Текст книги "Вирус «Reamde»"

Автор книги: Нил Стивенсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 60 страниц) [доступный отрывок для чтения: 22 страниц]

Оливия видела, как на фонарях появились флаги с героическими портретами Чжэн Чэнгуна, но не знала, что конференция открылась, пока не начала из-за нее по утрам застревать в пробках. Тут-то до нее с опозданием дошло, с чем связан недавний всплеск активности в квартире номер пятьсот пять. Что-то должно было произойти, причем очень скоро.

* * *

Как-то утром она вернулась в офис после нескольких часов сна и увидела маленькую странность: улицу между домами загородил микроавтобус, к большому недовольству прохожих и уличных торговцев. Если бы не дипломатическая конференция и ожидание каких-то больших событий, Оливия не обратила бы на это внимания, а так ей первым делом подумалось, что игра окончена: полиция пришла к Абдулле Джонсу спросить, что он и его дружки тут делают. Или хуже: пришли арестовывать Оливию.

Впрочем, при ближайшем рассмотрении стало ясно, что машина не государственная, а водитель – девушка в синих сапогах, у которой что-то случилось с ключами. Тем не менее сердце забилось чаще. Очень спокойно и неторопливо Оливия прошла к дому, а на лестнице, где ее никто не видел, припустила через две ступеньки. В офисе она переборола искушение высунуться в окно и надела наушники, через которые слушала звуки в квартире Абдуллы Джонса.

Все было как обычно: кто-то храпел, кто-то сонно ходил по квартире и заваривал чай, слушая арабский подкаст. Оливия успокоилась и обозвала себя дурой: надо же было так переполошиться на пустом месте. Она вытерла со лба пот, села, положила сумочку на стол, включила компьютер и проверила почту.

В наушниках что-то грохнуло, и сразу зазвучали взволнованные голоса.

Следом раздались хлопки, приглушенные электроникой так, что казались пропаданием сигнала в общем потоке шума.

И вдруг все разом смолкло. Оливия сняла наушники и обнаружила, что слышит новые хлопки непосредственно через улицу. Она подошла к окну и проверила лазерное устройство. Вроде бы исправно. Тогда она поглядела на соседний дом через дырку в пленке и поняла, в чем проблема. Устройство принимало лазерный луч, отраженный от стекла, однако конкретного стекла больше не было.

Справа что-то зазвенело и затрещало. Оливия повернулась и увидела, что половина окон выбито и на полу валяются осколки. В воздухе висела пыль, в противоположной стене зияли кратеры. С сильным опозданием до Оливии дошло, что она слышала автоматную очередь с другой стороны улицы и что добрая половина пуль попала в ее офис.

Она плюхнулась на четвереньки, подняла руку и нажала экстренную кнопку лазерного устройства.

Коллеги из МИ-6 прислали боевую группу, а ее предупредить забыли.

Или она просто уже никому не нужна.

* * *

Соколов за это утро повидал много странного и все равно опешил, когда распахнул выбитое окно и увидел, что фасад, как пауками, облеплен китайскими мальчишками.

Потом он вспомнил, что шестьдесят секунд назад больше всего тревожился из-за вопроса, как быть с шайкой китайских хакеров. Надо полагать, это они и есть.

Соколов понял и одобрил решение мальчишек спускаться не по лестнице, а по наружной стене. Он мог бы легко последовать их примеру. Собственно, это было бы логично, ведь они знают окрестности – в отличие от него. Часто в незнакомой обстановке самое разумное – подражать местным.

С другой стороны, от фасада к соседнему ремонтируемому зданию тянулся пук проводов. Все вместе они наверняка выдержат вес Соколова. Такой путь привлекал по двум причинам. Во-первых, ему мало спуститься на улицу – ведь он не может раствориться в толпе, как китайские подростки. Его сразу арестуют. А вот в соседнем здании можно спрятаться и подумать, как быть дальше.

Во-вторых, квартира за ним была набита взрывчаткой и горела.

Профана близость АСДТ к открытому огню напугала бы сильнее, но Соколов знал, что оно, как многие другие бризантные ВВ, не детонирует просто от нагревания. Нужно что-то, что инициирует взрыв, например капсюль-детонатор. Может статься, что здание сгорит дотла, а взрыва так и не произойдет.

И все же настолько упрощать ситуацию не стоило. В квартире было еще много чего интересного. За несколько лихорадочных секунд Соколов не успел составить мысленный список, но если хозяева квартиры собирались использовать АСДТ, где-то рядом должны быть детонаторы, а если они собирались использовать его в ближайшее время, то и собранные бомбы. Да и кто его знает, что еще смешивали в этой адской лаборатории: у террористов есть рецепты для других ВВ, куда менее стабильных. Так что у Соколова были все основания поскорее убраться подальше от здания, и пук проводов давал такую возможность.

Главный аргумент против состоял в том, что человека, висящего на проводе за окном, ничего не стоит расстрелять.

Однако Соколов умел перемещаться на руках по натянутому канату быстрей, чем средний человек бежит. А у оставшихся в живых террористов хватает других забот.

По оконным решеткам он спустился к жгуту, ухватился одной рукой и медленно перенес на нее свой вес. Жгут выдержал. Отлично. Соколов толкнулся от стены и второй рукой схватился за провода. Перехватил руки. Еще раз. Еще.

Тут он ухнул вниз и увидел жгут, уходящий в небеса.

Это был не натянутый стальной канат в тренировочном лагере. Жгут состоял из двух десятков разноцветных проводов: электрических, телефонных, модемных и неизвестно каких. Соколов не мог захватить ладонью весь пук и каждый раз вынужден был клинком вонзать ее в середину жгута, цепляясь за что получится. Первые несколько раз вышло удачно, а теперь он промахнулся и повис на синей витой паре, обвивающей остальные провода, и она под его весом стремительно ушла вниз. Он крепко сжал ее другой рукой, подтянулся, перехватил руки и полез вверх, но синий провод просто выдергивался еще дальше. До основного жгута было с полметра, однако Соколов не мог до него дотянуться. Наконец синий провод перестал скользить – вся слабина выбралась. Соколов, качнувшись, закинул ноги наверх и обхватил ими жгут. Автомат и гидратор болтались внизу. Мгновение он помедлил, переводя дыхание, затем пополз дальше. Так получалось гораздо медленнее, чем на руках, и он чувствовал себя инвалидом-гражданским, однако ноги отпустить не решался. Впрочем, автоматчиков в окне можно было не опасаться: квартира пылала. Вспыхнули канистры с растворителями, и из окна валил едкий дым.

* * *

Юйся не ожидала, что слесарь будет так долго возиться с зажиганием. В их фуцзяньской семейной гостинице была тонна DVD с американскими фильмами, которые в Сямыне продавались почти даром. Из них Юйся знала, что надо хорошенько двинуть по рулевой колонке, чтобы из нее выпали провода, и соединить их напрямую, а слесарь затеял какую-то сложную операцию, связанную со вскрытием самого замка. Перестрелка наверху явно действовала ему на нервы, что отнюдь не ускоряло работу.

Юйсе, конечно, тоже было сильно не по себе. Она приковала беднягу к рулю под влиянием момента. Тогда прозвучало лишь несколько выстрелов, и она думала, что на этом все и закончится, да и слесарь заведет машину в одну минуту. То есть, на ее взгляд, он перетрусил на пустом месте и хотел улизнуть, бросив ее, а также Зулу, Чонгора и Питера, о которых ничего не ведал. Однако перестрелка вылилась в полномасштабную войну и на крышу автобуса то и дело сыпались осколки. Всякий раз слесарь вздрагивал и, кажется, забывал, что намеревался сделать с замком. По ощущениям это тянулось уже примерно год, и Юйся сидела как на иголках. Ей было одновременно страшно из-за того, что происходит, и стыдно за то, как она поступила со слесарем. Ничто не мешало выскочить из машины и убежать, но каждый раз, как она собиралась открыть дверцу, что-нибудь большое падало на микроавтобус, напоминая, что стальная крыша над головой – дело полезное. И вообще, лучше бы отсюда уехать, а не бросать машину.

Она настолько ушла в эти мысли, что вздрогнула, когда мотор заработал. На приборной панели зажглись огни, стрелка тахометра скакнула вверх.

Слесарь ругнулся, бросил инструмент, которым вскрывал замок, и атаковал наручник чем-то другим. Это заняло всего несколько секунд, а еще через долю секунды слесарь выскочил из машины, оставив болтающийся наручник на руле и половину инструментов – на полу. Дверь он закрыть не потрудился.

Юйся захлопнула дверь, потом вновь уселась на водительское место и включила передачу.

Тут она покосилась на пятиэтажку. А как же Зула и двое ее ребят-хакеров? Хороший и плохой?

* * *

Чонгор возился со своим наручником куда дольше Питера. Зула заметила, что он от напряжения высунул язык, и решила не отвлекать его, а просто стоять молча.

На лестнице раздавались какие-то звуки, с каждой минутой становившиеся все громче. Это был человеческий голос: он повторял одну и ту же фразу, как будто актер отрабатывает трудное место диалога. Сперва Зула различала только самые громкие гласные, но по мере того как человек спускался, звуки начали складываться в слова.

Он говорил: «Ах ты, ГРЕБАНАЯ сучка! Ах ты, ГРЕБАНАЯ сучка! Ах ты, ГРЕБАНАЯ сучка!..»

Это был Иванов, и говорил он скорее удивленно, чем злобно, как будто Зулин гребаный сучизм превзошел все известные прецеденты в истории, так что Иванов не верит свидетельству собственных чувств. Удивление его нарастало, и на слове ГРЕБАНАЯ голос дрожал фальцетом.

И тут речитатив прервался возгласом: «ТЫ!» Иванов был всего в двух, может быть, трех пролетах от них. Звук его шагов стих.

Видимо, он говорил с Питером, но Зула не слышала, чтобы Питер отвечал.

– Совсем один? – спросил Иванов. Ему потребовалось настоятельно повторить вопрос. Наконец Зула различила слабый голос Питера, что-то вроде всхлипа. – А где же твоя очаровательная подружка?

Дальнейший разговор (если это можно назвать разговором) состоял исключительно из реплик Иванова.

– Ах, отважный Питер пошел разведать опасность? А Зула внизу, готова за ним последовать? Может быть, нам спуститься и побеседовать с Зулой? Нет? Почему нет? Может, это ложь? Да? Ложь? Зула внизу по другой причине? Может быть, она ПРИКОВАНА К ТРУБЕ? Потому что ХРАБРЫЙ КАВАЛЕР ее бросил? БЕЗЗАЩИТНУЮ? А сам ХРАБРЫЙ КАВАЛЕР сбежал КАК ВОНЮЧАЯ КРЫСА?

Рука мягко легла Зуле на плечо, и она отпрянула, едва не содрав кожу натянувшимся наручником. Однако это был Чонгор. Он освободился. Он приложил палец к губам, встал на одно колено в позе мужчины, делающего предложение, и начал ковыряться заколкой в ее наручнике. Браслет на запястье был развернут отверстием вниз; Чонгор, попробовав и поняв, что так неудобно, принялся за другой, на трубе.

– Как ХРАБРАЯ ДЕВУШКА вроде Зулы могла спутаться с таким ушлепком? – орал Иванов. – Что сказали бы твои родители, Питер? Кто тебя вообще воспитывал? Волки? Цыгане? Отвечай на вопросы! Не реви, как девчонка! Ах ты, ГРЕБАНЫЙ… КУСОК… ДЕРЬМА!

За каждым из последних трех слов следовал громкий хлопок. При первом Чонгор вздрогнул и выронил заколку, но тут же нашел и снова принялся за наручник.

Как только грянули выстрелы, Зула машинально отвернулась от двери и теперь стояла, пристально глядя на руки Чонгора, словно ребенок, который верит, что чудовище исчезнет, если притворишься, будто его нет. Глупость несусветная, но даже события последних дней не подготовили ее к тому, что, видимо, случилось с Питером.

– Чонгор! – позвал вкрадчивый голос.

Зула и Чонгор разом вздрогнули и обернулись. Иванов стоял в подвале, направив пистолет в пол.

– Отлично, – сказал Иванов. – Хоть один настоящий мужчина.

Чонгор бросил наручник и выпрямился. До Иванова было футов восемь, и он смотрел на Зулу так, что Чонгору захотелось ее заслонить. Он сделал шаг в сторону и оказался между Ивановым и Зулой.

– Да, – сказал Иванов. – Очень правильно. Я всегда знал, что ты рыцарь. А теперь отойди, чтобы я застрелил эту лживую сучку.

– Нет, – ответил Чонгор.

Иванов поморщился.

– Ясно, ты хочешь и дальше быть рыцарем. Вери гуд. Но ситуация такова. Я сказал Зуле: или она говорит правду, или я прихожу и ее убиваю. Она солгала. Теперь я обязан выполнить свою часть сделки. Ты должен это понимать.

Иванов поднял пистолет и шагнул вбок, чтобы прицелиться в Зулу. Чонгор шагнул в ту же сторону.

– Это не хоккей. Это не шайба. Это пуля, Чонгор. Ты ее не остановишь.

– Остановлю, – резонно возразил Чонгор.

– Чонгор! Ты единственный во всем здании достоин остаться в живых! – воскликнул Иванов. – Пожалуйста, не выебывайся! Разве ты не хочешь стать старым и отрастить усы? Водить автобус?

Зула готова была решить, что Иванов окончательно спятил, но для Чонгора вопросы явно звучали осмысленно. Он пожал плечами.

– Зула хочет, чтобы ты жил. Правда, Зула?

Странный вопрос. Чонгор обернулся взглянуть на нее.

В тот же миг Иванов с неожиданным проворством кинулся вперед. По лицу Зулы Чонгор успел понять: происходит что-то не то. Он начал поворачивать голову, и в тот же миг Иванов вмазал ему в челюсть рукоятью пистолета. Чонгор винтом полетел на пол. Зула успела метнуться под него и смягчить падение, подставив свободную руку ему под затылок, так что об пол он не ударился.

Теперь она сидела, придавленная весом Чонгора у себя на коленях. В нем было килограммов сто.

Зула облизнула губы, готовясь произнести последнюю в жизни речь. Она хотела сказать Иванову, что нелогично убить Питера за нерыцарственное отношение к ней, а потом расстрелять ее, прикованную к трубе.

Прозвучала серия оглушительных хлопков. Иванову снесло полголовы и отбросило прочь. Он упал боком, словно хотел поймать свои мозги, пока они не выпали на пол.

Теперь Зула увидела, что в подвале есть еще человек: высокий негр. Он держал длинный автомат, в котором Зула узнала «АК-47».

Их взгляды встретились.

– Инглиш? – спросил мужчина с автоматом.

– Американка, – ответила она.

– Твоя ошибка понятна, но я спрашивал не про национальность, а про язык. Впредь постараюсь формулировать вопросы четче. – Незнакомец говорил с британским акцентом. Он сел на корточки рядом с телом Иванова и начал его охлопывать. – Этот, что ль, чувак тебя приковал? – продолжил он, артистично переходя на негритянский жаргон.

Что-то зазвенело в одном из карманов Иванова. Незнакомец вытащил оттуда пригоршню мелочи, рассортировал ее и нашел предмет, который не был монетой: ключ от наручника.

– Бинго! – произнес негр и, закинув автомат за плечо, расстегнул наручник на трубе. – Свобода! – весело объявил он.

– Спасибо! – воскликнула Зула.

– Это иллюзия, – закончил негр и защелкнул наручник у себя на правом запястье. Потом сунул ключ в карман.

– Кто вы? – спросила она, выбираясь из-под Чонгора.

– Можешь называть меня мистер Джонс, Зула.

Мистер Джонс снял с плеча автомат и теперь задумчиво его разглядывал, держа за дуло.

– Трудно стрелять одной рукой, – заметил он и глянул на Зулу. – Что может быть заметнее на улицах Сямыня, чем двое черномазых, скованных между собой?

– Сдаюсь.

– Двое черномазых, скованных между собой, с автоматом Калашникова.

Он положил автомат на пол и тут заметил пистолет Иванова. Поднял его левой (не стесненной наручником) рукой.

– Хорошенькая штучка. Девятнадцать одиннадцать, если не ошибаюсь.

Даже в нынешнем состоянии Зула невольно удивилась, что у мистера Джонса есть хоть какие-то сомнения. Ну конечно, это «М-1911». Джонс переложил «кольт» в правую руку, прижал большим пальцем взведенный курок и аккуратно перевел его в нижнее положение, нажимая на спуск так, чтобы не произошло выстрела. Затем левой рукой передернул затвор, патрон выскочил, его место в стволе занял новый, курок снова встал на боевой взвод.

– Механизм взведен, – сказал Джонс и принялся разбираться с предохранителями. – И заперт.

Явно жалея, что не может свободно орудовать правой рукой, он переложил пистолет в левую и сунул в карман.

– Идем! Впереди у нас увлекательная судьба! Иншалла.

Он схватил Зулу за руку и двинулся к выходу. Она попыталась вырваться, но мистер Джонс только выпустил ее руку – цепь наручника натянулась, так что металл впился в и без того исцарапанное запястье, – потом сильно дернул. Зулу занесло и швырнуло об стену с грязным подвальным окном. Тусклый серый свет еле-еле сочился через несколько слоев решетки, сетки и прибитого дождем мусора.

Из-за окна прямо в глаза Зуле смотрел молодой китаец. От нее до него было меньше метра. Как давно он смотрит на то, что происходит в подвале?

Однако для Зулы проку от него было не больше, чем от говорящей головы в телевизоре. Джон дернул снова, притягивая ее ближе, потом вновь схватил за руку и потащил вверх по лестнице.

* * *

У Соколова, пока тот полз по жгуту, было достаточно времени поразмыслить о бризантных взрывчатых веществах и детонаторах в нескольких метрах позади. Включились старые инстинкты: рот застыл в оскале, чтобы при взрыве не лопнули барабанные перепонки. Всякий раз, перехватывая руки, он крепко цеплялся за провода, на случай если его накроет взрывной волной, и подбородок держал прижатым к груди, хотя временами и откидывал голову, чтобы из перевернутого положения глянуть на офисное здание. Мучительно долго казалось, что оно не приближается, и Соколов запретил себе смотреть. Когда он глянул снова, до цели было меньше двух метров. Он перехватил руки как можно дальше вперед, ухватился покрепче и отпустил ноги. Теперь он висел в полутора метрах от того места, где жгут нырял в просвет между двумя кусками пленки.

Пленка сверкнула, как будто ее фотографируют со вспышкой. За долю секунды до взрывной волны Соколов начал открывать рот и крепче сжимать руки. Тут она ударила его, как чугунная баба, и бросила на пленку.

* * *

После автоматной очереди, выбившей окна в «Синью кволити контрол» и заставившей Оливию упасть на четвереньки, перестрелка в доме напротив быстро утихла. Оливия еще некоторое время подождала, оставаясь ниже уровня подоконника. В офисе было восемь приборов с экстренными кнопками. Три из них удалось нажать; остальные пять были в той части помещения, где пол усеивало битое стекло: не современное, которое разлетается на кубики, а традиционное, с острыми осколками. Ползти по нему на карачках не очень-то хотелось. Оливия не получила основательной боевой подготовки, но кое-чему ее учили. Один из самых ярких уроков демонстрировал: то, за чем обычно прячутся незнающие люди – автомобильные двери, кирпичные стены, – не защищает от боеприпасов высокой скорости. Стены в здании были кирпичные – прятаться за ними все равно не имело смысла. Оливия встала и захрустела стеклом, подбираясь к оставшимся пяти устройствам. Это оказалось не просто: костюм китайской деловой женщины предполагает высокие каблуки, а куски стекла скользили. Так или иначе, Оливия сумела нажать все пять кнопок, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не отвлекаться на происходящее за окном. Квартира Абдуллы Джонса вспыхнула невероятно быстро, как будто сделанная из нитроцеллюлозы. Сам он либо погиб, либо выбрался на улицу, где его немедленно схватят.

Мозг начал оправляться от шока, и Оливия осознала, что все не так плохо. Да, она по-прежнему понятия не имеет, кто и зачем ворвался в квартиру Абдуллы Джонса. Уж разумеется, у него много врагов, так что гадать бессмысленно. В двери «Синью кволити контрол» никто не ломился, так что теперь, по-хорошему, следовало забрать и уничтожить все шпионское оборудование. Оливия решила, что сложит его в мусорный мешок и по пути домой выбросит в пролив между Сямынем и Гуланъюй. Немного необычно, однако китайцам случается выбрасывать мусор в океан, так что скорее всего никто не обратит внимания. А если кто-нибудь и возмутится, это не такое преступление, чтобы вызывать команду водолазов и прочесывать дно пролива.

Оливия вытащила пакет из мусорной корзины и пошла по офису, выдергивая провода и бросая приборы в мешок. Туда же не без сожаления пришлось отправить и ноутбук.

Мешок получился тяжелым, пришлось перекинуть его через плечо а-ля Санта-Клаус. Оливия повернулась спиной к выбитым окнам и пошла к столу за сумочкой. Дальше она спокойно спустится по лестнице, а потом гульнет: отправится домой на морском такси. На полпути к острову Гуланъюй выбросит пакет. Из квартиры сразу позвонит на определенный номер, скажет кодовую фразу, поедет в аэропорт и сядет на первый же рейс из Китая.

Она мысленно репетировала этот план, когда ее внезапно с силой швырнуло об стену. Комната встала боком… нет, перевернулась. Потом все исчезло в клубах серого дыма, который ворвался в разбитые окна и тут же проник во все углы и отверстия, включая открытый рот Оливии.

Она попыталась сплюнуть, но во рту было сухо. Пыль забилась в горло. Грудь перехватило, по пищеводу несколько раз прошел спазм, потом ее стошнило. Инстинктивно отодвигаясь от блевоты, Оливия встала на четвереньки. Руки и ноги тут же пронзило электрическими иголками, и ее снова вырвало.

Надо отсюда выбираться.

Оливия кое-как на корточках отползла назад и привалилась к стене.

Мусорный пакет стоял рядом. Она сомкнула пальцы на узле и, не отрывая спину от стены, с усилием выпрямила ноги. Свободной рукой нащупала сзади дверь, вернее, дверной проем, потому что саму дверь сорвало с петель.

Где сумочка? Оливия обернулась, но увидела в густой серой мгле лишь смутные очертания. Все изменилось. Значительная часть потолка рухнула на пол.

В противоположной стене серели пустые прямоугольники выбитых окон. Пленку с них сорвало начисто.

В одном из прямоугольников появилась тень: силуэт мужчины.

Он впрыгнул через подоконник, сделал кувырок через плечо и приземлился в полуприседе. В том же движении он сорвал с плеча «АК-47» и поднял дуло.

Поднял дуло на нее. Потому что автомат был нацелен точно в лицо Оливии. Она знала это, так как видела глаза незнакомца через прицел автомата. Они у него были голубые.

Он что-то крикнул. От растерянности, страха и звона в ушах до нее не сразу дошло, что это «Ne dvigat’sya!»,то есть русский приказ замереть на месте. Осознав свою ошибку, незнакомец добавил по-английски: «Стоять!»

– Ne streliaite!– ответила Оливия, затем повторила то же самое на английском.

Полторы секунды оба стояли как в столбняке. Затем русский выдохнул и опустил оружие.

Оливия метнулась в дверной проем и припустила по лестнице.

* * *

Улица вокруг микроавтобуса внезапно озарилась очень ярко и тут же потемнела. В следующий миг сверху обрушилось – как показалось Юйсе – все содержимое пятиэтажки.

Как только Юйся смогла видеть больше чем на полметра вперед – то есть секунды через две, – она вдавила педаль газа. Машина тронулась и тут же встала намертво.

Сзади что-то грохнуло. Юйся обернулась и увидела, что бетонная перемычка окна разрезала крышу микроавтобуса, как нож – алюминиевую фольгу, и теперь лежит на смятых креслах среднего ряда. Сквозь дыру сыпались пыль, песок и мелкие камешки.

Юйся снова и снова жала на газ. Было слышно, как буксуют задние колеса. Что-то заблокировало передние.

* * *

Из-за своего любопытства Марлон влипал в неприятности с того возраста, когда ребенок впервые может подползти к розетке и что-нибудь в нее засунуть. Он видел, как толстый белый человек застрелил тонкого и как черный двинулся за ним в подвал. Разумеется, Марлон не мог не узнать, чем все закончится. Он спустился на асфальт, подбежал к подвальному окну, встал на колени и заглянул вниз. И увидел все: как крупный парень защищал черную девушку и получил за это в челюсть, какой-то спор между белым убийцей и черной девушкой, решительное вмешательство черного мужчины и уход двух черных, скованных наручником. Девушка в последний миг глянула Марлону в лицо, и тот испугался, что она возгласом выдаст его черному убийце, но этого не произошло.

Белый парень по-прежнему лежал на полу в подвале – мертвый или без сознания. Первым порывом Марлона было оставить все как есть и поскорее смыться, однако у него сложилось сильнейшее впечатление, что они с друзьями только что избежали смерти, потому что кто-то их предупредил, несколько раз включив и выключив свет в квартире. Очевидными кандидатами были крупный белый парень и черная девушка, поскольку они находились в комнате с пробками. По всему выходило, что за это им и досталось. Черной девушке Марлон помочь не мог – она была скована наручниками с черным убийцей. Причем не просто убийцей, а убийцей, только что замочившим другого убийцу, – по шкале игрового мира, которой Марлон оценивал реальность, это означало элитный статус. А вот белый парень лежал в подвале один, и его никто не сторожил. Марлон решил войти через черную дверь – проверить, нельзя ли ему помочь.

Обычно черная дверь была, конечно, заперта, но сегодня стояла нараспашку.

Марлон как раз входил в нее, когда здание взорвалось. Первым его порывом было выскочить наружу, но, по счастью, он остался на месте. Часть строения рухнула в подвал, и по коридору прокатилась волна пыли. Марлон развернулся, чтобы встретить ее спиной, а не лицом, и увидел, как сверху сыплются куски кирпичей. Любой из них пришиб бы его на месте. Однако дверной проем – самая прочная часть здания, как знает всякий живущий в сейсмичном районе, – выдержал.

* * *

Человек, представившийся мистером Джонсом, явно принимал решения на ходу. Так же явно ему это было по кайфу. Он, очевидно, не знал, что из подвала есть черный ход, и оттого потащил Зулу к лестнице на первый этаж. Перед площадкой он свободной рукой закрыл ей глаза и не убирал ладонь, пока они не очутились в коридоре. Зула понимала из-за чего и не сопротивлялась.

Отсюда они двинулись к выходу. Узкий коридор дважды повернул; впереди показался холл с дверью на улицу. Прямо у выхода стоял микроавтобус. В первый миг Зула не увидела Юйсю, потом заметила движение и сообразила, что та нагнулась, закрывая пассажирскую дверь. У Зулы на миг мелькнула надежда, что Юйся ее заметит, однако в здании по сравнению с улицей было очень темно. И не только темно, но и тесно: жильцы, напуганные перестрелкой, торопились выбраться наружу.

Тут Джонс, явно по наитию, нырнул в приоткрытую дверь слева, в квартиру, окна которой выходили на улицу со стороны фасада. Ее только что покинули: внутри никого не было, но телевизор работал, а из кухни пахло готовкой. Джонс боком шагнул к окну, задернул штору, потом отогнул ее край и выглянул в щелку.

– Авто подано, – заметил он секунды через две. Зула в первый миг подумала, что он про микроавтобус, потом сообразила, что Джонс прижался щекой к стене и смотрит куда-то дальше вдоль улицы.

Раздался фантастический грохот, штора хлопнула по стеклу и тут же плеснула наружу, поскольку все окно вылетело из рамы. Зула ощутила ногами толчок и машинально втянула голову в плечи.

Джонс, судя по виду, ничуть не удивился.

– Здание рушится, начиная с верхних этажей, – заметил он. – Наверное, сто́ит отсюда выбираться.

– А как же Чонгор?!

– Если Чонгор – тот малый в подвале, – сказал Джонс, – то он выбрал лучшее место, где это дело переждать.

* * *

Если бы китаянка не заговорила с ним по-русски, Соколов сразу выкинул бы ее из головы, а так в нем проснулось любопытство, и он потратил некоторое время на осмотр разрушенного офиса. Самые большие разрушения причинил рухнувший потолок, так что Соколов на пути к выходу вынужден был перешагивать через большие куски штукатурки. У двери стоял завязанный мешок с мусором, который русскоговорящая китаянка явно собиралась унести с собой, пока Соколов не напугал ее до смерти. Мешок был на удивление тяжелый и наполнен какими-то прямоугольными коробками.

Обернувшись, Соколов удивился количеству проводов. По большей части они были ни к чему не подключены: разъемы лежали на полу, под штукатуркой, но поверх стекла, составляющего нижний слой обломков. Приборы выключили после того, как вылетели стекла, но прежде, чем обрушился потолок. В теперешней спешке Соколов не мог сделать из этого никаких выводов, просто отметил странность, о которой можно будет поразмыслить позже.

Он поднял глаза и оглядел офис, из которого медленно пятился. Некоторые провода крепились к оконным рамам. По меньшей мере один вел к чему-то, что могло быть только антенной, причем не такой, какие продают в магазине бытовой электроники. Что-то в ее облике подсказывало Соколову определение «армейская».

Каблук задел что-то мягкое. Соколов глянул вниз, отпихнул ногой штукатурку и увидел дамскую сумочку. Взрывом ее сбросило со стола, часть содержимого высыпалась. Соколов все собрал обратно и застегнул молнию. Шагнул к двери. Развязал мусорный пакет, увидел ноутбук и еще какую-то электронику, но ничего такого, что пригодилось бы ему прямо сейчас. И еще мешок был тяжелый.

Подозрительно тяжелый.

Соколов вытащил одну коробочку и повертел в руке. Ее вес был сосредоточен в основании. Там стальная пластина или что-нибудь в таком роде.

Для того чтобы коробочка сразу утонула, если бросить ее в воду.

Это шпионское оборудование, а сам офис – шпионская база. Русскоговорящая девушка тут работала и перед его появлением как раз пыталась замести следы.

Но она не китайская гражданка, иначе базу незачем было бы ликвидировать в такой спешке.

Соколов бросил сумочку в мешок и закинул его на плечо. Вышел в коридор, нашел лестницу. Через два пролета увидел дверь в пустующий офис и через выбитое окно оглядел улицу. Микроавтобус – его единственный билет отсюда – по-прежнему стоял между домами, правда, в крыше зияла дыра, пробитая чем-то тяжелым.

На выходе из пятиэтажки происходило какое-то движение. Два человека хотели оттуда выскочить. Они стояли в дверном проеме и, видимо, не могли решить, где страшнее – снаружи или внутри. Здание над ними поэтапно складывалось гармошкой: этаж за этажом оседал, придавливая своим весом следующий. Каждый раз из всех отверстий, включая дверь, вырывались клубы пыли, так что те двое, на которых смотрел Соколов, через неравные промежутки времени исчезали в пылевом облаке. Ничто не было вполне вертикальным или горизонтальным, все стремилось к углу естественного откоса, исполинские обломки скатывались на улицу с грохотом, который Соколов чувствовал яйцами. У тех двоих впечатления, надо думать, были еще более сильные.

Еще один этап оседания, еще одно горизонтальное грибообразное облако. Когда оно улеглось, тех двоих в дверях уже не было: они выбежали. Соколов оглядел улицу, заставляя себя сохранять спокойствие и всматриваться внимательнее. Довольно скоро он отыскал их: они бежали, взявшись за руки, к перекрестку, где скопилось множество зрителей. Водители из окон остановившихся машин, прохожие из-за автомобилей – все смотрели на оседающее и горящее здание.

Бегущие фигуры казались смутно знакомыми. В других обстоятельствах Соколов узнал бы их по цвету кожи, но сейчас они – как почти все на улице – были словно осыпаны мукой.