Текст книги "Желтая маска"

Автор книги: Николай Мизийски

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

Глава IX. Я ищу союзников

Крум проводил меня до дома не только в знак дружбы, но и из-за любопытства. Ему очень хотелось узнать тайну двойника профессора. Он задал мне кучу разных щекотливых вопросов, но я упорно молчал. На половину из них я не хотел отвечать, а на другую половину – не знал ответа.

– И это называется друг! – огорчился Крум. – Знакомы с пеленок, а ты, оказывается, столько скрываешь от меня…

Мы остановились у почтовых ящиков нашего дома. Я почти бессознательно открыл наш ящик, потому что мои мысли летали далеко.

– Письмо, – первым заметил Крум. – Вам приносят почту и по вечерам?

– Угу… – неохотно кивнул я и взглянул на адрес.

Этого вполне хватило, чтобы вернуть меня к действительности, – на зеленоватом, немного помятом конверте было написано: «Александру Александрову-младшему».

Я поспешно вышел из подъезда, туда, где уличный фонарь светил ярче, вскрыл конверт и вынул карточку, желтую, как и прежняя.

– Что такое? – спросил бежавший за мной Крум.

На карточке были отпечатаны только три предложения, но они меня моментально взбудоражили:

«Саша, брось эту игру. Не интересуйся больше лиЦом, известным в медицине… Занимайся своими уроками.

С почтением – твой доброжелатель».

Мне не все еще было понятно, но одно я понял со всей очевидностью: Джерри Блейк работал с ловкими и хитрыми сотрудниками. С одним из них я уже столкнулся. Умело замаскированный под профессора Стремского, он успел дважды за один день ввести меня в заблуждение, а вечером меня выгнали и подняли на смех! Борьба становилась трудной. Мне придется действовать осмотрительнее, чтобы мною не играли, как шахматной фигурой.

– Крум!

– Да, Саша.

– Ты готов к приключениям?

– Готов.

– Только, чур, в случае успеха две трети славы мне, а тебе – треть. Согласен?

Крум усмехнулся:

– А как мы поделим позор?

– Какой позор?

– В случае неуспеха.

– Не беспокойся! Будешь меня слушаться во всем – тогда неуспеха не будет.

И я подробно рассказал ему о своих переживаниях за последние двадцать с небольшим часов. Крум очень внимательно выслушал меня. Вначале он стоял выпрямившись, как солдат, потом прислонился к фонарному столбу, наконец, устало опустился на корточки, но ни разу не перебил меня.

– Можно мне слово? – спросил он деловито, после того как узнал обо всем.

Я кивнул.

– А можно мне критиковать тебя за допущенные ошибки?

И на это я был согласен. Я не из тех детективов, которым безразлично мнение обыкновенных людей. Иногда их мнение тоже бывает уместным и полезным, не правда ли?

Крум обрадованно начал:

– Эта история с двумя преступниками поистине увлекательна, но тебе надо было поймать Джерри Блейка еще у Калинки.

– Не было возможности.

– А с помощью ее дяди? Он же был в соседней комнате?

– Был, но все равно, что не был. Ты же сам видел, как он поглощен своим кавханом Бегулом. Да разве он годится в помощники, такой несерьезный? К тому же тогда я еще не знал, что у грабителя нет оружия. Сам посуди, какой смысл в том, чтобы Калинка в один и тот же день оплакивала и соученика и дядю?

Крум попытался меня успокоить:

– Не волнуйся! Вряд ли она стала бы ронять слезы из-за тебя.

Потом он указал на мои просчеты, допущенные утром в квартире № 13: вынужденное пребывание на кухне, невнимательный осмотр профессора, чья борода была, по всей вероятности, искусственной, а также непростительное незнание того, что 100 граммов сахару содержат не 90, а 409 калорий. Будь он на моем месте, сразу разоблачил бы сподвижника гангстера. Он не дал бы противнику возможности уточнить истинное количество калорий и таким образом исправить свою ошибку при встрече со мною на улице.

Крум был прав. Я решил, что мне теперь нужно быть более внимательным в обращении с людьми, замаскированными под бородатых. Мир – не карнавал, а отращивание волос на лице не настолько гигиенично, чтобы принимать их без подозрения.

– И все-таки поговорим о доказательствах! – махнул я рукой.

– Хорошо, Саша.

– Враг номер один – это грабитель!

– Так точно!

– Предлагаю следить только за ним!

– Да!

– Нечего терять время на разных посторонних людей.

Крум еще раз сказал «да» и добавил, что Джерри Блейк может быть раскрыт только по нескольким признакам.

– Каким точно?

Я лишь хотел проверить, насколько внимательно он слушал.

– Во-первых, маска! – ответил мой друг. – Немного найдется гангстеров, которые работают в масках. Особенно – в желтых.

– А если Джерри снимет свою маску?

– Тогда узнаем его по картавой речи.

– А если он молчит? Или подбирает слова без «р»?

Крум попал в затруднительное положение. Начал пыхтеть. Он был похож на ученика, ответившего на два вопроса, но ничего не знающего по третьему.

– Не знаю, – сказал он. – Если преступник не в маске и молчит, он может запросто улизнуть от нас. Будем сидеть с ним за одним столиком, пить лимонад, не подозревая, что наш сосед – сам Джерри Блейк!

– А если заглянуть под стол?

Это была очень тонкая подсказка, но, к своей чести, Крум понял ее.

– Буква «Т»! – воскликнул он, и лицо его засняло. – Как же я забыл? Только у Джерри Блейка царапина на ботинке имеет такую захватывающую форму!

Я поздравил его. Даже предсказал ему блестящее будущее в криминалистике.

– Если ты будешь добросовестным, – сказал я, – то когда-нибудь сможешь достигнуть моего уровня. Тогда бросим школу и пойдем ловить жуликов на всем земном шаре! Знаменитый Шерлок Холмс будет выглядеть по сравнению с нами как небольшой круглый нолик!

Крум обрадовался, выпятил грудь и спросил:

– Еще какой-нибудь верный след у нас в руках имеется?

– Имеется. Пишущая машинка…

– ?!

– …буква «ц» которой выбивается немного выше других.

Он завершил мою мысль:

– И на которой бандиты печатают письма за подписью «доброжелатель»?

Браво! Я рад, что ты такой наблюдательный.

По той стороне тротуара шел милиционер. Я тотчас узнал его – старшина со скамейки влюбленных. Он тоже меня узнал. Рост у меня такой, что меня легко узнают. Вместо того чтобы продолжить свой путь, милиционер пересек улицу и еще издали спросил:

– Эй, парень, ты не устал? До каких пор будешь мотаться по городу?

Вместо меня солгал Крум:

– Мы повторяем уроки, товарищ старшина.

Только сейчас милиционер заметил его. Серьезное лицо блюстителя порядка смягчилось. Тонкие усы и густые брови опустились.

– А, мой друг Крумчо! – крикнул он, и его живот весело затрясся. – Приятно пожать честную руку. А имени твоего приятеля я не знаю, хоть мы уже виделись однажды.

Крум представил меня:

– Саша Александров. Мой лучший друг! Кроме того, он гениальный де… декламатор!

Он, конечно, хотел оказать «детектив», но вовремя поправился.

– В декламации не разбираюсь, – признался милиционер. Он уже не стискивал зубы, как тогда, на скамейке.

А мне он сказал:

– Если Крум тебя уважает, то и я уважать буду.

Мы разговорились. Нам стало известно, что зовут его Йордан Коцев, что живет он на улице Бузулуджа, 112… Сначала мы говорили о самых обыкновенных вещах: хорошо ли мы учимся в школе, какой урожай дает паше опытное поле, занимаемся ли мы спортом на чистом воздухе. Узнав о моих достижениях в легкой атлетике, милиционер заявил, что я еще больше вырос в его глазах. Когда-то и он занимался спортом, но теперь бросил, потому что мешает живот.

– Можно у вас кое о чем спросить? – осмелился я.

– Спрашивай, гражданин Саша!

– Я получаю один журнал. Иногда в нем печатают задачи по криминалистике…

– И ты их решаешь?

– Решаю. До сих пор мне не удалось решить только одну.

– Расскажи-ка ее! – самоуверенно сказал старшина Коцев. – Мне она удастся.

Я начал медленно:

– В Лондоне появился опасный преступник. Он через окна проникал в квартиры мирных англичан и воровал все, что плохо лежит. Расследование поручили одному инспектору из Скотланд-Ярда. Инспектору удалось оказаться в одной комнате с преступником, даже разговаривать с ним, но тот сумел улизнуть.

– Инспектор оказался тупицей, – прервал меня старшина Коцев. – Сначала его нужно было арестовать, а потом, значит, разговаривать!

Я пожал плечами:

– Наверное, что-то ему помешало.

– Что?

– Не написано.

– А улики были?

– На одном ботинке преступника была глубокая царапина в форме буквы «Т».

– Хорошо. Буква «Т».

– Кроме того, он использовал пишущую машинку, у которой буква «ц» выбивается выше всех остальных.

– И… что же спрашивается, в конце концов?

– Как должен был поступить этот детектив, чтобы схватить ловкого субъекта?

– Прежде всего, ему надо проверить, имеется ли в картотеке Скотланд-Ярда фотография преступника.

– Даже если есть, не поможет. Этот ловкач носил на лице маску.

– Тогда, может быть, по отпечаткам пальцев?

– Опять нет. Вор действовал в перчатках.

Старшина разочарованно шмыгнул носом:

– Сегодня у меня было многовато работы, что-то думается с трудом. Завтра поломаю голову.

– Поломайте, пожалуйста!

Перед тем как уйти, милиционер сердечно подал нам руки и повторил, что живет на улице Бузулуджа, 112, после чего удалился. Мы тоже разошлись по домам. Что сказал своей матери Крум, я не знаю. Я же лично избежал расспросов довольно легко: сообщил маме и бабушке, что не успел я войти к профессору Стремскому, как его вызвали на экстренное заседание, а госпожу профессоршу на лекцию по немецкому языку. Я мог принять от них тысячу извинений, ни для чего другого времени не оставалось.

– Несерьезная интеллигенция, – сказала мама.

– Издеваются над молодежью! – добавила бабушка Мария.

Я не возражал, так как основным моим качеством всегда была учтивость.

Глава X. Трепетное утро

Следующий день был субботний. Уроки прошли в мирной обстановке, никто из учителей не поинтересовался, знаю ли я уроки. Хорошо, что ночью я выспался как надо. Но на переменах я не скучал – у меня были интересные разговоры.

Первым ко мне обратился председатель совета отряда. Поэтому шоколадные конфеты, которые я купил в школьном буфете, показались мне кислыми.

– Ну? – спросил он.

– Ну? – спросил я, потому что не понял его вопроса.

– Думаешь, что я ничего не знаю?

– О чем ты, Валентин?

– О том, что ты скрываешь от всего коллектива. Доверился одному Круму и тем самым допустил жестокую ошибку. Крум просто намерен тебя использовать в корыстных целях.

Своей блестящей макушкой Валентин едва доставал мне до подбородка. С моей помощью он мог бы легко изменить мнение о моем друге, который всегда был моим искренним помощником во всех опасных делах. Но я дипломат и потому с полным безразличием спросил:

– Откуда ты знаешь?

– Я следил за тобой.

– Кто-нибудь еще знает?

– Твои родители.

– А?!

– Им было неудобно тебя разоблачать, поэтому они попросили меня провести с тобой эту работу. Я дал согласие, хотя, если верить нашей соседке тете Розе, мне не стоило бы совать нос не в свои дела.

– Ох, как права эта твоя тетя Роза!

– И я уже обдумываю доклад о твоем случае. Безобразие! Если это будет продолжаться, ты похудеешь окончательно и станешь похожим на вешалку!

Мимо нас прошел Стефан Второгодник. От него пахло свежевыкуренной сигаретой. В другое время Валентин ему этого не спустил бы, но сейчас промолчал. Был занят мною. От напряжения его бритая голова тряслась.

– Я за тобой слежу уже пять дней, – сказал Валентин.

– А вот и ошибся! – воспротивился я. – История началась только два дня тому назад.

– Нет, ошибаться я не имею права, когда налицо явная угроза здоровью, а может быть, и жизни человека! Образумься, пока не поздно! Шутка сказать! Тебе дают деньги на приличный завтрак, а ты их тратишь на шоколад, да еще смеешь отрицать этот позорный факт!

– О-ох!

Мой вздох облегчения был слишком сильным. Какое приятное недоразумение: Валентин думал о купленных мною конфетах, а не о преследуемых мною бандитах!

– Обещаешь исправиться? – строго спросил он.

– Непременно!

– А как ты оцениваешь мою роль как председателя в этом деле?

– Очень высоко. И на первом же собрании скажу об этом всему отряду.

Прозвенел звонок на второй урок. Сели. Через 45 минут – вторая перемена. Встали.

– Ты злишься? – дуэтом спросили у меня Дочка и Пенка.

– За что?

Дочка ответила самостоятельно:

– За то, что вчера мы сами познакомились с артистом Трифоном Маноловым, после того как ты не захотел нас с ним познакомить и убежал…

– Прямо помираю от зависти!

Пенка продолжала:

– Очень вежливый человек! Не то, что ты! Дал нам прочитать первое действие пьесы «Нашествие Никифора».

– Действие, нашествие, – издевательски усмехнулся я, – мне эта пьеса спать не дает!

– И нам! – улыбнулись они счастливо.

Потом они объяснили собравшимся вокруг нас мальчишкам и девчонкам, что первое действие развивается в византийской столице. Начиналось оно диалогом двух придворных дам.

– Слушайте! – сказала Дочка.

Они задекламировали так пламенно, как будто были на сцене:

 
– Как я, красива ль?
– Да, таких красавиц
Не знал доселе, дамами прославясь,
Из византийских замков ни один!
– Ты так считаешь?
– Каждый властелин
Главу свою склонил бы пред тобою,
Сраженный, покоренный красотою,
Волшебным взором, статностью твоей!
– И даже сам Никифор, царь царей?
– И даже он! Когда раздавит гордо
Он скипетром державным Крума орды
И покорит болгарский стан навечно,
Сюда вернется, лаврами увенчан,
И все услышат слово полководца,
что ты – константинопольское солнце,
С которым рядом в праздничные дни
Вся слава Византии – как в тени!..
 

Наступила пауза, достаточная лишь для того, чтобы Дочка и Пенка могли вдохнуть очередную порцию воздуха.

– Весь диалог знаете? До конца? – спросил я осторожно.

– Конечно, до самого конца! – ответили обе мои одноклассницы, ошарашенные столь неуместным вопросом.

– Тогда продолжайте без меня. Предпочитаю решить несколько математических задач.

Окружающие оценили мою остроту – засмеялись. Дочка и Пенка надули губки. Первая сказала:

– И ты даже не поинтересуешься, где Трифон Манолов дал нам почитать первое действие пьесы?

Вторая добавила:

– И тебе безразлично, что сказала при этом Калинка? Зазвенел звонок на третий урок. Времени для обдумывания у меня хватало: я располагал сорока пятью минутами.

– Браво, Александр! – похвалила меня учительница. – На этот раз ты по-настоящему сосредоточен.

На следующей перемене Дочка и Пенка сделали попытку выйти во двор, но безуспешно. Им пришлось отвечать на мои вопросы:

– Так, значит… Вчера после обеда вы ходили к артисту Трифону Манолову?

– Нет, Саша, мы ходили к Калинке Стояновой, где живет и ее дядя Трифон Манолов.

– И о чем же вы говорили?

– С кем?

– С ней!

– Понимаем.

– Ну, вы мне повторите… Чтобы я знал.

– Все повторять – перемены не хватит.

– Ого!

– Мы разобрали народную песню «Богатырь и лес», потом набросали план урока по зоологии, решили все задачи по арифметике. И точно помним, кто о чем говорил. Но если тебя интересует конкретно, что говорила Калинка, то, когда мы приступили к болгарскому языку, она…

– Короче, короче, а то и пяти перемен не хватит.

– Тогда о чем же?…

– О том, что она оказала не по поводу уроков.

– О трех новых способах вышивания ковров.

– А передавала она кому-нибудь, например… приветы?

– Конечно! Калинка такая приветливая! Передала через нас приветы Круму, Жоре, Стефану, Васко и всем девчонкам.

Наступила решающая минута. Изобразив гримасу светской беспечности, поправив воротник куртки, я неторопливо спросил:

– А обо мне она что-нибудь говорила?

Дочка и Пенка озадаченно посмотрели друг на дружку.

– Мы не помним.

Моя напускная беспечность вмиг превратилась в очень искреннее огорчение:

– У вас такая хорошая память, а вспомнить не можете?

– Нет, Саша. Наверное, она о тебе не говорила. Но разве мы в этом виноваты?

Я отпустил их во двор живыми и невредимыми. Их вина заключалась только в том, что они с самого начала не сказали мне о Калинкином пренебрежении мною, тогда я не стал бы тратить на них время.

Когда прозвенел последний звонок, я вместе со всем классом вышел из школы. Все удивлялись моему веселому настроению. Им не дано было понять, что веселость моя напускная, тогда как внутри все разрывалось от мук. Пока я рассказывал содержание комедии, увиденной вчера по телевизору, в голове моей вертелась одна-единственная мысль: «Непременно нужно поймать Джерри Блейка! Он обязательно должен сознаться, что не украл ничего у Калинки только потому, что там был я. Тогда она скажет хотя бы спасибо своему спасителю…»

Внезапно меня оттащил в сторону Крум. Он дрожал от возбуждения:

– Я его нашел!

– Кого?

– Дже…

– Тс-с-с!

Извинившись перед компанией, я быстро пошел следом за детективом номер два.

– Я узнал его по самой верной примете, – радовался он. – Я собственными глазами увидел на его левом ботинке царапину в виде буквы «Т»! Он стоял у овощного магазина.

– Как одет?

– В самый обыкновенный серый костюм. В очках.

– Вот хитрюга!

Я побежал к магазину. Мы увидели человека, пересекавшего площадь. В одной руке у него была авоська, в другой – трость. Наверное, трость ему нужна была только для равновесия, потому что на нее он не опирался. Незнакомец осторожно обошел мусорный бак, но не заметил кучки пыли, высыпавшейся из ящика.

– Уф! – сказал человек в сером костюме, ляпнувшись левой ногой в пыль.

Положение осложнялось: носок ботинка так здорово запудрился пылью, что царапину на нем уже совершенно невозможно было прочесть. Особенно в движении.

– Извините, дядя! – сказал я, когда мы поравнялись.

– Что, мальчик? – моргнул он за очками.

– У вас ботинок запылился.

– К сожалению…

С другой стороны появился Крум:

– Надо почистить, правда?

– Неплохо бы…

– Мы вам его мигом почистим!

– Учитесь лучше в школе! А то и в самом деле угодите в чистильщики сапог!

Ужасная вещь: замаскированный след и ни одного звука «р» почти в двадцати словах! Пришлось молниеносно координировать наши действия. Крум встал перед ним, как барьер, а я нагнулся и рукавом вытер носок таинственного ботинка.

– Безобразие! – крикнул человек с великолепным «р» и замахнулся тростью.

Мы еле спаслись бегством.

Когда свернули за угол кинотеатра «Глобус», я с горечью сказал:

– Эх ты, помощник, учишься уже шесть лет, а еще азбуку не выучил! Не можешь отличить «Г» от «Т»!

На месте Крума я молчал бы. Но он сказал:

– Ничего страшного!

– Как это ничего страшного? Я тебе доверяю, а ты все путаешь, как при списывании домашних заданий!

Крум был очень голоден, но уходить не решался. Целый час он предлагал мне различные планы действий, которые я упорно и решительно отметал. Наконец он сказал:

– Остается только идти за советом к нашему старшине Йордану Коцеву.

– Чтобы он присвоил всю славу?

– Не тревожься! Слава будет вся тебе, спокойствие – мне, а старшину только повысят в звании.

Я задумался. Это взбодрило моего друга.

– Пойдем к нему. Поговорим с глазу на глаз. Никто ни о чем не узнает. Иначе нам придется чистить и чистить пыльные ботинки…

Я согласился. Договорились, что встретимся в три часа.

– До встречи, Саша!

– До встречи, Крум!

– Не отчаивайся.

Я вернулся домой сердитым.

– Почему так поздно? – спросила мама. – Тебя наказали?

– Нет, – успокоил ее я.

– Или у вас уроков было больше обычного? – подсказал мне папа, чтобы избежать ссоры.

– Точно! Шесть уроков, – соврал я по его желанию.

– Ладно, верю. Но тебе придется обедать одному.

– Вы не голодны?

– Уже нет. Поели. Очень хотелось, чтобы ты был с нами, но…

Из дальнейших слов я понял, что какой-то папин товарищ по работе должен отвезти их на мотоцикле в деревню.

Пока я ел, мама давала мне наставления:

– Ужинать будешь у бабушки! Во всем ее слушайся! Если пошлет за продуктами, иди сразу! Если она велит дедушке Санди принести дрова из подвала, не дожидайся, пока дедушка встанет, а сам возьми и принеси. Мы не надолго: завтра к обеду будем дома.

Потом она налила мне компот и обратилась к папе:

– Уже, наверное, полтретьего?

– Нет, еще только два часа двадцать восемь минут.

– Ты полагаешь, что твой товарищ приедет вовремя?

– Не сомневаюсь.

– И мне не сомневаться?

– Конечно. Пешо точен, как швейцарские часы. Поверь мне…

Глава XI. Товарищ старшина, где ты?

«Дан! Дан! Дан!» – сказали большие башенные городские часы.

Мама раскрыла роман «Граф Монте-Кристо», села на кушетку рядом с папой и спросила:

– Как ты думаешь, успею прочитать эту книгу до прибытия твоего «точного» товарища?

Пока папа обдумывал ответ, снизу раздался сигнал мотоцикла.

– Ура! – прокричал я, потому что не люблю напряженной обстановки в доме.

Папа схватил сумку, мама проверила, правильно ли ее отражает зеркало, мы поцеловались, и они спустились вниз. Я тоже. Хотелось вблизи посмотреть, как три человека поместятся на одном мотоцикле. Им сделать это не составило труда – мотоцикл был с коляской. Мама уселась в коляску, а папа – на заднее сиденье. Как только мотоцикл тронулся с места, я понял, что папа не часто пользовался таким видом транспорта. Его руки сильно обхватили водителя за талию, а ноги соскочили с подножек и взлетели в воздух. Не будет удивительным, если папа, когда водитель повысит скорость, начнет развеваться сзади, как знамя.

Когда они свернули на бульвар, с противоположной стороны появился Крум.

– Ты готов? – спросил он.

Я ответил, что готов. Надо было найти старшину Коцева, до того как он успеет выйти из дому на службу или на прогулку.

Улица Бузулуджа находилась на другом конце города. Она начиналась у входа на стадион и заворачивала вправо, к полю.

Прошли стадион. Четные номера были расположены по правой стороне улицы. По мере увеличения номеров дома становились все меньше. Преобладали одноэтажные, с большими дворами, превращенными в сады и огороды. Старые деревянные заборы покосились.

– Здесь будет новый микрорайон, – сказал я Круму, заметив его недоумение. – Однажды у нас в гостях был дядя Ставри Недялков, папин знакомый архитектор из проектного бюро…

Мой друг продолжал недоумевать.

– Крум! – возмутился я. – Будь внимательней.

Тот ответил:

– Кажется, я даже слишком внимателен! Смотри: там, где зеленая телега, стоят ворота с номером 92.

– Ну и?

– Ну, а дальше вообще нет никаких ворот.

Увлекшись объяснениями, я не заметил этой ужасающей подробности. Да! Улица кончалась, а нам еще нужно было столько домов до нашего 112-го!

Мы побежали к телеге.

– Жалко! – сказал Крум и пригладил волосы, торчащие на его голове.

Перед нами простиралось голое поле с редкими засохшими сорняками, среди которых разгуливал только один осел. У него, видимо, был полдник.

– И-а-а! – приветствовал он нас.

Говорить с ослом было не о чем: мы все-таки детективы, а не пастухи. Но с людьми поговорить следовало.

– Э-ге-гей! – крикнул Крум.

В дверях крайнего дома показалась девочка. Наверное, мы ей были очень интересны, потому что она вперила в нас любопытный взгляд. Я спросил у нее:

– Улица дальше не продолжается?

– Не-е, – проговорила она.

Над низким соседним забором появилась тетка в белой косынке.

– Ко-ко-ко… – начала она, как курица.

А потом продолжила:

– …ко-кого ищете?

– Старшину милиции Йордана Коцева! – быстро ответил Крум.

Продолжая заикаться, тетка с трудом рассказала нам, что знает нескольких милиционеров, но ни один из них не носит фамилию Коцев и не живет на этой улице. Она хотела объяснить нам еще что-то, но мы не дослушали до конца – требовалось найти более знающих людей.

– В участок! – скомандовал я.

Детектив номер два последовал за мною с тем же трепетным чувством, какое бушевало и в моей груди. Это чувство помогло нам преодолеть обратный путь намного быстрее.

В здании милиции мы застали двух человек: сержанта у входа и капитана, сидящего к нам спиной. Я подождал, пока успокоилось дыхание, приблизился и скромно опросил:

– Старшина Йордан Коцев здесь?

– Кто-кто? – ответил мне старшина тоже вопросом.

Я повторил имя и фамилию старшины. Вышло, что сержант о таком милиционере не слыхал. Крум решил ему помочь, описал внешность нашего знакомого, подчеркнул несоответствие между густыми бровями и тонкими усиками, сосредоточил внимание на его животе, но результата не было. В довершение всего сержант начал смотреть на нас как на людей, отвлекающих его.

– Ваши фамилии? – строго спросил он.

Капитан, писавший до сих пор что-то в своем блокноте, быстро обернулся:

– Оставь их. Случай мне известен.

А когда мы пошли, он, полагая, что мы уже не слышим его, пробормотал:

– Надо принять меры.

Крум был очень зол.

– В результате – только бессмысленная трата энергии, – ворчал он. – Представь себе, что старшина какой-нибудь наш разведчик, который оделся как обыкновенный милиционер, чтобы ввести в заблуждение любопытных. И представь себе, что его прислали из Софии, а мы, вместо того чтобы помогать, мешаем ему.

– Представь себе, что я начинаю догадываться о другом, – сказал я и подвел Крума к нашему почтовому ящику.

– Что ты на него так уставился? – спросил Крум.

– Открой – увидишь. В нем лежит зеленоватый конверт с надписью: «Александру Александрову-младшему»!

Крум посмотрел на меня уважительно – там в самом деле был такой конверт.

Я завел друга в подъезд. Здесь было не так светло, как на улице, но мне хотелось прочитать письмо без свидетелей. Нервно вскрыл конверт. На знакомой желтой карточке на этот раз было написано:

«Саша, милиционер КоЦев – фикЦия! Занимайся своими уроками.

С почтением – твой доброжелатель».

– Ты все понял? – спросил я прерывисто, потому что горло у меня пересохло.

– Все… Кроме слова «фикция».

– Фикция – это то, что не существует, чего на самом деле нет.

– Как это нет, когда мы вчера целых пятнадцать минут разговаривали с этим человеком! Или скажешь, это был дух?

– Не скажу…

– Тогда что же?

– Сначала ущипни меня.

– Зачем?

– А тебе известно, что я из тех, кому приключения снятся?

– Известно.

– Если это сон, то пусть он продолжается, чтобы завтра я рассказал тебе все до конца.

– А если не сон?

– Тогда необходимы срочные и самые серьезные меры, а иначе…

Крум добросовестно ущипнул меня.

– Ой! – взревел я.

– О-ой! – повторило эхо на лестнице.

Мой друг стал извиняться в самых нежных и сочувственных выражениях. Он, видите ли, тоже думал, что ему все это снится, и потому перестарался. Если я буду настаивать, он разрешит мне тоже ущипнуть его.

– Глупости! – сказал я с достоинством. – Я не только не сержусь на тебя, а напротив, я даже очень доволен. Опыт подтвердил, что приключение – настоящее!

– Что же нам теперь делать?

– Придумаем…

– Трудно, Саша. Врагов, оказывается, целая банда!

– Давай всех возьмем на учет – это прежде всего!

– Не считая твоего «доброжелателя», их уже трое: сам Джерри Блейк, поддельный профессор Стремский и эта злосчастная фикция – старшина Йордан Коцев. Каково?

– Не слишком весело. Подручные Джерри Блейка отвлекают мое внимание, а сам главарь шайки спокойно разгуливает по городу и при каждом удобном случае – гоп в окно!

– Умный противник…

– Опытный ворюга!

– Матерый, хитрый!

– Но мы его перехитрим.

– Вдвоем, Саша?

– Плюс Жора Бемоль и Стефан Второгодник. Они, конечно, пока не подготовлены, но мы их обучим. Ребята надежные. Собери-ка их, а я пойду наверх обдумывать план.

– Будешь готов через полчаса?

– Должен.

– Прийти к вам?

– Наш дом под их наблюдением. Лучше к вам. Комар носа не подточит.

– Саша! Ты – гений!

– Это остается только доказать, – скромно заключил я.