Текст книги "Эта свирепая Ева (сборник)"

Автор книги: Николай Шагурин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 21 страниц)

Глава XIX. ЛИК АБИССА

…Там, на западе, за Геркулесовыми столпами

простирается «Океан мрака», где в бездонных пучи

нах, именуемых Абиссом, гнездятся ужасающие чудо

вища. Кракен способен целиком проглотить судно.

Гигантские осьминоги увлекают мореплавателей в

бездну. Великий Морской Змей, обвившись вокруг

судна, в своих кольцах раздавливает его, как

орех. Мели, водоросли, рифы и множество других

опасностей и ловушек препятствуют мореходству.

Из старинной рукописи

Осло, Норвегия 28 декабря

Дорогой друг Евгений Максимович!

Ошеломляющий успех советского генерального эксперимента и последовавшая вскоре после того победа над циклоном «Клотильда», спасшая Кубу от гибели тысяч людей, а плантации сахарного тростника, основного богатства Острова Свободы от уничтожения, до сих остаются предметом обсуждения скандинавской прессы. Прошу Вас, профессора Румянцева и весь штат «Академика» принять мои искренние поздравления с поразительным научным достижением, которое по значению можно поставить рядом с овладением атомной энергией.

Правда, эти поздравления несколько запоздали, но – прошу великодушно извинить – я ведь только вернулся из колонии «нибелунгов». Экспедицию составили два десятка отлично вооруженных людей, бывших десантников.

Должен Вам сообщить, что это гадючье гнездо перестало существовать. «Жанна» разрушила почти все строения и часть стены, тем самым открыв джунглям свободный вход на запретную территорию. Что джунгли и не замедлили сделать: все заплетено ползучими травами, разными сорняками, ведь все это плодится здесь, как на дрожжах. Среди развалин – десятки сгнивших трупов. Мы уже полагали, что здесь никого не осталось в живых. И вдруг услышали, как кто-то горланит песню про Хорста Весселя. Это был рыжий немец в лохмотьях, заросший, как доисторический человек, сущий дикобраз. Мне невольно вспомнилась строка из библии: «И спасся я один, чтобы возвестить тебе» (это – из Книги Нова). К несчастью, ничего возвестить он нам не мог, ибо был безумен.

К великому моему сожалению, никаких следов монастыря обнаружить не удалось. Место, где стояло это здание, я нашел оно точно соответствует вашему рисунку и чертежу, которым вы меня снабдили. Но сам монастырь, с его тайнами и настенными фресками, исчез, как бы испарился. Не сохранилось даже следов фундамента, только голое место. Кругом руины да руины.

Однако мы сделали потрясающее открытие, которое с лихвой окупает затраченные средства и усилия.

«Средневековый» замок относительно уцелел, если не считать центральной башни, провалившейся в середину здания. Здесь в зале мы нашли еще один труп, видимо, доктора Альбериха, который, судя по найденным документам, был одним из руководителей организации «нибелунгов». Собственно, не труп, а скелет, обглоданный термитами, как и обивка кресла, в котором он умер.

Но главная находка обнаружилась в его личном сейфе. Прежде всего, карта океанов, с нанесенными на ней пунктами строительства подводных крепостей. Их намечено возводить на абиссальных равнинах. Разумеется, они мыслились как отнюдь не оборонительные сооружения. Тут же хранилась вся переписка относительно этого вопроса и других, касающихся деятельности колонии.

Что производила «Образцовая сельскохозяйственная колония «нибелунгов»? Судя по переписке это был газ нового типа подводный, отравляющее вещество, могущее уничтожить все живое в океанах. Во время урагана при взрыве баков, куда сливалась эта «продукция», жидкий «нибелунг-газ» перешел в газообразное состояние, что и явилось причиной гибели колонистов. Ума не приложу, как мог уцелеть рыжий немец. Мы вывезли его, и сейчас сумасшедший находится в одной из клиник Осло. Врачи утверждают, что его заболевание неизлечимо.

«Гвоздем» всех находок явился любопытный документ, копию которого я прилагаю, а подлинник и карту вручу Вам при личном свидании в ближайшее время. Я думаю, что эти документы помогут Советскому правительству мобилизовать мировое общественное мнение на борьбу с новой затеей врагов мира.

Много веков человечество лелеяло самые прекрасные мечты: полет к звездам, продление жизни, власть над стихиями. Среди них не последней была мечта о городах и фабриках на дне океана, обрабатывающих дары подводного царства, чтобы накормить голодающую часть населения Земли. Все эти мечты близки к осуществлению, но демоны, враждебные жизни, делают все, чтобы втоптать в грязь прекрасную мечту об Акваполисах. Абисс ныне поистине полон чудовищ…

Итак, до скорого свидания! Госпожа Ингрид Альстад шлет Вам нижайший поклон и свои самые наилучшие пожелания.

ваш Лейф Альстад.

Экипаж «ОКО» получил срочное задание Москвы: обследовать и сфотографировать две океанские котловины близ берегов Южной Америки – Перуанскую и Чилийскую.

В этих огромных котловинах были расположены абиссальные равнины, совершенно плоские, уклон дна здесь составлял всего лишь несколько метров на сотни миль.

Глубины повсюду колебались в пределах 3500-3600 метров.

Донец привел в готовность лазерную систему глубинного наблюдения и фотографирования. Несколько часов ушло на прощупывание Перуанской котловины. Ничего существенного здесь обнаружено не было. «ОКО» зависло над Чилийской котловиной. Товарищи внимательно следили за каждым движением Донца, который приник к окулярам прибора визуального наблюдения. Вдруг он дернул плечом и сказал: «Гм!»

В устах крайне немногословного Донца это означало что-нибудь чрезвычайное.

– Что, Иван Демьянович, – спросил приглушенным от волнения голосом Гуржей. – Наклюнулось что-то?

Донец сделал знак рукой, означавший «глядите», и покрутил верньер. На небольшом осветившемся экране возникла картина океанского дна. Изображение сперва было туманным, но можно было разобрать, что на экране видны какие-то сооружения.

– Неужто Атлантида? – вскричал Краснопевцев.

– Гм, гм! – отозвался Донец. Он продолжал вертеть верньер, наводя на резкость. Тогда отчетливо вырисовались очертания нескольких зданий. Вокруг сновали роботы, похожие на гигантских крабов, и передвигались грушевидные аппараты, напоминающие подводные лодки. Несколько лет назад за рубежом было создано устройство для эксплуатации морского дна, глубоководное судно, с помощью которого можно было производить бурение дна, прокладывать трубопроводы, доставлять на дно строительные материалы. Оно получило название «Бивер» («Бобр»). В печати отмечалось, что такие корабли могут использоваться военщиной для строительства и размещения на дне морей и океанов объектов военного назначения и ядерного оружия. Лодки, которые сновали вокруг строительства, были именно типа «Бобр».

– Черт возьми, – вырвалось у Гуржея, – вот он – нынешний лик Абисса. Абисса, который древние и средневековые авторы населяли фантастическими монстрами…

– Ну, это похлеще всяких кракенов и морских змеев, – заметил Дружилов.

– Полюбовались – хватит, – сказал Донец. – Выключаю экран, товарищи, начинаю фотографировать.

– Чем скорее эти снимки будут в Москве, тем лучше… заключил Гуржей.

«Любопытный документ»,

приложенный к письму Альстада

Секретная штабквартира «Нибелунгов»

документ № 27-Ц-2

тайна имперского значения

ДОКТРИНА «ТАЛАССОКРАТИЯ»

Мы, работающие над возрождением рейха, пришли к соглашению, что это должно произойти в недрах Океана. Наступающий век будет веком освоения Космоса – за пределами планеты и освоения Океана – на Земле. Сегодня делаются первые шаги в этом направлении. а завтра Океан станет практически неиссякаемым резервуаром продуктов питания, минералов и промышленного сырья, которыми беднеет суша.

В глубинах Мирового Океана должен возникнуть четвертый рейх в былом величии и невиданной дотоле мощи.

Нас, уцелевшую и преследуемую в некоторых странах элиту нацистской партии, после второй мировой войны иронически назвали «подводниками». Что же, в этой насмешливой кличке таилось нечто пророческое.

План создания 120 глубоководных станций, расположенных в стратегически важных пунктах Мирового Океана, рассчитан на 20 лет. Когда к началу третьего тысячелетия, то есть к 2000-му году, он будет полностью осуществлен, новое поколение последователей фюрера станет нераздельным владыкой трех четвертей земного шара, скрытых под водой, а кто владеет Океаном – тот владеет всей планетой. Такова наша доктрина.

Учитывая, что сейчас заключено международное соглашение о запрещении размещения на дне морей и океанов и в его недрах ядерного и других видов оружия массового уничтожения, размещение наших заказов должно производиться с особой предусмотрительностью и осторожностью, а само строительство вестись в строжайшей тайне.

Подписал: Рейхсфюрер СС Иоахим Хаген.

Отпечатано в двух экземплярах.

Эпилог. ТАИНСТВЕННЫЙ ПРОФЕССОР РУМЯНЦЕВ

Человек… игрушка могущественных сил

природы, ничтожная пылинка в бескрайней

Вселенной, бросил вызов стихийным силам и

попытался с помощью своего разума, этой

колыбели революций, овладеть ими.

Джавахарлал Неру. «Открытие Индии»

Просторный кабинет Кудоярова в Институте тайфунологии в Ленинграде. Одну стену целиком занимает карта океанов, калейдоскопически пестрая от множества покрывающих ее условных значков: глубины, температуры, теплые и холодные течения. Цветными флажками отмечены пункты только что народившихся ураганов и, как на военной карте, красными стрелками пути их наступления на сушу.

Посредине кабинета стол, на котором помещен рельефный макет дна Тихого, Атлантического и Индийского океанов. У другой стены стеллажи, забитые справочниками, альбомами, брошюрами и журналами.

У письменного стола друг против друга в глубоких кожаных креслах сидят Кудояров и Апухтин. Евгений Максимович все тот же, только чуть-чуть прибавилось седины в висках, а бронзовый тропический загар не сошел до сих пор. Не изменился и Апухтин, все такой же подтянутый, сияющий, как новый полтинник, все так же аккуратно подстрижена его боцманская бородка.

Безмятежная тишина, даже гул улицы не доходит сюда через двойные рамы огромного окна. Кажется, что все оставшееся за плечами собеседников нисколько не отразилось на них. Но это не так. До конца дней останутся в их памяти плен на «Королеве» и в колонии «нибелунгов», и сцены бегства сквозь ураган, и мистерия под звездами… И, конечно же, поединок с «Евой». Сейчас все это, как сон.

– Ну, вот, – говорит Кудояров, раскуривая трубку, – теперь вы у нас заправский тайфунолог! И посвящение прошли, и боевое крещение получили под крылышком свирепой «Евы»… Ведь страшновато было, а?

– Страшно и… любопытно, – признается Апухтин. – По совести говоря, не хотел бы вторично попасть в такую заваруху…

– А книжка будет?

– Будет, Евгений Максимович. Уже пишется. И название вы мне сейчас подсказали.

– Но не хотелось бы, чтобы это был просто приключенческий роман, хотя тут приключений хватило бы на три тома. Вспомните «Вызов демонам» Кирилла Андреевича Румянцева. Борьба с демонами за гидрокосмос нашей планеты только начинается…

Кудояров встал и подошел к карте океанов.

– Первый этап битвы со стихией благодаря открытию профессора Румянцева завершился успешно. Это большая победа.

– Но это не все, – продолжал Кудояров. – Над гидросферой Земли нависла угроза номер один. Океан понемногу становится всемирной свалкой мусора. Он такой большой!… И человек, не задумываясь, бросает за борт все, что ему не нужно. Обрывки сети, ящики, бутылки, полиэтиленовые пакеты, старую обувь все это мог создать только человек и только он мог выбросить в волны. Но и океан не может вобрать все отбросы и многое возвращает, не желая принять. Это хорошо знают люди, живущие у берега моря. А загрязнение океана нефтью и другими веществами мбжет привести к уничтожению фитопланктона, который по мнению многих ученых является главным источником кислорода на земле. Ныне в океан выливается около миллиона тонн нефти в год. Прежде земля не знала ДДТ, это творение человека. Теперь десятки тысяч тонн этого химиката попадает в моря и океаны, и сейчас его находят во льдах, в рыбах и молюсках, в пингвинах и белых медведях. Хуже того, в последние годы США взяли в обычай затапливать в Тихом океане радиоактивные отходы и контейнеры с отравляющими веществами. Эти сверхопасные продукты, предназначенные для химической войны, но почему-либо забракованные, не стали от этого менее опасными и не утратили своей огромной смертоносной силы для всего живого.

– Мне известно об этом, – сказал Апухтин. – Когда появились в печати первые разоблачения, то американские руководители заявляли, что-де эти ужасные «гостинцы» затопляются на очень больших глубинах и в особо прочных контейнерах. Но никакие супербетонные контейнеры не могут противостоять чудовищным давлениям на глубинах порядка шести-десяти километров. А вообще картина получается весьма мрачная…

– Завтра будет еще хуже, если человечество не возьмет решительно Мировой Океан под свою защиту, – продолжал Кудояров. – А теперь об угрозе номер два. Давно уже перестал быть секретом «Проект Атлантик» – программа строительства подводных баз у восточного берега Флориды, так же как и размещение на дне морей и океанов новой системы глобальной наддонной разведки. Тут уж оснащение ядерным оружием подразумевается само собой. Не знаю, как все эти «сверхсекретные» проекты выглядят на бумаге, но есть не оставляющие сомнений сведения о том, что в некоторых стратегически важных пунктах Мирового Океана уже ведется загадочное строительство каких-то подводных сооружений. Эти сведения мы получили от «ОКО», который снабжен прибором для глубинного видения. Его лазерный взор проник в недра гидрокосмоса…

Кудояров сделал Апухтину знак подойти к карте.

– И обнаружил здесь… здесь… и здесь, – и Кудояров указал на черные крестики на карте, разбросанные по голубому полю Тихого, Индийского и Атлантического океанов, – явные признаки подводных работ крупного масштаба.

– Чья это инициатива? – поинтересовался журналист. Кудояров вернулся к столу.

– Могу доверительно познакомить вас с письмом Лейфа Альстада. Вот и фотографии, принятые с «ОКО».

– Черт возьми, – только и мог произнести Апухтин.

– Сейчас этот вопрос изучается в правительстве. Ведь тут беспрецедентное нарушение международных договоров о неразмещении ядерного оружия на дне морей и океанов. Мы, конечно, не можем оставаться здесь в позиции стороннего наблюдателя. Нацисты нацистами, а и Пентагон причастен к этим дьявольским предприятиям. А к чему я все это привожу, Андрей Сергеевич? – говорил Кудояров. – К тому, что эти проблемы должны стать, как выражаются люди искусства, «сверхзадачей» вашей книги. Океаны не должны умереть, это долг совести всех честных разумных людей на земном шаре. Недра океанов не должны превратиться в зоны термоядерных катастроф. По-моему, ясно формулирую, не так ли?

– Да, да! – согласился Апухтин. – Я учитываю ваши советы, Евгений Максимович. И думаю, что вы даете правильное направление моей работе. Спасибо вам. Но чтобы успешно завершить книгу, мне необходима ваша помощь в одном деле.

– С удовольствием. Что именно?

– Мне нужно встретиться с профессором Румянцевым.

Кудояров снова раскурил трубку и помолчал.

– Это невозможно, – наконец вымолвил он.

– Почему? Профессор в отъезде?

– Нет.

– Он болен?

– Нет.

– Он так занят, что не может уделить мне полчаса?

– Нет.

– Так почему «же? Почему?

Кудояров попыхтел трубкой, ладонью разогнал облако душистого медового дыма.

– По той простой причине, Андрей Сергеевич, что профессора Кирилла Андреевича Румянцева не существует, – спокойно сказал Кудояров.

– Как так??! – обомлел Апухтин, не веря своим ушам.

– Да так, очень просто. Нет его, хоть стучитесь во все двери.

– Вы меня мистифицируете, Ейгений Максимович! А книги Румянцева – «Вызов демонам», «Дума об океане»?

– Книги есть, а профессора Румянцева физически нет. Я сейчас вам объясню эту загадку. Один товарищ, весьма компетентный в вопросах науки, академик Александр Леонидович Яншин, говоря о роли ученого в современном обществе, справедливо заметил: «Времена Фаустов миновали». И пояснил… В наше время количество научной информации нарастает, как лавина. Никакая одиночная, самая ученая голова, несмотря на всю глубину мысли и Дарования, не в силах охватить полностью имеющуюся информацию. В этих условиях один ученый может быть хорошим специалистом только в какой-то узкой области. Потому новое обобщение научного материала, а также крупные открытия и исследования, имеющие принципиальное значение для дальнейшего развития науки, могут быть сделаны только хорошо организованными и целенаправленными коллективами.

– Начинаю понимать, – сказал Апухтин.

– В одном болгарском журнале, – неторопливо продолжал Кудояров, – я видел остроумную карикатуру: «Памятник изобретателю прежде и теперь». На первом рисунке изображен изобретатель прежде. Год 1895-й. Гордый одиночка стоит на высоком пьедестале, вдохновенно подняв очи к небу и прижимая к груди чертеж, свернутый трубкой. На втором рисунке – изобретатель сегодня. Год 1975-й. Тут нарисована целая куча людей. Они, как на групповых снимках, какие делаются в каком-нибудь доме отдыха: одни стоят, другие сидят, третьи возлежат у них в ногах. Вы, кстати, слыхали что нибудь о Николя Бурбаки?

– Слышал, – сказал Апухтин. – Его называют «математическим феноменом XX века».

– Бурбаки действительно существовал. Это была очень оригинальная фигура: французский генерал XIX века Шарль-Дени-Сотэ Бурбаки, неудачливый претендент на греческий престол. Но к математике он не имел отношения. Не берусь объяснить, почему группа французских математиков избрала его фамилию своим псевдонимом. Все они очень сильные, творчески работающие ученые – восемнадцать человек. Результат их трудов – всемирно известная «Энциклопедия математики» в тридцати томах.

– Но какое отношение он имеет к профессору Румянцеву? осведомился Апухтин.

– Наш Румянцев тоже, так сказать, синтетическая личность, – пояснил Кудояров. – Дело, как нередко бывает в серьезных случаях, – началось с пустяков. Несколько лет назад купил я дачу. Принадлежала она двум хозяевам – архитектору и начальнику снабжения одного крупного предприятия. Надо отдать им честьстроили ее они собственными руками. И в результате этого удачного симбиоза появилось двухэтажное деревянное сооружение в псевдорусском, ерническом стиле с витыми колонками, петушками на крыше, резьбой и прочими затеями. Впрочем, купил я этот дворец отдыха отнюдь не ради экзотики, а потому, что стоял он в сосновом бору, а местность сочетала в себе три основных красоты русского ландшафта – лес, реку и поле. И вот в дни уик-энда собирались в моем тереме-теремке мои друзья и коллеги, числом тринадцать, ученый народ самых разных профилей, люди нестарые, талантливые искатели. Привлекала их, прежде всего, отличная рыбалка. В эту «чертову дюжину» входил ваш покорный слуга, три академика, четыре доктора технических наук, четыре профессора ленинградских вузов. С утра, после завтрака, прогулка по бору, разговоры на животрепещущие научные темы, после обеда рыбалка. А вечером опять споры, споры, споры… Нас особенно интересовали вопросы океанологии и некоторые физические проблемы, в особенности «безумная» идея об антиэнергии, выдвинутая в нашем кругу известным специалистом по морской метеорологии Иванцовым. Могу назвать вам дату рождения профессора Румянцева – июль 1974 года. Сначала этот псевдоним был нам удобен потому, что тут было действительно соборное творчество, и в книгах профессора Румянцева, не столько чисто научных, сколько научно-популярных и публицистических – сейчас даже трудно определить, что в них от Кудоярова, что от Иванцова, что от академика Боярчука. Потом мы стали предвидеть, – это уже когда родился проект «Перехватчика ураганов», – что профессор Румянцев может стать предметом посягательств со стороны, и потому продолжали мистификацию.

– Но вы разрешите мне раскрыть инкогнито профессора Румянцева в моей книге?

– Да, пожалуй, уже пора, – согласился Кудояров, подумав. – Я посоветуюсь с коллегами, но думаю, что сделать это придется.

Так решилась судьба мифа о великом ученом профессоре Румянцеве.

* * *

Книгу свою Апухтин посвятил Кудоярову. Она заканчивалась фразой: «Время Фаустов миновало. Да здравствует профессор Румянцев!»

ПАМЯТНИК АЭЛИТЕ

Звездный корабль вынырнул из Подпространства в пределах солнечной системы. Позади остался золотистый шарик Меркурия. От родной планеты голубого Солнца Логги корабль теперь отделяла чудовищная бездна в 500 миллионов световых лет…

«Центипед-0000» был звездолетом высшего класса, о чем свидетельствовали четыре ноля, добавленные к его названию, а начертанный на корпусе математический знак бесконечности означал, что корабль допущен к рейсам в любую галактику Вселенной. Двигатели «Центипеда» работали на энергии «А», которую корабль черпал из необъятного и неиссякаемого источника, – межзвездного пространства. Экипаж звездолета, не считая технического персонала (роботов), состоял из шести логгиан: командира, навигатора и бортинженера Улисса, главного аналитика Региса, историка Хора, лингвиста и литературоведа Лумиса, археолога Панту, универсалиста Кэна. Это была, собственно, исследовательско-поисковая группа с основной задачей обнаруживать разумную жизнь на планетах других галактик.

Сейчас звездолет устремил бег к небольшой, третьей от Солнца; планете. Пришельцам было известно, что она носила местное название Земля, так как изучение ее началось более ста лет назад. Но первый контакт был разочаровывающим: недавно закончилась последняя мировая война. Логгиане застали печальную картину: достижения человеческой науки и техники были погребены под руинами, воды мирового океана отравлены, флора и фауна уничтожены почти начисто, а остатки населения, укрывавшиеся в отрогах Гималаев и пещерах Южной Америки, все еще не преодолели шок.

Человечество получило жесточайший урок. Отныне с войнами было покончено навсегда и, как говорится, мечи давно перекованы на орала, все запасы термоядерного и химического оружия уничтожены, как и спутники, оснащенные лазерным оружием.

Улисс и его коллеги, звездные долгожители, помнили этот первый рейс на Землю. Не удивительно, что культура землян показалась им крайне примитивной. Что же заинтересовало здесь их, могущественных, как легендарные маги, победителей времени и пространства? То, что Землю населяли логгианообразные существа. Близорукому человеку на первый взгляд могло показаться, что он видит себе подобных: формы тела были схожи с земными, но отличал их огромный череп, совершенно лысый, который прикрывали они зелеными шапочками, прямоугольные глаза, в которых вместо зрачков светились сапфировые огоньки, и ярко-голубой цвет кожи. Что же разочаровывало в землянах? Прежде всего – язык. Логгиане говорили на одном, общепланетном языке, принятом на других мирах, достигших вершин цивилизация, в то время как земляне изъяснялись на множестве Языков, наречий и диалектов. В языке же пришельцев каждое слово отличалось огромной емкостью и заключало, будто какие-то иероглифы или ребусы, массу понятий. Сверх того, логгиане владели телепатической связью, недоступной жителям земли.

Во время первого посещения космические гости засеяли саванны Африки и равнины европейской части Земли семенами растения Ра, с плодами, похожими на кактус, но без шипов, чрезвычайно быстро растущего. Плоды эти, с ладонь величиной, плоские, мягкие, сочные и очень питательные, пришлись землянам по вкусу. Они называли их «растительным мясом». Через несколько дней просторы Африки густо зазеленели.

Логгиане сделали это не из чувства сострадания. Эти эмоции, равно как жалость, злоба, гнев, ненависть и любовь словом, все человеческие страсти и переживания были давно забыты ими. Для логгиан это был чистейший атавизм. Еле заметный след этих чувств сохранился где-то в далеких уголках памяти как воспоминание о кори, перенесенной в детстве. Доброе дело с посевом растения Ра можно было рассматривать не как помощь братьям по разуму, а скорее как эксперимент.

Увы! Радость землян от неожиданного космического подарка была недолговечной: поднявшись до трехметровой вышины кустарники пожухли, увяли и рассыпались в прах. Они, так вольготно чувствовавшие себя под голубыми лучами светила Логги, не смогли перенести ультрафиолетовых излучений земного Солнца.

Чувства, столь естественные для землян, у логгиан вытеснил анализ, ставший их основным орудием познания – беспощадный, холодный, острый, как луч лазерного хирургического скальпеля.

До Земли оставалось, по логгианским масштабам, совсем немного. В это время мозг Улисса уловил телепатический вызов, идущий от лингвиста Лумиса, который занимался в библиотеке корабля.

– Командир! – сообщил он. – Мы засекли какие-то странные радиосигналы, идущие с Земли.

– Каково их содержание? – заинтересовался Улисс.

– Через несколько минут я передам вам перевод…

Лумис работал со сверхзвуковой быстротой.

– Ты слушаешь, Улисс?

– Да, конечно.

– На одном из земных языков: «Аэлита! Это говорит Сын Неба! Где ты, где ты, любовь моя? Отзовись…»

Человеческий голос, полный любви и печали, сквозь ледяные пространства космоса настойчиво призывал:

«Где ты, где ты, любовь?»

– А дальше?

– Дальше повторяется тот же текст, но в переводе на марсианский…

– Странно! – подумал Улисс.

И он изменил курс корабля – к Марсу. «Центипед» садиться на планету не стал, но несколько раз облетел Марс по экватору, исследуя его своими приборами. Делать здесь, собственно, было нечего, пышная когда-то марсианская цивилизация давным-давно угасла и была погребена под песками. Для порядка были обследованы спутники Марса – маленькие планетки Фобос и Деймос, так же безрезультатно,

Улисс связался с Хором, изучавшим прошлое разумных существ, населявших планеты, которые посетил звездолет. Ему был задан вопрос: кто такая Аэлита, историческое ли это лицо?

Историк отправился в библиотеку. Здесь были собраны сведения по истории и Языкам инопланетян, записанные чрезвычайно компактно: на пластинке размером пять на четыре сантиметра умещалось все содержание Большой земной энциклопедии (70 томов).

Через считанные минуты Улисс получил ответ: ни в земной, ни в марсианской истории такого лица нет. Можно с уверенностью сказать, что это миф.

Второй вопрос адресован был универсалисту: можно ли точно установить точку на Земле, откуда идут эти сигналы?

– Очень просто, – ответил Кэн. – С точностью в пределах ста метров.

И тогда Улисс направил звездный корабль к Земле и посадил его точно в указанном месте, на лужайке.

Место это находилось под Рязанью, в старом, запущенном и необычайно разросшемся парке.

Когда-то здесь находилось имение чудаковатого помещика, который мнил себя меценатом и знатоком живописи. Его невежественностью пользовались разные ловкачи, сбывавшие халтурные копии с известных картин, а то и просто живописный хлам. Под это курьезное собрание подделок он выстроил в центре парка круглое здание с застекленным куполом, которое гордо называл «моя галерея». После революции эти экспонаты растащили, и в крестьянской избе можно было встретить безграмотную копию с «Ивана Грозного, убивающего своего сына» или «Мадонны Литты», под которыми тем не менее стояли подписи Репина и Леонардо да Винчи. Последняя, кстати, сошла за икону и нашла себе место в божнице.

В конце концов от «мецената» с его амбициями осталось только это круглое здание. Хозяин скрылся, челядь разбежалась. В двадцатые годы помещение арендовал некий инженер Лось, привел здание в относительный порядок и начал строить в нем новый, второй аппарат для полета на Марс.

Логгиане с трудом пробирались сквозь чащобу, перелезая через сгнившие стволы деревьев, а кое-где просто расчищая путь лучеметом-распылителем. Вскоре они оказались перед фронтоном одноэтажного здания, на котором еще сохранились лепные украшения в виде палитр с кистями и масок Аполлона, покровителя, искусств. Железные створки дверей местами проржавели насквозь, и когда Улисс толкнул их, они, скрипя, распахнулись.

Первое, что бросилось им в глаза, был остов большого аппарата. Шпангоуты конструкции были изготовлены из титана. Рядом стоял прибор для сварки и разбросаны различные детали. Работа приостановилась в самом разгаре. А рядом с конструкцией лежал скелет в кожаной куртке. Костяшки пальцев сжимали универсальный гаечный ключ. Это было все, что осталось от инженера Мстислава Сергеевича Лося, талантливого инженера, первопроходца Марса. Здесь, за работой, застигла его волна нервно-паралитического газа.

Но самое удивительное, что поразило логгиан, была скульптура, стоявшая у стены на постаменте из красного гранита. Небольшая, всего в полметра вышиной, отлитая из бериллиевой бронзы, не поддающегося времени, практически вечного материала. Статуэтка высокохудожественной работы изображала женщину необычайной красоты, одетую во что-то вроде античного пеплума. На гранитном цоколе было высечено имя «Аэлита» латинским шрифтом и ниже то же самое марсианскими литерами.

В руках женщина держала небольшой, с крупное яблоко, хрустальный шар. Он медленно вращался, и в нем, все время сменяясь, проходили картины – Лось и Аэлита, летящие, на каком-то загадочном аппарате, мрачная фигура марсианского владыки Тускуба в черном балахоне, шитом золотом, восстание марсианских рабов, Гусев, бросающий гранату, лабиринт царицы Магр, яйцевидный планетолет Лося в межзвездном пространстве. Все эти видеозаписи памятных событий и лиц были цветными и трехмерными.

Улисс приподнял статуэтку, под ней в чехле находился контейнер с двумя отделениями. В верхнем помещался передатчик, в нижнем так называемые «вечные батарейки», питающие транслятор и механизм вращения хрустального шара. Логгиане долго стояли молча, любуясь гениальными творениями человеческого разума.

Наконец Улисс утвердил скульптуру на месте, а выходя, нагнулся, взял гаечный ключ из пальцев скелета и сунул его в карман.

Пройдя несколько шагов, они натолкнулись на живое существо: это был старик с круглой седой бородкой и ветхозаветной берданкой за плечами. Он с нескрываемым удивлением смотрел на странных гостей.

– Вы откуда, товарищи? – спросил он после краткого молчания. – И кто такие будете?

– Мы – посланцы планеты Логги, – ответил Лумис, хорошо владевший русским языком.

– И далеко это, разрешите узнать? – полюбопытствовал старик.

– Так далеко, что вам не хватило бы десяти тысяч жизней, чтобы добраться туда, – отвечал Лумис без тени иронии. – А вы кто будете?

– Я-то? Смотритель заповедника, – не без гордости заявил старик. – Ведь здесь заповедная территория,– пояснил он. Впрочем, что ж мы тут стоим. Зайдемте ко мне. Чаем попотчую, медком. Близехонько тут.