Текст книги "Пламя в джунглях"

Автор книги: Николай Сучков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)

Хрупкая тоненькая девушка, задрапированная в желтую шаль, обнесла пивом старейшин и направилась к гостям. Правой рукой придерживала она глиняный кувшин на голове, отчего ее фигурка напряглась. Нежное личико светилось, влажно блестели зубы.

Красавица подошла к Маунг Джи. Молодые люди встретились глазами и замерли. Пиво уже переливалось через край половинки кокосового ореха, а они все смотрели друг на друга. Раздался громкий хохот, и они, вспыхнув, отвернулись. Заливаясь румянцем, девушка поспешила удалиться. Но перед ней присел Билл и преградил дорогу.

– А нам рома! – он распахнул свои огромные ручищи.

Раздался испуганный крик, кувшин качнулся и свалился на Билла. На мгновение он оторопел. Но только на мгновение. Потом рванулся за убегавшей девушкой. И тут на его пути встал Маунг Джи.

– Пусти, сволочь! – рявкнул Билл, отпихнув его в сторону. – Она хотела убить меня.

От сильного толчка Маунг Джи упал. Но он тут же вскочил и с поднятыми кулаками кинулся на верзилу. Однако Гаро и Нгамба опередили его. Спокойно стиснули крепкими плечами американца, и он обмяк, сел.

А веселье продолжалось. Кружились танцоры. Отблески огня ложились на смуглые тела, играли мышцы под лоснящейся кожей, сверкали медные браслеты и метались тени но раскрашенным татуированным лицам.

За костром призрачные фигуры колебались и жались ближе к стенам, чтобы дать побольше места танцующим. А хор пел, и все качались в такт песне. Качались люди, качались стены, качался потолок. И Алекс тоже раскачивался.

Исчезло представление о времени. Какой это век? И что это за страна, дикая, прекрасная? Танцуют сиеми, как будто ворота их крепко заперты от врагов. Танцуют сиеми, как танцевали их предки много лет назад. Гудят барабаны, и трепещет, рвется песня.

Праздник кончился очень поздно. Всю ночь Алекса преследовали кошмарные сновидения. Кто-то гнался за ним, хватал его за горло и давил, давил. Алекс рванулся, с трудом разлепил веки. Что это? Чьи-то руки обвивают его шею, чье-то горячее дыхание щекочет ему ухо.

– Кто это?

– Твоя Гаудили. Пусть боги покарают меня. Я виновата. Прости!

– За что?

– Я послала тебя в джунгли, где ты едва не погиб. Я сделала тебя кадонги, ты долго не увидишь своей родины. Прости! Хочешь, я брошу все, и мы с тобой уйдем туда, к твоим русам? Мои телохранители проведут нас по самым тайным тропкам. Хочешь?

– Нет, Гаудили. Теперь твой народ – мой народ. И я буду защищать его, пока хватит сил.

В кромешной тьме он ощупью нашел Гаудили, сидящую на холодном земляном полу, поднял ее на руки.

– Иди сюда. Ты простудишься!

– Ты простил меня! Да, любимый? – шептала она.

– Родная моя, – целовал он ее соленые от слез глаза. – Единственная!

Свадьба Гаудили и Алекса состоялась в неурочное время – в конце сезона дождей, когда начиналась полевая страда. Существует строгое табу на совершение бракосочетания в разгар важных дел племени. Сезон свадеб обычно начинается после того, как соберут урожай. Но совет старейшин разрешил немедленно отпраздновать это событие. Кроме того, Гаудили была вождем племени, и на нее это табу не распространялось.

Гаудили вообще была редким исключением в племени сиеми. Как правило, мужчина там стоит выше женщины по общественному положению. Женщина не может появиться в суде, ее представляет мужчина – родственник. Ни один мужчина не станет есть дичь, убитую женщиной. Это противоестественно, ибо охота – сугубо мужское дело.

Однако вся хозяйственная жизнь племени держится на женщинах. Женщины мелют рис и готовят пищу, собирают в лесу съедобные листья, коренья и насекомых. Они приносят дрова и воду, сеют, полют огород, убирают урожай, прядут, делают передники и набедренники, плетут корзины, иногда даже строят дома и, конечно, растят детей. Смерть жены или матери – самое ужасное несчастье для семьи. Вот почему мужчина, желающий жениться, должен выплатить солидную компенсацию отцу девушки за потерю такого ценного члена семьи.

Это придает женщине в роду и племени большую силу, и женщины хорошо сознают это. Однажды, когда в селении во время собрания вспыхнула крупная ссора, женщины, вооружившись палками и дубинками, прибежали на место происшествия и каждая мать забрала своего сына, жена – мужа. Ссора затухла, как костер, залитый водой.

На свадьбу вождя сиеми кадонги сошлись жители соседних деревень. Накануне все женщины Мангло целый день усиленно жевали листья и коренья наби и сплевывали разжеванную массу в сосуды из бамбука и высушенной тыквы. Перебродив сутки, она превратилась в острый горький напиток «наби», вызывающий опьянение, варили рисовое пиво «пади».

Праздник был до слез простым и трогательным. Молодые сначала направились к старосте Гамбии. Там Алекс подарил старосте трофейный карабин в знак уважения и пятьдесят рупий как символический брачный выкуп за невесту. Староста вручил невесте одежду обручения: шерстяную накидку с малиновой оторочкой.

Вечером морунг был набит до отказа. Новобрачные стояли на помосте, покрытом шкурой мраморного леопарда, перед ярко горящим костром.

Жрец племени Мггедабу отрезал головы двум цыплятам, помахал ими над новобрачными. Потом задушил петуха, которого сварили и вместе с наполненной рисом корзиной передали молодым. Староста от имени нареченного вручил Гаудили горшок для варки пищи, свинью, топор, мотыгу и веретено, как символ брачной жизни. Алекс одел ей на шею ожерелье из жадеита. И принял от Гаудили блестящее черное кольцо из бамбука гарео. С этого момента они стали считаться мужем и женой. А потом начался пир, который длился всю ночь и весь следующий день.

Молодых провожали всей деревней. За новобрачными гигант Гаро нес блюдо с петухом и рисом, чтобы молодые поели риса из общей посуды. Поющая, танцующая, болтающая и хохочущая толпа проводила новобрачных до дверей их дома, стоявшего на пригорке против морунга.

Люди не хотели расходиться. Они пели под аккомпанемент тростниковых флейт и там-тамов. Наконец, вверх поднялась рука Гаро, и весь хор застыл на одной ноте. Последовала пауза. Потом в багрово-красное от заката небо взвилось громоподобное неистовое «Хой-хао хой!» и все закончилось.

Молодые супруги стояли на пороге дома, прижавшись друг к другу. Там, за синими горами и зелеными джунглями, бились народы. Здесь же царил мир.

Последние лучи солнца покинули Мангло, скользнули по далекой горе, и короткие тропические сумерки вползли в деревню.

ВРЕМЯ ПОТРОШИТЬ ПЕТУХА

Алекс проснулся, когда серый рассвет вполз в хижину. Это уже стало привычкой. В одних трусах он выскочил на улицу. Обежал вокруг баши – так нага называют свой дом. У задней стены две молодые женщины готовили на огне меж камней завтрак для воинов. Они бросили стряпню, с изумлением наблюдая как он делает простейшие гимнастические упражнения.

Алекс сделал стойку на руках и пошел на них. Женщины попятились, юркнули за угол. Он громко расхохотался им вслед:

– Испугались! Держи их! Ха-ха-ха!

Женщины выглянули. Потом, осмелев, вышли из своего укрытия, засмеялись вместе с ним. Какое утро! Горный, пьянящий воздух распирает грудь, наливает все тело живительной силой. А над синеватыми далями встает золотистая заря. Замечательная будет погода!

– Доброе утро! – вбегая в башу, весело приветствовал Алекс хлопотавших у очага тетушку Маури и Гаудили. – Я сегодня голоден, как слон. Все поем, что бы ни приготовили.

Гаудили вся засветилась. Прижалась к нему, пряча лицо на его груди. Алекс оторвал ее от пола и поцеловал в губы.

– Опять спозаранку за свое, – добродушно заворчала Маури. – И не стыдно!

Хотя для Гаудили, как для вождя племени, существовали строгие табу на все хозяйственные дела, она старалась обходить эти запреты. Сама готовила еду для мужа. Сейчас она с нежностью смотрела, как он с аппетитом поглощает неприхотливый завтрак: клейкий рис без масла, зажаренный на раскаленных камнях ломоть кабанятины. А он торопился: нужно успеть в морунг, повидать Гаро и Нгамбу, сколотивших по небольшой группе воинов.

– Спасибо! – приподнялся Алекс из-за низенького столика.

– Куда ты?

Алекс не успел ответить, как распахнулась дверь и вбежала закутанная в кусок синей ткани девушка. Бросилась к нему в ноги, приподняла свое круглое, как луна, лицо. Глаза ее требовательно сверкнули:

– Кадонги, скажи Гаро! Пусть возьмет меня в жены!

– Как же так? – опешил Алекс, пытаясь поднять девушку с пола.

– Я хочу быть его женой. Прикажи ему! Я не могу долго ждать. Мне уже много лун.

– Ты уж как-нибудь сама добейся.

– Я пробовала. Он сильнее. Только ты можешь его заставить.

– Нет, Мэйо. Я не в силах заставить Гаро полюбить тебя и жениться на тебе. Это зависит от желания обоих.

– Но ведь ты кадонги – сын богов! Ты все можешь. Ты можешь заговорить пулю и превратить ее в каплю воды. Заставь Гаро! Прикажи!

Девушка снова распростерлась на полу перед Алексом.

На помощь подоспела Гаудили.

– Глупая, в любви боги неба бессильны. Лучше рассчитывай на себя. Только ты сама можешь добиться Гаро. Сумей понравиться.

– Я делала все. Он плюет на меня. Помоги, о вождь! Ты сама женщина и должна знать, как силен огонь этих мук.

– Ну иди, иди! Я поговорю с ним. Успокойся!

– Прости, вождь! – и девушка вскочила, размазывая слезы по щекам. У входа налетела на Гаро, оттолкнула его обеими руками, кулаками ударила в грудь шедшего следом Нгамбу.

– У-у, бешеная! Лезет везде под ноги, – буркнул Гаро, отступая.

– Ты сам виноват, – тихо сказал Алекс. – Влюбил в себя девушку. Она хочет, чтобы ты женился на ней. А что? Хорошая жена воину, отчаянная, храбрая.

– Нашла время, хо! Джапони кругом, воевать надо, а ей – жениться! Пока хоть один джапони топчет наши джунгли, не могу и думать об этом. Я молод, и все свои силы хочу отдать моей родине, моему народу. Ты же сам говорил нам так.

Алекс вспыхнул – слова Гаро были очень похожи на упрек.

– Как хочешь, – махнул рукой. – Но ты хоть объяснись с девушкой.

– С женщиной говорить – попусту тратить время… – поймав взгляд Гаудили, Гаро поперхнулся. – Простите, о вождь, кадонги! У меня не язык, а бычий хвост.

– Хуже, чем у минчи-кабанчика, – резко бросила Гаудили. – А если и голова такая же? Разве можно доверить ему серьезное дело?

– Ну зачем же так? – вступился за юношу Алекс, – Гаро хороший командир. У него уже два десятка юных храбрецов.

– Вот, вот. Им всем еще нужно играть на поляне, где растут орхидеи. Это просто мальчишки.

– Я уверен, что его ребята покажут себя мужчинами, – твердо сказал Алекс.

Гигант Гаро стоял, опустив голову, как провинившийся школьник, переминался, не зная, куда девать свои длинные руки.

– Разрешите молвить! – выговорил он глухо.

– Говори!

– Вождь, кадонги! Поручите Нгамбе охрану деревни! У него воины опытные, уже стали мужчинами. А мне разрешите пройти в джунгли.

– Это для чего же?

– Джапони бродят по джунглям, как у себя в доме. Их уже видели в соседней деревне. Нужно их припугнуть. Разрешите! Я выйду на тропу, и Дземму – бог джунглей, поможет нам.

– Я же говорила: у него ветер в голове, – отвернулась Гаудили.

– Не горячись, вождь, – ласково взглянул Алекс на свою жену. – В его просьбе есть здравый смысл. Разведка нам сейчас очень нужна. Соглашайся!

– Ты – кадонги. Тебе виднее.

– Гаро, бери своих молодцев! Пойдешь в разведку. Посмотри, что делают джапы в джунглях, в селениях, в каких деревнях осели, как относятся к ним жители. Но сам не нападай на джапов! Ясно? Рано пока. Иди!

– Хо, кадонги, хо! Благодарю тебя! Сделаю все, как ты сказал, – и Гаро, довольный, выскочил на улицу.

– Нгамба, а тебе поручается охрана деревни. Это очень важная задача. Помни это!

– Хо, кадонги, хо! – Нгамба тяжело повернулся и удалился.

Гаудили подошла к Алексу.

– Ты, наверное, забыл обо всем, занявшись воинами, – сказала она. – Мы должны прийти вместе и сидеть вместе. Совет старейшин племени важнее всех других дел.

Алекс очень скоро понял, как права была Гаудили. Когда они вошли, присутствующие как один поднялись, почтительно поклонились, коснувшись лба пальцами обеих рук. Вождь, кивнув головой, мягко опустилась на низкий чурбан, покрытый шкурой леопарда, жестом разрешила садиться. Зашуршали одежды, зашелестел смутный говор.

В морунге, где совсем недавно шумел пир, было торжественно и тихо. В просторном, освещенном факелами зале, вокруг горячего костра на циновках чинно восседали мужчины с суровыми лицами. Красные пледы, окаймленные черной полоской и украшенные прядями волос, скрывали их фигуры. У некоторых на голове шапочки, усыпанные мелким блестящим бисером. У других в длинных черных с проседью волосах, перетянутых через лоб широкой красной лентой, торчат орлиные перья. Это старосты деревень, главы кланов и родов, вся аристократия племени. К ней сейчас принадлежал и Алекс, став вторым после вождя лицом у сиеми.

– Теперь понимаешь, для чего нужно было посвящение в кадонги? – шепотом спросила его Гаудили. – Тебе было неприятно, я видела. Но лишь пройдя через такую церемонию, ты поднялся на самую вершину. Эти люди очень уважают тебя, а они высокого происхождения, им повинуются сотни и тысячи.

Алекс улыбнулся.

– Я простой парень, и вдруг – аристократ. С аристократами там у себя мы давно покончили!

– Тс-с! У сиеми ты должен жить по обычаям сиеми. Люди низкого рода не вхожи на совет племени, разве только в исключительных случаях. Теперь ты – кадонги. В твоей власти все воины племени, в твоих руках судьба сиеми. Запомни это.

– Да… Слишком большое бремя взвалила ты на меня.

– Выдержишь, ты сильный.

– Но ведь я нужен моей родине. Ей сейчас тоже очень плохо.

– Я понимаю… И здесь ты тоже нужен. Послушай, что будут говорить сегодня старейшины. И хватит шептаться. Совет начинается. Соблюдай ритуал! Присматривайся. Я дам тебе слово.

Мальчики в набедренниках разносили в чашах плоды арековой пальмы и зеленые листья бетеля. Каждый брал один орешек, заворачивал в лист с известью и закладывал за щеку. Старейшины молча жевали бетель дружбы и согласия, сосредоточенные и важные, преисполненные уважения к столь высокому собранию. Текли минуты торжественной тишины.

– Прошу высказываться, отцы племени! – раздался спокойный глуховатый голос Гаудили. – Высокий совет вас слушает.

Первым поднялся тощий сутулый староста с расплющенным носом.

– Высокочтимые вождь и кадонги! Уважаемый совет, – торжественно начал он. – В нашей деревне две руки джапони. Они не обижают нас, живут мирно. Ругают англэ. Говорят нам, что пришли освободить нас от этих бледнолицых злодеев. Но англэ больше нет, а джапони живут. Ждут еще солдат. Это плохо. Гость пришедший без приглашения и сам приглашающий новых гостей так может и выгнать хозяев. Это очень плохо. Что делать?

– Когда приходит чужое племя с оружием в руках, жди беды, – заговорил крепкий плечистый мужчина по имени Нагкхулоа – староста деревни сиеми Тангкхулоа. – Джапони приходили много раз. Жили тихо. Потом пришли еще солдата. Брали кабана, брали рис, брали бананы. Хватали марис и намис. Увели проводников, те не возвратились. Терпеть больше нельзя. Ведь это может случиться во всех наших деревнях. Нужно защищаться! Давайте выделим кадонги воинов и создадим большой отряд.

– Зачем торопиться? – возразил сухопарый пожилой староста из окраинного селения Кхантунг. – Да, джапони пришли сюда. А зачем? Прогнать англэ. Они не наши враги, они их враги. Хорошо, пошлем воинов кадонги. А кто будет защищать наши семьи? У нас мало воинов. А вы забыли ласи, тилое, андами? Их налеты страшнее. Надо ждать – это мое первое и последнее слово.

– Я был сегодня в деревне, знаю о событиях в других селениях, – заговорил внятно и размеренно Гамбия – староста главной сиемской деревни Мангло. – Я слышал, что говорят люди. Они говорят: это не наша война, мы должны отойти от нее. Мы не англэ, мы не джапони, мы сиеми. Что общего у нас с войной? Джапони пришли сюда по следам своих врагов – англэ. Они прогонят их и уйдут. Так они и сами говорят. Да, нам надо быть в стороне от этой войны, и джапони не тронут нас.

Алекс с трудом сдерживался, слушая осторожную речь Гамбии, которая казалась такой логичной и такой рассудительной. Но ведь это было нежелание заглянуть в завтрашний день, трусость перед наглым и сильным врагом, стремление отсидеться, переждать опасность в укромном месте.

Наконец, Гаудили предоставила слово ему, и он весь подобрался. Заговорил тоже медленно и твердо, следуя манере предыдущих ораторов и традициям высокого собрания:

– Я знаю японцев. Они прикидываются братьями, чтобы легче влезть в душу. Что сделали они с нашими охотниками? Убили. Что делают они в Тангкхулоа? Грабят, насилуют, убивают. Они пришли недавно. А что будет дальше? Не поддавайтесь обману. Готовьтесь к борьбе сейчас, иначе вас проглотят потом. Нужно достать огнестрельное оружие, научить воинов пользоваться им. Необходимо создать запасы продовольствия, боеприпасов. Дорог каждый день сейчас, пока дожди мешают японцам.

– Ненависть слепит тебе глаза, сын богов, – тотчас же откликнулся Гамбия. – Плохо ведут себя отдельные солдаты. Но мы обратимся к их начальникам, и плохих солдат усмирят. Нам нечего опасаться джапони. Пусть они воюют с англэ. Это нам на пользу.

Тут снова поднялся староста Тангкхулоа.

– Волосы у всех нас черные, а мысли разные, – заговорил он. – Это потому, что мы по-разному узнали джапони, а некоторые и вовсе не видели их. Но все знают: в джунглях уважают силу и смелость. Не дадим отпор обидчикам, они перестанут уважать наши законы и обычаи. Кадонги прав: нужно готовиться к худшему. Буйволу рога не помеха.

Старейшины резко разделились в мнениях: одни предлагали ждать развития событий и не предпринимать ничего, что могло бы раздразнить японцев; другие советовали создавать по селениям отряды и выделить в распоряжение кадонги по пятьдесят воинов для формирования крупного подвижного отряда сопротивления.

Трудно сказать, как далеко зашли бы эти споры, не появись Нгамба. Он на цыпочках подошел к Гаудили и склонился к ней. Наступила тишина.

Вождь встала бледная-бледная.

– Уважаемый совет, – слова давались ей с трудом. – Джапони в Мангло. Они просят принять их для важных переговоров. Каково мнение отцов племени?

– Совет выслушает их, – сказал Гамбия. Остальные только качнули головами в знак согласия.

– Нгамба, введи на совет гостей!

Когда в дверях морунга появились знакомые коренастые фигуры, Алекс весь напрягся, до боли сжимая кулаки. Их было пять: четыре японца и молодой нага – переводчик. Они остановились в центре круга, образованного старейшинами. Вперед энергично шагнул плотно сбитый человек в офицерской форме. Обнажив в широкой улыбке все свои лошадиные зубы, он вскинул два пальца под козырек кепи и произнес на английском языке:

– Честь имею, офицер доблестной императорской армии майор Сатэ. Мои солдаты и переводчик, – небрежно махнул он рукой в сторону свиты. – С кем имею честь?

– Вы находитесь на совете сиеми, – ответила Гаудили, не вставая. – Перед вами вождь племени, Великий Предводитель, старейшины, самые уважаемые люди сиеми. Чем можем служить?

– О, я восхищен! – воскликнул офицер. – Вы превосходно говорите по-английски и мы можем обойтись без переводчика. – Он склонил набок голову, напоминавшую футбольный мяч и тут увидел Алекса. Не сводя сверлящих глаз с его обросшего лица, сладко улыбнулся. – Где бы нам присесть?

– Прошу! – показала Гаудили жестом на циновки слева от себя.

– Вы очень любезны, – пропел японец, усаживаясь на корточки вместе со своей свитой и все еще оглядываясь на Алекса. Он сделал короткую паузу, весь налился важностью, и заверещал: – Великая Япония и ее божественный император предлагают Вашей чести, вождю сиеми, руку дружбы и помощи. Английские шакалы терзали тело Нагаленда, но непобедимая армия божественного Микадо принесла вам освобождение. Живите счастливо под чистым небом и благословенным солнцем Великой сферы взаимного процветания. Мой генерал, на которого возложена миссия охранять ваш покой и благоденствие, высочайше уполномочил Вашего покорного слугу просить Вашу честь проследовать в ставку его превосходительства для подписания договора о дружбе. Отправимся в любое удобное для вас время, – и он опять обнажил свои лошадиные зубы, вглядываясь в Гаудили.

Вождь тряхнула головой.

– Прежде чем дать ответ, я хотела бы знать, на каких условиях предлагается договор и кто кому должен помогать?

– Условия обычные, как и для всех народов, освобожденных доблестной японской армией: ваши люди соблюдают лояльность, не чинят препятствий передвижению наших войск, не мешают мероприятиям, вызванным военной необходимостью. Вы должны предоставлять нам сведения о численности и вооружении ваших отрядов и извещать командование императорской армии о своих намерениях в отношении использования их. Мы освободили ваш народ от английских угнетателей, от вас нам требуется немного: дайте проводников для наших частей, помогите нам вылавливать вражеских парашютистов и диверсантов. Те отряды, которые согласятся участвовать в дальнейшем освобождении Азии, будут с почетом приняты в ряды непобедимой императорской армии. Они получат щедрые награды от божественного императора.

Гаудили нахмурилась.

– В договоре почему-то не говорится о самом важном для нас: о гарантии безопасности нага. Ваши солдаты уже теперь отбирают зерно и дичь у наших селян, насилуют наших женщин, силой берут проводников и убивают их.

– Это делают отдельные преступники, и мы их накажем. Императорская доблестная армия не допустит никаких бесчинств там, где она стоит. Ваша безопасность гарантируется словом непобедимой армии Ниппон, словом чести нашего командующего, его превосходительства генерала Иокосуки.

– Но мы пока не слышали, чтобы за грабежи и убийства наших людей наказали кого-нибудь из ваших солдат.

– Вы забываетесь, госпожа вождь, – нахмурил бровки-колбаски японец и зашипел сквозь зубы. – Бессмертная японская армия знает, что делать. Ее слово нерушимо, как и слово японского офицера. Наше командование не обязано за свои действия отчитываться перед туземцами. Разрешите узнать, не означают ли ваши замечания отказ от переговоров.

– Мы готовы вести переговоры, но с одним условием – они должны происходить здесь, в нашей деревне, – твердо сказала Гаудили.

– Вы, очевидно, оговорились, высокочтимая госпожа? – вкрадчиво спросил Сатэ. – Условия ставит бессмертная армия Великой Ниппон.

Японец упивался собственными словами. Он пыжился, дулся, и щелочки глаз его совсем потерялись на лоснящемся лице.

– Хозяева здесь мы, – с трудом сдерживая возмущение, сказала Гаудили. – Это наш дом, здесь земля наших предков, здесь их могилы. С каких это пор гость диктует свою волю хозяину?

– Вы изволите ошибаться, госпожа! Хозяевами здесь были англичане. Мы их прогнали и дарим эти земли вам. Вы должны быть благодарны нам, японцам. Руку дающего не кусают.

– Англэ – захватчики. Мы боролись против них. А от одного слова «свобода» люди свободней не станут.

– Я просил бы вас, госпожа, перевести любезно наши предложения старейшинам и узнать их мнение. – Офицер наклонился к своим и сердитым шепотом по-японски приказал: «Запомнить всех этих птичек на всякий случай». Алекс краем уха уловил зловещий приказ.

Гаудили тем временем коротко рассказала совету, чего хотят японцы. Старейшины поддержали своего вождя, о чем она и объявила офицеру. Японец сверкнул глазами.

– Я передам ваше решение, но боюсь обещать положительный ответ. Ваши шансы возросли бы, если бы вы доказали свою лояльность нашей божественной Ниппон.

– Как это?

– Очень просто. Выдайте нам наших и ваших врагов, которых подослали к вам. – Офицер вскочил на ноги и пальцем указал на Алекса. – Вот этого! – зашипел, брызгая слюной. – Это не ваш, я вижу. Это инглис. Отдайте его нам во имя своего же блага.

– Вы ошибаетесь, чужеземец. Это наш кадонги. Он член нашего племени.

– Нет, он не азиат. Я же вижу! Его место в концлагере. Я требую передать нам этого английского агента!

Старейшины недовольно загудели. Еще никто не вел себя так на великом Совете. А японец все повышал голос. Он уже визгливо кричал, топая ногами.

Гаудили встала.

– Нгамба, проводи гостей, – приказала она.

– Надеюсь, мы еще встретимся, госпожа вождь и ты, кадонги. – Японец сделал ударение на последнем слове.

Алекс усмехнулся.

– Если вам будет угодно. Только грубость придется оставить за порогом этого дома.

– В следующую встречу я постараюсь быть ангелом. Ха-ха-ха! Прощайте!

Некоторое время все молчали. Потом встала Гаудили. Как вождь племени она председательствовала на совете старейшин, и за ней оставалось последнее решающее слово. Она обвела присутствующих задумчивым взглядом, задержалась на миг на Алексе и глухим от волнения голосом сказала:

– Теперь вы все увидели и услышали джапони. Знакомство не из приятных. А условия еще хуже. Как думает уважаемый Совет?

Старейшины молчали.

– Эта война не обойдет нас стороной, как хотели бы мы, – продолжала Гаудили. – Бодаются буйволы с быками, а погибают мухи с комарами. Будем готовиться скрытно. Пусть каждая деревня пришлет кадонги столько воинов, сколько сможет. Пусть в каждой деревне воины тайно точат ножи и копья, чтобы враг не застал нас врасплох. Так будет. И да помогут нам боги неба и земли, духи джунглей и гор. Хой!

– Так будет! Хой! – подтверждали старейшины, поднимаясь один за другим.

– Подождите, уважаемые старейшины! – выступил вперед Алекс. – Вам следует остерегаться. Я слышал, как офицер приказал своим провожатым запомнить вас в лицо. Неспроста это.

– Но он обещал прийти только с миром, – зашумели старейшины.

– Офицер коварен, как випера. Я не удивлюсь, если поблизости он спрятал отряд своих солдат.

– Ты шутишь, кадонги?

– Нет, сейчас не до шуток.

– Как ты недоверчив, кадонги! – воскликнул Гамбия. – Ведь он улыбался, когда прощался.

– Они всегда улыбаются. Даже когда убивают. Я прошу предупредить всех о грозящей опасности.

– А я и все старейшины не видим ее, – настаивал Гамбия.

Махнув с досады рукой, Алекс направился к воинам, чтобы предупредить их.

– Становись! – заорал Билл, увидев вошедшего в морунг Алекса. Воины в набедренниках, рубашках, френчах цвета хаки засуетились. Две шеренги бойцов выстроились друг против друга: справа – десятка полтора бывших солдат колониальной армии и два американца, слева – двадцать воинов во главе с Нгамбой.

– Смирно! – зычно скомандовал американец. – Мой коммодор! Отряд в количестве тридцати семи человек построен. Один болен, двое – на кухне, шестнадцать – на выполнении особого задания. Докладывает сержант Билл Вуд!

Алекс улыбнулся. На него повеяло полузабытым армейским духом. В волнении обходил он строй. Молодцеватые парни замерли, вытянувшись в струнку. Их было мало. Но главное сделано: начало положено!

– Здравствуйте, братья! – гаркнул Алекс во весь голос, приветствуя первых бойцов армии сопротивления. Послышались нестройные выкрики, воины сконфузились. – Вольно!

Бойцы окружили Алекса.

– Спасибо тебе, дружище! – с чувством произнес Алекс, положив руку на плечо Билла. – Вы не теряли время даром. И правильно делали – джапы добрались до Мангло.

– Мы видели их. Что им нужно?

– Это были голуби дружбы, теперь жди ястребов войны.

Кругом загалдели.

– Досиделись! Доигрались в игрушки с дикарями! Эй, командир! Веди нас в Индию!

Алекс обвел гневным взглядом своих бледнолицых собратьев.

– А что будет с сиеми? Подумали вы об этом? Они спасли нас от смерти, рискуя собой. А сейчас, когда джапы нацелились на них, мы в Индию? Разве здесь нельзя воевать? В какую сторону ни стреляй, попадешь во врага. Джапы лезут во все щели. Вы забыли о муравьях, пожирающих людей? Джапы напомнят вам. В общем, я остаюсь. Кто со мной?

– Я, – вышел вперед Маунг Джи. – Мое место с вами, мой кадонги.

– Я рад тебе, малыш, – Алекс обеими руками крепко пожал руку Маунг Джи, и тот совсем застеснялся.

Проходившие через Мангло беженцы, а в их числе были и бирманцы – звали Маунг Джи с собой. И то, что он остался и первым стал на его сторону, показалось Алексу счастливой приметой. Так много в юноше было светлого, искреннего, честного, что даже в этот тревожный день укрепляло надежды на самое лучшее.

– Я тоже с вами! – раздался звонкий мальчишеский голос с топчана.

Все обернулись. Там лежал доктор Макгрейв. Щуплый коротконогий австралиец заживо сгнивал от ужасной болезни джунглей – нага. Алекс прислал Маури, и старушке удалось вытащить «маленького дока» из могилы. Теперь он быстро поправлялся.

– Да, да! Я с вами, милейший Алисандро! На животе, а поползу за вами! – крикнул Макгрейв.

Вперед выскочил долговязый новозеландец Тони.

– Ребята! Доку все равно хана, ну и пусть доползывает на брюхе последние денечки перед этим выскочкой! Джунгли не для нас! А в Индии кругом будут свои ребята. Мы…

– Заткнись, Тони! Что ты за всех горло дерешь: мы да мы, – расталкивая впереди стоящих, вышел сухопарый жилистый Питерс – Мак – честный парень и дело говорит. Я с тобой, Ал.

– Здесь же дикари, черномазые обезьяны. Много с ними навоюешь! – завопил Тони.

– А ты хуже их, бараний огузок!

– Но-но, полегче, скунс! А это не нюхал?

– У меня с душком, покрепче. На-ка!

Сухо треснул удар, и длинный Тони отлетел к столбу. Но он тут же вскочил на ноги, выхватил нож и, набычив голову, пошел на Питерса. Все в ужасе шарахнулись.

В тот самый момент, когда новозеландец сделал молниеносный выпад, Алекс ударил ребром ладони по его руке. Нож, оцарапав живот Питерса, зазвенел на полу. Тони тотчас же скрутили и уложили на топчан, где он в ярости колотил пятками по циновке.

– Благодарю, Ал, – тепло сказал Питерс, – если бы ты не отбил ножа, мне бы крышка.

Алекс с укоризной посмотрел на него.

– Бросьте драться, ребята! – заговорил он. – Поберегите заряд для джапа! Он скоро будет здесь. А ты чего отмалчиваешься, Билл? Приводи в порядок своих молодцов! Будешь у них за командира! Все!

– Становись! – крикнул Билл, вытягиваясь перед Алексом.

– Отставить! Готовьте оружие и гранаты! Приду, проверю. Разойдись!

– Давно бы так, командир! – улыбнулся Питерс. – Нечего фигли-мигли разводить. Что мы, кисейные дамочки? Приказал и баста!

Алекс подозвал Нгамбу и попросил его усилить дозоры, посоветовав выделить самых смышленых воинов с ружьями.

На единственной улице Мангло было суетно и оживленно. Люди толпились кучками, обсуждали одно тревожное событие: визит джапони.

Застрекотали цикады, встречая наступление ночи. Гаудили увидела Алекса, бросилась ему навстречу. Губы у нее дрожали.

– Ты уходишь в джунгли с воинами? Это правда?

– Дело идет к тому.

– Я боюсь, – ткнулась она ему в грудь. – Тебе будет очень трудно. Джунгли страшны для таких, бледнолицых.

– Не бойся, родная! Джунгли признают меня, дай срок.