Текст книги "Загадки истории России"

Автор книги: Николай Непомнящий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 24 страниц)

Не сохранился и архив Приказа тайных дел, учрежденный царем Алексеем Михайловичем. Какие документы в нем были – об этом можно только догадываться.

Такая вот вырисовывается картина даже при беглом пересказе некоторых событий, имеющих непосредственное отношение к Романовым. Опасные тайны – это отличительный знак всего их царствования, что постоянно вынуждало их все переиначивать, сжигать, прятать. И – расправляться с оппозиционерами и свидетелями этих самых тайн. Для наглядности: при императрице Анне Иоанновне были сосланы в разные места империи около 40 000 человек, при Елизавете, царствование которой традиционно считается «мягким», – уже свыше 80 000.

Ну а теперь мы снова вернемся к делу о «княжне Таракановой» и, вооружась фактами, покажем, что оно не закончилось со смертью самозванки; что и следующие Романовы проявляли к нему пристальный интерес. Результат такого внимания, как говорится, налицо – материалы о Таракановой дошли до нас в таком искаженном виде, что по ним практически невозможно составить верное представление о событиях, связанных с самозванкой.

Неизвестно, замешаны ли в этом искажении императоры Павел I и Александр I, которые так настойчиво убеждали Федора Аша отказаться от признания Ивана Шувалова царским отпрыском, но уже в следующее царствование, Николая I, дело Таракановой подвергается основательной ревизии, продолженной и при Александре II. О том, как это происходило, рассказано в исследовании нашей соотечественницы Нины Михайловны Молевой, из которого мы и взяли основные сведения. Очень сжато перескажем их и сделаем собственные выводы.

Итак, начало 1826 года. Месяц с небольшим назад Николай I, подавив на Сенатской площади мятеж декабристов, провозгласил себя императором России. По делу о мятеже ведется следствие, которым руководит тогдашний госсекретарь Д.М. Блудов. Очень заметная фигура не только николаевской эпохи, но и правления Александра II. Будет генерал-прокурором России и министром внутренних дел. Вполне понятно, почему именно этот человек ведет следствие по делу декабристов, но, как установила Н.М. Молева, Блудов в это же время, то есть параллельно, занимается по поручению Николая I и другим делом – «княжны Таракановой»!

Какая, спрашивается, здесь связь – декабристы и самозванка? Но, видимо, связь есть, потому что Николай торопит Блудова в деле расследования о «княжне», и тот наконец передает императору письменное заключение о проделанной работе. Но вот что интересно: его текста в бумагах, относящихся к архиву самозванки, Молева не обнаружила. Нет также и никаких сведений о том, принял ли Николай какое-нибудь решение в связи с блудовским расследованием. Все как будто ушло в песок.

Но на этом дело не кончилось. Через десять лет разразился скандал, связанный с архивом графа Новосильцева, председателя Государственного совета при Александре I. На момент скандала самого графа уже не было в живых, зато у его наследников неожиданно обнаружились документы, связанные все с той же Таракановой! Откуда они взялись – сомнений ни у кого не было: граф Новосильцев всю жизнь занимался коллекционированием исторических документов, и наследники, конечно же, воспользовались его собранием.

Документы были срочно изъяты и переданы опять же Блудову, ставшему к тому времени министром внутренних дел. Министр изучил бумаги и написал Николаю секретный доклад. И снова не было принято никаких решений, словно император занимался не серьезным делом, а какой-то непонятной игрой.

Но никакой игры, разумеется, не было, и свои секретные доклады Блудов писал не зря. Как полагает Молева, вся его работа сводилась к тому, чтобы «обработать» документы по делу Таракановой в нужном для Николая I направлении. Это значит, что событиям прошлого придавали тот вид, который бы соответствовал интересам правящей династии, то есть Романовым. С этой целью перерабатывались источники, соответствующим образом подбирался архивный фонд, наконец, многие документы просто исчезали, как было, например, с бумагами из архива Новосильцева. А там хранились, надо полагать, весьма ценные документы, поскольку Новосильцев 20 лет прожил в Польше, где, может быть, и находились корни самозванческой интриги.

Словом, если звезды зажигаются, значит, это кому-то нужно. Перефразируя известное высказывание, заключим: если документы пропадали, значит, это было нужно Романовым. По-видимому, вопрос о Таракановой стоял у них очень остро, что лучшим образом подтверждается дальнейшим развитием дел.

Николаю I наследовал, как известно, его сын Александр II. Он стал императором в 1855 году в возрасте тридцати семи лет. До 1861 года, то есть до отмены крепостного права, оставалось всего ничего, и Александр был полностью поглощен работой по подготовке реформы. И, как ни странно, в это самое напряженное для себя время император, по примеру своего отца, обращается к делу Таракановой.

Кому же новый российский самодержец поручает во всех подробностях изучить вопрос? Конечно, все тому же Блудову, который, несмотря на свой преклонный возраст – ему 75 лет – не отошел от государственных забот. И Дмитрий Николаевич принимается за работу и тратит на нее целый год! Вновь он пишет пространную записку императору, и вновь она исчезает в канцелярских недрах, хотя начальник II отделения Личной канцелярии (то есть императорской. – Авт.) В.Н. Панин рекомендовал Александру II опубликовать записки Блудова. Император, судя по сохранившимся документам, внял просьбе, однако в действительности рукопись Блудова так и не увидела свет.

Что же получается? Почему двое Романовых на протяжении почти сорока лет (1826–1864) так упорно возвращаются к одному и тому же факту российской истории? Какое дело было Николаю I до какой-то там самозванки, когда он в 1826 году едва утвердился на престоле? И что заставило его сына вновь обратиться к «княжне Таракановой», если все его помыслы в это время принадлежали одному – реформе?

Чтобы ответить на это, нужно в первую очередь посмотреть, при каких обстоятельствах возникал вопрос о Таракановой; выяснив это, мы поймем и другое – что конкретно волновало обоих самодержцев в запутанной биографии самозванки.

Итак, чем же характерны те периоды правления Николая I и Александра II, когда они так интенсивно интересовались женщиной, которая жила за сто лет до них? Ответ не нужно искать далеко – и первый год правления Николая, и время, предшествующее реформе Александра, отличались одним – крайним внутриполитическим напряжением. В самом деле: начало 1826 года, когда Николай I дал поручение Блудову проштудировать дело самозванки, да и весь год, были для нового императора самым трудным временем за все его тридцатилетнее царствование. Совсем недавно усмирены картечью бунтовщики, намеревавшиеся не только изменить государственный строй России, но и физически уничтожить царя и его семью; дворянская оппозиция хотя и получила жестокий урок, но не сдалась, а лишь затаилась; всюду возникли слухи о незаконности прихода Николая к власти.

Точно таким же напряжением отмечен и предреформенный период правления Александра II – то же брожение в дворянской среде, которая всеми силами противилась освобождению крестьян, те же разговоры о незаконности романовской династии, особенно обострившиеся уже после реформы, в 1863 году, когда на академической выставке в Санкт-Петербурге появилась картина Флавицкого «Смерть княжны Таракановой в Петропавловской крепости».

Но почему эти разговоры так нервировали и Николая и его преемника? По одной-единственной причине – оба они являлись наследниками Екатерины II по линии ее сына, Павла. Но если Тараканова действительно была дочерью графа Шувалова, а он, в свою очередь, был сыном Анны Иоанновны, то, как мы уже говорили, именно самозванка имела все права на российский престол, а не Павел. А отсюда следовал непреложный и очень неприятный, чтобы не сказать больше, вывод для Николая и Александра: они, как и сын Екатерины (не говоря уже о ней самой), занимали российский престол незаконно. Поэтому не случайно, что и в 1826 году, и спустя почти сорок лет, в столице, да и не только в ней, широко расходились слухи о Таракановой как о законной наследнице русского престола. Агенты тайного сыска в многочисленных донесениях информировали власть об этом, нагнетая и без того напряженную обстановку.

Вот почему на протяжении многих лет так усиленно подгонялось под романовскую историческую традицию дело «княжны Таракановой». Отсюда и все крайне тенденциозные публикации о ней, и в первую очередь Логинова и Мельникова-Печерского, изображавшие ее распутной женщиной и политической авантюристкой.

Кстати, нечто подобное случилось и с другим персонажем нашей истории – царевной Софьей. Тот же Блудов и по приказу того же Николая I, изучая материалы дела князя Шакловитого, одного из сторонников Софьи, настолько исказил смысл событий, имевших место во время стрелецкого бунта, что царевна, женщина, по единодушному признанию историков, умная и отнюдь не консервативная, предстала перед взором последующих поколений крайней реакционеркой, поборницей старины и противницей всяких реформирований.

И опять все делалось неспроста. Известно, что царь Алексей Михайлович, отец Петра I, был женат дважды – на Марии Милославской и – после ее смерти в 1669 году – на Наталье Нарышкиной. Софья принадлежала к линии Милославских, Петр – к Нарышкиным. Их дальними потомками были и Николай с Александром; потому-то эта линия так рьяно унижала все, что было связано с Милославскими. А ничего не подозревающие историки, с утра до вечера просиживая в архивах, старательно делают выписки и обильно уснащают ими свои работы. Позднее эти выписки перекочевывают в учебники истории, и целые поколения учатся по ним, с младых ногтей усваивая ложь, искусно привнесенную в архивные данные заинтересованными в ней людьми. Отсюда – негативное восприятие образа той же Софьи; отсюда же – устойчивое отношение к Таракановой как к заведомой самозванке.

Наш рассказ подошел к концу. Традиция в таких случаях требует подведения итогов, и мы не станем нарушать ее. Каковы же, в таком случае, выводы автора? Их два. Первый: существование многочисленных неувязок и необъяснимостей в деле «княжны Таракановой» ставит под вопрос официальную версию о ее происхождении и тем самым открывает для новых исследователей широкое поле деятельности. И не получится ли так, что в конце концов нам придется снять кавычки при употреблении словосочетания «княжна Тараканова»? Вывод второй: многолетние занятия русской историей и размышления над ролью некоторых ее фигур привели автора к твердому убеждению, что она, эта история, на протяжении последних трехсот лет была столь сильно фальсифицирована, что представляет собой, как бы мы ни противились такому утверждению, собрание исторических мифов. Виновники этого названы автором выше – Романовы. И начинается все с времен Смуты, устроителями которой, быть может, тоже были они. Кстати, подобные утверждения высказывались уже давно, однако Романовы в корне пресекали заявления такого рода. Несколько примеров. До сих пор неизвестно, кто же почти год занимал московский стол, прикрываясь именем Дмитрия, сына Ивана Грозного. Ныне существующая точка зрения, что самозванцем был монах Чудова монастыря Григорий Отрепьев, ничего, кроме недоумения, не вызывает. Каким образом он мог быть помазан на царство, да еще всенародно, в Успенском соборе, если чернеца Гришку знали в лицо многие жители Москвы? Как бы ни старались ввести в заблуждение народ, он при виде совершающегося святотатства не позволил бы стать Отрепьеву царем. Однако факт, как говорится, налицо. Значит, что? Значит, новый московский царь мог быть кем угодно, но только не Григорием Отрепьевым. Многие историки прошлого, например Костомаров, убедительнейшим образом доказали это, тем не менее Отрепьев и ныне торжественно отождествляется с Лжедмитрием I. Необъяснимое ослепление!

Одно время казалось, что ответ на этот животрепещущий вопрос найден: в конце XIX века граф С.Д. Шереметев объявил о находке документов, позволяющих наконец-то раскрыть истинное лицо Лжедмитрия I. По этому поводу историк переписывался с профессором Петербургского университета Бестужевым-Рюминым и собирался издать книгу, и что же? Едва заявление Шереметева стало известно в широких кругах, как последовало высочайшее повеление задержать выход книги. Она так и не была издана, и мы до сих пор не знаем, что же хотел сообщить нам С.Д. Шереметев.

Нечто подобное случилось и ранее, когда Н.М. Карамзин вознамерился в своей «Истории» реабилитировать Бориса Годунова, считавшегося организатором смерти царевича Дмитрия в Угличе. К этому времени исторической наукой были накоплены факты, которые позволяли снять несправедливое обвинение с Бориса. О своем намерении Карамзин сообщил Михаилу Погодину, указав даже, в какой главе «Истории» будут помещены документы, свидетельствующие о непричастности Годунова к угличской трагедии. И что же? Император Александр I, узнав о планах Карамзина, «посоветовал» ему оставить все как есть.

О чем говорят все эти якобы случайные и не случайные запреты? На взгляд автора, только об одном – о самом близком, если не главном, участии Романовых как в акции с царевичем Дмитрием, так и в появлении первого самозванца. РОМАНОВЫ ЗНАЛИ, КТО ЕСТЬ КТО! ИМ БЫЛО ЧТО СКРЫВАТЬ, И ОНИ СКРЫВАЛИ ИСТОРИЧЕСКИЕ РЕАЛИИ, СДЕЛАВ ДЕЛО СОКРЫТИЯ НАСЛЕДСТВЕННЫМ ДЕЛОМ.

Автор понимает, что подобным заявлением он рискует вызвать на себя огонь всех ортодоксальных историков, однако такая перспектива его нисколько не смущает. Он готов полемизировать по указанной проблеме на каких угодно уровнях.

Легенда о кончине Александра I, или тайна сибирского старца Федора Кузьмича

1

Российский император Александр I умер 19 ноября 1825 года в городе Таганроге. Такова официальная дата смерти государя, которую вот уже почти 180 лет, нисколько не сомневаясь в ее истинности, приводят авторы статей, заметок и информаций во всех справочниках и энциклопедиях – отечественных и зарубежных.

Но известно, что дата эта не только неоднократно подвергалась сомнению, но и решительно отвергалась. В народе сложилась легенда, которая «продлила» жизнь императора Александра Павловича до января 1864 года и связала его имя с именем сибирского старца Федора Кузьмича. Суть этой легенды, согретой какой-то особенной теплотой, бережно передаваемой из поколения в поколение, состоит в том, что император не умер в Таганроге, похоронен был труп другого человека, а сам Александр Павлович скрылся, долго скитался по России, а потом почти тридцать лет прожил в Сибири, назвав себя Федором Кузьмичом.

На протяжении многих лет в многочисленных журнальных статьях, в брошюрах и книгах историки, подтверждая официальную дату смерти Александра I, решительно отвергали «досужие вымыслы» о тождестве императора и сибирского старца, доказывали нелепость и абсурдность ходивших по России слухов. Надо сказать, в распоряжении оппонентов народной легенды был богатейший арсенал записок, дневников, воспоминаний, писем и других документов, достоверность которых, по их мнению, не могла быть подвергнута сомнению.

И все же находились исследователи (увы, их было мало, очень мало!), которые допускали реальность событий, составляющих суть легенды. Заметим, кстати, что они использовали тот же богатейший арсенал сохранившихся документов!

Почему возникла и оказалась столь живучей народная легенда о сибирском старце? где ее истоки? что ее породило? Ну а если и в самом деле рассказ о Федоре Кузьмиче – не более чем историческая легенда, та из многих, которые превращали царевича Дмитрия в Гришку Отрепьева, Петра III – в Емельяна Пугачева, а дочь императрицы Елизаветы Петровны – в «княжну» Тараканову?

Вопросы, вопросы, вопросы… Мы постараемся дать ответы на них. Но для начала нам необходимо будет, по примеру других исследователей, совершить небольшое путешествие в прошлое и прежде всего главным образом обратить внимание на последние годы царствования Александра Павловича.

2

На Тропауском дипломатическом конгрессе, проходившем в октябре – декабре 1820 года, австрийский канцлер Меттерних, встретившись с российским императором, удивился, как тот изменился после 1813 года.

– Вы не понимаете, почему я теперь не тот, каким был прежде? – с едва заметной усмешкой ответил Александр. – Прошло семь лет. И эти семь лет кажутся мне столетием. Сейчас я ни за что не сделаю того, что совершил в восемьсот тринадцатом… – Император помолчал, голубые глаза его сверкнули холодным блеском. – Не вы, князь, изменились, а я. Вам не в чем раскаиваться. Не могу сказать того же про себя.

Александр был прав. Он действительно изменился и действительно не способен был делами и поступками своими возвратиться к тем временам, когда проводил хоть и умеренные, но все же либеральные и хорошо воспринятые обществом реформы… Впрочем, и тогда, легко увлекаясь проектами государственных преобразований, он при первой же неудаче опускал руки, терял веру в начатое дело, в русский народ и испытывал состояние разочарованности и меланхолии.

Что касается раскаяния…

Первая страница александровского правления в России открылась трагическим событием 11 марта 1801 года, когда Павел I пал жертвой заговорщиков-дворян.

Александра потрясла весть о смерти отца. Как утверждают современники, он впал в истерику.

– Мне же обещали не посягать на его жизнь! – повторял он с глухими рыданиями, метался по комнате, не находя себе места.

Граф Пален, один из организаторов и участников убийства Павла, с трудом привел его в чувство. А когда Александр, называя себя отцеубийцей, отказался от престола, заговорщики пообещали показать ему рекою пролитую кровь всей царствующей семьи…

Александр сдался.

Никогда не обладавший сильной волей, он покорился судьбе, не задумываясь (или не стараясь думать) о том, какие испытания ждут его в будущем. Любимый внук Екатерины II, он меньше всего воспитывался при отцовском Гатчинском дворе с его казарменной обстановкой, – Александр вращался в Екатерининском дворце в кругу виднейших государственных мужей (не набираясь, впрочем, от них большого ума), слышал не барабанный треск на гатчинском плацу, а утонченную речь дипломатов, взирал не на марширующих солдат, а на прекрасных актеров, представлявших на подмостках очаровательные сцены из новейших французских пьес… В царской семье все – и мать, и супруга, и братья с их женами – называли Александра «нашим ангелом», доброта и доброжелательность которого к ближнему «не подлежит сомнению» (заметим в скобках: этот «ангел» выразился однажды так о военных поселениях, насаждаемых Аракчеевым: «Военные поселения будут, хотя бы для этого пришлось всю дорогу от Чудово до Петербурга устлать трупами!»).

Итак, Александр взошел на престол. Его первое появление в Зимнем дворце как нового императора, если верить современникам, являло собой достаточно жалкую картину. «Он шел медленно, колени его как будто подгибались, волосы на голове были распущены, глаза заплаканы. Он смотрел прямо перед собой, изредка наклонял голову, словно кланяясь. Поступь и осанка его изображали человека, удрученного неожиданным ударом рока. Казалось, лицо его выражало одну тяжелую мысль: «Они все воспользовались моей молодостью, неопытностью, я был обманут, не знал, что, исторгая скипетр из рук самодержца, неминуемо подвергал его жизнь опасности». Сознание своей вины, бесконечные упреки самому себе в том, что он не сумел предвидеть трагический исход, – все это оглушило сознание Александра. «Целыми часами, – вспоминал Адам Чарторыйский, один из советников императора, – оставался он в безмолвии и одиночестве, с блуждающим взором, устремленным в пространство, и в таком состоянии находился в течение многих дней, не допуская к себе почти никого». Упадок духа дошел до такого состояния, что на все утешения советника он отвечал с грустью:

– Нет, все, что вы говорите, для меня невозможно… Я должен страдать, ничто не в силах уврачевать мои душевные муки!

В то время ему было двадцать три года.

Отечественная война, закончившаяся полным разгромом и изгнанием из России наполеоновской армии, придала царствованию Александра черты некоторого величия. Но – продолжалось это недолго. Прошло время энтузиазма и надежд. Наступили годы глухой реакции. Фактическим правителем обширной Российской империи стал всесильный временщик Аракчеев, выразитель и проповедник жестокого политического деспотизма. Он то и дело преподносил императору не только бутафорские картины благополучия военных поселений, но и факты, которые навевали ужас. Чего стоило одно лишь усыпанное подробностями донесение о жестоком подавлении восстания крестьян в Чугуевском районе на Харьковщине в июне – августе 1819 года!

Поддавшись общему увлечению мистицизмом, охватившему тогда всю Западную Европу, Александр искал утешение в религии. Он ревниво исполнял все церковные обряды, молитва вроде бы вносила успокоение в его душу. Он говорил графине Соллогуб:

– Возносясь духом к Богу, я отрешаюсь от всех земных наслаждений. Призывая на помощь Бога, я приобретаю то спокойствие, тот душевный мир, который не променяю ни на какие блаженства здешнего мира.

К этому времени относится его знакомство с архимандритом Фотием.

Это был законченный, жестокий изувер, неутомимый борец против всякой свободной мысли – предшественник известного Иллиодора, такого же мракобеса начала XX столетия. Получив небольшое образование, Фотий в 25 лет стал иеромонахом (монахом-священником). Его сумбурные, малопонятные, но не лишенные страсти проповеди привлекали многих поклонников, среди которых оказалась богатая, к тому же имевшая обширные связи графиня Орлова-Чесменская. Преклоняясь перед «святостью» иеромонаха, эта «дщерь-девица», как называл ее Фотий, предоставила в его распоряжение свои немалые средства и обеспечила ему связи в высших кругах. Перед проходимцем открылась широкая дорога…

Слава его дошла до Александра. Пребывая в стадии мистических исканий, император заинтересовался Фотием, пригласил его к себе, имел с ним беседу. Если доверять запискам Фотия (он оставил «для потомства» свою автобиографию), слова его произвели на Александра сильное впечатление. Борец за «святую правду» говорил о падении нравов, о тайных обществах и масонах, с которыми надо вести беспощадную войну, как с величайшим злом, о заговорах и ужасах грядущей революции. Император якобы сказал:

– Господь, сколь Ты милосерд ко мне! Ты мне, как с небес, послал ангела своего святого возвестить важную правду и истину! Буди милостив ко мне, я же готов исправить все дела и Твою святую волю творить!

Беседа не прошла бесследно. Вскоре мракобес стал архимандритом – настоятелем новгородского Юрьева монастыря, а государь издал рескрипт, запрещавший все тайные общества и масонские ложи. Все члены тайных обществ и масонских лож должны были принести клятву прекратить крамольную деятельность.

3

…Шел 1825 год.

Император Александр I любил путешествовать. В нем прочно обосновалась какая-то потребность к поездкам, тяга к перемене мест, – быть может, смена обстановки, новые впечатления вносили хоть какое-то успокоение в его смятенную душу и могли хоть на время развеять мрачные думы. Он исколесил всю Россию, бывал в соседних странах, и вот пришло время последнего путешествия императора.

1 сентября 1825 года он выехал из Петербурга – в Таганрог. Об отъезде царя из столицы, о пребывании его в Таганроге мы расскажем подробнее ниже, а пока лишь конспективно изложим то, что случилось за время от 1 сентября до 19 ноября 1825 года – дня таганрогской драмы.

В Таганрог император приехал 13 сентября. Вскоре туда же приехала императрица Елизавета Алексеевна. В городе на берегу Азовского моря Александр пробыл без малого месяц – и его позвала дорога! Он отправился в поездку – сначала на нижний Дон, а затем в Крым. Там, в Крыму, он заболел (по одним сведениям – малярией, по другим – брюшным тифом) и 5 ноября возвратился в Таганрог. Болезнь продолжалась две недели, и 19 ноября 1825 года фельдъегери понесли в Петербург печальную весть о безвременной кончине императора Александра I… Весть эта дошла до столицы через восемь дней.

Траурная процессия двинулась из Таганрога на север 29 декабря. И следом за ней, а точнее – обгоняя ее, полетели слухи. Пока только слухи, до рождения легенды было еще далеко… Никогда и никому, видимо, не удастся установить, как родились эти слухи. Но они возникли, они множились, растекались по России, достигая самых глухих селений. О чем говорили люди? Они говорили о том, что «творится обман», что государь жив, а в гробу везут другое, не государево, тело…

В архиве канцелярии военного министерства в свое время был обнаружен интересный документ – сборник различных слухов, записанных дворовым человеком Федором Федоровым. Слухов там более пятидесяти, и каждый имеет свой порядковый номер. А называется этот уникальный документ затейливо-витиевато: «Московские новости, или новые правдивые и ложные слухи, которые после виднее означатся, которые правдивые, а которые лживые, а теперь утверждать ни один не могу, но решился на досуге описывать…» Отсчет времени, как явствует из сборника, начинался с 25 декабря 1825 года. Заметим, дорогой читатель: с 25-го… А гроб повезли в Петербург 29-го… Получается, что до Москвы «правдивые и ложные слухи» донеслись раньше, чем туда прибыла траурная процессия. Как известно, гроб с телом «покойного императора» прибыл в Москву только 3 февраля!

Какие же слухи решил «на досуге описывать» дворовый человек Федор Федоров? Познакомимся с некоторыми из них.

Слух 9-й. Государь жив, его продали в иностранную неволю.

Слух 10-й. Государь жив, он уехал на легкой шлюпке в море.

Слух 11-й. Гроб государевый везут ямщики, которым дано за провоз 12 тысяч рублей, что находят весьма подозрительным. Шульгин, московский полицмейстер, да князь Голицын, московский генерал-губернатор, находятся в немалом сомнении о сем.

Слух 20-й. Князь Долгоруков Юрий Владимирович, престарелый князь, после блаженной кончины Александра I не присягнул еще ни одному из новых государей (?), а желает прежде видеть тело покойного государя своими глазами в лицо, тогда и присягнет кому должно.

Слух 24-й. Когда император поехал в Таганрог, то за ним гнались всю дорогу многие господа с тем намерением, чтобы убить его. Двое и догнали в одном местечке, но убить не осмелились.

Так народ заключает, что государь убит в Таганроге верноподданными извергами, ну т. е. господами с благородными душами, первейшими в свете подлецами.

Слух 31-й. Во время провоза через Москву государева тела был в Москве из некоторого села дьячок, смотрел и он, и при приезде его в село стали его спрашивать мужики, что видел ли он государя, а он ответил: «Никакого государя нет, это чорта везли, а не государя…»

Слух 39-й. Когда государь был в Таганроге, то приходят к той палате несколько солдат и спрашивают, что государь делает. Им отвечали, что государь пишет, то и пошли прочь; также и на другой день пришли, получили тот же ответ и опять ушли, тогда пришли на третью ночь, им ответили, что государь ходит по покоям, то один солдат взошел к государю и сказал ему: «Вас сегодня изрубят, приготовьтесь непременно», то государь сказал солдату: «Хочешь за меня быть изрубленным?», то солдат сказал: «Я не хочу ни того, ни другого», то государь сказал ему: «Ты будешь похоронен, как я, а род твой будет весьма награжден», то солдат на оное согласился. Он надел на себя царский мундир, а государя спустил в окно, а на солдата набежали изверги и всего изрубили вместо государя.

Слух 40-й (вариант 39-го). Когда Александр Павлович был в Таганроге и там строился дворец для Елизаветы Алексеевны, то государь подъехал к оному с заднего крыльца, а стоявший там часовой остановил его и сказал: «Не изволите ходить за оное крыльцо, вас там убьют из пистолета». Государь на это сказал: «Хочешь ли ты, солдат, за меня умереть, ты будешь похоронен, как мне должно, и род твой будет весь награжден», то солдат на оное согласился, а государь надел солдатский мундир и встал на часы, а солдат надел царские, государевы шинель и шляпу и пошел в отделываемый дворец, прикрыв лицо шинелью. Как взошел в первую комнату, то вдруг из пистолета по нем выстрелили, но не попали, солдат повернулся, чтобы назад идти, то другой выпалил по нему, прострелил, солдата подхватили, потащили в те палаты, где жила супруга государева, и доложили ей, что государь весьма нездоров, и потом после помер, яко государь. А настоящий государь, бросив ружье, бежал с часов, но неизвестно куда, и писал Елизавете Алексеевне письмо, чтобы оного солдата похоронили, как его.

Безусловно, слухи эти из сборника Федорова – чистейший вымысел, они вызывают лишь улыбку, но факт остается фактом: народ не верил в кончину императора – и что-то питало же это убеждение! Но об этом позже.

Постепенно рассказы о мнимой смерти Александра начали затихать, с годами тема эта вроде бы изжила себя, однако в конце шестидесятых – начале семидесятых годов появилась легенда о том, что в образе старца Федора Кузьмича, названного Великим Богословенным, умер не кто иной, как Александр I. Эта легенда заслуживает самого пристального внимания!

Отметим, что публикации о Федоре Кузьмиче прозвучали столь мощно, что обратили на себя внимание самого оберпрокурора Синода, махрового реакционера К.П. Победоносцева, который разослал грозный циркуляр, запрещающий прежде всего духовенству поддерживать «вздорные вымыслы о старце».

Между тем народная легенда, вобравшая в себя «фантастические догадки и народные предания» (по словам русского историка, автора капитального четырехтомного труда «Император Александр I» Н.К. Шильдера), стала предметом обсуждений и дискуссий. Тема увлекла историков, публицистов, даже князей, в том числе великого князя Николая Михайловича, внука Николая I. В подавляющем большинстве появившихся из-под их пера работ отвергается тождество Александра I и старца Федора Кузьмича. Это и понятно: слишком уж невероятной казалась возможность воскрешения императора.

А он и не умирал – тогда, 19 ноября 1825 года! К такой мысли пришли некоторые (немногие!) исследователи. Обратимся к наиболее доказательной работе – «Царственный мистик», написанной в Лондоне в 1907 году и изданной в России пять лет спустя, автором которой был князь В. Барятинский.

Попробуем дать ответы на три вопроса:

Имел ли император Александр I намерение оставить престол?

Если он имел такое намерение, то привел ли он его в исполнение, находясь в Таганроге, или же действительно умер там, не осуществив задуманного?