Текст книги "Одержимый"

Автор книги: Николай Мещанкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)

– Что вы делаете? Не о чем с ним говорить, – снова вмешался Хобахава. Его надо уничтожить, надо...

– Уважаемый магистр, всему есть предел! – Баниши почувствовал, что его терпение лопается. – Мы вас выслушали, давайте на этом пока закончим. В конце концов у нас есть еще о чем волноваться, кроме орков, не весь свет на них клином сошелся! – Баниши выдохнул. – Дорогой Гациб, прошу вас, продолжите ваш доклад.

– Так вот, наши друзья в Совете Гроссмейстеров ордена сообщают... заговорил вставший Гациб.

– Вы еще пожалеете, – хрипло пробормотал Хобахава. Но никто его не слушал.

* * *

Хобахава открыл глаза.

– Дорогой магистр! – В углу шевельнулась темная фигура. – Прошу прощения, что разбудил, но, к сожалению, ночь – единственное время, когда с вами можно встретиться приватно.

– Кто вы такой? Что вам надо? – Как этот человек пробрался мимо его охранных заклинаний? Хобахава быстро проверил плетения. Все на месте, ничего не нарушено. Может, это ему снится?

– Не волнуйтесь, магистр, я не хочу вам зла. Более того, думаю, мы союзники, поскольку наши цели до некоторой степени совпадают. Так что мы можем помочь друг другу.

– Помочь? – К своему удивлению, Хобахава обнаружил, что он действительно совершенно спокоен. Наверное, ему это на самом деле только снится, Интересно, чем?

– Ну как же? – Огонек ночной лампадки, собранный в маленький кружок света, мигнул, на секунду осветив лицо посетителя под капюшоном. – Чего бы вы хотели больше всего?

Хобахава молчал. Где он видел это странное безволосое лицо, высохшее, словно череп?

– Я вас знаю, – наконец удовлетворенно произнес магистр. – Вы были с этим, Зихингельзем, кажется, вас зовут... Шеридар, да?

– Не важно, как меня зовут. – Человека хорошая память Хобахавы, похоже, не обрадовала. – Давайте к делу.

– Так вы за Гуграйтом? Хотите его снова забрать? – Хобахава хмыкнул. Что-то у вас прошлый раз с ним не очень получилось. Он снова здесь.

– Я знаю. – Человек помолчал. – Не смогли его удержать. Он вышел из-под контроля.

– Он одержимый! Ничто не сможет удержать его под контролем. Он уже больше не человек! Он, он...

– Вы совершенно правы, – Шеридар покивал. – Поэтому решено его ликвидировать.

– Да, да, его надо убить, пока... Пока он...

– Послушайте, – нетерпеливо перебил Шеридар. – Я с вами полностью согласен и именно это собираюсь сделать. Но мне нужна ваша помощь. Мне нужна информация, чтобы удар был точным и эффективным. Я должен знать, что собирается предпринять Девятка в его отношении. Что решили магистры?

– Что решили... – Хобахава помолчал. Сообщать посторонним такие сведения было преступлением, но то, что делал Баниши, тоже противоречило Уложениям... А Шеридар, похоже, действительно был способен сделать то, о чем говорил. В конце концов это же всего лишь сон, – Они собираются предложить ему переговоры. Баниши отправляет к оркам Ояхаси, чтобы тот договорился о встрече.

– Где будет встреча? – Голос Шеридара стал цепким, сухим, словно шелест пергамента. – Кто еще на ней будет?

– Никто не знает. Место указано в письме, которое Ояхаси повезет с собой.

– Значит, Ояхаси, – задумчиво повторил Шеридар.

– Как вы собираетесь это сделать? – Этот сон Хобахаве определенно нравился. Может, удастся получить еще и что-то полезное. Он читал про такого рода откровения.

– Иногда простой способ оказывается самым действенным, особенно против Императоров, – протянул Шеридар, словно разговаривая сам с собой, и взглянул на недоумевающего Хобахаву. – Какая вам разница, магистр? Если получится, сами узнаете, а не получится – так и знать не надо. Спите, магистр. – Шеридар отступил назад, растворяясь в темноте. – Спите.

Хобахава послушно закрыл глаза, и волны сна тут же подхватили его, понесли... Хороший был сон. Подспудный страх, грызущий, словно червь, мучивший его на протяжении долгих месяцев, вдруг исчез, оставив на душе покой и умиротворение. Почему так не бывает в жизни?

* * *

Старейшины гоблинов возвращались. Невысокие и кряжистые, с окладистыми бородами и длинными узловатыми руками, гоблины один за другим выходили на поляну и в полной тишине чинно занимали отведенные им по рангу места. Появился Нойл, старейшина старейшин, медленно прошел вдоль сидящих гоблинов, молча опустился перед стоящим в центре каменным Праотцем гоблинов Енохом. Старейшины замерли. Минута шла за минутой, но гоблины сидели не шелохнувшись и, казалось, даже не дыша, словно сами обратились в изваяния, неподвижные, как их идол.

Наконец Крайт не выдержал:

– Ну и что? Что вы решили, старейшие?

– Мы сожалеем, чужеземец. – Нойл поднялся, повернулся к Крайту. – Никогда прежде наш народ не вмешивался в дела остального мира, довольствуясь тем малым, что дал ему Великий Праотец, в скромности ища утешение и путь к совершенству. Должны ли мы свернуть с него сейчас? Наш ответ – нет, чужеземец. Мы готовы тебя понять, но не готовы идти с тобой.

Крайта передернуло. Он потратил столько времени, разбираясь, по совету Фрина, в запутанной мифологии гоблинов, драгоценного времени, которого так не хватало на тысячи других важных дел, он проторчал целую неделю в промозглых лесах, любуясь на квадратные – лопатой – заросли на физиономиях гоблинов, смачно рыгающих и пускающих слюни от мерзкой браги, и теперь уйти, мило улыбаясь, кивая и расшаркиваясь? Боги их побери! Они его запомнят, он... Спокойно, спокойно...

– Я преклоняюсь перед мудростью Великого Праотца и вашего народа, следующего его заветам. И не для того пришел я сюда, чтобы пытаться свернуть его с этого пути. Недостойный муж просит извинить его косный язык за неспособность передать те помыслы, кои привели его сюда, и донести их до ушей старейших, коих почитает он.

Нойл удивленно посмотрел на Крайта.

– Но разве можно идти по пути, заваленному камнями и корягами? Разве не должны идущие впереди расчистить его, дабы облегчить путь идущим сзади? Крайт метнулся взглядом по старейшинам. Удивлялся не только Нойл. А он в свое время в Академии считал риторику самым бесполезным предметом.

– Преодолевая трудности, становишься достойным достигнуть цели, наставительно произнес оправившийся Нойл. – Нет чести пройти по широкой, ухоженной дороге. Лишь в конце тернистой, полной искусов и опасностей тропы лежит истинная награда.

– Но разве не должны сильные показать эту тропу слабым? И разве не должны они защитить дорогу от пытающихся ее уничтожить? – Крайт вздрогнул. Внезапный разряд боли, вспыхнувший в голове, тонкими ручейками просочился в спину и дальше, по всему телу. Это просыпался Гунга. – Великий Праотец завещал не желать чужого, но разве не завещал он также и защищать свое?

– Мы это делаем. И чужаки, со злобой и ненавистью входящие в наши леса, знают силу гнева сынов Великого Праотца...

– Все так, – перебил Крайт, – но этого недостаточно. Вы отсекаете головы змея, но на месте каждой отсеченной вырастают две новые. Надо поразить змея в сердце, как это сделал Великий Праотец в битве с Сихурданапом, чтобы навсегда покончить с сочащейся из него скверной.

– Это верно. – Нойл кивнул. – Но известно также, что Сихурданап восстал из мертвых на седьмой день после битвы. Не создадим ли мы другого, еще более страшного змея взамен убитого?

– Уважаемые! – Боль висела, подрагивая, пульсируя, словно живая... Похоже, опять приступ. А он не взял с собой флягу. Заканчивать, заканчивать как можно скорее. – Я уже много раз говорил и готов повторить это еще раз, готов поклясться, и пусть Великий Праотец примет эту клятву и покарает, если я ее нарушу (какая кара может быть хуже той, которую он уже несет неизвестно за что?), что никогда не подниму меч против вашего народа. Что границы детей Праотца святы и нерушимы. Что сделаю все, что в моих силах, для того, чтобы на вашу землю больше никогда не ступил человек с оружием в руках и нечестивыми помыслами в душе!

Нойл постоял в задумчивости, оглянулся на молчащих старейшин:

– Не скрою, чужеземец, ты поколебал нашу уверенность, посеял сомнение в наших сердцах. Но твои предложения так новы и необычны, что мы не можем решить сейчас. Нам остается лишь ждать, уповая на Великого Праогца нашего, на то, что он просветлит наши взоры и покажет верный путь, коим суждено идти его детям...

– Нет времени ждать! – Крайт почти кричал. Перед глазами плыли красные пятна, громыхая так, что Крайт не слышал сам себя. Что творится? Что творится с Гунгой? – Для Великого Праотца столетие – песчинка под ногами на дороге бесконечности, и жизнь смертного – полет искры костра в ночи Вселенной! Заблуждается в гордыне тот, кто надеется обратить на себя взор Великого Праотца, ибо отвечает он не тем, кто праздно ждет, надеясь обрести незаслуженное блаженство мудрости, а тем, кто действует во славу его, неся его имя в душе своей1 Лишь тот будет блажен, кто смело выйдет на дорогу жизни и пройдет по ней, не боясь ошибок, ибо в них постигается истина! И справедлив Праотец, и узреет он в скрижалях сердца помыслы сына своего и воздаст ему должное!

Нойл потрясение молчал.

– Хорошо, чужестранец, – наконец заговорил старейшина. – Не знаю, кто говорит твоими устами. – Великий Праотец или лукавый Сихурданап, – но да будет так. Я отказываюсь от решения. Мы не будем ждать.

Крайт осторожно отступил на шаг назад, оперся рукой о плечо сидящего Рона. Приступ кончился так же неожиданно, как и начался, оставив после себя невероятную общую слабость.

– Мы не соглашаемся с тобой. И мы не отказываем. Каждый из сынов Еноха вправе сам решать, что ему делать, – идти с тобой или остаться на завещанной земле. Да будет так.

– Да будет так, – глухо повторили старейшины.

– Держи меня. – Крайт повернулся к восхищенно глядящему на него Рону. Аккуратно, под руку, словно мы беседуем, понял?

Рон кивнул.

– Пошли.

* * *

... Девушка в лунном свете. Она манит его рукой, ее губы раскрываются в улыбке. Да это же Сариппа, та самая деревенская девушка, за купанием которой они подсматривали из кустов! В затылок сопит Цип, его паж, такой же мальчишка, как и он. Бежать, прочь, но ноги толкают его вперед, он словно в тягучей, всасывающей смоле, его заполняет дикий, животный ужас попавшего в ловушку зверя. Гул – темный, пронизывающий, проникающий в самое естество, выворачивающий... Нет!..

Нант вздрогнул, судорожно дернулся, пытаясь освободиться... И чуть не упал со стула. Капитан выдохнул, потер руками глаза. Он уже грезит наяву. Эта девушка... Эта случившаяся в далеком детстве история... Прошлое, которое он давным-давно похоронил и совершенно не собирался больше вытаскивать из пыльных закоулков памяти. Он давно уже не отпрыск голубых кровей, а головорез, по которому плачут судебные приставы всех стран Лиги. Что с ним? Сейчас ночь, но он ведь не спал. Или спал? Он сидел, разбирая донесения офицеров, а потом... Наверное, все-таки задремал.

Капитан снова склонился над столом. На чем он остановился? Ага, Гас докладывает, что из десяти полученных лошадей две – бракованные, не могут быть признаны строевыми и должны быть списаны. Сбруя пересохла во время транспортировки, поэтому необходимо... Строчки сливались в бессмысленные пятна. Нант снова потер слипающиеся глаза. Пожалуй, надо ложиться спать. Он уже в третий раз без особого успеха начинает читать доклад лейтенанта. Ладно, если и дальше все в том же духе, то вполне можно отложить это на завтра. Нант встал, потянулся, расстегнул портупею.

– Господин капитан, разрешите? – В двери показалась голова солдата.

– В чем дело? – Нант недовольно поморщился.

– Там, э... – Солдат пошевелил губами, соображая. – Там магистр приехал.

– Какой еще магистр?

На лице солдата отразилась напряженная работа мысли.

– А бес его знает, какой. Нервный.

– Что значит – нервный?

– Психованный. Кричит, ногами топает, требует, чтобы ему срочно Гуграйта предоставили.

Нант тряхнул головой. Неужели он хочет спать настолько сильно, что уже ничего не понимает?

– Черт побери, солдат! Какого черта ты ко мне приперся?! У тебя что, сержанта нет, чтобы с этим всем разобраться? Какой еще такой психованный магистр Гуграйта требует?!

– Не могу знать, господин капитан! – Солдат вытянулся. – Мы в дозоре были и этого магистра на коляске встретили, а он стал кричать, что он магистр и чтобы его поэтому к Гуграйту отвели, потому как у него письмо от этого, Бахиши какого-то...

– Баниши? – Нант нахмурился.

– Так точно, Баниши. Ну, тогда сержант за лейтенантом Гвидом послал, а тот уже за вами.

– От Девятки? Так что же ты, дурень, сразу сказать не мог? – Капитан вздохнул, снова застегнул портупею. Сон откладывался. – Показывай, где там этот магистр.

* * *

Нант быстро шел по тренировочному лагерю следом за солдатом.

– ... А я требую!... – Тонкий визгливый голос. Ровный, убеждающий баритон Гвида.

– Вы не понимаете! Я магистр! Да я вас... Вы не смеете! Немедленно отведите меня к Гуграйту!

Магистр. А ведь и правда... Нант глянул по сторонам, удовлетворенно кивнул. Немного поодаль от скандалящего магистра стояла группа подростков, молча наблюдая за происходящим. Колдуны Гуграйта. Не сказать чтобы они ему очень нравились, презрительно цедящие слова, со странно затуманенными взглядами, словно находящиеся здесь и одновременно еще где-то, но сейчас он был рад их видеть. Предусмотрительный Гвид их позвал или они пришли сами, не так важно, главное – они были рядом, и это как-то успокаивало.

– В чем дело? – Солдаты расступились, пропуская Нанта вперед, к высокому тощему старику. – Капитан Нант. Что случилось?

– Вы кто?!

– Я командую... – Нант замолчал. Знать, чем он командует, магистру было совсем не обязательно. – Я здесь главный. А вы, насколько я понял?

– Магистр Ояхаси. У меня срочное послание для Гуграйта! – Лицо магистра исказилось. – Его необходимо передать как можно скорее, а эти тупицы...

– Очень приятно, господин магистр! – Нант поклонился. – Для меня честь приветствовать магистра у себя в лагере. Не могли бы вы изложить причину, приведшую вас сюда, поскольку я еще не имел возможности войти в курс дела?

– О! – Лицо магистра разгладилось. – Приятно встретить истинно образованного человека в этой глуши, среди орд грязных...

– Итак? – резко перебил Нант. Это его люди, и какими бы они ни были, он совершенно не собирался позволять постороннему, пусть даже и магистру, оскорблять их.

– У меня срочное послание от магистра Баниши. – Ояхаси извлек из складок своей тоги запечатанный конверт. – Дело исключительной секретности и важности! Необходимо срочно доставить его этому вашему Гуграйту. Мне надо немедленно видеть его! Капитан, проводите меня.

Нант вздохнул. У него уже вполне сложилось представление о прибывшем магистре.

– Позвольте. – Капитан взял у Ояхаси письмо, внимательно осмотрел. Конечно, он не маг, но, насколько он мог доверять своим глазам, печати были подлинные. – Сожалею, господин магистр, но придется ждать до утра.

– Как – до утра? – По лицу магистра опять поползли складки, он нервно оглянулся на стоящих вокруг солдат. – Как – до утра?! Вы что, не понимаете? Это же сам Баниши!

– Очень сожалею. – Нант притворно покачал головой. – Но поверьте, сейчас видеть Гуграйта совершенно невозможно. Вы же знаете, у правителей свои причуды. Гуграйт абсолютно не принимает по ночам.

– Не принимает... – Ояхаси моргнул. – Но ведь сам Великий Магистр, сам Баниши...

– Кроме того, до Изарона еще шесть часов езды. Разбойников у нас нет, и тем не менее езда по ночным дорогам...

– Так это не Езерон? – Ояхаси выглядел совершенно потрясенным. – А что? А я думал...

– Поэтому, уважаемый магистр, – продолжил Нант, – я предлагаю вам свое гостеприимство и ночлег. Прошу вас, устраивайтесь на ночь, а завтра мы известим Гуграйта, и, не сомневаюсь, он встретится с вами немедленно, как только ему представится возможность.

– Это не Езерон? Это не Езерон. – Магистр не мог прийти в себя.

– Гвид, проводи господина магистра, устрой его с наибольшими удобствами. Отправь гонца Гуграйту, пусть решает, что делать с этим магистром. – Гул в голове... Нант потер лоб. Он что-то забыл? – Охрану ему. Полную, в обе стороны. Понял?

– Понял, – Лейтенант усмехнулся, поманил пальцем старшего из подростков.

Нант двинулся обратно к своей палатке. Всевысшие, как он устал... Весь день учения в поле, ночи – на материальное обеспечение и бухгалтерию. Надо кого-нибудь найти, чтобы этим занимался... Сейчас упасть на кровать, и все, спать, спать... Что-то он забыл, что он забыл? Нант взглянул на свою руку, в которой по-прежнему было зажато письмо Баниши. О, черт побери! Надо вернуть его магистру. Гул, словно прибой, темный, вдавливающий...

Нант вошел в свою палатку, кинул письмо на кипу докладов. Спать, спать... Капитан стянул с ног сапоги и упал на кровать, даже не раздеваясь.

Девушка в лунном свете, склонившаяся над его столом... Опять снится... Нант повернулся на другой бок.

* * *

Крайт закончил читать, задумчиво взглянул на вытянувшегося Нанта:

– А ты что думаешь?

– Мы готовы выполнить любой ваш приказ!

Крайт хмыкнул, повертел письмо в руках. Похоже, настоящее. Защита не слишком тонкая, подделать при желании можно, но в этом мире все проще. Да и кому это нужно? Конечно, можно допустить, что Баниши заманивает его в ловушку, но это вряд ли. Не мог магистр, каким он его себе представлял по прежним действиям, быть настолько самонадеянным, чтобы рассчитывать, что он, Гунга, не почувствует засаду. А это значит...

Крайт встал, заходил по палатке. А это значит, что появляется возможность вернуть Йолю гораздо быстрее и проще. Не надо никаких походов, не надо тратить время и силы на ее поиски, просто договориться Йоля...

Крайт тихо застонал. Она нужна ему, демоны знают, как она ему нужна! Он не выдержит, он сойдет с ума! То, что с ним происходит... Он не знал, откуда взялась эта уверенность, но Йоля, Йоля, стоит ей только улыбнуться этой своей тихой улыбкой, прикоснуться к нему рукой... И все снова станет правильно, станет хорошо. Исчезнет Гунга, расползающийся, словно болезнь, его неутолимый, сосущий голод, от которого уже не защищали никакие лекарства, не отгораживали никакие куклы. Кончатся эти все более частые и долгие приступы боли, расходящейся по всему телу, выкручивающей суставы, впивающейся раскаленными иглами в члены, и эта пытка – бесконечный кошмар ожидания нового приступа... Йоля, только она могла его спасти. Его любовь, его жизнь.

– Ладно, позовите этого магистра.

* * *

– Это все? – Крайт тряхнул письмом. – Больше ничего не было?

– Нет, уважаемый Гуграйт. – Ояхаси подобострастно затряс дряблыми щеками. – Это все, уважаемый Гуграйт.

– А на словах? Передавал Баниши что-нибудь еще на словах?

– Только выражение своего глубокого уважения. Он говорил, что не видит причин продолжать конфронтацию и надеется в самое ближайшее время разрешить все проблемы к взаимному удовлетворению.

Крайт сурово нахмурил брови, снова посмотрел на письмо:

– А почему Мергенский брод? Сейчас там болото. Не самое удобное место, а, магистр?

– Э-э, а-а... – Ояхаси нервно облизал губы. – Для секретности, уважаемый Гуграйт. Магистр Баниши особенно настаивал на секретности. У нас не все приветствуют возможный мир с орками, могут быть любые происки.

Крайт внимательно посмотрел на магистра. Нет, лжи не чувствовалось.

– Хорошо, я принимаю приглашение магистра Баниши.

– Слава Всевысшим, слава Всевысшим! – Ояхаси облегченно заулыбался. Благодарю вас за проявленное благоразумие и спешу откланяться, дабы донести эту приятную весть...

– Не спешите, магистр, – перебил Крайт, – не надо. Мы не можем, просто не имеем права отпустить вас, не оказав почестей, достойных мага такого высокого ранга. Поэтому я настаиваю, чтобы вы задержались у нас на какое-то время, чтобы мы вместе смогли отпраздновать успешное завершение переговоров.

– Да, но... – Улыбка сползла с лица магистра. – Я же должен сообщить Великому Магистру о вашем согласии.

– О, не волнуйтесь, магистр. – Крайт насмешливо покачал головой. – Великий Магистр был настолько предусмотрителен и любезен, что разрешил вам погостить у нас, и мы сделаем все от нас зависящее, чтобы ни ему, ни вам не пришлось пожалеть о потраченном времени. А относительно моего согласия... Великий Магистр не просит ответа, в своем письме он указал не только место, но и время встречи. Так что, как видите, нет никаких причин так скоро лишать нас удовольствия общения с вами.

Ояхаси посерел.

– Проводите уважаемого магистра. – Крайт кивнул замершим у входа колдунам.

– Фрин, доставь его в Изарон и позаботься, чтобы он дождался моего возвращения.

– Гунга Крайт. – На лице Фрина появилась обида, – вы отсылаете меня? Почему?

– Надо будет ехать верхом, Фрин. Я не могу терять время.

– Ничего, – Фрин упрямо мотнул головой. – Я справлюсь, Гунга Крайт.

Крайт помолчал. Пожалуй, он действительно несправедлив с ним. Фрин его раздражает, но это глупая причина.

– Хорошо, поедешь со мной. Капитан, – Крайт повернулся к Нанту, – подбери десяток надежных солдат. По одной запасной лошади каждому. Запас провизии на неделю. Выезжаем завтра утром.

* * *

... Губы девушки раскрываются в улыбке, она протягивает к нему руки.

– Ну иди же...

Он задыхается, смутные желания захлестывают его. Он боится, и в то же время что-то толкает его вперед, к этим мягким изгибам, к серебристой коже... Нет!

Темнота... Он лежит, неспособный шевельнуться, чувствуя спиной шероховатость холодного камня. Где он? Гул в голове, пронзающий его безумным, все разлагающим ужасом... Нет, не гул. Он уже различает слова на неведомом языке, гнусавые и шипящие. Они входят в него, падают, словно капли жидкого огня, разъедающие, извращенные... И такие сладкие. Это песня, песня тьме, песня ночи, песня ее детей, того, что всегда приходит на смену свету.

Нант открыл глаза, сел. Да, это песня, и она по-прежнему звучит, она зовет его к себе. Он должен идти в ее прохладные объятия, где нет времени, где всегда покой.

Нант встал. Нет, что-то не так, ему нужно... Рукоять удобно легла в ладонь. Все, он готов, он идет.

Нант шагнул в ночь, сверкающую алмазами, прекрасную и таинственную, восхищающую и дарующую блаженство. Он не один. Вокруг такие же, как он, постигшие счастье обратной стороны, слышащие музыку ночи. Она говорит с ними, она велит...

– Капитан?

Песня смолкла, рассыпалась бессмысленными осколками. Кто?! Нант обернулся. Тень, жалкая и отвратительная, не способная видеть блистательной красоты, безобразным диссонансом попирающая совершенство... Стереть, стереть ее скорее, вернуть разрушенное чудо, снова окунуться в чарующую и уносящую в ласковую тьму мелодию. То, что у него в руке, оно для этого, оно ему поможет...

* * *

Крик, захлебывающийся, срывающийся в бульканье...

Крайт откатился с того места, где спал, замер. Вслушался. Что это было? Тонкий взгляд скользил вокруг, выискивая огоньки сознаний. Часовой... Затуманенный разум умирающего человека, сдавшегося, обессиленного. Но кто?

Шепот мыслей, такой знакомый... Натуане, не меньше десятка вокруг. Все-таки засада, Девятка сговорилась с Шеридаром. Но почему кричал часовой? Натуане умеют убивать совершенно беззвучно. Хотели напугать?

Крайт встал, продолжая напряженно вслушиваться в темноту. Было еще что-то, чего он не мог определить... Осторожно подходящие фигуры...

– Капитан? Быстро собери своих людей сюда. Фрин! – Колдун стоял, окруженный аурой защиты, бесполезной против натуан. – Тоже сюда! Скорее!!

Мелькнуло что-то темное, и Фрин вдруг взлетел, нелепо раскинув руки, словно кукла, отброшенная детской рукой... Дикий вопль ударил в уши заунывный, тоскливый, – напавший натуанин сложился, на глазах иссыхая, рассыпаясь истлевшей мумией. Крайт оскалился. Он их предупреждал, он их предупреждал! Не надо с ним связываться. Хрип сзади...

– Фрин? – Крайт обернулся. Нант держал задыхающегося колдуна под руки. Нет, не держал. Фрин, разевая рот, словно выброшенная на берег рыба, медленно сползал на землю – Капитан?! – Почему у того в руках кинжал, а не меч?

Нант зарычал.

Поздно, он слишком близко. Крайт бросился на землю, чувствуя, как движется лезвие, рядом, совсем рядом... Острая боль в плече... Оттолкнуть...

Капитан исчез, откинутый жалким полузаконченным заклятием, но над ним уже висят двое других, замахиваясь кинжалами, и еще несколько позади, но силы нет, нет времени... Время, ему нужно чуть-чуть времени, секунды... Крайт кувыркнулся, уворачиваясь, но клинок догнал его, скользнул длинным росчерком по ребрам. Рык над головой...

Время словно остановилось, впечатываясь в память сотнями мельчайших подробностей, вдруг таких четких, таких выпуклых. Бесконечно медленно опускается кинжал, тускло поблескивая в лунном свете, траурная кайма под ногтями сжимающих его пальцев. Их хозяин не слишком заботится о маникюре... Неужели это конец? Так глупо... Мокрый шлепок, и тут же радостное улюлюканье...

Крайт сел, втягивая в себя силы, плетя разом десяток заклинаний. У него появился шанс, и он его не упустит.

Глухо зарычал уже поднявшийся Нант и тут же снова упал, прижатый заклинанием, распластались на земле барахтающиеся солдаты.

Крайт встал, подошел к капитану.

– Ты, ублюдок, ты хотел меня убить? Вот этой рукой? Этой рукой, да?!

Правая рука капитана затрещала, с чмокающим звуком выскочила из сустава. Почему нет крови?

– Ах вот оно что! – Крайт задумчиво смотрел на Нанта, тянущегося ко все еще зажатому в оторванной руке кинжалу.

– Ты не осторожен, мастер! Крайт взглянул на темнеющий лес, хмыкнул. Выйти говоривший не решался.

– Зачем ты закончил Путь нашего брата?

– Вы напали на меня.

– Мы тебя спасли. Другой велел тебя отвлечь. Мы тебя отвлекли, – то ли утверждение, то ли вопрос.

Крайт снова хмыкнул, прошел несколько шагов, склонился над Фрином. Мертв. Кинжал капитана разворотил половину груди, прошел сквозь сердце. Истерзанный труп часового чуть дальше. Проклятые натуане с их извращенным чувством юмора... Что может быть смешнее, чем запустить мертвым телом в созданных Шеридаром зомби?

– Ты должен быть осторожен! Ты не должен умереть!

– Убирайтесь!! – Крайт злобно оглянулся на силуэты деревьев, вздохнул. Боги с ними, с натуанами. Ему надо возвращаться, и как можно скорее. Делать здесь ему больше нечего, не будет никаких переговоров. Война, все это означает только войну.

Крайт двинулся к лошадям, остановился, посмотрел на упорно копошащиеся на земле тела.

Да, но сначала надо закончить с ними. Отпустить их души в пресветлый Упокой или куда там еще им уготовано.

* * *

Баниши посмотрел на нависающие склоны Ущелья Пьяниц, вздохнул. Ждать дальше не имело смысла, Гуграйт не приедет.

– Мы возвращаемся. Собирайте лагерь.

Забегали, засуетились слуги, упихивая столь необходимые в жизни фарфоровые столовые приборы и батистовое постельное белье.

Баниши шагнул в открытую дверцу кареты, взглянул последний раз на громоздящийся камень вокруг. Полторы недели потрачено впустую. Видят Всевысшие, Гуграйт, он хотел по-хорошему. Но раз не вышло, придется по-плохому.

– Поехали!

Щелкнул кнут, и карета тронулась.

* * *

– Пить.

К губам поднесли кружку, и Крайт принялся жадно глотать прохладную воду.

– Где я?

– Дома, Гунга Крайт. Все хорошо, вы дома.

Крайт повернул голову на голос. Алина... Память медленно и неохотно задвигалась, возвращая бессвязные куски воспоминаний. Он, почти без сознания от сжигающей его лихорадки, перед воротами города, сползает с коня на руки подбегающих солдат... Безобразные гниющие раны на боку и в предплечье... Кровать, суета вокруг, встревоженные лица людей... Шевелящиеся на земле зомби...

– Они здесь! – Крайт попытался сесть. Как он |слаб, словно младенец. Надо всех проверить, сна-Кала наемников...

– Лежите, лежите! – Алина успокаивающе перехватила Крайта, снова уложила на кровать. – Вам (сейчас нельзя вставать. Лекарь говорит...

– К богам собачьим лекарей. Ты не понимаешь, |они здесь, зомби Шеридара здесь!

– Уже нет. Вы нам это сказали, когда приехали, |и мы всех проверили. Нашли семерых. Странные |они были, первый раз вижу, чтобы люди никак (умереть не могли. Мы их в конце концов сожгли. [Почему они такие, Гунга Крайт?

– Они уже и так были мертвые, – автоматически ответил Крайт. Он уже об этом говорил? Он не помнил, он абсолютно ничего не помнил. – Что я еще наболтал в бреду?

– Много чего! – Алина пожала плечами. – Да только ничего не понятно, все на каком-то языке, вы нас ему не учили.

– А... – Крайт облегченно вздохнул.

– И еще Иолю звали. – На лице Алины появилось странное выражение. Схватите меня за руку и Йолю зовете.

– M-м... – Крайт почему-то почувствовал себя неловко под пристальным взглядом Алины. – Ну ладно. Что еще нового?

– Гоблины пришли, около двух тысяч. Легионы тренируются. Колдуны тренируются. Посланник кочевников приехал.

Крайт покусал губу. Две тысячи... Он рассчитывал на большее. Хотя и две тысячи этих прирожденных лучников – сила. А зачем кочевники так рано посланника прислали? Ведь они договаривались...

– Подожди, это сколько времени я провалялся?

– Уже почти полтора месяца.

– Полтора месяца?! А, демоны! – Крайт сел в кровати. – Где моя одежда?

– Гунга Крайт...

– Полтора месяца! Полтора месяца потеряно зря!

– Гунга Крайт, вам нельзя вставать! Вы что, не понимаете, что чуть не умерли? Мы столько сил потратили, вытягивая из вас яд. Вы будете лежать, пока не окрепнете.

Крайт смотрел на Алину.

– Ну хотя бы несколько дней. – В голосе девушки появились умоляющие нотки. – Все равно два дня ничего не решат.

Крайт помолчал, нехотя кивнул. Пожалуй, она права, вряд ли он сейчас сможет стоять. И кочевнику надо дать время добраться до своих.

– Ладно. Но просто так лежать я все равно не буду. Кто сейчас командует наемниками? Гас?

– Гас оказался одним из этих, как вы их называете? В общем, капитан теперь Гвид.

– Хорошо, пусть Гвид. Он сейчас здесь?

– Он в учебном лагере.

– Учеба кончилась. – Крайт хмыкнул. – Пошли за ним. И за всеми остальными. И пригласи ко мне посланника кочевников.

– Да, Гунга Крайт. – Девушка кивнула, побежала к двери.

– Кстати, а что с этим магистром? Где он?

– В подвале. – Алина остановилась, обернулась, – Мы подумали, вы сами решите, что с ним делать.

– Это хорошо. – Крайт зловеще улыбнулся. – Это вы очень правильно подумали. Господам магистрам надо кое-что сообщить.

– Около тридцати тысяч орков перешли Ооринго, пересекли так называемую зону отчуждения, взяли Фасих, – Гациб поводил указкой по карте, ткнул в город, – и сейчас двигаются к Джин-Юру, видимо, на соединение с кочевниками.

– Замечательно, замечательно! – Баниши в сердцах хлопнул ладонью по столу. – Значит, просто взяли и пересекли. Взяли и пересекли, да?

Гациб молчал.

– А какого черта тогда мы строили эту хваленую зону, если ее можно просто взять и пересечь? Какого черта угроблена такая прорва денег на эти замки, которые должны были задержать орков как минимум на месяц?