Текст книги "Хроника революции"

Автор книги: Николай Старилов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)

 2 марта 1917 года

  Николай II – Александре Федоровне, 00 часов 15 минут:

 "Ее величеству.

 Прибыл сюда к обеду. Надеюсь, здоровье всех лучше и что скоро увидимся. Господь с вами. Крепко обнимаю.

 Ники".

***************

 Николай II – генералу Иванову, 00 часов 20 минут:

 "Надеюсь, прибыли благополучно. Прошу до моего приезда и доклада мне каких мер не предпринимать. Николай".

***************

 Разговор по прямому проводу генерала Клембовского с генералом Болдыревым, 00 часов 25 минут:

 – У аппарата генерал-квартирмейстер.

 – У аппарата помощник начальника штаба. Здравствуйте. Где находится начальник штаба фронта?

 – Генерал Данилов в настоящее время занят вылолнением поручения, связанного с высочайшими указаниями. Может освободиться часа через полтора-два.

 – Известно ли вам о прибытии сегодня конвоя его величества в полном составе в Государственную Думу с разрешения своих офицеров и о просьбе депутатов конвоя арестовать тех офицеров, кои отказались принять участие в восстаниии? Известно ли также о желании государыни императрицы переговорить с председателем Исполнительного Комитета Государственной Думы и, наконец, о желании великого князя Кирилла Владимировича прибыть лично в Государственную Думу, чтобы вступить в переговоры с Исполнительным Комитетом? Клембовский.

 – Никак нет, эти известия нам неизвестны.

 – В Москве по всему городу происходят митинги, но стрельбы нет. Генералу Мрозовскому предложено подчиниться Временному Правительству. В Петрограде арестованы Штюрмер, Добровольский, Беляев, Войновский-Григер, Горемыкин, Дубровкин, два помощника градоначальника и Климович. Исполнительный Комитет Государственной Думы обратился с воззванием к населению возить хлеб, все продукты на станции железных дорог для продовольствия армии и крупных городов. Петроград разделен на районы, в которые назначены районные комиссары. Представители армии и флота постановили признать власть Исполнительного Комитета Государственной Думы впредь до образования постоянного правительства. Все изложенное надо доложить главнокомандующему для всеподданнейшего доклада. Прошу сообщить о всех переговорах, которые ведутся между вами и Государственной Думой, хотя бы вкратце суть дела. Клембовский.

 – В точности будет исполнено. Болдырев.

 – До свидания. Я кончил.

***************

 Генерал Лукомский – генералам Квецинскому и Данилову, 2 часа 02 минуты:

 "Вследствие невозможности продвигать эшелоны войск, направляемых к Петрограду, далее Луги и разрешения государя императора вступить в сношения с председателем Государственной Думы и с высочайшего соизволения вернуть войска обратно в Двинский район из числа направляемых с северного фронта наштаверх просит срочно распорядиться – те части, кои еще не отправлены, не грузить, а те, кои находятся в пути, задержать на больших станциях. Относительно дальнейшего направления или возвращения перевозимых частей последует дополнительное указание".

***************

 Генерал Данилов – командующему 42-м корпусом, 2 часа 30 минут:

 "Последовало высочайшее повеление об отмене назначения батальона Выборгской крепостной артиллерии, предназначавшегося для отправки в направлении на Петроград".

***************

 Из разговора по прямому проводу генерала Лукомского с генералом Даниловым, 7 часов 15 минут:

 "... И ты и генерал Алексеев отлично знаете характер государя и трудность получить от него определенное решение. Вчера весь вечер до глубокой ночи прошел в убеждениях поступиться в пользу ответственного министерства. Согласие было дано только к двум часам ночи, но, к глубокому сожалению, оно – как это в сущности и предвидел главнокомандующий – явилось запоздалым. Очень осложнила дело посылка войск генерал-адъютанта Иванова. Я убежден, к сожалению, почти в том, что несмотря на убедительность речи Николая Владимировича и прямоту его, едва ли возможно будет получить определенное решение. Время безнадежно будет тянуться. Данилов.

***************

 Кирилл Романов – Павлу Романову:

 "Дорогой дядя Павел!

 Относительно вопроса, который тебя беспокоит, до меня дошли одни лишь слухи. Я совершенно с тобой согласен, но Миша, несмотря на мои настойчивые просьбы, работает ясно и единомысленно с нашим семейством – он прячется и только сообщается секретно с Родзянкой. Я был все эти тяжелые дни один, чтобы нести всю ответственность перед Ники и родиной, спасая положение, признавая новое правительство.

 Обнимаю. Кирилл".

***************

 "Воззвание пастырей.

 Аз есм с вами до скончания века. Аминь. Настало время, когда православное Всероссийское духовенство должно подать свой голос в великом народном движении на пути к свету, правде, братской любви и свободе.

 Православное духовенство Петрограда и всей России призывается к единению с народом. Промедление угрожает православию гневом народа.

 Пастыри должны быть среди своих духовных чад. Православное Всероссийское духовенство неразделимо с великим свободным русским народом.

 Подпись: Братство о. о. дьяконов г. Петрограда, посещающих в течение 3 лет лазареты раненых воинов".

***************

 Сообщение Петроградского комитета журналистов:

 "Председатель Совета Рабочих и Солдатских Депутатов Н. С. Чхеидзе и министр юстиции А. Ф. Керенский сим сообщают, что всякого рода приказы, в которых солдаты призывают солдат не повиноваться офицерам и не исполнять распоряжений нового, Временного Правительства, являются злостной провокацией.

 Между Исполнительным Комитетом Государственной Думы и Советом Рабочих и Солдатских Депутатов достигнуто в настоящее время соглашение".

***************

 В.И. Ленин. Из «Доклада о революции 1905 года», 9 января 1917 г.:

 "Мы, старики, может быть, не доживем до решающих битв этой грядущей революции. Но я могу, думается мне, высказать с большой уверенностью надежду, что молодежь, которая работает так прекрасно в социалистическом движении Швейцарии и всего мира, что она будет иметь счастье не только бороться, но и победить в грядущей пролетарской революции".

***************

 Надежда Константиновна убирала со стола после обеда. Ленин собирался в библиотеку.

 Неожиданно распахнулась дверь, и польский социал-демократ Мечеслав Бронский, ворвавшись в комнату, воскликнул:

 – Вы ничего не знаете?! В России революция!

 Ленин и Крупская тотчас же оделись и пошли к набережной, где на деревянных щитах вывешивались свежие газеты. Несколько раз они перечитали телеграммы. Свершилось! Народная революция, которую Ленин уже не надеялся увидеть при своей жизни, разразилась такой бурей, что даже он не смог в своем "далеке" сразу понять масштабы происходящего.

 С этого дня ни одна весть из России не проходит мимо внимания Ленина, он пишет письма работникам партии и статьи в "Правду", дает советы, но главной его заботой с той минуты, когда он узнал о революции, был немедленный отъезд в Россию. Во что бы то ни стало, каким угодно путем – на Родину!

***************

 Генерал Алексеев – Николаю II, 14 часов 30 минут:

 "Всеподданнейше представляю Вашему Императорскому Величеству полученные мною на имя Вашего Императорского Величества телеграммы.

 От великого князя Николая Николаевича: "Генерал-адъютант'Алексеев сообщил мне создавшуюся небывало роковую обстановку и просит меня поддержать его мнение, что победоносный конец войны, столь необходимый для блага и будущности России и спасения династии, вызывает принятие сверхмеры. Я, как верноподданный, считаю по долгу присяги и по духу присяги необходимым коленопреклоненно молить Ваше Императорское Величество спасти Россию и Вашего наследника, зная чувство святой любви Вашей к России и к нему. Осенив себя кресным знаменем, передайте ему Ваше наследие. Другого выхода нет. Как никогда в жизни, с особо горячею молитвою молю бога подкрепить и направить вас. Генерал-адъютант Николай".

 От генерала-адъютанта Брусилова: "Прошу Вас доложить Государю Императору мою всеподданнейшую просьбу, основанную на моей преданности и любви к Родине и царскому Престолу, что в данную минуту единственный исход, могущий спасти положение и дать возможность дальше бороться с внешним врагом, без чего Россия пропадет – отказаться от Престола в пользу Государя наследника Цесаревича при регентстве великого князя Михаила Александровича. Другого исхода нет, но необходимо спешить, дабы разгоревшийся и принявший большие размеры народный пожар был скорее потушен, иначе он повлечет за собой неисчислимое катастрофическое последствие. Этим актом будет спасена и сама династия в лице законного наследника.

 Г.-а. Брусилов".

***************

 Александра Федоровна – Николаю II, 2 марта:

 "Мой любимый бесценный ангел, свет моей жизни!

 Не зная, где ты я действовала, наконец, через Ставку, ибо Родзянко притворялся, что не знает, почему тебя задержали. Ясно, что они хотят не допустить тебя увидеться со мной прежде, чем ты не подпишешь какую-нибудь бумагу, конституцию или еще какой-нибудь ужас в этом роде. А ты один, не имея за собой армии, пойманный, как мышь в западню, что ты можешь сделать? Это – величайшая низость и подлость, неслыханная в истории – задерживать своего государя. Может, ты покажешься войскам в Пскове и в других местах и соберешь их вокруг себя? Когда узнают, что тебя не выпускают, войска придут в неистовство и восстанут против всех.

 О мой страдалец!

 Всегда с тобой неразлучно твоя

 Женушка.

 Пусть этот образок, который я целовала, принесет тебе мои горячие благословения, силу, помощь.

 Носи Его7 крест, если даже и неудобно, ради моего спокойствия".

***************

 Неотправленная телеграмма Николая II генералу Алексееву:

 "Наштаверх. Ставка.

 Во имя блага, спокойствия и спасения горячо любимой России я готов отречься от престола в пользу моего сына.

 Прошу всех служить ему верно и нелицемерно.

 Николай".

***************

 "Товарищи – Граждане!

 Рука об руку и плечом к плечу должны сочувствующие делу народного освобождения идти на штурм твердынь власти, самоотверженно повинуясь Временному Правительству, организованному Государственной Думой.

 Трудовая группа".

***************

 Неотправленная телеграмма Николая II Родзянко:

 "Председателю Государственной Думы. Петроград. Нет той жертвы, которую я не принес бы во имя действительного блага и для спасения родной матушки России. Посему я готов отречься от престола в пользу моего сына с тем, чтобы он оставался при мне до совершеннолетия, при регентстве брата моего великого князя Михаила Александровича.

 Николай".

***************

 Граф Капнист – адмиралу Русину, 15 часов 37 минут:

 "Положение прежнее. Большая опасность со стороны социалиститов. Москва, Харьков и Симфрополь, по-видимому, подчиняются Думскому Комитету. Минмор считает необходимым действовать в согласии с Комитетом Думы, о чем дал директивы на север. Адмиралу Корвину угрожала со стороны нижних чинов, считающих его немцем, опасность. По соглашению с караульным начальником он был арестован и отправлен в Думу, где получил свободно отдельный пропуск, но остается там до отъезда на север. В Кронштадте анархия. Вирена, кажется, убили. Курош арестован. Два члена Думы попробовали восстановить порядок. В Луге и Ораниенбауме возмущение. Я виделся с Родзянко, к которому ездил в Думу с согласия минмора, причем выяснил, что Думский Комитет не вступал в связь со ставкой. Родзянко сказал мне, что вступит в сношение с генералом Алексеевым и с вами, дабы не было несогласных действий. Не откажите сообщить мне для доклада минмору позицию ставки, занятую в этом деле. Здесь приходится действовать по обстоятельствам, чтобы установить порядок и не нарушить интересов войны. Великий князь Кирилл Владимирович с батальоном гвардейского экипажа и вторым экипажем отдали себя в распоряжение Государственной Думы".

***************

 "Приказ по городу Петрограду.

 2 марта 1917 г.

 Многие чердаки и крыши домов столицы заняты сторонниками старого порядка, надеющимися на его возвращение и позволяющими себе стрелять в войска и жителей.

 Дворникам и управляющим домами предписывается внимательно обыскать все чердаки и крыши и проверить своих квартирантов. О всех подозрительных личностях обязаны немедленно донести военной комиссии Временного Комитета Государственной Думы. Виновные в укрывательстве будут предаваться военному суду.

 Член Временного Комитета М. Караулов".

***************

 Генерал Аверьянов – генералу Алексееву, 17 часов 55 минут:

 "Считаю долгом ориентировать ваше высокопревосходительство об истинном положении в Петрограде. Временный Комитет прилагает все усилия удержать войска от перехода на сторону крайней левой рабочей партии и поставить их под команду офицеров, но эти усилия разбиваются энергичной пропагандой Совета Рабочих Депутатов. Хотя сегодня и установлено соглашение между Временным Комитетом и Советом Рабочих Депутатов о необходимости сохранения порядка в войсках и установления связи их с начальниками, но соглашение это ненадежно, и разрушительная работа среди войск продолжается. Для спасения Петрограда от анархии и террора и дабы дать опору Временному Комитету, спасающему монархический строй, повелительно необходимо немедленное осуществление меры, изложенной в телеграмме председателя Государственной Думы, т. е. безотлагательное командирование генерала Корнилова, на доблестном имени коего пришли к соглашению все члены Временного Комитета".

***************

 Стенограмма речи А. Ф. Керенского.

 "Во время обсуждения Советом вопросов, связанных с организацией Временного Правительства, на заседание Совета явился Керенский и попросил слова для внеочередного заявления. Слово ему было немедленно дано.

 – Товарищи! Я должен сделать вам сообщение чрезвычайной важности. Товарищи, доверяете ли вы мне? (Возгласы на всех скамьях: "Доверяем, доверяем".) Я говорю, товарищи, от всей глубины моего сердца, я готов умереть, если это будет нужно. (В зале сильное волнение. Керенского приветствуют рукоплесканиями, превращающимися в горячую овацию.) Товарищи! В настоящий момент образовалось Временное Правительство, в котором я занял пост министра (бурные аплодисменты). Товарищи! Я должен был дать ответ в течение пяти минут и потому не имел возможности получить ваш мандат до решения моего о вступлении в состав Временного Правительства.

 Товарищи! В моих руках находились представители старой власти, и я не решился выпустить их из своих рук (бурные аплодисменты, возгласы: "правильно").

 Я принял сделанное мне предложение и вошел в состав Временного Правительства в качестве министра юстиции (новый взрыв аплодисментов). Немедленно по вступлении на пост министра я приказал освободить всех политических заключенных и с особым почетом препроводить из Сибири сюда, к нам, наших товарищей-депутатов, членов социал-демократической фракции IV Думы и депутатов II Думы (бурные аплодисменты, переходящие в овацию). Освобождаются все политические заключенные, не исключая террористов. Я занял пост министра юстиции до созыва Учредительного собрания, которое должно будет, выражая волю народа, установить будущий государственный строй (бурные аплодисменты). До этого момента будет гарантирована полная свобода пропаганды и агитации по поводу формы будущего государственного устройства России, не исключая и республики (бурные аплодисменты). Ввиду того, товарищи, что я принял на себя обязанности министра юстиции до получения от вас на это полномочий, я слагаю с себя звание товарища председателя Совета Рабочих Депутатов. Но для меня жизнь без народа немыслима, и я вновь готов принять на себя это звание, если вы признаете это нужным. ("Просим, просим!") Товарищи, войдя в состав Временного Правительства, я остался тем же, кем был – республиканцем (шумные аплодисменты). В своей деятельности я должен опираться на волю народа. Я должен иметь в нем могучую поддержку. Могу ли я верить вам, как самому себе? (Бурные овации, возгласы: "Верь, товарищ!") Я не могу жить без народа, и в тот момент, когда вы усомнитесь во мне, убейте меня! (Новый взрыв оваций.) Я заявляю Временному Правительству, что я являюсь представителем демократии, но что Временное Правительство должно особенно считаться с теми мнениями, которые я буду отстаивать в качестве представителя народа, усилиями которого была свергнута старая власть. (Аплодисменты, возгласы: "Да здравствует министр юстиции!")

 Товарищи! Время не ждет. Я призываю к организации, дисциплине, прошу вас поддержать нас, ваших представителей, готовых умереть во имя интересов народа и отдавших ему всю свою жизнь.

 Я полагаю, что вы не осудите меня и дадите возможность осуществить все необходимые гарантии свободы до созывыа Учредительного собрания (аплодисменты).

 Товарищи! Позвольте мне вернуться к Временному Правительству и объявить ему, что я вхожу в его состав с вашего согласия, как ваш представитель (бурные аплодисменты, переходящие в овацию, возгласы: "Да здравствует Керенский!").

 Все встают со своих мест, подхватывают на руки Керенского и из зала общего собрания Совета Рабочих Депутатов несут его в кабинет Исполнительного Комитета".

***************

 генерал Алексеев – генералу Брусилову, 18 часов 59 минут:

 "Председатель Государственной Думы Родзянко ходатайствует о назначении главнокомандующим Петроградского военного округа командира 25 корпуса генерала Корнилова. Я полагаю, что назначение боевого генерала с популярным именем может повести к более быстрому водворению порядка и успокоению столицы. Одновременно с сим я испрашиваю разрешения его величества на удовлетворение этого ходатайства. Если согласие государя последует, то генералу Корнилову необходимо срочно выехать в Петроград. До соизволения государя ответа Родзянко не даю".

***************

 В. И. Ленин – И.Ф. Арманд, 2 марта:

 "Дорогой друг!.. Мы сегодня в Цюрихе в ажитации: от 15.III есть телеграмма в "Zurcher Post" и в "Neue Zurcher Zeitung", что в России 14.III победила революция в Питере после 3-х дневной борьбы, что у власти 12 членов Думы, а министры асе арестованы.

 Коли не врут немцы, так правда.

 Что Россия была последние дни накануне революции, это несомненно.

 Я вне себя, что не могу поехать в Скандинавию!! Не прощу себе, что не рискнул ехать в 1915 г.!

 Лучшие приветы! Ваш Ленин".

***************

 Адмирал Непенин – адмиралу Русину и генералу Рузскому для доклада царю, 20 часов 40 минут:

 "С огромным трудом удерживаю в повиновении флот и вверенные войска. В Ревеле положение критическое, но не теряю еще недежды его удержать. Всеподданнейше присоединяюсь к ходатайстам великого князя Николая Николаевича и главнокомандующих фронтами о немедленном принятии решения, формулированного председателем Государственной Думы. Если решение не будет принято в течение ближайших же часов, то это повлечет за собой катастрофу с неисчислимыми бедствиями для нашей родины".

***************

 Сообщение Петроградского комитета журналистов:

 "Состоялось под председательством комиссара Государственной Думы И. В. Титова совещание представителей банков. И. В. Титов обратился к представителям банков с горячей речью, призывая их оказать содействие новому правительству. Представители банков заявили, что они всецело подчиняются Исполнительному Комитету Государственной Думы и готовы оказать ему полное содействие".

***************

 Генерал Брусилов – генералу Алексееву, 21 час 10 минут:

 "Препятствий нет, но согласия Корнилова пока не запрашивал. По совести обязан доложить, что считаю генерала Корнилова мало подходящим именно для этой должности. Он отличается прямолинейностью и чрезмерной пылкостью. Если окажется хорош, буду очень рад".

***************

 Ночью 2 марта Родзянко послал Гучкова и Шульгина принять отречение царя, о котором еще нужно было договориться, но Родзянко не сомневался в принятии этого решения, несмотря на всем известное тупое упрямство самодержца – нужда заставит.

 По пути "представители демократии" связывались по телефону с генерал-адъютантом Николаем Иудовичем Ивановым, который разрушил их последние надежды: солдаты его частью разошлись, частью вернулись на фронт. Он остался один, не сумев даже приблизиться к Петрограду.

 С черной тоской в душе Гучков и особенно Шульгин прибыли вечером в Псков. Они вышли на перрон. Напротив стоял ярко освещенный голубой царский поезд. Посланцы стояли, словно обращенные господом богом в соляные столбы святотатцы, не в силах сделать шаг.

 К ним подошел флигель-адъютант:

 – Государь ждет вас...

 Шульгин шел за флигель-адъютантом как побитая собака, а Гучков с каждым шагом как будто приобретал уверенность, и на лице его начинало светиться почти мрачное торжество: "Говорил ведь я, предупреждал! Не захотел делиться с теми, на ком земля русская держится, так пропади ты пропадом, может сын твой умнее будете."

 На путях собралась толпа людей, неизвестно как прознавших о миссии. Они приветствовали Гучкова и Шульгина криками "ура", что вызывало у собравшихся близ поезда чиновников и военных негодование, сдерживаемое опасностью, непривычно исходящей сегодня от этой презираемой ими толпы.

 В салон-вагоне их ждали главнокомандущий армиями Северного фронта генерал-адъютант Рузский, министр императорского двора граф Фредерикс и начальник военно-походной канцелярии царя свиты генерал-майор Нарышкин. Через несколько минут вошел Николай. Он поздоровался и, пригласив всех сесть, спросил о цели приезда.

 Начал Гучков:

 – Ваше величество, мы приехали с членом Государственной Думы Шульгиным, чтобы доложить о том, что произошло за эти дни в Петрограде, и вместе с тем посоветоваться о тех мерах, которые могли бы спасти положение.

***************

 Генера.л Лукомский – генералу Болховитинову, 23 часа 32 минуты:

 "По полученным сведениям, в настоящее время идет совещение с Гучковым и Шульгиным. Обещаю дать знать немедленно, как только выяснится результат, и тогда, конечно, будет немедленно сообщено для доклада великому князю".

***************

 Гучков на мгновение запнулся, по ораторской привычке он передернул – совсем не советоваться они сюда приехали:

 – Положение в высшей степени угрожающее: сначала рабочие, потом войска примкнули к движению, беспорядки перекинулись на пригороды. Москва не спокойна. Это не есть результат какого-нибудь заговора или заранее обдуманного переворота, это движение вырвалось из самой почвы и сразу получило анархический отпечаток, власти стушевались. Я отправился к замещавшему генерала Хабалова генералу Занкевичу и спрашивал его, есть ли у него какая-нибудь надежная часть или хотя бы отдельные нижние чины, на которые можно было бы рассчитывать. Он мне ответил, что таких нет и все прибывшие части тотчас переходят на сторону восставших. Так как было страшно, что мятеж примет анархический характер, мы образовали так называемый Временный Комитет ГосударственноиДумы и начали принимать меры, пытаясь вернуть офицеров в части и убеждали нижних чинов сохранять спокойствие. Кроме нас заседает еще Комитет рабочей партии, и мы находимся под его властью и его цензурою. Опасность в том, что, если Петроград попадет в руки анархии, нас, умеренных, сметут, так как это движение начинает нас уже захлестывать. Их лозунг – провозглашение социальной республики. Это движение захватывает низы и даже солдат, которым обещают дать землю. Вторая опасность, что движение перекинется на фронт, где лозунг – смести начальство и выбрать себе угодных. Там такой же горючий материал, и пожар может перекинуться по всему фронту, так как нет ни одной воинской части, которая, попав в атмосферу движения, тотчас не заражалась бы. Вчера к нам в Думу явились представители сводного пехотного полка, железнодорожного полка, конвоя вашего величества, дворцовой полиции и заявили, что примыкают к движению. Им сказано, что они должны продолжать охрану тех лиц, которые им были поручены; но опасность все-таки существует, так как толпа теперь вооружена. В народе глубокое сознание, что положение создалось ошибками власти, и именно верховной власти, а потому нужен какой-нибудь акт, который подействовал бы на сознание народное. Единственный путь – это передать бремя верховного управления в другие руки. Можно спасти Россию, спасти монархический принцип, спасти династию. Если вы, ваше величество, объявите, что передаете свою власть вашему маленькому сыну, если вы передадите регенство великому князю Михаилу Александровичу или от имени регента будет поручено образовать новое правительство, тогда, может быть, будет спасена Россия, я говорю "может быть", потому что события идут так быстро, что в настоящее время Родзянко, меня и умеренных членов Думы крайние элементы считают предателями, они, конечно, против этой комбинации, так как видят в этом возможность спасти наш исконный принцип. Вот, ваше величество, только при таких условиях можно сделать попытку водворить порядок. Вот что нам, мне и Шульгину, было поручено вам передать. Прежде чем на это решиться, вам, конечно, следует хорошенько подумать, помолиться, но решиться все-таки не позже завтрашнего дня, потому что завтра мы не будем в состоянии дать совет, и если вы его у нас спросите, то можно будет опасаться агрессивных действий.

 Николай выслушал пространную речь Гучкова спокойно – тот не сказал ничего нового – и ответил:

 – Ранее вашего приезда, после разговора по прямому проводу генерал-адъютанта Рузского с председателем Государственной Думы, я думал в течение утра, и во имя блага, спокойствия и спасения России я был готов на отречение от престола в пользу своего сына, но теперь, еще раз обдумав свое положение, я пришел к заключению, что ввиду его болезненности мне следует одновременно отречься и за себя, и за него, так как разлучаться с ним не могу.

 Растерявшийся Гучков сумел только промямлить, что "облик маленького Алексея Николаевича был бы смягчающим обстоятельством при передаче власти".

 В разговор вступил Рузский:

 – Его величество беспокоится, что если престол будет передан наследнику, то его величество будет с ним разлучен.

 Несколько обалдевший от неожиданного выверта помазанника Шульгин косноязычно пробормотал:

 – Я не могу дать на это категорического ответа, мы ехали, чтобы предложить то, что мы передали.

 Николай в обычной своей манере делать вид, что не слышит того, чего не хочет слышать, перевел разговор на другое:

 – Давая свое согласие на отречение, я должен быть уверенным, что вы подумали о том, какое оно произведет впечатление на всю остальную Россию. Не отзовется ли это некоторой опасностью?

 Гучков почувствовал себя увереннее, эта тема ему была ближе и яснее:

 – Нет, ваше величество, опасность не здесь. Мы опасаемся, что, если объявят республику, тогда возникнет междоусобие.

 Шульгин подхватил:

 – Позвольте мне дать некоторое пояснение, в каком положении приходится работать Государственной Думе. 26-го вошла толпа в Думу и вместе с вооруженными солдатами заняла всю правую сторону. Левая сторона занята публикой, а мы сохраняем всего две комнаты, где ютится так называемый Комитет. Сюда тащат всех арестованных, и еще счастье для них, что их сюда тащат, так как это избавляет их от самосуда толпы. Некоторых арестованных мы тотчас же освобождаем. Мы сохраняем символ управления страной, и только благодаря этому еще некоторый порядок мог сохраниться, не прерывалось движение железных дорог. Вот при каких условиях мы работаем. В Думе ад, это сумасшедший дом. Нам придется вступить в решительный бой с левыми элементами, а для этого нужна какая-нибудь почва. Относительно вашего проекта разрешите нам подумать хотя бы четверть часа. Этот проект имеет то преимущество, что не будет мысли о разлучении, и, с другой стороны, если ваш брат великий князь Михаил Александрович как полноправный монарх присягнет конституции одновременно с вступлением на престол, то это будет обстоятельством, содействующим успокоению.

 – У всех рабочих и солдат, принимавших участие в беспорядках, уверенность, что водворение старой власти – это расправа с ними, а потому нужна полная перемена. Нужен на народное воображение такой удар хлыстом, который переменил бы все. Я нахожу, что тот акт, на который вы решились, должен сопровождаться и назначением председателем Совета Министров князя Львова, – закончил Гучков свою тираду тем, ради чего, собственно, и произнес ее.

 – Я хотел бы иметь гарантию, – сказал Николай, не глядя на гостей, – что вследствие моего ухода и по поводу его не было бы пролито еще лишней крови.

 Гучков чуть не позеленел: "Немедленно, во что бы то ни стало избавиться от этого идиота, или он нас всех потянет за собой". Сейчас он проклинал свою нерешительность – давно, давно уже надо было табакеркой, табакеркой по этому дегенеративному лбу ("Проклятый япошка, не мог посильнее ударить8. Все могло пойти иначе").

 Шульгин посмотрел на Гучкова и, видя, что тот не собирается отвечать императору, сказал:

 – Может быть, со стороны тех элементов, которые поведут борьбу против нового строя, и будут попытки, но их не следует опасаться. Я знаю, например, хорошо город Киев, который всегда был монархическим, теперь там полная перемена.

 – А вы не думаете, что в казачьих областях могут возникнуть беспорядки?

 – Нет, ваше величество, – отчеканил Гучков, – казаки все на стороне нового строя. Ваше величество, в вас заговорило человеческое чувство отца, и политике тут не место, так что мы ничего против вашего предложения возразить не можем. Важно только, чтобы в акте вашего величества было указано, что преемник ваш обязан дать присягу конституции.

 Разговор пошел веселее. Собеседники улыбались, но теперь уже не скрывали, что отлично поняли друг друга и ненавидят друг друга от всей души. Впрочем, к Шульгину это не относилось. Он на всю свою долгую жизнь остался убежденным монархистом.

 – Хотите еще подумать? – спросил Николай. И это прозвучало издевкой – они приехали заставить его отречься, а он предлагает им подумать над своим предложением. Но последнее слово все-таки остается за ними. Последними сейчас смеяться им, а не ему.

 – Нет, я думаю, что мы можем сразу принять ваши предложения, – ответил Гучков. – А когда бы вы могли совершить самый акт? Вот проект, который мог бы вам пригодиться, если бы вы пожелали из него что-нибудь взять.

 У Николая передернулась губа, он встал и, ответив, что проект уже составлен, вышел в соседнюю комнату. Там он исправил документ, написав вместо имени сына имя брата Михаила и, приказав переписать манифест, в 11 часов 40 минут передал его Гучкову.

 Прочитав манифест, Гучков едва заметно пожал плечами, словно сожалея, что этот никчемный человек даже на краю пропасти не хочет отказаться от своего упрямства и первобытных хитростей, а затем спокойно попросил вставить в документ фразу о присяге Конституции.