Текст книги "Блюхер"

Автор книги: Николай Великанов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 26 страниц)

НАЧАЛЬНИК ВЯТСКОГО И ПЕРМСКОГО УКРЕПРАЙОНОВ

Наступала весна 1919 года. Колчак спешил. Он предпринял широкомасштабное наступление против Восточного фронта. Белыми войсками были заняты Оханск, Оса. Встала реальная угроза Глазову и дальше на северо-запад – Вятке. Полки 29-й дивизии, чтобы не попасть в окружение, вынуждены были отойти в район станций Бородулино и Юлезино и закрепиться на железнодорожной линии Пермь – Глазов.

Штаб красного Восточного фронта, осознавая, какую смертельную опасность для Советской республики таит возможное соединение армий Колчака с северными интервентами, принимает решение о срочном создании в тылу глубокоэшелонированной обороны – системы укрепленных районов. Одним из таких укрепрайонов должна стать Вятка с ее военным гарнизоном. Начальником гарнизона и обороны Вятско-Слободского района был утвержден Блюхер, который одновременно оставался помощником командующего 3-й армией.

Блюхер прибыл в Вятку в апреле 1919 года. О его деятельности на должности руководителя Вятского укрепленного района свидетельствуют многочисленные приказы, отданные им в течение трех месяцев (апрель – июль – время руководства укрепрайоном В. К. Блюхером) и сохранившиеся до наших дней в архивах.

Последний приказ по войскам Вятского гарнизона за номером 69 был подписан губернским военным комиссаром Григорьевым 3 апреля 1919 года. В тот же день вышел приказ номер 1, подписанный уже новым начальником гарнизона и обороны Вятско-Слободского района, помощником командарма-3 Блюхером. В нем он объявлял о своем вступлении в должность.

Период становления Вятки центром укрепленного района подробно описан в воспоминаниях члена Военного совета Вятско-Слободского укрепрайона В. Ф. Сивкова.

В Вятке царила анархия. Старые законы отменены, новых никто не знал и не выполнял. Из 4766 сотрудников советских учреждений губернского центра 4467 человек – представители чиновничьего аппарата прежнего режима. Город забит беженцами, засорен подозрительными лицами. Тут и военные дезертиры, и удравшие из деревень кулаки, и буржуи с многочисленными прихлебателями, не сумевшие вовремя перебраться к белым. Пьянство, азартные игры, проституция, воровство, грабежи… Местные власти бездействовали.

С приездом Блюхера Вятка, Котельнич, Слободской, Орлов и их окрестности были объявлены укрепленным районом – опорным пунктом 3-й армии. Для его управления был утвержден Военный совет (тройка) в составе В. К. Блюхера, С. А. Новоселова, В. Ф. Сивкова.

«До этого, – пишет Сивков, – лично Василия Константиновича мы не знали, но слышали о его героических делах. На первую встречу с ним я шел с какой-то необъяснимой настороженностью. Думалось: „Заместитель командующего армией, герой… Как-то встретит? Как сложатся отношения при совместной работе?“ Но через несколько минут от моих тревог не осталось и следа. Мы сидели за чаем и, как давние друзья, вели задушевную беседу. Простота и непринужденность в отношениях сопутствовали нам и в дальнейшем».

Блюхер сосредоточил свое внимание на военных вопросах, а Новоселову и Сивкову поручил налаживание нормальной жизни в губернии. Все силы и средства – в единый кулак. Была создана система военно-революционных комитетов на местах. Городской военревком и уездные ревкомы приступили к наведению порядка. Должностных лиц управленческих органов Вятки и Вятской губернии, дискредитировавших советскую власть, в зависимости от степени виновности либо увольняли, либо предавали суду революционных трибуналов. Особенно сурово карались саботаж, пьянство, азартные игры. Уличенные в этом сотрудники учреждений приговаривались к заключению в тюрьму или к расстрелу.

Военно-революционные комитеты не только твердой рукой наводили административный порядок, но и решительно вторгались в другие важные стороны жизни города и губернии, налаживали работу заводов и фабрик. Очень остро стоял продовольственный вопрос: рабочие получали всего по три четверти фунта хлеба в день, мяса, овощей совсем не было. Принятые срочные меры по улучшению снабжения рабочих продовольствием принесли положительные результаты.

Город церквей и монастырей, кожевников и винокуров трудно было представить центром укрепленного района. Но через полтора месяца неукротимой волей Блюхера он превратится в настоящий военный лагерь.

Перво-наперво Блюхер занялся гарнизоном, собрав в единую военную организацию 1-й рабочий полк тылового ополчения, Вятский отдельный караульный батальон, 1-й Вятский резервный рабочий батальон, 8-й Продовольственный полк, легкий артиллерийский дивизион и броневой взвод.

Особо он заботится о формировании наиболее боеспособной трехполковой 1-й Вятской крепостной бригады. Он пишет специальный приказ, в котором указывает: «§ 1. Для скорейшего сформирования и приведения в боевую готовность частей 1-й Вятской крепостной бригады принять немедленно к исполнению следующее: из 3-го батальона 8-го Продовольственного полка выделить годных к строю красноармейцев и влить их во 2-й Вятский крепостной полк, оставив для 8-го полка необходимый кадр командного состава…»

Блюхер не оставлял без своего внимания и остальные части и подразделения. Он укрепил их новым командным составом из наиболее энергичных и опытных в военном отношении бывших солдат, унтер-офицеров и офицеров, вставших на сторону советской власти. Затем призвал новобранцев, приказав командирам добротно обмундировать, накормить их и разместить в теплых помещениях. Без промедления для новобранцев была организована военно-боевая учеба.

Губернская военная комендатура располагалась в центре города в большом доме по Орловской улице. Раньше она представляла собой тихую «контору», где безмятежно штамповали различные циркуляры чуть более десятка гражданских служащих во главе с воинскими чиновниками – комендантом и его двумя помощниками. После того как Блюхер возглавил гарнизон, она уже через неделю превратилась в активно действующий штаб по реорганизации старой, совершенно неэффективной оборонительной системы района.

Генерал-лейтенант К. Ф. Телегин, бывший в то время новобранцем 1-го рабочего полка тылового ополчения, рассказывал в своих воспоминаниях, что с прибытием Блюхера в Вятку в городе и вокруг него все стало быстро меняться: развернулось строительство новых фортификационных сооружений, начались установка батарей и оборудование пулеметных позиций.

Для удобства управления возведением защитных укреплений район был поделен на участки: Слободской, Вятский, Орловский и Котельнический. Блюхер вместе с работниками комендатуры и специалистами-фортификаторами регулярно объезжал эти участки, контролируя качество и соблюдение намеченных сроков строительных работ. А сроки были жесткие – обстановка подстегивала: колчаковцы уже заняли Глазов и неумолимо приближались к Вятке.

Начальник гарнизона редко бывал в своем штабе, все рабочие дни проводил на стройучастках. За месяц пребывания в должности он не успел даже познакомиться со всеми сотрудниками комендатуры.

Однажды, вернувшись в штаб из поездки по району совершенно разбитым от усталости, Василий опустился на диван. Его взор остановился на сидевшей за пишущей машинкой миловидной девушке. Как это раньше он не замечал ее? Адъютант Никифор Баранов, перехватив взгляд Блюхера, сказал:

– Галя работает у нас регистратором и машинисткой. Характеризуется положительно. Грамотная.

Василий зачарованно смотрел на белокурую девушку со строгим красивым лицом. Наконец спросил:

– А фамилия ваша?..

– Покровская, – ответила девушка.

– Покровская…

Баранов вкратце рассказал о девушке: окончила гимназию, несколько раз пыталась записаться в отряды Красной армии, но ей отказывали.

Галина родилась в 1899 году в селе Шушелово Порховского района, недалеко от Петербурга. Родители ее: отец Павел Петрович Покровский – военный священник, мать Людмила Петровна Торопогридская – дочь священника, домохозяйка.

…В августе 1919 года Галина станет женой Блюхера.

Ни при первом знакомстве, ни позже Василию никто не сказал, что Галина из религиозной православной семьи. Он узнает об этом лишь после женитьбы и в течение многих лет будет скрывать от начальства, подчиненных и просто знакомых этот факт биографии своей жены.

С Галиной Покровской Блюхер проживет восемь лет. Это будет, можно с полным основанием сказать, походная, постоянно заполненная тревогами жизнь военной семьи. Галина пройдет с Василием огненными дорогами Каховки и Крыма, потом – Дальний Восток, Забайкалье (в бытность Василия главкомом и военкомом ДВР), затем – Петроградский гарнизон и, наконец, Китай, где Блюхер проработает около трех лет главным военным советником при правительстве Сунь Ятсена.

Галина родит Василию троих детей. Первенец – дочь Зоя – умрет в младенчестве, не дожив до года. В мае 1922 года появится Всеволод, в июле 1923-го – Зоя (имя ей дадут в память первой дочери).

11 мая 1919 года в Вятку неожиданно приехал командующий 3-й армией Меженинов. «Решил командарм проверить, как идут у нас дела», – подумал Блюхер. Но Меженинов приехал к начальнику укрепрайона с совсем иной миссией – торжественно вручить ему орден Красного Знамени № 1, которым его наградил ВЦИК в сентябре минувшего года.

Сергей Александрович зачитал приказ, специально изданный Военным советом армии: «Железная сила воли, выдающаяся личная храбрость, военный талант, организаторская способность и обаяние личности – вот элементы, из которых создалась блюхерская слава – блюхерские орлы.

Вручая Вам, Василий Константинович, эту высокую награду, Военный совет армии, следивший с восхищением за боевой Вашей деятельностью уже в рядах ее, в боях с упорным врагом, видевший Вас в цепи и в штабе, в пороховом дыму и в оперативном кабинете, с глубокой радостью и гордостью поздравляет Вас с заслуженной наградой и крепко верит, что она послужит залогом новых блестящих успехов на мощь и славу родной нам 3-й армии».

После вручения Блюхеру ордена члены Военсовета укрепрайона Новоселов и Сивков зашли к нему в служебный кабинет. Сивков вспоминает: «Еще раз поздравив его с высокой наградой, мы высказали свою похвальную оценку его военного подвига, а заодно предложили пойти к нам на квартиру (мы с Новоселовым жили вместе и хозяйственно лучше, чем Блюхер) поужинать и „использовать малую толику НЗ“. Василий Константинович первые минуты после нашего предложения казался в смущении или в нерешительности, потом покраснел, глаза стали злыми, и он не совсем приветливо сказал:

– Вот что, друзья-товарищи! Конечно, спасибо вам за поздравления, но на кой черт нужны мне ваши восхваления? Мы ведь не на митинге красноармейцев, которых надо воодушевить геройством и подвигом… Имейте это в виду! – И уже мягче: – Ваш ужин следовало бы перенести в Пермь или Екатеринбург, да боюсь, что до той поры продукты испортятся. Что ж, пусть будет по-вашему.

И снова перед нами был симпатичный, располагающий к себе человек, с ясными глазами и доброй улыбкой».

А через семнадцать дней, 28 мая, теперь уже действительно с проверкой дел по строительству укреплений прибыл из Москвы представитель ЦК РКП(б) Ю. М. Стеклов. Блюхер выехал вместе с ним в город Слободской с инспекцией одного из ключевых районных участков.

Руководитель участка С. П. Попов с гордостью показывал партийному инспектору сооруженные по всем правилам военной науки заградительные валы, огневые артиллерийские позиции, окопы и т. п. Стеклов с похвалой отозвался о проделанной большой работе…

В середине июня Блюхер доложил Реввоенсовету армии, что оборудование Вятско-Слободского укрепленного района закончено. Но к этому времени войска Восточного фронта не только остановили стремительное продвижение Колчака на север, но и нанесли ему весьма ощутимые удары. Красная армия уверенно вытесняла колчаковцев из уездов Вятской и Пермской губерний. 17 июня был взят Глазов, началось форсирование Камы. Близилось освобождение Перми и Кунгура. 1 июля они уже были в руках красных войск.

2 июля в Перми установилась советская власть в лице городского Военно-революционного комитета, который возглавил член военного совета Вятского укрепрайона Сивков.

Ленин прислал в штаб 3-й армии телеграмму: «Поздравляю геройские красные войска, взявшие Пермь и Кунгур. Горячий привет освободителям Урала! Во что бы то ни стало надо довести это дело быстро до полного конца. Крайне необходимо мобилизовать немедленно и поголовно рабочих освобождающихся уральских заводов. Надо найти новые революционные способы тотчас включать этих рабочих в войска…»

Василий Блюхер обратился к командарму с просьбой об освобождении от должности начальника гарнизона и обороны Вятско-Слободского укрепрайона и направлении на действующий фронт. Меженинов просьбу Василия не удовлетворил. Блюхер был назначен командующим Пермским укрепленным районом…

Грустная картина предстала перед прибывшим в Пермь Василием Блюхером. Город заволакивал удушливый дым от горевших хлебных полей и нефти, подожженных колчаковцами при отступлении. Огромная мрачная груда ферм взорванного железнодорожного моста через Каму усугубляла картину.

Положение было сложное. Колчаковцы уничтожили склады, баржи и вагоны с продовольствием, все средства передвижения.

В своих воспоминаниях Сивков писал, что наряду с созданием и укреплением советских и партийных органов в Перми прилагались большие усилия для возрождения хозяйства. Рабочие и железнодорожники, преодолевая невероятные трудности, упорно поднимали из пепла и руин прежде всего промышленные предприятия и транспорт. Одновременно в центре внимания была Красная армия, которая нуждалась в продовольствии, снаряжении, пополнении живой силой.

В день приезда в Пермь Блюхера состоялось большое собрание, на котором присутствовали члены Реввоенсовета и ответственные работники органов губернской власти. Обсуждались два основных вопроса: об укреплении Красной армии в связи с телеграммой Ленина и о мерах по ликвидации пьянства среди руководящего состава. По первому вопросу было принято решение: немедленно начать всеобщее военное обучение заводских рабочих; развернуть широкую устную и печатную агитацию за революционную мобилизацию рабочих; выделить от каждого полка одного-двух коммунистов и направить их на уральские заводы для проведения мобилизации. По второму вопросу совещание постановило: «Всякий ответственный советский и партийный работник, дискредитирующий советскую власть пьянством и хулиганством, подлежит расстрелу».

Сивков вспоминает: «Здесь я имел возможность еще ближе узнать Блюхера, потому что некоторое время жил вместе с ним в одной квартире. Да и по службе общался теперь чаще, чем в Вятке. Василий Константинович был талантливым организатором, с огромной выдержкой и силой воли, уверенный в себе человек. Трудно было его вывести из равновесия. Полумер он ни в чем не признавал. К нечестным поступкам, тем более вредным нашему делу, относился нетерпимо, беспощадно. В товарищеской среде, в часы досуга умел пошутить к месту, заразительно посмеяться, умел „приворожить к себе“».

51-Я СТРЕЛКОВАЯ ДИВИЗИЯ

Красная армия последовательно нажимала на позиции пятившихся на восток колчаковцев. Но командование фронта и 3-й армии тревожил левый фланг. Он был плохо прикрыт из-за малой обеспеченности частей людским составом. Чтобы уверенно вести дальнейшее наступление на войска Колчака, необходимо надежно укрепить слабый участок армии. Для этого было принято решение создать здесь полнокровное стрелковое соединение. Сформировать новую дивизию (ей присваивается номер «51») поручается Василию Блюхеру.

С чего начинает Блюхер? С формирования организационного ядра. Он вернулся в Вятку и там стал отбирать сотрудников для штаба создаваемой дивизии. Много ездил по частям гарнизона, по районам губернии в поисках необходимых специалистов. Тщательно подбирать и проверять нужных людей, заботиться об их материальном обеспечении и бытовом устройстве оказалось непростой работой: требовались кропотливость и энергия, дипломатия и напористость.

Основу 51-й дивизии составили части Особой бригады, Северного экспедиционного отряда и Крепостной бригады Вятско-Слободского укрепленного района. Для полной комплектации дивизии личным составом началась мобилизация молодых мужчин в освобожденных от колчаковцев районах Урала и Сибири.

С началом августа Блюхер, завершив формирование дивизии, стал ее начальником и комиссаром. Дивизия сразу же включилась в боевые действия.

В летнюю кампанию 1919 года войска 3-й и 5-й армий Восточного фронта провели широкое наступление на многих ключевых участках, перевалили через Уральский хребет и овладели важными пунктами Урала, такими как Ирбит, Екатеринбург, Златоуст, Челябинск. Дальше открывалась Сибирь.

Молодая стрелковая дивизия Блюхера, освободив 6 августа Тюмень, рвалась вперед – за реку Тобол, к городам Тобольску и Ишиму. Ее 151-я бригада, в частях которой находился начдив, форсировала Тобол. Двигаясь по нелегким лесным дорогам и таежным топям, она день ото дня настойчиво оттесняла колчаковцев к линии тракта Ишим – Тобольск. 152-я бригада, круто повернув от Тюмени на северо-восток, вела ожесточенные бои с белогвардейцами и к началу сентября овладела Тобольском. 153-я бригада находилась в резерве, она осталась в Тюмени в распоряжении штаба дивизии.

Адмирал Колчак понимал, что не только утрачивает инициативу, терпя поражение за поражением, но и стоит на грани катастрофы и может потерять все. Он принимает энергичные меры для восстановления положения: собрав воедино все людские и технические ресурсы, сосредоточенные восточнее Петропавловска и Ишима, делает попытку взять реванш за недавние неудачи. Сначала наносит мощный концентрированный удар по 5-й армии. В междуречье Тобола и Ишима завязываются кровопролитные бои. Части Красной армии не выдерживают натиска белогвардейцев и отступают за реку Тобол.

В середине сентября колчаковцы начали массированное контрнаступление против 3-й армии. В результате прорыва фронта в трудную ситуацию попадает 29-я стрелковая дивизия. Одна из ее бригад была полностью разбита, в результате чего создалась угроза захвата белыми города Ялуторовска. Командарм приказывает Блюхеру срочно перебросить в этот район из Тюмени 153-ю бригаду, передав ее в оперативное подчинение начдива-29.

29-я дивизия все дальше и дальше откатывалась на запад, оставляя своего левого соседа, 51-ю дивизию Блюхера, один на один с отборными, хорошо укомплектованными колчаковскими 7-й и 15-й пехотными дивизиями. Кроме того, против двух измотанных красных бригад были брошены отдельные специальные части, поддерживаемые военной флотилией и авиацией. Колчаковский генерал Франк, погрузив в Томске на пароходы свои ударные батальоны – морскую пехоту, отправил их вверх по реке, чтобы отсечь от основных сил Красной армии оказавшиеся впереди бригады 51-й дивизии.

К этому времени 151-я бригада подошла к городу Ишиму и сосредоточивала силы для его захвата. И тут Блюхер узнает, что вместе с бригадой он оказался отрезанным от своего штаба. Пришлось отказаться от захвата Ишима и отойти с тракта в леса.

Одновременно белые отсекли от остальных сил 3-й армии 152-ю бригаду. Созданная Колчаком мобильная ударная группа выбила с занятых позиций 454-й и 455-й полки 152-й бригады и 27 сентября захватила Тобольск. Противник рассчитывал вклиниться в глубокий тыл 3-й армии. Вот почему группа Франка, не задерживаясь, стремительно двинулась дальше вверх по реке Тобол. Колчаковское командование ставило перед собой две цели: одна – далекоидущая – взять Тюмень и далее нанести серию рассекающих ударов в направлении Екатеринбурга; другая – ближайшая – как можно быстрее соединиться в районе Ялуторовска со своими войсками, рассеявшими 29-ю дивизию, плотно сомкнуть кольцо вокруг двух бригад 51-й дивизии и уничтожить их…

Командующим Восточным фронтом в это время был B. А. Ольдерогге, членом Реввоенсовета – Б. П. Позерн. И Ольдерогге, и Позерн, и, в целом, всё руководство фронта прилагали немалые усилия, чтобы изменить ситуацию в лучшую сторону, но переломить неблагоприятный ход событий не удавалось.

Ленин по этому поводу написал негодующее письмо C. И. Гусеву: «Т. Гусев! Вникая в письмо Склянского (!) (о положении дел 15/IX) и в итоги по сводкам, я убеждаюсь, что наш РВСР работает плохо.

Успокаивать и успокаивать, это – плохая тактика. Выходит „игра в спокойствие“. А на деле у нас застой – почти развал. На сибирском фронте поставили какую-то сволочь Ольдерогге и бабу Позерна и „успокоились“. Прямо позор! А нас начали бить! Мы сделаем за это ответственным РВСР, если не будут приняты энергичные(здесь и далее выделено Лениным. – Н. В.)меры. Выпускать из рук победу – позор.

Видимо, наш РВСР „командует“, не интересуясь или не умея следить за исполнением.Если это общий наш грех, то в военном деле это прямо гибель».

Вести о взятии Тобольска и окружении блюхеровских частей вызвали у Колчака прилив оптимизма и укрепили веру в приближающуюся победу. В связи с этим он изъявил желание лично ознакомиться с делами во фронтовой полосе низовья Иртыша, для чего отправился из Омска в Тобольск на пароходе «Товарпор». Штабисты уверяли: успех обеспечен, Блюхер и остатки его бригад либо сдадутся, либо будут разгромлены. Адмирал был в предвкушении успеха предстоящей блестящей операции…

Зажатые в районе села Ашлык со всех сторон белыми, части Блюхера (1827 человек и 12 орудий) находились почти в безвыходном положении. Боеприпасы на исходе, кончилось продовольствие, и, самое главное, никакой связи ни со штабом армии, ни со штабом своей дивизии.

И вдруг в стане окруженных появляются связные Маландин и Вылегжанин. Каким образом? Что за люди?..

Ответы на эти вопросы мы получили спустя шестьдесят с лишним лет благодаря историческим расследованиям работников музея «Штаб-квартира В. К. Блюхера» в Тюмени.

…С фотографий смотрят на нас два молодых человека с гладко зачесанными волосами. Строгие, даже суровые лица. На груди у каждого – боевой орден Красного Знамени. Читаем приказ Реввоенсовета Республики от 26 марта 1924 года № 74 за подписью М. Фрунзе о награждении красноармейцев А. Вылегжанина и Г. Маландина орденами Красного Знамени…

Ниже – скупое описание подвига краеведами-исследователями.

Колчак наседал, Красная армия отчаянно сопротивлялась. На рубеже реки Тобол целый месяц шли кровопролитные бои. Тяжелее всех приходилось 51-й стрелковой дивизии. Связи с начдивом Блюхером нет. Необходимо передать ему секретное донесение из штаба. Кто это сделает? Вызвались бойцы роты связи 2-й бригады Александр Вылегжанин и Геннадий Маландин. Родом они с Северного Урала, обоим по семнадцать лет, добровольцы Красной армии.

Смельчаки шли от Тобольска в сторону Ашлыка, что в Вагайском районе. Была середина сентября 1919-го. Первые три дня питались сухарями. Затем двое суток – без крошки во рту. Решились заглянуть в одну деревню (знать бы какую!), занятую белыми. Рисковали, конечно. А что делать: еда кончилась, силы на исходе, но путь еще долгий – через непроходимые леса и болота. Нужно подкрепиться у добрых людей, чтобы идти дальше…

Одетые в крестьянскую одежду, связисты назвались подводчиками, насильно мобилизованными в Красную армию. Колчаковцы поверили…

29 сентября пакет в целости и сохранности был доставлен Блюхеру. И сразу же Вылегжанин и Маландин двинулись в обратный путь с ответным донесением начдива. Возвращение оказалось не легче – сто с лишним километров по топям, так как кругом – белые. 17 суток блуждали красноармейцы без проводника по урману. Мучили холод и голод. Наконец набрели на деревню, где располагался дивизионный лазарет…

Из секретного донесения штаба, доставленного связистами, Блюхер теперь знал сложившуюся на фронте ситуацию. В донесении осажденным частям предлагались выходы из создавшегося положения.

Как действует и что предпринимает в этих условиях Блюхер? Он ищет единственно верное решение. Перебирает множество вариантов и останавливается на одном, весьма неожиданном. Начдив предлагает спутать противнику карты. Он не пойдет на запад, к Тюмени, как рекомендовало командование 3-й армии (это содержалось в донесении штаба); не двинется и на юг, куда откатилась 29-я дивизия. Он избирает путь на север, к Тобольску, и с тыла нападет на ударную белогвардейскую группу.

Обратимся к «Истории 51-й дивизии», написанной по горячим следам всего лишь шесть лет спустя после тех незабываемых драматических событий.

«Общее руководство было утеряно. Обстановка к тому времени (конец сентября 1919 года. – Н. В.)сложилась для частей 151-й бригады, очутившихся в кольце вместе с 456-м полком, 1-м батальоном 454-го полка и 2-м дивизионом легартдива, довольно скверная. Хотя 151-я бригада и находилась в тылу и не имела связи с дивизией, но ситуация все-таки была ясна, и тов. Блюхер принял решение – пожертвовать оставшимися в тылу частями, но задержать противника и выиграть время. Это геройское решение (вряд ли это решение можно назвать геройским, скорее оно было принято из-за безвыходного положения. – Н. В.)проводится в жизнь. Составляется группа из 453-го полка и остатков 456-го и 454-го полков с легким дивизионом артиллерии. Двум другим полкам 151-й бригады дается задача выйти к Богалину по Ашлыкским болотам на поддержку своим частям. 30 сентября план боевых действий начинает приводиться в исполнение. Командование группой берет на себя тов. Блюхер».

В архиве имеется листок, на котором Блюхером от руки написан приказ: « Командованиегруппой, состоящей из 453-го полка, батальонов 454-го, 456-го полков и 2-го артдивизиона беру на себя с задачей к исходу суток 9 октября выйти в район г. Тобольска и занять последний, чтобы положить конец наступлению противника вдоль по течению р. Тоболи. Требую от лиц командного состава… напряжения всех сил и энергии и выполнить поставленную задачу, твердо помня, что только быстрое и энергичное выполнение операции обеспечивает успех. Обращаю вниманиекомандного состава на бережливое расходование патронов, так как при полной изолированности группы на пополнение ими рассчитывать не приходится. Начдив-51 Блюхер» (подчеркнуто Блюхером. – Н. В.).

Обстановка действительно была чрезвычайной. Блюхер знал: его небольшой группе (менее двух тысяч человек) противостояли лучшие дивизии белых – Ижевская, Воткинская и Тобольская. В тот период об этих дивизиях распространялись всякие страшные слухи: например, что они сформированы из сыновей уральских фабрикантов и кулаков, что в Ижевской и Воткинской имеются фанатично преданные адмиралу Колчаку особые офицерские полки, жестоко расправляющиеся с простым народом…

Об Ижевской и Воткинской дивизиях мы сегодня знаем подлинную правду. Они не были сформированы из сыновей фабрикантов и кулаков, и в них не было фанатично преданных Колчаку офицерских полков. Поначалу это было боевое ополчение из восставших в 1918 году уральцев для защиты от Красной армии, затем ополчение постепенно преобразовывалось в настоящие воинские части, оформившиеся позже в Ижевскую и Воткинскую дивизии. Их возглавляли не генералы и офицеры дворянской крови, а свои – рабочие и крестьяне, которые в большинстве были солдатами, отличившимися на германской войне, награжденные Георгиевскими крестами, заслужившие офицерские чины. Белые сначала с подозрением относились к ижевцам и воткинцам. У них, например, боевыми знаменами были красные флаги, командиров они выбирали из своей среды и называли их «товарищами». Адмирал Колчак послал к ним с инспекцией генерала Тихмеева, который донес, что части рабочих представляют собой великолепные боевые единицы, хорошо организованы и горят желанием драться с красными.

Колчак по отношению к этим частям проводил умную политику, так как они играли и важную идеологическую роль. Ижевцы и воткинцы говорили, что они сражаются за свой завод, после освобождения которого все, кто хочет, смогут вернуться домой и только желающие останутся в рядах дивизии; они дрались с особым упорством, чтобы потом с чистой совестью вернуться к родным очагам. Форма военной одежды и ижевцев, и воткинцев была одинаковой, погоны и петлицы синего цвета; отличались лишь буквы на погонах: у ижевцев – «И», у воткинцев – «В».

Непререкаемым авторитетом в этих дивизиях, особенно в Ижевской, пользовались командиры всех степеней. К комдиву генералу Молчанову ижевцы относились с особым уважением: высокий, худой, с большими усами и горящими глазами, он мало отличался от своих подчиненных, носил серую солдатскую шинель и дешевую гимнастерку с синими погонами, на которых буква «И» и белые (матерчатые, а не серебряные) генеральские зигзаги…

Викторин Михайлович Молчанов – участник Первой мировой войны, был ранен на фронте и попал в германский плен, откуда весной 1918 года бежал. В Прикамье возглавил отряд крестьян «самообороны», сопротивлявшийся продотрядам большевиков по реализации продразверстки. Возглавил восстание в Елабужском уезде. В Гражданскую войну примкнул к Белому движению. Когда из повстанческих отрядов образовалась Ижевская бригада, стал ее командиром.

Цитируем далее «Историю 51-й дивизии»:

«Первого октября группа, имея во главе 453-й полк (исполняющий обязанности комполка Ольшевский Ф. И.), двинулась от деревни Багай в северном направлении по левому берегу Иртыша на деревни Лепехино и Старый Погост. Впереди находились конные и пешие разведчики. Расположенные на господствующих высотах, за протекающей по болотистой равнине рекой, деревни представляли прекрасные позиции для обороны.

Эскадрон казачьего полка не ожидал нашего наступления… Заняв деревни, 453-й полк преследовал противника и на плечах его ворвался в с. Кугалевское, где остановился на ночлег. Отсюда предстояло свернуть к проселку, ведущему на тракт Тобольск – Тюмень, пройти по самому берегу Иртыша под угрозой обстрела сторожевым охранением противника.

Узкая дорога под обстрелом в 250–300 шагов, болота, не дающие никакой возможности обойти опасный участок, желание скрыть направление и силы отряда вынудили группу принять все меры предосторожности».

Что это за меры? Первая: двинуться из села Кугалевское глубокой ночью. Вторая: исключить при движении любой шум, хорошо смазать дегтем колеса телег и орудий, не разговаривать. Третья: ни одной вспышки огня, никакого курения…

Части с обозами и артиллерией прошли под самым носом белых в абсолютно полной тишине. К рассвету они незаметно сосредоточились в восьми верстах от Иртыша. Когда противник опомнился, было уже поздно. Высадившаяся с пароходов колчаковская морская пехота наткнулась на батальон 454-го полка Ивана Боряева и тут же рассеялась под губительным огнем. Морпехи бежали кто куда. Пулеметная команда попала в плен со всеми своими пулеметами.