Текст книги "Глаза Мидаса-младшего (ЛП)"

Автор книги: Нил Шустерман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

8. Кевин все усложняет

В эту пятницу дули северные ветры. Вихри кружили в воздухе и поднимали на бейсбольном поле настоящие торнадо из конфетных фантиков.

Это, наверно, давал о себе знать материковый ураган, над которым метеорологи все еще ломали головы. Дул ветер и взвинчивал детей. Кевин, как и остальные, все утро искрился энергией.

За ланчем мальчик сидел один-одинешенек под хлопающим полотном затеняющего стол зонтика. Всю неделю нашему герою удавалось окружить себя компанией, но сегодня из его рюкзака не лились рекой подарки, поэтому наш волшебник особенно никого не интересовал.

Мидаса это устраивало: ему нужно было продумать грандиозный план. Взгляд очкарика был прикован к бейсбольному полю, где ребята сидели, сгрудившись маленькими кучками, и ели. Он долго и напряженно думал.

– Я предпочел бы видеть твои глаза, – заметил Джош, садясь рядом. – Что такого интересного на поле?

Кевин снял очки и, щурясь, посмотрел на друга:

– Николь Паттерсон.

– Забудь о ней, – посоветовал тот. – Она считает тебя булавкой.

– Спорим, что я сейчас пойду и заговорю с ней.

– Тебе слабо, – с лукавой улыбкой ответил друг.

– Спорим, мне не слабо предложить ей встречаться?

Джош засмеялся, начиная входить во вкус:

– Спорим!

Кевин улыбнулся:

– Если что, это ты меня подначил. – С этими словами мальчик поднялся и приготовился к вылазке. Он был великолепно одет, шнурки были завязаны, нос чист, даже подмышки ни чуточки не пахли, хотя прошла уже половина учебного дня. Одним словом, наш герой был готов.

– А если она откажет?

Ответом Джошу служила ухмылка размером в половину земного шара:

– Она не сможет отвергнуть мужчину в темных очках! – Мальчик снова надел их себе на нос: теперь дужки плотно обнимали голову, как будто она раздалась… или это очки уменьшились, подстраиваясь под лицо владельца.

Когда очки прочно оседлали нос друга, до Джоша быстро дошло:

– Стоп! – крикнул он. – Погоди секунду. Ты ведь не собираешься, ну, использовать очки на Николь, а, Кевин?

Теперь улыбка очкарика стала даже длиннее экватора:

– Спорим, мне не слабо?

– Нет! Не буду я с тобой спорить!

Волшебник пожал плечами:

– Дело твое.

Джош только покачал головой:

– Когда ты был трусишкой и тебя вечно били, было лучше.

– Да ну тебя! На моем месте ты занимался бы тем же самым.

– Нет. На твоем месте, – ответил друг, поднимаясь, – я бы испугался. Сильно испугался.

* * *

Николь Паттерсон, Айрис Бичем и Алекса Маколини были неразлучной троицей. Родись они сиамскими близнецами, мало что бы изменилось.

Три девочки, как и вся женская половина школы, были влюблены в Дэша Камински. Наверно, они и сегодня весь ланч говорили о предмете своих воздыханий.

Кевин приблизился к ним и откашлялся:

– Эй, хотите фокус? – Девочки повернули к нему головы.

– Не особенно, – ответила Айрис.

– Он интересный.

– Предлагаешь потянуть тебя за палец? – поинтересовалась Алекса.

– Нет, ничего такого, – ответил мальчик. – Я беру обычный… – Он огляделся, потом наклонился и зачерпнул немного земли. – Обычный ком грязи. Смотрите внимательно!

Фокусник сжал грязь в кулаке. Девочки со скучающим видом наблюдали за ним.

– Я произношу волшебные слова, – продолжил незваный гость. – Абракадабра!

– А пооригинальнее никак? – фыркнула Айрис.

– Помолчи. Мне нужно полностью сосредоточиться.

– Кевин, – начала Николь, – не знаю, говорили тебе это или нет, но ты действительно чокнутый.

– Абракадабра, фокус-покус, – продолжил очкарик. – И – вуаля! – ком грязи превратился в бриллиант.

Мальчик раскрыл кулак: на его ладони лежал крошечный голубой камешек, холодно сверкающий на солнце.

Девочки так и уставились на него.

– Как ты это сделал? – спросила Алекса.

– Я знаю, в чем дело, – ответила Николь. – Он заставил нас глядеть в другом направлении и незаметно подменил грязь бриллиантом. Это называется отвлекать внимание.

– Ладно, – ответил фокусник, сжимая кулак. – А теперь бриллиант очутился на дне колы Айрис. Как он туда попал?

Его рука была пуста. Айрис потрясла свою бутылку: там действительно что-то было. Она залпом осушила колу, и бриллиант застрял между ее зубов. Девочка выплюнула находку на ладонь и внимательно осмотрела. Это был тот же камень.

– Да, Николь, как он туда попал? – повторила Алекса.

Тут Николь Паттерсон произнесла кое-что, чего Кевин никогда не ожидал от нее услышать:

– Не знаю…

Волшебник улыбнулся и потянулся к ее уху:

– Еще один бриллиант, – объявил он, вынимая камень из темно-рыжих волос девочки. – Это тебе.

Он протянул его Николь с таким непрошибаемо наивным видом, что Айрис и Алекса не могли не разразиться противным хихиканьем. Балансируя на зазубренном краю страшной неловкости, девочка оттолкнула руку незадачливого воздыхателя:

– Не нужен мне твой чертов бриллиант! Я только хочу узнать, как первый камень попал в колу Айрис.

– Да-да, – подхватила Алекса, – как он туда попал?

– Фокусник никогда не раскрывает своей тайны, – надменно ответил Кевин.

– Слушайте, – воскликнула Айрис, – да он просто лилипут из цирка! – Подруги захихикали.

Мальчик закусил губу, но не позволил себе обидеться. Отступать было поздно.

Прозвенел звонок, и эхо его разнеслось по полю. Время истекало. Если наш герой хотел чего-то добиться, он должен был действовать немедленно.

Айрис опустила свой камень в карман:

– Наверняка пластмассовый. – Тема была закрыта. Девочки затолкали обертки от бутербродов в коробки для ланча и собрались идти.

– Стойте! – позвал волшебник. – Николь, нам нужно поговорить.

– О чем это? – полюбопытствовала Айрис.

– Ну… Это личное.

Подруги переглянулись и прыснули:

– А-а, – протянула Айрис, – в этом смысле…

– Вы можете помолчать? – попросила Николь.

– Нет. Хорошо, мы оставим вас наедине.

– Стойте! – отчаянно позвала бедная девочка, но было уже поздно. Айрис и Алекса убежали, хохоча во все горло. Николь повернулась к Кевину: – Отлично. Ты только что сломал мне жизнь. Теперь вся школа будет думать, что ты мне нравишься.

– А что, я тебе не нравлюсь? – осмелился спросить очкарик. – Ни капельки? – Ответа не последовало. Мальчик зашел с другой стороны: – Я тебе, по крайней мере, не противен? – Нет, – неохотно признала девочка, – ты мне не противен.

Очкарик улыбнулся. Начало положено. Большая часть ребят уже исчезла в школе. Скоро они останутся совершенно одни.

– Кевин, это все как-то странно, – сказала Николь. – Я пойду. – Она развернулась и пошла к школе. Незадачливый влюбленный попытался остановить ее, взяв за плечо. Вместо этого его рука запуталась в волосах девочки, и та вскрикнула: – Эй! Хватит! Мне больно!

– Прости. – Все шло совсем не так гладко, как было запланировано. Прозвенел второй звонок, и железные двери школы тяжело захлопнулись.

– Слушай, – начала Николь, – почему бы нам не пойти на урок и не сделать вид, что ничего этого не произошло?

– Сначала, – ответил волшебник, – посмотри мне в глаза и скажи, что я тебе не нравлюсь. Девочка уставилась на его очки и начала:

– Кевин, я…

Но тот не дал ей закончить:

– Я тебе нравлюсь! – сказал мальчик, и очки начали жужжать. Стекла потемнели, и краски заплясали в глазах Николь. Она замерла, очарованная, попав в невидимую сеть, расставленную Кевином. – Я нравлюсь тебе сильнее, чем кто бы то ни было в школе. – Он мог бы поклясться, что видит ее насквозь. Его воля порабощала ее сознание. – Ты хочешь встречаться со мной больше всего на свете.

Николь стояла, не в силах заговорить или шевельнуться. Очки начали нагреваться. Казалось, само солнце на мгновение поблекло, и очки забрали его энергию, чтобы изменить сознание девочки. Трава вокруг пары обледенела, воздух стал морозным.

И тут все закончилось. Очки затихли, воздух мало-помалу согрелся, и наш волшебник, оставшись один на один с застывшей Николь Паттерсон, осмелился совершить невозможное. Он встал на цыпочки, подался вперед и запечатлел на губах девочки самый невероятный поцелуй за всю историю школы.

Несмотря на все ухищрения, к которым сегодня прибегнул мальчик, поцелуй был искренним. Кевин всегда мечтал, что все будет именно так.

Несколько секунд Николь просто смотрела на него, не в силах выбраться из того мира, где теряются люди, когда их слишком уж искренне целуют. Потом ее рот начал кривиться, а брови поползли вверх. Она вздрогнула и моргнула, ломая заклятие, возвращаясь в мир живых.

Николь схватила Кевина за плечи, и на мгновение тому показалось, что она ждет продолжения, но вместо этого его с нечеловеческой силой оттолкнули.

– Фу! – сморщилась девочка. – Фу! Бе! – Она вытерла губы тыльной стороной ладони. – Колбаса! Гадость! – Николь так яростно развернулась к очкарику, что тот попятился: – Страшилище! – воскликнула она. – Недомерок! Думал меня загипнотизировать?

Кевин онемел. Он открывал и закрывал рот, не в силах ничего произнести. Что пошло не так? Очки ведь всемогущи? Николь запустила в мальчика коробкой от ланча, и ему попало по голове яблочным огрызком.

– Возьми свой дурацкий пластиковый камешек, и свои идиотские очки, и свои колбасные поцелуи и засунь их себе… в одно место!

«Это было вполне ожидаемо, – сказал голос в голове нашего героя. – Ты это заслужил!»

– Маленький ограниченный ошметок креветочного ботаника! – Николь снова вытерла рот.

Этого наш волшебник выдержать уже не мог. Его унизили, его отвергли. Еще немного – и он взорвется, как звезда, превращающаяся в белого карлика.

– Ты самый мелкий, страшный, гномоподобный коротышка на свете!

С мальчика было достаточно:

– АХ ТАК?! – вскричал он.

Кевин, белый карлик из белых карликов, превратился в сверхновую звезду.

* * *

В тот день мистер Киркпатрик был на больничном – простыл у Божьего Гномона. Замещала его рыхлая женщина в полиэстере, фамилия которой была настолько длинной и непроизносимой, что сама учительница не могла правильно написать ее на доске. В итоге она попросила учеников называть ее просто мисс К.

Когда появился Кевин Мидас, эта самая мисс К. как раз пыталась учредить тоталитарный режим. Класс гудел от голосов и был усыпан жеваной бумагой, и конца этому не было видно.

– Пожалуйста, угомонитесь, – обратилась к стихийному бедствию учительница. – Я проведу перекличку.

Опоздавший юркнул на свое место и поймал взгляд сидевшего через проход Джоша.

– Выглядишь не очень, – сказал тот. Кевину показалось, что, стоит ему сейчас снять очки, и друг прочтет в его глазах, насколько все «не очень».

Мальчик очень осторожно поставил ранец на парту.

В переднем ряду пустовало одно место. Джош сразу это заметил:

– А где Николь? – Очкарик растерялся, не зная, что ответить. – Кевин! – снова начал друг. – Что ты сделал с девчонкой?

– Она назвала меня лилипутом.

– И?..

– Потом она назвала меня креветкой.

– Ну?

– И я немного… разозлился.

– Где она?

Ответом послужил кивок в сторону рюкзака. В мозгу у Джоша вспыхнула лампочка:

– Нет! Ты не мог!

Прежде, чем Кевин смог ответить, рюкзак исчез с парты:

– Мяч в игре! – заорал Бертрам, и в воздух взмыл еще один летающий объект.

– Не-е-ет! – Трудно было подобрать худшее время для шуток с его вещами. Побледнев, как пасмурное небо за окном, мальчик в ужасе вскочил с места.

Злосчастный ранец рассек воздух, и Хэл поймал его на другом конце комнаты.

– Я даю вам пять секунд, чтобы успокоиться, – попыталась вмешаться мисс К.

Кевин добежал до Хэла, но тот послал снаряд обратно. Стоило хозяину рюкзака приблизиться к Бертраму, как повторилась та же история. Главный хулиган загоготал и придавил зубами свой ком жвачки, забрызгав очкарика слюной.

– Хватит! – завопила учительница, хватаясь за висящий на стене телефон. – Я звоню директору! – Увы, аппарат не работал уже много лет.

Бертрам схватил ранец за лямку и сунул руку в открытое окно (класс находился на втором этаже).

– Ты сам не понимаешь, что делаешь! – воззвал горе-волшебник.

– А ну-ка отбери! – недальновидно крикнул хулиган. – Торо, торо!

Очкарик вскарабкался по руке громилы, как по ветке дерева. Тот втащил рюкзак обратно в класс и приготовился снова запустить его в полет.

Дальше Кевин сделал кое-что совершенно неожиданное и себя, и для обидчика. Мальчику было жизненно необходимо отвоевать свою сумку… так что он размахнулся и врезал Бертраму по морде.

Рюкзак выпал у того из рук, и Мидас успел поймать его в воздухе.

Класс походил на балаган. В уголке бушевала драка, выросшая из игры в ладушки. В центре помещения кучка весельчаков пукала подмышками, а у окна пошатывался ошеломленный громила.

Мисс К. предпочла вмешаться в драку и вытащила ее участников за дверь, чтобы сделать выговор, оставив класс в полной анархии.

От удара острый край брекетов глубоко разрезал губу Бертрама, и у того изо рта стекала кровь, как будто он кем-то пообедал. В таком виде громила еще больше походил на серийного убийцу, и Кевин понял, что спасения нет. Он осторожно передал ранец Джошу:

– Никого к ней не подпускай!

Стоило мальчику препоручить другу драгоценную ношу, как нога Бертрама соприкоснулась с его пятой точкой, и бедняга отлетел в другой конец комнаты.

– Ты ранил меня! – заорал ему вслед обидчик.

Кевин с трудом поднялся на ноги, и Бертрам наступил на носки его кроссовок, пригвоздив жертву к земле:

– Что ты о себе возомнил? – закричал хулиган. – Заполучил себе какие-то очки и уже считаешь себя повелителем мира?

Слова сопровождались сильным толчком, но, поскольку пальцы ног очкарика были придавлены весом хулигана, от удара он только подскочил, как пружина.

– Лучше не зли его, Бертрам! – предупредил Джош.

– С чего это? Да что он мне сделает?

С этими словами верзила продолжил пихать жертву, изо всех сил пытавшуюся ускользнуть. Драться с Бертрамом очкарику не хотелось, он предпочел бы еще немножко пожить, и ситуация начинала уже раздражать. Как будто мало на него сегодня свалилось!

– Я покажу тебе, как меня увечить! – завопил Бертрам, выплюнув жвачку и размазав ее по голове своей жертвы. Потом он пнул Кевина под колени, и тот рухнул на пол.

Бертрам захохотал. Он выиграл. Как всегда.

– Ты просто неудачник, Мидас, – сказал он, глядя на жертву сверху вниз. – И всегда им будешь.

Хотя у Кевина болела каждая клеточка тела, очкарик яростно сжал губы и прорычал:

– Иди к черту!

И очки начали наливаться цветом.

Все произошло слишком быстро и неожиданно, и никто не мог сойтись во мнении, что именно случилось. Зато Кевин видел все в формате 3D, да еще и в замедленной съемке.

Пол под ногами Бертрама раскололся. Оттуда вырвались ярчайшие языки пламени, обвились вокруг хулигана, как щупальца, и потянули его вниз. Раздался далекий жуткий звук – стон тысячи голосов, смешавшийся с отчаянным воплем падающего хулигана. Верзила попытался ухватиться за стул, но только утянул его за собой.

Бертрам упал в огненную бездну, и она поглотила его.

В последнее мгновение Мидас встретился взглядом со своим вечным обидчиком. Потом тот исчез, а разрезавшая деревянный пол пропасть затянулась, как будто ее никогда и не было.

От хулигана осталось только эхо его вопля, скоро потонувшее в вое ветра. А потом – тишина.

Ничего не изменилось. Исчез только стул. И Бертрам.

Все кончилось в мгновение ока. Дети завертели головами, пытаясь понять, что же это полыхнуло.

В комнату вбежала мисс К.:

– Что это было?

– Внезапное самовозгорание! – закричал Ральфи Шерман, размахивая руками, как заполошный голубь крыльями. – Внезапное самовозгорание!

Учительница потащила Ральфи прямиком к директору.

9. Из сердца вон

Остаток дня показался друзьям похожим на их школьные спектакли – вроде бы, мальчики тоже были как-то задействованы, но прятались в самой глубине сцены, и никто их не замечал.

Так что они держали рты на замке и наблюдали.

Класс судачил о загадочном исчезновении Бертрама, пока кто-то не заявил, что видел, как пропавший бежал по коридору.

– Да-да, так и было, – раздалось немедленно, и вскоре ребята сошлись на том, что хулиган, по своему обыкновению, решил прогулять урок и в конце концов объявится. Возражать пытался только Хэл, но его никто никогда не слушал.

У Кевина до конца дня дрожали руки и не было никакого желания с кем-то разговаривать.

– Пусть… пусть очки перестанут работать, – отчаянно шептал мальчик, сидя в туалете на очередной перемене. Но очки только вибрировали, жужжали, как помехи в динамике, да нагревались, пока горе-волшебнику не пришлось снять их. Этому могущественному артефакту подчинялось все на свете, но только не он сам. Просить его сломаться было так же бессмысленно, как пытаться повернуть время вспять.

Кевин слонялся по школе с бледно-зеленой физиономией, зеленевшей еще сильнее, стоило мальчику подумать о Бертраме или Николь, но до конца уроков все шло своим чередом. Звенели звонки, дети сновали по школе. Где-то в этой суете потерялись и две жертвы очков. О них забыли.

«С глаз долой – из сердца вон, – думал Кевин. – Оказывается, так действительно бывает».

* * *

После школы Джош добрый час распекал друга, утверждая, что тот повел себя, как последний идиот:

– Бертрам заслуживал, чтобы его сунули головой в унитаз или подвесили к флагштоку за трусы, но не этого! – возмущался он. – И тебе совершенно не следовало пытаться управлять сознанием Николь! Бьюсь об заклад, во всем мире не найдется достаточно энергии, чтобы подчинить эту упрямую девчонку!

Но сделанного не воротишь, сколько ни кричи.

На столе Кевина стояла клетка для грызунов. Кто-то подарил ее мальчику на прошлое рождество, но с тех пор, как змея Тэри пробралась в мамину шкатулку с украшениями, в доме Мидасов не разрешалось держать никого, кто влез бы в шкаф, поэтому подарок так и пылился.

Сегодняшних событий мама бы тоже не одобрила.

На кучке кедровых опилок лежала Николь Паттерсон, ростом не больше шести дюймов.

Девочка крепко спала – наш волшебник усыпил ее сразу, как только уменьшил, – но рано или поздно она проснется.

– Что ж, – начал Мидас, – могло быть хуже. Я мог бы превратить ее в креветку.

– Да уж, – хмыкнул Джош. – Можешь не сомневаться, она не забудет тебя отблагодарить, когда проснется. – Кевин понуро опустил голову. – Тебе нужно пожелать себе замок на рот, чтобы хоть иногда помалкивать.

Горе-волшебник кивнул:

– Это было бы справедливо.

– Еще как. Ты заслуживаешь кое-чего похуже, но вот чего, я не знаю.

Кевин коснулся кармана рубашки, где лежали очки, как будто давая клятву верности. Мальчика так и тянуло надеть их, почувствовать приятную тяжесть на переносице. Очки забрали бы весь стыд и страх, дали бы силу и могущество. Сейчас горе-волшебник ощущал только слабость и опустошенность. Как будто очки забрали с собой частицу его души.

* * *

Николь проснулась часов в пять.

Два друга, внезапно растерявшие все самообладание, полезли прятаться за мебелью, каким-то образом ухитряясь не производить шума.

– Что за?.. – Девочка огляделась. – Да-да, очень смешно. А теперь выпустите меня.

Из укрытия осторожно высунулся увенчанный очками любопытный нос – она стояла на красном беговом колесе, изначально предназначенном для мелких грызунов.

– Кевин Мидас! – крикнула Николь. – Я так и знала. Надеюсь, здесь нет хомяков.

– Нет, – ответил мальчик. – Только ты.

Девочка зевнула:

– Который час? – Она бросила взгляд на свои крошечные часики с Микки Маусом. – Ну вот, пропустила гимнастику. Пойду, а то родители меня убьют.

– Послушай, Николь, – начал Джош, вылезая из-под стола. – Ты не можешь отправиться домой в таком… состоянии.

– В каком еще состоянии? – поинтересовалась девочка.

Мидас закатил глаза. Неужели ее сознание помутилось настолько, что она даже не замечает, что что-то не так?

– Николь, – сказал мальчик, – если ты не заметила, ты очень, очень маленькая.

– Не маленькая, а миниатюрная, – отозвалась девочка. – Это совсем не одно и то же. И потом, не бывает маленьких людей, бывают ограниченные мозги. – Николь соскочила с колеса и подошла к пластмассовой стенке клетки. Девочка посмотрела прямо в правый глаз Кевину: для нее это было все равно что смотреть на огромный школьный глобус. – Шутки закончились. Мне нужно домой.

«Что-то здесь не так, – подумал Мидас. – Она ведет себя… как и должна себя вести. Как будто никто ее не уменьшал».

Друзья переглянулись, и Джош пожал плечами, поэтому горе-волшебник просто выполнил просьбу девочки – выпустил ее.

– Где у вас телефон?

Мальчики ошалело ткнули пальцами в направлении стоящего на столе телефона. Николь взобралась на книгу, едва не потеряв ботинок в липком пятне газировки, встала на циферблат телефона и, поднатужившись, подняла трубку.

– Не понимаю, – заметил Джош. – У нее шок или как? Ей что, наплевать, что ее превратили в Барби?

Девочка меж тем как ни в чем не бывало продолжала свое занятие, бодро прыгая по цифрам, как будто делала это каждый день.

– Можно подумать, я что-нибудь понимаю, – ответил Кевин.

Когда мать взяла трубку, Николь присела около динамика.

– Алло?

– Привет, мам, это я, – по-мышиному пропищала девочка.

– Николь? – переспросила мать, напуганная тем, как звучал голос дочери. На секунду повисло молчание, но растерянность миссис Паттерсон быстро прошла. Слишком уж быстро. – Слава богу, что все в порядке! Маленькая моя, как ты нас всех напугала! Никто не знал, где ты.

– Я у подруги, – объяснила девочка. – Забыла позвонить.

– Поговорим об этом, когда будешь дома, – строго сказала мама.

Николь вздохнула:

– Постараюсь добраться побыстрее.

– Хорошо. И не напорись по пути на кошку.

Кевин помог девочке повесить трубку. Он не ослышался? Ее мать действительно упомянула кошек?

– Видишь, что ты наделал? Разве твоего колбасного поцелуя было мало? Нужно было еще и похитить меня!

– Ты ее поцеловал? – подскочил Джош.

Вопрос так и остался без ответа: дверь комнаты со стуком распахнулась, и внутрь влетела сестра Мидаса, которую, как обычно, никто не звал:

– Полиция по делам идиотов! – объявила она. – Идиоты, предъявите документы.

Тут Тэри наткнулась взглядом на уменьшенную Николь и застыла с открытым ртом, как единственный идиот в комнате.

Тишина повисла в воздухе, словно дирижабль «Гинденбург».

Мальчики ждали взрыва, но его не случилось.

Да, на секунду глаза Тэри наполнились растерянностью и страхом, но потом она моргнула и справилась с наваждением. Похоже, ее мозгу просто потребовалось некоторое время, чтобы принять это зрелище… В конце концов, миссис Паттерсон тоже привыкла к мышиному писку дочки за какую-нибудь пару секунд.

– Привет, Николь, – будничным тоном поздоровалась сестра Кевина.

– Привет, Тэри, – помахала рукой малютка. – Скажи брату, что он бессмысленный кусок протоплазмы.

– Думаю, он и так это знает. – Сестра исчезла из комнаты так же стремительно, как и появилась, напоследок бросив: – Молись, чтобы мама не узнала, что ты прячешь в комнате девочку.

– Да что такое? – вскричал Джош. – Свихнулись вы все, что ли?

Тут на Кевина со всей яростью снизошло осознание правды, и его мозг отправился в свободное плавание.

Мальчик внезапно все понял.

Он поперхнулся и долго не мог отдышаться:

– Извини, Николь. – Волшебник схватил друга за воротник и вытащил его в коридор, все еще судорожно дыша.

– Скажи что-нибудь, Кев, – попросил Джош. – А то ты похож на рыбу.

В ответ наш герой взял друга за плечи и посмотрел ему в глаза:

– Джош, какого роста Николь была вчера?

– Нормального. Ты ведь помнишь, что такое нормальный рост? Дюйма на три выше тебя.

– Хорошо. А теперь закрой глаза и попытайся это вспомнить. Вспомни последний раз, когда ты видел ее нормального роста.

Друг повиновался, закрыл глаза и принялся озабоченно хмуриться:

– Не могу. Не получается представить.

– Ясно. А теперь скажи, что случилось с Бертрамом.

Джош попятился и потер руки, как будто замерз:

– Ты отправил его прямиком в загробный мир.

– А как наш хулиган выглядел?

Друг задумался, а потом его брови снова стали выписывать кренделя:

– Ну… У него были брекеты…

– А еще? – Тот замялся. – Что еще?

– Дай подумать!

– Его волосы, глаза, какого он был роста?

– Да не знаю я! Не помню, хоть убей, и хватит об этом!

Джош, похоже, напугался, и Кевин его понимал. Кто-то как будто похитил кусочек их памяти. Как тот старый трюк, когда снимают скатерть с идеально сервированного стола. Вроде бы, все в порядке, но чего-то не хватает.

Никто из мальчиков не мог ничего вспомнить. Если как следует сосредоточиться, в памяти всплывал голос Бертрама, часть его лица, запах его жвачки, – но картинки таяли и отказывались появляться снова.

– Что ты наделал, Мидас? Боже, что ты натворил?

– Кажется, – ответил мальчик, – кажется, я как-то изменил правила. – Друг непонимающе поглядел на него. – Ну, знаешь, как бывает во сне. Сначала ты дома, потом оказываешься в школе, а дальше выясняется, что ты стоишь в торговом центре в одних трусах, но никто не обращает на это внимания, даже ты сам, потому что во сне сложно заметить, что творится какая-то ерунда. Ты не понимаешь, что правила меняются.

Губы Джоша начали кривиться. Он тяжело дышал, и наш герой почувствовал, что тот начинает понимать.

Кевин вытащил очки из кармана и надел их. По телу разлилось тепло.

– Если бы мне приспичило сказать что-то вроде «дважды два – три», так бы и было, и никто бы ничего не заподозрил. – Джош поспешно сдернул с горе-волшебника очки. Они оторвались от кожи с хлюпающим звуком, как будто держались на присосках. – Когда я только нашел очки, они просто могли кое-что создавать. Теперь я натренировался, и они могут гораздо больше. Теперь очки переделывают правила. Создают новую вселенную!

Мальчики синхронно оглянулись на спальню: Николь подпрыгивала на ластике, как будто это был крошечный батут.

– И что, никто не заметит ничего необычного в том, что в ней шесть дюймов? – спросил Джош.

– Похоже, никто. Люди просто увидят ее и пойдут дальше, не задумываясь. С Бертрамом то же самое. Скоро он исчезнет окончательно, и никто не вспомнит, что он вообще был. Даже его родители. Помнить будем только мы с тобой.

– Я-то тут при чем? – удивился друг. – Если ты меняешь правила, почему я понимаю, что что-то изменилось? – Он тут же ответил на свой вопрос: – Потому, что я был рядом, когда все началось?

Мидас кивнул:

– Это наша общая судьба. – Джош взглянул на очки, все еще зажатые у него в руке. Голос Кевина изменился: – А ну отдай!

Джош только крепче сжал волшебный предмет:

– Забрать бы их у тебя – и все будет в порядке.

Очкарик протянул руку и тоже ухватился за свою собственность:

– Не смей!

Так они и стояли, не желая ослаблять хватки.

– Тупик, – хмыкнул Джош.

– Отпусти.

В голосе Кевина были такие повелительные нотки, что друг просто не мог сопротивляться. Он разжал руку, плечи его поникли. Мидас сунул очки обратно в карман, а Джош вытер руки о штаны, как будто стирая с них невидимую кровь.

– Я соучастник, – горько сказал он. – Соучастник преступления.

* * *

Кевин проводил Николь до дверей. Он предлагал отнести ее домой, но девочка воспротивилась:

– Сама справлюсь! Кошки – ерунда.

Стоя на ладони мальчика, Николь посмотрела на него долгим взглядом:

– Знаешь, лучше бы ты подождал.

– Ты о чем?

– Тебе не нужно было так спешить целовать меня. Ты спорол глупость. Следовало бы дождаться, пока мы хотя бы начнем встречаться.

Кевин осторожно опустил ее на дорожку:

– Но ты никогда бы не стала со мной встречаться.

Малютка пожала плечами:

– Ты же не предлагал! – Она развернулась и пустилась в долгий, долгий путь через четыре квартала к своему дому.