Текст книги "Донольцы. Повесть о первых людях каменного века на Дону"
Автор книги: Николай Стариков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)
ГЛАВА 7
Местность вновь начала повышаться, высота скал, напротив, уменьшилась. Переселенцев развлекали невиданные ранее снежные красавцы-барсы. Крупные, издали казались совершенно белыми, они подолгу сидели на виду. Голода, похоже, звери не испытывали, потому и люди особого интереса не вызывали, посидят на камне, понаблюдают за двуногими существами, потом исчезают в каменных нагромождениях.
Заметно повысились результаты подготовки дружинников. Вечерами Данц демонстрировал соплеменникам их достижения. Чтобы не ломать стрелы, Луч из сухой травы сделал чучело человека. В него за пять десятков шагов летели стрелы. Если из пяти выстрелов лучник делал всего одно-два попадания, он должен был потом тренироваться до наступления сумерек. Мишень во время передвижения колонны на глазах сородичей нес тот стрелок, который имел меньшее количество попаданий. Радовало переселенцев умение дружинников поражать цель пиками. Для упражнения Данц отмерял столько шагов, сколько было пальцев на руках и ногах, мишенью становились пучки сухой травы. Топоры бросали в насыпанную кучу земли с расстояния в два раза меньшего, чем при метании пик.
Многократно тренировались дружинники в исполнении приемов отражения нападения противника пикой или палкой, как увертываться от камней и топора. Старшее поколение мужчин пристально наблюдали за результатами занятий. Их итоги обсуждались до позднего вечера, нередко вождь вынужден был вмешиваться в затянувшиеся споры и давать распоряжения ложиться спать.
Этот день начинался как обычно. К утру душная ночь сменилась прохладой, люди начали укрываться шкурами, однако Нольц велел подниматься, заторопил людей, ему хотелось как можно дольше использовать хорошую погоду для марша. Доедая на ходу оставленное с вечера поджаренное мясо, колонна бодрым шагом двинулась обычным порядком. Когда из-за скал начали пробиваться первые лучи солнца, к Данцу подошел Юх.
– За нами кто-то наблюдает, – сказал он взволнованным голосом.
– С чего это ты взял?
– Я видел среди камней снежного барса. Он глядел в нашу сторону. Потом зверь неожиданно вскочил и бросился прочь.
– Ну и что?
– Барс здесь самый сильный зверь. Ему некого бояться, а тут вдруг явный испуг. Так он может броситься, если неожиданно увидит охотников.
Переселенцы в это время подходили к мрачной отвесной скале с могучим дубом возле ее стены. Своей кроной дерево возвышалось над краем обрыва.
Данц рассказал отцу о тревоге пленного. Вождь позвал старших сыновей, сообщил о подозрительном поведении барса.
– Устроим засаду и перебьем, – загорелся охотничьим азартом командир дружины, – если там люди, и они спустятся со скалы.
– А если там никого нет? Зверь мог испугаться чего угодно, – возразил Димор, – да и безопаснее для нас, если ни с кем не станем искать встреч.
– Надобно согласиться с младшим братом, – высказал свое мнение Селон.
– Племя пойдет быстрым шагом, – сказал вождь, – Данц остается под дубом у стены. Если наверху есть охотники, они не могут быть друзьями, коли скрыто наблюдают за нами. А более удобного места сойти со скалы, чем это дерево, им не найти поблизости. Когда солнце окажется над головой ты, сын мой, оставишь это место и догонишь нас. Если встретишься с чужаками, а их тут много не должно быть, возьми пленными, которые окажут сопротивление, убей.
Густая крона раскидистого дуба не пропускала солнечных лучей. Дружинники расположились в тени, вдоль стены. Край скалы за густыми ветвями не проглядывался, не было слышно оттуда каких-либо звуков. Мешали этому непрерывный шелест листьев, да щебетание невидимых птиц.
Давно ушла колонна. Данц начал поглядывать на тень дуба, ожидая, когда она начнет увеличиваться по правую руку. Неожиданно птичьи трели прекратились. Где-то там, в кроне дерева, послышались голоса людей.
Группа горных людей обнаружила переселенцев накануне перед вечером, но напасть сразу не смогла. Она находилась среди высоких скал, а стоянка пришельцев располагалась далеко внизу на плоскогорье.
– Нас столько, сколько пальцев на обеих руках, – сказал старший группы Хар, – их много, но мы сильнее, всегда побеждали, если нападали на врага неожиданно.
– Утро – самый подходящий момент напасть, – ответил помощник Хак, – чужаки будут идти спокойно, нас они не видели, нападения не ожидают.
– Сначала надо найти место, где можно спуститься вниз, потом думать, что и как делать. Завтра с утра начнем готовиться к нападению. Надо захватить как можно больше молодых пленных, остальных пришельцев перебьем.
– Пленные-то нам зачем?
– Порадуем вождя, он определит, что с ними делать.
Хар поднял подчиненных, едва яркий диск солнца показался из-за дальней скалы. Отряхивая прикрытое лишь набедренной повязкой тело от прилипших во время сна частичек земли, темнолицые неспешно выбрались из углубления в разбитой молнией скале, позавтракали сушеным мясом. За очередным поворотом в нагромождениях камней они едва ли не нос к носу столкнулись со снежным барсом. Смотрел зверь с напряженным вниманием вдаль за скалу, не услышал осторожных шагов охотников. Он с испугу кашлянул и метнулся в каменные лабиринты, прежде чем люди схватились за свои длинные палки.
Хак первым заметил издали зеленую крону дуба.
– Если дерево растет вблизи стены, мы сможем по нему спуститься вниз, – высказал он идею.
Толстые ветви дуба двигались на ветру возле самой скалы. Не останавливаясь, Хак прыгнул на ветвь, она закачалась, накренилась, но выдержала тяжесть. Свободной от оружия рукой охотник проворно схватился за ближний сук, переходя с ветки на ветку, начал спускаться.
Хар наблюдал, пока темная пыльная голова помощника затерялась среди густой листвы. Вскоре послышался глухой стук о землю. «Спрыгнул», – подумалось.
– Хак! – позвал он, – можно спускаться?
Ответ, однако, не последовал. Хар задумчиво ходил возле края скалы, всматривался в непроглядную листву. Потом ткнул пальцем в волосатую грудь одному из наиболее расторопных подчиненных.
– Иди! – кивнул он в сторону дуба.
Разведчик повторил прыжок со скалы на ветвь, начал осторожно переходить с одной на другую, опускаться вниз. Едва сквозь листву завиднелась земля, посланец увидел лежащего под деревом соплеменника, поспешил ему на помощь.
И снова Хар не услышал ответа.
Дружинники не увидели, а почувствовали появление на дубе человека. Дерево вздрогнуло всей листвой, взлетела стайка птиц, покружила и вновь укрылась в кроне. Нарушитель спокойствия шумно перемещался по ветвям, стараясь не оступиться, внимательно глядел под ноги. Когда он оказался на нижней ветке, замер в стойке на одной ноге. Под деревом стояли чужие люди с пиками. Данц угрожающим жестом приказал темнолицему посланнику молча спрыгнуть на землю, лежать и не шевелиться. Испуганный разведчик послушно улегся на землю рядом с Хаком. Излучая взглядом злобу, пленные исподлобья разглядывали чужаков, отдельными короткими фразами тихо переговаривались. Они всегда знали, кроме родных, темнолицых, на свете есть лишь чернокожие люди, но чтобы существовали еще и русоволосые, никто не поверит.
Вскоре возобновились птичьи голоса. Данц поднял пленных, приказал связать их за руку одним ремнем. Однако дружинники такого ремня не имели. Командир группы снял с Хака непонятного назначения сверток через плечо на ремне. Трофеем оказались два сплетенных из тонких и длинных стеблей изделия. Он указал пленному головой на непонятного назначения предметы, пожал плечами. Хозяин свертка расстелил одну из частей себе под ноги, лег, второй прикрылся сверху. Человек лежал на голой земле с подстилкой, прикрытый от солнца и ветра. «Тяжелая шкура в теплое время года не нужна», – пришла радостная мысль.
– Что за трава, – дотронулся Данц пальцем до стебля, вновь пожал плечами, – где растет?
Пленный поискал глазами вокруг, указал на высокое растение с узкими зелеными листьями и нежными голубыми цветами.
– Цин! – воскликнул он.
Дружинники с интересом начали рассматривать необычно ценную траву, нюхать цветки. Пленные воспользовались моментом, бросились бежать вдоль стены. Связка за одну руку не стала препятствием для побега. Данц не разрешил преследовать беглецов, он вовремя обнаружил приближение группы темнолицых. Едва бывшие пленные оказались среди своих, Хар приказал забросать пришельцев острыми камнями. Дружинники укрылись за стволом дуба, часть из них успела забраться на нижние ветви, в спешке люди начали готовить луки для стрельбы.
Шаг за шагом темнолицые люди приближались. Одни из них бросали камни, другие двигались вперед, потом роли менялись. Ствол дерева гудел от непрерывных ударов. Выйти из-за укрытия для стрельбы означало неминуемо получить удар камнем. Лаз по защищенной части дуба вскарабкался на нижнюю развилку, уселся верхом. Расположенный впереди ствол дерева прикрывал грудь, своим ответвлением упирался в спину. С этого удобного положения лучший лазальщик нольцев мог вести наблюдение за врагами и, прицельно, на выбор, вести стрельбу из лука.
– Стреляй! – приказал Данц.
Первая стрела угодила Хаку в плечо. Он остановился, выронил острую палку, со страхом посмотрел на неведомо откуда прилетевший стебель тростника. Жесткая щетина его густых бровей поползла вверх. Будучи короткое время в плену, Хак видел у русоволосых непонятно для чего висевшие за спиной кривые палки с тонкой жилкой между концами, сумки полные прутиков. Теперь именно такой стебелек тростника с каменным наконечником впился ему в плечо. Из помутневшего от боли сознания его вывел крик Хара. Стрела угодила ему в грудь. Темнолицые охотники с расширенными от удивления глазами уставились на окровавленных начальников. Необъяснимое происшествие отвлекло внимание нападавших, остановило их, а когда начали приходить в себя, увидели еще худшее. Перед дубом стояла цепь русоволосых людей в готовности применить луки. В страхе горные люди побежали с поля боя, но увидев, что за ними никто не гонится, остановились, издали понаблюдали, как враги уводят в плен раненых вожаков.
Этим вечером нольцы вновь не разжигали костров. Вождь был уверен, что темнолицые просто так не оставят переселенцев в покое, не смирятся с потерей соплеменников. Он приказал ложиться спать сразу после захода солнца, чтобы пораньше, с утра, продолжить путь.
– С какой стороны могут напасть враги? – поставил Нольц вопрос на семейном совете.
– Сзади, если будут догонять, – высказал свое мнение Данц.
– С боков. Обойдут и нападут из засады, – не согласился Димор, – тут мы менее всего будем их ожидать.
– На их месте я бы устроил засаду впереди, – сказал Селон.
– Если вождь у них не глуп, он вряд ли согласился бы с Селоном, – ответил отец. – Такое возможно, если мы будем долго спать и дадим возможность врагам обойти нас незаметно. Наш успех в скорости, тогда правым окажется Данц. Стоит нам упустить время, темнолицые окажутся по бокам. Отсюда надо ожидать нападения уже завтра. Завтра, с началом движения, охотники следуют по правую руку от колонны, охранники по левую, дружинники прикрывают тыл. Ночью группы располагаются на своих направлениях и на таком удалении от стоянки, чтобы вражеские камни не смогли долететь.
Едва ночные птицы прекратили свои шумные переклички, колонна нольцев двинулась в путь. Настало солнечное утро, прошел полдень, но никто на переселенцев не нападал. В неглубокой лощине вождь разрешил разжечь небольшие костры, приготовить еду. Вечером костры были вновь погашены, чтобы не выдавать в ночное время противнику своего места нахождения.
– Если темнолицые не напали минувшим днем, – говорил вождь, – они сделают это нынешней ночь.
Вождь темнолицых Хын приказал бить палками беглецов до потери сознания. Не сумели они отобрать у каких-то русоволосых людей старшего группы и его помощника. Рассказы неудачников об умении врагов незаметно бросать тонкие тростниковые пики и что ими были ранены Хар и Хак, во внимание не были приняты.
– Выдумки трусливых, – говорил Хын. – Мы умеем бить камнем и пикой даже медведя и барса. Пришельцев на нашу землю с их тростниковыми пиками перебьем без труда и сожаления.
– Когда выступаем? – спросил брат вождя Хым.
– Утром.
– Когда нападем?
– Утром.
Только-только на небосводе высветились вершины гор, большой отряд темнолицых выступил в поход. Впереди шел отрядный вождь Хым, держал в руках согнутый в кольцо сук дуба, обтянутый с двух сторон кожей из шкуры барса. Громогласный «бум», как его называли соплеменники, служил для подачи сигналов вождя на большие расстояния.
Солнце поднялось над вершинами гор. К тому времени отряд подошел к месту у скалы, откуда русоволосые увели в плен сородичей. Отсюда Хым начал преследование нольцев. Впереди шли разведчики. Минул полдень, знойный жаркий воздух стеснял дыхание, а дозорные идут и идут, не подавая каких-либо условных знаков. В повседневной жизни и во время охоты в горах темнолицые привычны ходить неспешно и с частыми остановками, даже во время передвижений на малые расстояния. Сейчас в длительном без остановок марше они едва передвигали ногами. Однако отрядный вождь не разрешил сделать привал, хотя сам с радостью упал бы на прохладную землю и лежал без движения до следующего утра. Солнце повисло над горизонтом, когда от дозора поступил долгожданный сигнал.
Хым подошел к разведчикам. Далеко впереди, едва видимые в высокой траве, шли люди. Их было много, больше, чем подчиненных в отряде. Но вожака прямо-таки поразило другое. Со всех сторон колонны шли высокие мужчины с пиками на плечах.
«Беглецы говорили, будто пики у врагов тростниковые, – со злостью подумал он, – жаль, что нет их в отряде, убил бы за вранье».
Шевельнулась мысль: «Зря собираюсь нападать, их вон сколько!» Но, тут же мотнул головой, как бы отгоняя наваждение, посмотрел по сторонам, не услышал ли кто из подданных его сомнения? Для нападения на русоволосых пришельцев он разделил группу на три части. Одной из них поставил задачу атаковать стоянку ранней зарей с правой стороны, второй слева, третью возглавил сам для удара с тылу.
– Как только пришельцы остановятся на ночлег, скрыто подползайте к стоянке, да так, чтобы можно было забросать камнями охранников, – напутствовал отрядный вожак, – после этого группы останавливаются и отдыхают до утра. Как только послышится голос «бума» второй раз, нападайте. Одни бросают камни, другие с пиками бегут вперед и бьют всех подряд, и старого и малого.
Мир окутала темнота, когда отряд темнолицых оказался у цели и охватил стоянку нольцев с трех сторон.
Непроглядную ночь преследователи провели вблизи ничего не подозревающих нольцев. Сами в глубоком сне восстанавливали силы после утомительного марша, а потом сближения на четвереньках. Хыма разбудили голоса людей. Глянул он в сторону стоянки полуокруженных пришельцев и все понял: напасть внезапно на русоволосых людей не удалось.
Нольц вновь поднял соплеменников, как говорится, ни свет, ни заря. Едва колонна начала формироваться, неожиданно в предутренней тишине раздался неведомо откуда глухой, громкий звук «бумм». Переселенцы замерли в недоумении. Мужчины схватились за оружие. Прозвучал еще один «бумм» и сразу с трех сторон послышались громкие голоса, топот и крики бегущих людей. Вождь приказал всем набросить на головы шкуры, прикрываться ими от камней, женщинам и детям, группе Луча бежать вперед, откуда не было слышно воплей невидимых врагов. Сам остался с группой Данца.
В предрассветной полутьме атакующие едва просматривались. Командир дружины быстро построил цепь, подал команду стать на одно колено, подготовить луки к стрельбе. К тому времени нападающие перестали бросать камни, шумной толпой быстро приближались. Дружинники успели произвести один выстрел из лука, прежде чем на их позиции оказались темнолицые. Но стрелы сделали свое дело. Хыму одна из них пробила ухо, застряла в раковине. Он остановился, начал освобождаться от древка. Другим подданным повезло меньше. Часть из них, корчась от боли, осталась лежать на земле, не пострадавшие впопыхах проскочили едва различимых в траве нольцев, спотыкались об их пики, падали. Дружинники воспользовались промашкой чужаков, набросились на них сзади.
Хым, наконец, освободился от стрелы, с разорванным ухом наскочил на первого попавшегося врага, ударил в лицо острым камнем, зажатым в кулаке. Бросился на другого, но на его голову обрушился каменный топор.
Рассвело. Битва с трех сторон вокруг покинутой стоянки к тому времени затихла. Далеко виднелись убегающие темнолицые. Повсюду вперемешку лежали убитые и раненые.
Нольц выслушал доклады сыновей. У Данца погиб один дружинник, столько же у Димора. Селон не потерял ни единого охотника. Раненые имелись во всех группах. Сам Данц получил удар в лицо острым камнем. Из располосованной от угла рта до уха раны обильно сочилась кровь. Он лежал с закрытыми глазами на циновке, прижимал щеку пучком травы. Вдруг сын вождя услышал милый сердцу голос Улки: «Данц, Данц». Раненый открыл глаза, увидел склоненную над ним девичью головку, слезинки на ее щеках. Командир дружины попытался улыбнуться, но болью затуманило сознание. Когда вновь очнулся, прохладная ладонь Улки прикрывала рану. Утихла боль.
Лишь трое соплеменников получили ранения в группе Селона. Охотники дважды сумели выстрелить из лука, второй в упор, без промаха. От них побежали первые из напавших, к ним потом присоединялись беглецы из других групп.
Убитых и раненых врагов считать не стали, их оказалось больше, чем пальцев на руках и ногах, а это уже много, по понятиям нольцев. Взяли в плен лишь три человека с легкими ранениями.
– Что станем делать с другими ранеными врагами? – спросил Селон.
– Завтра сюда возвратятся убежавшие от нас соплеменники, пусть они заботятся, – ответил вождь.
Главным трофеем нольцев стал «бум», так они назвали устройство. По натянутой коже слегка постучали, услышали громкие звуки.
– «Бум» станет голосом вождя, – определил Нольц судьбу инструмента, – он зазвучит, когда надо созвать все племя, подать сигнал тревоги или радости.
Важным трофеем стала куча циновок, брошенных убегающими врагами.
– Эти ценные вещи передадим дружинникам. С этого дня у них появилась другая задача. Когда племя остановится на отдых, они станут ходить вокруг стоянки, вести разведку. Нельзя повторить того, что случилось сегодня. Враги находились рядом с нами, а мы спали. Будь поумнее у них вожак, мне даже думать не хочется, что бы с нами могло произойти. Дружинникам придется нередко лежать в засаде, уходить от племени на день-другой в поисках врага, – закончил монолог Нольц.
– Кто станет переносить от стоянки до стоянки их шкуры и запасное оружие? – поинтересовался Лек.
– Пленные.
Вождь объявил привал до середины дня. Предстояло развести костры, приготовить еду, похоронить погибших, помочь раненым.
Улка не отходила от Данца. Помогла Леку обработать рану, сама засыпала порезанное место пеплом, прикрыла его измельченными листьями дуба. Потом прижала снадобья куском цинки, закрепила «повязку» ремнем вокруг головы, осторожно смачивала раненому губы, прикладывала влажную ладошку на лоб. У командира дружины после процедуры виднелись на лице лишь один глаз да нижняя челюсть. Но он был на седьмом небе от забот и внимания врачевательницы. Девичьи щеки пылали пунцовым цветом, но она мужественно справлялась со смущением, когда поблизости никого не было, она поглаживала руку парню.
Во второй половине дня колонна нольцев продолжила путь. Шла она медленнее обычного, сдерживали скорость раненые. Дружина во главе с Лазом шагала далеко позади. Вождь не сомневался, враги не оставят их в покое, продолжат преследование. Группы Селона и Димора шли с флангов. Наступил вечер, когда переселенцы подошли к опушке редкого леса и остановились на ночлег. Костры вновь не зажигались, хотя сухих сучьев вокруг было предостаточно. До глубокой ночи дружина ходила вокруг стоянки и лишь к утру получила разрешение на отдых.
Едва из-за горизонта показался край солнца, движение колонны возобновилось. С утра пораньше потянуло свежестью, лес начал затягиваться туманом. В это время через посыльного Лаз сообщил вождю, что далеко по следу колонны идет большая группа людей. Нольц приказал ускорить движение. Дружина получила распоряжение организовать засаду и перебить преследователей.
– Если врагов будет слишком много, дружина без боя должна отойти и догнать соплеменников, – напутствовал он посыльного.
ГЛАВА 8
Еще не развеялся туман, движение колонны замерло. Дозор просигналил появление опасности. Нольц подошел к застывшим в изумлении дозорным и тоже не смог сразу сообразить, что впереди. В шаге от него зияла бездна, во все стороны заполненная колеблющейся серой пеленой. Рядом по каменному руслу струился широкий ручей. Вода с шумом и брызгами падала по пологому откосу вниз, туда, где ничего не видно. Вскоре, однако, с гор потянуло ветром, туман поредел, а через короткое время исчез. Взору переселенцев предстала впечатляющая панорама. Под ногами обрывом высотой более чем в два человеческих роста заканчивалась скала. За широкой прибрежной полосой, заваленной крупными камнями, от горизонта до горизонта мелкой рябью искрилась водная гладь. Люди замерли в оцепенении, озирались по сторонам. Впереди дороги нет, позади мрачные горы с враждебными племенами.
– У нас нет выбора, кроме как идти по берегу вдоль кромки воды, – после краткого раздумья сказал вождь.
Не вдаваясь в полемику с сыновьями, приказал все имущество сбросить со стены, группами опускаться вниз. Селон первым, за ним охотники соскользнули на прибрежную полосу вместе с потоками ручья. Дети, женщины, раненые соплеменники прыгали потом с обрыва, охотники ловили их с помощью растянутых шкур. Группа Луча и пленные покинули скалу «тропой» Селона.
Едва переселенцы разобрались с пожитками и оружием, на краю обрыва появились дружинники. Они бегали туда-сюда, пытаясь найти место для спуска, кричали: «темнолицые, темнолицые, их много». По растерянному виду Лаза вождь понял, опасность рядом. Он приказал Селону ловить шкурами прыгающих с обрыва дружинников, их оружие и снаряжение.
Нольцы успели отойти от скалы, когда наверху к обрыву подбежали первые преследователи, начали что-то громко и радостно выкрикивать, поднимать вверх острые палки, высоко подпрыгивать.
Вождь распорядился всем группам выстроиться в цепь перед стеной, приготовиться к стрельбе из луков. Преследователи, тем не менее, попыток сойти вниз со скалы не предпринимали, близко к краю не подходили. Один из них сделал несколько бросков камнями, но до переселенцев они не долетели. После этого каменная атака прекратилась, люди наверху вновь начали веселиться.
– Что это с ними, – задал вопрос Димор, ни к кому не обращаясь, – чему так радуются?
– Считают, наверное, будто победили! – ответил Данц.
Селон посмотрел в сторону пленных темнолицых. Они стояли на коленях, глядели на соплеменников со слезами на глазах.
– Похоже, мы покинули их землю, – сказал он, – если угадал, преследовать нас темнолицые не станут.
Прошло какое-то время бурной радости и люди исчезли со скалы. Дружинники продвинулись вперед на несколько десятков шагов и остались стоять перед гранитной стеной в готовности к отражению нападения. И не зря. У края скалы неожиданно появился приземистый длинноволосый человек. Он поглядел сверху на переселенцев, что-то прокричал. Пленные с надеждой поглядели на Нольца.
– Кажется, поговорить желает, – поглядел Селон на волосатого, накладывая стрелу на лук.
– Не спеши, – остановил вождь намерения сына.
Человек на скале начал показывать пальцем на пленных, делать знаки ладонью, как бы подзывая к себе.
– Так это же он требует отпустить соплеменников, – высказал предположение Димор.
– Ответь ему, – кивнул вождь старшему сыну.
Селон неспешно натянул тетиву, выстрелил. Стрела не долетела до цели, ударила в скалу у самых ног парламентера. Темнолицый переговорщик проворно отскочил от края обрыва и пропал из виду. Тут же со скалы, от невидимого с берега противника, навесом полетели камни. Часть дружинников отбежала назад к соплеменникам, другая во главе с Лазом рывком бросилась к стене и оказалась в пространстве, куда увесистые снаряды не подали. Неожиданно на стене скалы одновременно появились несколько длинных ремней. По одному из них начал быстро спускаться темнолицый человек. Лаз выстрелил. Стрела вонзилась разведчику в руку. Раненый завопил, соскользнул по ремню, упал, ударился головой о землю. Люди наверху изменили тактику. Они подползали к краю обрыва, сталкивали вниз обломки горных пород, вынудили дружинников непрерывно глядеть вверх, увертываться от смертоносных камней. Охранники и охотники нольцев подбежали ближе к скале, начали в ответ навесом забрасывать камнями темнолицых. Куски горной породы перестали оттуда падать на дружинников. Дальнейших попыток атаковать переселенцев преследователи не предпринимали.
В ожидании повторной атаки сверху дружинники не следили за упавшим на землю человеком.
– Возьмите его в плен, – крикнул Данц.
Темнолицый, будто уяснил смысл распоряжения, неожиданно вскочил и бросился к ремню, быстро, как обезьяна, начал карабкаться наверх. Лаз попытался исполнить распоряжение своего командира, но проворный беглец пнул его ногой в лицо и скрылся за каменным карнизом. На скале послышались шум, выкрики команд, топот ног большого количества людей. Но вскоре злобные возбужденные голоса начали удаляться и постепенно растаяли вдали. Дружинники дотемна не уходили от стены в ожидании повторного нападения.
К вечеру ветер с моря усилился, зашуршала прибрежная галька. Переселенцы зажгли костры, настороженно вслушивались, всматривались в неспокойное море, в нескончаемую гряду сине-зеленых волн.
Группа Селона рыбачила. В хлещущей брызгами воде охотники ходили вдоль берега с пиками и луками, выслеживали и били крупную, ранее невиданную рыбу. Женщины чистили ее каменными ножами. Вскоре берег вокруг стоянки блестел чешуей, воздух наполнился острым запахом рыбьих отбросов. Появились неизвестные нольцам нахальные чайки. Они без страха подходили к людям, норовили вырвать из рук куски добычи. Вождь не разрешил убивать неразумную птицу.
– Мы не знаем, каковы они на вкус, но в трудное время могут выручить, – говорил он.
Переселенцы начали поджаривать рыбу на костре так же, как готовили мясо. Подошел Юх, показал, каким образом в его племени готовят подобную добычу. Он набрал пучок широколистной сочной травы, завернул рыбину, уложил сверток в неглубокую ямку, засыпал песком. Сверху набросал сучьев, зажег небольшой костер. Через небольшой промежуток времени Юх вынул густо паривший сверток. Мягкая сочная рыба издавала приятный запах, радовала глаз. Пленник первый парной кусок передал вождю. Нольц разломал его на мелкие дольки, дал попробовать сыновьям, их женам. Способ приготовления рыбы был одобрен единогласно. В качестве награды за хорошее дело вождь погладил чернокожего человека по курчавой голове. Незамедлительно на стоянке задымили несколько костерков.
Радость бытия омрачила погода. Усилился ветер. После вкусного ужина и перенесенных волнений хотелось полежать вблизи воды, поглядеть на море, видели-то люди его впервые, отдохнуть. Но холодный с брызгами воздух заставил отказаться от намерений, вынудил нольцев укрыться с головой шкурами. Бесновались волны. Они набегали из непроглядной темноты, яростно набрасывались на пляжную гальку, с громким скрежетом катали ее взад-вперед. Вождь с сыновьями стояли у самой кромки ходившей ходуном темной воды, глядели на море, не зная чего от него можно ожидать. Данц прикрывал от холода раненую щеку. Неожиданно он почувствовал, будто приближается нечто страшное. И тут же упругая, выше груди волна шумно перехлестнула через песчаный валик, отделяющий пляж от моря, подхватила и понесла вождя с сыновьями к стоянке. Вода накрыла костры, сбивала не успевших испугаться людей с ног, поднимала их вместе со шкурами, оружием и утварью, помчалась к гранитной скале. Но силы у стихии вскоре ослабли, волна быстро обмякла, разбросала все и вся между камнями и мелкими струйками скатилась к морю.
Не пострадали охранники. Они укрывались от ветра возле стены обрыва, когда отхлынула вода, бросились на помощь соплеменникам, помогали подняться, выбраться из-за камней.
Ветер постепенно затих, грохочущее море начало успокаиваться. Люди стали приходить в себя. Всю ночь в беспросветной темноте продрогшие нольцы в одиночку и парами ходили, бегали на месте, прыгали, чтобы согреться. Отсутствовали лишь две девочки, их потом так и не нашли.
– Забрало море взамен рыбы, – скажет потом Лек.
Данц позвал Улку, она ответила, пришла на голос. Он расстегнул свою и ее мокрые куртки, прижал к груди дрожащее тело девочки, поднес холодные руки к губам, дышал на них, вместе подпрыгивали. Молодым людям было хорошо и совсем не холодно. Потом по их примеру начали возникать другие пары и бороться с холодом подобным образом.
Едва пришло долгожданное утро, соплеменники приступили к поиску своего оружия, пожитков. Имущество оказалось разбросанным от скалы до ласкового, спокойного моря. К середине дня в теплых лучах солнца поклажа переселенцев кое-как подсохла. Хуже обстояло дело с промокшими обувью и шкурами. Вождь распорядился остаться под негостеприимной стеной до следующего утра. Каждая группа занялась сбором влажного сушняка, зажигала свои костры, самостоятельно сушилась, ловила рыбу, парила в ямках.
Вечером вождь позвал сыновей, спросил:
– Каким путем пойдем? Впереди, сколько видно, море, чего от него ожидать, не знаем. По правую и левую руки отвесная стена. Поднимется волна повыше вчерашней, разобьет людей о гранитную скалу или унесет в пучину гибельную.
– Надо выбираться наверх, – предложил Данц, – затем идти по правую руку, где-то там племя Улки.
– Можно идти по берегу моря в ту же сторону, – не согласился Димор, – тут рыба всегда под рукой.
– Пусть будет так, как говорят братья – сказал Селон, – в хорошую погоду пойдем вдоль берега, едва она начнет портиться, выбираемся наверх. Да и скалы кончатся же когда-нибудь. Там, наверху, неизвестно на кого придется охотиться.
– Поступим так, как говорит старший сын, – решил вождь.
В последующие дни нольцы шли растянутой колонной вдоль линии прибоя, на ночь останавливались вблизи скал. Рыба водилась повсюду, ее ловля входила теперь в обязанности пленных. Все группы занимались одним: собирали топливо для костров. Сушняк встречался редко, костры дымили, в безветрии сизым покрывалом окутывали побережье.
На смену скалам незаметно пришли горы. Каменные громады поднимались одни выше других. По склонам и лощинам росли деревья, кустарник. Уже давно переселенцы не ели мясного, рыба надоела, а подняться в горы, забраться в дикие дебри леса и камня опасно. Вождь не разрешал кому-либо отлучаться от стоянки.
