Текст книги "Месть карьерского оборотня"

Автор книги: Николай Новиков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)

– Иван, давай сюда. Прокачу с ветерком.

– Прокати нормально, Федя, – сказал Потапов. – До дома.

– Сделаем, начальник, – заверил его Федя.

Глава 14

Даже любимый йогурт с кусочками фруктов не радовал этим утром Разуваева. Вроде бы детская еда, или, там, для каких-то городских телок, озабоченных своими талиями, а вот поди ж ты, пристрастился. Поутру хорошо идет, особенно если вечером перебрал. А что, может себе позволить, да и жене тоже нравится. Обычно он вытряхивал на тарелку содержимое трех упаковок, размешивал и не спеша ел со свежей булочкой. Потом чашка крепкого кофе – и готов на все сто.

Завтракал он всегда на веранде, просторной, светлой и яркой даже в пасмурную погоду, потому что верхние стекла в огромном окне были цветные. Веранда стала уютной теплой комнатой, а пластиковая мебель напоминала о лете, о шашлыках с друзьями в саду под вишнями. Но теперь один друг, верный охранник, уже никогда не придет к нему на шашлыки…

Поэтому сегодня и йогурт не лез в глотку, застревал там, прилипал к нёбу. Смерть Гуслярова выбила его из колеи. В два часа ночи менты сообщили, после этого не мог уже уснуть. Лихорадочно вспоминал, что вчера вечером говорил Гусляр, что же он узнал? Но получалось – ничего особенного, ничего важного. Дочка Соколова точно не знала, что на нее напал Мошка, щенок Роман тоже, и Потапу не жаловался… Краснуха днем талдычил о каких-то городских «крутых». Так, может, и правда на него решили «наехать» неизвестные визитеры и убрали сперва Мошку, а потом и Гусляра?

Потапов тут ни при чем, нужные люди сказали, что главный мент района разозлился на него и посадил в СИЗО до утра. Железно ни при чем. Айсман не тот человек, который может убить. Да и против него лично никогда не возникал, наоборот, улыбался при встрече, шутили оба. «Привет, бизнесмен!» – «Привет, бизнесмент!» – «Я просто мент». – «А я просто Лева». – «Не просто Лева, а еще и Варвар». – «А ты не просто мент, а еще и Айсман». – «Это верно. „Наша Маша“ у тебя есть?» – «Иди, возьми блок „Мальборо“. Скажи Милке – мой приказ. Надо ж и благотворительностью заниматься». – «Нет, спасибо, мне пару пачек „Нашей Маши“ хватит». Нормальный парень. Решил отомстить за Потапа? Но и Мошку убили тем же самым способом!

Голова шла кругом, да и тупая она была, его голова. Не выспался ни хрена. Краснуха уже звонил из магазина, торчит там, ждет его. Может, послать все к едрене-фене и завалиться спать? Так ведь не уснешь. Ирка будет бегать, охать-ахать над ухом. Потап обязательно припрется со своими дурацкими вопросами, уже позвонили из района, сказали, что его выпустили… Потапа тут не хватало, достал уже этот тупой мент!

Как же от него избавиться? Как заставить думать совсем о другом? Это возможно только в том случае, если… немка от него сдернет. Она телка крутая, не простит, когда узнает, что он бегает на сторону. Проблема в том, что Потап не бегает на сторону! Но ведь это можно спровоцировать… Когда-то он встречался с Иркой, не откажется принять ее вроде как по делу. Она устроит маленький стриптиз, а тут немка возвращается из магазина. А что, это идея!

– Ирка, иди сюда! – крикнул Разуваев.

Жена тут же вышла на веранду, в коротком розовом халатике, на голове термобигуди.

– Что, Лева? Еще чего-то хочешь?

– Сдурела, да? Мне и это не осилить. Короче, такие дела. Тебе нужно попробовать соблазнить Потапа.

– Ты это серьезно, Лева? – изумилась Ирина.

– Я что, похож на идиота, по-твоему?

– Тогда я не понимаю…

– Я тебя не трахаться с ним заставляю, дура! Соблазнить – это значит сыграть, врубилась? Чтобы он раскрыл пасть, пустил слюни, а тут и его немка.

– Зачем?

– Ты тупая, как сибирский валенок! – разозлился Разуваев. – У них скандал, она смывается к своему пахану-немцу, а Потап занят своими делами, оставляет меня в покое. Мне нужно пару-тройку дней, чтобы разобраться, какая падла наезжает на нас. Поняла, нет?!

– Честно говоря, не очень…

– Сегодня Гусляра замочили! Завтра – меня кончат, а потом и тебя! Надо что-то делать, а я не могу, Потап висит на хвосте! За кружку пива хотел арестовать… Наверное, разговоры прослушивает! Че делать? Хочешь на кладбище или в нищету?

– Нет, Лева… – испуганно забормотала Ирина.

Конечно, не хотела. Думала, что эта красивая жизнь только начало, дальше все будет лучше и лучше. И без ее каких-то усилий. Зачем, если муж все устроит?

– Ну так сделай! Нужно отвлечь придурковатого мента от меня, пусть о своей немке думает!

– Ладно, я попробую… – прошептала Ирина, губы ее подрагивали. – А если он выгонит меня?

– Уйдешь, и все дела. Но ты постарайся, чтоб не сразу выгнал. Тут все нужно продумать.

– Позору не оберешься… А если он захочет?

– Достала ты меня уже, если да если! Тяни время и жди немку. А потом вали домой – все дела. Насчет позора – ничего не будет. Пусть только попробует Потап где-то вякнуть, я организую несколько статеек, сам пожалеет, что поднял эту тему.

– Я поняла… Ладно, а когда это нужно сделать?

– Да хоть сегодня. Немка по выходным ходит в магазин за покупками. Как только мент останется один во дворе – звони мне и топай к нему. А я позабочусь, чтобы немке, где бы она ни была, намекнули – нужно срочно бежать домой.

– А если не побе… – начала Ирина и осеклась, натолкнувшись на яростный взгляд мужа. – Ладно, я попробую.

– Ты на хрена бигуди накрутила? Перед кем красоваться собираешься? – разошелся Разуваев.

– Да просто так… А ты хочешь, чтобы я стала совсем клушей, не следила за собой? – Ирина тоже разозлилась.

– Все, иди и помни, что я тебе сказал. Звони сразу, это нужно не только мне, но и тебе. Сама видишь, что творится.

Когда Ирина ушла, Разуваев задумался.

Должна следить за собой! Вышла бы замуж за какого-нибудь экскаваторщика, так возилась бы в огороде, печку топила, детей воспитывала бы, про бигуди вспоминала раза три-четыре в году. А дал бабе все, что она хочет, – большего требует. Печку не нужно топить, дом электричеством обогревается, огород превратился в красивый садик, где приятно шашлыки делать, завтрак готовить мужу – тоже. А чем еще заниматься? Да за собой следить! И требовать себе еще и еще… И еще!

Нет, воистину, гением был Пушкин, если написал «Сказку о рыбаке и рыбке»!

Разуваев промокнул губы салфеткой, тяжело встал с кресла и пошел к двери. Уже решил для себя, что поедет в магазин на «Мерседесе». «Хонда» – это красота, наслаждение скоростью и ветром в лицо, но сегодня – какие, к черту, наслаждения? Тут главное – дождаться, чтобы немка в магазин поперлась.

Ирине повезло. Вскоре после того, как муж укатил на машине в свой магазин, она, накинув дубленку поверх розового халатика, вышла во двор и стала смотреть на соседний двор. Увидела, как Евдокия Андреевна, под ручку с немкой, отправилась в магазин. А вскоре после этого у их ворот остановилась машина, из нее вышел Иван и направился в свою кухню. Ну – самое то, о чем говорил Лева!

Она побежала в дом, заметалась по спальне, размышляя, чем бы поразить участкового. Показываться ему без трусов, как вчера, в огороде, вернее, в садике своем, опасно, сразу прогонит. А не хотелось. Он такой большой, сильный, наверное, и в постели хорош, вон как светится немка, вся из себя довольная, хоть и живет в какой-то жалкой хибаре. Но – довольная. А Лева не очень-то – видимо, жизнь в «зоне» повлияла. И вдруг захотелось и вправду соблазнить Потапова, чего же нет, если муж не просто разрешил, а приказал это сделать? Чтобы Иван набросился на нее, чтобы… хоть раз почувствовать это с ним, они ж когда-то давно встречались, он ей очень нравился, да только все на эту чертову немку смотрел… Ну а Лева пусть сам на себя потом злится!

Она надела черное кружевное белье, потом сняла лифчик, надела джинсы-стрейч, плотно облегающие ее полные бедра. Так – нормально. Голые ноги под дубленкой наверняка его насторожат, еще выгонит раньше времени. А голые груди он увидит не сразу. Вроде бы то, что надо.

Только одно беспокоило – следовало позвонить Леве, когда пойдет к нему. Так не хотелось это делать, просто ужас! Но если не предупредить его – сразу поймет, что дело нечисто, он ушлый, этот Лева! Значит, нужно позвонить как можно позже, прямо перед встречей с ним. Вернее, так, сперва договориться, что она придет, а потом позвонить. Да! И нужно торопиться, максимум через полчаса завуч с невесткой вернутся домой. Время уже пошло, минут семь-десять миновало.

Через две минуты она уже величественно шествовала по двору Ивана Потапова к его кухне, кутаясь в длинную дубленку.

– Заходи, – сказал Потапов, распахивая дверь. – У меня тут не хоромы бизнесмена, а нормальная хата. Так что ты хотела рассказать о Леве?

– Ой, даже не знаю, с чего начать. Вань, а мы же с тобой встречались когда-то, и нам хорошо было вместе.

– Ну, не скажу, что плохо…

– Вань, я до сих пор, как вспомню об этом, так прямо вся балдею, представляешь?

– Было, да прошло. А вернее, ничего серьезного и не было. Ты что хотела мне сказать? Если ничего серьезного – извини. Я устал, хочу отдохнуть.

– Да нет, Вань, все серьезное. Мой муж все какими-то темными делами занимается, мне даже страшно.

– Говори.

– Ты всегда такой серьезный, да? К тебе дама пришла, красивая, между прочим. Хоть бы чаем угостил.

Иван посмотрел на раскаленную плиту печки – чайник стоял на дальних конфорках, заварной тоже вроде был полон. Катя свежий заварила, ожидая его. Он наполнил чашку крепким чаем, придвинул Ирине, сахарницу тоже придвинул.

– Ой, какой вкусный у тебя чай, просто обалдеть можно! – сказала Ирина, отпив глоток. – Слушай, Вань, а я тебя никогда не интересовала просто, как женщина? За мной ведь половина парней поселка бегали.

– Нет, – хмуро сказал Потапов. – Извини, но мы здесь потому, что ты хочешь рассказать о каких-то темных делах своего мужа.

– Да я ничего в них не понимаю. Правда не интересовала тебя? Совсем-совсем?

– Ир, перестань придуряться. Или ты говоришь то, что хотела, или – извини.

– А то, что я сказала, – не нужно тебе? Не важно?

– Нет.

– Дурак ты, Ваня.

– Ир, если ты только за этим пришла…

– Нет. Вот послушай. У него какие-то странные поставки. Я ничего не могу понять.

– Конкретно.

Во дворе хлопнула калитка, послышались торопливые шаги. Потапов посмотрел в окно, а в это время Ирина сбросила дубленку и не просто показала голые груди этому бесчувственному чурбану, а еще и обняла его.

– Ты… с ума сошла? – пробормотал Потапов, пытаясь отпихнуть от себя Ирину.

Не так-то просто было это сделать. Особенно если женщина услышала, что совсем не интересует мужчину, и знает, как отомстить ему. О-о, в такой ситуации ее и лебедкой не оттащишь! Она же знала, что немка должна увидеть их именно такими!

Катя вбежала на кухню, увидела полуголую Ирину в объятиях своего мужа и, ахнув, остановилась у двери.

– Ваня? – громким шепотом спросила она.

Потапов наконец оттолкнул от себя Ирину, взмахнул громадным кулаком, но не посмел ударить женщину. Ирина надела дубленку, резко шагнула к двери. Остановилась, сказала напоследок:

– Дорогой, в следующий раз выбери момент, когда эта дура будет достаточно далеко и не помешает нам любить друг друга!

И, отстранив Катю, вышла во двор. Пес Джек проводил ее до калитки, но не тронул, а Ирина и не боялась его, так сильна была ее ярость, что и пса могла бы покусать. Догадывалась, что сделала именно то, что нужно было Леве. А что нужно было ей самой – не получилось. Какая уж тут радость? Злость раздирала душу Ирины.

– Катя, я тебе сейчас все объясню…

– Не надо, Ваня. Я понимаю.

– Ничего ты не понимаешь, Катя! Она сказала…

– А ты говорил, что хочешь отправить меня в Кельн, или еще куда… – Катя всхлипнула. – Я теперь понимаю, для чего.

– Да нет, Катюша, ты только послушай!

– Не хочу. Она же не случайно показывала тебе весь свой срам… А ты глазел. Наверное, я ошиблась в тебе, Ваня. Извини, но я ухожу к папе.

– Катя, да ты что? Ты послушай меня!

– Не хочу слушать. Все и так ясно. Я всю ночь не спала, думала о тебе, а ты, как только появился, сразу к ней….Это плохо, Ваня.

– Катя… Да не я к ней, она сама приперлась с какими-то сведениями о своем Варваре…

Он попытался обнять Катю, но она резко отстранилась.

– Нет, не прикасайся ко мне!

– Катюша, это же провокация! Они специально все подстроили, мои враги, ты же знаешь, что творится…

– Я знаю, что творится. Теперь знаю…

Потапов сел на стул, тяжело вздохнул. Многовато проблем свалилось на его голову в последние дни. Катя помогала ему быть самим собой, спокойно смотреть в будущее, но теперь и ее нет рядом… Было одно яростное желание – взять пистолет и застрелить Варвара, немедленно! Ибо вся эта провокация – его рук дело, тут двух мнений быть не может. Невероятным усилием воли Иван погасил это желание. А Катя уже выскочила из кухни, даже вещи свои не взяла. Просто ушла.

Через несколько минут ее место заняла мать. Она тяжело дышала и была взволнована. Видимо, Катя бежала домой, когда узнала, что он вернулся, а мать подотстала. Бежала… А что увидела? Новая волна ярости захлестнула душу Потапова.

– Ваня, что случилось? Катя так хотела тебя увидеть, а сейчас проскочила мимо меня как ужаленная.

– Почему «как», мам? Она и была ужаленная.

– Кем?

– Ох, мам, только не сейчас, ладно? Потом все объясню, извини. Все, все! – заорал он.

Мать шагнула к двери, остановилась, хотела что-то сказать, но только головой качнула и вышла из кухни. А Потапов сидел у стола, обхватив голову нервными пальцами.

Глава 15

– Рад тебя видеть в полном здравии, – сказал Дунайцев, уступая Потапову его кресло. – Шеф, надеюсь, не переусердствовал, когда сажал тебя?

– Да нет, все нормально. Что у вас? Хоть какие-то сдвиги есть?

– Способ убийства абсолютно идентичен тому, с чем мы уже имели дело. Но кое-что странное я все же обнаружил, пока не пошел дождь.

– Говори, Вася.

– Иван, ты в порядке? – спросил Ледовской. – Выглядишь, честно говоря, не очень.

– Посиди в одиночке, и ты будешь выглядеть так же, – ответил за Потапова Дунайцев.

– Сказал же – все в норме. Что у вас?

– У Гуслярова имелся пистолет, «Макар». Но мы не можем «пришить» это к делу, на оружие имелось официальное разрешение. Разуваев был агрессивен, орал, что Гусляров обеспечивал безопасность его фирмы, имел основания опасаться за свою жизнь, особенно если тупой участковый мстит за свою убогость благополучным гражданам поселка. Поэтому и выскочил на улицу с пистолетом в руке. В его рассуждениях есть некая логика, ты согласен?

– Только некая… – пробурчал Иван. – Если следовать ей, каждый второй житель Карьера должен выскакивать на улицу с «пушкой», чтобы разбираться с обидчиками.

– Согласен. Обыск в доме Гуслярова ничего не дал. Но вот что интересно. До того как пошел дождь, я обнаружил следы собаки на дорожке у калитки Гуслярова, – сказал Дунайцев. – Правда, очень большие, видимо, расплылись. У Гуслярова имеется собака, ротвейлер, она без привязи, и, возможно, выскакивала на улицу, калитка-то была открыта долгое время.

– Понятно, – пробормотал Потапов. Он точно знал, чьи это следы, но не мог понять, кто это и почему уничтожает его противников. Два убийства отодвинули на задний план исчезновение крупной партии наркотиков из его сейфа. Что означают эти два убийства? Онхочет помочь найти товар или – запутать следы? Как он вообще связан с этим миром, чего добивается?

Здесь на этот главный для него вопрос никто не мог ответить. Оборотень – местный, доложить о нем районному начальству – равнозначно тому, что он утихнет и даст о себе знать только тогда, когда спецназ уйдет. Вычислить – невозможно, Егоров мог кого угодно поцарапать и приобщить к виду оборотней – и в поселке, и на заводе. Не говоря уже о его Кате, которая встречалась с Егоровым, и Романе, с его травмой. Но Роман теперь – просто замечательный парень, взялся за ум… А Катя? Вот уж не думал, что придется подозревать собственную жену! Она-то как раз и знала обо всех его проблемах, она могла, если могла… Господи, как все это страшно!

– Что еще? – спросил Потапов.

– Странное заключение экспертов, – сказал Дунайцев. – Они решили, что оба смертельных ранения наносились не металлическими предметами.

– А какими же?

– Органическими!

– Что это значит?

– Да хрен его знает. Может, пластик какой… Сейчас есть такие, что металлу не уступят. Но не топор, это абсолютно точно. Значит…

– Вань, а ты не думаешь, что он вернулся? – осторожно спросил Ледовской. – Ты же мне рассказывал про него. Вроде, получается то же самое. Лапы какие-то…

– Не то же самое, Володя, – резко сказал Потапов. – Если бы ты видел, что творил тот, блевал бы потом три дня. Он разрывал людей на части. Следил, не думая о последствиях. Его видел не только я. А тут – обычные убийства.

– А если он поумнел? Вернее, приспособился к нашим условиям?

Приспособился… Возможно и такое.

– Вы про оборотня? – сказал Дунайцев. – Я тоже про это подумал. Но ни хрена же не знаю, все было засекречено… Лапы и вправду там были побольше собачьих.

– Я знаю.

– Ты знаешь?! И молчишь?

– Без толку говорить об этом. Никто из нас не может знать о нем, никто не может справиться с ним. Я сам выпалил в пасть обойму, мозги в кашу превратились – и хоть бы хны. Ускакал, тварь, когда понял, что не достанет меня. На дальнем озере изрешетили всего из автоматов, а он стоит, как будто пули отскочили… жуть.

– Но как-то же уничтожили его? – взволнованно спросил Дунайцев.

– Старуха спасла всех нас. Оделась в его плащ, он и не почуял ее, и пальнула серебряными пулями. Так и убила, а без нее всем бы нам конец был на дальнем озере. Мужики-омоновцы после этого случая ушли со службы, но подписали приказ о неразглашении…

– Так, может, эту старушку теперь попросить… – сказал Дунайцев.

– Вася! Егоров жил у нее, она видела, как он бегает в старый карьер и там превращается в зверя. Догадалась, и плащ его смогла взять. А что сейчас? Мы не знаем, кто он, не знаем, где появится. И плаща его у нас нет. Встретишь, что сделаешь, если он разозлится? Сейчас же – просто шалит…

– Так, может быть…

– Успокойся, Вася. Как только мы активизируем свои действия, он «ляжет на дно». Никто не сможет держать в поселке десантную дивизию полгода, верно?

– Так что же, все мы тут, в Карьере, ходим и в любую минуту можем быть разорваны какой-то тварью? – возмутился Ледовской.

– Во-первых, он никого еще не разорвал, – сказал Иван. – Во вторых, никто не знает, что это он, не будем выдавать наши страхи за действительное. И в-третьих, нужна причина, мотив, почему он это делает, какие у него интересы в деле с наркотиками. Вот над этим и следует работать.

– Надо же, какой грамотей! – возмущенно фыркнул Дунайцев. – А мы, по-твоему, что тут делаем? Думаем про этот чертов мотив, уже мозги набекрень! А ты советуешь! Конкретно что можешь сказать? У кого был мотив убить Мошканцева, а потом и Гуслярова? Из твоих подопечных? Может, девку не поделили?

– Знал бы, так не сидел бы тут с вами, – хмуро сказал Потапов.

Действительно, ситуация была очень запутанной. Задержание наркокурьера, исчезновение крупной партии гашиша из сейфа, два убийства, причем были уничтожены люди, непосредственно причастные к делу о наркотиках.

И никаких доказательств, кроме тех, которые могли повергнуть в шок весь район. Но и эти доказательства он должен скрывать до поры до времени, дабы не спугнуть зверя.

– Ладно, если что случится – звоните, рация при мне, я поехал домой.

– Наглеешь, Иван! – сказал Дунайцев. – А я с твоими пьяницами должен возиться, так, что ли?

– Загорелов же здесь, как я понимаю, работает? Сегодня воскресенье, имею право на выходной. Тем более после такой «веселенькой» ночи, которую мне устроили.

– Я тут ни при чем.

– К тебе нет претензий. У тебя проблемы районного масштаба, вот и решай их, Вася, меня достали уже эти версии. Сам же не раз талдычил, что мы тут для поддержания порядка. А сыщики обитают только в районе.

– Дома-то нормально? Катя не очень огорчилась? – спросил Ледовской.

– За хлебом послала… – мрачно усмехнулся Потапов, – вечером, а вернулся на следующий день. Прямо как в анекдоте.

Он махнул рукой и вышел из тесной комнатки, опасаясь, как бы мэр не перехватил его по дороге и не стал пытать насчет пропажи наркотиков. Слава богу, этого не случилось. Видимо, Илья Петрович был занят неотложными хозяйственными делами, а может, опасался, что Потапов скажет все, что думает по поводу вчерашнего доноса.

Через десять минут Иван остановил мотоцикл возле двора Клейнов, заглушил двигатель и нажал ручку на калитке – щеколда не поднялась, заблокирована изнутри. Недолго думая, он перемахнул через забор. Собака его знала, выскочила навстречу, запрыгала у ног. Иван потрепал дурашливую дворнягу за ухом и пошел по чистой бетонной дорожке к веранде дома. Дернул за ручку двери – заперто. Постучал в окно.

Паршиво было на душе, и такая злость кипела в груди, что попадись ему Ирина, отвесил бы ей пару увесистых пощечин за подлый поступок. Теперь смог бы, несмотря на то что она женщина. И как только человек может решиться на подобную подлость? Ведь сама баба, знала, что Катя в положении, ей нельзя волноваться, и приперлась, сука! Подставила знатно! А ему – оправдывайся! Гнусное это дело, оправдываться в том, чего не совершал.

Тихо было в доме. Что она там делает, плачет? Проклинает свою доверчивость? А может, думает о том, чтобы сделать аборт? Не хочет рожать от человека, который предал ее (уверена ведь в этом)?

– Катя, Катюша, открой, пожалуйста, – сказал Иван. – Я тебе все объясню.

В ответ – гнетущая тишина за дверью. Он громче постучал в окно.

– Катя, прошу тебя, выйди! Это же не шутки.

Она вышла на веранду – в синих джинсах и толстом свитере, такая красивая, такая родная, но очень бледная, глаза холодные и смотрят как будто сквозь него.

– Уходи, Ваня, нам не о чем говорить.

– Катя, послушай меня, это же в чистом виде «подстава»! Она пришла, чтобы рассказать что-то важное о Варваре, понимаешь? Хочешь – поедем сейчас к ней, я заставлю эту тварь сказать всю правду.

– Под дулом пистолета она скажет все, что тебе надо. Мне это ни к чему, я сама все видела и слышала.

– Да что ты видела? Это провокация! Варвар хочет выбить меня из колеи.

– Ты сам себя выбил, Ваня.

– Катя, ты же умная женщина! Ну сама посуди – я только вернулся, я не знаю, где ты, где мать, надолго ли ушли. И вдруг – тащить к себе соседку… Я что, совсем идиот? Ну, если б совсем козлом был – мог к ней незаметно заскочить, пока мужа дома нет… А к себе приглашать – зачем?! Это же… ни в какие рамки не лезет!

– Она тебе и раньше кое-что показывала. А я не знаю, где ты был этой ночью, и где все другие ночи бывал, когда не ночевал дома.

– Я был… Сейчас не могу тебе сказать, где.

– Вот именно. В поселке не только Володя дежурит ночью, но и милиционеры из района спят в доме Евдокии Андреевны, только тебя дома нет. Уходи, Ваня.

– Катя, если хочешь, я тебе расскажу… Меня Новоселов посадил в СИЗО, в одиночку, потому что журналисты оборзели, считали, что я Мошку… А когда Гусляра убили…

– Не хочу я ничего больше слышать. Пожалуйста, уходи!

«Вот она была и нету», – вспомнил Иван слова из старой песни, глядя на пустую веранду. И побрел обратно к калитке. А что было делать? Ломиться в дом, кричать? Завтра весь Карьер будет на него пальцем показывать. Кошмар, да и только… И Варвару морду набить нельзя. Если сделает это – подведет Новоселова, и тот сочтет за благо посадить его, в Москве высоких милицейских чинов арестовывают. А что с поселковым участковым, который превышает свои полномочия, церемониться?

В общем, дело ясное, что… дело темное. И не просто темное, а черное.

– Ваня? Давненько ты не заглядывал ко мне. Ну заходи, заходи. Топай прямо в хату.

– Собаку не завела, баба Лиза?

– Надо бы, да все не получается. Такого, как Трезорка был, не могу найти. До сих пор скучаю по нему, да что ж теперь… Разорвал его злодей.

– Понятно.

Потапов прошел в небольшую хатенку, остановился в тесной передней комнате. Печка у стены, разделяющей хату на две комнаты, простой закрытый стол, два венских стула, фанерный гардероб и сервант с нехитрой посудой – вот и вся мебель. Он остановился у стола.

– Садись, Ваня, садись. Сто граммчиков примешь?

Иван сел на скрипучий стул, усмехнулся, глядя на бойкую старушку. Обычная кубанская бабулька, а ведь спасла жизнь и ему, и Ромке, и Кате. Да и ребятам из ОМОНа.

– Самогонку гнать у нас не запрещено, продавать нельзя, но я про это ничего не знаю. Давай, баба Лиза.

– Так я ж и не продаю.

Старушка принесла из коридора двухлитровую банку, поставила на стол, вскоре там же стояли и тарелка с солеными огурчиками, и тарелка с ломтиками домашнего сала, шпигованного чесноком. Иван сам наполнил граненые стограммовые стаканчики, поднял свой.

– Дай Бог тебе здоровья, баба Лиза!

– А тебе семейного счастья, Ваня.

Выпили, самогон был чист, как слеза, и крепостью градусов шестьдесят. Хрустящие огурчики, соленые, с чесноком, и ломтики сала с большими красными прожилками мяса были как нельзя кстати.

– Хороша-а… – протянул Иван.

– Да не я, – усмехнулась старушка.

– Ты тоже. Ты мне теперь – вроде как крестная мать. Собаку все же заведи. Но если кто тронет, скажи. По грязи говнюка размажу!

– Ох, Ваня, ты с виду такой грозный, а я-то знаю – хороший парень. И мать у тебя – умная женщина. Чего ж Катя-то убежала к себе?

Иван чуть не поперхнулся, услышав такое. И откуда они все знают, эти старушки? Вроде бы сидят по домам, особо не бегают по поселку, а все знают!

– Это сложный вопрос, не будем о нем. Ты мне скажи, как оборотня можно распознать?

– Он все же передал свою силу?

– Да. Только ты, пожалуйста, никому не говори про это.

– Я так и поняла. Не волнуйся, не скажу.

– Видел в старом карьере следы. Знакомые следы. И эти два убийства… Он может поумнеть, вести себя более осторожно?

– Да, может. Он – воплощение черной силы в нашей жизни, а в другой – его истинная сущность.

– Что значит – в другой?

– Да я и сама не знаю. Оно ж – как за углом. Тут видишь, а чего там за углом – не можешь видеть.

– Кто он? Ты можешь хоть что-то подсказать мне? Где его искать?

– Да где угодно. И кто угодно может быть им. Роман, например, если зверь задел его.

– У Романа была не царапина, а ссадина, он упал на острый камень, я потом внимательно осматривал его. Характер ранения соответствует острому краю камня, на который он упал.

– Катя может быть, Егоров с ней встречался. Тут ведь достаточно легонько поцарапать, вроде бы случайно – запонкой или как-то еще…

– Катя?!

– Да. И любой другой тоже. Плесни еще, Ваня, мне – самый чуток, а себе – сколько хочешь.

После всего услышанного Иван налил себе до краев, старушке на треть наполнил стаканчик. Выпили на сей раз молча, Иван с яростью захрумтел огурцом.

– Баба Лиза, – прожевав, спросил он, – его можно как-то обнаружить? Ну хоть что-то…

– Я не знаю, Ваня. Егорова-то видела, как он бегал в старый карьер, как возвращался, вот и доперла. А про других что тебе сказать? Не знаю, не ведаю. Но он тебя не трогает, все врагов твоих, этих тузов наших терзает.

– Это не Катя, – сказал себе Потапов. – Она была рядом, когда произошло первое убийство.

– Может, он и на пользу нам теперь, а? Тузы эти наши не станут нос задирать высоко?

– Он зверь, баба Лиза. Никто не знает, что у него на уме. – Иван поднялся, сунул в рот кусок огурца и пластинку сала, приятная закуска.

– Пошел, Ваня?

– Пошел, спасибо за все. Ух, ну и крепкая же у тебя самогонка!

– Так для себя же делала, и для хороших людей вроде тебя. Придут в гости – угощу, а как же иначе?

Потапов согласно кивнул и двинулся к двери. Он надеялся, что старушка знает, как распознать оборотня. Увы, ничего нового не услышал. И теперь придется ехать домой, сидеть и ждать сообщений о новых убийствах. Да не будет он этого ждать, будет думать о Кате. Как же ее вернуть?

Казалось, это несложно сделать. Нужно найти наркотик, посадить Варвара, но вначале заставить его и подлую Ирку сознаться в провокации. Потом обнаружить оборотня, всадить в него серебряную пулю и покончить с этим кошмаром. Просто и понятно.

Но как это сделать?!