Текст книги "«СМЕРШ» ПРОТИВ «БУССАРДА» (Репортаж из архива тайной войны)"

Автор книги: Николай Губернаторов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 22 страниц)

Н. В. Губернаторов
СМЕРШ ПРОТИВ БУССАРДА (Репортаж из архива тайной войны)

Генерал-майор Н. В. Губернаторов

К ЧИТАТЕЛЯМ

Со дня Победы над фашистской Германией прошло ровно 60 лет, а история Великой Отечественной войны до сих пор изобилует многими пробелами, напоминая собой неисчерпаемую книгу, каждый фрагмент которой наполнен исключительным драматизмом и самыми невероятными сюжетами. Особенно это относится к борьбе советских фронтовых разведчиков и контрразведчиков из органов «Смерш»[1]1
  «Смерш» – сокращенный термин от двух слов: «Смерть шпионам!». Так по предложению И. В. Сталина с апреля 1943 г. стала называться военная контрразведка Красной армии.


[Закрыть] против огромного спрута гитлеровских диверсионных и разведцентров.

Одним из таких центров был созданный Абвером в 1943 году «Буссард»[2]2
  «Буссард» (нем.) – по-русски сарыч, хищная ночная птица. Так именовался один из разведывательно-диверсионных органов Абвера – военной разведки фашистской Германии, действовавший на советско-германском фронте.


[Закрыть], где среди обычных агентурных групп проходили диверсионную подготовку и совсем еще юные подростки 11 – 14-летнего возраста. Из славянских детей, потерявших родителей, нацистские изуверы пытались воспитать чудовищ, нацеленных на разбой и убийство своих соотечественников.

В свое время делом «Буссарда», представляющим собой четыре объемистые папки, что хранятся в Центральном архиве ФСБ России, заинтересовался бывший помощник Ю. В. Андропова[3]3
  Андропов Юрий Владимирович(1914–1984) – председатель КГБ при Совете министров СССР (с 05.1967 по 05.1982), генеральный секретарь ЦК КПСС и одновременно председатель президиума Верховного Совета СССР (с 11.1982).


[Закрыть], генерал-майор КГБ Н. В. Губернаторов. В результате из-под его пера вышла уникальная книга. Можно смело утверждать, что ничего подобного наша литература по истории отечественных спецслужб еще не знала.

В этом захватывающем документальном (!) повествовании переплелись изуродованные войной детские судьбы с судьбами неизвестных героев невидимого фронта. Автор ничего не придумывает, – сама жизнь дала яркий пример того, что разведчики, какой бы плотный отпечаток ни накладывала на них специфика их профессии, даже в самых смертельно опасных обстоятельствах остаются живыми людьми, способными любить, страдать, сомневаться и подниматься над собой.

Историко-фактическая основа настоящей книги такова.

К 1943 г. военное командование и политическое руководство гитлеровской Германии убедилось в том, что ее диверсионные органы не справляются со своими задачами, действуют неэффективно. В частности, им не удается вывести из строя прифронтовые железнодорожные коммуникации Красной армии как один из самых важных стратегических объектов. Им также не удается преодолеть барьеры советской военной контрразведки «Смерш». А их агенты – диверсанты, завербованные в лагерях советских военнопленных, или проваливаются, или отказываются выполнять задания и приходят с повинной.

Руководители Абвера лихорадочно ищут новые приемы совершения диверсий, надежные кадры диверсантов, чтобы ударить по самому уязвимому месту русских – железнодорожному транспорту и прежде всего вывести из строя паровозный парк.

И тогда рождается чудовищный по своей бесчеловечности план: использовать в качестве диверсантов детей-подростков. Во-первых, их много бродит, осиротевших и неприкаянных. Во-вторых, психология подростков такова, что, используя бурную активность детей, их можно толкнуть на любые действия, на любую авантюру, лишь бы их удалось заинтересовать и увлечь. Гитлеровцы рассчитывают, что подростки-диверсанты не привлекут внимания советской контрразведки, да и военнослужащие Красной армии, население прифронтовой полосы отнесутся к ним снисходительно. Кому же придет в голову, что многочисленная ребятня, которая бродит по вокзалам или станциям, на самом деле закладывает мины под рельсы или забрасывает их в склады угля и тендеры паровозов.

И план методично воплощают в жизнь. Если раньше «Буссард» готовил и забрасывал в тыл взрослых агентов-диверсантов, то теперь начинают готовить и детей. В глубине Германии, под городом Касселем, создается специальная детская диверсионная школа.

Зондеркоманды рыщут по селам временно оккупированной Белоруссии и Смоленщины под видом службы в РОА[4]4
  РОА – Русская освободительная армия. Формировалась в 1943–1945 гг. Возглавлял РОА бывший командующий 2-й ударной армией РККА генерал-предатель А. А. Власов.


[Закрыть], силой отбирают детей у родителей, взрывают детские дома, не успевшие эвакуироваться, и собирают более 100 человек подростков. Хилых, истощенных, дефективных уничтожают, оставляют только 30 человек и везут их под Кассель.

Там, в охотничьем имении начальника «Буссарда» Больца, организуется диверсионная подготовка. «Заботливые» инструктора из белоэмигрантов и немцев-фашистов проводят идеологическую обработку детей, разрешают им делать все, что когда-то запрещалось и считалось унизительным и позорным. Детей возят на экскурсии по городам Германии, им показывают образцовые фабрики, заводы, фермы, чтобы вытравить «советский» дух и сделать послушными солдатами Гитлера.

Наконец, в ночь с 29 на 30 августа и на 1 сентября 1943 г. 29 подростков сбрасывают с самолетов на парашютах в тыл Красной армии. Каждый имеет в торбах продукты, деньги, письменный пароль на обратный переход немецкой линии фронта и по 3–4 мины, замаскированные под куски каменного угля. Эти мины ребята должны подбрасывать в тендеры паровозов или бункеры угля на станциях.

Но ни одна мина не срабатывает. Ребята просто отказываются выполнять задания фашистской разведки и после различных мытарств и приключений оказываются у советских чекистов.

Вообще тема «детей войны», «подранков» особенно болезненна и заслуживает отдельного внимания. Если Гитлер не дорожил даже собственной молодежью, безжалостно бросая ее в кровавую мясорубку войны, где под бомбежками союзников и в различных боестолкновениях погибло до 30 % всех немецких детей в возрасте до 15 лет, то что же говорить об отношении руководства рейха к чужим детям. Только в СССР к 1945 г. насчитывалось более миллиона детей, которые стали сиротами. Из них тысячи были угнаны в Германию. За тот же период погибло (в том числе в детских лагерях смерти) почти вдвое больше советских мальчишек и девчонок. А всего жертвами террора в оккупированных фашистами странах стали 13 миллионов детей[5]5
  В 1945 г. органами «Смерш» в Германии было заведено около 5 тыс. следственных дел на немецких подростков в возрасте от 13 до 15 лет – членов подпольной диверсионно-террористической организации «Вервольф». В тот же период в Германии пропали без вести более 3 тыс. детей освобожденных из плена советских граждан.


[Закрыть].

Возвращаясь к теме книги, отметим факт, на наш взгляд, исключительной важности. Находясь в условиях жесточайшего контроля, постоянного подавления личности и даже под угрозой смерти подавляющее большинство подростков, оказавшихся в немецкой диверсионной школе, не покорились врагу, сохраняя в себе живое чувство патриотизма, преданности Родине. По сути, они являлись такими же героями, как и их сверстники, которым посчастливилось стать сынами полка и с оружием в руках сражаться против ненавистных немецких захватчиков. В конечном итоге и те и другие ребята внесли свой посильный вклад в общую Победу над фашизмом, заслужив за это высокие боевые награды и признание потомков…

А «Буссард», несмотря на провалы, продолжал готовить и забрасывать подростков-диверсантов.

С 1944 г. детская диверсионная школа перемещается ближе к фронту: сначала на временно оккупированную территорию Белоруссии, а потом, после отступления немецко-фашистских войск, в Польшу. Теперь детей (разных национальностей: русских, белорусов, цыган, евреев) набирают главным образом в детском концлагере на окраине города Лодзи. Берут теперь даже девочек-подростков.

Советская военная контрразведка «Смерш» к этому времени уже знает о «Буссарде» все. В частности, и то, что начальник детской диверсионной школы, белоэмигрант Ю. В. Ростов-Беломорин в начале 1943 г. случайно знакомится с переводчицей Смоленской ортскомендатуры[6]6
  Ортскомендатура (нем.) – местная комендатура.


[Закрыть]Мезенцевой Натальей Васильевной и влюбляется в нее. Их знакомство постепенно перерастает во взаимную любовь. Мезенцева осуждает Ростова за службу немцам и убеждает его перейти на сторону Красной армии. Ростов под влиянием аргументов Мезенцевой меняет свои взгляды и убеждается в бессмысленности работать на Абвер, так как Германия проигрывает войну. Летом 1943 г. Мезенцева раскрывается перед Ростовым, что она является разведчицей Красной армии, и предлагает ему перейти вместе с ней к партизанам, которые переправят их через линию фронта. Но Ростов, боясь провокации со стороны немецкой контрразведки, отказывается от предложения Мезенцевой и остается в Смоленске. А Мезенцева уходит к партизанам и уводит с собой целую роту, 120 человек, агентов из бывших военнопленных Красной армии, которые обучались во взрослой диверсионной школе «Буссар-да». В складывающейся обстановке «Смерш» подготавливает опытного разведчика Алексея Скоробогатова (опеа-тивный псевдоним – «Ткач») и подвидом немецкого агента-диверсанта, возвращающегося после выполнения задания через линию фронта (а на самом деле пришедшего с повинной), направляет его в «Буссард».

Пройдя проверку, Скоробогатов встречается с Ростовым, азатем убеждает Ростова в бессмысленности борьбы на стороне Гитлера. В начале 1945 г. с помощью ребят и поляков-патриотов Скоробогатов вместе с Ростовым выводит в расположение наступающих частей Красной армии всю диверсионную школу, в том числе и детей-подростков. Они попадают в Управление контрразведки «Смерш» 1-го Белорусского фронта[7]7
  Начальником УКР «Смерш» 1-го Белорусского фронта был генерал-лейтенант П. В. Зеленин.


[Закрыть], где Ростов-Беломорин рассказывает о своей судьбе и работе. Изучив все данные о Ростове-Беломорпне, контрразведка предлагает ему встретиться с Мезенцевой, которая заброшена под Берлин и работает по сбору разведывательной информации. Ростов-Беломорин согласен. Но перед вылетом на задание Центр получает сообщение, что Мезенцева погибла, попав в засаду. Узнав об этом, Ростов-Беломорин покончил с собой.

Таким образом, перед вами не просто остросюжетный шпионский детектив времен Второй мировой, это одновременно и история любви – с трагическим финалом в совершенно шекспировском духе.

Надеемся, книга Н. В. Губернаторова «Смерш» против «Буссарда» вызовет неподдельный интерес не только у ветеранов Великой Отечественной войны, ветеранов и сотрудников органов госбезопасности, историков, но также у широкого круга молодых читателей, которым небезразличен вопрос о том, какой дорогой ценой досталась всем нам Победа.

A. А. Зданович, Президент Общества изучения истории

отечественных спецслужб,

B. К. Былинин, член президиума Общества изучения истории

отечественных спецслужб

Часть 1
«Прозрение Савла»

«Возьми строку и время верни».

В. Маяковский

Пролог: разговор с Андроповым

Этой книге предшествовали события, послужившие автору началом для ее написания.

Работая в аппарате Юрия Владимировича Андропова, к началу 1982 г. я уже знал, что его переводят из КГБ в ЦК КПСС. Изучив за долгие годы его душевную чуткость и отзывчивое отношение не только к своим сотрудникам, но и вообще к людям, я обратился к нему на одним из докладов с личной просьбой. Юрий Владимирович снял очки и, отрываясь от бумаг, спросил своим мягким голосом:

– Рассказывайте, какая просьба?

Подавив волнение, я заговорил:

– Юрий Владимирович, разрешите мне перейти на работу в Высшую Краснознаменную школу КГБ, только там я могу закончить и защитить докторскую диссертацию.

После непродолжительной паузы Андропов, как бы размышляя вслух, сказал:

– Да, пожалуй, при нашей загрузке здесь завершить диссертацию трудно, тем более что подготовку к защите и саму защиту вам придется делать в ученом совете школы.

Затем, откинув голову назад, он задумался и произнес:

– Я сейчас припоминаю: вы подобное желание уже высказывали, когда я поздравлял вас с присвоением вам генеральского звания и пожелал дальше расти, тем более что генеральское звание гармонирует с вашей фамилией и на слух звучит исторически приятно – генерал Губернаторов. Помню, вы искренне ответили, что рост в генеральских званиях вас не привлекает и что хотели бы защитить докторскую диссертацию и посвятить себя научно-педагогической деятельности. Кстати, а как называется тема вашей докторской?

Я ответил:

– Ученый совет утвердил мне тему: «Борьба органов государственной безопасности СССР с диверсионной деятельностью немецко-фашистской разведки в годы Великой Отечественной войны 1941–1945 гг.». Тема советом признана актуальной как с точки зрения исторического опыта, так и с точки зрения возможности использования его в настоящем и будущем времени.

– Тема действительно актуальна и интересна, – заметил Андропов. – И опыт следователя вам пригодится.

– Да, мне пришлось расследовать уголовные дела по диверсии. Опыт, конечно, пригодится, – ответил я.

Подытоживая наш разговор, Андропов сказал:

– Ну, что ж, в принципе я не возражаю против вашего перехода.

– Спасибо за поддержку, Юрий Владимирович. Но возражает ваш начальник секретариата. Он мотивирует это тем, что придет новый председатель, ему надо помочь быстрее вникнуть вдела, сохраняя преемственность.

– Вообще-то он по-своему прав, – заметил Андропов и с некоторой иронией спросил: – А вы, что ж, не очень хотите работать с новым председателем?

– Нет, почему же. За тридцать два года службы в КГБ я поработал с четырьмя председателями, готов трудиться и с пятым, – ответил я как можно спокойнее.

– Ну, хорошо! Я поговорю с начальником секретариата, посоветуюсь со своими замами и сообщу о нашем решении.

Через несколько дней меня вызвал Андропов и, как мне показалось, не без удовольствия, с радостным подъемом сказал:

– Поздравляю, начальника секретариата я уговорил, мои замы согласны. Я дал команду управлению кадров оформить приказом ваш переход в Высшую школу, Там сейчас нужен начальник научно-исследовательского отдела. Правда, должность не генеральская, но мы сохраняем вам прежний оклад денежного содержания. Вас это устроит?

Я поблагодарил за заботу и сказал, что меня это решение вполне устраивает, так как соответствует личным планам.

– Но это еще не все, – продолжил Андропов. – В связи с вашим переходом мне хотелось бы поделиться некоторыми соображениями, которыми мы обменялись с моими замами. Тема вашей будущей диссертации историческая, и вам придется работать с архивами времен войны. К сожалению, в отличие от Минобороны, наш военный опыт недостаточно обобщен и не собран в документах. Не только широкая общественность, наши историки, но и молодые чекисты не знают, как действовали чекисты в военное время, не имеют возможности знакомиться с документами и изучать их. А ведь нам есть что показать и чем заслуженно гордиться. Одних только званий Героя Советского Союза присвоено более чем тридцати чекистам, а двое награждены высшими полководческими орденами Суворова.

Поэтому решено подготовить и издать в нескольких томах, в том числе в открытой печати, сборник документов о деятельности органов государственной безопасности СССР в Великой Отечественной войне. Я просил бы вас создать в структуре отдела и возглавить рабочую группу, которая занялась бы поиском, отбором документов, их научной систематизацией и подготовкой к изданию. Составьте план сборника с учетом требований историографии, предложите состав редколлегии, которую возглавит один из моих замов, на которого вы и будете замыкаться. Вам будут помогать учетно-архивные подразделения всего Комитета. А в группу подберите опытных специалистов: историков, архивистов, ветеранов-чекистов. И последнее. Скажите откровенно: эта объемная работа не помешает вам завершить диссертацию?

Я с жаром, совершенно искренне ответил, что наоборот, именно эта работа будет способствовать высокому качеству написания диссертации.

Так я окунулся в историю незримого фронта тайной войны 1941–1945 гг.

Когда я пришел в школу, в научно-исследовательском отделе уже работала небольшая группа составителей, которая затребовала многие тома из военного архива, сосредоточенного в г. Омске. Каждый присланный том был с любовью и аккуратностью оформлен, так что, казалось, сотрудники архива старались увековечить дела военных чекистов, не вернувшихся с войны.

Первое знакомство с юными диверсантами (рассказ генерала Железникова)

Втянувшись в работу, я начал с наиболее важных документов-спецсообщений, направлявшихся лично И. В. Сталину в Государственный Комитет Обороны (ГКО), а также Ставку Верховного Главнокомандования и другие высшие инстанции.

Так, мое внимание особенно привлекло спецсообщение Управления контрразведки «Смерш» Брянского фронта, адресованное в ГКО[8]8
  Государственный Комитет Обороны – высший орган госвласти в СССР в период ВОВ; образован 30.06.1941 г. под председательством И. В. Сталина, упразднен 4.09.1945 г.


[Закрыть] И. В. Сталину. Оно выделялось не столько своим необычным содержанием, но и подписью начальника – генерал-лейтенанта Н. И. Железникова[9]9
  Железников Николай Иванович – начальник управления контрразведки «Смерш» Брянского, а с октября 1943 г. – 2-го Прибалтийского фронта; генерал-лейтенант.


[Закрыть]. Дело в том, что легендарный чекист, Николай Иванович, которого я хорошо знал, находился рядом, в Высшей школе КГБ. Он был начальником основного – контрразведывательного факультета школы. Его уважали и любили не только слушатели, но и весь профессорско-преподавательский состав.

Поэтому, публикуя это спецсообщение, я ниже изложу историю этого документа и комментарий Николая Ивановича, услышанный мной при встрече с ним.

Государственный Комитет Обороны

Товарищу Сталину

Спецсообщение

Совершенно секретно

1 сентября 1943 года

8/12 Экз. 1

1 сентября 1943 г. в Управление контрразведки «Смерш»  Брянского фронта (г. Плавок Тульской области/ явились два подростка:

Кругликов Михаил, 15 лет, уроженец г. Борисова БССР, русский, образование 3 класса, и Маренков Петр, 13 лет, уроженец Смоленской области, русский, образование 3 класса.

Оба они заявили, что в ночь на 1 сентября с. г. с Оршанского аэродрома на двухмоторном немецком самолете были заброшены на парашютах в район г. Плавска и имели задание немецкой разведки – проникнуть на любую железнодорожную станцию и незаметно подбросить в штабель угля, из которого паровозы заправляются топливом, по три куска взрывчатки, закамуфлированной под обычный каменный уголь. После чего перейти линию фронта на сторону немцев и доложить о выполнении задания.

Одновременно с Кругликовым и Маренковым в наш тыл с аналогичным заданием были заброшены еще 27 диверсантов-подростков в разные районы железнодорожных станций Московской, Тульской, Смоленской, Калининской, Курской и Воронежской областей. Это свидетельствует о том, что немцы пытаются этими диверсиями вывести из строя нош паровозный парк и тем самым нарушить снабжение наступающих войск Западного, Брянского, Калининского и Центрального фронтов.

Выброска на парашютах была произведена попарно с трех самолетов.

Кругликов и Маренков принесли с собой парашюты, по три куска взрывчатки, сумки с продуктами и по 400 рублей денег. Они были одеты в грязные поношенные, красноармейского образца, гимнастерки, гражданские брюки, что придавало им вид беспризорников.

Для обратного перехода линии фронта они были снабжены письменным паролем на немецком языке: ^Спецзадание, немедленно доставить в 1-Ц»[10]10
  1-Ц — кодовое обозначение прифронтовых отделов немецкой военной разведки группы армий «Центр».


[Закрыть]. Пароль упакован в тонкую резиновую оболочку и вшит в полу брюк.

В процессе бесед и опроса подростков установлено ноличие диверсионной школы подростков в возросте 12– 16 лет, организованной германской военной роэведкой Абвер. В течение месяца Кругликов и Маренков вместе с группой из 30 человек обучались в этой школе, которая дислоцируется на охотничьей даче, в 35 км от гор. Кассель (Южная Германия). Основным контингентом обучаемых являются воспитанники детских домов, не успевших эвакуироваться в 1941 году, а также подростки, семьи которых проживают на временно оккупированной немцами территории.

Отбор подростков ведется под видом службы в Русской освободительной армии (РОА) в качестве воспитанников, с учетом детской психологии и романтических наклонностей этого воэросто. Им улучшают жизненные условия, подвергают идеологической обработке в нацистском духе, устраивают экскурсии по городам и поместьям Германии, обещают награды и подарки.

В диверсионной школе установлен строгий режим и распорядок дня, четыре часа отводится на изучение основ топографии, подрывного дела, стрельбе, правилам прыжков с парашютом, строевой подготовке. Все обучающиеся тренировались на местности способам перехода линии фронта и сделали по одному тренировочному прыжку с парашютом.

Опросом Кругликова удалось установить официальных сотрудников школы, приметы и установочные данные на всех заброшенных подростков-диверсантов.

С целью их задержания номи ориентированы все органы Смерш», областные управления НКВД, дорожные аппараты НКГБ и войска по охране тыла.

Кругликов и Моренков используются нами в оперативно-розыскных мероприятиях совместно с оперативными работниками для опознания и задержания остальных заброшенных подростков.

Начальник Управления контрразведки «Смерш» Брянского фронта

генерал-лейтенант Железников Н. И.» [11]11
  В действительности немецкая разведка стала использовать советских детей-сирот в своих целях гораздо раньше. В этой связи примечательна директива начальника Особого отдела НКВД Западного фронта Лаврентия Цанавы от 2 марта 1942 г., в которой, в частности, говорится: «Особым отделом НКВД Западного фронта установлено… что германская разведка за последнее время усилила переброску в тыл Красной Армии и тыловые районы специально обученной разведывательной агентуры… Для подготовки этой агентуры немецкая разведка организовала в ряде пунктов (Смоленск, Борисово и др.) специальные школы… Основным контингентом, которым немецкая разведка пополняет эти школы, являются военнопленные из военнослужащих Красной Армии, а также гражданские лица, особенно дети от 8 до 14 лет из уголовно-хулиганского элемента и беспризорных. Дети обучаются в школах от 7 до 16 дней незаметному проникновению в расположение Красной Армии, выяснению основных разведывательных сведений у Красной Армии (нумерация частей, фамилии командиров, расположение артиллерии, складов боеприпасов и горючего)…» – см.: Органы госбезопасности в Великой Отечественной войне. Сборник документов и материалов. Т. 3. Кн. 1. М., 2003. С. 185–188.


[Закрыть]

Когда я встретился с Николаем Ивановичем и показал ему это сообщение с его подписью, он оживился и взволнованно заговорил:

– Помню, как же, помню. Рано утром я вернулся из расположения войск 11-й гвардейской армии генерала Баграмяна[12]12
  Баграмян Иван Христофорович (1897–1982) – с июля 1942 г. командующий 16-й (11-й гвардейской) армией, с ноября 1943 г. – 1-м Прибалтийским фронтом; Герой Советского Союза (1944); Маршал Советского Союза (1955).


[Закрыть], которая, прорвав оборону немцев, успешно перешла в наступление на Брянск, и собирался о своей поездке доложить эту приятную новость члену Военного совета фронта Льву Захаровичу Мехлису[13]13
   Мехлис Лев Захарович (1889–1953) – с сентября 1940 г. по октябрь 1950 г. – нарком госконтроля СССР, одновременно с сентября 1940 г. по май 1944 г. – зам. пред. СНК СССР, с июня 1941 г. – зам. наркома обороны, нач. ГлавПУ РККА; в 1942–1945 гг. – член Военных советов 6-й армии и ряда фронтов; генерал-полковник (1944).


[Закрыть]. И тут мой заместитель Василий Степанович Шамин докладывает мне, что в роту охраны Управления пришли два пацана – немецкие диверсанты, притащили парашюты и взрывчатку. За время войны я многое повидал, но такого еще не было.

Не остыв от пребывания на передовой, еще возбужденный, спросил: «Где они?» – «Завтракают», – ответил Василий Степанович. В столовой, куда мы вошли, толпились офнперы и солдаты. За столом сидели два подростка и аппетитно ели из тарелок кашу. Рядом стояли кружки с молоком и подаренные ребятам гостинцы: трофейные плитки шоколада, конфеты, печенье.

«Приятного аппетита», – пожелал я. «Что ж, давайте знакомиться», – протягивая руку, сказал: «Генерал Железников. Кто из вас товарищ Кругликов, а кто товарищ Маренков?»

Они встали и, подавая свои ручонки, безотрывно уставившись на погоны, тихо назвали себя. Чтобы сгладить их смущение, я сказал повару: «Л нас накормишь? Давай и нам каши, я ведь еще не завтракал».

Все посторонние вышли, и мы остались одни. «Где же вы приземлились? – спросил я. – Не страшно было?». Отвечают: «Ночь, страшно, нас вытолкнул немец из люка самолета. А приземлились на окраине городка. Дождались утра, пошли в городок, встретили девочек – они в школу шли. Мы спросили, где воинская часть или милиция. Они рассказали, как найти военных, ну, мы пришли сюда и все рассказали».

Я смотрю на них, лица хоть и упитанные, но глаза какие-то пугливые и одежда на них явно с чужого плеча, возможно, с неживых уже красноармейцев.

Первое, что я сделал – вызвал старшину и приказал: «Пока Миша и Петя завтракают и отдыхают, приготовьте им баню. После бани переоденьте во все новое, чистое, подогнанное по росту обмундирование, подберите сапоги; не подберете – пошейте по размеру. А их одежду сожгите. Подумайте, где их разместить, поставьте на довольствие».

Из столовой я направился к себе, а по дороге попросил Василия Степановича взять над ребятами шефство и устроить в ближайшую школу. В кабинете уже была готова докладная в Москву, в Главное управление контрразвед-ки «Смерш» и спецсообщение в ГКО И. В. Сталину. Взяв эти документы с собой, я отправился к члену Военного совета Льву Захаровичу Мехлису. Доложил ему об успешном наступлении 11-й гвардейской армии и положил на стол спецсообщение для Сталина. Прочитав его, Мсхлис сразу уяснил: суть сообщения в том, что немцы пытаются любыми средствами затормозить наступление наших войск, нарушив их снабжение железнодорожным транспортом.

Во время нашего обмена мнениями раздался телефонный звонок аппарата ВЧ правительственной связи. Мех-лис снял трубку, послушал и ответил: «Здравствуйте, товарищ Сталин!» Что Сталин говорил бывшему своему любимому помощнику, я не слышал. Но по ответам Мехлиса понял, что Сталин недоволен топтанием на месте войск фронта. Недовольство Сталина основывалось на том, что в течение двух недель войска фронта не могли прорвать оборону немцев, которую они возводили два года и которую обороняла 9-я армия лучшего генерала Моделя – «льва обороны», как его называли сами немцы.

В ответ Мехлис оправдывался, как всегда ссылаясь на плохую работу штаба и на неумелое руководство войсками командующего фронтом. «Зато армия Баграмяна, – отвечал Мехлис, – сегодня прорвала оборону и уже продвинулась вперед на двадцать километров». Видимо, Сталин спросил, что еще нового.

Мехлис ответил: «Вот тут докладывает мне Железников, начальник «Смерша». Они арестовали двух диверсантов-подростков, которые по заданию немцев должны были взрывать паровозы. Учитывая, что в тылы фронтов заброшено 29 таких диверсантов, это создает опасность нашим коммуникациям. Немцы явно стремятся нарушить снабжение советских войск железнодорожным транспортом».

Поскольку дело уже касалось контрразведки, Мехлис отстранил от уха микрофон так, чтобы я мог слышать реакцию Сталина. Я услышал медленный, с акцентом голос Сталина. Он говорил: «Значит, арестовали! Кого? Детей! Им учиться надо, а не в тюрьме сидеть. Выучатся – порушенное хозяйство будут восстанавливать. Соберите их всех и отправьте в ремесленное училище. А об опасности нашим коммуникациям доложить в ГКО». Сталин попрощался, а Мехлис – трепетно, даже, как мне казалось, с удовольствием, – еще держал перед собой трубку телефона.

Мы направили в Москву донесения, и вскоре оттуда по нашей информации и сведениям из других источников Главное управление контрразведки «Смерш» разослало всем своим органам на местах ориентировку, в которой указывалось, что, хотя все 29 подростков-диверсантов и отказались выполнять задания германской разведки, тем не менее немецкие спецслужбы и в дальнейшем могут использовать детей для выполнения в нашем тылу аналогичных заданий по диверсии, поэтому предлагалось:

1. Проинструктировать сотрудников оперативно-розыскных групп и агентуру, используемую для розыска вражеских разведчиков, а также ориентировать командование частей Красной армии, контрольно-пропускных пунктов и постов службы ВНОС о возможных забросках немецкой разведкой на нашу сторону подростков с диверсионными заданиями – для усиления их розыска.

2. При появлении в районах железных дорог и населенных пунктов подростков, вызывающих подозрение, тщательно обыскивать их в целях обнаружения взрывчатки и пропусков, выданных немецкой разведкой, и путем опросов выяснять причины и цели их пребывания в данном месте.

3. При задержании подростков-диверсантов и получении от них сведений о том, что полученную от немцев взрывчатку они спрятали или выбросили, – немедленно принимать меры к ее розыску, привлекая для этого и самих диверсантов.

4. Обо всех случаях задержания подростков-диверсантов немедленно сообщать в Главное управление «Смерш».

«А Кругликов и Маренков оставались у нас, – продолжал рассказ Николай Иванович. – Они ходили в школу, иногда, когда требовалось, участвовали в оперативных мероприятиях вместе с оперативными работниками и чувствовали себя как дома.

В середине октября наше полевое Управление Брянского фронта было преобразовано во 2-й Прибалтийский фронт, наступавший на Ригу Несколько армейских соединений и нас, военных чекистов, перебросили в Прибалтику.

Мишу вместе с другими ребятами направили в Московскую область в училище, а Петю усыновил Василий Степанович и взял с собой на новый фронт. Но, к несчастью, они как-то по свежевыпавшему снегу ехали на «Виллисе», наскочили на мину и погибли. Похоронили мы их обоих на братском кладбище».

Впоследствии из ориентировок я узнал, что детей и взрослых диверсантов готовила абвергруппа-209 под условным названием «Буссард», которую разрабатывали чекисты 1-го Белорусского фронта. Расправились с ней в 1945 г.

И вот 4 тома этого дела я держу на столе и знакомлюсь со структурой немецкой военной разведки, абверкомандами и входившими в них абвергруппами, а также с их официальным составом и методами работы.