сделал гадость, а я тебе напортачу! Еще двадцать пять минут первого. Я еще успею сделать так, чтобы вас всех там расстреляли. Как же мне раньше в голову не пришло такой гениальнейшей подлости!

И Джеффри начал увлеченно набирать коды на машине времени, которую у него не отобрали, потому что в ведомости Джеффри написал: "калькулятор". Когда вся сложнейшая работа над подлостью была закончена, Джеффри нажал на красную кнопку и сильно ударил машиной по столу. Машина зашипела, задымила, даже начала прыгать по столу и чуть не упала на пол. Она крутилась, вертелась, гудела, казалось, что она вот-вот взорвется. Но в мгновенье машина остановилась в движении, пикнула и на экране появилась надпись: "Выполнила труднейшее задание!".

– Конечно, – усмехнулся Джеффри, – Ты и меня туда доставишь. Кайф такой пропускать! Больно надо!

Сказав это, он набрал еще несколько кодов и снова нажал на красную кнопку. Машина зашипела, запрыгала, задымила и... не выдержав нагрузки взорвалась. Джеффри откинуло к нарам, по лбу ему досталось какой-то тяжелой деталькой, и на лбу вскочила живописная шишка. Всю камеру заполнило дымом, и гул стоял по всей тюрьме...

– Норрис! – крикнул ему один из подоспевших полицейских, – что это, опыты в тюрьме, или как ты это сам называешь?

– Я?! – вскочил с полу Джеффри, сверкая своей огромной шишкой.

– Ну а кто же? Не приведение же в твою камеру проникло.

– Что вы сделали с моим калькулятором? Я посчитать тут решил, а он на взрывчатке, похоже, что вы с ним сделали?

– Не знаю, не трогали. Что с ним могло случиться?

– Ну вот и я не знаю, мистер. Я хотел сосчитать сколько стоит самый лучший адвокат в Америке, а он не с того не с сего взорвался вдруг...

– Ничего, со мной в школе такое же было, не убивайся, посиди, оклимайся, а к прокурору завтра пойдешь. Постараемся уговорить, бунт устроим.

– Эту железную машину не уломаешь, – сказал ему Джеффри, – в нее заложили программу – она и выполняет. Но вы все же попробуйте, может хоть вам удастся пробудить человека в этой коммунистке.

Когда полицейские ушли, Джеффри сел в угол камеры, словно забитое загнанное животное и безмолвно созерцал на все, сотворенное им. Книга, казавшаяся ему когда-то давно Библией, была теперь разорвана в клочья и прочитать теперь нельзя было ни одного слова. Часы, которые подарил ему в детстве отец, которые каждый час издавали звуки выстрелов, разлетелись на шестеренки. Джеффри был теперь одинок как никогда раньше. У него теперь даже не было ни одной вещи, принадлежащей ему, даже похабной бульварной книжки об убийце и президенте. У него не было ни детства, ни прошлого, а о настоящем он мог только во сне мечтать. Это для него было неосуществимо, потому что тюремная стена отгораживала его от свободы, где можно было развернуть свои крылья и улететь, куда глаза глядят.

Идея Джеффри в действии

Ровно в полдень из ворот дома-норы, где жили раньше Джеффри и Кейти, выехал серый лимузин модели 60-х с американским флагом спереди. На переднем сиденье лимузина за рулем сидел Тутанхамон, спокойно и самоуверенно, а на заднем – Кейти с Андре на руках. Глаза ее слипались после бессонной ночи, проведенной в увлеченных разговорах с Тутанхамоном, и так сидела она в полудремоте, зная лишь о том, что через полтора часа она будет уже не в Далласе. Впрочем, машина медленно, неторопливо, словно пароход по волнам, плыла по улицам Далласа мимо супермаркетов и ресторанов, университетов и стоянок, казино и офисов фирм. Прохладное ноябрьское солнце светило свысока на большой город и грело своими лучами Кейти и ее ребенка на заднем сиденье лимузина.

– Знаешь, Кейти, – разбудил ее Тутанхамон, – Джеффри говорит, что в этой машине когда-то ездил один из американских президентов. Как ты? Веришь?

– С трудом!

– Я тоже. Кейти, а флаг это Джеффри примастачил?

– Не знаю, я не видела на какой машине он даже разъезжал по городу. Да и какая разница, чья это была машина, главное – хорошая и в действии.

– Ну, ну, хорошая и надежная, – посмеялся Тутанхамон, – очень хорошая, с открытым верхом.

– Ну и чего такого, с открытым верхом. Прогулка на свежем воздухе, романтично даже.

– Только не в Далласе, тут это довольно опасно... Суеверный я малость.

– Как это?

– Я тебя просто люблю и не хочу, чтобы с тобой случилась беда.

И они поцеловались. А дальше их разговоры было сложно передать. Это шла речь совсем на другую тему, совсем не про Джеффри, его машины и дома, а про маленьких детей, которых они когда-нибудь заведут, о том, каким вырастет Андре, о своем доме в Чикаго. Американский флаг развевался на машине и каждый раз опускался, когда они останавливались у светофоров. Так было и когда они остановились на красный свет в самом центре Далласа, на перекрестке печально известных Элм стрит и Хьюстон стрит.

– Кейти, сколько времени, я сбился. Привык быстрее езду.

– Ну, на часах двенадцать двадцать во-семь, пока, – сказала Кейти, но заметила, что ее не слушают.

– Тутанхамон!? Что с тобой? – не могла понять Кейти. Он сидел и смотрел мимо нее, куда-то вдаль, или рядом с ней.

– Тутнахамон, сзади сигналят, – уже почти кричала Кейти, но Тутанхамон все равно не откликался.

– Ну, давайте, двигайте свое старомодное корыто, – кричал из стоявшего сзади Мерседеса новый русский, – Ну, вы, трое, глухие, что ли, ну братва, двигайте своим задом.

И тут Кейти поняла, что в машине их был кто-то третий. Она повернула голову и с ужасом увидела, что прямо рядом с ней сидел не кто иной как... Джон Кеннеди.

– Ми... стер... пре...зи...дент?!? – еле выговорила Кейти онемевшей от ужаса челюстью.

– Три... года... уже... как... президент... – сказал сидевший рядом с ней, – но никогда в жизни такого... со мной не случалось... Где Жаклин... где губернатор... где все...

– Я... не.. могу... понять... что это такое... как в моей машине появился ... американский президент... чушь... среди бела дня...

– Мисс, но я ехал из аэропорта... И вообще, это Даллас или нет...

– Пока что был Даллас, но теперь может и нет, – успокоившись немного сказала Кейти.

Тутанхамон посмотрел сначала на Кейти, потом на откуда-то взявшегося президента и пожал плечами:

– Ерунда какая-то, противоречия какие-то, не пойму ничего. Мистер Кеннеди, кстати, какой сейчас год? Это единственная соломинка.

– Как какой, мистер...

– Ра-Хорахте.