Текст книги "Таежная зона"
Автор книги: Николай Леонов
Соавторы: Алексей Макеев
Жанр:
Полицейские детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)
– Это все только его слова, – Стас докурил сигарету и энергичным движением размял окурок в пепельнице. – Я в любом случае не представляю, в какую сторону двигаться. Вообще, какая-то странная у них охота в этом Иркутске. Ни егерей тебе, ни проводников... Кто несет ответственность за случившееся?
– Егеря и проводники были, – поправил подчиненного Орлов. – И по закону они в любом случае будут нести ответственность за случившееся. Даже если это был обыкновенный несчастный случай. Но ты же сам понимаешь, что, когда охотятся такие важные господа с полными карманами денег, они и егеря любого, и проводника пошлют куда подальше. Они и не удосуживаются брать кого-нибудь из них с собой в лес. Те так и сидят в охотничьих усадьбах.
– Все равно с ними стоило бы пообщаться, – настаивал Крячко.
– А где их найти?
– Ладно! – Полковник махнул рукой и поднялся со стула. – Поеду-ка я еще раз наведаюсь к Угланову. Авось там никому не придет в голову меня пришить. Если не вернусь, считай меня коммунистом. А ты можешь сидеть и продолжать названивать Гурову.
При упоминании фамилии Гурова Орлов снова нахмурился, а его пальцы машинально забарабанили по столу. Однако Стас не обратил на это внимания. Не прощаясь, он вышел из кабинета.
По пути в Главное транспортное управление Крячко мысленно прокручивал их с Гуровым предыдущий визит в это ведомство. И что-то уже тогда насторожило его в личности Степана Угланова. Что-то, но полковник не мог понять, что именно. Почему же он ни разу не вернулся туда после этого? Явное упущение. Угланов остается под подозрением так же, как и все остальные.
– Степан Степанович у себя? – обратился полковник к молоденькой крашеной секретарше в приемной Угланова. – Я из уголовного розыска. Вы должны меня помнить.
Девушка посмотрела ему в глаза и улыбнулась. Стас машинально отметил, что она весьма недурна собой. И как это он не обратил на нее внимания в первый раз? Ах да! Простуда. Он очень неважно себя чувствовал в тот день. Сейчас ответная улыбка не заставила себя ждать.
– Да, конечно, я вас помню, – пропела секретарша, машинально поправляя ворот блузки. – Подождите минуточку, я узнаю, сможет ли Степан Степанович принять вас.
– Сделайте одолжение, – Крячко картинно изогнул левую бровь.
Девушка склонилась над столом и сняла с аппарата трубку внутренней связи. Шеф не заставил секретаршу ждать.
– Степан Степанович? К вам тут пришли. Из уголовного розыска. Один из тех следователей, что были в прошлый раз. Полковник Крячко...
Стас был необычайно польщен, что девушка помнила не только его самого, но и его фамилию. Ответа Угланова он не слышал, но, когда секретарша закончила разговор, она еще раз мило улыбнулась полковнику и сказала:
– Проходите. Степан Степанович готов вас принять.
– Благодарю.
Крячко не смог удержаться от того, чтобы не послать красотке воздушного поцелуя. Девушка зарделась в буквальном смысле этого слова, а Стас, весьма довольный собой, отворил дверь углановского кабинета.
– Здравствуйте-здравствуйте, – Степан Степанович поднялся гостю навстречу, сделал несколько шагов вперед и сердечно, как старому доброму знакомому, пожал ему руку. – Очень рад видеть вас снова. Удалось что-нибудь выяснить? Моя информация помогла?
– Увы.
И в эту секунду Станислав понял, в чем дело. Понял, что так насторожило и с самого начала не понравилось ему в этом человеке. Он никогда не смотрел собеседнику прямо в глаза. Все время отводил взгляд, и неизменно в правую сторону. Как человек с нечистой совестью. То же самое произошло и сейчас. Почему ни он, ни Гуров не заметили этого сразу?
– Жаль-жаль. Мне действительно искренне жаль, – Угланов развел руками и как-то виновато улыбнулся. – Да вы присаживайтесь, полковник. Чай, кофе или, может, чего покрепче?
– Нет, спасибо, – отказался Крячко.
Машинально он отметил, что в этот раз Угланов не стал приглашать его в комнату отдыха, расположенную за рабочим кабинетом. Вместо этого Степан Степанович вернулся за свой стол и все с той же виноватой улыбкой выдвинул верхний ящик.
– Как знаете, – сказал он. – А я, пожалуй, немного выпью. В последнее время я что-то неважно себя чувствую. Постоянные стрессы, бессонницы, а это, как выяснилось, помогает.
Он достал из ящика небольшую бутылочку коньяка, скрутил с нее крышку и припал к горлышку. Глоток был небольшим, но Угланов сморщился так, будто он одним махом осушил целый литр. Лихорадочно поискал глазами, чем бы закусить, но, не обнаружив ничего подходящего, взял сигарету. С удовольствием закурил. Бутылка коньяка, в которой, как заметил Крячко, было уже меньше половины, скрылась в ящике стола. Угланов задвинул его коленом. Стас сел напротив хозяина кабинета.
– У меня к вам появился дополнительный вопрос, Степан Степанович, – полковник старался поймать-таки взгляд собеседника, но из этого ничего не получилось. – Вернее, у меня их было несколько, и все общего характера, но пока я ехал к вам, у меня созрел, скажем так, самый основной. Мы с коллегой как-то упустили это из виду, и я подумал, почему бы не восполнить этот пробел.
– Слушаю вас, – взгляд Угланова вроде бы уткнулся в лицо Станислава, но при этом был направлен куда-то в уголок левого глаза или даже чуть ниже. – Готов оказать любое посильное содействие.
– В прошлый раз вы рассказали нам о взаимоотношениях покойного Дражайского со всеми участниками той злополучной охоты, кроме одного...
– Кого же?
– Вас, – жестко произнес Крячко и полностью сконцентрировался на реакции Угланова. – Какие взаимоотношения с Юрием Дражайским были у вас, Степан Степанович?
Рука с сигаретой дрогнула. Столбик пепла сорвался и упал на гладкую полированную поверхность. Угланов поспешно смахнул его на пол, но пальцы уже не держали сигарету так ровно и уверенно, как до прозвучавшего вопроса. Взгляд Угланова ушел еще ниже, а в уголках глаз, как показалось полковнику, даже появилась влага. Слезы?..
– Вы меня подозреваете? – Язык стремительно пробежался по нижней губе. Только сейчас Стас вдруг понял, что Угланов гораздо пьянее, чем хочет казаться. И это в половине одиннадцатого утра! – Подозреваете меня в убийстве Юрия?
– Мы обязаны подозревать всех, – почти по-уставному откликнулся Крячко. – Но вас я пока спросил только о ваших взаимоотношениях с убитым.
– Да какие у нас могли быть взаимоотношения? – Угланов пристроил сигарету во рту. – Обычные, деловые. Такие, какие и должны быть между начальником и заместителем. Нет, я не стану убеждать вас в том, что я всегда и во всем был удовлетворен работой Дражайского. Разумеется, мы ссорились, случались отдельные стычки, выяснения отношений. Но все это – часть рабочего процесса... Разве вы с вашим коллегой, полковником Гуровым, никогда не ссоритесь?
– Сейчас речь не о нас, – отрезал Станислав.
В силу своего поведения Угланов нравился Крячко все меньше и меньше. А может, это просто потому, что на данный момент у сыщика не было более подходящего подозреваемого? То есть от безысходности? Крячко не хотел в это верить.
– Мы с Юрой вместе учились, – продолжил тем временем Степан Степанович. – В университете. Вместе его окончили и вместе стали работать. Мы дружили, понимаете? Хотя, как я вам уже говорил, я никогда не принимал участия в его таежных тусовках. Он сам их так называл. У меня отсутствовала страсть к охоте. Но Юра частенько уговаривал меня хотя бы попробовать. Один раз. Наконец я сдался и поехал с ними... В тот день... О чем и сожалею...
– Ваш номер находился почти напротив номера Дражайского, – перебил Угланова полковник, слегка меняя тему разговора. – Вы смещались с той позиции, которую для вас определили? В ту или в другую сторону?
– Нет, – голос Угланова дрогнул. – Я никуда не смещался. Мы охотились без егерей, но Дибелович был за старшего, и он сказал мне... Нет! Я стоял там, где и положено. И, если уж на то пошло, – он стал переходить на крик, – я вообще не стрелял. И не собирался. Я – не охотник! Понимаете? НЕ ОХОТНИК!
Сигарета, искуренная лишь до половины, ткнулась в пепельницу. Глаза Угланова упорно не желали встречаться с глазами Крячко.
Иркутская область. Нижнеудинск. Лесной массив
Гуров безжалостно вдавил в пол педаль акселератора милицейского «газика». На виражах машина визжала и отчаянно грохотала оконными стеклами. Отрыв между ним и Дибеловичем составлял не более четырех-пяти минут, однако и этого времени было достаточно, чтобы Дибелович мог беспрепятственно выехать с бездорожья на асфальтированный участок дороги, откуда было рукой подать до трассы федерального значения М-53, где разбитый образец еще советского автопрома был бессилен перед вызывающей мощью последней модели внедорожника «Фольксваген». Надеяться можно было только на чудо. Изгибы и повороты дороги не давали обзора, поэтому видеть перспективу на расстоянии более чем сто метров полковник не мог. Вскоре сквозь позвякивание металлических деталей до слуха сыщика стали отчетливо долетать настойчивые звуки, доносившиеся из тайги. Гуров прислушался. До него явственно доносились протяжные гудки железнодорожного состава. Гуров вспомнил, что в этом районе проходила ветка Транссибирской магистрали.
За поворотом полковник увидел и сам поезд. На рельсах, пересекающих дорогу, стоял товарняк. Хвост поезда, перегородив путь, уходил на несколько сотен метров вправо от дороги и исчезал в лесу. Перед поездом стояла машина Дибеловича.
Гуров нащупал рукой кобуру пистолета и надавил педаль газа до предела. Машину кидало из стороны в сторону по жидкому месиву. Он увидел, что водительская дверца джипа приоткрылась, а в образовавшемся проеме появилась голова Дибеловича. Расстояние между машинами не превышало четверти километра. В следующее мгновение лобовое стекло «газика» раскололось, а с правой стороны на стекле остался круглый сквозной след от пули. Гуров выжимал из машины все, на что она была способна. Через покрытое густой сетью трещин автомобильное стекло был виден силуэт Дибеловича. Тот уже стоял во весь рост около водительской дверцы и, по-видимому, прицеливался. Послышался громкий хлопок. Машину резко занесло в сторону. Остановившись, «газик» перекосился на одно колесо. Гуров выскочил из машины и стремительно бросился бежать в сторону состава.
Дибелович с усилием подтянулся на руках и влез на сцепку между вагонами. Его ноги с налипшим на подошву ботинок толстым слоем грязи соскальзывали с глянцевых металлических деталей сцепки. Полковник остановился, взвел пистолет и нажал спусковой крючок. Не раз спасавший в боевых условиях «штейр» привычно толкнулся в крепко сжимавшую пистолетную рукоятку ладонь. Как следует прицелиться у полковника не было времени. Еще несколько мгновений, и Дибелович скрылся бы с противоположной стороны состава. Полковник уже отчетливо мог различать звуки, доносившиеся со стороны поезда. Пуля звонко шлепнулась о какую-то металлическую деталь, не достигнув намеченной цели. Гуров без промедления тут же выстрелил второй раз. Из рук Дибеловича выпал какой-то предмет и, отскочив от сцепки, упал на землю. Тот на мгновение остановился, но, оценив расстояние до потери, резко развернулся и, спрыгнув с состава с обратной стороны, скрылся от взгляда полковника.
Гуров что есть силы бросился к поезду. Добежав до сцепки, он проворно нырнул под вагон, в том месте, где Дибелович обронил предмет. На земле лежал, поблескивая гладким черным стволом, пистолет сибиряка. Гуров взял оружие в руки и проверил патронник. Оставался всего один выстрел. Рукоятка пистолета была замазана свежей кровью. Гуров разрядил пистолет и заткнул его за пояс брюк.
Выглянув из-под вагона, он осмотрелся вокруг. Дибеловича нигде не было видно. В середине вагона, немного не доходя до земли, вверх поднималась лестница. По шпалам, по-пластунски, он пополз между рельсами в ту сторону. Осторожно высунув голову, полковник осмотрелся. Лестница доходила почти до верха вагона. Убедившись, что Дибеловича нигде нет, Гуров вылез из-под состава. Единственное место, где можно было скрыться, был тот самый вагон с лестницей. К нему с обеих сторон подходили цистерны. Полковник взялся рукой за ступеньку и, стараясь не громыхать, полез наверх. На одной из ступенек заметил размазанные следы крови.
Гуров опустил взгляд на пистолет и проверил положение предохранителя. В тот же момент он увидел на земле стремительно растущую тень от какого-то предмета. Он только успел пригнуться и убрать голову в сторону. Через мгновение его оглушило что-то твердое. Скользящий удар пришелся в висок, задел ухо и остановился на плече той руки, которая удерживала полковника на лестнице. На пару секунд Гурова сковало оцепенение. Он отпустил руку и, оттолкнувшись от лестницы, спрыгнул на землю. Кубарем по инерции откатившись от вагона, крепко сжал рукоятку пистолета и, убедившись, что верный «штейр» на своем привычном месте, попытался встать на ноги. За спиной Гуров услышал звук шлепнувшейся совсем близко от него массивной доски. Ему показалось, что вслед за доской спрыгнул и человек.
Гуров попытался заставить себя повернуться назад, в сторону лестницы, но тело не слушалось. Только сейчас он почувствовал, что совершенно не ощущает левую руку. Он открыл глаза и повернулся. В метре от него стоял Дибелович и, замахнувшись, готовился нанести новый удар. В руках у него была все та же доска. Полковник успел пригнуться. Доска просвистела над головой, не задев тела. Гуров с трудом удерживался на ногах. Преодолевая головокружение, он поднял руку с пистолетом, но в ту же секунду получил мощный удар в грудь, отшвырнувший его на что-то твердое. У Гурова мелькнула мысль, что он был отброшен назад под поезд. Сделав над собой усилие, он открыл глаза. Сквозь пелену увидел приближающийся силуэт Дибеловича. Полковник навел пистолет и выстрелил. В ту же секунду силуэт исчез.
Мгновением позже под спиной сыщика что-то двинулось, и Гуров чуть не провалился назад. Он попытался встать на ноги. Почувствовав, что рука опирается на холодный и влажный рельс, полковник оглянулся и увидел, что в нескольких метрах от него, неумолимо приближаясь, вращается стальное колесо поезда. Гуров оттолкнулся от рельса и что было сил бросился вперед. Позади послышалось мерное постукивание и режущий скрежет стальных деталей. Мимо проплыла цистерна, следующая за вагоном со ступенькой, тамбур следующего вагона, колеса, потом снова тамбур... Затем наступила тишина.
Полковник очнулся. Пульсирующая боль в виске немного утихла. Поезд был далеко. Рядом с ним на земле лежал Дибелович. Гуров, не вставая на ноги, подполз на коленях к распростертому телу. Сибиряк оказался ранен в бедро. Под ногу, смешавшись с грязью, натекла довольно большая лужа крови. Левая кисть была наскоро замотана куском материи. Он лежал неподвижно. Когда Гуров приблизился к телу на расстояние вытянутой руки, Дибелович резко дернулся и ударом ноги выбил у сыщика пистолет. Оружие отлетело на приличное расстояние. Гуров в ту же секунду бросился на Дибеловича. Несмотря на полученные ранения, Дибелович оказался довольно ловок и вынослив. Он увернулся, приняв неудобное для захвата положение. Соперники встали в полный рост и сцепились в рукопашной. Чувствовалось, что Дибелович был сильно ослаблен ранением. Гуров тоже не успел полностью оправиться от мощного удара в висок.
Дибелович дрался довольно беспорядочно, но за счет большой массы тела удары получались более чем чувствительные. В любой другой ситуации Гурову не потребовалось бы и пяти секунд, чтобы свалить Дибеловича, но голова у полковника кружилась, руки не слушались. Он пропустил точный удар в область грудной клетки. Его резко отбросило назад. В глазах снова на мгновение помутнело, но полковник удержался на ногах. Второй и третий удары последовали незамедлительно. Гуров инстинктивно уворачивался. Натренированное тело по инерции выбирало правильную траекторию отхода.
– Я же предупреждал тебя, полковник, чтобы ты держался от меня подальше, – прохрипел сибиряк, тяжело дыша. – Не раз предупреждал. И словами, и действиями. Ну, теперь пеняй на себя!
Гуров хотел что-то ответить, но язык его не послушался. Когда силы стали понемногу возвращаться, Гуров, не глядя, нанес мощный удар в нависший над ним огромный корпус противника. Кулак провалился в объемный живот Дибеловича. Тот рухнул на колени в глинистую жижу. Гуров выиграл несколько секунд. Преодолевая жгучую боль в грудной клетке, он распрямился во весь рост и огляделся вокруг. Выбитый «штейр» наполовину ушел рукояткой в землю. Гуров поднял оружие. Оглянувшись на соперника, он нашел его в том же положении без признаков жизни. Полковник осторожно подошел к Дибеловичу и тронул его за плечо. Тот не двинулся с места. Гуров проверил пульс. Дибелович был мертв.
Москва. Парковочная стоянка перед зданием Главного транспортного управления
Небо нахмурилось. От ярко светившего час назад ласкового весеннего солнышка не осталось и следа. Подобные резкие смены погоды в течение дня были для Москвы не новы. И Крячко знал это не хуже, чем любой другой коренной житель столицы. Он даже готов был поспорить, что после обеда город ждал сильный проливной дождь.
Откинувшись на спинку водительского сиденья, полковник внимательно наблюдал за главным входом в управление. Он и сам толком не знал, чего именно ждет, но личность Степана Угланова, его нервное поведение, привычка не смотреть в глаза собеседнику – все это упорно не шло из головы Крячко. Стас считал, что Угланову стоить уделить побольше внимания, и в первую очередь он рассчитывал выяснить распорядок дня начальника четвертой автоколонны. Где он бывает, чем занимается...
Стас взглянул на часы. Без пятнадцати двенадцать. По его расчетам, в обеденный перерыв Угланов должен был куда-нибудь отправиться. И, если визит сыщика заставил Степана Степановича внутренне всполошиться, то Крячко рассчитывал на какой-нибудь неординарный поступок с его стороны. Какой? Этого Крячко не знал. В нынешнем положении он мог только надеяться на удачу.
Заморосил дождь. До ожидаемого ливня было еще далеко. Мелкие сиротливые капельки застучали по лобовому стеклу «Мерседеса». Стас пристроил во рту новую сигарету, которых за последний час он успел выкурить никак не меньше десяти. И в этот момент на крыльце Транспортного управления появился Угланов. На нем был длинный плащ бежевого цвета. В одной руке – сложенный зонтик, в другой «дипломат». Коротко взглянув на хмурое небо, Степан Степанович направился к малиновому «Опелю», от которого машину Крячко отделяло шесть парковочных мест. Стас погасил прикуренную сигарету и чуть ниже сполз на сиденье, чтобы Угланов не смог случайно его заметить. Однако Степану Степановичу, судя по всему, было ни до чего. Двигаясь к своему авто, он ни разу не осмотрелся по сторонам. Не слишком уверенная и твердая походка говорила об изрядном количестве принятого спиртного. Крячко повернул ключ в замке зажигания.
«Опель» Угланова покинул парковочную стоянку. Мысленно сосчитав до пятнадцати, Крячко тронулся следом. Обе машины одна за другой свернули на Новослободскую и двинулись в сторону проспекта Мира. Стас держался от Угланова на почтительном расстоянии, однако ни на минуту не теряя его из виду. Дистанция между «Опелем» и «Мерседесом» не сокращалась и не увеличивалась.
На проспекте Мира Угланов развернулся, проехал по кольцу и, слегка прибавив скорости, устремился по Комсомольской. Крячко повторял каждый его маневр. Наконец «Опель» свернул на Тургеневскую и остановился сразу за поворотом. Крячко едва не проморгал этот момент. Резко крутанув руль, он проехал метров десять и развернулся на проезжей части.
«Опель» Угланова стоял за перекрестком, но самого водителя в салоне уже не было. Стас обогнул «Опель» и припарковался перед ним. Вышел из салона, огляделся. Слева от него красовался броской ковбойской рекламой ресторан «Серебряная подкова». Двери гостеприимно распахнуты. Крячко приблизился к ним и осторожно заглянул внутрь.
Угланов, уже избавившись от плаща, о чем-то негромко переговаривался со встретившим его метрдотелем. Последний кивнул, видимо, отвечая на вопрос Степана Степановича, и указал куда-то в глубину зала. Угланов быстро зашагал туда. Крячко переступил порог «Серебряной подковы». Ресторан нельзя было назвать большим. Прямо по курсу – гардероб и два туалета, слева бар, справа – обеденный зал на двенадцать столов в три ряда.
– Добрый день! – Тот же метрдотель, который секунду назад разговаривал с Углановым, приблизился к Станиславу. – Что желаете? Пообедать?
– Нет. Я бы выпил кофе. У вас хороший кофе?
Краем глаза Крячко отметил, что Угланов, пройдя через обеденный зал, сел не за пустой стол, а за самый дальний, расположенный у окна, который уже облюбовала высокая светловолосая женщина с короткой стрижкой.
– У нас превосходный кофе, – на губах метрдотеля играла дежурная улыбка. – Вы какой предпочитаете?
– По-турецки.
– Есть. Проходите за столик.
– Я лучше здесь, если вы не возражаете, – Крячко кивнул в сторону бара. – Люблю наблюдать за работой бармена.
– Как пожелаете.
Стас взгромоздился на высокий табурет и потянулся в карман за сигаретами. Метрдотель передал его заказ бармену, а потом спросил:
– Что-нибудь еще?
– Нет, только кофе.
Полковник слегка развернулся на табурете. Угланов сидел к нему спиной, немного ссутулившись. Зато женщину Стас мог видеть прекрасно. Острый носик, пухлые губки, выразительные зеленые глаза. Как истинный ценитель женской красоты, Крячко вполне мог бы охарактеризовать эту особу как крайне привлекательную. Особенно притягательно выглядел ее роскошный бюст в вызывающе открытом декольте. Назвать красавцем самого Угланова можно было с огромной натяжкой, и Стас гадал, что может делать такая женщина в его обществе. Полковник не мог слышать их разговора, но по поведению женщины, по ее взглядам, манерам он уверенно определил, что для Угланова это не деловая встреча. И женщина не была его родственницей по крови. Это читалось.
– Ваш кофе, – бармен поставил перед Крячко маленькую чашечку с фирменной символикой «Серебряной подковы» на гладком корпусе. – По-турецки.
– Спасибо.
Спутница Угланова улыбалась и вела разговор, практически не отвлекаясь от трапезы. Сам Степан Степанович ел мало, но Крячко заметил, как активно при этом он налегает на спиртное. За истекшие минут двадцать Угланов опрокинул в себя уже три рюмки коньяка. Коротко остриженная блондинка отложила столовый прибор и нежно накрыла руку Угланова своей. Что-то проникновенно стала говорить ему. Стас пожалел, что не может слышать ее. А еще больше пожалел о том, что эти слова, какими бы они ни были, адресованы не ему. Из разряда привлекательных к этому моменту он уже успел перевести спутницу Угланова в красавицы. Взгляд полковника невольно останавливался на ее губах, когда она говорила.
Выпив чашку кофе, Крячко заказал вторую. Бармен охотно исполнил его заказ. Ничего, кроме как сидеть и наблюдать за Углановым и женщиной напротив него, полковнику не оставалось. Степан Степанович выпил еще две рюмки коньяка. Без десяти час он запросил счет. Женщина поднялась из-за столика и направилась в дамскую уборную. Когда она продефилировала мимо Крячко, он уловил запах ее дорогих духов. Угланов расплатился по счету. Стас поспешно бросил бармену деньги и слез с табурета. Столкнуться с Углановым на выходе ему совсем не хотелось. Он вышел на улицу первым и сел в «Мерседес».
Иркутск. ФГУП. Аэропорт Иркутск.
Зал ожидания
Гуров давно уже не чувствовал себя таким разбитым. И не столько от усталости, сколько от бесцельно потраченных дней. Нет, он не сожалел о своем приезде в Иркутск и о том, что благодаря его стараниям власти смогли накрыть незаконную деятельность «Нагарата» во главе с Иваном Дибеловичем. Но получалось, что в собственном расследовании, связанном с гибелью Дражайского, Гуров нисколько не продвинулся. Гибель заместителя начальника четвертой автоколонны по-прежнему оставалась тайной, покрытой мраком. Полковнику оставалось надеяться только на то, что его напарнику в Москве повезло гораздо больше. В противном случае им обоим придется начинать все сначала. С абсолютного нуля.
– Мне очень жаль, что мы не смогли вам ничем помочь, товарищ полковник, – Еремеев опустился рядом со столичным сыщиком в пластиковое кресло. – Я и сам надеялся, что с этим Дибеловичем мы находимся на верном пути...
– Не берите в голову, майор, – ответил Гуров. – Что выросло, то выросло.
– Простите? – Еремеев не мог знать этой присказки Гурова и потому не понял ее значения.
– Я имею в виду, что моя ошибка – это только моя ошибка, – пояснил полковник.
Он поднял взгляд на табло, где оранжевым цветом высвечивались ближайшие рейсы из иркутского аэропорта. До посадки на его самолет, которым Гуров планировал сегодня вылететь в Москву, оставалось не более пятнадцати минут. Весь скудный багаж Гурова состоял из одной спортивной сумки. Она стояла на полу в ногах сыщика.
– И какие теперь планы? – вновь подал голос Еремеев.
Почему-то Гурову показалось, что на самом деле майора не сильно интересуют эти его планы. Вопрос был задан исключительно для проформы. Из уважения к столичному гостю и просто для того, чтобы не сидеть молча. Лучше бы Еремеев вообще не ездил провожать его в аэропорт. Полковнику казалось, что так ему было бы легче. Он повернулся лицом к собеседнику. Все тот же голливудский типаж. Слегка взъерошенная челка, зажатая в зубах спичка, свитер с высоким горлом под просторным коричневым плащом и сдвинутая на затылок шляпа с загнутыми полями.
– Никаких, – в унисон ему ответил Гуров. – Как приеду в столицу, первым делом завалюсь в какой-нибудь захудалый бар. Буду жрать водку и таращиться в расположенный под потолком телевизор.
Майор заметно оживился.
– У вас тоже есть такие заведения?
– Навалом.
Гуров не смог подавить в голосе грусть. Еремеев воспринял его слова всерьез. Наверняка сам он так и делал после каждой неудачно проведенной операции и дела, попадающего в разряд «глухарей».
– И вы часто их посещаете?
– Регулярно, – полковник отвернулся и снова посмотрел на табло. – Причем чем больше водки и чем шире диагональ висящего под потолком телевизора, тем лучше.
– Согласен, – Еремеев ощерил зубы в улыбке. Затем выудил изо рта изжеванную спичку и небрежно бросил ее в стоящую рядом урну. – Только сильно не напивайтесь, товарищ полковник. Депрессия – это дело святое, но здоровье...
– Хорошо, не буду.
Гурова утомил этот бессмысленный разговор. Он подхватил с пола спортивную сумку, забросил ее на плечо и поднялся с кресла. Майор живо последовал его примеру.
– Пойду на посадку. Спасибо за все, майор, – Гуров протянул иркутскому коллеге раскрытую ладонь.
Они обменялись крепким мужским рукопожатием.
– Да не за что, – ответил Еремеев. – Если что, всегда обращайтесь. Чем сможем – поможем.
– Обязательно.
– Счастливого пути, товарищ полковник. И удачи вам.
Гуров развернулся и размашистой походкой зашагал к турникетам, на ходу извлекая из внутреннего кармана билет и паспорт. Он чувствовал, что Еремеев еще смотрит ему в спину, но оборачиваться намеренно не стал. Мысли полковника работали уже совсем в ином направлении.
Москва. Район Измайловского парка
Ярко-красная спортивная «Мазда» остановилась возле высотного одноподъездного здания. Крячко придавил педаль тормоза и пристроил «Мерседес» у обочины в десяти метрах от преследуемого им авто.
Из ресторана «Серебряная подкова» полковник не поехал за Углановым. Он не сомневался, что тот отправился обратно в Транспортное управление и, несмотря на обилие выпитого спиртного, рабочий день для Степана Степановича все еще продолжался. Гораздо больше Крячко заинтересовала блондинка, с которой Угланов обедал. И потому он отправился не за «Опелем» начальника четвертой автоколонны, а за «Маздой», в которую села женщина.
Она вышла из машины и поставила ее на сигнализацию. Придерживая рукой болтающуюся на плече дамскую сумочку, двинулась к подъезду. Дом был жилым, и Стас посчитал, что вполне вероятно, это конечный пункт блондинки. Он тоже выбрался из «Мерседеса», машинально посмотрелся в боковое зеркало и одним движением поправил волосы на макушке.
– Подождите секундочку! – окликнул он блондинку, нагоняя ее у самого подъезда. – Я, конечно, понимаю, что у такой прекрасной особы, как вы, наверняка катастрофическая нехватка времени, но, может быть, вы уделите мне пару минут невинного общения?
Ответный взгляд, которым наградила женщина полковника, по степени своей холодности и отчужденности мог бы заморозить и пламя. Скорее всего она просто приняла его за очередного безумного поклонника, которых, как подумал Крячко, были целые толпы.
– Кто вы такой? – В руке у блондинки уже был электронный ключ, при помощи которого она собиралась отомкнуть подъездную дверь, но рука замерла в воздухе. – Что вам от меня нужно?
– Я же сказал, немного общения, – Стас открыто улыбнулся, а затем ловко выудил из-под куртки свое служебное удостоверение. – Полковник Крячко. Уголовный розыск.
Теперь в зеленых кошачьих глазах, которые при близком рассмотрении показались Станиславу еще прекраснее, мелькнул испуг. Рука с ключом дрогнула и опустилась. Женщина машинально отступила на шаг назад.
– Уголовный розыск? – переспросила она.
– О, вам не о чем беспокоиться, – поспешил успокоить ее Крячко. – Вы, конечно, очень красивы, что уже само по себе является преступлением против общества, но я хотел бы поговорить с вами совсем по другому вопросу. Мне нужна лишь кое-какая информация об одном человеке, и я надеюсь на то, что вы мне ее любезно предоставите.
Пару минут женщина молча смотрела в улыбающееся лицо полковника. Затем согласно кивнула.
– Хорошо. Проходите, – предложила она и отомкнула, наконец, дверь. – Только хочу сразу предупредить, что у меня не так уж много времени...
– Я был готов к этому, – Станислав галантно пропустил ее вперед. – Может быть, когда-нибудь у меня появится возможность пообщаться с вами подольше и в более романтической обстановке, но сейчас... Увы, я при исполнении. И я ни разу не встречал никого, кто бы охотно общался с представителем закона.
На этот раз она засмеялась.
– Ну почему же? Вы мне кажетесь вполне обаятельным мужчиной. Даже при исполнении...
– Польщен.
Они поднялись на лифте на девятый этаж, и женщина остановилась возле крайней правой двери. Отперла ее ключом. Следуя за своей спутницей, по-прежнему явственно ощущая дурманящий аромат ее духов, Крячко оказался в прихожей. Разулся и снял куртку. Она тоже избавилась от верхней одежды и пристроила ее на вешалке.
– Проходите в гостиную, – предложила она.
