Текст книги "Рутения"

Автор книги: Николай Новиков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

В комнате заплакала Настя. Воронин побежал, взял на руки дочурку и, пржимая её к груди, понял, что роднее и ближе ничего нет. И рисковать ребенком он не может, никогда не простит себе, если с Настей или с Леной что-то случится...

До завтрашнего вечера? Они дали почти сутки. Ну что ж... надо думать. Сменив ползунки дочурке и убаюкав её, Воронин лег в постель, но сна не было. Думать надо, думать...

6

– Соня, вставай, уже девять, пора на работу, – пропела Лена, целуя Воронина в щеку.

Он открыл глаза, увидел жену в короткой шелковой ночнушке. почти прозрачной, и улыбнулся.

– Ленка, ну её к черту, работу, иди ко мне.

– Не могу, я кормлю Настюшку. А ты вставай. Кстати, деньги я спрятала.

– Ну и молодец, – разочарованно сказал Воронин. Потянулся и тут же вспомнил о ночном звонке.

Настя сидела в своей кроватке, что-то лопотала и улыбалась. Чудесная девчушка... И ей грозит опасность?!

Зазвонил телефон. Лена взяла трубку, потом протянула её Воронину.

– Сережка, тебя Поплавский, – сказала она, зажав ладонью микрофон. Грустный, наверное, жалеет, что не он, директор, заработал кучу денег.

– Влад? – сказал Воронин, взяв трубку. – Что у тебя?

– Хреновые новости, Серега. Вовка попал в больницу.

– Да ты что?! А в чем дело?

Воронин сел на постели, судорожно сжимая рукой трубку.

– Напали ночью, когда возвращался домой. Перелом ключицы. черепно-мозговая травма, в общем, досталось... И я подумал, может, это те козлы, что во дворе "наехали" на тебя?

– При чем тут Вовка? Они что, на всех досье имеют?

– Да кто его знает... Но странно все это.

– Ладно, Влад. Я скоро буду, там поговорим. И навестим Вовку. Поговори со службой безопасности, знаешь, о чем.

– Знаю. Давай, подруливай.

– Опять проблемы? – спросила Лена.

– Да нет. Ленка, возьми Настю, пойди на куцхню, мне надо поговорить.

– Секреты?

– Пожалуйста.

– Ну ладно.

Лена взяла дочурку, ушла с нею ка кухню. Воронин торопливо набрал знакомый номер. Он уже понял, что нападение на Володю Тарнаха – не случайный эпизод. Его ночью предупредили, что утром поймет, какие они серьезные. Действительно... И, значит, нужна серьезная помощь. И теперь можно, нарушив свои принципы, позвонить отцу, попросить, чтобы он нарушил свои принципы. Может и получится...

С отцом у Воронина были сложные отношения. Вообще-то они уважали друг-друга, но профессор МГУ Воронин не одобрял решение сына заниматься "преступной", как он считал, коммерцией, а сын не мог понять, почему отец, бывший некогда секретарем горкома ВЛКСМ и знакомый со многими влиятельными людьми, остается простым профессором. Они столько об этом говорили, если бы записать на магнитофон – получилось бы продолжение романа Тургенева "Отцы и дети". Но каждый остался при своем мнении. В любой другой ситуации Сергей и не подумал бы просить отца о помощи, даже, если бы ему грозила смертельная опасность. Но бандиты угрожали Настюше и Ленке...

– Пап, привет. Как ты сам? – сказал Воронин, услышав в трубке голос отца.

– Нормально. Мог бы приехать, навестить стариков.

– Какой ты старик, перестань, пап. У меня к тебе серьезное дело. У тебя есть друзья на самом верху...

– Ну, есть. Мы иногда перезваниваемся, поздравляем, или... всякое бывает. Если ты все ещё не понял, почему я не министр...

– Давно все понял. Пап, я вчера заработал кучу денег. На меня напали, ребята помогли, отбились. В центре Москвы еле ушли от преследования. Менты и глазом не повели! Но это ещё мелочи. Ночью мне звонят и говорят, что должен отдать им половину, иначе Ленке и Насте грозит опасность!

– А они нахалы...

– Они ублюдки, пап! И все знают – номер телефона, адрес. Вчера ночью напали на Володьку Тарнаха, избили, теперь он в больнице с переломами и черепно-мозговыми травмами. Для того, чтобы я понял – не шутят. Они не шутят, пап! И угрожают не мне, а Насте и Ленке!

– Даже так... Настеньке угрожают, скоты? Привези Лену с Настей к нам, я сейчас в отпуске.

– Пап, я знаю, тебе трудно просить своих бывших друзей, но и мне тоже трудно тебя просить. Только сам я с этими подонками не справлюсь. Мне нужна хотя бы информация! Ты понимаешь?

– Да уж не министром работаю, а как-никак профессором МГУ, язвительно сказал Воронин-старший. – Ладно, что-нибудь придумаем... Жди на телефоне, я тебе перезвоню. А потом – привези Настюшку и Ленку ко мне.

– Привезу. папа. Ты поможешь?

– Попробую, – неохотно сказал Воронин-старший.

Сергей положил трубку, и только теперь заметил в дверях Лену с дочкой на руках. Девочка улыбалась, махала ручонками, а жена с тревогой смотрела на него.

– Сережа... Что все это значит?

– Ты все слышала? – Лена кивнула. – Есть какие-то телефоны установщиков стальных дверей? В газетах, или... – Лена снова кивнула. Звони немеделенно. Пусть приезжают, ставят самую дорогую, самую надежную дверь.

Василий Ильич Ледовской уже десять лет страдал язвой, и на завтрак употреблял только молочные продукты, иногда – вареное яйцо. Но с недавних пор пристрастился к овсяной каше, или попросту – "Геркулесу". Оно, конечно, отвратительная пища дебильных английских лордов (Овсянка, сэр!), но если её сдобрить сливками, малиновым конфитюром, да капнуть хорошего коньячку, так разве сравнишь с кефиром или вареным яйцом? Овсянка – она бывает разной. К тому же, положение обязывало, глава мощной корпорации в России был то же самое, что в Англии лорд. Значит, и питаться должен соответственно.

Он вошел на кухню в красном махровом халате с золотым змеем на спине, плюхнулся на стул, посмотрел на домработницу и некгромко сказал:

– Привет, Даша. Как наша каша? – и довольно усмехнулся.

Полгода говорил домработнице одно и тоже, и всякий раз усмехался, глядя на молодую, крепкую женщину. Преподавала физкультуру в техникуме, мастер спорта по гимнастике. Тридцать лет, разведенная. Самое то, что нужно главе корпорации, особенно, когда жена уезжает на дачу или в очередной круиз. Триста долларов в месяц – где она ещё найдет такие деньги? И доплата за особые услуги. А кашу варить – невелика хитрость.

– Здравствуйте, Василий Ильич. Каша в порядке, – с улыбкой ответила домработница.

Поставила перед Ледовским большую фарфоровую чашку с овсянкой, серебряную плошку со сливками и хрустальную с конфитюром. А потом и бутылку настоящего армянского коньяка.

– Себе-то плесни чуток для бодрости, пока жена дрыхнет,разрешил Ледовской.

– Это можно, – сказала Даша. – Отвинтила пробку, добавила грамм десять в кашу хозяина, себе – в хрустальную рюмку плеснула грамм пятьдесят.

В последнее время она пристрастилась к коньяку, Ледовской отмечал опытным взглядом понижение уровня жидкости в бутылках в баре, но не упрекал домработницу. Так проще, пока не скандалит, не требует повышения оплаты.

Даша чокнулась с фарфоровой чашкой Ледовского, выпила, кусочком хлеба зачерпнула малинового конфитюра в качестве закуски. Ледовской старательно перемешивал теплую кашу со сливками, конфитюром и коньяком. В это время зазвонил телефон. Даша сорвалась с места, схватила трубку нового аппарата, радиотелефона, важно сказала:

– Квартира Василия Ильича Ледовского. Да, по какому вопросу?

Ледовской дернул головой, безмолвно спрашивая – кто? Даша прикрыла микрофон ладонью, негромко сказала:

– Владимир Иванович Воронин.

– Дай, – сказал Ледовской, протягивая руку. – Але, Володя? Рад тебя слышать, старый черт! Давненько не звонил.

– У тебя жена новая? – поинтересовался Воронин-старший.

– Домработница, – довольно хмыкнул Ледовской. – Я ж говорю, давно не звонил, Володя. С год, поди, а? Все профессор? Преподаешь философию нашим неучам?

– Преподаю, Вася, а что ещё делать? Не в министры же идти? Да и не зовут.

– Сам виноват, выпал из "обоймы". Но при желании можешь вернуться, сейчас самое то время, не смотри, что всякие там молодые демократы шумят. Они шумят, а мы, старики, дело делаем, страну подымаем. Умные люди, свои, везде нужны.

Он говорил дружеским тоном, но выражение лица было весьма серьезным. А ну как профессор Воронин и вправду станет просить большую должность! Это ж проблема. С одной стороны – и свой, и умный, а с другой – больно себе на уме, да и нынешнюю демократию не слишком уважает. Таких нынче не жалуют. Но и сказать об этом давнему приятелю нельзя.

Воронин-старший как будто услышал его мысли.

– Нет, Вася, я уже решил для себя – помру профессором. А вот сын у меня – истинный демократ, коммерсант. Биржу свою организовал, дела у него идут отлично.

– Сережка? А я слышал – Воронин, Воронин, но не подумал, что это Сережка. Погоди, он же у тебя "Плешку" закончил?

– С красным дипломом.

– Ай, молодец, парень! А моя дочка уже двоих родила, домохозяйка. Муж у нее, правда, неплохой парень, но сама-то! Домохозяйка!

Ледовской довольно усмехнулся. Слава Богу, не просит должности. А что там с сыном? Ведь по этому поводу звонит.

И снова Воронин-старший угадал его мысли.

– Вася, мой Сергей – настоящий капиталист. Так все организовал, что огромные деньги зарабатывает. Но бандиты мешают. Угрожают, понимаешь, жене и дочке. И серьезные бандиты, адреса, телефоны у них есть. Один Сережин друг уже в больнице, он на очереди. Надо что-то делать.

– Надо, – согласно кивнул Ледовской. – А он в банковском деле разбирается?

– А ты как думаешь?

Ледовской напряженно сощурился, поскреб пальцами щеку и резко сказал:

– Все понял, Володя. Помогу. С бандитами разберемся, но и он должен мне помочь. Нужен свой в доску человек на очень ответстввенную должность в моей корпорации. Скажи Сергею, пусть подъезжает в мой офис, буду ждать. Поговорим, все выясним, решим, что делать с этими бандитами.

– Вася, ты, конечно, большой теперь человек, – столь же резко сказал Воронин-старший. – Но кое-что мне должен, если помнишь. Я имею в виду ЗИЛовскую историю. Ничего у тебя не прошу для себя, но сыну грозит опасность.

Ледовской помнил. На ЗИЛе был какой-то праздник, он там изрядно выпил на банкете и затащил в туалет какую-то девчонку. Насиловать не собирался, думал – сама поймет, с кем имеет дело, а она почему-то не поняла, стала кричать... Дура. Хорошо, рядом Воронин оказался, замял скандал, и на следующий день приезжал, договаривался, пока он, Ледовской, отлеживался дома. Договорился Воронин, всех ублажил будущий профессор, а то ведь девчонка собиралась в суд подавать. Дура.

– Помню, Володя, помню, – морщась, сказал Ледовской. – Я жду Сергея в офисе на Старобасманной. Корпорация "Рутения", найдет. Пусть приезжает немедленно. Помогу, даже если не захочет сотрудничать... Кстати, должность директора банка и тебя бы устроила, это не шуточки. Парень попадет в такую систему, которая нам... тебе и не снилась. А уж своего сотрудника я смогу защитить даже от ЦРУ.

– Спасибо, Вася. Привет Полякову, если он меня помнит.

– Звони, Володя. Даст Бог – встретимся. Пока.

Ледовской отдал трубку домработнице и принялся за кашу. Вкуса её он сегодня не чувствовал, ибо напряженно думал о сыне Воронина. Молодой, свой, обязанный ему, красный диплом "Плешки" – лучшей кандидатуры для главы своего банка не придумать. Да ещё и способный практик, судя по успехам биржи. И как это он раньше об этом не подумал? А бандиты... с ними разберется начальник службы безопасности "Рутении" Митяев, на то он и генерал КГБ, хоть и бывший, но у них бывших не бывает.

Когда зазвонил телефон, Воронин метнулся к аппарату, остановился, укоризненно посмотрел на жену. Лена отрицательно качнула головой. отказываясь уйти на кухню. В кроватке закапризничала Настя, Лена взяла дочурку на руки, приблизилась к аппарату. Воронин недовольно поморщился. снял трубку.

– Сережа, дуй на Старобасманную, в офисе корпорации "Рутения" тебя ждет дядя Вася Ледовской. Помнишь такого?

– Помню, – без энтузиазма сказал Воронин. – Что это за корпорация, и что он может, дядя Вася? Я помню, что он... не только профессором, но и доцентом вряд ли стал бы. Тупой.

– Вот потому я и не министр, – сказал Воронин-старший. – Но Ледовской сейчас может почти все. Он поможет тебе в любом случае, но если согласишься работать на него – я не завидую тем бандитам, что угрожали тебе.

– Да нет, это исключено, пап. У меня свое дело...

– Было. Ты подумай, Сережа. В десять тебя ждут, поторопись. А я немедленно выезжаю к тебе, мама подъедет попозже.

– Возьми такси, пап, я заплачу. В смысле – Ленка заплатит, когда приедешь.

– Ты полагаешь, что Ленка может оплачивать проезд профессора Воронина?!

– Пап, я получил твою зарплату за сто лет вперед, могу заплатить один раз за такси. Тем более, за вою помощь... Ну к чему нам выяснять отношения?

– К тому, что за себя я плачу сам! И помощь оказываю не за деньги и не за убеждения! Итак, ты едешь на Старобасманной. к Ледовскому, решаешь все свои проблемы, а я – к тебе. Вопросы имеются?

– Нет. Спасибо, пап. Надеюсь, это останется между нами?

– За кого ты меня принимаешь? – степенно ответил профессор.

– Ну что? – спросила Лена, когда Воронин положил трубку.

– Отец приедет, побудет с вами. На улицу не выходи, гуляйте с Настей на лоджии. Позвонят – смотри в "глазок", чужим не открывай. Приедут дверь менять – спроси из какой фирмы. В общем, мы на осадном положении. Временно. Я поехал.

– Кто тебе... нам угрожает, Сережа? Это связано с деньгами, да?

– Кое-какие проблемы возникли, но тебе не стоит о них думать. Все нормально, только гулять сегодня не ходи.

– А почему Владимир Иванович приедет?

– Потому, что соскучился! – отрезал Воронин, направляясь к двери, пока ещё деревянной.

– Сережа! – воскликнула Лена.

Он обернулся.

– Все нормально, малыш, не бойся. Будет звонить Влад, скажи, скоро приеду на биржу. Вернусь пораньше, пока.

Лена тяжело вздохнула, прижимая дочку к груди.

7

Офис "Рутении" Воронин нашел без проблем. Остановил машину у массивных чугунных ворот и направился к проходной – квадратному домику из желтого кирпича. Внутри было двое охранников, один стоял у прохода, загороженного стальной "вертушкой", другой сидел в дежурке за стеклом. Оба в черных костюмах и при гастуках. На плечах у них не было погон, но почему-то верилось, что уж под пиджаками-то наверняка имеются.

– Привет, мужики, меня Ильич ждет, откройте ворота, – нахально сказал Воронин.

Не хотелось ему приезжать сюда, просить помощи у Ледовского, но что поделаешь? А тут ещё охранники в костюмах и при галстуках, пижоны!

– Ильич на Красной площади, – сказал тот, что стоял у прохода. Может, тебе туда надо?

– Ну тогда – дядя Вася Ледовской, это больше устраивает? Я Воронин.

– Паспорт, – невозмутимо сказал охранник. Взял документ, с минуту внимательно изучал его, потом вернул. – Машину оставишь на стоянке за проходной, дальше пешком. Вопросы есть?

– Да. Скажи, какое у тебя звание?

– Капитан ВДВ, – усмехнулся охранник.

– И никогда ты не станешь майором, – с сожалением сказал Воронин, направляясь к своей машине.

Он въехал во двор, оставил машину на асфальтовой площадке и неторопливо пошел к центральному входу. По бокам дороги, отороченной ровными серыми бордюрами, стояли серебристые елочки, а под ними – ровный, аккуратно подстриженный, изумрудный газон. Прямо, как в Англии. Воронин вспомнил известный совет, как сделать хороший газон и подумал, что он не совсем верен. Не нужно двести лет поливать и подстригать траву, теперь можно купить семена этой травы в Англии и посеять в России. Через месяц будет двухсотлетний газон, только ухаживай за ним.

В просторном вестибюле его встретили два охранника, похожие на тех, что дежурили в проходной. Один проверил паспорт, второй профессионально обыскал Воронина, удовлетворенно кивнул, не найдя оружия и взрывчатки, и сказал:

– По главной лестнице на второй этаж, потом направо. Василий Ильич ждет вас.

Часы показывали без трех минут одиннадцать. Поднимаясь по мраморной лестнице, устланной красной ковровой дорожкой, Воронин пытался вспомнить характер Ледовского, некогда тот часто бывал в их доме – и ничего интересного не вспомнил. Приходил и каждый раз говорил одно и то же хороший мальчик, хороший. Все. Другие доставали стандартными вопросами о школьных успехах, поучали, третьи были просто симпатичными дядьками, рассказывали смешные истории, советовали, как вести себя, словом говорили с ним, как с равным. А Ледовской – хороший мальчик, хороший, и больше в упор его не видел.

Может быть, поэтому его-то больше других знакомых отца и не любил Воронин в детстве? И теперь не хотел просить у него помощи. Но выбора не было.

Секретарша оказалась именно такой, какую он ожидал увидеть в "предбаннике" главы госкорпорации. Пухленькая блондинка лет двадцати пяти, вполне симпатичная. Ну, если это угадал, представить все остальное, глядя на её ярко накрашенные губы, было совсем не сложно.

– Лобрый день, Сергей Владимирович, пожалуйста, проходите, Василий Ильич ждет вас, – сказала она неожиданно низким, хрипловатым голосом.

– Шампанского не хотите? – поинтересовался Воронин.

– Что? – с улыбкой спросила секретарша.

– Таким голосом женщины обычно говорят: мужчина, угостите даму шампанским!

– Я не люблю шампанское, – холодно ответила девушка.

Воронин кивнул и направился в кабинет.

– Здравствуйте, Василий Ильич, Я...

– Сережа! Сколько лет, сколько зим! – восторженно воскликнул Ледовской, вскакивая с кресла и направляясь к Воронину.Ты ведь называл меня "дядей Васей" когда-то!

Как будто они были друзьями. Воронин не помнил, чтобы он называл Ледовского "дядей Васей", но не стал противииться дружеским объятиям. Ледовской по-отечески похлопал Сергея по спине, сказал, глядя снизу вверх:

– Какой парень, стал, а?! Да что я – мужик! Последний раз виделись, когда ты в восьмом классе учился, а потом судьба разбросала нас с твоим отцом, да... Ну проходи, проходи, садись в кресло. Выпьешь чего-нибудь? Да ты не стесняйся, я ж тебя чуть ли не с пеленок знаю.

– Нет, спасибо...

Воронин осторожно присел в глубокое кресло у стены. Теперь он чувствовал себя не так уверенно, как на проходной, или даже в комнате секретарши. Огромный кабинет, массивная, дорогая мебель, не чета современной "офисной", неожиданно радушный прием кого угодно приведут в замешательство.

– Это ценю, – сказал Ледовской. – Сам с утра – ни-ни. Ну, судя по выражению лица, вернее, по его состоянию, у тебя возникли проблемы. Так?

– Потому и приехал к вам.

– Я понял. Но давай сперва о делах.

Ледовской сел в другое кресло и стал расспрашивать о делах на бирже. Его интересовали номенклатура товаров, производители и покупатели, стратегия цен и перспективы развития, динамика роста прибыли, и другие, чисто профессиональные вопросы работы. Воронин отвечал, недоумевая, к чему это? Он ведь приехал совсем по другому вопросу. Ему нужна помощь, чтобы справиться с бандитами, уберечь свою семью от грозящей опасности. Вспомнились слова отца, что Ледовской может предложить ему работать на себя. Ну, это исключено...

– Значит, собственные склады? Интересно, интересно. Упор на психологию, гарантия сделки – главное... Собственно, почему только психология? Тут и выгода очевидная, товар-деньги под гарантией фирмы, рассуждал Ледовской. – На данном этапе – верный путь. Но дальше... А что дальше, Сережа?

– Доверие клиентов дорогого стоит. Разумеется, они будут стремиться налаживать прямые связи, без нас. А мы будем совершенстовать работу, основываясь на известности и надежности. Возможен некоторый прогиб в активности биржевой деятельности, но это временное явление...

– Вот именно! Именно! – закричал Ледовской. – Ты настоящий стратег, Сережа! Правильно мыслишь.

– Спасибо, Василий Ильич, но я приехал к вам...

– Бандиты докучают? Отобьем охоту. Ты про это позже поговоришь с Сашей Митяевым. Ну, для тебя он, наверно – Александр Петрович, все ж таки генерал КГБ. Разберется и поможет. Я тебе вот что скажу, Сергей. Был недавно в ЦК... а-а, черт попутал! Они ж на Старой площади сидят... В Администрации президента. Велено активизировать работу по обеспечению страны продовольствием. А как её активизируешь, если Сбербанк не мычит, не телится? Нужен свой банк. И нужен свой человек, который возглавит его. Насчет банка – тут есть несколько путей, думаю, а насчет человека, главы банка – тут и думать нечего. А?

– Извините, Василий Ильич, но у меня...

– Свое дело? А я ведь тебе хочу предложить тоже свое. Банк! Это не хрен собачий. Мне что нужно? Быстрота, надежность, если надо конфиденциальность. Все остальное – в твоем ведении. Спад производства громадный, биржа, даже при наличии таких умов, как твой, ещё не скоро приживется у нас. А банк – он и в Африке банк. Да что мне тебе объяснять.

– Спасибо, Василий Ильич, но я не могу бросить ребят.

– Можешь, – неожиданно жестко сказал Ледовской. – Судя по информации, тебя поставили "на счетчик" не дураки. Я могу их припугнуть, из уважения к отцу, но все время охранять тебя не могу. А своих сотрудников я в обиду не даю. Так и объясни ребятам. Если они смогут тебя защитить, пусть попробуют. Но я бы не стал рисковать семьей. Нравы нынче сам знаешь, какие.

Воронина не просто заинтересовало, заинтриговало предложение старого лиса. Он, профессионал, отлично понимал, что такое быть главой частного банка, да ещё и прикрытого крупной госуджарственной корпорацией. И уже промелькнуло несколько мыслей о том, как можно избавиться от зависимости и вести свою финансовую политику. Тут такие возможности!.. Но жесткость, с которой Ледовской предлагал ему банк, фактически, ставя перед выбором – или под меня, или – семья в опасности, возбуждала в душе протест.

– Спасибо за доверие, но... мне надо подумать.

– Сергей, я человек старой закалки, и одно правило усвоил крепко: второй раз такие должности не предлагаются. Повторяю на этом участке мне нужен свой человек и профессионал.

– Но я могу хотя бы с женой посоветоваться?

– Конечно! Значит, договорились. Советуйся с женой, умная жена плохого не посоветует. А я пока решу вопрос насчет банка. Возможно, уже сегодня. Ну что, рад был тебя видеть. Рад, что у Володи такой замечательный сын.

Ледовской встал, ещё раз похлопал Воронина по плечу. Сергей тоже вскочил с мягкого кресла.

– Василий Ильич, а как же...

– Бандиты? Дуй по коридору направо, найдешь дверь начальника службы безопасности. Он решит все твои проблемы. Привет отцу передавай.

– Спасибо, Василий Ильич, – сказал Воронин.

Он шагнул к двери, и уже взялся за ручку, когда услышал голос хозяина кабинета, вернее – Хозяина:

– Сергей?!

– Да?

– Мы сработаемся. Ты мне понравился, а я никогда не ошибался в людях.

Воронин ещё раз поблагодарил Ледовского и вышел из кабинета. Секретарша смотрела на него с игривой улыбкой, но Воронин проигнорировал её. Просто вышел из комнаты, даже не попрощавшись. Не до того было.

Генерал КГБ, а ныне начальник службы безопасности "Рутении" Александр Петрович Митяев был совсем не похож на генерала. Моложавый мужчина с мягкими чертами лица и волнистыми каштановыми волосами, закрывающими половину ушей. Генералов с такой прической Воронин не видел даже на фотографиях.

– Здравствуйте, Александр Петрович, я Воронин.

– Привет, Воронин, выглядишь вполне солидно, – усмехнулся Митяев. Не как будущий глава банка "Рутении", а как настоящий бизнесмен. Согласился работать с нами?

– С женой надо посоветоваться.

– Нормально. Давай на "ты", Сергей.

– Извините, но... вы же генерал.

– А ты биржевой воротила, богач. Кстати, мне генерала дали за пару месяцев до путча, а через месяц после путча уволили за ненадобностью. Спасибо Василию Ильичу, взял к себе. Теперь не жалею, что уволили.

– Да? Слушай, Александр... Петрович, достали меня уже всякими разговорами. А моей семье грозит опасность. Жену, дочку, ей полтора годика, обещали... козлы! – выпалил Воронин.

– Разберемся. Кстати, мои люди уже присматривают за твоим домом. Пока все нормально. Давай конкретно, кто?

– Откуда я знаю?

– Как выглядят?

Воронин описал внешности троих нападавших – круглолицого в зеленых штанах, амбала в клетчатой рубашке, и смуглого парня в джинсовом костюме. Кто стрелял он не заметил. У амбала должна быть царапина на щеке. Кругломордому тоже досталось, но вряд ли это заметно. Кстати, кругломордого он видел и прежде в зале биржи, но не обращал внимания. Может, продавец, может покупатель, может, просто присматривается, а оказалось... Машина серая "Ауди", номера не помнит.

Митяев кое-что записал в блокноте. Потом уточнил требования нападавших. время телефонного звонка, фамилию пострадавшего, то есть, Тарнаха, и приятно улыбнулся.

– Не волнуйся, Серега, все будет нормально. Найдем козлов и убедим, что обижать наших людей – накладно. Фирма веников не вяжет. Ну все, приятно было познакомиться, думаю, сработаемся. Да, держи на всякий случай, Митяев записал на листке свой телефон, протянул Воронину. – Если что звони. Это не "визитка", но что поделаешь, в нашей службе "визитки" не положены.

Воронин поблагодарил генерала и вышел из кабинета с ощущением, что ему помогут лишь в том случае, если он станет "своим". Помогут легко и просто, и эффективно, бандиты и близко не подойдут к его семье, к нему. В это верилось легко. Но ведь он ещё не дал согласие работать на Ледовского. А что будет, если откажется? Отказываться не хотелось, но и соглашаться, когда тебя практически принуждают – тоже не хотелось.

Олег Подопригора вошел в кабинет Ледовского, остановился у стола босса. В голубом костюме "с отливом", белоснежной рубашке с красным галстуком, он выглядел женихом, забежавшим пригласить босса на свадьбу. Но Ледовской давно его знал, и к этой особенности – одеваться на слуюбу, как на главное торжество своей жизни – привык.

– А ведь правду говорят – на ловца и зверь бежит, – с улыбкой сказал Подопригора. Однако, в голубых глазах застыла настороженность. – Ну и как он, Василий Ильич, готов к роли жертвенного барана?

– Парень то, шо надо, – ответил Ледовской. – Думаю, тебе придется с ним работать. А там видно будет, кто у нас баран.

– Сомневаетесь во мне? – в голосе заместителя чувствовалась обида.

– Нет. Но будешь считать его бараном – возникнут проблемы. Парень толковый, а банк, что ни говори – самостоятельная структурная единица, все проконтролировать трудновато. Смекаешь, к чему я?

– Да нет, Василий Ильич! Я к нему с полным, так сказать, уважением. Но вот что мне непонятно. Он – сын вашего давнего друга, умный парень. И он же – пойдет в тюрьму, в случае чего. Сдать банкира – наше спасение... В случае чего. Но сдать сына друга... Это нормально?

Ледовской сердито засопел. Он понимал, что беспокоило Подопригору если готов сдать сына своего друга, которого знал с пеленок, то что же говорить о заместителе, в сущности – чужом человеке? А ничего не надо говорить, в бизнесе никто не застрахован от неудач.

– Что значит – нормально? Покажет себя – прикроем, напартачит – будет отвечать за свои дела. Ты что, первый раз замужем, Олег? Я почитал информацию о его бирже – хорошо работает. Окончил "Плешку" с красным дипломом, и в деле себя показал. Сажать его никто не собирается. А в случае чего, как ты говоришь, не захочет он в тюрьму, что-нибудь придумает. Такой мне и нужен.

– А если не придумает?

– Сядет. Или тебя посадит. Что у нас по банкам?

– Меня не надо, Василий Ильич!

– Ну вот и работайте. Вместе. Так что?

– Взять готовый без серьезных рычагов сложно. Я дал задание аналитической группе проработать вопрос организации своего банка. Через пару дней обоснование будет готово.

– Чего там обосновывать? – недовольно пробурчал Ледовской.

– Экономические параметры.

– На хрен мне твои параметры?! Банк нужен, и все дела! Документы Полякову отправил?

– С этим порядок, президент будет доволен. Поляков ещё не звонил вам?

– Покуда нет. Ладно, давай мне резюме по банкам. Немедленно. Время не терпит.

– Понял, Василий Ильич. Извините, последний вопрос. А если ваш протеже не согласится принять должность руководителя банка?

– Тебя поставлю. Ты же хотел.

– Теперь уже не хочу... – пробормотал Подопригора, двигаясь к двери.

8

Собственное детище – Вторая Товарно-сырьевая биржа, или попросту ВТС показалась Воронину грязным сараем после аккуратных газонов, серебристых елочек и солидных кабинетов "Рутении". А чего стоит вежливый, спокойный генерал КГБ, с которым можно говорить на "ты"!

Воронин не пошел в зал биржи, а коридорами направился прямо в кабинет Поплавского, раздраженно слушая гул голосов в зале, объявления ведущего торги, выкрики маклеров и брокеров. Еще недавно этот гул казался ему чарующей музыкой, гимном нового времени, новой жизни. Теперь – нет. Большие дела вершатся в тихих, солидных кабинетах "Рутении", под прикрытием солидных людей, профессионалов. Уж если газоны и елочки там на уровне, то и служба безопасности тоже. И большие деньги крутятся там. А банк "Рутении" это финансовый центр, который позволяет не только быть в центре больших дел и больших денег, но и контролировать их, и влиять на них!

В душе Сергей уже согласился принять предложение Ледовского. И если бы старый лис просто позвонил – вчера, позавчера, и сказал бы: ты классно работаешь, парень, не хочешь ли возглавить банк моей корпорации? – он бы дал утвердительный ответ уже в кабинете Ледовского. Но этот ультиматум или соглашаешься, или остаешься один на один с хорошо организованной и не менее хорошо информированной бандой – был как заноза в сердце. Не любил Воронин, когда его принуждали что-то делать. Даже если дело ему нравилось.

Кабинет директора биржи располагался за сценой конференц-зала, и был прежде чем-то вроде артистической уборной. Прежде там готовились к самодеятельным концертам местные таланты, а по большим революционным праздникам – и не только местные.

Просторная комната, грязно-зеленые стены со следами вешалок, паутина в углах, из мебели – большой стол в углу, на котором светился экран монитора компьютера. Воронин настоял, чтобы результаты торгов заносились в память компьютера в зале, передавались на компьютер директора и выводились на экран его монитора. Поплавскому компьютерная система казалась поначалу дорогой игрушкой (у других нет, зачем нам тратить деньги?), долго сопротивлялся, но в этом вопросе Воронин и Тарнах были едины, и Поплавский сдался, А теперь уже не мыслил своего рабочего места без компьютера.

Поплавский сидел за столом, напряженно глядя на экран монитора. Но там были не столбики цифр по заключенным сделкам, а желтый колобок в лабиринте. Директор коротал время, играя в "Пакмэн". Увидев Воронина, вскочил на ноги.

– Серега, что случилось? Я тебя жду, жду...

Воронин пожал влажную ладонь директора, сел на скрипучий стул у стола. Поплавский сел в свое кресло, вышел из игры, переключился на биржевые новости. Потом поднял голову, уставился на Воронина, ожидая ответа.