Текст книги "Хроника революции"

Автор книги: Николай Старилов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц)

 Вскоре туда явился Керенский. Протопопов встал с кресла и, подойдя к нему, заявил:

 – Ваше превосходительство, отдаю себя в ваше распоряжение.

 – Бывший министр внутренних дел Протопопов! От имени Исполнительного Комитета объявляю вас арестованным! – напыщенно провозгласил Керенский, не уточняя, от имени какого Исполнительного Комитета он выступает, ведь он ухитрился быть сразу и в буржуазном и в рабочем.

 Французский и английский послы официально заявили председателю Государственной Думы М. В. Родзянко, что правительства Франции и Англии вступают в деловые отношения с Временным Исполнительным Комитетом Государственной Думы, "выразителем истинной воли народа и единственным законным Временным Правительством России".

***************

 Вечером 27 февраля в Кронштадте были получены воззвания Петроградского Совета и манифест ЦК большевиков. Стало известно, что гарнизон Питера открыто выступил на улицы. Царские министры арестованы.

 Весь день 28 февраля прошел в непрерывной матросском митинге. Устанавливалась связь с рабочими и солдатами. Из Ораниенбаума доносились раскаты артиллерийских выстрелов. Всем было ясно, что очередь за Кронштадтом.

 Военная организация большевиков приняла решение выступать, причем немедленно. Ждать нечего – это было общее мнение.

 Рабочие пароходного завода забастовали и потребовали к себе адмирала Вирена для дачи объяснений, что происходит в Петрограде. Адмирал заявил, что он с рабочими в стенах завода говорить не желает, а приглашает их завтра на Якорную площадь.

 Вечером Вирен созвал совещание командного состава флота и крепости. На вопрос адмирала, пойдет ли кронштадтский гарнизон на подавление революции в Петрограде, все офицеры единодушно ответили: "Нет. Солдаты и матросы в этом случае просто присоединятся к восставшими". Несмотря на такой ответ, Вирен и адмирал Курош – комендант крепости, распорядились установить пулеметы вокруг Якорной площади.

***************

 В 7 часов вечера Колбин, учащийся минно-машинной школы, матрос-большевик, организовал в своей школе митинг, на котором присутствовали моряки из других частей. Он огласил решение военной организации большевиков Кронштадта о том, что в 9 часов вечера, в момент вечерней поверки, надо начать выступление.

 Было решено заранее разобрать винтовки и шинели, чтобы сразу выйти на улицу.

 На поверку в минную школу пришли помощник начальника берегового отряда лейтенант Скрыдлов и ротный командир школы подпоручик Ребров. Дежурный, как всегда, дал сигнал строиться на молитву, фельдфебель произвел перекличку. Отсутствующих не оказалось.

 Ребров подал команду: "Петь молитву!"

 Матросы молчали. Тогда фельдфебель затянул: "Боже, царя храни..." В строю раздался легкий смех, и голос растерявшегося фельдфебеля оборвался. Ребров запел сам, а фельдфебель подхватил: "Спаси, господи, люди твоя..." Но и на сей раз они остались в гордом одиночестве.

 Скрыдлов с перекошенным предчувствием опасности лицом вышел на середину строя и спросил:

 – В чем дело?

 Колбин выступил вперед и насмешливо посмотрел на лейтенанта:

 – Если матросы и солдаты отказались спасать царя, то бог его не спасет, поэтому мы не желаем больше петь царский гимн и молитву. Наш гимн сегодня – долой самодержавие! Да здравствует революция!

 Три сотни матросов разобрали винтовки и с криком "Да здравствует революция!" бросились во двор школы.

 Около канцелярии путь им преградил дежурный офицер и, угрожая револьвером, потребовал вернуться на свои места. Его ударили прикладом в грудь, и он скатился вниз по лестнице, где был смят выбегавшими на улицу матросами. Разбили цейхгауз и, набив карманы патронами, построились во дворе.

 Вечернюю тишину разорвали звуки "Марсельезы", это играл духовой оркестр пехотного полка, выходившего против старой власти в полном боевом порядке.

 Колбин запел: "Смело, товарищи, в ногу..." Голос его дрожал, а в голове проносились воспоминания о 13-м и 14-м годах – как выходили из заводских ворот на демонстрации, как щелкали затворами винтовок солдаты, как хлестали нагайками казаки. Слезы радости набежали ему на глаза от этих воспоминаний. Все сейчас было по-другому.

 На Павловской улице матросский отряд встретился с солдатами крепостного полка, и над тихим, притаившимся Кронштадтом разнеслось тысячеголосое "ура".

 Во 2-м Балтийском флотском экипаже не хотели открывать ворота. В глубине двора стояли молодые матросы, которых предназначали для усмирения "стариков".

 Под дружным напором восставших ворота раскрылись.

 Раздался залп. Стреляли господа офицеры – моряки так и не решились поднять руку на товарищей. Несколько человек были ранены.

 Быстро разделялись с офицерами, и экипаж присоединился к восставшим. Отсюда пошли к казармам второго крепостного артиллерийского полка, который вышел навстречу в полном составе со всеми офицерами и во главе со слегка одуревшим от происходящего командиром, полковым знаменем и оркестром.

 Соединившись, вся колонна пошла в военную гавань, к стоявшим там учебным кораблям минного отряда.

 На Николаевском проспекте пылало здание охранки. Скорее всего, это было делом рук самих охранников – в Кронштадте было свыше трехсот шпиков среди рабочих, солдат и матросов, офицеров, интеллигенции (выявлено впоследствии было только три десятка).

 На посту при входе в гавань восставшие впервые за всю ночь встретились с представителем старой власти – жандармом, который безропотно сдал оружие.

 После присоединения судовых команд пошли в морской манеж на митинг. Здесь был создан революционный комитет и избраны представители в Петроградский Совет.

 Митинг кончился, и все собравшиеся – около 30 тысяч человек – пошли к дому адмирала Вирена. Разоружили караул и пригласили адмирала выйти к народу. Через несколько минут тот вышел в парадном мундире, при орденах. Увидев, что среди собравшихся преобладают солдаты и матросы, он привычно скомандовал:

 – Смирно!

 В ответ раздался смех и кто-то из рабочих с иронией сказал:

 – Ваше превосходительство, вы вчера приглашали нас на Якорную площадь, но мы сами пришли за вами. Извините, что немного рановато, но нам надоело ждать.

 Вирен сразу как-то съежился, стал маленьким и каким-то жалким, незаметным. Ему предложили снять погоны и следовать на Якорную площадь. Адмирал был расстрелян на рассвете по приговору революционного народа там, где собирался устроить ему кровавую баню.

***************

 Поздним вечером, после освобождения Тучкова моста от жандармов, будущий председатель Центробалта матрос Дыбенко поехал с поручением в Таврический, где, по слухам, был главный штаб революции, связаться с руководителями, доставить сведения и получить указания для дальнейших действий. Придя во дворец и увидев царящую там неразбериху, он понял, что его целям не суждено осуществляться.

 В эти дни и ночи Таврический был и тюрьмой, и парламентом, и "министерством" по переговорам с Николаем И, даже военным министерством, только без ставки и войск. Все и всех здесь можно было увидеть, даже лоточников с горячими бубликами. Особенно много здесь было распорядителей – цветущих мужчин с деловито нахмуренными лицами, чем-то важно озабоченных, "делающих революцию".

 Единственно, чего здесь не было, – порядка, о котором так страдали "глава" 4 и "заложник"5 демократии.

 Так и не сумев отыскать руководителей и ничего не узнав, Дыбенко вернулся на Выборгскую сторону.

 На улицах горели костры, у них с винтовками в руках грелись рабочие, женщины, солдаты, студенты и даже буржуйчики в котелках.

 Дыбенко наблюдал это единение, недоверчиво покачивая головой, все словно сроднились, взялись за оружие и пошли вместе на ненавистную царскую власть. Шатаясь от усталости, он нашел свой отряд и прилег отдохнуть.

 В соседнем доме на чердаке засели городовые и постреливали из пулеметов.

 ***************

 1 марта 1917 г.

  В полночь Ломоносов6 снял трубку телефона:

 – Центральная Николаевской дороги? Соедините меня с начальником дороги инженером Невежиным.

 – Ни кабинет, ни квартира не отвечают.

 – Соедините с помощником.

 – Один уехал встречать императорский поезд, другой болен.

 – Дайте начальника движения!

 – Нельзя добиться.

 – Дайте дежурного по движению.

 – Я дежурный по движению.

 – Я – Ломоносов, по поручению комиссара Думы Бубликова. Вы мой голос узнаете?

 – Так точно. Что прикажете?

 – Где начальник движения?

 – Похоже, болен: по телефону добиться нельзя. Пошли на квартиру – дверей не открывают.

 – Кто же есть?

 – Помощник начальника движения инженер Кожевников. Он на квартире, только вам его не добиться, у него номер неправильный. Позвольте, я вам его вызову?

 – Я – Кожевников. Это вы, Юрий Владимирович?

 – Я – Ломоносов. Как у вас с поездами?

 – Идут более или менее нормально. Вы из министерства?

 – Да, я говорю по поручению члена Государственной Думы Бубликова. У вас какая-то заминка с начальством? По-видимому, начальник дороги и начальник движения больны? На вас лежит вся ответственность за правильность движения. Кто кроме вас может работать?

 – Другой помощник, Страхов.

 – Ну и прекрасно. Вы можете сменяться с ним. Но пока что день и ночь, в конторе или у телефона должны быть вы или он. Положение слишком ответственное.

 – Как прикажете с императорским поездом?

 – А что?

 – Он имеет назначение Лихославль-Тосно-Александровская-Царское, но как бы в Тосно или даже в Любани чего не случилось.

 – Вы получите, если будет нужно, новое назначение. А каково настроение служащих?

 – Все на стороне Думы, но очень злы на Невежина и в особенности на Дьякова. Можно ждать эксцессов.

 – До свидания! Будьте спокойны и решительны. На вас смотрит вся Россия. Примите все меры к усилению подвоза продовольствия. Служащие должны доказать, что при новом режиме они могут работать еще лучше, чем при старом.

 В 4 часа утра в кабинет Ломоносова вбежал чиновник из министерского телеграфа.

 – Императорский поезд подходит к Малой Вишере!

 Ломоносов бросился к Бубликову. Тот спал, уютно свернувшись калачиком на кожаном диване. Разбудить его не удалось – ругаясь сквозь сон, он опять упрямо ложился на диван.

 Ломоносов позвонил в Думу:

 – Государственная дума? Соединяйте с председателем. Михаил Владимирович, вы?

 – Я – Родзянко. Кто говорит?

 – Министерство путей сообщения. По полномочию комиссара Бубликова член Инженерного Совета Ломоносов. Вы меня знаете?

 – Что вам угодно?

 – Императорский поезд в Малой Вишере. Что прикажете с ним делать?

 – Сейчас обсудим. Позовите Бубликова.

 После вылитого ему в лицо стакана холодной воды Бубликов, ошалело мотая мокрой головой, подошел к телефону:

 – Да, это я, Бубликов... Но что же делать? Везти в Царское? В Петроград? Держать в Вишере? Ждать?! Чего и сколько? Хорошо, будем ждать. – Бубликов повесил трубку и, презрительно усмехнувшись, сказал Ломоносову:

 – Не могут решиться...

 Из телеграфной принесли записку: "Малая Вишера. В императорском поезде идет совещание. Смазчики испортили передний паровозы".

 Через полчаса принесли вторую записку: "Малая Вишера. По распоряжению инженера Керна в 4.50 поезд литера "А" отправился обратно в Бологое".

 Бубликов позвонил в Думу:

 – Задержать?

 – Еще не решено. Следите за поездом. Когда положение выяснится, получите указания.

 Ломоносов в растерянном недоумении развел руками.

 – Совещаются с Советом, – понимающе ухмыльнулся полировавший ногти помощник Бубликова Рулевский.

 – С каким Советом?

 – Да вы разве не знаете, что по примеру 905-го года еще третьего дня образовался Совет Рабочих Депутатов? Чхеидзе – председатель, Скобелев и Керенский – товарищи. Разве с думцами революцию сделаешь? Сами видите, какую они канитель тянут. Совет уже выпустил два воззвания. Вот они. – Рулевский передал Ломоносову два листка.

 "28 февраля.

 От совета Рабочих Депутатов.

 Старая власть довела страну до полного развала, а народ до голодания. Терпеть дальше стало невозможно. Население Петрограда вышло на улицу, чтобы заявить о своем недовольстве. Его встретили залпами. Вместо хлеба царское правительство дало народу свинец.

 Но солдаты не захотели идти против народа и восстали против правительства. Вместе с народом они захватили оружие, военные склады и ряд важных правительственных учреждений.

 Борьба еще продолжается – она должна быть доведена до конца. Старая власть должна быть окончательно низвергнута и уступить место народному правлению. В этом спасение России. Для успешного завершения борьбы в интересах демократии народ должен создать свою собственную властную организацию.

 Вчера, 27 февраля, в столице образовался Совет Рабочих Депутатов из выборных представителей заводов и фабрик, восставших воинских частей, а также демократических и социалистических партий и групп.

 Совет Рабочих Депутатов, заседающий в Государственной Думе, ставит своей основной задачей организацию народных сил и борьбу за окончательное упрочение политической свободы и народного правления в России.

 Совет назначил районных комиссаров для установления народной власти в районах Петрограда.

 Приглашаем все население столицы немедленно сплотиться вокруг Совета, образовать местные комитеты в районах и взять в свои руки управление всеми местными делами.

 Все вместе, общими силами будем бороться за полное устранение старого правительства и созыв Учредительного собрания, избранного на основе всеобщего, равного, прямого и тайного избирательного права.

 Совет Рабочих Депутатов".

 – Но когда же выборы успели провести? – прочитав листки, недоумевающе спросил Ломоносов.

 – Эх вы, Аким-простота! Какие теперь выборы. Пришли в Думу рабочие, солдаты, революционеры – ну, вот и Совет. Конечно же вошли и думские социалистические фракции. Нужно же создать революционный центр. Не Гучков же с Родзянко будут делать революцию!

 В 9 часов утра из Бологого сообщили, что царский поезд прибыл туда. Опять Бубликов звонил в Думу, и теперь разрешение последовало: "Задержать поезд в Бологом, передать императору телеграмму председателя Думы и назначить для него экстренный поезд до станции Бологое".

 В телеграмме Родзянко указывал на критическое положение династии и просил свидания. Телеграмму передали Воейкову под расписку, но ответа не было.

 – Из императорского поезда поступило требование дать назначение поезду из Бологого на Псков. Что делать?

 – Ни в коем случае. Царь хочет пробраться к армии.

 – Слушаю, будет исполнено.

 А через десять минут: "Бологое. Поезд литера "А" без назначения отправился на Псков".

 Бубликов в бешенстве заметался по кабинету:

 – Что делать, говорите скорее.

 – Положение серьезное, надо обсудить.

 – Надо действовать.

 – Обдуманно. Только обдуманно... Взорвать мост? Разобрать путь? Свалить поезд? Едва ли Дума нас похвалит. Да и кто все это будет делать? Лучше забьем одну-две станции товарными поездами, тем более что поезд без назначения, даже царский, не может не затираться товарными.

 В это время в свой кабинет, занятый комиссаром Думы, вошел начальник движения Устругов.

 Бубликов бросился к нему:

 – Сейчас же распорядитесь, чтобы на пути литера "А" по Виндавской один из разъездов был загорожен двумя товарными поездами.

 – Такие распоряжения я исполнять отказываюсь.

 – Что-о?

 Ломоносов с Рулевским выхватили револьверы, и Ломоносов приставил свой к животу Устругова. Тот побледнел как полотно и залепетал:

 – Хорошо, хорошо... сейчас.

 Вечером Ломоносов вместе с инспектором Некрасовым поехали на Николаевский вокзал проводить Родзянко, а главное, посмотреть, что там делается.

 Некрасов был весь в красном – повязка на рукаве, бант на папахе. Ломоносову это показалось неприличным: сам он остался одетым строго по форме. К автомобилю, на котором они ехали, с правой стороны был прикреплен красный флаг. У солдата, сидевшего рядом с шофером, на шапке был красный бант.

 По городу еще шла стрельба, кое-где с чердаков стреляли из пулеметов. Группы солдат, рабочих и студентов брали приступом эти дома.

 На первый взгляд без толку по городу носились грузовики, полные вооруженных людей. На улицах было много испорченных и опрокинутых автомобилей, но в общем настроение было радостное, бодрое. Несмотря на стрельбу, улицы были полны людей, много женщин, детей. Кое-где на домах виднелись красные флаги. В воздухе витало что-то праздничное. "Как на пасху", – подумал Ломоносов.

 Родзянко – генералу Алексееву, 5 часов 51 минута:

 "Временный Комитет членов Государственной Думы сообщает вашему высокопревосходительству, что ввиду устранения от управления всего состава бывшего Совета Министров правительственная власть перешла в настоящее время к Временному Комитету Государственной Думы".

***************

 Донесение в Думу, 7 часов 10 минут:

 "1. На Кирочной против Саперного батальона засела группа около 30 городовых с пулеметом.

 2. Сыскная полиция ответила, что ее больше не существует и что надо обращаться в Г. Думу".

***************

 Приказ

 "Гг. офицеры Петроградского гарнизона и все гг. офицеры, находящиеся в Петрограде!

 Временный Комитет Государственной Думы приглашает всех гг. офицеров, не имеющих определенных поручений Комиссии, явиться 1-го и 2-го марта от 10 час. утра до 6 час. вечера в зал Армии и Флота для получения удостоверений на повсеместный пропуск и точной регистрации, для исполнения поручений Комиссии по организации солдат, примкнувших к представителям народа для охраны столицы.

 Промедление явки г.г. офицеров к своим частям неизбежно подорвет престиж офицерского звания.

 Не теряйте, г.г. офицеры, ни минуты драгоценного времени!

 Военная Комиссия Временного Комитета Государственной Думы.

 Председатель Государственной Думы М. Родзянко".

***************

 Сообщение Петроградского комитета журналистов:

 "От имени нового коменданта Николаевского вокзала на вокзале расклеено объявление, коим запрещается солдатам отбирать у офицеров оружие.

 В приказе сказано, что от Государственной Думы не исходило распоряжение отбирать у офицеров оружие".

***************

 Дополнения к приказу по Петрограду:

 "Члены штаба корпусов жандармов аресту не подлежат".

 Член Государственной Думы М. Караулов".

 "Арестованных чинов наружной, тайной полиции и жандармов надо доставлять в отделение комендатуры, в манеж Кавалергардского полка.

 Член Временного Комитета М. Караулов".

***************

 "Приказ No I

 1 марта 1917 года.

 По гарнизону Петроградского Округа всем солдатам гвардии, армии, артиллерии и флота для немедленного и точного исполнения и рабочим Петрограда для сведения.

 Совет Рабочих и Солдатских Депутатов постановил:

 1) Во всех ротах, батальонах, полках, парках, батареях, эскадронах и отдельных службах разного рода военных управлений и на судах военного флота немедленно выбрать комитеты из выборных представителей от нижних чинов вышеуказанных воинских частей.

 2) Во всех воинских частях, которые еще не выбрали своих представителей в Совет Рабочих Депутатов, избрать по одному представителю от рот, которым и явиться с письменными удостоверениями в здание Государственной Думы к 10 часам утра 2-го сего марта.

 3) Во всех своих политических выступлениях воинская часть подчиняется Совету Рабочих и Солдатских Депутатов и своим комитетам.

 4) Приказы военной комиссии Государственной Думы следует исполнять только в тех случаях, когда они не противоречат приказам и постановлениям Совета Рабочих и Солдатских Дупутатов.

 5) Всякого рода оружие, как то: винтовки, пулеметы, бронированные автомобили и прочее должны находиться в распоряжении и под контролем ротных и батальонных комитетов и ни в коем случае не выдаваться офицерам, даже по их требованиям.

 6) В строю и при отправлении служебных обязанностей солдаты должны соблюдать строжайшую воинскую дисциплину, вовне службы и строя, в своей политической, общегражданской и частной жизни, солдаты ни в чем не могут быть умалены в тех правах, коими пользуются все граждане. В частности, вставание во фронт и обязательное отдание чести вне службы отменяется.

 7) Равным образом, отменяется титулование офицеров "ваше превосходительство, благородие" и т. п. и заменяется обращением: господин генерал, господин полковник и т. д.

 Грубое обращение с солдатами всяких воинских чинов, и в частности обращение к ним на "ты", воспрещается, и о всяком нарушении сего, равно как и о всех недоразумениях между офицерами солдатами, последние обязаны доводить до сведения ротных комитетов.

 Настоящий приказ прочесть во всех ротах, батальонах, полках, экипажах, батареях и прочих строевых и нестроевых командах.

 Петроградский Совет Рабочих и Солдатских Депутатов".

***************

 К утру 1 марта весь Кранштадт был в руках восставших. У городовых и охранников остался только один дом. Затем после артиллерийского обстрела оставшиеся в живых контрреволюцинеры сдались.

 В боях с полицией погибли семь человек. Они были торжественно похоронены на Якорной площади.

 Учитывая ошибки революции 5-го года, революционные моряки установили в городе образцовый порядок, уничтожив все питейные заведения и склады спиртных напитков.

***************

 На улицах Петрограда с утра толпились люди. Спорили горячо, самозабвенно. Одни кричали:

 – Надо требовать на престол Михаила!

 Другие:

 – Родзянко президентом!

 – Власть Думе!

 – Власть Совету Рабочих и Солдатских депутатов!

 Распространился слух, что флот движется на Питер, споили матросов и теперь они идут на защиту царя. К Бологому подошли войска генерала Иванова вместе с царем. Войска – сплошь георгиевские кавалеры, преданные царю.

 Вечером пришли другие вести – на флоте восстаниие. В Кронштадте матросы расстреливают подряд всех офицеров, на кораблях подняты красные флаги. Из Гельсингфорса и Кронштадта посылают депутатов в Петроградский Совет, чтобы подготовить всеобщую резню офицеров. Войска Иванова присоединились к революции и возвращаются на фронт. Царь отрекся от престола.

 Демонстранты заполнили все улицы огромного города. У всех на груди – красные банты, на лицах – ликование. Рядом с голодными рабочими, работницами, солдатами идут буржуа и тоже поют: "Долго в цепях нас держали, долго нас голод томил!".

 "Бедные, где это они так изголодались, истомились?" – глядя на торопливо мажущихся к революции буржуев, думал Дыбенко, проходивший со своим матросским деревянным чемоданчиком по улицам к вокзалу. Он должен был попасть на поезд в Гельсингфорс. – "Ничего, разберемся в свое время".

***************

 Комиссар Думы Бубликов – управляющему и начальнику движения Виндавской железной дороги, 11 часов 00 минут:

 "По распоряжению Исполнительного Комитета Государственной Думы благоволите немедленно отправить со ст. Дно в направлении на Бологое два товарных поезда следом друг за другом и занять ими какой-либо разъезд, возможно восточнее ст. Дно и сделать физически невозможным движение каких бы то ни было поездов в направлении от Бологого в Дно. За неисполнение или недостаточно срочное исполнение настоящего предписания будете отвечать как за измену пред отечеством".

***************

 Командующий войсками Московского военного округа генерал Мразовский – генералу Алексееву, 13 часов 20 минут:

 "Несколько тысяч артиллеристов 1-й запасной бригады на Ходынке захватили орудия и сараи с вооружением для формирований, часть коего передана революционерам. Громадное число учреждений, требующих охраны, большие толпы забастовщиков, большие расстояния и недостаток надежных войск препятствуют обезоружить бунтующих. Число воинских чинов, переходящих к революционерам, все увеличивается. Благоволите уведомить о получении этой телеграммы".

***************

 Генерал Мрозовский – генералу Алексееву, 14 часов 30 минут:

 "В Москве полная революция. Воинские части переходят на сторону революционеров".

***************

 Морской министр адмирал Григорович – адмиралу Русину и генералу Алексееву, 17 часов 19 минут:

 "Мною получена телеграмма коменданта Кронштадта:

 "Вечером начались беспорядки в некоторых сухопутных частях и береговых командах флота. Части ходят по улицам с музыкой. Принимать меры к усмирению с тем составом, который имеется в гарнизоне не нахожу возможным, так как не могу ручаться ни за одну часть".

***************

 Главный морской штаб – адмиралу Русину, 17 часов 20 минут:

 "Общее положение в Петрограде:

 Думе удалось собрать под свою власть довольно большое число войск, количество коих растет. По городу ставятся караулы и патрули, порядок понемногу восстанавливается. Необходимы, однако, решительные акты власти для удовлетворения требований общественного мнения, так как растет пропаганда социал-революционеров".

***************

 Граф Капнист – начальнику Морского штаба Верховного главнокомандующего, 17 часов 35 минут:

 "Граф Капнист просит доложить наморштаверху, что за сегодняшний день изменений в общем положении после вчерашней телеграммы не последовало. Порядок налаживается с большим трудом. Есть опасность возможности раскола в самом Комитете Государственной Думы и выделения в особую группу крайних левых революционных партий и Совета Рабочих Депутатов".

***************

 Адмирал Русин – Николаю II, 17 часов 53 минуты:

 "Всеподданнейше доношу полученную мною телеграмму от командующего флотом Балтийского моря: "С 4-х часов утра 1-го марта прервано сообщение с Кронштадтом каким-либо путем. Главный командир порта убит, офицеры арестованы. В Кронштадте – анархия, и станция службы связи занята мятежниками".

***************

 Генерал Клембовский – командующим армиями, 20 часов 29 минут:

 "В Москве полное восстание и войска переходят на сторону сторонников Временного Комитета Государственной Думы, сформированного с Родзянко во главе для замены упраздненного правительства. В Кронштадте восстание, и Балтийский флот с согласия командующего флотом перешел на сторону Временного Комитета. Решение адмирала Непенина вызвано стремлением спасти флот. Генерал-адъютант Алексеев телеграфировал государю, прося издать акт, способный успокоить население и прекратить революцию. Генерал Алексеев докладывает, что спасение России и возможность продолжать войну будет достигнута только тогда, когда во главе правительства будет стоять человек, который будет пользоваться доверием населения и который образует соответствующий кабинет. Его величество еще не прибыл в Царское Село, и поезд находится близ станции Дно".

***************

 Сообщение Петроградского комитета журналистов:

 "В 10 час. 30 мин. вечера под сильным конвоем привезен в Думу бывший военный министр генерал Сухомлинов.

 Известие о привозе Сухомлинова облетело всю Думу и вызвало в солдатских массах невероятное возбуждение. С трудом, едва сдерживая солдат, провели бывшего военного министра в приемную комнату.

 Сюда через некоторое время явился делегат от солдат Преображенского полка и в присутствии всех сорвал с Сухомлинова погоны".

***************

 Генерал Данилов – генералу Алексееву, 22 часа 45 минут:

 "Для сведения докладываю: оба литерные поезда – в Пскове. Дальнейший маршрут еще не выяснен".

***************

 Адмирал Непенин – адмиралу Русину, 23 часа 00 минут:

 "Получил известие, что Белоостров занят вооруженной толпой. Войска и жандармы обезоружены. Полковник Тюфяев и его штаб арестованы. Восстановление порядка в Кронштадте налаживается при содействии Комитета Государственной Думы, внимание коего обратил также и на положение в Белоострове и на необходимость прекратить дальнейшее движение".

***************

 Дневник Николая II:

 "1-го марта, среда.

 Ночью повернули с М. Вишеры назад, т. к. Любань и Тосно оказались занятыми восставшими. Поехали на Валдай, Дно и Псков, где остановились на ночь. Видел Рузского. Он, Данилов и Саввич обедали. Гатчина и Луга тоже оказались занятыми. Стыд и позор! Доехать до Царского не удалось. А мысли и чувства все время там! Как бедной Аликс дoлжнo быть тягостно одной переживать все эти события! Помоги нам, Господь!".

***************

 Родзянко – генералу Рузскому, 23 часа 53 минуты:

 "Все меры по охранению порядка в столице приняты. Сообщение по железным дорогам поддерживается тщательно и непрерывно. Опасений за подвоз продовольствия нет, распоряжения даны, возникающие беспорядки ликвидируются. Спокойствие хотя с большим трудом, но восстанавливается".

 ***************