Текст книги "Котенок и незнакомец (СИ)"

Автор книги: Нина Баскакова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)

Слова так и застряли в горле. Язык онемел. В кресле сидел мужчина. Добротные ботинки, штаны защитного цвета, ветровка. На голове бандана. На щеках щетина, почти борода. Он чесал Чарли брюхо. Когда же я вошла, посмотрел на меня. В глазах удивление. А я стою и ничего не вижу, кроме этих глаз.

– Как раз с десяти часовым поездом приехал. Так что вовремя. – Голос. Знакомый до дрожжи.

– Я вещи снимала. Дождь собирается.

– Он скоро пройдет.

– Тогда назад повешу. Они уже почти высохли.

– Это хорошо, что почти высохли. Сухие вещи – это хорошо. – Смотрит на меня, я на него. Слов нет или их слишком много. Даже Чарли притих.

– Меня Лера зовут.

– Леша. – Улыбается виновато, что ли. Повел плечами. – Так получилось.

– Вот и познакомились.

– Познакомились. Ты напугана была. А имя такое же.

– Но ты не такой.

– Не такой. – Опять молчим. Только смотрим друг на друга. Слишком много эмоций. Они бьют по нервам. Сбивают дыхание. Щеки горят огнем. Почему он так на меня смотрит? – Ты сейчас губу до крови прокусишь. Не надо. Потом болеть будет. Не нервничай.

– Я стараюсь. Мне нельзя нервничать. – Руки инстинктивно закрывают живот.

– Вижу. Иначе мы по-другому бы с тобой разговаривали. Или не разговаривали во все. – Нервно смеется. Я закрываю глаза. Слишком велико напряжение. Еще немного и я потеряю себя. Как он оказался рядом. Я даже не успела удивиться. На его губах было такое же напряжение, как и на моих. Горячие, ласковые, родные. Он мои губы целовал, а его руки приносили прохладу моему разгоряченному телу. Откуда появилась кровать? Ничего не соображаю. Он прижимается ко мне сзади. Я не понимаю как все так получилось, невольно напрягаюсь.

– Тихо, котенок. Мы с тобой осторожно будем. Очень осторожно. – Его губы на моем плече. Руки ласкают грудь. По телу словно молнии проходят. Разряд за разрядом опаляют мою кожу. И он не снимает эти заряды. Лишь увеличивая напряжение. Доводя до пика, в котором теряешь ориентиры. Теряешь себя. Когда каждая клеточка тела освобождается от энергии, чтоб принять его эмоции, что волнами накрывают меня. Его разряды такие же сильные как мои.

– Странно, что мы еще после этого живы. – Шепчу я.

– Вот это я понимаю искры. – Он осторожно целует меня в плечо. Пальцы проходятся по телу разгоняя кровь, успокаивая нервы. Скользят по бедру, возвращаются назад. Тяжело вздыхаю. Приятно. Довольно смеется. – Чего мурлычешь?

– Приятно.

– Так и должно быть. – Он вздыхает. – Вот интересно, как бы мы с тобой гулять пошли? Я же хотел как положено, поухаживать за тобой. Погулять. Увидел тебя и сразу в постель потащил. Безобразие. Веду себя как неандерталец какой-то. Увидел бабу, по башке дубиной и в пещеру. Чего смеешься?

– Ты меня дубиной не бил. Я сама в пещеру пришла.

– Да, котенок. Сама пришла. – Он опять вздохнул. – Расскажешь как так получилось?

– Расскажу. Что ты все время вздыхаешь?

– Не верю. Вот сейчас закрою глаза и ты пропадешь.

– Никуда я не денусь.

– Ловлю тебя на слове, котенок.

Глава 15

– Знаешь, что меня сейчас интересует?

– Что, котенок?

– Где моя одежда.

– Я не знаю. Где-то по дороге до комнаты осталась. Не до этого было, чтоб запоминать что где осталось. Тем более, так даже лучше.

Лениво, легко. Брешет Чарли. Сюда кто-то идет. Ульяна наверное вернулась с Егором. Так Чарли лает только на своих. Видимо нам пришла одна мысль на двоих.

– Пойду искать твою одежду. – Ухмыльнулся Леша. Да, ему хорошо, а краснеть мне.

– Приехал. Мог бы и позвонить! – Говорит Ульяна.

– Сюрприз хотел сделать. А меня тут самого подарок ждет. – Возвращается ко мне. – Я все нашел. Ушел мыться, а то с дороги как-никак.

Берет вещи из шкафа. Уходит. Есть пять минут, чтоб собраться с мыслями. Но это сложно. Они разбегаются. Дождь закончился, а белье в сенях.

– Как сходили на спектакль?

– Хорошо сходили, но я смотрю вы тут тоже не скучали. – Отвечает Ульяна. Краснею под ее взглядом.

– Пойду белье повешу. А то не высохнет.

Хороший предлог. Егор идет мне помогать. А может на коз любоваться. Ему чем-то нравится эта рогатая скотина. Может часами стоять около загона и смотреть на них. Как в зоопарке. Рассказывает про сказку, которую показывали на спектакле. Он говорит еще плохо, с трудом слова подбирает. Но прогресс на лицо. Врачи не дают никаких прогнозов. Психика слишком сложный вид науки, слишком хрупкая вещь. Тут нельзя заглядывать в будущее. А я верю, что все будет хорошо. Наблюдаем, как по травинке ползет улитка. По мне так гадость. А Егор смеется. Находит червяка. Нет, улитка – это еще милое существо по сравнению с извивающимся червём. Уговариваю его отдать червяка курице, а не взять домой в качестве домашнего животного.

– Вот я вас и нашел. Думал, что сбежали. – К нам подходит Леша. Сразу кровь приливает к щекам.

– Кур червяками кормим. – Деловито отвечает Егор. Серьезный такой, словно только что решил самую сложную задачу в своей жизни.

– Полезное занятие. – Отвечает Леша. А сам на меня смотрит. – Котенок, пойдем чай пить?

– Да.

– Чего-то ты у меня совсем грустная.

– Просто страшно. – Смотрю куда угодно, только не на него.

– Егор, отнеси огурец бабушке. Скажи, что согласен обменять на конфету. – Протягивает ему огурец с грядки. Егор смотрит на огурец, на Лешу и убегает к Ульяне. Слышу как поднимается по ступенькам. Леша достает сигарету. Закуривает. Опять этот горький дым. Знакомый.

– Меня боишься? – Спрашивает он после небольшой паузы.

– Нет. Просто страшно. Такое иногда бывает. Когда не знаю, что дальше.

– Что дальше… А дальше жить будем. Как умеем, как получится, так и будем. Какие у нас с тобой есть еще варианты?

– Не знаю.

– Вот и я других вариантов не вижу.

– А если ребенок не твой?

– Будет у меня дома кошка с котятками. Места хватит. Так что не бойся. Никто тебя на улицу не выгонит. – Стоим и молчим. – Лера, пойдешь со мной сегодня гулять?

– Так и не отказался от этой идеи? – Начинает разбирать смех.

– Нет. Должны же мы с тобой погулять, познакомится. Или ты не хочешь? В любом случае, можем просто дружить.

– Это после нашей бурной встречи? Думаешь получится друзьями остаться? – Смешно.

– Тогда химия свою роль сыграла. И думали мы с тобой явно не головой. Мало ли может жалеешь. Кто тебя знает? Или меня за маньяка приняла. Я тебя при каждой встречи в постель тащу. Может стоишь тут и думаешь, что попала в логово к страшному чудищу и думаешь теперь как выбраться?

– Ты не чудовище, а хороший человек. Не надо на себя наговаривать.

– Хорошие люди так себя не ведут, как я с тобой.

– Давай тогда вечером гулять пойдем.

– Договорились. Тогда до вечера. А пока пойдем чай пить.

Это было странно. Стоило Леше вернуться, как дом заиграл едва уловимыми красками. Он словно очнулся от сна. Задышал полной грудью. Поднялся ветер. Он гнул кусты сирени, яблони, гнал облака куда-то вперед то и дело, закрывая солнце. Ульяна рассказывает местные сплетни про каких-то знакомых. Не знаю интересно ли ему, что Марья Николаевна ногу подвернула, а у тети Шуры правнук родился. Но слушает, какие-то реплики вставляет, когда Ульяна замолкает.

– А как дядя Боря поживает? Все также со своей женой огород делят? – Спрашивает Леша.

– Да, тут такое было! – И мы слушаем, как дяде Бори спину прострелило вначале мая, да так сильно, что он подняться не мог. И жена за ним ухаживала, хоть и ворчала. В итоге они померились. Теперь цветы и грядки соседствуют на участке.

Ничего не значащие новости, но что значат так много. Ничего не значащие разговоры, которые потом вспоминаешь, как что-то ценное из-за атмосферы, что окутывает нас. То и дело ловлю на себе его взгляды. Даже неуютно становится. Так сидим и переглядываемся с ним. Детский сад какой-то.

– Егор, пойдем со мной коз выгуливать? – Предложила Ульяна.

– Мы же хотели сегодня еще огурцы закрыть. – Напоминаю я.

– Вот ты банки и приготовь. А мы придем тогда и закроем. Там работы всего ничего.

Я бы так не сказала, что на это времени мало нужно, но промолчала. Коз тоже выгуливать нужно, если не хочешь траву косить каждый день.

– Котенок, поможешь пыль в комнате вымести?

– Мы вчера пол мыли.

– Да покрывало какое-то пыльное.

Хозяин-барин. Чего там, сложно его встряхнуть что ли? Стаскиваю покрывало.

– Какая же ты наивная, котенок. – Он меня увлекает на кровать. Смеется. – Глаза закрой.

– Зачем?

– Целовать тебя буду.

– Мы же уже сегодня целовались?

– Разве поцелуев много бывает? А глазки все-таки закрыла.

Не знаю. Время остановилось. Тепло, жарко, ласково, уютно. От него исходило это тепло. Я была пьяной от чувств. Пусть это было не правильно. Пусть нужно было узнать друг друга лучше, прежде чем переходить к столь тесному общению. Но когда тебя тянет к человеку невидимая сила, когда рядом с ним ты теряешь себя, чтоб вновь найти, тогда забываются все правила приличия. Остается лишь одно дыхание на двоих и звук сердец, что бьются в одном ритме.

– Спи котенок. Отдыхай. – Теплое одеяло, мягкая кровать, ласковые губы и я проваливаюсь в сон.

Что мне нравилось в теремке – это душ. Как же я намучилась с тазами в квартире. Это словами не описать. Удобства – это здорово. Начинаешь их ценить, когда их лишаешься. Так наверное со всеми вещами в этом мире. Мы ценим лишь то, что теряем. Не умеем наслаждаться настоящим. Гонимся за чем-то призрачным, а когда достигаем цели, сразу ставим это в разряд обыденных вещей. Также и со счастьем. После всего, что было пережито, оно было слишком острым. Сказкой, которой нет в нашем мире.

Вечером я уложила Егора. Он рано засыпал. В семь – восемь вечера его уже выключало. Заканчивался заряд бодрости. Зато и вставал он к утреней дойке.

– Так мы сегодня и не закрыли огурцы. Надо же мне было уснуть.

– Завтра закроем. – Пожала плечами Ульяна. – Мы что план выполняем? Пятилетку за три года? Главное налаживается все. Я смотрю вы с Лешкой общий язык нашли.

– Вроде нашли. – Краснею от воспоминаний, как мы его находили.

– А что? Дело молодое. Может и получится чего у вас.

– Лера, гулять идешь? – Заглядывает в комнату Леша.

– Ульян, приглядишь за Егором?

– Идите. Он крепко спит. Гуляйте. Только гляну чего за веник притащил тебе. – Посмеивается Ульяна.

– Какой веник?

– Вот и поглядим. – Потирая довольно руки сказала Ульяна. Я поняла о чем была речь, когда Леша протянул мне букет.

– Это лопух?

– Репей. Красиво цветет. И со смыслом. Какое же свидание без букета?

– Не угадала. Я думала татарник будет.

– Зачем мне девочку колючками пугать? – Хмыкнул Леша.

– Оригинальный букет. – Стою и думаю, чего с ним делать.

– Козам не скормить. Ладно, в банку поставим. Пусть живет. – Решила Ульяна, забирая у меня «цветы». – Идите, гуляйте.

– Пойдем, расскажу тебе про веники. – Леша увлекает меня на улицу. – Мать красавица была. В кавалерах отбоя не было. И они ей цветы дарили. Она цветы презрительно так вениками называла. Поставит их в ведро, они стоят, вянут. Я как-то спросил, чего она так цветы не любит. Она и сказала, что любит. Но все приедается. Когда первый раз розы подарили, интересно. Второй раз тоже. А на десятый надоедает. Ну я и подарил ей букет из веток. Весна была. Ивы цвели. Ей понравился. В вазу поставила. Так и повелось. Букет оригинальным должен быть и запоминающимся. Но не все эту игру понимают.

– Главное от сердца подарено, а не для галочки.

– Тоже верно.

Мы шли к реке. На горизонте собирались тучи, сквозь которое проглядывало солнце. Так и в жизни, всегда найдется место хорошему, даже когда все плохо.

– Почему ты мне про пожар не рассказала?

– Не хотела, чтоб ты чувствовал себя обязанным мне помогать. Ты человек хороший. Решишь еще, что должен тянуть такое ярмо с мешком проблем, как я.

– Теперь я себя чувствую скотиной последней. Больно уж ты обо мне хорошего мнения. Я же ничего не сделал.

– Мимо не прошел. Помог, не бросил. Показал, что такое любовь. Это все дорого стоит.

– Котенок нельзя же так в лоб на первом свидании. Надо помучить. Да и я должен в любви признаваться, а не ты мне.

– Я просто говорю, что есть.

– Глупый ты еще котенок. Вырастишь, будешь смеяться над своими словами.

– Ты мне не веришь.

– Почему? Верю. – Он закурил. – Любовь разная бывает. А еще ее можно с благодарностью перепутать. Понимаешь меня? Ты молоденькая, неопытная. Жизни не знаешь. Со временем разберешься что к чему.

– Упрямый.

– Упрямый, а еще реалист. Меня к тебе тянет. Глупо все это скрывать и отрицать. Это пугает. Я боюсь к тебе привыкнуть. Поэтому и уехал от тебя подальше. Но, как говорится, от себя не убежишь. Потом подумал, чего я бегаю. Ну есть у меня год, два, может три. Буду жить этими годами. Плевать, что будет потом. Сбежишь от меня, значит так тому и быть. Может привыкнешь и останешься.

– Почему ты все время говоришь, что я от тебя уйду?

– А почему должна остаться? Уберем всю романтику и чувства. Это рано или поздно проходит. Я старше тебя на одиннадцать лет. У меня за душой ни гроша. Страшный, как черт.

– Ты не страшный.

– Знаешь поговорку, что любовь слепа?

– Леш, ты что от меня сейчас хочешь услышать? Согласиться с тобой, что я идиотка?

– Я такого не говорил.

– Но так думаешь. Ты для этого меня гулять звал? Цветочки дарил? Спал в конце концов? – Злость. Как же он меня взбесил. Это чувство было непривычно. Я так давно не злилась, что удивилась. Порыв прошел, а я стою и пытаюсь понять, что произошло. – Рядом с тобой я чувствую себя живой. Мне спокойно, радостно. Даже разозлилась впервые за столько лет. Ты говоришь, что тебя ко мне тянет. Значит ты не против, чтоб я осталась? Пока не работаю. Но потом выплаты будут. Мне много не надо. Что ты делаешь?

– Поцеловать тебя хочу и прощения попросить. Наговорил лишнего.

– Ты говоришь, что думаешь. Это нормально. Обидно, но…

– Я не принц, котенок.

– А ты спросил меня, нужен ли мне принц? Может меня ты вполне устраиваешь.

– Даже так? И щеки не покраснели. И глаза не отвела. Откуда только смелость взялась? – Спросил он, разглядывая меня.

– Рядом с тобой не страшно. Можно и смелой побыть.

Эта была странная жизнь. Непривычная. В ней не была страха и переживаниям. Мы могли часами болтать ни о чем, а могли что-то вспоминать. Обсуждать. Часто все заканчивалось смехом или шуткой. Август закончился. Наступил сентябрь. Вернулся Антон. Он помог выкопать картошку. У меня шел третий триместр беременности, поэтому работник был из меня не особо хороший. К тому же начал мешать живот. Чувствовала себя неповоротливым бегемотом.

– А тебе так и положено быть. – Сказал Антон. – Зато через пару месяцев у тебя будет на руках малышка. Когда говорят родишь?

– В конце ноября.

– Я уже уеду. Фотку пришлешь?

– Пришлю.

– Значит, теперь я буду дядей. Буду от принцессы хулиганов отгонять и в обиду не давать.

– Не факт, что…

– Лера, не глупи. Понимаешь ведь, что все равно чей ребенок. Дядя Леша, если что-то делает, то делает основательно. Такой он человек. А он взял на себя ответственность за тебя. Значит и ребенка признает и замуж тебя позовет.

– Не хочу так, чтоб по обязанности было.

– Лер, да он сияет, аж в темноте скоро светиться начнет. Счастливый. Даже завидую немного. Любит тебя он, иначе бы не дурил так сильно. Обязаловкой и не пахнет. – Он порылся в карманах и достал несколько пятитысячных купюр. – Держи.

– Зачем?

– Как зачем? Я все равно за казенный счет поеду кашу жевать. А тебе и самой одеться надо и Егора одеть.

– Спасибо.

– Ерунда.

Через несколько дней Антон уехал в армию. Не знаю почему я проснулась. Может потому что стало холодно? Леши не было рядом. Он сидел на кухне.

– Ты чего, котенок?

– Не спится.

– Пойдем в лес за грибами?

– Пойдем.

– Тогда собирайся.

– Сейчас?

– Скоро рассвет. Как раз когда дойдем до леса будет светло.

Почему бы и не пойти в лес? Грибы – это вкусно. Особенно с картошкой. Мы уже ходили несколько раз, но днем, а не в такую рань. Резиновые сапоги. Старые куртки. Стоило выйти на улицу и пройтись по траве, как сапоги почернели от обильной росы. Сизоватая дымка лежала над поверхностью поля. Около реки молочной полосой плыл туман. Мы идем и молчим. Леша нервничает. Курит одну сигарету за другой. Он всегда много курит, когда нервничает.

– Если ты не прекратишь, то я подумаю – ты меня в этом лесу закопать хочешь.

– С чего ты решила? Только в болото заведу, в топь какую-нибудь.

– У тебя юмор черный. А мне нервничать нельзя. А то роды в лесу будешь принимать.

– Уж избавь от такой необходимости.

– По телевизору говорят, что это сейчас модно.

– Ага, а еще говорят, что кур доят. Будем пробовать? – Хмыкает Леша.

– Не хочу.

– Я тоже не хочу экспериментировать. Оставим кур в покое.

– Опять меня выгонять будешь?

– Зачем? – Удивленно смотрит на меня.

– Два раза мы с тобой на эту тему говорили. Думаю, должен быть третий раз.

– Нет, не будет.

Грибов в этом году мало, но они все же попадаются. Вот тут сбоку болото. А здесь тропинка, что ведет к реке. Мы идем по этой тропинке. Здесь крутые берега. Спуска нет. И чего он меня туда тащит. И все больше хмурится.

– Я дальше не пойду. Ты меня пугаешь.

– Чем? – На губах улыбка.

– Зачем мы идем к реке? Там грибы не растут.

– Рассвет красивый. Показать тебе его хочу. Я здесь раньше часто с Чарли гулял. Тихо, никого из людей нет. Особенно осенью хорошо. Знаешь почему?

– Почему?

– Комаров нет. – Он берет меня за руку. Ладонь горячая. – Не бойся.

В этом месте крутой спуск. Подниматься тяжело. Но вот мы наверху. Небо розовеет. Начинается рассвет. Внизу плещется река. Кажется, что весь мир замер. В последнее время такое ощущение меня не покидает. Особенно если еще и Леша меня обнимает. Он явно повелитель времени. Тихо смеется. Солнце поднимается. Освещает верхушки деревьев. Лучи яркие, как искры, разлетаются по воде. Они прогоняют сумерки. Прогоняют утреннюю зарю.

– Вроде каждое утро из-за горизонта поднимается солнце, а все равно воспринимаешь это как чудо. – Я говорю тихо. Не хочется нарушать такой момент.

– В тот год, когда пожар случился, тяжело было. Полгода в больнице провалялся. Отец с братом сгорели. Дома нет. Жена бросила.

– Ты не говорил, что был женат.

– Был. Я тогда не только погорел, ногу поломал. Восстанавливался долго. Ну, она не захотела с калекой в бане жить. А первый год мы с матерью в бане жили. Больше негде было. Потом кости срослись. Ходить начал. Только жизнь все равно как прежде не будет. Не вернешь погибших. У нас с братом разница неплохая была, но все равно дружили. Часто их не хватает. Как мать все это пережила – даже не представляю. Долго думал что делать и как быть. Ходить много надо было, ну, я и гулял по лесу, чтоб людей не пугать. Это сейчас шрамы сгладились, тогда прям фильм ужасов был. Здесь и понял, что делать. Хорошее место. Мозги прочищает лично мне.

– Хорошее место. – Согласилась я.

– Тогда и стал дом строить. Антона пытался воспитывать. У него с матерью проблемы были. Тяжелый характер у нее. Почти все время у нас жил.

– Я же говорю, что ты хороший человек.

– Но все же человек. Со своими тараканами и сомнениями. А здесь все сомнения проходят. – Я не ожидала, когда на пальце оказалось кольцо.

– Я…

– Тсс. Я не могу обещать тебе золотых гор. Но одно точно сделать в силе. Я тебя никогда не обижу, котенок.

– Я тебе верю. – Чуть не плачу. Солнце всегда разгоняет тьму, даже в сердцах людей. Дарит надежду. Мне не нужны были ни золотые горы, ни шелка и меха, только любимый человек и ласковое солнце, что освещало нас. Вместе мы все решим. Вместе мы пройдем любые трудности. Потому что мы больше не единички, а целая десятка.

Глава 16

– Лера, может с тобой пойти? – Уже в третий раз предложил Леша.

– Вы с Толей уже договорились. Чего менять планы?

– Не знаю. – Он закурил.

В последнее время он какой-то мнительный стал. Даже в магазин за хлебом не отпускал одну. А тут мне в город нужно было ехать на прием врачу. Ему же нужно было знакомому с дачи вещи привезти. Толя обещал подкинуть на бензин и за помощь в погрузке доплатить. Леша из гаража свой тарантас выкатил. Старый Жигуленок был сильно поеден ржавчиной, но все еще был на ходу. И вот Леша почему-то все хотел отменить. Чего я не дойду до консультации? У меня всего была тридцать четвертая неделя. До родов месяц. Погода хорошая. Солнышко светит. Листва еще не опала. Начало октября. Эта поездка в город, как прогулка. Можно заодно в магазин зайти. Говорят плохая примета покупать до родов приданное. Но когда же еще? Нужно чтоб хоть немного вещей было на первое время.

Девочка. Платья, бантики, куклы. Машинки и динозавров я уже прошла, а теперь буду вспоминать как в куклы играть. С каждым днем я только больше радовалась, что решилась оставить ребенка. Без нее моя жизнь была бы не полной. Я это чувствовала.

Егор был в саду. Ульяна дома вязала пинетки. Красивые получались. Я пыталась повторить, но видно вязание не мое.

– Лера, будь осторожнее.

– Сама осторожность. – Улыбнулась ему в ответ. Это меня должны мучить глупые страхи, а не его. – Все будет хорошо.

Хорошо. Жизнь наладилась. Теремок стал для меня домом, о котором я мечтала. На Егора порой нападала его отстраненность, но это случалось все реже. Расписываться мы пока с Лешей не стали. Отложили этот вопрос на следующий год. Не знаю почему. Наверное еще мало знали друг друга. Или не хотелось приходить в загс с животом. Еще хотелось дождаться из армии Антона. Не было лишних денег на торжество. Даже на самое скромное. Мне еще нужно было купить зимнюю куртку. Скоро морозы ударят А в этих крах зимы бывают суровые. Иногда, казалось, что Леша все еще сомневается. Его можно было понять. Он как-то рассказал, как его мать сватала.

Ей тогда пришла мысль, что вот помрет она и сынок один останется. Ульяна женщина деловая. Если что-то решила, так сразу приступила к реализации своего плана. Одна невеста была ее подруга. Лет на пятнадцать младше ее.

– Я тогда в комнате работал. Ну сидят бабульки, чаек попивают. Сплетничают. Меня обсуждают. Мне не жалко. И тут Петровна заявляет, что согласна за меня замуж пойти. Я себе чуть пальцы не отрезал от такого заявления. И еще так оценивающие посмотрела, как кошка на мышь. Как очень голодная кошка, на очень толстую мышь. В более глупую ситуацию я еще не попадал.

– И как от невесты избавился? – Смеясь спросила я.

– Сбежал позорно. Взял Чарли и в лес ушел. Хорошо, что невеста обидчивая оказалась. Вторую, мать сама привела, сама и выгнала. Баба хорошая была, но запойная. Мы с ней на неделю зависли. Потом к нам Антон присоединился. Какая там постель, мы тупо сидели пили, жрали, пили, спали. Все друг друга перепить пытались. В итоге пропили почти все деньги, а мать ее в такси посадила и отправила туда, откуда притащила. После этого полгода, от алкоголя воротило. А следующая тетка была бой-баба.

– Это как?

– Два метра в высоту, полтора в ширину. Кулак, как моих два. Раньше заключенных охраняла. Наколки на руке, как будто сама сидела. А голос, что труба. Как гаркнет, Чарли под стол забрался и заскулил. Как ни странно, баба неплохая была. Но бросила меня. С егерем сошлась. Я им счастья пожелал, кровать покрепче сбил и вздохнул с облегчением. Одно дело помутить месяцок, а другое дело по струнки смирно всю оставшуюся жизнь жить.

– А набожная?

– Это последняя была. До нее еще девица, что в психушке лечилась. Все нормально. Сидим, общаемся. Тут ее переклинило. Еле отбился, когда она на меня с ножом полезла. Пришлось полицию и скорую вызывать. Потом с девкой в разводе познакомился. Она от мужа ушла. А он у нее был мужик конкретный, по понятиям. Пришел, начал права качать. Сцепились. Так мне его милая еще по голове тяжелым зарядил. А то я ее любимого обижаю. Я крайний остался. Ну и последняя при виде меня молитвы читать начала и кресты чертить. Это было последней каплей.

– Ульяна говорила, что ты полгода с ней не разговаривал.

– Месяц. Жизнь с такими приключениями прям расцвела, но мне нравится спокойствие. Решил, что лучше буду один жить, чем с кем попало. А потом тебя нашел.

– Почему ты тогда ко мне подошел?

– Сидишь, дрожишь, плачешь. Как мимо пройти? Я тогда транзитом через Москву ехал. Билетов не было. Пришлось два дня поезда ждать. На вокзале ночевать не хотелось. Я в гостинице и жил. По зиме бывают заказы интересные. Когда дома делаю, иногда на место приезжаю. А в последний раз не очень получилось.

Много листвы на дорога Летом ремонтировали дорогу. Накидали асфальта. Он холмами на дороге лежит. Автобус едет, как по горам. Сизые тучи плывут по небу. У вечеру может дождь пойдет. Будем лежать в комнате, слушать как дождь по окну стучит. А у нас в комнате тепло. Леша чего-то будет рассказывать. Он придумывает истории прямо на ходу. Интересно слушать.

Дорога к консультации проходила мимо завода. Узкий тротуар вдоль высокого бетонного забора. Забор весь серый от налипший от него пыли. С другой стороны железная дорога. Стоят товарняки. Проезжают поезда дальнего следования. В этих местах народа почти нет. После завода начинается небольшой жилой район из десяти домов. Там и находится консультация. Вроде недалеко от центра, а с другой стороны глушь полная. Знакомая машина. Сердце ухает вниз. Бежать, прятаться. Только некуда. С одной стороны забор. С другой кусты, что росли в глубокой канаве. Назад бежать – не успею. Машина уже едет в мою сторону. Делаю вид. Что не замечаю ее. Может проедет мимо? Не узнает? Проезжает мимо. Можно выдохнуть спокойно. Ускорить шаг, чтоб спрятаться в консультации. А там вызвать такси и домой. Слышу звук тормозов. Прямо за своей спиной. Не хочу! Бежать. Нет, это только возбудит его. Азарт. Он просто загонит меня. Я свободный человек. Я не в его власти.

– Я же говорил, что найду тебя. – Его голос ударяет по нервам. Сколько самодовольства в нем. Ненавижу.

– Алексей, мы с тобой расстались. Больше полугода прошло. Давай разойдемся миром.

– Расстались! Я не разрешал тебе уходить. Ты моя игрушка.

– Хватит. Это все в прошлом. Найди себе другую игрушку. С твоими деньгами это вполне реально.

– Я решу, когда будет прошлое. Забыл с кем разговариваешь? Ничего. Эта вынужденная пауза только обновит наши отношения. Всегда интересно начинать с начала.

Нож. В глазах безумие. Я пыталась отбиться. Пыталась уйти от ножа. Но он сильнее. Он всегда был сильнее. Больно. Мокро. А он все бьет. А я только пытаюсь закрыть живот. Пусть спина, лицо. Не жалко. Только пусть не трогает ребенка. Больно. До темноты в глазах. Он что-то рычит. Не слышу. Не понимаю. Внутри все разрывается на части. Я не смогла защитить. Чьи-то голоса. Сознание уплывает. Не могу понять что происходит. Трясет. Каждый ухаб отдается болезненным толчком. Лекарство. Противный запах. Чая-то рука гладит по волосам.

– Потерпи. Скоро будет легче. – И голос такой ласковый. Добрый. Надежда. Порой ее так не хватает. А я понимаю, что ее так мало. Егор, малышка, Леша. Всех подвела. Не смогла. Я слабая. – Еще немного, потерпи.

Люди. Из-за слез все расплывается. Потолок.

– Дышим. – Маска. Темнота.

Такое ощущение, что просто выключили свет, а потом его вновь включили. Я просто проснулась. Тело болит, но шевелится. Ноги, руки на месте. Даже голова крутится. Пить хочется. Жажда страшная. Губы потрескались. Какие-то датчики на груди. Неприятно чувствовать пластырь на груди. Подходит медсестра.

– Попить можно?

Она наливает из-под крана воду в маленькую чашку в мелкий цветочек. Я бы выпила литр, а не маленькую чашечку. Вода пахнет хлоркой и жажду не утоляет, но становится легче.

– Что с ребенком?

– Врач придет, все расскажет.

Стеклянные двери. На них написано реанимация. Напротив меня еще одна кровать. На ней лежит женщина с длинными волосами. Волосы по подушке растрепались. Выглядит, как медуза – горгона.

Чего-то пищит. Лежу и смотрю в потолок. Приходит доктор. Женщина с уставшим лицом. Говорит, что в палате места нет. Поэтому переведут меня лишь завтра. Я не против. Мне все равно где лежать. Про ребенка молчат. Это должен педиатр сказать. А так, экстренное кесарево. Засыпаю, просыпаюсь вечером. Часов девять. Опять хочется пить. Дают жидкий кофейный напиток и манную кашу которую надо не есть, а пить. Аппетит такой, что я лошадь съесть готова. Наедаюсь так быстро, что даже доесть не смогла. Потом заставляют встать. Нужно пройтись. Больно. Кружится голова. Серьезных повреждений нет. Ушибы мягких тканей, несколько порезов глубоких. Но мне не привыкать. Заживут. О ребенке спрашивать бесполезно. Нужно дождаться педиатра. Апатия. Лежишь, смотришь в потолок и ни о чем не думаешь. Только противное пип-пип. Это работают датчики на соседней кровати. У меня аппарат сломан. Но все равно прикрепляют к груди. Вдруг обход. Положено, чтоб в реанимации лежали под датчиками. Глупо. Хотя, какая разница?

Ночь прошла. Немного удалось поспать. В десять переводят в палату. Палаты двухместные. На одной кровати девушка с ребенком. Ребенок в пластиковой люльке на колесиках. Здесь прибывание ребенка с мамой с первых часов. Что с моим ребенком? Я дождалась этого врача. Сильная недоношенность. Безводный период. Гематома. Тяжелое состоянии. Реанимация.

– Она выживет?

– Сами понимаете, тяжелое состояние…

И все по новой. После ее слов первая мысль – ребенок умрет. Ее можно увидеть с двенадцати до двух. Если я буду в состоянии. Реанимация в другом конце коридора. Нужно дойти. Если учесть, что я до туалета шла чуть не ползком, по стенке, то это почти невыполнимая задача. Ничего, дойду. Ноги дрожат от напряжения. Больно. Тело болит и от побоев и после операции. Ничего. Я хочу ее увидеть. Мелким шагами ползу по стенке. Пугаю своим видом мамочек с детьми, что вышли в коридор, чтоб проветрить палаты. Впереди детская реанимация. Идти вроде ничего, а кажется, что этому походу конца и края нет. Там надо надеть халат и шапочку. Маленькие комнатки. Шесть боксов в которых лежат малыши. Некоторые боксы накрыты одеялами. Совсем маленькие. В двадцать восемь недель им еще тяжело на свету находиться. Это я потом узнала. Моя же – крепышка. Два кило веса родилась. Темненькая все такая. Можно даже подержать ее за руку. Вся в датчиках, трубках. Цифры так и мелькают отсчитывая пульс и сердцебиение. Ручка маленькая такая. Совсем кроха. Какая же она темненькая. Чудно. К Леше вроде привыкла, а смотрю на дочку и непривычно. И я не смогла ее уберечь. Какая же я мать после этого? Нет, плакать нельзя. Она волноваться будет. Даже датчики показали большие цифры. Все у нас будет хорошо. Ведь Надежда не может умереть. Не может! От напряжения ноги дрожат. Чуть не падаю от усталости.

– Я завтра приду. – тихо говорю я. – Ты только дождись меня.

Доползаю до своей палаты и реву в подушку. От бессилия, что не могу ничего сделать. Виню себя, что позволила ему такое сотворить, что не уберегла. Потом лежу и смотрю на стену. Синяя больничная стена, покрашенная масляной краской. С мелкими порами. Местами трещинки. Приносят телефон. Выхожу в коридор позвонить.