Текст книги "Ответная операция. В погоне за Призраком"

Автор книги: Николай Томан

Соавторы: Василий Ардаматский
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 44 страниц) [доступный отрывок для чтения: 16 страниц]

14

В семь часов утра Дементьев решительно встал с постели. Боясь разбудить хозяйку, он осторожно прошел в ванную комнату, побрился и умылся холодной водой. Но когда он вышел из ванной, хозяйка уже ждала его в передней. Произошел еще один тягостный разговор. Дементьев упрямо заверял ее, что картины будут найдены. На этот разговор ушла уйма времени. Наконец Дементьев выбрался из дома.

Как и вчера, все улицы вблизи порта забиты войсками, но был уже наведен порядок. Технику расставили по дворам, и на улицах уже не было вчерашней толчеи. На воротах, на стенах домов нарисованы условные номера или символические обозначения частей. Дементьев улыбнулся, увидев нарисованную на облезлых воротах голову льва: царя зверей загнали на грязные задворки.

У входа в порт Дементьев увидел нечто новое. В воротах стояли четыре эсэсовца с автоматами на груди. К сожалению, Дементьев увидел их, уже пересекая площадь, когда свернуть в сторону было поздно – это могло вызвать подозрение. Дементьев только чуть замедлил шаг, чтобы успеть обдумать новую ситуацию. Очевидно, командование решило усилить охрану порта, и все. Смело вперед!

У него даже мелькнула гордая мысль: "Это из-за меня".

Дементьев хотел пройти между эсэсовцами, как бы не обращая на них внимания. Один из них выдвинул автомат, и проход оказался закрытым.

– В чем дело? – спросил Дементьев.

– Пропуск.

Дементьев вынул из кармана свою бумагу, но эсэсовец даже не взял ее:

– Нужен новый пропуск.

Другой эсэсовец добавил:

– С сегодняшнего дня введены новые пропуска. Пройдите вон в тот дом.

Это был уже знакомый Дементьеву дом коменданта порта. Он заходил туда, якобы разыскивая какие-то грузы для своего полка. Тогда в коридоре было полно людей, а теперь – ни души. И сразу Дементьев понял, что здесь обосновалось гестапо.

– Где здесь выдают новые пропуска в порт? – обратился Дементьев к проходившему гестаповцу.

– Комната номер девять, – не посмотрев на Дементьева, ответил гестаповец.

Когда Дементьев был уже в трех шагах от этой комнаты, дверь распахнулась и два гестаповца вытащили в коридор пожилого человека в форменной морской фуражке и кителе.

– Выслушайте меня! – кричал человек. – Я сотрудник портовой метеостанции… Моя обязанность…

Какова была обязанность у этого человека, Дементьев уже не расслышал – человека впихнули в другую комнату.

Заходить в девятую комнату или, пока не поздно, вообще уйти отсюда? Но уйти – это значит, что полковник Довгалев больше не получит от Дементьева сведений, транспорты беспрепятственно повезут гитлеровские войска в Германию, и они выступят против Советской Армии. В общем, уйти – значит не выполнять боевого приказа.

На эти размышления Дементьеву понадобилось не больше секунды. Презирая себя за то, что в мыслях могло хотя бы мелькнуть подлое "или", Дементьев решительно открыл дверь и вошел в девятую комнату. Комната была большая. Посередине ее перегораживал длинный стол, за которым сидели рядом два гестаповца. Против двери, в которую вошел Дементьев, по ту сторону стола, была другая дверь. Наверно, раньше в этой комнате производился таможенный досмотр морских пассажиров.

Дементьев закрыл за собой дверь и, как все боевые офицеры гитлеровской армии, не любящие тянуться перед гестаповцами любых чинов, медленно подошел к столу и без всякого обращения спросил:

– Здесь выдают новые пропуска в порт?

– Кто вы такой? – быстро спросил гестаповец.

– Капитан Рюкерт. Я отвечаю за санитарное состояние кораблей.

Гестаповцы переглянулись.

– Ваши документы, капитан?

Дементьев решил сначала предъявить свое офицерское удостоверение. Это был совершенно надежный документ, ибо на нем даже фамилия "Рюкерт" была подлинной.

– Здесь указана дивизия, которой уже нет.

– Совершенно верно, – спокойно согласился Дементьев. – Я из немногих, которым удалось прорваться обратно.

– А каким образом вы вдруг стали заниматься санитарными делами?

– Вернувшись сюда, я получил это назначение.

– Из чего это видно?

Наступает решающий момент – Дементьев вынимает из кармана свою самодельную бумагу и протягивает ее гестаповцам.

Вечностью показались ему минуты, пока гестаповцы порознь, а потом вместе рассматривали непривычный для них документ. Потом они о чем-то тихо переговорили. Один из гестаповцев положил бумагу в стол и сказал:

– Мы обязаны все проверить. Обижаться не следует, капитан. Таково время и положение. В порту действует враг, и это стоит жизни тысячам наших солдат. Явитесь сюда в шестнадцать ноль-ноль… – Гестаповец замялся и добавил: – За пропуском.

Дементьев вышел на площадь. Еще не было двенадцати часов. Впереди четыре часа ожидания. То, что ровно в шестнадцать он войдет в девятую комнату, он знал так же твердо, как свое имя. Но раз уж даны ему эти четыре часа, нужно ими воспользоваться и проанализировать все возможные и невозможные варианты того, что произойдет в девятой комнате в шестнадцать ноль-ноль.

Дементьев вернулся на квартиру и передал короткую радиограмму полковнику Довгалеву:

«Возникли осложнения, слушайте меня вечером».

15

За четыре часа человек ровной походкой может пройти десять километров. Вероятно, это расстояние Дементьев и вышагал по своей комнате. Заложив руки за спину, с окаменевшим лицом, он ходил из угла в угол, задавая себе самые сложные, самые каверзные вопросы и тут же на них отвечая. Иногда, если ему удавалось придумать такой сложный и опасный вопрос, что сразу ответить на него он не мог, он останавливался и напряженно думал. Ответ найден! На лице Дементьева чуть заметная тень довольной улыбки, и снова он ровным шагом ходит из угла в угол…

В половине четвертого он вышел из дому. Без трех минут четыре он был уже перед дверью в девятую комнату, но решил войти туда точно в назначенное ему время.

Мимо него в девятую комнату прошел один из тех двух гестаповцев. Через дверь Дементьев ясно услышал, как гестаповец, войдя в комнату, удивленно произнес: "Он пришел!" Будто холодным ветром пахнуло в лицо Дементьеву.

Дверь приоткрылась.

– Капитана Рюкерта просят зайти.

Дементьев вошел в комнату, посмотрел на часы, улыбнулся.

– Мне приказано явиться в шестнадцать ноль-ноль. Сейчас без одной минуты. – Говоря это, Дементьев успел заметить, что, кроме двух уже знакомых ему гестаповцев, в комнате находился третий. Все они с любопытством разглядывали Дементьева.

Третий, сидевший в кресле по эту сторону стола, молча показал Дементьеву на стул, стоявший у стены. Дементьев сел. Ясно: третий среди них – старший. Гестаповцы продолжали его разглядывать. Потом тот, третий, перестал на него смотреть и с совершенно безразличным лицом, подняв золотые очки на лоб, начал разглядывать ногти на своих руках. Дементьев уже безошибочно чувствовал, что главная опасность – именно этот флегматичный, бледнолицый гестаповец.

Наконец заговорил один из гестаповцев, которого Дементьев уже знал:

– Капитан Рюкерт, документ, который вы нам предъявили, вызывает подозрение. Кто вам его выдал?

– Начальник отдела по организации гражданского тыла Герман Мельх, – мгновенно ответил Дементьев. – Впрочем, все это указано в мандате.

– Какое отношение названный вами Мельх мог иметь к вопросам санитарного состояния транспорта?

– Этого я не могу знать.

Бледнолицый, продолжая разглядывать ногти, лениво спросил:

– Какова история вашего назначения на этот пост?

– Прошу прощения, господа офицеры, – Дементьев улыбнулся, – но я эту историю, пожалуй, изложить не смогу. Я войсковой офицер, впервые попал в атмосферу больших штабов и, признаться, не успел разобраться в тонкостях структуры даже своего отдела.

Бледнолицый оставил в покое свои ногти, опустил очки и впился в Дементьева острыми, увеличенными стеклами глазами.

– Когда вы попали в Н.?

Дементьев точно назвал число и продолжал:

– Я прибыл сюда ночью и явился в комендатуру штаба. Там мне дали направление в отель "Бристоль"…

– Минуточку, – прервал Дементьев бледнолицый. – На каком участке фронта вам удалось прорваться к своим?

– Линию фронта я перешел на участке дивизии "Гамбург". Сутки после этого я был гостем заместителя начальника штаба дивизии майора Борха.

– Прекрасно: – Бледнолицый встал, подошел к телефону и набрал номер. – Говорит Крамергоф. Мне срочно нужна справка по командному составу дивизии "Гамбург". Прежде всего – фамилию заместителя начальника штаба дивизии… Я жду…

Все в комнате молчали. Дементьев обиженно улыбался. Он прекрасно знал, что сейчас услышит по телефону Крамергоф. Он услышит именно ту фамилию, которую назвал Дементьев. Если вся проверка сведется только к этому, гестаповцы – балбесы. Такими-то заранее подготовленными данными хороший разведчик должен располагать в обязательном порядке.

– Да, я слушаю… Так. Спасибо…

Крамергоф положил трубку и вернулся в свое кресло. Гестаповец, сидевший за столом, сказал:

– Вы остановились на том, что получили направление в гостиницу "Бристоль". Продолжайте.

– Я оказался там в одном номере с майором Занделем, номер комнаты триста пять. Мы, естественно, познакомились. Зандель, узнав мою грустную историю, видимо, проникся ко мне симпатией и помог устроиться при штабе. Он сам работал как раз в отделе Мельха. Но сначала я пошел просить назначения на фронт. К сожалению, я этого назначения не получил. В штабе всем было не до меня. Тогда мне пришлось воспользоваться любезной помощью майора Занделя. В отделе Мельха я занимался эвакуацией музея и библиотеки. Работал вместе с уполномоченным гестапо Брандтом.

– Брандт? – удивленно воскликнул Крамергоф и переглянулся с гестаповцами. – Это интересно! Когда вы последний раз видели Брандта?

– В день, когда я эвакуировал фонды библиотеки. Он принял от меня груз и повез его в порт. Больше я его не видел.

– Разве ваша работа у Мельха на том и закончилась? – спросил Крамергоф, теперь уже не сводя глаз с Дементьева.

– Совершенно правильно. Дальше моя судьба сложилась так. Вечером Мельх вызвал меня, вручил мне тот самый документ, который вызывает у вас подозрение, и сказал, что утром он мне объяснит мои новые обязанности. А когда я утром пришел, уже не было ни Мельха, ни его штаба. Он уехал, кажется, с первым же транспортом. Зачем ему понадобилось таить от меня отъезд, мне непонятно. Он, конечно, поставил меня в глупое положение. Тем не менее свои обязанности я, как мог исполнял.

– Во время прорыва вашей дивизии вы в руки к русским не попадали? – быстро спросил Крамергоф.

– Если бы это случилось, – Дементьев пожал плечами, – я бы не сидел перед вами.

– Ответьте, пожалуйста, без "если": были вы в плену хоть один час?

– Ни минуты. Мой батальон попал в окружение в районе торфяных болот. Здесь нас утюжила авиация. Потом я с группой уцелевших солдат выбрался из болота, и лесами, что юго-восточнее прежнего расположения моей дивизии, мы вышли в район позиции дивизии "Гамбург". Ночью с боем прорвались к своим. Уцелело нас трое.

– Кто эти уцелевшие? Их имена и где они сейчас? – мгновенно спросил Крамергоф.

– Иоганн Рихтер, капрал, – так же мгновенно ответил Дементьев. – Он остался в дивизии "Гамбург". Карл Ландхарт, лейтенант, ранен в плечо, положен в госпиталь при штабе дивизии "Гамбург". Третий – я.

Крамергоф злобно рассмеялся:

– Ах, какая точность! Вы же прекрасно знаете, что дивизия "Гамбург" уже эвакуирована отсюда, и потому не боитесь проверки.

Дементьев обиженно молчал, смотря мимо Крамергофа.

– Слушайте, как вас там… Рюкерт, что ли? Скажите прямо: кто вы на самом деле? – спросил Крамергоф.

Дементьев молчал, не меняя позы.

– Может быть, вы просто господин дезертир? – злобно выкрикнул Крамергоф.

Дементьев резко повернулся и, впившись в Крамергофа бешеным взглядом, заговорил громко, со злостью, чеканя каждое слово:

– Когда мой фюрер вручал мне в Париже Железный крест, я сказал ему: "С вами до конца!" Фюрер сказал: "Идти надо далеко…" И я пошел этим дальним путем, не обходя трудности и не прячась от войны в штабах. Я всегда уважал людей гестапо, считая их верной охраной моего фюрера. И я не верил россказням о гестапо, распространяемым плохими немцами. А вы, видимо, добиваетесь, чтобы я им поверил. Все равно не поверю, потому что вы всего лишь один из офицеров гестапо. Больше я на ваши вопросы не отвечаю. Можете поступать со мною как хотите. Хайль Гитлер!

В комнате стало тихо. Уголками глаз Дементьев следил за гестаповцами и видел, что его гневная тирада произвела на них впечатление.

Крамергоф привстал, взял со стола самодельный мандат Дементьева и, брезгливо держа его за уголок, уже спокойно сказал:

– Согласитесь, что этот документ странный и не может у нас не вызвать подозрения.

– Не знаю! – резко произнес Дементьев. – Я уже сказал, что я не специалист по штабным документам. На войне я привык выполнять приказ. И эта вызывающая ваше подозрение бумага была для меня приказом, который я свято выполнял. Если вы вправе отменить приказ, сделайте это и, ради всех святых, помогите мне оказаться там, где воюют солдаты, а не… – Дементьев не договорил, твердо смотря в глаза гестаповцу. Он внутренне торжествовал: он видел, что Крамергоф сбит с толку и не знает, как дальше вести разговор.

– Вернемся к вопросу о Брандте, – помолчав, заговорил Крамергоф. – Дело в том, что на имя Брандта в Н. продолжали поступать очень важные распоряжения из ставки. Не дальше как сегодня пришла радиодепеша за подписью Кальтенбруннера, в которой предписывалось во что бы то ни стало разыскать Брандта. Значит, когда вы видели Брандта последний раз?

– В день эвакуации фондов библиотеки, – усмехаясь, ответил Дементьев. – Он принял от меня ящики с грузом и повез в порт. Больше я его не видел. К этому ничего не смогу прибавить, отвечая вам даже в сотый раз.

– Вы полковника Кунгеля знаете? – быстро спросил один из гестаповцев.

Дементьев насторожился:

– Полковник Кунгель… полковник Кунгель… – Выигрывая секунды для обдумывания этой новой ситуации, Дементьев делал вид, что силится припомнить эту фамилию. – Очень знакомая фамилия… Ах, да… Ну конечно! Он был ответственным за погрузку войск на транспорты.

– Совершенно верно! – оживленно подхватил Крамергоф. – Что вы можете сказать о нем?

– Очень немного. Я видел его два или три раза.

– Вы разговаривали с ним?

– Да.

– Не припомните, какие мысли он высказывал, к примеру, о ходе войны?

– Столь общих разговоров у нас не было. Разве только… – По тому, как мгновенно насторожился Крамергоф, Дементьев понял, что он делает правильный ход. – В общем, у меня сложилось впечатление, что Кунгель в порученном ему деле был совершенно не заинтересован. Когда я получил назначение, я сам, учитывая военную ситуацию рейха, выразил Мельху свое недоумение: зачем этот санитарный бюрократизм? Но Мельх разъяснил мне, что речь идет об устранении опасности завезти в Берлин эпидемические болезни, и я понял, что моя работа серьезная, и взялся за нее со всей ответственностью. А полковник Кунгель к моей работе отнесся насмешливо: он утверждал, что солдатам фюрера неважно, в каких условиях их эвакуируют, лишь бы удрать отсюда. Далее: моряки критиковали организацию эвакуации, давали совет, как ее ускорить. Я передал их советы Кунгелю, но он отказался к ним прислушаться.

– Что это были за советы?

– Ну, например, чтобы грузить войска сразу на пять кораблей…

– Так, так… – Крамергоф все записывал.

Дементьев видел, что его показания очень интересуют гестаповцев, и догадывался, чем этот интерес был вызван.

…Кунгель был арестован гестапо накануне, но на допросах он очень искусно разбивал все ухищрения гестаповцев сделать его виновным во всех семи смертных грехах. А Крамергофу, головой отвечающему за расследование обстоятельств потопления кораблей, нужно было показать рвение и отдать под расстрел кого угодно, хотя бы того же полковника Кунгеля. Час назад он думал проделать это с Дементьевым, но по ходу его допроса пока отказался от этой мысли. Дементьев давал ему в руки козыри против изворотливого Кунгеля.

Записав все, Крамергоф спросил:

– Вы подтвердите все это на очной ставке?

– Безусловно.

Крамергоф приказал привести Кунгеля. Ожидая его появления, Дементьев еще раз припомнил все свои разговоры с полковником на оперативном причале.

Кунгеля усадили напротив Дементьева. Полковник насмешливо посмотрел на него и спросил:

– Вы тоже зачислены в пятую колонну рейха?

Дементьев не ответил, Крамергоф, повысив голос, сказал:

– Не разговаривать! Вы будете отвечать на вопросы.

– И прекрасно. Разговаривать с вами у меня нет ни малейшего желания! – Лицо Кунгеля сделалось непроницаемым и надменным.

– Капитан Рюкерт, повторите, что говорил вам Кунгель по поводу эвакуации наших войск отсюда.

– Он утверждал, что солдатам фюрера совершенно неважно, в каких условиях их отсюда вывезут, важно – удрать.

– Вы говорили это, Кунгель?

– Нет. Санитарный инспектор из… гестапо сказал неправду… – Теперь Кунгель с ненавистью смотрел на Дементьева.

– Хорошо. Я припомню наш разговор поточнее… – Дементьев сморщил лоб. – Так. Вы разве не говорили мне, что наши солдаты простят нам, что мы вывезем их отсюда не в каютах первого класса?

– Это говорил. Но это же совсем другое. Я думал…

– Абсолютно ясно, что вы думали! – грубо оборвал его Крамергоф.

– Я передавал вам, – продолжал Дементьев, – что моряки критикуют порядок эвакуации и советуют, как лучше ее организовать. Помните, я просил вам довести это до сведения вашего начальства? Вы сделали это?

– Нет, – твердо ответил полковник Кунгель.

– А почему бы вам не прислушаться к советам специалистов и не улучшить организацию эвакуации? – быстро спросил Крамергоф.

– Я выполнял приказ. В армейских условиях рекомендуемая вами самостоятельность недопустима.

– Но вы же не так глупы, чтобы не понимать, что за лучшее проведение эвакуации вас ожидала только благодарность.

– Нет, я как раз настолько глуп, чтобы беспрекословно выполнять тот приказ, который я получил от высшего командования.

– Все ясно. Уведите его! – приказал Крамергоф.

Кунгеля увели. Несколько минут Крамергоф молчал, устремив задумчивый взгляд в пространство. Потом он обратился к Дементьеву:

– Сейчас мы дадим вам пропуск, и вы сможете продолжать исполнение своих обязанностей. А завтра в девять утра явитесь к нам, ибо на каждый день мы выдаем новые пропуска.

Дементьев улыбнулся:

– Это нетрудно. Если, конечно, каждый день у нас не будет столь подробных бесед.

– В дальнейшем разговоры наши будут короче, – сухо обронил Крамергоф.

Дементьев взял пропуск, направился к двери, но тут же вернулся.

– Вы, случайно, не знаете: днем погрузка будет?

– Нет. В полночь под погрузку поставят сразу два транспорта, а может, и больше. Нам надо торопиться.

Дементьев тревожно посмотрел на Крамергофа:

– Можно задать вам еще один вопрос?

– Пожалуйста.

– Как обстоят дела там, в Германии?

Крамергоф ответил не сразу. Дементьев заметил, что на мгновение лицо его стало мрачным, но тут же гестаповец изобразил улыбку и сказал:

– Все в порядке, капитан. Война продолжается, а наш фюрер сказал: "Пока есть один немецкий солдат…"

– "…есть и великая Германия!" – подхватил Дементьев и выбросил вверх правую руку. – Хайль Гитлер!

– Хайль! – глухо отозвался Крамергоф.

Дементьев вышел. Когда дверь за ним закрылась, Крамергоф сказал:

– И все-таки с этим Рюкертом что-то нечисто. Чувствую, что нечисто.

– Может, лучше его, на всякий случай, арестовать? – предложил один из гестаповцев.

– Успеем. Давайте-ка установим за ним наблюдение. Сейчас же!

Дементьев прошел по коридору шагов десять, и в это время раздался оглушительный взрыв.

Тяжелая авиабомба, как потом выяснилось, угодила в соседний дом. Воздушная волна вырвала окна и проломила стену в коридоре. Дементьева швырнуло на пол. Маленький осколок стекла вонзился ему в щеку. Оглушенный, он прижался к стене и вытащил стекло из сильно кровоточившей ранки.

Захлопали двери, из всех комнат в коридор выбегали гестаповцы. Не обращая внимания на Дементьева, они, грохоча сапогами, бежали к лестнице, которая вела в убежище. Из девятой комнаты вышел Крамергоф. Он помог Дементьеву встать и повел его в убежище.

В тесном подвале гестаповцы жались к стенам, напряженно прислушиваясь, но взрывов больше не было.

Крамергоф усадил Дементьева на пол, взял из аптечки санитарный пакет и протянул его Дементьеву:

– Перевяжите рану.

– Ерунда, – отмахнулся Дементьев. – Всего лишь кусочек стекла. Нет ли в аптечке йода?

Крамергоф подал йод.

Дементьев продезинфицировал ранку и закрыл ее пластырной заплаткой.

Постепенно в подвале возник разговор, из которого Дементьев выяснил, что и гестаповцев остро волнует все тот же вопрос: когда их эвакуируют? Разговор об эвакуации стал чересчур шумным. Полковник Крамергоф встал и властно крикнул:

– Прошу замолчать! Идите работать!

Гестаповцы, хмуро переговариваясь, начали выходить из подвала. Очевидно, Крамергоф был среди них начальником.

– Вы куда? – обратился он к Дементьеву.

– Пойду на квартиру. Может, смогу немного поспать.

– Скажите ваш адрес: на случай, если вы понадобитесь еще сегодня.

– Бастионная улица, четыре, квартира девять.