Текст книги "Рискованная игра"
Автор книги: Николай Чергинец
Жанр:
Прочие детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)
Валерьянович тихо рассмеялся.
– Главное, чтобы приятные неожиданности, – заметил он.
Павла Мартиновича вдруг озарила шальная идея.
– Нет, – усмехнулся Кучко, – главное – эти сюрпризы правильно использовать! – Бизнесмен поднял руку и помахал указательным пальцем. – И я кажется знаю, как ими воспользоваться…
Начальник охраны вопросительно посмотрел на своего хозяина, однако тот не стал раскрывать свой план до поры до времени. Кучко только коротко приказал садиться в машину, оставив разговор на «потом».
Илья Маланов видел в боковое зеркало, как две иномарки быстро стартовали с места и моментально скрылись за поворотом. Седовласый инструктор облегченно вздохнул и, достав из кармана пиджака мобильник, набрал номер телефона...
Глава 18
Встреча с генералом Курочкиным произошла в заранее условленном месте, а именно между метро «Щербаковская» и «Рижская» на Пятницком кладбище. Место встречи было удобно, если, конечно, можно так сказать, потому что у Сан Саныча уже была назначена встреча с другим человеком и переносить ее – значит ломать весь запланированный график работы куратора, а у Курочкина катастрофически не хватало времени.
Илье Маланову в принципе было все равно: да и на кладбище полезно встретиться, он давно хотел навестить могилу одного из своих боевых товарищей по Афганистану. Поэтому отставной полковник явился в условленное место заранее и, после того как возложил букет бордовых гвоздик на могилу друга, отправился на доклад к генералу.
Светлая «Волга» куратора стояла неподалеку от главного входа на Пятницкое кладбище. Илья, как только вышел за пределы кладбища, сразу же увидел ее и тут же направился к машине.
– Добрый день, Сан Саныч, – садясь в салон автомобиля, поздоровался Илья с куратором.
Генерал Курочкин кивнул головой и протянул руку для приветствия.
– Привет, Алексеевич, – ответил генерал и поинтересовался у Маланова: – Ну, чем порадуешь, полковник?
Илья вздохнул и, откинувшись на спинку сиденья, озорно посмотрел на генерала.
– Да думаю, все идет по плану, – хитро улыбнулся пенсионер. – Как мы и предполагали, рыбка клюнула! Кстати, а где вы достали теплый труп «киллера»?
– Да разве их мало в Москве? – усмехнулся генерал ФСБ.
– Здорово получилось, – возбужденно произнес инструктор. – Старый прием, но сработало безотказно!
Генерала Курочкина, кажется, успешное начало не слишком‑то обрадовало. Но может быть, куратор что‑то имеет свое на уме и недоговаривает?
– Это неплохо, – сдержанно похвалил Сан Саныч собеседника, – однако давай все по порядку и очень подробно, слово в слово!
Илья был не против поговорить о хорошем. Он подробно, со своими комментариями и выводами поведал куратору об успешно проделанной операции.
– Очень помогла нам расторопная спутница Кучко, – весело признался полковник и, многозначительно посмотрев на собеседника, задумчиво добавил: – Словно она знала, куда поставить «мишень» и когда…
Сан Саныч сделал вид, что не заметил внимательного взгляда Маланова, а попросил еще раз пересказать разговор с начальником личной охраны Кучко Вадимом Петуховичем.
– Ну, – начал свой пересказ Илья, – как мы и предполагали, позже меня зацепили, а именно Петухович Вадим Валерьянович, доверенное лицо и начальник охраны Кучко. Начал разводить бодягу, стараясь выведать, кто я, чем занимаюсь… – полковник усмехнулся. – Думаю, что очень торопились, раз пошли на прямой контакт со мной.
Опытный генерал неуверенно пожал худыми плечами.
– Как сказать, – не согласился с Малановым Курочкин, – может, и торопились, но скорее всего не приняли тебя всерьез. А вот когда ты им рассказал немного о себе, думаю, они задумаются и уже проверят тебя по полной программе: от рождения и до смерти.
Илья небрежно мотнул седовласой головой.
– Больше, чем я сказал, – произнес полковник, – думаю, они не узнают. Так что опасаться нечего.
Генерал задумался и, проведя ладонью по гладко выбритой морщинистой щеке, протяжно вздохнул.
– Надеюсь, что не раскопают, – после некоторого молчания согласился куратор. – Но меня беспокоит твой резкий отказ. Не отпугнет ли он Кучко?
Илья удивленно посмотрел на куратора.
– Почему? – уверенно произнес он. – Думаю, если я ему пришелся по вкусу, то он предпримет еще попытку сблизиться со мной.
Генерал Курочкин небрежно махнул рукой.
– Алексеевич, – недовольно проворчал куратор, – у таких людей сегодня ты в почете, а завтра – никто! Они же, Илья, как малые дети, вернее, как больные – на почве мании величия – могут и психануть во вред себе и нам!
Илья пренебрежительно усмехнулся.
– Нет, Сан Саныч, – убежденно произнес он, – когда дело касается денег и в особенности собственной шкуры, они задницу готовы целовать, лишь бы остаться целыми и невредимыми!
Курочкин не возражал, понимая, что и в словах собеседника есть доля правды, не стал раздувать возникший спор.
– Ладно, – подвел итог разговора куратор. – В принципе я доволен ходом операции. Теперь осталось ждать нового предложения от Кучко, а с ним и появления нашего незнакомца или незнакомки из НИИ с документами.
Маланов понимающе покачал головой.
– Понятно, – сказал инструктор. – А что там с остальным?
Сан Саныч задумчиво потер озябшие ладони.
– Работаем, Алексеевич, – неопределенно ответил он и добавил: – Думаю, тебе будет полезно знать, что убитый курьер возле «Олимпийского» и твой товарищ Соколов застрелены из одного и того же оружия. Это показали результаты экспертизы.
Илья с интересом посмотрел на генерала:
– Этого и следовало ожидать…
– Но самое интересное в том, – сказал Сан Саныч, – что мы узнали заказчика этих убийств.
Полковник Маланов насторожился.
– И кто? – нетерпеливо спросил он.
– Тот, – улыбнулся генерал, – кто заказал и влиятельного бизнесмена Матрешина. Тот, у кого с ним был конфликт!
Илья недоуменно посмотрел на собеседника, который остановился на полуслове. Об убийстве бизнесмена Матрешина седовласый полковник был наслышан, но, кто убил, вернее, заказал его убийство, Маланов не знал.
– Ну и кто он? – нетерпеливо повторил вопрос Маланов.
– Самый большой интерес у холдинга «Витязь»! – заявил куратор. – А следовательно, кому‑то невыгодно, чтобы документы попали в руки Кучко.
Илья на секунду задумался. Он уже просматривал вариант противостояния в руководстве холдинга.
– А не может ли сам Кучко инсценировать это покушение? – задал коварный вопрос инструктор. – Получить документы и, ни с кем не делясь, самому продать их и оторвать неплохой куш!
Сан Саныч решительно и энергично завертел головой.
– Мы эту версию не сбрасывали до последнего момента. Достоверно известно, что ликвидацией всех конкурентов в холдинге заведовал Руслан Кабаев, а следовательно, и в нашем случае работал его киллер.
Седовласый разведчик, покусывая губы, задумался над фактами.
– Значит, Вениамина Соколова убили по приказу Кабаева, – тихо прошептал инструктор.
– Да, к сожалению, для нас это так, – подтвердил куратор, – но для дела оно к лучшему. Твоя версия о мести вполне реальна и не вызовет никаких подозрений у Павла Мартиновича.
Илья Маланов печально опустил голову и медленно потер пальцами пульсирующие виски.
На мгновение в салоне автомобиля возникла тягостная пауза. Однако она продлилась недолго. Генерал Курочкин бросил взгляд на часы и, слегка кашлянув, обратился к Маланову:
– Ладно, Алексеевич, давай подведем итог нашего разговора и подумаем, что делать дальше. Только помни, что сказал Антон Павлович Чехов, если вас укусила собака, то это не означает, что вы должны ответить ей тем же.
Илья молча кивнул головой, а Сан Саныч высказал несколько своих предложений, которые полковник принял, правда, с некоторыми поправками…
Выйдя из генеральской «Волги», Маланов сразу же направился к автобусной остановке. Народу было много и в переполненный автобус он еле втиснулся. За его спиной захлопнулась дверь, и автобус тяжело тронулся с места. Полковник был уверен, что хвоста за ним не было. Он на остановке специально стоял в сторонке, делая вид, что это не его маршрут и только в последний момент подскочил к задней двери и даже попридержал руками начавшую закрываться дверь. Так что в салон он забрался последним. Если кто и бросился за ним, то он остался на остановке. Сейчас старый автобус двигался по улице, где движение, кроме автобусов, запрещено, а это значит, что сесть на хвост автобусу никто не мог.
На первой же остановке Илья вышел из старого драндулета и тут же нырнул в подворотню. Через узкий проходной двор вышел на параллельную улицу, пересек ее и оказался в большом дворе. Там и стоял его дорогой бьюик. Быстро сел в салон, запустил мотор и направил машину в противоположный конец двора, где имелся выезд еще на одну улицу. Минут через двадцать бьюик уже медленно двигался в стае машин по Старой площади. На повороте в сторону Маросейки – затор. Машин скопилось не менее полусотни. Полковник осмотрелся: вокруг импортные – одна другой лучше тачки. Один его бьюик как белая ворона. Водилы поглядывали на этот раритет, кто с ироничной улыбкой, кто пренебрежительно, а некоторые с нескрываемым отвращением – хлам на четырех колесах, из‑за таких и пробки на чистых московских дорогах!
Наконец колонна тронулась и вдруг перед машиной, как волшебник из‑под земли, возник гаишник. Жезлом показал Маланову принять влево и на полосе, предназначенной для проезда троллейбусов, остановиться.
– Вот черт! – чертыхнулся полковник. – Что ему надо?
Не торопясь, он свернул влево и прижался как можно ближе к стене здания. Полковник подумал о троллейбусе, постарался оставить ему возможность проехать. Зато сам оказался в дурацком положении. Из‑за близости к дому, дверца водителя не могла открыться. Гаишник, а это оказался старший лейтенант, оценил маневр водителя бьюика и, опережая приближающийся троллейбус, буквально подскочил к вездеходу, открыл правую дверцу и вскочил в салон.
– Правильно поступили, товарищ водитель! – одобрил он действия Маланова и представился: – Старший лейтенант Антоненко. Я обратил внимание на ветровое стекло вашей машины. Две пробоины, словно от пуль…
– Правильно, товарищ старший лейтенант, – ковыряясь во внутреннем кармане куртки, ответил полковник.
Он сначала хотел вспылить, но одобрение гаишником его действий по парковке машины, не осталось без внимания и тоже понравилось Илье.
– Вот мои документы. А эти дырочки действительно от пуль. Они могли бы достаться и мне, но пули попали в друга. Сейчас ведется следствие.
Старший лейтенант проверил документы и уважительно произнес:
– Все в порядке! Простите, что остановил, но служба есть служба.
– Хорошо несете службу, бдительно. Молодец! – похвалил Маланов.
Старлей козырнул и, пожелав счастливого пути, вылез из салона.
– Вам помочь выехать?
– Спасибо, я потихоньку, не мешая потоку…
– Вы проезжайте до поворота по свободной полосе, сзади нет троллейбуса.
Вдруг Маланов обратил внимание, что из окошка серой «ауди», проезжавшей по правой полосе, с заднего сиденья кто‑то отчаянно машет рукой. Что сигналы предназначены именно ему, Маланов не сомневался. Старший лейтенант направился назад, а махавший рукой человек явно обращался к полковнику. Тут же задняя дверка «ауди» открылась, на мостовую выскочил мужчина. Он что‑то сказал водителю и сам направился к бьюику. «Ауди» же продолжила медленное движение в колонне.
Мужчина открыл дверцу и быстро занял сиденье, где только что восседал старлей.
– Илья Алексеевич, здравствуйте. Я так рад, что наконец встретил вас.
Маланов сразу узнал его. Это был сотрудник администрации Президента России Глеб Николаевич Некрасов. Ему было лет тридцать пять – не больше. Грамотный, хорошо подготовленный, он работал в одной группе с Малановым.
– Здравствуйте, Глеб Николаевич! – поприветствовал нового пассажира Илья. – Не возражаете, мы продолжим движение, а то сзади фарами сигналит троллейбус, мы же ему дорогу перекрыли.
– Конечно, конечно. Я машину отпустил. Здесь мне недалеко до дома, а вас я уже более месяца ищу. Номер вашего мобильника я не знаю, а домашний телефон не отвечает, – сказал Глеб и предложил: – Давайте повернем и где‑нибудь припаркуемся. У меня важная новость для вас. Все наши товарищи возмущены подлостью Рубинчика. Дело в том, что ваша позиция и предложения ему страшно не понравились. Он решил, что вы подрываете его авторитет. Он втянул в грязную провокацию парочку сотрудников, настроил против вас редактора Екубова, и они развернули атаку против вас. Подавляющая часть наших сотрудников на вашей стороне. Мы полностью были согласны с вашими предложениями и советами. Но увы! Вы же хорошо знаете наши порядки: ты – начальник, я – дурак! Все должны молчать. И, что хреново, соглашаться с начальством. Иначе… сами знаете!
– Что уж тут говорить, – грустно усмехнулся Маланов, – все уже позади. Плюнул я на все это...
– А мне и моим товарищам по работе стыдно перед вами, Илья Алексеевич, и стыдно за них – наших начальников. Нет у нас в администрации настоящих идеологов. Для Рубинчика главная идеология – это нажива и карьера, чего он добивается подлыми и грязными методами. Президент думает, что он умный, преданный ему сотрудник. Знал бы он, как тот умеет втираться в доверие, устраивать свои делишки. У нас все смеются: он даже очередную любовницу завел с фамилией точно такой же, как у него.
Некрасов отвлекся от темы и пальцем ткнул вперед.
– Вот, смотрите, справа проулок, давайте свернем и постоим немного, я дорасскажу и письмо вам отдам. Уже месяц я его таскаю в кармане с надеждой встретить вас. Вот и дождался.
Маланов молча свернул с Маросейки направо, отъехал метров пятьдесят и удачно припарковался. Некрасов достал из кармана пиджака сложенную вчетверо бумагу. Оказалось, что это письмо, причем на трех листах, отпечатанных на компьютере. Маланов взглянул на подпись, увидев фамилию Афанасьев, пробормотал:
– Не анонимка… Ну и что здесь?
Письмо было адресовано редакции газеты «Россия русская», где главным редактором был старый добрый знакомый Екубов Петр Измайлович. Полковник часто, особенно в более молодые годы, встречался с Петром и его друзьями, немало и водки перепили.
– И причем здесь Афанасьев и Екубов? – пробормотал Илья и быстро пробежал глазами все три страницы.
Афанасьев – бывший пограничник, несколько лет служил в Афганистане, но то что он писал, буквально поразило Маланова. Начиналось оно со слов: «Уважаемая редакция! Прошу опубликовать открытое письмо товарищу Маланову Илье Алексеевичу. Ну а если не будете печатать, то прошу ему не передавать письмо, а возвратить». Ну а дальше Афанасьев как мог поливал Маланова грязью, обвиняя и в некомпетентности, и в трусости, когда полковник служил в Афганистане, и пытался доказать его враждебность к нынешней власти и еще черт знает что.
Маланов кончил читать и посмотрел на Некрасова.
– Чокнутый, что ли? Я его знать не знаю… Вместе никогда не служили… И при чем здесь главный редактор газеты Екубов? Мы же с ним в хороших отношениях…
– А я и мои коллеги уже разобрались при чем, – горячо произнес Некрасов. – Афанасьев – это мелкая сошка. Он – любовник журналистки газеты, которую возглавляет Екубов. А теперь вспомните, Илья Алексеевич, как вы однажды говорили, что журналисты государственных средств массовой информации должны быть хорошими идеологами, уметь разъяснять то или иное событие в обществе, не бояться говорить правду, уметь, если надо, вести полемику, вселять в души людей чувство ответственности…
– Да, да, конечно, помню, – прервал его полковник. – Я еще говорил и о том, что они, журналисты, не должны ради дешевой сенсации опуститься ниже плинтуса, не смаковать, скажем, детский секс, не проповедовать похабщину…
– Да, я и говорю об этом. Так вот, вы в качестве примера, приводили несколько ее творений.
– Да, помню. Ее фамилия…
– Вуребская Людмила, – подсказал Глеб. – Она же работает в газете «Россия русская», где, как известно, главный редактор – Петр Екубов. Вот тут‑то и объединились Рубинчик со своим врагом Екубовым. Рубинчика бесило, что вы посмели ставить вопрос о слабой идеологической работе его подчиненных, а значит, как он посчитал, и его работу критикуете. Точно так же Екубов расценил и вашу критику журналистки Вуребской. Вот и организовали эту стряпню Екубов и Вуребская.
– Да и черт с ними! Пусть подавятся! – произнес Маланов и протянул письмо Некрасову.
– Оставьте себе. Мне кажется, что эта стряпня вам понадобится. Поэтому я и сделал ксерокопию. Дело в том, что Екубов и Рубинчик разнесли эту грязь по всем кабинетам, даже Президенту показали. Лишь бы ваше доброе имя грязью облить. Не надо преуменьшать роль этой писанины.
– Но хотя бы этот Афанасьев – реальная фигура?
– Да. Он живет в Красногорске под Москвой. Не молодой, а Вуребскую прибрал к своим рукам для любовных утех. Так что письмецо возьмите, пусть как зарубка об этих людишках останется. Они не только навредили вам, в том числе и по службе, но и оклеветали вас в высших руководящих слоях…
– Да плевать мне. Все уже в прошлом, как в глубоком ущелье. Как говорится, кануло в лету, – Илья с грустной улыбкой сунул письмо в карман…
Глава 19
В последнее время Маланов встречался с генералом Курочкиным по нескольку раз в сутки. По телефону говорить было опасно, да и серьезный разговор мог не получиться. Когда смотришь собеседнику прямо в глаза, лучше понимаешь ситуацию.
Как только коллеги встретились, Илья рассказал Сан Санычу о состоявшемся разговоре с олигархом и долгожданном предложении Павла Мартиновича. Генерал Курочкин внимательно выслушал и удовлетворенно кивнул.
– Хорошо, кажется, пока все идет неплохо.
Полковник, поглощенный мыслями, равнодушно отреагировал на похвалу, даже не обратив на нее должного внимания.
– Так что, Сан Саныч, нужно искать женщину, – твердо заявил Илья. – А уж через нее будет легче докопаться до истины, если не она сама является тем самым грехом!
Куратор заинтересованно посмотрел на полковника.
– А почему ты так уверен?
– Потому что на кассете записан разговор Павла Кучко с женщиной, которая и вела переговоры с покупателем, – пояснил Маланов.
– Это тебе Кучко сказал?
Илья усмехнулся.
– Нет, – произнес инструктор. – Он проговорился, ну а остальное несложно было предположить и сделать выводы.
Сан Саныч одобрительно замычал и энергично зашевелил ноздрями, словно собирался громко чихнуть.
– Молодец, Алексеевич, – похвалил куратор, – это хорошая новость! По крайней мере, круг претендентов наполовину сужается.
Генерал нервно поднялся со своего стула и возбужденно стал расхаживать возле стола.
– Так, так, так... – заурчал себе под нос генерал.
– Необходимо усилить наблюдение за женским персоналом, имеющим доступ к документам, – предложил полковник.
Сан Саныч утвердительно кивнул.
– Само собой разумеется, – заверил собеседника генерал. – Об этом, Алексеевич, можешь не беспокоиться.
– И еще… – сказал полковник, однако остановился на полуслове, так как генерал резко прервал его.
– Постой, Илья! То, что Кучко звонила женщина, еще не значит, что именно она – первоисточник утечки секретных материалов!
– Разумеется, Сан Саныч. Но, по крайней мере, мы знаем, что в этой истории замешана женщина.
Генерал Курочкин задумчиво почесал свою макушку и, подойдя к столу, медленно опустился на стул. Взял несколько отпечатанных листов и сказал:
– В КБ три работницы, которые имеют доступ к документам: Гордеева, Кулагина и Пушкова.
– И кто они? – спросил Илья.
– Вера Николаевна Кулагина – обеспеченная женщина, – сказал генерал, – любит деньги, но инертна и ленива. Думаю, если перед ней будет лежать миллион, она поленится его поднять.
– За миллион, – возразил Маланов, – можно и прогнуться. А остальные?
– Секретарша Пушкова – симпатичная молодая особа, – пренебрежительно ответил Курочкин, – глуповата для серьезного дела… А вот старший научный сотрудник Гордеева Зинаида Михайловна на первый взгляд серьезный и честный работник, но у нее постоянные долги и финансовые трудности…
– Да, с голодухи и на преступление можно пойти, – заметил Илья.
Сан Саныч пристально посмотрел на собеседника.
– Голод не тетка, Алексеевич! Ладно, – устало произнес генерал, – разберемся. Давай вернемся к нашему олигарху… Значит, Павел Мартинович поручил тебе розыск черного чемоданчика?
– Компромата, – поправил куратора инструктор, – ну а деньги – моя премия!
Курочкин удивленно вытянул губы и снисходительно закряхтел.
– Хорошие премиальные, – усмехнулся Сан Саныч.
– Видно, компромат стоит того, – заметил Маланов.
– Несомненно, – согласился генерал и, достав чистый лист белой бумаги, сказал: – Ладно, Алексеевич, давай подытожим наши козыри.
Коллеги обменялись мнениями. Сан Саныч что‑то помечал на бумаге, а Илья пыхтел сигаретой. Когда все было переговорено о Павле Кучко и его приятелях, а также о потенциальных преступниках из конструкторского бюро НИИ, хозяин кабинета отложил исписанный лист в сторону и пристально посмотрел на собеседника.
– Да, – вдруг сказал Сан Саныч, – мы перевернули все вверх дном на даче Вениамина, но ничего не нашли. По словам наших сотрудников, которые делали обыск, – продолжал генерал, – там уже кто‑то побывал и также тщательно порылся.
Илья вопросительно посмотрел на куратора.
– А почему вы так уверены, что там кто‑то побывал? – с сомнением спросил полковник. – Вроде бы Вениамин нигде не светился и никому не говорил о черном чемоданчике.
– А ты уверен? – прямо поставил вопрос генерал ФСБ.
Илья неуверенно пожал плечами.
– Вряд ли, – ответил Маланов. – Вениамин был так напуган и растерян, что даже мне толком ничего не сказал.
Курочкин снисходительно усмехнулся.
– Вряд ли, где‑то, кто‑то, – передразнил генерал. – Это не ответ. А во‑вторых, во многих местах не было пыли, что свидетельствует, что в полках, по углам кто‑то копошился и переставлял мебель, книги и вещи… Вспомни конкретно слово в слово, что тебе говорил Соколов.
Маланов задумчиво почесал затылок и виновато посмотрел на своего куратора.
– Говорил о деньгах, кассетах… – стараясь досконально вспомнить разговор с Вениамином, прошептал пенсионер, – обещал угостить капустой… Сказал, что спрятал на даче дипломат, и намекнул, что я легко его смогу найти. Но, как оказалось, его я нашел, а вот содержимое...
Сан Саныч прищурил слезящиеся от усталости глаза.
– А может быть, Алексеевич, он тебе не о чемодане говорил, – сказал куратор, – а именно о его содержимом?
– Да шут его знает, – вздохнул полковник, – нужно напрячься и хорошенько вспомнить...
Генерал Курочкин не возражал.
– Скажу, Илья Алексеевич, больше, – приподнявшись с места, произнес Сан Саныч, – тебе, конечно, подробности разговора необходимо вспомнить, но думаю, что на свежем воздухе оно будет продуктивнее. Поезжай в Востриково и кадр за кадром постарайся открутить пленку памяти назад.
– Вы считаете?
– Убежден, Илья, – решительным тоном, словно это был приказ, ответил куратор. – К тому же тебе нужно и на Кучко Павла Мартиновича поработать или хотя бы создать видимость.
Илье Алексеевичу и самому хотелось навестить дачный поселок, где, возможно, он кое‑что вспомнит.
* * *
Мать Вероники, с хорошей фигурой, привлекательная на вид женщина лет сорока, ловко готовила завтрак на кухне. Она выглядела неплохо, но была слаба здоровьем – у нее часто болело сердце. Об этом, кроме самых близких, которых, к слову сказать, было негусто, никто не знал. Светловолосая, как и дочь, она задумчиво смотрела в одну точку, словно пытаясь просверлить взглядом своих синих глаз дымящуюся сковородку.
Зинаиду Михайловну что‑то волновало, но она никак не могла понять что. Вернее будет сказать, ее беспокоила дочь.
– Что‑то произошло с моей Вероникой, – вздохнула мать, переставляя сковороду на другую конфорку. – Неужели она уже выросла? – полушепотом задала себе вопрос Зинаида Михайловна и после небольшой паузы сама же и ответила на свой наивный вопрос: – Ну конечно же! Ведь ей уже почти восемнадцать…
Женщина поставила на плиту чайник и снова вздохнула. Перед глазами пролетели годы с рождения дочери и до сегодняшнего дня. Хорошо ли она воспитала дочь? Сможет ли та утвердиться в этой жизни и крепко стоять на ногах, быть независимой и счастливой? Возможно, эти вопросы не возникли бы, будь Зинаида Михайловна здорова и будь жив отец Вероники, который умер несколько лет назад. А теперь у них постоянные долги, на работе много не заработаешь, а воровать…
– Будем надеяться на Бога, – тихо промолвила Зинаида Михайловна и медленно перекрестилась.
Завтрак был готов, и хозяйка посмотрела на будильник, стоявший на широком подоконнике между цветочными горшками. Стрелки показывали девять часов утра.
Зинаида Михайловна, сняв фартук, вышла из кухни, чтобы позвать дочь.
Вероника уже привела себя в порядок и сама вышла к матери навстречу из своей комнаты.
– Вероника, завтрак готов, – сказала Зинаида Михайловна.
Девушка улыбнулась и весело сообщила:
– Я тоже готова!
Дочь и мать прошли на кухню, и Вероника села за стол на свое привычное место возле окна.
– Что у нас сегодня вкусненького? – озорно поинтересовалась Вероника.
– Яичница с помидорами, – сухо ответила Зинаида Михайловна и, положив на тарелку порцию еды, подала дочери. – Если мало будет, могу открыть шпроты.
Вероника замахала руками.
– С чего это ты решила, что мне нужно перед работой наедаться? – весело рассмеялась она. – Ты же знаешь, я с утра всегда ем очень мало.
Зинаида Михайловна пристально посмотрела на дочь.
Вероника, не замечая заинтересованного взгляда матери, быстро поглощала пищу.
– Не спеши, – посоветовала мать.
– Некогда, – коротко ответила девушка и, промокнув салфеткой алые губы, потянулась за бутербродом. Однако, немного подумав, отложила булку с маслом и, сконфузившись, попросила: – А вообще‑то, сегодня тяжелый день предстоит… Открой консервы.
Зинаида Михайловна молча встала, достала из холодильника баночку шпрот и, открыв ее, выложила на чистую тарелку.
Вероника стала быстро поглощать шпроты, а Зинаида Михайловна тяжело вздохнула.
– Ты чего, мам? – забеспокоилась Вероника. – Плохо чувствуешь себя?
– Да нет, – вздохнула мать, – устала на работе. Новое начальство решило вывести нас в передовики производства – замучило проверками!
Зинаида Михайловна не стала посвящать дочку в подробности проверок секретных служб, а то, что это были спецслужбы, старшая Гордеева прекрасно понимала. Да и вообще в последнее время в КБ творилось что‑то неладное.
– Все это ерунда, – хитро подмигнула Зинаида Михайловна дочке, – даст Бог, мы разбогатеем!
– Каким образом? – усмехнулась девушка. – Бросать тебе нужно эту дурацкую работу! – категорично заявила Вероника.
Зинаида Михайловна чуть заметно усмехнулась и пододвинула тарелочку с черным хлебом.
– А кто же нас кормить будет? – возразила женщина. – И то надо купить и это. Цены на квартплату снова подняли… – Зинаида Михайловна, сделав небольшую паузу, продолжила перечисления. – Да и ты уже на выданье – невеста!
Вероника отмахнулась.
– Какая невеста? – небрежно ответила девушка. – Мне в коллективе закрепиться нужно! На первом месте работа, а уж потом все остальное!
Мать недоверчиво покачала головой.
– Ой ли, – тихо произнесла она и пристально посмотрела на дочь. – Я так тоже в юности думала, а жизнь по–другому распорядилась.
Зинаида Михайловна на секунду умолкла и уставилась в одну точку поверх головы дочери. Только сейчас Вероника обратила внимание, что мать какая‑то взволнованная.
– Мам, что случилось? – осторожно спросила девушка.
– А что? – в свою очередь задала вопрос мать.
– Ты сегодня какая‑то странная, печальная, – заметила Вероника и перестала есть.
Зинаида Михайловна загадочно повела бровью и чуть наклонила голову.
– Я – сегодня, – многозначительно произнесла женщина, – а ты – и сегодня, и вчера, и уж который день в облаках витаешь.
Вероника недовольно фыркнула и, слегка стушевавшись, как можно беззаботнее произнесла:
– Да нет… все нормально! Тебе просто показалось.
– Нет, я же вижу, что с тобой что‑то происходит, – не сдавалась мать, внимательно наблюдая за дочерью. – То ты сияешь и светишься, то хмуришься и вздыхаешь.
Под пристальным взором матери Вероника слегка покраснела, однако старалась не выдать своего смущения. Она добродушно и невинно улыбнулась, тем самым показывая собеседнице, что у нее все в порядке и опасения матери напрасны и беспочвенны. Однако умудренная жизнью опытная женщина не очень‑то поверила в искренность дочери, хотя и не показала своим видом недоверия.
– Да нет же, мамочка, – как можно веселее произнесла Вероника, – все в порядке! Ты не волнуйся! У меня все хорошо. А то, что я иногда бросаюсь в крайности, так это по молодости, мы все такие в этом возрасте.
Зинаида Михайловна не стала настаивать и допытываться у дочери о странном ее поведении. Она решила дождаться, когда Вероника сама раскроется и объяснится с ней.
– Что ж, – улыбнулась она, – я очень рада, что у тебя все хорошо. Но если вдруг тебе понадобится мой совет или помощь, я всегда готова поговорить с тобой и помочь. Ты можешь всегда положиться на меня, дочка.
Вероника привстала и, обняв мать, поцеловала ее в щеку.
– Я знаю, мам! – горячо воскликнула девушка. – Ты у меня такая хорошая и красивая! Лучшая мама на свете!
Зинаида Михайловна порозовела и опустила глаза.
– Каждая мать для своего ребенка – лучшая, – промолвила женщина, приглаживая свои волосы маленькой узкой ладонью, – а для матери – ее ребенок!
Зинаида Михайловна махнула рукой и, замолчав на секунду, вновь задала вопрос, но уже без напряжения и внутреннего волнения, которые звучали ранее:
– А как у тебя дела на работе? Как тебя встретили в новом коллективе? Довольна ли ты работой?
Вероника утвердительно кивнула головой, хотя большого энтузиазма и радости в ее широко раскрытых глазах Зинаида Михайловна не увидела.
– Все нормально, мама. Коллектив как коллектив. Приняли спокойно, без лишней суеты… – задумчиво произнесла Вероника и, не договорив до конца, на мгновение замолчала.
Зинаида Михайловна настороженно вскинула брови и с волнением спросила:
– И что?
Вероника, словно очнувшись, вдруг улыбнулась и спокойно пояснила матери:
– Все нормально. Мною довольны, директор агентства собирается ввести меня в основной состав, но пока нужно поработать, чтобы зарекомендовать себя.
– Ты уж постарайся, – вздохнула Зинаида Михайловна, – все от тебя зависит.
Вероника скептически посмотрела на мать и хотела рассказать о делах в коллективе, о склоках, взяточничестве и подхалимаже, но воздержалась и не стала расстраивать любимого и дорогого человека.
– Я все понимаю, мам, – тихо произнесла молодая танцовщица, – но не все так просто.
В коллективе много хороших профессиональных танцовщиц. Чтобы войти в основной состав, необходимы не только длинные ноги и мастерство, но и удача.
