Текст книги "Рутения"

Автор книги: Николай Новиков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

– Зато в магазинах кое-что появилось, очередей нет.

Водитель презрительно хмыкнул, мол, что говорить, если человек не понимает! С преувеличенным вниманием уставился на дорогу. Минуты две молчал, а потом не выдержал.

– Ладно я, после работы извозом занимаюсь, хоть что-то имею, а мать, которая всю жизнь копила на старость? У родителей жены – та же история, проедают последние сбережения. Им как дальше жить? Ложиться и помирать, да? Хоть кто-то в этой стране думает про стариков?

Белая "девятка" проскочила тоннель, выехала на Гоголевский бульвар.

– Повнимательнее, Вадим, – попросил Шварцман. – И запомни никто о тебе тут не думает и не заботиться. Думай о себе сам. И не занимайся извозом, а найди приличное место в хорошей частной компании. Бухгалтерам теперь у нас – везде дорога.

– В криминальные фирмы? Чтобы подставили и посадили? Был я у одного на собеседовании... Такого наговорил мне, лучше людей подвозить буду. Но не бесплатно...

"Девятка" свернула в переулок Сивцев Вражек и вскоре остановилась у скромного здания "Ина-банка". Буратино, а у него была именно такая кличка, выскочил из машины с пакетом в руке, стремительно вошел в здание банка. Шварцман привстал, дабы запечатлеть этот момент сквозь опущенное стекло "Запорожца".

– Ага, – сказал он. – Вот мы и приехали.

– Ну и что ты сделаешь? – спросил Вадим. – Тебя и на порог не пустят, у них же вооруженная охрана. Пока будешь разбираться, сбегут убийцы. Ищи потом ветра в поле.

– Я уже все сделал, что надо было, спасибо, Вадим. Ломиться не буду, но можешь не сомневаться, большие проблемы им гарантированы. Подбросишь до метро? Сто рублей дам.

– С поганой овцы хоть шерсти клок, – сказал водитель.

У станции метро "Арбатская" Шварцман расплатился с хозяином "Запорожца", но перед тем, как выйти из машины, сказал:

– Вадим, я обещал тебе свою помощь...

– Да ладно, я ж понимаю, что это болтовня.

– Не совсем. Ты в бухгалтерии хорошо смыслишь? Образование высшее?

– А ты как думал? Пятнадцать лет стажа, старший бухгалтер.

– Дай мне свой телефон.

– Зачем?

– Глядишь, и помогу тебе с хорошей работой. Ты скажи, я запомню. И, возможно, через пару-тройку дней звякну.

Вадим долго соображал, стоит ли давать свой номер телефона чекисту, решил, что ничего плохого КГБ он не сделал, напротив, помог, и, значит, можно. У Шварцмана была отличная память. Он пожал Вадиму руку, поблагодарил за помощь и направился в метро.

Воронин сидел на кухне, мутными глазами уставясь на пустую бутылку виски. Полчаса назад он говорил по телефону с Поплавским, и тот рассказал, что у здания биржи убит один из участников торгов, похищена крупная сумма денег. Судя по показаниям свидетелей, убийцы – те же люди, что напали вчера на Воронина. Поплавский ничего не сказал ментам о вчерашнем нападении, но просил Воронина быть осторожнее. Да и за свою семью переживал.

Жирный с пластырем на щеке (а под пластырем – рана, которую он, Воронин, нанес своим "дипломатом") и брюнет в джинсовом костюме... Убийцы. Они ему звонили ночью, они избили Володю Тарнаха, они могут... Да все, что угодно. Завтра он должен встретиться с ними. Страшно было даже подумать об этом. Страх сковывал его тело, и даже виски, оставшееся после вчерашней пьянки, не помогало. Похоже, генерал Митяев ни черта не может, если они запросто убивают людей там же, где вчера напали на него. Значит, и защитить его не может?

– Сережка, ты все выпил... – обиженно пробормотала Лена, входя на кухню. – Ну ты и нахал...

Она выпила с ним пару рюмок, а потом укладывала Настю спать. Теперь вот пришла – а бутылка пустая.

– Извини, Лена... Я пойду к палатке, что-нибудь куплю.

– Да ладно. Знаешь, что я подумала? Когда кончатся все эти проблемы, нужно будет ванную отделать плиткой. Всю, до потолка, сейчас можно купить красивую плитку. А на потолке установить зеркало. Представляешь, как это здорово будет?

– Только это и представляю.

– Ну пожалуйста, не будь таким кислым. Сам же говорил, скоро все будет нормально. Вот и давай поговорим про это.

Воронин поймал себя на мысли, что ждет. Чего? Нападения, звонка генерала с объяснениями или инструкциями? Он же, наверное, знает о новом нападении бандитов, должен что-то делать? Или сидит дома в халате и смотрит телевизор?..

– Может, завтра поговорим, Лена?

– Нет, сегодня! А ещё нам надо заменить смеситель в ванной, потом купить новые шторы, микроволновую печь, большой телевизор... Мне нужна песцовая шуба. А что? Я теперь жена важного бизнесмена, не могу же ходить в драной дубленке?

– Конечно, а то как же без шубы? – мрачно усмехнулся Воронин. – Купим сразу три штуки.

– Вот! Я так и знала! – торжествующе объявила Лена.

– Что именно?

– Что ты жмот невероятный и сразу забудешь о всех проблемах, когда я скажу про шубу!

– Это я – жмот?! Все, завтра иду и покупаю тебе шубу. И завтра же пойдешь в ней гулять с Настюшкой.

– В жару? – уточнила Лена.

– Конечно. Если говорить о шубе в самый неподходящий момент можно, то почему гулять в ней летом нельзя?

– Опять перехитрил! – она улыбнулась, обняла его, поцеловала в щеку. – Нет, Сережа, главное – совсем не шуба. Если уж серьезно говорить нам надо обменять квартиру на двухкомнатную. Я подумала – денег вполне хватит. И даже на трехкомнатную. Представляешь – в одной комнате Настюшка, в другой – твой кабинет, а в третьей – спальня. Это моя комната. Ну как, Воронин, правильно я рассуждаю?

– Правильно. Только я не пойму, нам ванную здесь обустраивать, или про обмен думать?

– Лучше, конечно, сразу поменять, а потом и благоустраивать. Новую нашу квартиру.

– Логично рассуждаешь.

– А ты думал! И знаешь, я бы с удовольствием выпила рюмку ликера "Амаретто". Или даже две рюмки.

– С чего бы это?

– С того, что билеты в театр пропали, я целый день не могла выйти из дома, и вообще... что происходит? Ты мне так и не объяснил толком.

– Не бери дурного в голову, Ленка, думай лучше о том, на что потратить наши деньги. Мужчина зарабатывает деньги, женщина тратит их – что может быть естественнее и приятнее для него и для нее? Ничего. А насчет выпить... я пойду, что-нибудь куплю в палатке.

– Не надо никуда ходить, Сережа. Я просто так сказала.

Она снова поцеловала его, заглянула в глаза.

– Тебе не надо, мне надо.

Воронин поднялся, отстранил жену, пошел в прихожую.

– Ты скоро вернешься, Сережа?

– Конечно. Возьми газовый баллончик и, если станут ломиться в дверь, прыскай, не стесняйся.

– Кто может ломиться, если у нас железная дверь с двумя современными замками?

– Ты поняла, что я сказал? И не спорь.

Он обул кроссовки, надел кожаную куртку, проверил содержимое внутреннего кармана – там было около тысячи рублей. Посмотрел в дверной "глазок" и вышел из квартиры, старательно прикрыв за собой дверь.

Непросто было выйти из квартиры, но ещё сложнее – сидеть дома и смотреть на пустую бутылку. Уж лучше смотреть на полную...

Он не стал вызывать лифт, сбежал вниз по лестнице. Никого не встретил, даже соседей – все уже сидели по своим квартирам, смотрели телевизоры. На детской площадке гуляли подростки, кричали, мужественно матерились парни, визжали девчонки – нормальная летняя картина.

Шагая вдоль своего дома, Воронин смотрел по сторонам ничего опасного, но тревога в душе не утихала. Если они убили человека у Биржи, они способны на все. И это – его враги. Кто они, где они – ему неизвестно, но они знают о нем все. Дерьмо какое-то. Бред сивой кобылы! Но нет – реальность. И с ней надо считаться.

В коммерческой палатке он купил бутылку клюквенной водки "Белый орел", бутылку "Амаретто", два "Сникерса" и два "Марса", и двинулся в обратный путь. Метров за двадцать до подъезда навстречу ему из кустов вывалился невысокий парень. Воронин выхватил из пакета бутылку, замахнулся.

– Убью падлу! – яростно крикнул он.

– Ты че, мужик, ты че?.. – забормотал парень и ломанулся обратно в кусты, только ветки затрещали. И долго ещё слышался треск, видимо, серьезно испугался.

Воронин мрачно усмехнулся, заметив, что держал в руке бутылку водки "Белый орел". А бутылка-то пластиковая, ею сильно не ударишь...

Лена ждала его в прихожей, так быстро распахнулась дверь после того, как он позвонил. В руке у неё был газовый баллончик. А в глазах – тревога.

– Сережа... Ну хорошо, что вернулся. А то я все думала почему к нам кто-то может вломиться? В железную дверь?

– На. – сказал он, протягивая жене пакет. – Тебе купил "Амаретто", как и заказывала. Там и закуска есть подходящая, "Сникерсы" всякие, "Марсы". И не задавай глупых вопросов. Скоро все это разрешится. Если я соглашусь возглавить банк Ледовского, нам помогут солидные люди.

– Ну так соглашайся!

– Пусть сперва помогут, а там видно будет... И все, Ленка, хватит серьезных разговоров. Давай просто выпьем.

Он пошел на кухню. Лена с пакетом последовала за ним.

– Да я и не хотела, но мыслм всякие лезут в голову... Если нам с Настей нельзя выходить на улицу, значит, это опасно? Я даже не о себе думаю, а о Насте...

– Пока – да. Но скоро это пройдет. Возможно, все проблемы разрешатся уже сегодня. Пожалуйста, Лена, не "доставай" меня.

– Но ты же ничего не говоришь, все молчишь...

– Ленка! Давай лучше выпьем.

Он налил себе стакан клюквенного "Белого орла", жене предложил рюмку "Амаретто". Они чокнулись, выпимли. Лена развернула "Сникерс", принялась закусывать. Воронин куснул "Марс", который, судя по рекламе, прибавляет сил, обнял жену.

– Дура ты, Ленка... Шубы, занавески... Да все эти деньги – твои и Настюшкины, я для вас их заработал. Ради кого мне ещё стараться?! Бери, покупай, что хочешь, ты моя хозяюшка. Но не сейчас. Надо немного подождать, это не я выпендирваюсь, понимаешь, так обстоятельства складываются. Где большие деньги, там и всякая мразь объявляется. Ты же все знаешь, телевизор смотришь.

– Они хотят наши деньги?

– Я не знаю, чего они хотят. Поэтому и прошу тебя быть осторожной.

– Я осторожна, и все делаю, как ты сказал. А еслм я дура, то – твоя дура, да, Сережа?

– Конечно, моя!

Воронин встал, взял жену на руки и понес в комнату. Лена обвила его шею руками. Диван ещё не был раздвинут, постель не застелена, но им и не нужны были простыни и подушки. Он целовал её страстно, неистово – как будто последний раз в жизни. Потом приподнялся над Леной, опираясь на локти, долго смотрел на её красивое лицо, на лукавые глаза, полуприкрытые длинными ресницами.

– Нравится? – горячим шепотом спросила она.

– Больше всего на свете, – прошептал он.

Ее ладони прижались к его спине, потянули его к себе.

– А мне ты... больше всего...

Он лег набок, развязал поясок её халата, распахнул полы. Лаская языком розовые соски упругих грудей, рукой уверенно стащил черные трусики.

– Сережка, я люблю тебя, – простонала Лена.

– Я тебя тоже, Ленка...

13

Митяев осторожно вошел в кабинет Ледовского, старательно прикрыл за собою дверь и остановился напротив массивного начальственного стола.

– Докладывай, Саша, – устало сказал Ледовской, глядя на него снизу вверх. – Прическа у тебя совсем не генеральская.

– А нужно генеральскую?

– Меня интересует дело. Ну?

– Василий Ильич, есть новость весьма интересная для вас. Бандиты работают под "крышей" "Ина-банка".

– Вот как? Это что же, настоящий банк? Или?..

– А это вам судить.

Ледовской нажал кнопку аппарата внутренней связи. Приказал Подопригоре явиться к нему. Потом уставился на Митяева немигающим взглядом.

– Доказательства?

– Хватает. Красницкий запечатлел момент преступления, засек переговоры. Авдеев проконтролировал передачу денег. Момент передачи зафиксировал Шварцман, сейчас подъедет. Но мы сделали контрольный звонок. Голос генерального директора "Ина-банка" и голос нашего дорогого босса идентичны. Этого уже достаточно. А если Шварцман сделал качественные фото более, чем.

Ледовской вскочил с кресла, потирая вспотевшие ладони. Подошел к Митяеву, хлопнул генерала по плечу.

– Хорошо, Саша, очень хорошо!

В кабинет стремительно вошел Подопригора.

– Василий Ильич, обстановка, как я понимаю, боевая, а где фронтовые сто грамм?

– Возьми в баре, налей всем, – приказал Ледовской. – Чую, мы заслужили.

Пока Подопригора разливал по рюмкам виски "Белая лошадь", Митяев, склонившись, что-то прошептал на ухо Ледовскому. Тот недовольно поморщился, потом резко махнул рукой.

– На твое усмотрение, Саша. Но и ответственность – полностью твоя.

Подопригора поставил на стол три полные рюмки.

– Ну так что, за ответственность нашу, за неё родимую?

– За то, чтобы ты, балабол, к утру предоставил мне полную информацию об "Ина-банке".

– Это ещё что за чудо? – удивился Подопригора.

– Наш будущий банк. Особое внимание надо уделить балансу в рублях и валюте, кредитным и депозитным договорам, и свидетельствам госрегистрации учредителей с заключениями аудиторских и налоговых служб. Цифры мне, людишек – Саше. Он разберется по своим каналам, кто они такие, и что с ними делать будем. Вот за это. Ну, давайте.

Зазвенел хрусталь рюмок. Выпили, закусили конфетами из коробки. Митяев и Подопригора пошли к двери, а Ледовской тяжело опустился в кресло. У него была самая трудная обязанность ждать информации и принимать решения.

То же самое можно было сказать и о Митяеве, но его ожидание и решения носили сугубо профессиональный характер. Вернувшись в свой кабинет, он вызвал на связь Авдеева.

– Похоже, собрались "оторваться" в кабаке на Олимпийском, – сказал Авдеев. "Обмывают" убийство, падлы!

– Они твои, Гена, – негромко сказал Митяев. – Шварцман подъедет, подожди его. Но и ответственность твоя.

– Какие дела, Александр Петрович! – довольно сказал Авдеев. – Первый раз замужем, что ли?

– О результате доложишь. Без надобности не светись. Конец связи.

Откинувшись на спинку кресла, Митяев с облегчением вздохнул. Решение принято. И, похоже, незнакомый пока что босс не переиграл его. А кто стоит за ним? Ну, с этим нужно разбираться. Олег спец по банкам, принесет данные на руководство "Ина-банка", там видно бует, кто есть кто...

Несмотря на розовые плафоны, светившиеся в полумраке, и томное пение рослой девицы, ресторан казался довольно-таки вульгарным и грязноватым. Может, потому, что время наигранной вежливости и натужного благородства закончилось, и посетили, как следует расслабившись, могли себе позволить выглядеть естественно.

Томный голос певицы то и дело заглушали громкие крики, отборная матерщина, звон разбитой посуды и грохот молодецких стычек между столами, которые едва успевали гасить охранники ресторана.

Однако, даже в такой "непринужденной" обстановке компания из четверых мужчин и троих девушек в коротких юбчонках выглядела солидно и уверенно. Официанты быстро исполняли их заказы, посетители не осмеливались приглашать девушек этого стола на танец.

Круглый недовольно морщился, когда девушка, сидящая рядом, пыталась обнять его. Снова недобрые предчувствия захлестнули его. Никак не укладывалось в голове – зачем нужно было сегодня "брать" фирмача? Если уж занялись одним делом, так надо продолжать. Но босс решил по-другому. И что все это значит?

Время от времени Круглый поглядывал на Брюника, на лице которого не было и тени сомнения – пил водку, закусывал жюльеном и тискал свою девицу. Сарай доедал вторую порцию шашлыка. Доел, махнул рукой, подзывая официанта.

– Шеф, тащи-ка ещё шашлычку, что-то жрать захотелось! Да и шашлычок у вас клевый, в натуре!

– Зубы не болят, кореш? – ехидно поинтересовался Брюник.

– А я их водярой полощу, нормалек.

Круглому показалось, что Брюник мельком взглянул на него как-то странно. Знал что-то особенное, или думал, что он перетрухал? Судя по настроению, Брюник никакой тревоги не чувствовал. Почему? Он же не дурак, на Шершня работает! С Сараем все ясно, он тупой. Дорвался до классной жратвы и доволен. Про то, что человека замочил уже и не вспоминает. А ведь договаривались – без "мокрухи"... С ним был Брюник, может, специально так устроил, что Сарай пальнул? Хрен его знает, только чует душа – паскудный расклад. А телки тоже не жалуются на аппетит, жрут, пьют, аж челюсти скрипят!

– Может, харе жрать, погнали отсюда? – сказал Круглый.

– Аппетиту нет? – так же ехидно поинтересовался Брюник.

Клинт молчаливо попивал "Кровавую Мэри", у него не было подруги, и он готов был уйти. Но Сарай возмутился. Официант поставил перед ним очередную порцию шашлыков.

– Ты чё, Круглый? Мне только притащили... Не, ну ещё полчаса. Да куда спешить, в натуре?

Брюник ухмыльнулся и пошел танцевать. Клинт хлебнул "Кровавой Мэри", а Сарай набросился на шашлыки, забыв про свои больные зубы. Никто особо не переживал... Что же его черви изнутри гложут? Круглый выпил рюмку водку, закусил кусочком черного хлеба. Его баба тоже хотела танцевать, но в ответ на её приглашение он так двинул локтем в бок, что девица ахнула и больше не упоминала о танцах. Знала, что этих ребяток лучше не злить.

Круглый подумал, что привезет её на квартиру, которую снимает, и вряд ли сможет... Был он москвичом, а квартиру снимал потому, что родители так и не смогли вылезти из коммуналки. Туда ни корешей, ни телок не приведешь, а свою купить пока что нет таких бабок. Вот и приходилось снимать.

– Ты чё, Круглый, в натуре потерял аппетит? – громко чавкая, спросил Сарай. – А у меня прямо жуть... Я доем твой жюльен, не пропадать же добру?

Он придвинул к себе стальную формочку с ручкой, бросил на стол ложечку, и принялся пальцем выгребать содержимое формочки, отправляя его в рот и облизывая палец. Его девица брезгливо поморщилась, но ничего не сказала.

– Закругляйся! – жестко приказал Круглый.

– Шашлык ещё остался. Дожру – и голяк.

К столу вернулся Брюник и его девушка. Довольные, раскрасневшиеся. Танцевали... Ни хрена они не танцевали, Брюник лапал телку, а та хихикала и послушно раздвигала ноги, чтоб всю ладонь можно было просунуть. Теперь Круглого почему-то раздражало это.

– Брюник, ты доволен? – спросил он, уставившись немигающим взглядом на подельника.

– Я вполне. А ты хочешь мою? Да не возражаю, – усмехнулся Брюник, наполняя водкой свою рюмку. Посмотрел на свою девицу, она согласно кивнула. Налил и ей.

– Время, – сказал Авдеев. – Напоминаю расклад. Швейцар мой. Вошли. Охранника у двери нейтралицует Андрей. Руками и ногами. Одного, двух, десять, сколько будет. Ты наш тыл. – Сергиенко кивнул. – А мы с Мишкой делаем дело. Вопросы есть?

– Мишка Шварцман башковит... – усмехнулся Шварцман. – А главное стрелять умеет.

– Телки не должны пострадать. Я не говорю о других посетителях. Точечный удар.

– Две кобры, каждая по два броска – и четыре говнюка, которым не место на этой земле – и не занимают это место. Нет вопросов, Гена, – сказал Шварцман, проверяя обойму своего пистолета с глушителем.

То же самое сделали и Сергиенко с Авдееввм.

– Пошли, философ! – сказал Авдеев.

Они вышли из "Рено", стоявшего метрах в двадцати за рестораном и неторопливо пошли к освещенному входу. Рослый пожилой швейцар в фирменной фуражке и не менее фирменном плаще, уверенно преградил вход в ресторан.

– Все уже, нету свободных мест.

– А если надо вмазать, отец? – вежливо спросил Авдеев.

– Это дело сложное, – многозначительно ответил швейцар.

– Надо дать? Ну какие проблемы... – сказал Авдеев.

И резко вогнал согнутый указательный палец в солнечное сплетение швейцара. Ребром левой щелкнул по шее и, вцепившись в полы плаща, посадил тяжелое тело у входа.

– Надеюсь, "больничные" тут платят, – с притворным вздохом сказал Шварцман.

Они стремительно миновали вестибюль и вошли в зал ресторана. Массивный охранник в черной рубашке шагнул навстречу. Авдеев уклонился от разговора, а Сергиенко резко ударил ногой, потом рукой, потом ещё раз ногой. Времени на сражение в стиле китайских боевиков не было, в любую минуту могли подтянуться другие охранники, поэтому Сергиенко не слишком заботился об изяществе схватки, бил жестко, быстро, безжалостно. Шварцман просто обошел стороной неравный поединок.

Комов полчаса назад заходил в ресторан, якобы для того, чтобы найти загулявшего кореша. Дал швейцару сто рублей и зашел. Теперь Авдеев и Шварцман точно знали, куда идти. Стремительно шагая рядом, плечом к плечу, они бесцеремонно расшвыривали поддатых посетителей. И странное дело – те, отлетая в сторону, даже не пытались возмутиться или ответить.

В ресторане ещё звучала музыка, ещё томно пела рослая певица, но напряжение и оцепенение волнами распространялось от двух чересчур уверенных мужчин, шагающих между столами. Первым почувствововал его Круглый. Он вскочил на ноги, резко поворачиваясь, хрипло завопил:

– А я знал, я чувствовал!..

Авдеев хладнокровно выстрелил ему в лоб, и тут же, вторым выстрелом, продырявил голову Сарая, который, падая, не переставал жевать. Шварцман в то же самое время уложил двумя выстрелами Брюника и Клинта. Девушки истошно завизжали, забились в истерике. И эти крики разбили волну оцепенения в зале ресторана. Он наполнился визгами, криками, топотом ног. Шварцман вскинул левую руку, ладонь сжата в кулак и хрипло заорал:

– На пол! Всем на пол, кто пошевелиться – взорву на хрен!

Его послушались. Визги сменились стонами, крики – шумом сдвигаемой мебели. Авдеев и Шварцман уже были у двери. Задерживаться не стали. Сергиенко тоже крикнул, что взорвет всех, если кто-то шевельнется и метнулся за ними.

Никто не видел, что через два стола от места расправы сидел респектабельный господин в дорогом костюме, с гастуком-бабочкой. По бокам от него сидели две симпатичные девушки, которые рухнули на пол, услышав крик Шварцмана, а на столе, прикрытая салфеткой, стояла включенная видеокамера, направленная на Круглого. Проход между столами она тоже захватывала.

У входа, в той же позе страдальца за дело частного бизнеса в России сидел швейцар. Но уже шевелился, хотя вряд ли мог разглядеть, кто тут входит, кто выходит без его разрешения.

Авдеев, Шварцман и Сергиенко на одном дыхании промчались до машины, прыгнули в "Рено", А Комова не нужно было учить, что делать дальше. Он это давно знал.

Отдышавшись, Авдеев достал рацию, включил связь с Митяевым.

– Первый, дело сделано, проблем нет.

– Домой! – коротко приказал Митяев.

– Понял, – сказал Авдеев и выключил связь.

– Если у шефа нет пузыря, я на него обижусь, – пробормотал Шварцман.

– На то он и шеф, что дело свое знает, – сказал Сергиенко.

Авдеев молчал, задумчиво глядя на ночную Москву, проплывающую мимо. Он ещё раз отомстил распоясавшимся ублюдкам за гибель брата, не тем, кто убил Пашку, другим, но отомстил. А облегчения не было.

14

Митяев сидел в кресле, откинувшись на спинку и поддерживая сомкнутыми в замок ладонями затылок. На столе перед ним лежали фотографии и компьютерная распечатка данных на хозяев "Ина-банка". Одна операция близка к завершению (вернется Авдеев и можно будет считать её завершенной), нужно думать о следующих действиях, но ничего толкового в голову не приходило. Так всегда бывает, когда заканчивается напряженное ожидание, спадает нервное оцепенение.

Нужна была передышка. Митяев посмотрел на часы, мрачно усмехнулся. Домой этой ночью он вряд ли попадет, придется спать в слуюебном кабинете, на диване. Подопригора сказал, что босс намерен действовать решительно и быстро, домой не торопится, скорее всего, нужно будет ещё не раз встретиться с ним. Невесело пошутил, что самое время отправиться в блок релаксации и развлечься с девочками, ожидая указаний. Митяев согласно кивнул, хотя в "девочках" не нуждался,

Он снял трубку, набрал свой домашний номер.

– Привет, Алла. Все нормально?

– Если не считать отсутствия мужа, – ответила жена. – Ты скоро будешь, Саша?

– Ложись, не жди меня.

– Ты слишком многого просишь, Саша. Не ждать все равно не получится. Ты до утра?

– Может, и чуть позже. Спасибо, Алла.

– Пожалуйста. Будь осторожен и помни, что тебя все-таки ждут дома.

Митяев улыбнулся и положил трубку. Если жена не просто любимая женщина, а ещё и верный, умный друг – какие, к черту, могут быть "девочки"? Потом он сложил фотографии в стопку и направился с ними к боссу.

Генералу не понравился вид Ледовского – набухшие подглазья, красные щеки, пот на лице. Подумалось – старый. А если хватит удар? Придет другой босс и с другой службой безопасности, в которой ему, генералу Митяеву, места не будет. Какой же босс могущественной фирмы будет полагаться на начальника СБ своего предшественника? Это нереально.

Вспомнился Воронин, нормальный парень, вот и банк ему нашелся. Если помочь – в долгу не останется, значит, появится вариант на черный случай. Банк – он ведь голова финансовой фирмы, он туловище, у которого скоро будет много голов. Воронин именно ему обязан, хоть и не знает об этом. Узнает. Поймет. Не сразу, но со временем, станет его союзником. А тогда можно будет и с боссом разобраться, если что.

– Рассказывай, Саша, – сказал Ледовской. – У меня давление барахлит, неважно себя чувствую.

– Все нормально, Василий Ильич. Проблема решена. Воронину ничто не угрожает, а люди, которые нацелились на него, у нас на мушке. Непосредственные исполнители устранены.

– Чисто, Саша? Если что, я тебя самого...

– Если что, я сам пойду и сдамся, Василий Ильич. Вот что мы имеем, Митяев шагнул к столу, разложил перед Ледовским фотографии. – Момент убийства фирмача. Морды вполне различимы. Они же в машине у Новослободской. Один из них передает пакет. Этот пакет направляется прямо в "Ина-банк". Добавить перехват связи, голос бандитского босса, а он гендиректор банка и можно брать.

– Прямо голыми руками, – довольно хмыкнул Ледовской, разглядывая фотографии. – Куда он, сволочь, денется?

– Нет, необходима жесткая проверка акционеров банка.

– Ты и вправду, генерал. Знаешь, Саша, ни разу не пожалел, что взял тебя. Уважаю профессионалов, хоть они по канату ходят, хоть истории всякие рассказывают, хоть безопасность обеспечивают. Я сам профессионал... управленец. Потому и уважаю... себе подобных. Действуй, Саша. Банк мне нужен немедленно. Скоординируйся с Олегом и решите все проблемы. Завтра утром жду доклада.

– Задачу понял, Василий Ильич. Будем работать, – четко ответил Митяев.

Оставшись один в кабинете, Ледовской набрал номер телефона Воронина.

Телефонный звонок, словно дельфин утопаюющего, вытолкнул Воронина из липкого, мерзкого сна, в котором он убегал вокруг жутковатого дома от кого-то не менее жуткого, и никак не мог убежать. Он протянул руку, взял трубку, тихо сказал:

– Слушаю?

И тут же подумал, что это, наверное, опять бандиты. С новыми, более страшными условиями. Но в трубке послышался добродушный бас Ледовского.

– Прости, Сережа, что разбудил. Это Василий Ильич, дядя Вася, но так ты меня можешь называть только наедине, сам понимаешь, служба.

Воронин и наедине не собирался называть Ледовского "дядей Васей", да он никогда его так не называл.

– Да, Василий Ильич?

– Вот что, Сережа, можешь больше не опасаться бандитов. Мы с ними поговорили, объяснили, что к чему. Больше ты их не увидишь, проблема решена. И еще. Давай, завтра подъезжай ко мне... э-э-э... ну скажем, в полдень. Потолкуем о наших делах. Не возражаешь?

– Спасибо, Василий Ильич... В полдень? Хорошо, в двенадцать буду у вас.

– Ну, вот и ладненько. Надеюсь, Лена не возражает против твоей новой работы? И правильно делает. Большим человеком станешь, это я тебе гарантирую. Ну, спокойной ночи.

Воронин положил трубку и вылез из-под одеяла. Спать расхотелось, да и Настя заворочалась в своей кроватке, захныкала. Лена сладко спала, она была великолепна в постели, а потом ещё выпила грамм двести "Амаретто".

Он взял дочку на руки, заменил сырые пеленки в кроватке, потом на кухне перепеленал девочку, и минут двадуать ходил с нею на руках по темной комнате. Настя успокоилась, но едва он уложил её в кроватку, снова закапризничала. Воронин не стал брать её на руки, покачивал кроватку, тихонько уговаривая дочурку заснуть.

– Настюша красавица, и умница, и любимица папина, Настюша хочет спать, – шептал он, качая кроватку.

Когда дочка уснула, Воронин посмотрел на диван – Лена безмятежно спала, и пошел на кухню. Ему спать совершенно не хотелось.

Включил телевизор на кухне, налил себе водки в фужер, сделал бутерброд. Выпил, снова налил. Он все ещё не знал, как быть дальше. Идти работать на Ледовского не хотелось. И не только потому, что этот человек не нравился – ещё пару удачных сделок, и можно будет открыть свое дело. Скорее всего, фирму по продаже компьютеров, но есть идеи и по нефти, и по металлургии. Идти к Ледовскому – значит, на всем этом поставить крест. Не идти уже нельзя... Спас от бандитов, помог. Ну и что теперь делать, черт возьми?!

Возглавить банк и проводить операции по приказу Ледовского? Банк серьезная организация, да ещё при такой фирме, как "Рутения". Но ведь и ловушка. В случае проблем, "Рутения" подставит руководство банка. Это ясно, как дважды два. Но и будучи руководителем банка, можно обезопасить себя, можно и свои интересы обеспечивать. Как на бирже, где он, один из учредителей, не имел права выступать в качестве дилера. Но... кто же следит за этим? Значит, и в банке можно будет действовать самостоятельно... Другой вопрос – позволят ли? Или все будут диктовать сверху? Черт его знает...

На экране телевизора "Юность" появился ведущий ночных новостей, взволнованно заговорил об очередной криминальной разборке в одном из ресторанов на Олимпийском проспекте. Воронин выпил, куснул бутерброд, глядя на экран.

Съемочная группа оперативно прибыла на место преступления. Посетителей в зале не было, но тела четырех убитых засняли в том положении, в котором застигла их смерть.

Воронин машинально шагнул к телевизору, впился глазами в экран. Лицо толстяка в клетчатой рубашке и без полоски лейкопластыря на щеке он узнал бы из тысячи подобных лиц. Тот самый, что напал на него во дворе Биржи! А вот и другой, круглолицый! Он первым потребовал отдать деньги! Теперь лежит с закрытыми глазами на грязном полу, сжимая мертвыми пальцами ножку стула...

Третий, брюнет, похоже, был во дворе биржи. Воронин точно не запомнил его, но теперь... Он не сомневался, что уничтожена преступная группировка, которая напала на него, которая угрожала ему, его жене, дочке! Которая избила Тарнаха!.. Их просто застрелили в ресторане, всех сразу! Вот тебе и "криминальная разборка"...

Воронин вернулся на стул, плеснул в фужер ещё водки, выпил. Бетерброд не стал делать, просто взял пластинку "нарезку" сунул в рот.

Он уже понимал, почему Ледовской сказал, что не следует опасаться бандитов – проблема решена, он их никогда не увидит... Чего ж тут опасаться, если они застрелены, как собаки? С одной стороны – хорошо, так и надо, козлам, которые угрожали его жене и дочурке. С другой... Фирма серьезная, со своими врагами не церемонится. И если он, будучи её сотрудником, весьма ответственным сотрудником, откажется выполнять опасное поручение, пощады ждать не следует.