Текст книги "Искатели сбитых самолетов"

Автор книги: Николай Богданов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

– Не все вам. Оставьте и нам!

Врагу не сдается…

Владлена Сергеевна проснулась от шепота Лизочки. Та торопливо сообщала:

– А они всю ночь не спали. Все что-то шепчутся. А Яша куда-то убежал…

Вожатая встрепенулась – неужели она по-прежнему в лагере и ее любимица с утра, пока другие спят, рассказывает про всех?

– А Марат говорит: «Ее горн только и поднимет!» А Толик хнычет: «Я его потерял». А Жура смеется: «А вы ноктюрн сыграть смогли бы на флейте ваших толстых губ?» – продолжала Лизочка.

– Как горн потерян? Почему? Кто оставил его у этого растери?

И в это время прозвучали несколько приглушенные, но такие знакомые, волнующие звуки. Владлена Сергеевна так и подскочила. Тут лишь она заметила, что лежала на полу, запутавшись в каких-то сетях, пахнущих смолой.

Владлена Сергеевна встала, и сразу ноги ее, больные, перевязанные ноги, напомнили всю вчерашнюю картину. Что же теперь делать?

Припадая то на носок, то на пятку, она выбралась на крыльцо. Посмотрела – и снова чуть не закрыла глаза. Вместо ее любимых пионеров в белых рубашках во дворе стояли какие-то оборванные ребята. И все разного возраста и роста. Рядом с коротышками Файеровыми верзила Журавейский в очках. Возле толстого Толика – Морячок в тельняшке.

Ей хотелось что-то сказать им. Но что это? Помимо нее прозвучала команда: «Смирно! К подъему флага!» Марат отдавал рапорт. Толик затрубил на губах, изображая горниста. И по осинке, очищенной от коры, что росла на крыше избы, побежали вверх флажки. Это были красные галстуки ребят.

Владлена Сергеевна не успела оценить – хорошо ли это или плохо, как что-то придавило ее к земле. Послышался нудный, завывающий звук моторов.

Все головы вскинулись вверх, к небу. Кто-то пригнулся и побежал. Но тут же снова послышался голос Марата:

– Встать, смирно! Команды «вольно» не было!

Вожатая, невольно подчиняясь команде, выпрямилась, взявшись за косяк крыльца.

По небу тянулось облако, словно начиненное самолетами. Их летело так много, что можно было бы принять за стаю птиц, если бы не угрожающая неподвижность крыльев.

Самолеты стали выползать из облака, словно нацеливаясь на пионерский строй. А ребята стояли, не ломая линейки.

– Запевай! – крикнул Марат.

Все вымпелы вьются, моторы гудят,

Над нами фашисты летают, —

упрямо затянул Морячок.

Врагу не сдается наш гордый отряд,

Пощады никто не желает! —

хрипло, нестройно подхватили ребята на мотив старинной песни про гибель «Варяга». Вожатая хотела подпеть, но не знала, какие слова сочинили ребята дальше. Да и голос совсем осекся. Слезы навернулись на ее глаза, а на душе как-то стало легче. Словно туча сошла. И когда ее допели, небо совсем очистилось.

– Пролетели гады! Вольно!

И словно что-то прорвалось, ребята прыгали, кричали:

– Они улетели, а мы выстояли! Выстояли, выстояли, Владлена Сергеевна!

– Вот так мы и будем жить, – сказал Марат, отирая пот со лба.

– Правильно, верно, – глотая слезы, проговорила Владлена Сергеевна, – куда бы нас фашисты ни загнали, в леса, в болота, мы все равно наш красный флаг будем поднимать, и в горн трубить, и строиться на линейку!

Не стоит дразнить пчел

– Владлена Сергеевна, – сказал Морячок, – у нас есть предложение. Давайте организуем лесной лагерь и будем делать отсюда вылазки, нападать на фашистов, ну помните, как ребята мечтали в той книжке, которую вы у нас отобрали. Какая бы ни собралась буржуйская сила, мы не сдадимся…

Застигнутая врасплох, Владлена Сергеевна не нашлась, что ответить, и только проговорила:

– А чем же мы будем питаться?

– Да здесь сколько угодно рыбы, – сказал Яша-бродяша, – ее даже вороны ловят! И ягоды есть…

– Грибную похлебку каждый день можем варить, – вставила Рима, – мы уже разведали, здесь полно грибов.

– А грибы заменяют мясо, это известно, – сказала Нина, – вот эта кучка, – она указала на груду боровиков, – почти теленок!

– Среди остатков прежней цивилизации мы нашли один здоровущий котел, даже непонятно, что в нем варили… Мамонтов, что ли? – говорил Журавейский.

– А куда же они подевались, эти люди?

– Неизвестно… Мы все обследовали – произошла какая-то катастрофа. Кушали вот такими огромными черпаками… Какие же у них рты были? – Жура продемонстрировал еще один предмет, нечто вроде кораблика, вырезанного из дерева. – Это, кажется, братина…

– Чудаки вы, это солонка, лизните – убедитесь, вся солью пропитана, – сказал Торопка.

– А спичек они не оставили?

– Нет.

– Но как же мы разведем костер? Нам бы хоть одну. Я умею разводить огонь от одной спички… Я столько раз это проделывала, что хоть сейчас бы, – оживилась Владлена Сергеевна. Но спичек обнаружено не было.

– Не тужите, за огнем дело не станет, – вдруг вспомнил что-то Жура. – Малограмотные первобытные люди огонь добывали? Добывали. Неужели мы не сумеем? В двадцатом веке!

Собрав груду сухих гнилушек и тряпья, братья Файеровы принялись высекать из кремня искры какой-то железкой. С них лился пот. Искры сверкали, но были холодны, как бенгальский огонь. Тряпье не загоралось.

– Рыбу можно и на солнце повялить… Нанизать на что-нибудь и подвесить… Вкусная будет, как вобла, – сказал Морячок.

– В крайнем случае можно и акриды в сушеном виде, – предложил Торопка.

– Какие акриды?

– Ну, это которыми пустынники всю жизнь питались – пополам с медом. И доживали до глубокой старости… Мне Варвель рассказывал.

– Это же кузнечики, – пояснил Яша. – Здесь их полно, слышите, цвиркают. Они жирные, я уже одного попробовал.

– Фу! – Владлена Сергеевна закрыла рот рукой.

– А хотите меду? Вот близко отсюда стоит сломанное дерево, а в нем пчелы гудят. Я сейчас прорежу дырку, и мед потечет, как из бочки! – И Торопка, размахивая перочинным ножиком, устремился к верной добыче. За ним – и остальные. Приложил ухо к пеньку и давай постукивать, где дупло потоньше, чтобы легче прорезать.

– Их дымом подкурить бы надо! – крикнул Яша. – Поберегись, закусают! – Но было уже поздно. Лесные пчелы всегда настороже, они знают, как отвадить ведающих мед. Сотни их ударили разом, облепив носы, рты, лица ребят.

Что тут поднялось! Кто в лес, кто в избушку, а кто кубарем с холма да в овраг и прямо в ручей.

Спустя некоторое время все собрались вместе у ручья – с распухшими носами, с перекошенными лицами, словно посмотрелись в кривые зеркала, да так и остались.

Глядя друг на друга, все весело хохотали. Был забыт даже голодный желудок.

Но тут Владлена Сергеевна, увидев в ручье свое перекошенное лицо, вдруг рассердилась и, как в былые времена, заговорила металлическим голосом:

– Хватит своевольничать! Всем сидеть тихо! Никуда ни шагу… Ничего не трогать! Видите, здесь дикости какие. Это же тайга, природа! Почувствовали, что бывает, когда пчелы разозлятся? А если такие, как Торопка, медведей раздразнят, тогда что?

Посерьезнев сразу, ребята поплелись к дому.

В конце концов от какой-то счастливой искры Файеровы развели костер. Сварили грибную похлебку. Правда, без соли она была невкусная. Но изобретательный Торопка догадался пустить в похлебку… солонку. Поплавала она в котле корабликом, и еда стала немного солоней.

Вместо ложек приходилось обходиться глиняными черепками от разбитых горшков, найденных Журой при раскопках остатков «лапотной цивилизации».

Владлена Сергеевна хоть и ела вместе со всеми, орудуя глиняным черепком, но она с трудом сдерживала слезы. «Проклятые фашисты, негодяи, позавидовали нашей прекрасной жизни», – твердила она.

Потом стали поджаривать рыбешек на ивовых прутиках. «Братцы-кролики» неумело откусывали вместе с рыбешками обуглившиеся прутья и чуть не давились. Света морщилась.

«Столько учила их, как лучше и как больше есть, чтобы поправлялись, а они даже этому не научились!» – подумала вожатая, но тут же смутилась, поймав себя на том, что испытывает неприязнь к своим прежним любимцам. Чем виноваты дети, попавшие в такие непривычные условия? Жалеть их надо. И принялась успокаивать:

– Потерпите немножко, будет вам и хлеб, будет и соль! Вот скоро придут наши, прогонят немцев, и мы заживем, как и прежде.

«Поскорей бы…» – подумал каждый.

Потерпевшие кораблекрушение

Утолив кое-как голод, ребята тут же заснули. Лишь Морячок что-то хлопотал, устраивая на дереве «бочку», в которой должен сидеть «впередсмотрящий». А Яша-бродяша доказывал ему, что лучшая стража – это сороки и вороны, вечно болтающие на вершинах ветел. Они никогда никого молча не пропустят.

Не слушая их мальчишеские споры, Владлена Сергеевна с горестным чувством смотрела на спящих детей.

А где теперь остальные? Кто заботится о них? Что делать с этими? Как дальше быть? Надо же где-то найти своих.

Послать Толика, Игорьков? Невозможно. Пожалуй, только Яша-бродяша да лесные сестры не заблудятся в лесу. Но одних, без взрослых!.. Нет, она сама должна пойти. И тут же нахмурилась, взглянув на свои забинтованные ноги. Ох, уж эти тонкокожие подошвы!

А что, если кого-нибудь послать на разведку? Поискать какое-нибудь лесное село, колхоз, совхоз. Есть же здесь они поблизости. Но ведь совсем неизвестная местность. Всегда ребят прорабатывали за малейшие отлучки, а тут…

Без сахара в лесу обойтись можно, когда есть мед диких пчел, без мяса – когда есть грибы, рыба. Но вот без хлеба и соли…

Ей вдруг страшно захотелось с кем-нибудь посоветоваться. Но ни любимой директрисы, ни старшего пионервожатого, ни главной воспитательницы, ни даже аннотаторши рядом не было!

Да, вот какие бывают положения, нарочно не придумаешь. Раньше во всех делах знала, на кого опереться, – столько педагогов, руководителей кружков, вожатых… А здесь на кого, на Лизочку? Но она только сведения сообщать может о мелких делах, кто что сказал да кто какую шалость задумал… Не то, не то!

И вдруг она решилась.

– Морячок, – позвала негромко.

– Есть!

Вот он стоит рядом. Босой, в клешистых штанах, в тельняшке. С голой шеей, галстука не на что повязать. Но странно: прежде вид этого мальчишки раздражал ее, сейчас…

– А что, если нам послать разведку?

– Пошлем, конечно. Надо искать Большую землю. Не сидеть же на этом острове.

Ей понравилось, что Морячок все переносит в морскую обстановку. Как-то интересней становится и даже не так страшно.

– Надо подумать, посоветоваться, чтобы послать наиболее надежных…

– Братьев Файеровых пошлем.

– Почему Файеровых? – удивилась Владлена Сергеевна.

– Потому что мы поканались, и им досталось идти.

– Как это поканались? Что за чепуха? Можно ли полагаться в таком деле на случайность? Ведь это темный лес… Звери… разные. На фашистов нарваться можно наконец! Братья Файеровы… Да смогут ли они?

– Смогут. На них целые ботинки, надежные, скороходовские.

– При чем тут ботинки? – Она взглянула на свои забинтованные ноги, вспомнила несчастные сандалетки и смутилась. Но от смущения только рассердилась.

– Нет, это мы перерешим.

– Нельзя. Им уже обещано. И потом они язык знают.

– Мало ли что… Найдем лучших.

– Это будет нечестно… Вот если Файеровы не справятся, ну тогда пошлем других.

Спасовав перед железной логикой Морячка, Владлена Сергеевна закусила губы.

– Ладно, соберем совет отряда.

– Есть, собрать совет отряда!

Вместо совета отряда утром собрался весь отряд. И не на совет, а просто на чаепитие, которое превратилось в общий сбор.

Торопка и братья Файеровы все же достали мед. При помощи какой-то трубы напустили в дупло, где жили пчелы, дыму от зажженных гнилушек. После этого спокойно про резали окошко в стволе дерева и вынули несколько кусков сотового меда.

Никогда в жизни не пробовала Владлена Сергеевна ничего вкуснее этого меда, тягучего, с горчинкой, насыщенного ароматом лесных трав. Особенно сладостно было высасывать его из мягких восковых сотов.

Ребята, конечно, тут же затеяли бросаться восковыми шариками. Но Яша-бродяша прикрикнул:

– Воск собирать в одну кучку, это ценность!

И Морячок поддержал его:

– Как сказано, так и делать!

Владлена Сергеевна только диву далась, как ее «братцы-кролики» послушно исполнили его приказание – стали собирать воск в подставленный черепок.

А как чудесен чай, вскипевший на костре, заваренный на черносмородиновом листе!

Владлена Сергеевна повеселела. Быстро и привычно овладела она беседой у костра. Сравнила отряд с морским экипажем, потерпевшим кораблекрушение.

– В таких обстоятельствах надо всем сплотиться, чтобы выгрести к Большой земле, – в конце сказала она.

– Выгребем! – поднялся Морячок.

– И выбьемся к своему берегу. Для этого нужна строжайшая дисциплина. Все должны слушаться.

– Морячка боцманом сделать! Морячка! – раздались голоса.

Это Владлену Сергеевну несколько смутило, но она быстро перестроилась.

– Правильно, пусть Морячок следит за распорядком на нашем острове. И никого никуда. Отлучаться можно только с разрешения. Кругом война. Мы должны сидеть тихо, я отвечаю за вас всех перед руководством. И вы каждый за себя перед своими родителями. Представляете, как они теперь за вашу судьбу волнуются?

Она выдержала паузу, наблюдая навернувшиеся слезинки на глазах Лизочки, Зиночки и некоторых мальчишек.

– Так вот, – другим, твердым голосом продолжила она, – мы пошлем Риму и Нину, пусть они поищут дорогу в Старую Руссу. Я им напишу записку в райком комсомола, там узнают о нашей беде и сразу помогут.

– Нет, – сказал Морячок. – Не пойдут лесные сестры. Они здесь нужны. Кто без них грибы на всех соберет? И потом нельзя в Старую Руссу. Мы наблюдали ночью – в той стороне пожары.

– Ну, знаешь, это у тебя неверие в наши силы. Не могли так далеко зайти фашисты!

– Файеровы пойдут, – сказал упрямо Морячок. – Они знают немецкий. А вдруг попадут фашистам в лапы?

Это, кажется, убедило Владлену Сергеевну.

А когда Жура предложил переждать еще одну ночь, послушать, не запоют ли где петухи, для вожатой это был спасительный выход.

Хлеб-соль с неба не падают

Несмотря ни на что, жизнь в лесном лагере как-то налаживалась. Поутру Толик играл на губах побудку. Ребята становились на линейку. Флаг, составленный из красных галстуков, взлетал по древку к небу, окаймленному большими деревьями.

И даже наладилось трехразовое питание. Утром пили чай с медом. На обед ели грибную похлебку. А на ужин – уху. Кроме того, все жевали вяленых рыбешек, которые быстро высыхали на летнем солнце, нанизанные на нитки из запасов Зиночки.

На ловлю этих рыбешек даже «братцы-кролики» отправлялись с удовольствием. И уже не боялись пиявок, топча и взбаламучивая небольшие болотца и лужицы в поисках рыбы.

Потерпевшие, к удивлению Владлены Сергеевны, не только не жаловались, но еще и гордились ранами, заработанными в поисках пищи.

– Людьми становятся братцы-кролики, – пошучивал Морячок, присыпая пораненные места золой.

Иногда целыми днями в лесу было тихо: казалось, и войны никакой нет. Просто ребята с вожатой пришли сюда, как туристы на экскурсию, забыв на базе хлеб и соль.

Однако частенько про войну напоминали фашистские самолеты. Они пролетали вблизи заброшенного хутора. Иные словно нарочно подлетали поближе, чтобы посмотреть, есть ли тут кто-нибудь.

Иногда высоко в небе слышался отдаленный гром и блистали молнии воздушного боя. В воздухе таяли прочерки дыма…

Однажды после такой грозы среди ясного неба ребята увидели падающий самолет. Он крутился и вертелся, объятый пламенем. Над верхушками сосен попытался выровняться. Но неудачно. И полого вошел в лес, прорубая просеку работающими винтами. Ухнул так, что дрогнула земля, и затих.

Ребята хотели бежать к месту падения, но вожатая их удержала.

– Вы понимаете, – убеждала Владлена Сергеевна, – в самолетах могут уцелеть два-три паршивых фашиста, а ведь у них автоматы, револьверы, гранаты какие-нибудь. Если даже вас не перестреляют, они за вами увяжутся сюда. Тогда что?

– Возьмут в штосс, – поежился Морячок, – как боевой корвет рыбацкую фелюгу.

– Без оружия, конечно, нас как цыплят могут передушить, – сказал Марат.

И рассудительный Жура подытожил:

– Когда нечем обороняться, лучше затаиться…

Но все эти рассуждения как ветром сдуло, когда прямо над лесным хутором в небе вдруг разыгралась очередная гроза и два самолета, столкнувшись, рухнули в лес.

Все это произошло так внезапно, что Владлена Сергеевна ничего не успела рассмотреть. А ребята закричали:

– Наш «ястребок» таранил фашиста!

И, не дожидаясь разрешения, бросились к самолету.

Прошел час, другой, третий… Владлена Сергеевна места себе не находила, терзалась, зачем не удержала ребят. Сама бы побежала следом, да ноги все еще были в нарывах.

Что с ними? Почему так долго не возвращаются? Где они, Морячок, Марат, Яша-бродяша, Торопка и Жура?..

Но если бы вожатая знала и видела, что происходило в это время на одной из лесных полян, она взволновалась бы еще больше. Только не за своих ребят, им пока не грозила какая-либо опасность, а за советского летчика, который мог сгореть заживо.

Таранив фашистский самолет, он потерял винт и спланировал прямо в лес, на поляну. И теперь самолет, задрав хвост с красными звездами, горел на краю поляны. А летчик не мог выбраться из сплющившейся кабины.

Ребята в это время спешили к месту происшествия, на ходу решая спор. Морячок и Яшка утверждали, что наш «ястребок» таранил фашиста, а Жура с Маратом доказывали, будто фашистский стервятник сбил нашего бомбардировщика.

Торопка их подзадоривал: «Ну, давайте поспорьте на что-нибудь, а я разниму!»

Ребята миновали уже два оврага, заросшие крапивой, лесной малиной и шиповником. Спор затеялся, когда подошли к третьему, заполненному буреломом, обвитому колючей ежевикой оврагу.

Наконец они вышли на просеку, проделанную падающим самолетом. Стали находить его обломки. Куски алюминия, какие-то планки, скрученные тросы.

Оказались в новом овраге и тут отшатнулись. Он был завален обломками громадного самолета и трупами. Стоял страшный смрадный запах.

– Это не тот самолет, – сказал Жура, отворачиваясь, – они давно уже тут. Вон как пахнет.

– Да, этот давно разбился, – в раздумье сказал Яша.

– Полундра! – Морячок прищурился. – Есть случай добыть оружие!

И стал спускаться, стиснув зубы и зажимая нос.

По-видимому, разбилась транспортная машина, перевозившая солдат. Каски, ранцы, саперные лопаты… Словно солдаты летели рыть себе могилы…

Преодолевая отвращение, мальчишки стали собирать карабины, автоматы, пистолеты, отбрасывая расщепленные и погнутые.

А недалеко от них на поляне горел разбившийся «ястребок» и в сплющенной кабине корчился и стонал потерявший сознание летчик… Ребята словно почувствовали что-то. Побросали лишнее оружие и почти бегом пустились по просеке к «ястребку».

Какая картина открылась им, вы уже знаете из рассказа Пижона (да, да, это ведь был именно он!).

…Когда Владлена Сергеевна увидела ребят, едва волокущих из леса что-то тяжелое, бесформенное, она закричала в безотчетном страхе:

– Я так и знала!

Что она хотела сказать – она и сама не знала. Увидев вместо лица кровавую, запекшуюся маску, отшатнулась:

– Что это?

– Наш… Из кабины едва вытащили… Еще бы чуть, совсем сгорел…

– Давайте же что-то делать… воды!

Владлена Сергеевна не сразу вспомнила, что она совсем недавно, перед войной, окончила курсы медицинских сестер. Преодолевая ужас, она все же принялась при помощи ребят вправлять вывихи, делать перевязки, примочки.

– Ах, нету йоду! Нет спирта… Никакой антисептики! Йодоформу хотя бы посыпать на это, – сокрушалась она, врачуя раны летчика. – Почему вы не захватили, ведь должна же быть в самолете аптечка!

– Самолет горел, самого-то едва успели…

– Из этого нельзя было, а вот в другом… Мы как-то не догадались, – объяснял Морячок.

– Ну, идите скорей к другому, к третьему, к пятому-десятому, лишь бы там было то, что нужно!

Летчик, то ли от ее крика, то ли от воды, которой она пыталась промыть его лицо, приоткрыл один глаз, странно засветившийся на бесформенном лице. Посмотрел и хрипло, с каким-то ужасом произнес:

– Черти… рогатые…

Во время перевязок еще несколько раз он приходил в себя и, вскрикнув: «Черти рогатые, терзайте!» – снова впадал в забытье.

– Он бредит, он погибает… чтобы спасти, надо кофеин… Противостолбнячную сыворотку… Обезболивающее… Мальчики, милые, бегите, отыщите! – взмолилась Владлена Сергеевна.

И ребята отправились в обратный путь, хотя сами они были чуть живы.

Дни без чисел, ночи без сна

С тех пор Владлена Сергеевна не отходила от постели раненого летчика. Не отрываясь глядела на него, слушала, как дышит. Ночи не спала. Сквозь почерневший слой ожога невозможно было рассмотреть черты его лица. Но ей казалось, что этого молодого человека она знала давным-давно…

Кто он, откуда, не могла вспомнить… В планшете, спасенном мальчишками, была лишь полетная карта, и на полях ее карандашом – «В. Цыганков». И еще фотография какого-го малыша с бабушкой.

В чертах мальчика она определенно находила что-то знакомое.

– Он на кого-то похож, – объясняла вожатая девочкам, льнувшим к ней теперь еще больше. Они регулярно дежурили у раненого. Летчик лежал на старой деревянной кровати, на шелковистых простынях, сделанных из парашюта. Девочки ухитрились даже сшить себе белые одеяния.

Никто, кроме лесных сестер да Зиночки, ничего в шитье и кройке не понимал. Владлена Сергеевна сама никогда этим не занималась. Но в конце концов общими усилиями удалось сшить нечто среднее между древнегреческими хитонами и рубашками для сумасшедших. Рукава получились широкие, подолы до пят. Но оно и к лучшему – не так комары кусают!

Парашютный шелк (мальчики принесли его и с немецкого самолета) был гладок, приятен на ощупь и ложился красивыми складками. Белизна его отливала розовым. И будь здесь мастерицы поискусней – можно было бы сшить настоящие бальные платья.

Облачившись в белую хламиду, вожатая спрашивала:

– А я не страшная в этом наряде? Меня летчик не испугается, когда увидит?

– Ой, что вы, вы настоящий ангел, Владленочка Сергеевна, – всплескивала пухлыми ладошками Лизочка, – как на картинке!

Преобразились и мальчишки. Теперь все они были одеты в маскировочные накидки, обуты в сапоги солдатского образца.

Кое на ком вскоре даже появились военные мундиры. На длинном Журе форма черного цвета сидела так ловко, что его можно было принять за офицера.

Мальчишки нашли множество разных вещей – от зубной пасты и до консервов, от солдатских сапог до фотоаппарата. А лекарств теперь было сколько угодно. И в ампулах и в порошках. Что удивительно: ампулы оставались целыми, тогда как фашисты все до одного разбились.

Теперь у ребят были немецкие и голландские консервы. Сгущенное молоко – датское, кофе – английский, шоколад – швейцарский.

Через соску летчика поили шоколадом, как маленького.

– Неужели он на всю жизнь некрасивым останется? – сокрушались девочки.

– Подумаешь, красота, были бы ноги, руки в порядке, летчику главное – летать и фашистов бить! – заявляли мальчишки.

– Все равно мы его будем любить, верно ведь? – обращалась Владлена Сергеевна почему-то все больше к девочкам.

Весь лагерь только и жил теперь заботами о раненом пилоте.

Лесные сестры приносили ягоды и выдавливали сок. Варили крепкую уху-тройницу – из ершей, окуней и щук. Целебная получалась.

Вот только все без соли. Удивительно, ни разу не нашли ребята среди обломков самолетов ни хлеба, ни соли.

А самолеты все летали и летали. Словно здесь, над старым хутором, пролегала воздушная дорога и на ней специально подстерегала их засада. В их районе валялось четыре сбитых самолета.

Мальчишки бегали к ним, теперь уже не спрашиваясь, это само собой превратилось в их обязанность. Возвращались они домой какие-то усталые, отчужденные, молчаливые. Иной раз пошатывались. Уходили к речке и долго отмывались с мылом.

Владлена Сергеевна предложила им взять с собой Толика, да и Игорьки рвутся пойти. Но Морячок заявил: не стоит.

– Почему?

– Ну, потому… лучше не спрашивать.

– А что особенного?

– Ничего, конечно, война. Но из любопытства лезть в это дело не надо.

Время шло. Летчик поправлялся. Все были здоровы. А братьев Файеровых все не было и не было.

Владлена Сергеевна уже подумывала: не послать ли кого по их следам? Но куда? И кого? Каждый способный на такую разведку мальчишка здесь необходим. Она уже склонялась к тому, чтобы для безопасности летчика перевести его в какое-нибудь укромное место, в пещеру, что ли, и сторожить его там, и ухаживать. Ведь может же так случиться, что сюда нагрянут фашисты.

Теперь уж не надеялись на сорочью стражу, каждый день сторожили лагерь мальчишки и девчонки в паре. И никому не обидно и не так страшно.

Владлена Сергеевна уже не уповала на то, что их найдут в лесу советские люди, друзья из райкома, из лагеря. И допускала мысль, что и в Старой Руссе уже фашисты. «Вот летчик придет в себя, он скажет, что где», – думалось ей.

Осторожными, ласковыми пальцами Владлена Сергеевна смазывала лицо героя вазелином. Постепенно лоб, щеки, подбородок освобождались от струпьев, появилась свежая кожа.

Раненый перестал бредить рогатыми чертями. Дышал ровно. Спал без кошмаров. Температура спала. И однажды, наконец, приоткрыл глаз. Второе веко еще не поднималось. Он долго и внимательно следил за Владленой Сергеевной. Молча оглядывал ее с головы до пят с каким-то удивлением…

Она улыбнулась, хотела спросить что-нибудь, но летчик снова впал в забытье, так и не произнеся ни слова. Может, он потерял дар речи после контузии?

Усевшись рядом, Владлена Сергеевна стала потихоньку окликать его:

– Вася! Ваня! Вадик?

При имени Володя он вздрогнул и спросил:

– Где я?

– У своих!

– А где мы находимся?

– Где-то между Ловатью и Полистью.

– А какой сегодня день?

– У нас дни без чисел.

– Как вы здесь очутились?

– Нас разбомбило.

Очевидно, первая беседа утомила раненого, он закрыл глаза и умолк.

Это событие взбудоражило ребят. Теперь все только и ждали, когда летчик снова заговорит.

И он заговорил, довольно твердым голосом попросив кусок черного хлеба с солью. Попроси летчик птичьего молока – расторопный Торопка и Яша-бродяша, глядишь, попытались бы добыть его в царстве пернатых. Но хлеба и соли… Ребята виновато переглянулись. Файеровых-то нет как нет!

А Владлена Сергеевна сказала прямо, что соль-хлеб с неба не падают. И рассказала летчику о положении отряда, заблудившегося в лесу.

Он выслушал и улыбнулся:

– Вот так история, это надо записать для будущего!

– А мы уже пишем, – сказал Сема Журавейский, показав толстую тетрадку, – ничего не пропускаем, чтобы люди знали потом, как мы жили не тужили до войны и что делали, когда попали в беду.

Вожатая за ребят

– Ой, Володя, когда же все это кончится? – сказала Владлена Сергеевна летчику. – К началу учебного года нам необходимо быть в Ленинграде!

Цыганков взглянул на нее оторопело:

– Да вы что, тоже с неба свалились? Как вас зовут?

– А вы узнайте, вспомните, мне кажется, мы…

– Постойте, постойте, – Володя стал всматриваться в ее лицо, – да, да, да, мы же встречались… Так, так, так, вас зовут Млада!

– Почти…

– Рада?

Еще раз всмотрелся и радостно:

– Лада!

– Ну, конечно же, Влада!

– Вожатая пионерлагеря?

– Да, да, вы тогда спускались к нам с неба, – вожатая помолчала. – Володя, вы не знаете, что в Старой Руссе, наши или фашисты?

– Точно не скажу сейчас, но этот пункт у меня на карте помечен черным… А ну-ка, дайте планшет.

Пионеры помогли развернуть карту, общими усилиями усадили Цыганкова, и он быстро определил место, где находится отряд. И даже название на карте сохранилось – Царев хутор. Он помечен красным крестиком, как ориентир. С воздуха хорошо видна сосновая грива, изогнутая лукой.

Цыганков, конечно, не знает последних событий на фронтах, но думает, что фрицев где-то крепко зажали наши. Немцы, снабжая какие-то войска самолетами, устроили воздушный мост над здешними лесами.

Неплохо бы добыть со сбитых самолетов радиоприемники и передатчики. Без связи с Большой землей какая может быть жизнь?

И вот ребята уже мечтают, как слушают Москву, получают задания, организуют пионерский партизанский отряд под командой Цыганкова… Ведут разведку в глубоком тылу… И, вооружившись трофейным оружием, дерзко нападают на…

А Владлена Сергеевна все больше тревожилась за Цыганкова. Да, ему становилось как будто лучше, лицо подживало, он повеселел, не бредил, не стонал, но температура все держалась. Вероятно, из-за сломанной ноги. Взятая в лубки, она распухла, посинела. А что, если началась гангрена? Ведь это смерть или потеря ноги.

Подумать страшно об ампутации… Нужен хирург, опытный врач. И немедленно! Вожатая вспомнила о докторе Соколовском, который летом спас одного мальчишку, попавшего под машину. Сразу потеплело на сердце, возникла надежда. Конечно же, он не откажет.

Бывало, и в дождь и в жару, днем и ночью, по первому вызову приезжал он в пионерлагерь из Старой Руссы. И всегда в брезентовой накидочке с капюшоном, из-под которого торчала белая курчавая борода. И не на машине, а на лошади в смешной тележке, на козлах которой важно восседал больничный кучер по имени Митрофан.

Глаза старого доктора лучились таким добром, таким участием, что при первых же словах его: «Ну-с, батенька, что это вы болеть изволите?» – больному уже становилось легче. Он наверняка на месте, при своих больных. И конечно, никто не тронул старика – доктора всем нужны.

Мысль найти доктора Соколовского пришла не только вожатой. Об этом говорили и ребята. Мало того, они уже приготовили лодку, в которой хотели отправиться в город.

Морячок и Торопка нашли рыбачий челн, наполовину затопленный, быстро законопатили дырки, вытесали весло и спрятали в зарослях прибрежного тальника. На днях они собирались тайно отправиться в Старую Руссу.

Обо всем этом узнала вожатая от своей добровольной осведомительницы Лизочки.

Спорить с ребятами, останавливать их было бесполезно. По своему ребячьему упрямству что задумали, то и сделают. Вон с Файеровыми – такой же случай.

При одном воспоминании о близнецах-фонбаронах у нее кошки на сердце скребли. Она упрекала себя в отсутствии бдительности… Из обрусевших немцев… Фамилия одна чего стоит!

Нет, конечно, она должна ехать сама, и как можно скорее.

Страшно оставлять ребят одних. Но что делать? Другого выхода нет. Два-три дня пройдет, и она явится с доктором Соколовским. И летчик будет спасен!

Владлена Сергеевна написала ребятам подробную инструкцию, как себя вести без нее. Особую записку – лесным сестрам, как ухаживать за летчиком. И, ни с кем не попрощавшись, тихо, тайно села в заветный челн темной ночью и – неси меня, вода, куда сама течешь!

Она взяла с собой Лизочку: хоть и слабое существо, а все же вдвоем веселей.

Всю ночь плыли они по темной, бездонной реке, минуя черные, зловещие берега. А лес над водой – страшный, лапами грозится, сучья корявые к воде гнет.

К рассвету показались церкви старинного города.

В лесу они набрали полные корзины грибов, чтобы немцы приняли их за грибниц.