Текст книги "Котенок и незнакомец (СИ)"

Автор книги: Нина Баскакова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

Глава 4

Десять вечера. Нужно принять решение. Может с кем-нибудь посоветоваться? А с кем советоваться? С мамой? Натой? И спросить некого как быть. Как бы они поступили на моем месте. Порой чужое мнение, взгляд на ситуацию со стороны помогает принять решение. Особенно это важно человеку, у которого отсутствует свое мнение, как у меня.

Телефон зазвонил сам. Ответила несмотря на номер. На автомате. Алексей всегда ругался, если я долго не брала трубку. Он не любил ждать.

– Алло.

– Привет, Лера. Скучаешь? – Его голос прошелся ножом по расшатавшимся нервам. Жиг-жиг.

– Нет. Не скучала. – Голос срывается. – Даже не думала о тебе.

– Обманываешь. – Его голос похож на бархат. Тихий шепот. Вжиг-вжиг. – Ты обо мне никогда не забудешь. Не сможешь.

– Ошибаешься. – От его смеха становится страшно. Хочется спрятаться, забыться, не слышать.

– Я очень жду нашей встречи. А она будет и скоро. Мне даже нравиться ждать. Это будоражит воображение. Как в самом начале отношений. Можно вновь мечтать, представлять будущие наши с тобой игры. Помнишь их?

– Этого больше не будет.

– Будет, потому что это и есть любовь. Мы теперь навечно связаны. Скоро ты это поймешь, а я подожду. Я умею ждать. Любимая.

Гудки. Я очнулась на полу кухни. Сидела между печкой и стеной. Смотрю на телефон в руке, что лежит черным камнем и не понимаю. Ничего не понимаю

Сознание заполняет ужас. В ушах стоит этот противный звук затачиваемого ножа. Вжик-вжик, вжик-вжик. Ты слышишь его, но не видишь. Этот звук пугает, но пока он есть, я знаю, что Алексей не подойдет. Один раз он записал его заранее. Я не ожидала, когда он подошел. А он смеялся. Довольно так.

Не хочу назад. Не хочу, чтоб он был отцом ребенка. Если ребенок его, то Алексей может получить рычаг давления на меня. Он и сейчас мог бы признать Егора. Подать на установления отцовства и потребовать проживания ребенка с ним. И я вновь окажусь в золотой клетке. Его останавливает только то, что Егор болен. У Алексея была мания, что у него должно быть все самое лучшее. Егор же под это понятие не попадал. Ему было бы неудобно перед друзьями и партнерами. Нет. Этого ребенка не будет. Слишком много проблем. Вот и решение, которое пришло само собой.

Около двух часов ночи, а я не могу уснуть. Душно. Тяжело дышать, хотя в квартире не жарко. Я вышла на кухню и открыла окно. Погода меняется. Прохладно. Вдали гремит гром. По небу мелькает молния. Ее паутинки то и дело опутывают тучи. Будет гроза. Первая гроза в этом году. Холодный ветер ласково прошелся по горячей щеке. Стоять так прохладно, хотя дышать намного легче. Нужно достать толстовку из шкафа. От нее еще пахло тем горьким, противным дымом. Тем человеком. От этого становиться спокойнее. Словно кто-то обнимает за плечи. Рука находит в кармане бумажку с его телефоном. Разворачиваю. Неровным почерком написана фраза: “У тебя все получится. Если что, я всегда рядом.” на другой стороны приписка, которую я раньше не видела. “Не давай никому себя обижать. Ты достойна лучшего. Я в тебя верю.” А верю ли я в себя? Неудачница. Что в жизни я умею? Подставлять щеку и прогибаться под более сильного? Все тело в шрамах. Но это ерунда по сравнению с душой, что порвана на мелкие кусочки. Или того страха, который стал моей второй натурой.

Начать сначала. Не давать себя обижать. Человек не может быть один. Не может. В голове каша.

У человека должна быть своя половинка. Нужно кого-то любить, быть любимым. Любовь. Я так и не поняла значение этого слова. Однажды, спросила Алексея, что это такое в его понимании. “ Любви нет. Этим словом люди заменяют взаимную выгоду. Двое людей сходятся вместе ради секса и получения приятных бонусов, которые может дать ему другой человек. В одиночку эти бонусы получить проблематично,” – ответил он. Чисто деловой подход. Не знаю только в чем была моя выгода в отношениях с ним. Я ее не ощутила.

Ната говорила, что любовь – это бабочки в животе, который может вызвать конкретный мужчина. Больше всего меня позабавило слово “конкретный’. Для Наты это был мужчина, с которым она крутила роман в данный момент. Тут уже ничего не могу сказать. У меня насекомые никогда не водились.

Что же это такое? Подчинение воли любимого? Растворение в нем? Безумство? Или зависимость?

Часы медленно отсчитывают минуты. Первые капли ударяют об подоконник. Крупные, сильные. Я невольно завидую им. Ветер гнет деревья. И вот, порыв врывается в кухню, заставляет сбиться дыхание. Я чувствую себя частью этой бури. Она свободна. Может делать, что хочет. Значит и я могу. Ветер уносит с собой все проблемы, волнения и тревоги. Остается лишь легкость и один вопрос, который не дает покоя. Глупо. Мне ведь не шестнадцать. Утром я буду жалеть. Только сейчас для меня это жизненно важно. Слишком важно, чтоб откладывать на потом поиск ответа.

“ Что же такое любовь?”

Зачем я это сделала? Глупо. Я одна. Давно нужно к этому привыкнуть. На что я надеюсь? Ни на что. Забыть.

“Когда с человеком находишься на одной волне. Даже на расстоянии чувствуешь хорошо ему или плохо”.

Ответ пришел быстро. Слишком быстро. Я тупо смотрю на телефон и не понимаю, почему он ответил. Экран засветился синим цветом. Новое сообщение.

“А для тебя?”

“Когда чувствуешь тепло и спокойствие”.

“ Так и должно быть, котенок.”

Глупо, страшно. Но его слова греют душу. Ничего. Я справлюсь. Не вернусь.

Голова дубовая. Хочется спать. Бессонная ночь дает о себе знать. Еле открываю глаза. Собираю Егора в сад. На улице пасмурно и сыро. Хочется забраться под одеяло и не показывать носа. Но нужно убрать упавшие ночью ветки. И у мусорных баков все раскидано. А еще проверка должна приехать. Комиссия будет смотреть все ли готово к майским праздникам и дню победы. Дороги бы вначале починили, а в некоторых местах и проложили бы. Было бы хоть что подметать. Еще и уборщица на больничный ушла. Значит мыть подъезды за нее. И отложить нельзя. Праздники. Хорошо одно, завтра не нужно на работу.

Гадость какая! Это каким надо быть больным человеком, чтоб использовать подъезд вместо туалета. Пошел бы в гаражи, раз так приспичило. Ему хорошо, а убирать мне.

И настроение все хуже. Хочется спать. Хотя бы на полчаса. А надо еще на учет в женскую консультацию встать. Аборт. Еще немного и время будет упущено. А если отец ребенка не Алексей, а тот незнакомец? И на душе сразу становится теплее. Его ребенка я бы оставила. Нет. Для начала надо выспаться. Такие решения не принимаются на сонную голову.

После работы я забрала Егора. Как же хорошо лежать в кровати и смотреть телевизор под шум вновь начавшегося дождя и есть соленые огурцы макая их в сгущенку.

Выходные. Не надо на работу. Солнышко светит. Хорошо. И на душе спокойно. Еще и весело. Хочется смеяться и ни о чем не думать. Даже эта квартирка кажется милой и уютной. И куст сирени под окном, что почти дорос до второго этажа и стрижи, что играют в салки только добавляют радости. Генеральная уборка с мытьем окон и всех закутков в маленькой квартире приносит приятное удовлетворение.

Но такой приятный день не может быть без неприятностей. Я наливала в таз воду, когда она резко прекратила течь. Отключать воду в праздники никто не станет. Может авария? И тут резкий напор воды из трубы окатил меня, как из душа. Шипение, ворчание. Я с перепугу уронила таз. Набранная вода разлилась озером. Из трубы же бьет фонтан. Я схватила полотенца. Начала затыкать ими трубу. А вода все льется и льется. И на полу хоть вычерпывай. Кому звонить? Куда? Михайлыч сегодня на дачу уехал картошку сажать. А это значит опять в запой уйдет. Его я только после всех праздников увижу. Хозяйки квартиры надо позвонить. Только телефон в комнате, а я от трубы отойти боюсь.

Звонок в дверь. Бегу открывать. На пороге стоит высокий бритоголовый мужик. Череп весь синий от сбритых волос. На плече наколка, а один зуб золотой. Давно я не видела золотых зубов. Прям завораживает. Он что-то говорит, а я понять ничего не могу. Все на зуб смотрю.

– Что? – Я наконец, очнулась от странного наваждения.

– Ты меня залила! – Он рычит. Теряет терпение. И я бы потеряла общаясь с такой дурой.

– Там труба. – Говорю я.

Мужчина решительно проходит в квартиру. Я еле успела прижаться к стене, чтоб дать ему дорогу. А то снес бы. Иду за ним. Он залез под раковину. Фонтан сразу иссяк.

– Чего стоишь? Воду давай собирай.

Полчаса мы с ним ползали по полу, собирая воду. Он что-то бурчал себе под нос. Я бросила взгляд на часы.

– Мне отойти нужно. – Сказала я. Он посмотрел на меня, как на врага народа. – Ребенка в туалет отвести нужно.

Какой страшный тип. Надеюсь не убьет за то, что я его залила. Деньги придется платить. Ладно это потом.

– Егор, пойдем в туалет сходим. Пора уже. – Я повела его мимо кухне, продолжая приговаривать. Может и услышит меня когда-нибудь. А может и слышит, только сказать не может. Потом я отвела его назад в комнату.

– Что с парнем? – Спросил мужик, когда я вернулась на кухню.

– Травма.

– Одна растишь?

– Одна.

– А муж?

Я только повела плечами. Чего тут скажешь?

– Ладно, в магазин съезжу куплю тебе трубу. Сегодня поменяем.

Чего он только что сказал? У меня нет денег на новую трубу. Зарплата будет только после праздников.

– Тебя как звать-то, котенок?

– Лера. – Я посмотрела на него. Как он только что меня назвал? Сегодня у меня явно проблемы со слухом.

– А меня Олег. Не вешай нос, котенок. Все нормально будет. Он вернулся через час с новой пластиковой трубой и каким-то аппаратом. Аппарат, как горячими ножницами, отрезал старый кусок трубы. После этого

Олег прилепил новый кусок. Работа у него заняла минут десять.

– Вот и все. – Открывая кран и запуская воду, сказал Олег.

– Спасибо. Я не хотела, чтоб все так получилось. И заливать вас не хотела.

– Верю. Всякое в жизни бывает. Вещи ломаются. Со временем их чинить приходиться. Ничего в нашем мире вечного нет. Все когда-нибудь заканчивается.

– Сколько я должна?

– Чаем напоишь и ладно.

– Но…

– С чего тебя взять-то? Были бы у тебя деньги, то можно было бы за твой счет себе ремонт сделать. Тока пока ты эту сумму наберешь, я внуков уже нянчить буду.

– Я квартиру снимаю.

– В курсе. Соседи говорили. Но Ирке претензии предъявлять бесполезно. Баба вредная и хитрая. На тебя всех собак повесит. И я опять ничего не получу. А вот чашку крепкого чая, я точно могу получить.

Он улыбнулся. И я опять выпала из реальности.

С Олегом было легко общаться, хотя вначале я его откровенно побаивалась. В то же время он чем-то притягивал. Стоило мне на него посмотреть, как я впадала в странное состояние. Мозги отключались напрочь. Поэтому я все время отводила взгляд.

– Я школу закончил, потом армия. Вернулся сюда. Ребята бизнес замутить предложили, но подставили. Пять лет дали. Недавно вернулся. Сейчас шиномонтажку открыл. Машинки починяю. – Он заржал. Не засмеялся, а именно заржал, как конь. Это неприятно резануло слух.

– А не боишься такое дело затевать? – Мы как-то быстро перешли с ним на “ты”.

– Волков бояться – в лес не ходить. А я охотиться люблю. И ружьишко есть. Ты была раньше на охоте?

– Нет.

– Могу взять с собой. Природа, красота, азарт. Это жизнь.

– Я воздержусь. Тем более у меня ребенок.

– Тяжело одной воспитывать. У меня мать моего брата до пятнадцати лет тянула. Он помер, а она следом за ним ушла. То ли не выдержала горя, то ли надорвалась. И меня рядом не было. Так может…Эх, чего пустое говорить. Все равно прошлого не вернуть. Так ведь котенок? – Он встал. – Ладно, я и так у тебя засиделся. Пора и честь знать. Спасибо за чай.

– Тебе за трубу спасибо. И еще раз извини, что залила.

– Так ты же не специально трубу ломала?

– Нет.

– Тогда чего извиняешься? Так, я в Москву больше кататься не собираюсь. Постоянно за деталями кататься приходилось, а сейчас поставки наладил через областной центр. – Пояснил он, когда я вопросительно на него посмотрела. – Так что, если чего понадобиться, ну там помощь какая или просто поболтать захочешь, ты стучи. Я как-никак рядом.

– Хорошо.

– Вот и договорились. Еще увидимся, котенок.

Он ушел, а у меня возникло стойкое чувство дежавю. Не могу поверить, что тот незнакомец и есть Олег. А ведь по сути я ничего не знаю о том человеке. Я даже голос его не запомнила. В тот день я была в полу вменяемом состоянии. Плюс алкоголь. Да и времени прошло два месяца. Единственное, что я запомнила, это тепло. Мне никогда не было так хорошо ни с одним человеком. Но и рядом с Олегом я чувствовала странное влечение. Будь я кошкой, то так и выгнула бы спину, да ластится начала. Незнакомец курил. Олег тоже курит. Да в городе поголовно все дымят. Здесь полулегальная сигаретная фабрика, поэтому сигареты здесь покупают по дешевке, прямо со склада. Я уже начала привыкать к этому едкому горькому дыму.

Все это вызвало беспокойство. Ночью я не могла уснуть от эмоций и мыслей, что рвали меня на части. С одной стороны, все это легко было разрешить. Стоило набрать лишь номер и спросить как зовут моего таинственного любовника. Только я боялась. Как вести такой разговор? Если он спросит, что вдруг у меня за интерес странный возник к его таинственной персоне? Два месяца меня совсем не беспокоило имя человека с кем ночь провела, а тут вдруг познакомиться захотела. Это выглядело как минимум странно. И как о себе напомнить? Когда я глупости писала, как шестнадцатилетняя девчонка, он мог подумать, что кто-то номером ошибся или из знакомых шутит. А может решил, что человеку плохо и решил его подбодрить? И как мне представиться? Помнишь, я та девка, с которой ты в Москве переспал два месяца назад? Может он там каждую ночь новых менял? Стоп. Но он же назвал меня в смске котенком. Значит понял, что это я. А потом появился Олег. А если я ошибаюсь? Может у того мужика семья есть? Вот он и не хотел, чтоб мы встречались. А тут я. Как все сложно. Есть еще вероятность позвонить не вовремя. Тогда может трубку взять например жена. И я опять окажусь в глупой ситуации.

В итоге я решила не звонить, а подождать. Если Олег и был тем таинственным незнакомцем, то он рано или поздно раскроет свои карты. Интересно, а почему тогда незнакомец свет включать не стал? Создалось впечатление, что он не хотел, чтоб я его запомнила. Понимаю, был бы маньяком каким-нибудь или извращенцем, но ведь ничего такого не было.

Три праздничных дня закончились. Опять рабочие будни. Ко мне подошла Катя.

– Лера, как у тебя дела?

– Все также. Тихо и спокойно.

– А твоя проблема? Тебе же нужно отгул брать. Я как работодатель спрашиваю.

– Я скажу.

Мне было стыдно. Я не могла ей признать, что жутко боюсь идти на аборт. Но долго прятать голову в песок я не могла. Придя домой, я включила телефон и набрала номер регистратуры. Чтоб дозвониться и записаться на прием пришлось набирать номер несколько раз. Это было проблематично. Руки так сильно дрожали, что я не могла попасть пальцами по нужным клавишам. Записаться все же удалось. А на глазах слезы. Но так надо. Нельзя по-другому.

Звонок. Привычка сразу отвечать вбита слишком сильно, хотя я уже начала подозревать кто мог звонить. Кроме него мне никто не звонил.

– Привет, Лера. И чего это ты пропадаешь? Общаться со мной не хочешь. Так не годиться.

– Не хочу. – Как же я его ненавижу, а трубку положить не хватает смелости.

– Я не разрешаю тебе вешать трубку и выключать телефон. Чего за самодеятельность? Забыла мои уроки?

– Замолчи.

– У моей игрушки голос прорезался? Знаешь, что бывает со своенравными игрушками? Их выкидывают на свалку.

– Я не боюсь больше тебя. – Вру. На самом деле страшно. Он явно это чувствует. Растягивает слова. Довольный тем, что доводит меня.

– Неправда. Боишься. Ты знаешь, что я тебя найду. Ждешь этого, как мышка, что в норку забилась. Даже дышать боишься. А шаги все ближе и ближе. – Он доводит слова до шепота, а потом резкое. – Бум!

– Не надо.

– Помнишь наши с тобой игры. Такое не забывается. Это всегда будет с тобой. Так же как и я. Никуда тебе от меня не деться. Я тебя не оставлю. Ты моя самая любимая игрушка. Тебе сложно найти замену. Тебя легко напугать. И сейчас ты продолжаешь бояться. Ничего. Скоро я приеду и мы поиграем, как прежде. Ты ведь тоже этого хочешь. Тебе тоже нравиться играть, только ты боишься в этом признаться. Ведь поэтому ты не повесила трубку.

Гудки. Ничего не слышу и не вижу. Дышать. Нужно выровнять дыхание. Как это тяжело. Страх сковывает невидимыми цепями. А память, как будто издеваясь, подкидывает картинки, которые хочется забыть.

Это был домик в горах. Такой милый домик, которые любят рисовать на рождественских открытках. Снег, горы, ели и домик украшенный гирляндами. Они красиво смотрятся ночью среди снежных просторов.

Это только наши праздники. Пять дней вдали от цивилизации. Егор остался с няней. Я только недавно восстановилась после родов. Прошло всего два месяца. Алексей все это время держался, но был на грани срыва. Я все время чувствовала его голодный взгляд. Ему было мало того, что он меня за эти два месяца несколько раз избил. Этому чудовищу нужна была кровь.

Когда мы приехали, он сразу стал пить. Алкоголь смешанный с дурью довел его до невменяемого состояния. Я боялась, что он меня убьет. Или искалечит до инвалидности. Он вырубил генератор и стал играть со мною в прятки. Фильм ужасов в реальности, а мне досталась главная роль. Когда он находил меня то, резал. И так вновь и вновь. Мы не спали двое суток. Он был сильно перевозбужден. Потом его включило на час. Я думала, что умру. Сильно ослабла от кровопотери. Даже раны перевязать не смогла. Потеряла сознание. Очнулась уже, когда он зашивал последнюю рану. Самую глубокую.

Иногда мне снились кошмары, в которых я возвращалась в тот дом. И звук его шагов, что раздавались эхом и скрип половиц – все слишком ярко впечаталось в моем сознании, чтоб это было так легко забыть. До сих пор не люблю картинки с такими домиками. Любая сказка может стать кошмаром. В тот раз я в этом убедилась лично.

Я сидела на полу, забившись в угол. Опять плачу. И сама не поняла, как забилась в этот угол. А ведь из угла нет выхода. Можно лишь броситься на врага. А я не могу. Боюсь. Каждого его слова боюсь. Боюсь, что придется вернуться. Боюсь вновь стать игрушкой. Тогда я умру. После глотка свободы в темницу возвращаться не хочу. Я просто не смогу.

На следующий день солнце светило особенно ярко. Дети смеялись. Девчонки вытащили старое одеяло и постелили его во дворе среди одуванчиков, которые цветочным ковром росли во дворе. Для меня это было необычно. Здесь в порядке вещей. Леснов не напоминал город. Слишком много травы, слишком много зелени. На деревьях появились листья. Цвели яблони. Кто-то праздновал свадьбу. Жених в классическом костюме, невеста в белом платье с венком из цветов в волосах. Машины с ленточками. Солнечные лучи брызгами разлетаются от поверхности луж. Какая-то дворняга лежит на дороге с довольной мордой, словно тоже радуется этому дню. Птицы щебечут так, что начинает болеть голова от такого шума. Всё радуется весне, началу новой жизни. А я иду эту жизнь убивать. Кто бы что не говорил, что до двенадцатой недели ребенка как такового нет. Что это всего лишь набор клеток. Но из этих клеток и появляется человек. Разве не так?

Женская консультация. Старое одноэтажное деревянное здание. Давно требует ремонта. В дырах старого линолеума видны доски. Жесткие скамейки, на которых мы молча сидим и ждем своей очереди. По виду на этих скамейках сидели еще наши бабушки. Штукатурка облупилась. В углу стоит дерево в кадке, поставленное сюда, чтоб освежить интерьер. Под лампами летают мухи. Пахнет дезинфицирующим средством. Этот запах не выветривается даже сквозь открытое окно. От этого мутит. Может от страха.

Когда я жила с Алексеем, то наблюдалась в частной клинике. Врач за хорошие деньги закрывал глаза и не задавал вопросов. В таких же местах, как эта консультация, я была впервые.

В очереди сидят все с каменными выражениями на лицах и поджатыми губами. Интересно, я так же выгляжу?

Попросила сидящую рядом женщину приглядеть за Егором, пока я буду на приеме. В кабинете две женщины что-то быстро записывают в карточке и журнале.

– Чего стоим? Ждем особого приглашения? – Рявкнула врач.

– Я на аборт. – Вот и страшные слова произнесены. И гром не ударил и молния не прошлась по потолку. Все как обычно. Почему же так плохо?

– На кресло давай. Посмотрю тебя. Чего вся сжалась? Как мужикам давать, так небось и пошире раскрываешь. Ты бы еще перед родами на аборт пришла. Чего так долго тянула? Одевайся.

Стыдно. Поспешно одеваюсь за ширмой. Слышу голос медсестры.

– Чего там?

– Десять недель. Проститутка какая-то. – Пренебрежительно ответила врач. Ее слова бьют похлеще пощечины. Когда выхожу, медсестра пихает мне стопку бумажек.

– Слушай сюда. В понедельник сдаешь анализы. Через семь дней приходишь за ответом. Тогда и направление в гинекологию напишем. Выскабливание будет. Так как это твое желание, а не по медицинским показаниям, то анестезия платная. Или на живую скоблить будут. Готовь три тысячи. Поняла?

– Иль не привыкать? – Усмехается врач.

– Не привыкать. – Отвечаю на автомате.

– Оно и видно. Вот что за несправедливость? Те кто мечтает о ребенке – забеременеть не могут. А шваль подзаборная как кошки плодятся. – Эти слова летят мне в спину. Как же все это тяжело, противно.

На улице слезы застилают глаза. А жизнь кипит. Ветер щекочет шею волосами. Едут машины. Переговариваются люди. Дети что-то рассказывают друг другу, идя домой после школы. Весна. Жизнь. Почему мне так плохо?